Диккенс Чарльз - Домби и сын

ъ, стоявш³й на столѣ со всѣмъ приборомъ, вынула изъ шкатулки жестяную коробочку и принялась дѣлать чай, не спрашивая никого ни о чемъ.

   Между тѣмъ Флоренса опять обратилась къ инструментальному мастеру, который былъ проникнутъ неописуемымъ изумлен³емъ.

   - Такъ выросла! - говорилъ онъ, - такъ похорошѣла! и ни въ чемъ не измѣнилась! все такая же!

   - Право? - сказала Флоренса.

   - Да, да, - отвѣчалъ старикъ, слегка потирая руками и пристально всматриваясь въ глаза, обращенные на него, - да, то же выражен³е на прекрасномъ личикѣ, какъ и прежде!

   - Вы помните меня, - сказала Флоренса, улыбаясь, - a какая тогда я была маленькая!

   - Милое создан³е! - возразилъ инструментальный мастеръ, - какъ мнѣ забыть васъ, когда я такъ часто думалъ и слышалъ о васъ съ того самаго дня? И теперь, въ самую минуту вашего прихода, Валли разговаривалъ о васъ и дѣлалъ поручен³е передать вамъ...

   - Будто бы? - сказала Флоренса, - благодарю васъ, Вальтеръ! О, благодарю, милый Вальтеръ. A я боялась, что вы уѣзжаете, не думая обо мнѣ.

   И она опять подала маленькую ручку съ такою непринужденностью и простосердеч³емъ, что Вальтеръ нѣсколько минутъ не могъ ея выпустить изъ своихъ рукъ.

   Однако-жъ это прикосновен³е пробуждало въ немъ далеко не тѣ бывалыя мечты, которыя смущали его фантастическими образами въ прежн³е годы дѣтства и первой юности. Чистота и невинность ея чарующихъ движен³й, ея совершенная довѣрчивость и непритворное уважен³е къ нему, отражавшееся въ ея глазахъ и на прекрасномъ лицѣ, оттѣненномъ полупечальною улыбкой, - все это отнюдь не могло доставить молодому воображен³ю матер³аловъ для романтической постройки. Совсѣмъ напротивъ. Мысли его неслись назадъ, къ одру смерти, гдѣ онъ видѣлъ ее колѣнопреклоненною, съ пламенной молитвой на устахъ и въ ангельскомъ взорѣ, гдѣ онъ былъ свидѣтелемъ небесной любви двухъ прекрасныхъ создан³й, разставшихся на вѣки въ этомъ м³рѣ съ темнымъ предчувств³емъ замогильнаго свидан³я. И въ прахъ разбивались праздныя мечты передъ этимъ святымъ воспоминан³емъ, озарившимъ душу благороднаго юноши.

   - Я бы хотѣла, - сказала Флоренса, обращаясь къ старику, - хотѣла бы называть васъ... просто дядей Вальтера. Позволите ли вы?

   - Позволю ли? Господи помилуй! сдѣлайте милость!

   - Мы всегда называли васъ этимъ именемъ, когда разговаривали о васъ, - сказала Флоренса съ легкимъ вздохомъ и оглядываясь вокругъ. - Точь въ точь та же гостиная, уютная, хорошенькая, какъ и тогда. Какъ я хорошо ее помню!

   Старикъ Соль взглянулъ сперва на нее, потомъ на племянника, потомъ потеръ руки, потомъ вытеръ очки, потомъ вздохнулъ изъ глубины сердца и съ таинственной торжественностью произнесъ:

   - О, время, время, время!

   Послѣдовало краткое молчан³е. Сусанна Нипперъ вынула изъ шкатулки двѣ чайныхъ чашки, двѣ ложки и, скрестивъ руки, дожидалась сь глубокомысленнымъ видомъ, пока устоится чай.

   - Мнѣ надобно поговорить съ дядей Вальтера, - сказала Флоренса, положивъ руку на плечо старика, чтобы обратить его вниман³е, - поговорить о томъ, что y меня лежитъ на душѣ. Теперь онъ остается одинъ, и некому будетъ раздѣлять его горе. Если онъ мнѣ позволитъ - не замѣнить Вальтера: этого конечно, я не могу - но быть его истиннымъ другомъ и помочь ему въ отсутств³и Вальтера, то я была бы ему очень, очень благодарна. Такъ ли, дядя Вальтера? согласны ли вы?

   Инструментальный мастеръ, не говоря ни слова, поднесъ ея руки къ своимъ губамъ, a Сусанна Нипперъ, испустивъ легк³й вздохъ, устремила глаза на потолочное окно и закусила кончики лентъ отъ своей шляпки.

   - Вы позволите мнѣ навѣщать васъ, - продолжала Флоренса, - когда будетъ можно, и станете передавать мнѣ вѣсти о миломъ Вальтерѣ, и вы не будете имѣть секретовъ отъ Сусанны, когда она придетъ къ вамъ вмѣсто меня: вы станете разсказывать намъ все и обо всемъ, и положитесь на насъ, и ввѣритесь намъ во всемъ, и мы будемъ стараться васъ утѣшать. Такъ ли, дядя Вальтера? согласны ли вы?

   Нѣжное прелестное лицо, умоляющ³й взоръ, милый голосокъ, легкое пожат³е руки, очаровательная поза, выражавшая глубокое уважен³е къ почтенному возрасту и вмѣстѣ грац³озное сомнѣн³е въ успѣхѣ великодушнаго предложен³я, - все это до того растрогало бѣднаго мастера всѣхъ морскихъ инструментовъ, что онъ могъ только проговорить:

   - Валли, другъ мой, замолви за меня. Я... я не могу.

   - Нѣтъ, Вальтеръ, - возразила Флоренса съ веселой улыбкой, - не говорите за него ничего. Я понимаю его очень хорошо, и намъ должно пр³учаться разговаривать безъ васъ, милый Вальтеръ.

   Умилительно-грустный тонъ, съ какимъ были произнесены эти послѣдн³я слова, затронулъ сокровеннѣйш³я струны въ сердцѣ молодого человѣка.

   - Миссъ Флоренса, - сказалъ онъ, стараясь сохранить веселый видъ, принятый въ продолжен³е разговора, - я такъ же, какъ и дядя, не сумѣлъ бы выразить вамъ нашей благодарности. Впрочемъ, все, что я могъ бы сказать, если бы говорилъ цѣлый часъ, было бы одно: вы всегда вѣрны самой себѣ.

