Диккенс Чарльз - Домби и сын

эту истину. Она никогда не вспоминала, что онъ пользовался ею для исполнен³я своихъ прихотей и милостиво позволилъ ей быть одною изъ нянюшекъ его сына. Она думала только о томъ, что, но ея собственнымъ словамъ, "провела въ этомъ домѣ такъ много счастливыхъ часовъ, что она должна вспоминать объ этомъ съ благодарностью, и что никогда не перестанетъ видѣть въ м-рѣ Домби одного изъ самыхъ почтенныхъ и значительныхъ людей".

   Но разлученная съ неумолимой Луизой и ревнуя къ майору (на котораго смотрѣла теперь какъ-то недовѣрчиво), миссъ Токсъ нашла, что очень досадно не знать ничего о томъ, что происходитъ въ домѣ м-ра Домби. Она привыкла считать Домби и Сына центромъ, около котораго вращается весь м³ръ, и потому рѣшилась возобновить одно старинное знакомство, лишь бы только не оставаться въ невѣден³и о дѣлахъ, такъ сильно ее интересовавшихъ. М-съ Ричардсъ, какъ ей было извѣстно, поддерживала, со времени достопамятнаго свидан³я съ м-ромъ Домби, сношен³я съ живущими въ его домѣ слугами. Миссъ Токсъ имѣла, можетъ быть, еще и другую, болѣе нѣжную побудительную причину посѣтить семейство Тудля: ей хотѣлось, можетъ быть, просто поговорить о м-рѣ Домби съ кѣмъ бы то ни было.

   Итакъ, однажды вечеромь миссъ Токсъ направила стопы свои къ Тудлямъ. М-ръ Тудль, черный и закопченый, кушалъ въ это время чай въ нѣдрахъ своего семейства. Существован³е м-ра Тудля имѣло вообще только три фазы: онъ или изволилъ кушать въ упомянутыхъ нѣдрахъ, или летѣлъ надъ землею по 25 и 50 миль въ часъ, или спалъ. Онъ безпрестанно переходилъ изъ вихря въ покой, но въ обоихъ случаяхъ сохранялъ мирное равновѣс³е въ душѣ. Онъ предоставилъ сердиться, шумѣть, пыхтѣть и портиться машинамъ, съ которыми былъ связанъ неразрывными узами, a самъ велъ жизнь совершенно безмятежную.

   На колѣняхъ м-ра Тудля сидѣли два маленькихъ Тудля; друг³е два приготовляли ему чай, и мног³е друг³е возились около него; м-ръ Тудль никогда не былъ безъ дѣтей и всегда готовъ былъ пополнить ихъ коллекц³ю.

   - Полли, - сказалъ онъ, - видѣла ты Роба?

   - Нѣтъ, - отвѣчала Полли, - онъ, вѣрно, зайдетъ сегодня.

   - A что, теперь онъ уже не прячется, или прячется, Полли?

   - Нѣтъ.

   - Хорошо, что нѣтъ, Полли; не хорошо прягаться, а?

   - Конечно; что за вопросъ.

   - Видите ли, дѣти, - сказалъ Тудль, оглядывая свое семейство, - если идешь прямою дорогою, не надо прятаться.

   Тудлёнки запищали и зашумѣли въ знакъ готовности воспользоваться нравоучен³емъ.

   - Да зачѣмъ же примѣнять все это къ Робу? - спросила жена.

   - Полли, - отвѣчалъ Тулль, - что же тутъ такого сказалъ я о Робѣ? Я только такъ, - къ слову пришлось, - странно, право, какъ подумаешь, какъ это въ головѣ y человѣка одно къ другому вяжется

   И м-ръ Тудль запилъ это глубокомысленное замѣчан³е чаемъ и закусилъ порядочнымъ ломтемъ хлѣба съ масломъ, приказавши, между прочимъ, дочерямъ приготовить побольше кипятку, потому что y него сильно пересохло въ горлѣ.

   Но, насыщаясь самъ, Тудль не забылъ и своего потомства; дѣти уже съѣли свою вечернюю порц³ю, но все-таки стерегли экстренные, и потому именно и лакомые кусочки. Тудль кормилъ ихъ, держа въ рукѣ большой ломоть хлѣба съ масломъ; Тудльчики, въ законной послѣдовательности, откусывали каждый по кусочку и получали въ добавокъ по ложкѣ чаю. Это доставляло имъ такое наслажден³е, что они пускались, проглотивши свою порц³ю, плясать и скакать на одной ножкѣ, a потомъ опять понемногу обступали м-ра Тудля и провожали глазами въ его ротъ куски хлѣба и масла, притворяясь, впрочемъ, очень равиодушными къ этимъ предметамъ и перешептываясь о чемъ-то вовсе постороннемъ.