   Сусанна Нипперъ закусила новые кончики лентъ отъ своей шляпки и кивнула на потолочное окно въ знакъ совершеннаго одобрен³я мысли, выраженной этимъ отвѣтомъ.

   - Вальтеръ, - сказала Флоренса, - я хочу съ тобой объясниться передъ твоимъ отъѣздомъ; но ты долженъ говорить мнѣ - т_ы, и называть меня просто Флоренсой. Зачѣмъ ты обращаешься со мной, какъ посторонн³й?

   - Какъ посторонн³й! - возразилъ Вальтеръ. - О, нѣтъ, нѣтъ. По крайней мѣрѣ, я чувствую не такъ, какъ посторонн³й.

   - Хорошо. Но теперь не объ этомъ рѣчь. Онъ, милый Вальтеръ, - продолжала Флоренса, заливаясь слезами, - онъ любилъ тебя нѣжно, очень нѣжно, и развѣ забылъ ты, какъ передъ смертью завѣщалъ онъ "помнить Вальтера!" Я помню тебя, милый, я буду помнить тебя, пока скитаюсь на землѣ, и ангелъ мой съ высоты неба увидитъ, какъ святы для меня его послѣдн³я слова. Я хочу быть и буду твоей сестрой всю жизнь, и гдѣ бы ты ни былъ, куда бы ни забросила тебя судьба, ты долженъ знать, что сестра твоя любитъ тебя и всегда думаетъ о тебѣ. Вотъ что я желала сказать тебѣ, милый Вальтеръ, но я не могу говорить такъ, какъ бы хотѣла, потому что сердце мое слишкомъ переполнено.

   И въ полнотѣ сердца, она протянула ему обѣ руки. Вальтеръ взялъ ихъ, склонилъ голову и прикоснулся устами къ заплаканному лицу, и оно не отпрянуло, это ангельское личико, не отворотилось, не вспыхнуло яркимъ румянцемъ, но смотрѣло на него спокойно и открыто съ безграничной вѣрой. Въ эту торжественную минуту всякая тѣнь сомнѣн³я или тревожнаго волнен³я исчезла изъ души Вальтера. Живо представилъ онъ себѣ смертный одръ невиннаго страдальца, и, благословляемый его присутств³емъ, незримымъ для глазъ человѣческихъ, онъ поклялся самому себѣ запечатлѣть навѣки на скрижаляхъ сердца плѣнительный образъ его и своей сестры, и чтить ее, въ своемъ изгнан³и, какъ святой идеалъ чистоты и высокой преданности. Въ эту минуту онъ счелъ бы униженнымъ свое нравственное достоинство, если бы въ его головѣ возникли так³я мысли и так³я надежды, какихъ не могло быть въ ея собственной душѣ.

   И въ эту минуту Сусанна Нипперъ вдругъ закусила всѣ ленты отъ своей шляпки и, воспославъ глубочайш³й вздохъ въ потолочное окно, обратилась съ неожиданнымъ вопросомъ: кому угодно сливокъ и кому сахару. Потомъ, отобравъ удовлетворительную справку на эти важные пункты, она принялась разливать чай. Все маленькое общество усѣлось вокругъ стола и начало радушно угощаться подъ верховнымъ предсѣдательствомъ этой молодой лэди.

   За полчаса передъ этимъ Вальтеръ ни за что въ свѣтѣ не рѣшился бы позволить себѣ фамильярнаго обращен³я съ миссъ Домби; но теперь онъ говорилъ ей - ты и называлъ ее просто Флоренсой. Онъ наслаждался ея присутств³емъ свободно, между тѣмъ не далѣе какъ за нѣсколько минутъ позволялъ себѣ думать въ тревожномъ смущен³и, что было бы гораздо лучше, если бы она не пришла. Онъ спокойно любовался на ея личико, воображалъ полный расцвѣтъ ея красоты и думалъ, какъ счастливъ будетъ мужчина, который въ свое время овладѣетъ ея сердцемъ. Потомъ онъ съ гордостью мечталъ о собственномъ мѣстѣ въ этомъ сердцѣ и одушевлялся твердою рѣшимостью, во что бы ни стало сдѣлаться его достойнымъ.

   Вѣроятно, надъ руками Суссаны Нипперъ, разливавшей чай, парило какое-то волшебное вл³ян³е, распространявшее по всей гостиной самую веселую и благоуханную атмосферу. Но, вѣроятно, также надъ стрѣлками хронометра дяди Соля парило какое-то враждебное вл³ян³е, потому что онѣ двигались съ необыкновенной быстротой. Какъ бы то ни было, гостьи вспомнили, что ихъ дожидается карета подлѣ магазина за ближайшимъ угломъ, и когда насчетъ этого обстоятельства обратились съ вопросомь къ безукоризненному хронометру, онъ далъ точный, положительный отвѣтъ, что карета дожидается очень давно. Никто не дерзалъ возставать противъ такого авторитета, и всего менѣе дядя Соль, который, если бы даже въ опредѣленную минуту ему назначена была петля на шею, безъ отговорокъ отправился бы на висѣлицу, не обнаруживъ ни малѣйшаго неудовольств³я за быстрый ходъ стрѣлокъ на его непогрѣшимомъ хронометрѣ.

   Флоренса на прощанье коротко изложила старику главнѣйш³е пункты ихъ договора и обязала его къ безусловному повиновен³ю. Дядя Соль, съ отеческой заботливостью и нѣжнѣйшими ласками, проводилъ ее до ногъ деревяннаго мичмана и потомъ передалъ ее Вальтеру, который отправился съ нею и Сусанной къ дожидавшейся каретѣ.

   - Вальтеръ, - сказала Флоренса, когда они пошли, - передъ дядей я боялась спросить тебя. Скажи, пожалуйста, надолго ли ты уѣзжаешь?

   - Право, Флоренса, я и самъ не знаю. Думаю, впрочемъ, что надолго. М-ръ Домби, кажется, имѣетъ въ виду не коротк³й срокъ.

   - Что это, Вальтеръ, милостъ или опала? - спросила Флоренса послѣ минутнаго колебан³я, устремивъ на него безпокойный взглядъ.

   - Мое назначен³е въ Барбадосъ?

   - Да.

   Вальтеръ охотно далъ бы утвердительный отвѣтъ, но его лицо заговорило прежде, чѣмъ пошевелились губы, и Флоренса слишкомъ легко угадала настоящую мысль.

   - Я боюсь, что папа не слишкомъ благоволитъ къ тебѣ, - сказала она робкимъ голосомъ.

   - Почему ты такъ думаешь? - возразилъ Вальтеръ, улыбаясь. - Кажется, нѣтъ никакихъ причинъ...

   - Никакихъ причинъ, Вальтеръ?

   - То есть н_е б_ы_л_о никакихъ причинъ, хочу я сказать, - продолжалъ Вальтеръ. - Въ конторѣ много людей, занятыхъ службой. Между м-ромъ Домби и такимъ молодымъ человѣкомъ, какъ я, огромное, неизмѣримое разстоян³е, мой ангелъ. Если я исполняю свою обязанность, я долженъ исполнять ее, какъ и друг³е, или еще больше, чѣмъ друг³е.

   Не возникло ли въ душѣ Флоренсы смутное и неопредѣленное подозрѣн³е, - что опала м-ра Домби объясняется услугой, которую молодой человѣкъ оказалъ его дочери, всегда помнившей эту услугу, - подозрѣн³е, возможное только послѣ роковой ночи, когда отверженное дитя послѣдн³й разъ совершало свое путешеств³е къ дверямъ отцовскаго кабинета? Не зародилась ли въ эту минуту такая же идея въ душѣ самого Вальтера? Неизвѣстно. Молодые люди не подали другъ другу ни малѣйшаго намека и минуты двѣ совсѣмъ ничего не говорили. Сусанна, которая шла по другую сторону Вальтера, безпрестанно бросала пронзительные взгляды на молодыхъ людей, и нѣтъ никакого сомнѣн³я, идеи миссъ Нипперъ путешествовали прямо по этому направлен³ю, гдѣ все для нея было ясно, какъ день. Въ головѣ Сусанны Нипперъ всякое подозрѣн³е мигомъ перерабатывалось въ очевиднѣйшую дѣйствительность.

   - Можетъ быть, милый Вальтеръ, ты очень скоро воротишься, - сказала Флоренса.

   - Я могу воротиться старикомъ, - отвѣчалъ Вальтеръ, - и найти въ тебѣ старую леди. Впрочемъ, y меня лучш³я надежды.

   - Папа, вѣроятно... вѣроятно, перемѣнитъ свои мысли и, можетъ быть, со временемъ сдѣлается откровеннѣе со мной. Тогда я скажу ему, что желаю тебя видѣть, и буду умолять возвратить тебя для меня.

   Трогательные переливы голоса при произнесен³и этихъ словъ хорошо объяснили Вальтеру ея отношен³я къ отцу.

   Когда они подошли къ каретѣ, молодой человѣкъ хотѣлъ удалиться, не говоря ни слова, потому что теперь онъ почувствовалъ всю горечь разлуки; но Флоренса, усаживаясь въ карету, взяла его за руку, и въ его собственной рукѣ очутился какой-то маленьк³й пакетъ.

   - Вальтеръ, - сказала Флоренса, устремивъ на него взоръ, исполненный нѣжнѣйшей преданности, - y меня, какъ y тебя, лучш³я надежды впереди, и мнѣ хотѣлось бы вѣрить, что онѣ исполнятся. Я стану молиться за тебя и за себя. Этотъ маленьк³й подарокъ я, было, приготовила для Павла. Прими его отъ меня вмѣстѣ съ моею любовью и, сдѣлай милость, не раскрывай пакета до той поры, какъ сядешь на корабль. Теперь прощай, милый Вальтеръ. Благослови тебя Богъ! Не забывай меня, милый, не забывай своей сестры, которая всегда будетъ о тебѣ думать. Прощай, милый Вальтеръ, прощай!

   Онъ былъ радъ, что Сусанна Нипперъ заслонила его въ эту послѣднюю минуту разставанья, иначе нѣжная сестрица могла бы сохранить печальное воспоминан³е о своемъ братѣ. Онъ былъ радъ еще, что она не оглядывалась изъ кареты и только махала ему своей маленькой ручкой, пока онъ могъ ее видѣть.

   Несмотря на ея просьбу, онъ въ эту же ночь, ложась въ постель, вскрылъ подаренный пакетъ. Тамъ былъ маленьк³й кошелекъ, a въ кошелькѣ были деньги.

   Рано воротилось яркое солнце въ слѣдующее утро послѣ своего путешеств³я по чужимъ странамъ, и рано воротился Вальтеръ изъ своей спальни, чтобы встрѣтить капитана Куттля, который уже стучался въ двери магазина. Почтенный морякъ чуть свѣтъ поднялся изъ каюты и поспѣшилъ распустить паруса, покамѣстъ м-съ Макъ Стингеръ сладко почивала на своемъ ложѣ. Капитанъ, по-видимому, съ ума сходилъ отъ радости и притащилъ въ одномъ изъ кармановъ своего камзола чудеснѣйш³й копченый языкъ, предназначенный для послѣдняго завтрака.

   - Эгой! - заревѣлъ капитанъ, когда они заняли свои мѣста за столомъ. - Вотъ какая истор³я, Валли, дружокъ мой. Если дядя твой такой человѣкъ, какимъ я его знаю, онъ вытащитъ намъ для такого случая свою послѣднюю бутылку мадеры.

   - Нѣтъ, нѣтъ, - возразилъ старикъ. - Нѣтъ! ту бутылку разопьемъ по возвращен³и Вальтера.

   - Хорошо сказано! - воскликнулъ капитанъ, - внимай ему Вальтеръ!

   - Она лежитъ, - продолжалъ Соломонъ, - въ отдаленномъ углу погреба, покрытая грязью и паутиной. Можетъ быть, милый Недъ, и насъ съ тобой покроетъ грязь и паутина, прежде чѣмъ она увидитъ свѣтъ.

   - Внимай ему! - воскликнулъ капитанъ. - Хорошее нравоучен³е! Внимай, милый Валли, дружокъ мой. "Возрасти смоковницу на пути, по которому ходишь, и когда состаришься, сядь подъ тѣнью винограда твоего, и блаженъ будеши". Я забылъ, гдѣ это сказано, Вальтеръ. Ну, Соломонъ, продолжай.

   - Но гдѣ бы она ни лежала и чѣмъ бы ни была покрыта, Вальтеръ найдетъ ее, когда воротится назадъ. Вотъ все, что я хотѣлъ сказать, любезный Недъ.

   И хорошо сказано, - замѣтилъ капитанъ. - A если намъ не придется свернуть ей голову втроемъ, я заранѣе вамъ уступаю свою долю. Пейте и поминайте, какъ звали.