   М-ръ Тудль, сидя среди своего семейства и подавая примѣръ отличнаго аппетита, везъ на своихъ колѣняхъ двухъ маленькихъ Тудлей въ Бирмингамъ и смотрѣлъ на прочихъ черезъ баррьеръ изъ хлѣба и масла, когда вошелъ Робъ Точильщикъ, въ оригинальной шляпѣ и траурныхъ шароварахъ и былъ встрѣченъ всеобщимъ крикомъ братьевъ и сестеръ.

   - Какъ поживаете, матушка? - спросилъ онъ, почтительно цѣлуя мать.

   - Здравствуй, Робъ! - отвѣчала оиа, обнимая его. - И этотъ еще станетъ прятаться! Полно Тудль!

   Эти слова относились къ м-ру Тудлю, но Робъ не пропустилъ ихъ мимо ушей.

   - Какъ? батюшка опять что-нибудь говорилъ противъ меня? - воскликнулъ онъ. - О, какъ это ужасно! провиниться разъ въ жизни, и то слегка, a потомъ знать, что родной отецъ не перестанетъ попрекать тебя этимъ заглаза! Право, готовъ бы, на зло напроказить чего-нибудь.

   - Полно, онъ ничего такого не думалъ, - сказала Полли.

   - A если не думалъ, такъ зачѣмъ же говорить? Никто не думаетъ обо мнѣ и въ половину такъ дурно, какъ отецъ. Готовъ бы, кажется, шею подставить, лишь бы кто-нибудь снялъ голову!

   Маленьк³е Тудли вскрикнули при этой отчаянной выходкѣ, и Робъ усилилъ еще болѣе патетическ³й эффектъ ея, заклкная ихъ не жалѣть брата, и говоря, что, если они добрыя дѣти, такъ должны ненавидѣть его.

   Наконецъ, м-ръ Тудль объяснился, Робъ былъ успокоенъ, они пожали другъ другу руки, и соглас³е воцарилось въ семьѣ; въ то же время, очень кстати и къ великому удивлен³ю Полли, явилась въ дверяхъ, озирая все общество своею милостивою улыбкою, миссъ Токсъ.

   - Какъ поживаете, м-съ Ричардсъ? - сказала она. - A вотъ я пришла навѣстить васъ. Можно войти?

   Веселое лицо м-съ Ричардсъ просвѣтлѣло гостепр³имною радостью; миссъ Токсъ немедленно пригласили сѣсть; она раскланялась съ м-ромъ Тудлемъ, развязала шляпку и объявила, что, во-первыхъ, хочетъ перецѣловать всѣхъ дѣтей поочередно.

   Гонимый судьбою, младш³й Тудль, родивш³йся, по-видимому, подъ несчастною звѣздою, испыталъ неудачу и при этой церемон³и; играя съ шляпою Роба, онъ надвинулъ ее на глаза задомъ напередъ такъ неловко, что не могъ снять; испуганному воображен³ю его тотчасъ же представилась мрачная картина будущности, - ему показалось, что онъ уже на всю жизнь останется погруженнымъ во мракъ и разлученнымъ съ друзьями и родными, онъ началъ кричать и барахтаться. Освобожденный изъ-подъ шляпы, онъ предсталъ съ краснымъ, вспотѣвшимъ лицомъ и былъ взятъ на руки миссъ Токсъ.

   - Вы, я думаю, почти забыли меня? - сказала миссъ Токсъ м-ру Тудлю.

   - Нѣтъ, - отвѣчалъ Тудль, - нѣтъ. A съ тѣхъ поръ мы ужъ довольно постарѣли.

   - Какъ же вы поживаете? - ласково спросила миссъ Токсъ.

   - Слава Богу. Вы какъ? Что, ревматизмъ васъ еще не безпокоитъ? Намъ всѣмъ его не миновать.

   - Благодарю васъ, - отвѣчала миссъ Токсъ. - Я съ нимъ еще незнакома.

   - Счастливы вы, - сказалъ Тудль. - Въ ваши лѣта много отъ него страдаютъ. Вотъ, мать моя...

   И Тудль, встрѣтивши глаза жены, залилъ окончан³е новою кружкою чаю.