   Несмотря на чрезмѣрную веселость, капитанъ едва дотрогивался до копченаго языка, хотя старался принять видъ, когда на него смотрѣли, что пожираетъ его съ волчьимъ аппетитомъ. Онъ также ужасно боялся оставаться наединѣ съ дядей или съ племянникомъ съ глазу на глазъ и думалъ, казалось, что въ состоян³и владѣть собой не иначе, какъ подъ услов³емъ дружелюбнаго соединен³я всей компан³и въ одну группу. Когда Соломонъ куда-то отлучился, капитанъ немедленно выбѣжалъ за дверь, подъ предлогомъ посмотрѣть на какуюто странную карету, проѣзжавшую мимо оконъ; a когда Вальтеръ пошелъ наверхъ прощаться съ жильцами, онъ тоже юркнулъ въ другую комнату, объяснивъ Соломону, что почуялъ смрадный запахъ изъ сосѣдней трубы. Капитанъ Куттль былъ увѣренъ, что ни одна душа въ м³рѣ не постигнетъ настоящей цѣли этихъ вылазокъ, если, по крайней мѣрѣ, ее не осѣнитъ вдохновен³е свыше.

   Возвращаясь изъ своей прощальной экспедиц³и, Вальтеръ наткнулся на особу съ блѣднымъ лицомъ, стоявшую въ дверяхъ, недалеко отъ деревяннаго мичмана.

   - М-ръ Каркеръ! - вскричалъ Вальтеръ, пожимая руку Джона Каркера младшаго. - Войдите, сдѣлайте милость. Это очень любезно съ вашей стороны придти такъ рано со мною проститься. Вы знали, какъ я радъ буду васъ видѣть передъ своимъ отъѣздомъ. Войдите, пожалуйста.

   - Невѣроятно, чтобы мы встрѣтились еще гдѣ-нибудь на этомъ свѣтѣ, молодой человѣкъ, и потому я такъ же, какъ и вы, очень радъ, что могу взглянуть на васъ въ послѣдн³й разъ. Теперь, въ часъ разлуки, я могу говорить съ вами свободно и не стану больше противиться вашимъ откровеннымъ объяснен³ямъ.

   Была какая-то глубокая меланхол³я въ улыбкѣ Каркера, когда онъ произносилъ эти слова. Казалось очевиднымъ, душевное бремя подавляло его съ одинаковою силой даже теперь, когда онъ готовился къ дружескому разговору.

   - Ахъ, м-ръ Каркеръ! - сказалъ молодой человѣкъ, - зачѣмъ вы прежде противились моей откровенности? Вы не могли мнѣ сдѣлать ничего, кромѣ добра, я увѣренъ въ этомъ.

   Каркеръ покачалъ головой.

   - Если бы я могъ, - сказалъ онъ, - сдѣлать кому-нибудь добро на этой землѣ, то, конечно, сдѣлалъ бы его для васъ, молодой человѣкъ. Ваше присутств³е со дня на день становилось для меня блаженствомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ поводомъ къ безполезнымъ угрызен³ямъ совѣсти. Но блаженство брало верхъ передъ нравственною пыткой; теперь я очень хорошо узнаю это, когда теряю васъ изъ виду.

   - Войдите, м-ръ Каркеръ, сдѣлайте милость войдите и познакомьтесь съ моимъ добрымъ старикомъ. Я часто говорилъ съ нимъ о васъ, и онъ съ удовольств³емъ станетъ разсказывать все, что услышитъ обо мнѣ. О послѣднемъ нашемъ разговорѣ, - продолжалъ Вальтеръ съ нѣкоторымъ затруднен³емъ, - я ничего не сказывалъ ему и, слѣдовательно, никому на свѣтѣ. Повѣрьте, м-ръ Каркеръ.

   Сѣдой Джонъ младш³й пожалъ его рукѵ и заплакалъ.

   - Если я когда-нибудь познакомлюсь съ нимъ, Вальтеръ, - возразилъ онъ, - то единственно для того, чтобы слышать о васъ добрыя вѣсти. Можете быть спокойны, я оправдаю вашу благоразумную осторожность. Но было бы несправедливо не сказать ему всей правды, если бы я самъ сталъ требовать его довѣр³я. Поэтому, при всемъ вашемъ желан³и, я не могу войти сюда теперь же, какъ бы мнѣ ни было пр³ятно подолѣе остаться съ вами въ эти минуты. Кромѣ васъ, нѣтъ y меня ни одного друга, ни одного знакомаго, и даже для васъ безъ крайней нужды, я не намѣренъ заводить знакомства.

   - Надѣюсь, вы позволите мнѣ, - сказалъ Вальтеръ, - навсегда остаться вашимъ другомъ. Вы знаете, какъ я этого желалъ, и теперь, когда мы съ вами разстаемся, м-ръ Каркеръ, желан³е мое усиливается.

   - Довольно. Вы всегда были другомъ моего сердца, и если я избѣгалъ васъ, повѣрьте, это противъ моей воли, но мои мысли всегда были заняты вами. Прощайте, Вальтеръ!

   - Прощайте, м-ръ Каркеръ. Благослови васъ Богъ.

   - Если, - сказалъ Джонъ Каркеръ въ сильномъ волнен³и, удерживая руку растроганнаго юноши, - если, по возвращен³и сюда, когда уголъ мой будетъ пустъ, ты услышишь, гдѣ положили мои кости, приди и взгляни на мою могилу. Подумай, я могъ быть столь же честнымъ и счастливымъ, какъ и ты. И когда наступитъ мой послѣдн³й часъ, позволь мнѣ думать, что остается на землѣ человѣкъ, который будетъ вспоминать обо мнѣ съ сожалѣн³емъ и снисходительностью. Вальтеръ - прощай!

   И фигура его побрела, какъ блѣдная тѣнь, по улицѣ, освѣщеннрй яркими лучами прекраснаго лѣтняго солнца. Скоро Вальтеръ совсѣмъ потерялъ его изъ виду.

   Наконецъ немилосердный хронометръ возвѣстилъ, что Вальтеръ долженъ былъ взглянуть въ послѣдн³й разъ на деревяннаго мичмана. Дядя, племянникъ и капитанъ Куттль поѣхали въ извозчичьей каретѣ на пристань, гдѣ они пересѣли въ лодку съ тѣмъ, чтобы приплыть къ какому-то изгибу рѣки, котораго имя было безнадежной тайной для непривычныхъ ушей сухопутнаго человѣка. Подъѣхавъ къ этому изгибу, гдѣ уже красовался "Сынъ и Наслѣдникъ", совсѣмъ погруженный, они были встрѣчены разнокалиберной толпой перевозчиковъ, изъ которыхъ одинъ чуть ли не за версту узналъ капитана и перекликался съ нимъ на тысячу ладовъ, звучавшихъ тарабарской грамотой для всякаго профана въ морскомъ дѣлѣ. Это былъ старинный знакомецъ капитана Куттля, грязный циклопъ, шершавый и небритый, но съ такимъ зоркимъ окомъ, которое могло поспорить со всѣми глазами Аргуса. Съ этимъ замѣчательнымъ мужемъ они всѣ трое перебрались на бортъ "Сына и Наслѣдника". На кораблѣ господствовало великое смѣшен³е людей въ красныхъ рубахахъ, бѣгавшихъ взадъ и впередъ, грязныхъ парусовъ, скомканныхъ на мокрыхъ палубахъ, распущенныхъ веревокъ и канатовъ различнаго сорта, бочекъ, боченковъ, ящиковъ, чемодановъ и всякой живности, умильно взиравшей на негра-повара въ дурацкомъ колпакѣ, украшеннаго зеленью передъ самыми его глазами и окуреннаго свѣжимъ дымомъ.

   Капитанъ немедленно отвелъ Вальтера въ уголъ и съ великимъ усил³емъ, отъ котораго даже побагровѣло его лицо, вытащилъ изъ кармана огромные серебряные часы, укрѣпивш³еся въ своей засадѣ, какъ втулка въ отверст³и бочки.

   - Валли, - сказалъ капитанъ, крѣпко пожимая его руку, - вотъ тебѣ, дружище, прощальный подарокъ. Ставь ихъ каждое утро получасомъ назадъ, да еще въ полдень поверни стрѣлку на пятнадцать минутъ, - и y тебя будутъ часики на славу.

   - Что вы, капитанъ Куттль! помилуйте! - вскричалъ Вальтеръ, удерживая капитана, который убѣгалъ отъ него прочь. - Возьмите ихъ назадъ, сдѣлайте милость. У меня ужъ есть часы.

   - Ну, въ такомъ случаѣ, - сказалъ капитанъ, нырнувъ въ одинъ изъ своихъ кармановъ, откуда выплыли двѣ чайныя ложки и сахарные щипчики, которыми онъ вооружился для отклонен³я предвидѣнныхъ возражен³й, - въ такомъ случаѣ, мой милый, прими отъ меня эту посудину. Пригодится на черный день.

   - Нѣтъ, нѣтъ, не нужно и этого! очень вамъ благодаренъ. О, что вы дѣлаете, капитань Куттль? не бросайте ихъ, - вскричалъ Вальтеръ, потому что капитанъ обнаружилъ явное намѣрен³е швыриуть свою посудину за бортъ. - Вамъ они больше нужны, чѣмъ мнѣ. Дайте мнѣ лучше вашу палку. Мнѣ давно хотѣлось имѣть ее. Вотъ такъ! благодарю васъ. Ну, прощайте, капитанъ Куттль! смотрите хорошенько за моимъ старикомъ. Прощайте, дядюшка Соломонъ! Благослови васъ Богъ!

   Въ крайнемъ смущен³и спустились они на свою лодку, не видя и не слыша ничего, что происходило вокругъ. Когда Вальтеръ взглянулъ на нихъ, выбѣжавъ на заднюю часть корабля, онъ увидѣлъ, что дядя его сидитъ съ опущенною головою, a капитанъ Куттль колотитъ его въ спину своими огромными часами (вѣроятно, это было очень больно) и дѣлаетъ ободрительные жесты чайными ложечками и сахарными щипчиками. Уловивъ вглядъ Вальтера, капитанъ бросилъ свое сокровище на дно лодки съ совершеннымъ пренебрежен³емъ, какъ-будто рѣшался забыть о его существован³и, и, скинувъ лощеную шляпу, весело привѣтствовалъ отъѣзжавшаго друга. Лощеная шляпа ярко блистала на солнцѣ, и капитанъ неутомимо продолжалъ махать, пока Вальтеръ ужъ не могъ болѣе его видѣть.

   Въ эту минуту суматоха на кораблѣ, возраставшая постепенно, достигла до послѣднихъ предѣловъ возможности. Двѣ или три лодки отчалили отъ него съ громкимъ гвалтомъ, и безконечное ура вылетѣло изъ сотни разинутыхъ ртовъ. Паруса поднялись отъ попутнаго вѣтра; вода заклокотала и заискрилась яркими брызгами подъ корабельнымъ носомъ, - и "Сынъ и Наслѣдникъ" быстро пустился въ дальн³й путь, припрыгивая и приплясывая, какъ множество другихъ сыновъ и наслѣдниковъ, топившихъ на немъ свои надежды въ глубокомъ морѣ.

   День проходилъ за днемъ, и старикъ Соль съ капитаномъ Куттлемъ, засѣдая въ маленькой гостиной, плыли за молодымъ путешественникомъ по морской картѣ, лежавшей передъ ними на кругломъ столѣ. По ночамъ одинок³й старикъ взбирался на чердакъ, гдѣ иной разъ ходуномъ ходила завывающая буря, смотрѣлъ на звѣзды и прислушивался къ вѣтру и долго стоялъ на часахъ, гораздо долѣе, чѣмъ караульный матросъ на корабельномъ бортѣ.

  

  

   - Старичина Джой, сударь мой, никогда не будетъ охать да вздыхать. Это не въ его натурѣ, м-ръ Домби. Но и подъ этой желѣзной грудью таится чувствительное сердце и дай только разыграться этимъ чувствамъ ... a вотъ въ томъ-то и штука, сэръ, что старый Багстокъ знаетъ, что это слабость, a онъ въ жизнь не поддавался никакимъ слабостямъ!

   Такъ разгружался майоръ Багстокъ, принимая на Княгининомъ лугу м-ра Домби, который между тѣмъ взбирался по лѣстницѣ въ его квартиру. М-ръ Домби заѣхалъ къ майору завтракать съ тѣмъ, чтобы потомъ вмѣстѣ съ нимъ отправиться въ дорогу. Это утро было настоящей каторгой для злосчастнаго туземца: его бѣдств³я начались за приготовлен³емъ къ завтраку горячихъ пирожковъ, a потомъ, когда дѣло дошло до вареныхъ яицъ, жизнь его сдѣлалась невыносимой пыткою.

   - Старый солдатъ изъ багстоковой породы сумѣетъ справиться со своими чувствами - объ этомъ нечего и толковать; но мнѣ жаль васъ, сэръ, жаль, говорю я вамъ, тысячи чертей, м-ръ Домби! - заключилъ майоръ въ новомъ припадкѣ свирѣпаго бѣшенства.

   Пурпуровое лицо майора, при этомъ изъявлен³и соболѣзнован³я, напузырилось и побагровѣло ужаснымъ образомъ, и его раковые глаза запрыгали и засверкали какимъ-то дикимъ огнемъ, когда къ нему подошелъ м-ръ Домби. Онъ схватилъ и пожалъ его руку съ такою силою, какъ будто собирался съ нимъ боксировать, чтобы выиграть закладъ въ тысячу фунтовъ, или чтобы получить титулъ англ³йскаго богатыря {Въ оригиналѣ: championship of England. Встарину, при восшеств³и на престолъ новаго короля, двое рыцарей, въ ознаменован³е этого событ³я, вызывали другъ друга на бой, и побѣдитель получалъ титулъ англ³йскаго богатыря, champion of England. Нынче это обыкновен³е вывелось изъ употреблен³я; но назван³е англ³йскаго богатыря до сихъ поръ удерживается тѣмъ изъ англ³йскихъ боксеровъ, который еще не былъ никѣмъ побѣжденъ. Прим. перев.}. Голова его тоже запрыгала и завертѣлась, изъ богатырской груди вырвалось хрипѣн³е, какъ y лошади, зараженной сапомъ, и весь этотъ приливъ дружелюбныхъ чувствован³й отхлынулъ отъ геройскаго сердца не прежде, какъ знаменитый гость занялъ свое мѣсто въ гостиной, гдѣ майоръ привѣтствовалъ его съ полной откровенностью, какъ близкаго пр³ятеля и дорожнаго товарища.

   - Домби, - сказалъ майоръ, - я радъ васъ видѣть и горжусь вашимъ знакомствомъ. Немного въ Европѣ людей, которымъ Джозефъ Багстокъ подаетъ свою руку: онъ прямъ, рѣшителенъ и тугой натуры; но вы, Домби, другая статья: старичина Джо гордится - слышите ли? - гордится вашимъ знакомствомъ.

   - Майоръ, - возразилъ м-ръ Домби, - вы очень любезны.

   - Нѣтъ, сэръ, нѣтъ. Любезность не въ моей натурѣ. Помилуй Богъ! Если бы старикашка Джозъ умѣлъ, гдѣ нужно польстить и вклеить, гдѣ слѣдуетъ, красное словцо, онъ былъ бы теперь, съ вашего позволен³я, генералъ-лейтенантомъ и кавалеромъ ордена Бани, и его величали бы: - "ваше высокопревосходительство сэръ Джозефъ Багстокъ". Да, и тогда онъ имѣлъ бы удовольств³е принимать васъ не въ такой квартирѣ. Нѣтъ, Домби, вы, я вижу, еще не знаете стараго Джоя ... A все-таки я горжусь вашимъ знакомствомъ и даже считаю его за особенную честь. Ей Богу!

   М-ръ Домби не счелъ нужнымъ возражать противъ этой слишкомъ очевидной истины, и ему было пр³ятно, что майоръ хорошо понимаетъ велич³е его особы. Это служило новымъ подтвержден³емъ, что онъ, м-ръ Домби, не ошибся въ выборѣ пр³ятеля. Было ясно, что его могущество далеко перешло за предѣлы коммерческой сферы: майоръ, какъ джентльменъ и военный человѣкъ, точно такъ же уважалъ его особу, какъ швейцаръ на королевской биржѣ.

   Утѣшительная мысль, особенно теперь, когда неумолимая судьба такъ безжалостно опрокинула завѣтныя надежды сердца и показала все безсил³е гордой, непреклонной воли! Нѣкогда бѣдный Павелъ спрашивалъ отца: "Папа, что такое деньги, и что могутъ онѣ сдѣлать?" Припоминая этотъ младенческ³й вопросъ, м-ръ Домби въ самомъ дѣлѣ готовъ былъ усомниться въ могуществѣ благороднаго металла, и невольно изъ устъ его вырывалось восклицан³е: "О деньги, деньги, что же вы сдѣлали"?

   Но это были уединенныя мысли, западавш³я въ душу отшельника въ глубокую полночь, когда онъ безмолвно сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ за разбросанными бумагами. Притомъ врожденная гордость легко находила противояд³е безотрадному размышлен³ю, и м-ръ Домби, вдумываясь въ свое положен³е, естественно доходилъ до привычныхъ заключен³й о своемъ финансовомъ могуществѣ, которое теперь такъ наглядно подтверждалось словами и обхожден³емъ храбраго воина. Никогда не имѣя друзей, онъ чувствовалъ теперь нѣкоторую наклонность къ майору, и его сердце, всегда холодное, какъ ледъ, казалось, начинало оттаивать. Майоръ былъ свѣтск³й человѣкъ, знакомый со многими знатными особами. Майоръ принималъ нѣкоторое участ³е въ судьбѣ маленькаго Павла и оживлялъ свѣтскимъ разговоромъ пр³ятные часы, проведенные въ Брайтонѣ. Майоръ былъ краснорѣчивѣйш³й собесѣдникъ, разсказывалъ безъ умолку множество анекдотовъ и, очевидно, занималъ въ высшемъ кругу почетнѣйшее мѣсто, какъ блистательный дэнди и, что всего важнѣе, блескъ его отнюдь не помрачался позорнымъ пятномъ нищеты, которая, какъ извѣстно, очень нерѣдко затмеваетъ великолѣпнѣйш³я достоинства самыхъ модныхъ дэнди. Положен³е майора въ обществѣ утверждено на прочномъ основан³и. Майоръ привыкъ къ разсѣянной жизни и въ совершенствѣ зналъ мѣста, которыя теперь они собирались посѣтить. Какого же надо лучше товарища для м-ра Домби, человѣка безспорно совершеннаго въ своемъ родѣ, но уже слишкомъ исключительнаго, и для котораго Свѣтъ ограничивался торговыми конторами и дѣлами королевской биржи? Принято было въ соображен³е и то обстоятельство, что майоръ, какъ человѣкъ военный, научивш³йся презирать смерть со всѣми ея ужасами, могъ, въ настоящемъ случаѣ, свѣтомъ своей философ³и озарить страждущую душу сироты-отца; но эту мысль м-ръ Домби таилъ въ глубинѣ сердца, и ни одинъ смертный не подозрѣвалъ ея тайнаго присутств³я.

   - Гдѣ этотъ разиня? - воскликнулъ майоръ, яростно озираясь вокругъ и ища глазами туземца. - Ты здѣсь, негодный, a гдѣ же завтракъ?

   Черный слуга исчезъ, и черезъ минуту слышно было, какъ онъ дрожащими стопами взбирался на лѣстницу съ подносомъ въ трепетныхъ рукахъ.

   Блюда и тарелки, по естественной симпат³и, тряслись и дрожали вмѣстѣ съ нимъ.

   - Домби, - сказалъ майоръ, ободряя туземца сжатымъ кулакомъ, когда тотъ, разставляя тарелки, уронилъ одну ложку, - вотъ тутъ жареныя почки, пуддингъ, пирогъ съ разными разностями и такъ далѣе. Садитесь-ка за столъ и не прогнѣвайтесь на старикашку Джоза: онъ угоститъ васъ по лагерному.

   - Чудесный завтракъ, - отвѣчалъ гость.

   Не отвѣчая на комплиментъ, майоръ принялся угощать себя жареными блюдами съ величайшимъ усерд³емъ, оказывая полное презрѣн³е медицинскому факультету, предписывающему строгую д³эту для всѣхъ особъ съ его темпераментомъ и здоровьемъ.

   - Вы не заходили туда, сэръ? - спросилъ майоръ, указывая на противоположный флигель, - вы не видали нашей пр³ятельницы?

   - То есть, миссъ Токсъ? Нѣтъ, майоръ, не видалъ.

   - Славная женщина: не правда ли? - сказалъ майоръ съ жирнымъ смѣхомъ, отъ котораго чуть не лопалось его узкое горло.

   - Что вы хотите сказать? миссъ Токсъ на мои глаза очень порядочная женщина.

   Этотъ отвѣтъ, казалось, доставилъ майору безконечное наслажден³е. Онъ запыхтѣлъ, раздулся и, бросивъ ножикъ съ вилкой, самодовольно началъ потирать руками.

   - Старикашка Джозъ, сударь мой, занималъ тамъ не послѣдн³й уголокъ; но теперь миновали его красные дни. Джой получилъ отставку. Джозефа Багстока затерли, загнали, уничтожили. Теперь это можно сказать вамъ, Домби.

   Майоръ пр³остановился и посмотрѣлъ вокругъ себя съ таинственнымъ негодован³емъ.

   - Это, сударъ мой, чертовски честолюбивая женщина!

   - Будто бы! - сказалъ м-ръ Домби съ холоднымъ равнодуш³емъ. Въ его физ³оном³и выразилась презрительная недовѣрчивость насчетъ того, чтобы женщина, подобная миссъ Токсъ, осмѣливались питать въ себѣ такое высокое чувство.

   - Эта женщина, - продолжалъ майоръ, - въ своемъ родѣ настоящ³й Люциферъ. Джой Багстокъ имѣлъ свои красные дни, но это не мѣшало ему держать ухо востро. Онъ смотритъ, сударь мой, во всѣ глаза. Его высочество, покойный герцотъ ³оркск³й, не разъ говаривалъ, что стараго Багстока самъ чортъ не проведетъ.

   Сказавъ это, майоръ съ остервенѣн³емъ принялся доѣдать жирный пирогъ и запивать горячимъ чаемъ. Его красное богдыханское лицо разгорѣлось и раздулось до такой степени, что м-ру Домби сдѣлалось страшно.

   - Эта старая мартышка, сударь мой, - продолжалъ майоръ, - летитъ за облака съ своими замыслами. Она мѣтитъ выйти замужъ не хуже какой-нибудь герцогини.

   - Жалѣю о ней, - сказалъ м-ръ Домби.

   - Не говорите этого, Домби, - возразилъ майоръ предостерегательнымъ голосомъ.

   - Почему же нѣтъ?

   Вмѣсто отвѣта майоръ захрипѣлъ, какъ надорванная лошадь, и принялся доѣдать кусокъ пирога.

   - Она часто посѣщала вашъ домъ и, кажется, принимала участ³е въ вашемъ хозяйствѣ?

   - Это правда, - величаво отвѣчалъ м-ръ Домби. - Миссъ Токсъ передъ кончиной м-съ Домби была мнѣ представлена, какъ пр³ятельница моей сестры. Такъ какъ послѣ того она обнаружила нѣкоторую привязанность къ моему сыну и всегда вела себя приличнымъ образомъ, то ей позволено было - даже могу сказать - ее поощрили повторить свои визиты, и она мало-по-малу поставила себя на короткую ногу въ моемъ домѣ и завѣдывала нѣкоторыми частями управлен³я вмѣстѣ съ м-съ Чиккъ. Я уважалъ и не могъ не уважать миссъ Токсъ. Она успѣла въ короткое время оказать услуги въ моемъ домѣ, незначительныя, конечно, бездѣльныя услуги, но сдѣланныя со всею готовностью. Нельзя же мнѣ было не замѣтить ея искренности и усерд³я. Притомъ, если не ошибаюсь, майоръ, я одолженъ единственно миссъ Токсъ удовольств³емъ быть съ вами знакомымъ.

   - Домби, - возразилъ майоръ съ большимъ жаромъ, - вы ошибаетесь на этотъ счетъ, слишкомъ ошибаетесь, и Джозефъ Багстокъ считаетъ обязанностью открыть вамъ глаза. Если вы знаете стараго Джоя такимъ, какъ онъ есть, и если старый Джой имѣетъ удовольств³е знать васъ, этимъ мы обязаны благородному создан³ю, Домби, a не гадкой мартышкѣ, о которой вы составили такое ошибочное понят³е. Вникните хорошенько въ это обстоятельство, Домби: мы познакомились съ вами черезъ вашего сына, и больше ни черезъ кого. Да!

   М-ръ Домби, растроганный этимъ намекомъ, столь близкимъ къ сердцу, опустилъ глаза и вздохнулъ. Майоръ, въ свою очередь, пришелъ въ самое яростное волнен³е, вскочилъ со стула и объявилъ, что его сердце готово облиться кровью при такомъ горестномъ воспоминан³и, но онъ сумѣетъ овладѣть собой и не поддастся слабостямъ человѣческой природы.

   - Наша пр³ятельница имѣла съ этимъ событ³емъ отдаленную связь, и майоръ Багстокъ готовъ отдать ей полную справедливость. A все-таки ты, матушка моя, хитрая, безстыдная вѣдьма, не въ обиду будь тебѣ сказано, - продолжалъ майоръ, озираясь черезъ Княгининъ лугъ на сосѣднее окно, куда подошла миссъ Токсъ поливать цвѣты, - безсовѣстная, чудовищная тварь! Смѣшна ты, матушка, съ своими демонскими затѣями, и ужъ если онѣ обратятся на твою же голову, пеняй на себя, a не на стараго Багстока. - Здѣсь майоръ страшно захохоталъ. - Старичинѣ Джою, красавица ты моя, нѣтъ до тебя никакой нужды; но если ты компрометируешь почтенныхъ людей и платишь безстыднымъ нахальствомъ за ихъ добро, то ужъ извини: мы съ тобой раздѣлаемся посвойски.

   - Майоръ, - сказалъ м-ръ Домби, покраснѣвъ - надѣюсь, намеки ваши не относятся ...

   - Я ни на что не намекалъ и не намекаю, Домби: прошу это замѣтить однажды навсегда. Но майоръ Багстокъ, сударь мой, жилъ въ свѣтѣ и знаетъ свѣтъ. Его не проведетъ какая-нибудь мартышка, a вамъ не худо выслушать еще разъ, что эта женщина похитрѣе самого сатаны.

   М-ръ Домби невольно бросилъ гнѣвный взглядъ на окно черезъ Княгининъ лугъ.

   - Кончено объ этомъ, - сказалъ майоръ съ твердостью, - Джозефъ Багстокъ никогда не былъ сплетникомъ; но ты, красавица моя, хоть кому развяжешь языкъ. Бѣсово отродье! Я долженъ былъ говоритъ, м-ръ Домби, и теперь ни полслова больше.

   Взволнованный майоръ захрѣпилъ опять, какъ надорванная лошадь, и на этотъ разъ пароксизмъ продолжался довольно долго. Придя въ себя, онъ продолжалъ:

   - Старый Джозъ, собственно говоря, не имѣетъ высокихъ достоинствъ; но онъ прямъ, открытъ, и душа y него какъ чистое стекло. Вы берете его товарищемъ въ Лемингтонъ, - пусть: онъ ѣдетъ, и вы можете, Домби, распоряжаться имъ, какъ угодно. Старикашка весь къ вашимъ услугамъ. О люди, люди, - продолжалъ майоръ шутливымъ тономъ, ухвативъ себя за подбородокъ, - я, право, не знаю, за что вы любите стараго Джоза, за что вѣшаетесь къ нему на шею; не будь онъ черствъ и разборчивъ, вы бы задушили его своими ласками и приглашен³ями.

   М-ръ Домби въ короткихъ словахъ благодарилъ за предпочтен³е, оказанное ему передъ другими членами аристократическаго общества; но майоръ далъ ему понять, что онъ въ этомъ случаѣ слѣдуетъ только наклонностямъ своего сердца.

   - Лишь только я увидѣлъ васъ, - сказалъ онъ, - разсудокъ и воображен³е заговорили вмѣстѣ: не зѣвай, старикашка, Домби такой человѣкъ, съ которымъ тебѣ стоитъ подружиться.

   Между тѣмъ майоръ насытился до такой степени, что эссенц³я жирнаго паштета видимо просачивалась чсрезъ его глаза, a жареныя почки и пуддингъ до того раздули его короткую шею, что оказалось необходимымъ перевязать галстухъ. Когда наступило время отъѣзда на бирмингамскую желѣзную дорогу, туземецъ съ большимъ затруднен³емъ напялилъ на него теплый сюртукъ и застегнулъ его сверху до низу. При этой операц³и майоръ пыхтѣлъ и отдувался, какъ винная бочка. Вслѣдъ за тѣмъ, туземецъ съ должнымъ почтен³емъ и приличной разстановкою подалъ ему замшевыя перчатки, толстую палку и шляпу, которую онъ очень искусно надѣлъ на бекрень, какъ опытный франтъ первой руки. Еще прежде туземецъ позаботился нагрузить экипажъ м-ра Домби, дожидавш³йся y воротъ, до послѣднихъ предѣловъ возможности безчисленнымъ множествомъ мѣшковъ, мѣшечковъ, чемодановъ и чемоданчиковъ съ такими же апоплексическими свойствами, какъ и самъ майоръ. Затѣмъ онъ наполыилъ собственные карманы сельтерской водой, остъ-индскимъ хересомъ, буттербродами, шалями, телескопами, газетами и другими мелочами, которыя могли въ дорогѣ понадобиться для майора, и наконецъ возвѣстилъ, что все готово къ благополучному путешеств³ю. Когда несчастный туземецъ - говорили, будто онъ былъ какимъ-то князькомъ на своей родинѣ - занялъ въ каретѣ свое мѣсто подлѣ м-ра Туалисона, домохозяинъ метнулъ въ него съ мостовой цѣлой грудой майоровыхъ шинелей и разнокалиберныхъ сюртуковъ, подъ которыми онъ, зарытый какъ въ могилѣ, покатился на станц³ю желѣзной дороги.

   Но прежде, чѣмъ карета тронулась съ мѣста и туземецъ схоронился въ живомъ гробу, y окна появилась миссъ Токсъ, сдѣлала грац³озный книксенъ и еще грац³ознѣе замахала лилейно бѣлымъ платочкомъ. М-ръ Домби принялъ это прощальное привѣтств³е очень холодно - очень хододно даже для него - и, сдѣлавъ ей самый легк³й, едва замѣтный поклонъ, небрежно облокотился въ каретѣ съ довольнымъ видомъ. Это доставило майору невыразимое наслажден³е. Самъ онъ раскланялся съ миссъ Токсъ съ обыкновенной любезностью и, усѣвшись въ карету, продолжалъ самодовольно улыбаться, какъ Мефистофель, и пыхтѣть, какъ откормленный буйволъ.

   Пр³ѣхавъ на станц³ю, путешественники нѣсколько времени ходили по галлереѣ взадъ и впередъ, пока готовился поѣздъ желѣзной дороги. М-ръ Домби былъ пасмуренъ, молчаливъ и угрюмъ, a майоръ безъ умолку разсказывалъ разные очень забавные анекдоты, въ которыхъ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ, разумѣется, былъ не кто другой, какъ Джозефъ Багстокъ. Гуляя такимъ образомъ, они, съ перваго появлен³я, обратили на себя вниман³е одного суетившагося около самаго паровоза работника, который снималъ шапку всяк³й разъ, какъ они проходили мимо. Но ни одинъ изъ нихъ не замѣчалъ этого маневра. М-ръ Домби обыкновенно смотрѣлъ свысока и не обращалъ вниман³я на