   - Теперь, м-съ Ричардсъ, - сказала миссъ Токсъ, - скажу вамъ прямо, зачѣмъ я пришла. Вы, вѣроятно, замѣтили, м-съ Ричардсъ, и вы, м-ръ Тудль, что я разошлась немного кое съ кѣмъ изъ моихъ друзей, и что не посѣщаю теперь иныхъ, y которыхъ бывала прежде очень часто.

   Полли, съ женскимъ инстинктомъ понявшая въ ту же минуту о чемъ идетъ рѣчь, прищурила глаза въ знакъ того, что понимаетъ миссъ Токсъ. A м-ръ Тудль, не имѣвш³й и предчувств³я о настоящемъ значен³и ея словъ, вытаращилъ глаза въ знакъ совершеннаго недоумѣн³я.

   - Что было причиною, возникшей между нами холодности, - продолжала миссъ Токсъ, - объ этомъ говорить нечего и не стоитъ. Довольно, если я скажу, что питаю глубочайшее уважен³е къ м-ру Домби, также и ко всему, что ему близко.

   М-ръ Тудль, начинавш³й догадываться, покачалъ головою и сказалъ, что слышалъ объ этомъ, и что, по его мнѣн³ю, съ м-ромъ Домби трудно ладить.

   - Не говорите этого, прошу васъ, - возразила миссъ Токсъ. - Не говорите мнѣ этого никогда. Мнѣ это непр³ятно слышать.

   М-ръ Тудль, ни мало не сомйѣвавш³йся, что замѣчан³е его будетъ принято благосклонно, былъ ужасно сконфуженъ.

   - Вотъ что я хотѣла вамъ сказать, м-съ Ричардсъ, и вамъ, м-ръ Тудль: всякое извѣст³е о томъ, какъ поживаетъ семейство м-ра Домби, будетъ для меня очень пр³ятно, и я всегда рада побесѣдовать съ м-съ Ричардсъ объ ихъ семьѣ и вспомянуть прошлое время. Мы съ м-съ Ричардсъ всегда жили въ ладу, и я жалѣю, что не сблизилась съ нею тогда больше, въ чемъ сама виновата. Теперь, по крайней мѣрѣ, она, вѣрно, не откажетъ мнѣ въ дружбѣ и позволитъ посѣщать ее и быть y нея, какъ дома?

   Полли была очень рада и изъявила свое соглас³е на дружбу. М-ръ Тудль не могъ дать себѣ отчета, радъ онъ или нѣтъ, и потому сохранилъ глупѣйшее спокойств³е.

   - Вы знаете, м-съ Ричардсъ, и вы, м-ръ Тудль, - продолжала миссъ Токсъ, - я могу вамъ быть кое въ чемъ полезна, если вы хотите не считать меня чужою. Я могу, напримѣръ, учить вашихъ малютокъ. Если позволите, я принесу имъ книжекъ, и вы увидите, въ вечеръ-другой, сколько онѣ узнаютъ. Только я не хочу вамъ мѣшать, не хочу, чтобы вы считали меня гостьей; вы пожалуйста ые церемоньтесь, м-съ Ричардсъ: штопайте себѣ, шейте, кормите дѣтей, дѣлайте, что вамъ нужно: да и вы, м-ръ Тудль, не чинитесь: закурите вашу трубку.

   - Благодарю васъ, - проговорилъ Тудль.

   - Чистосердечно говорю вамъ, - продолжала миссъ Токсъ, - что я буду въ восторгѣ, если мнѣ удастся передать кое-как³я познан³я вашимъ дѣткамъ, и сочту себя щедро вознагражденною, если вы просто, безъ обиняковъ, согласны на мое предложен³е.

   Сдѣлка была тутъ же утверждена, и миссъ Токсъ въ ту же минуту почувствовала себя до такой степени дома, что немедленно сдѣлала экзаменъ всѣмъ дѣтямъ и записала ихъ имена, возрастъ и познан³я. Экзаменъ и бесѣда задержали ее y Тудлей такъ долго, что ей уже поздно было идти домой одной. Точильщикъ былъ еще здѣсь и учтиво предложилъ проводить ее, на что она съ удовольств³емъ согласилась.

   Простившись съ Тудлемъ и Полли и перецѣловавши всѣхъ дѣтей, миссъ Токсъ ушла съ такимъ легкимъ сердцемъ, что м-съ Чиккъ обидѣлась бы, если бы его взвѣсила.

   Скромный Робъ хотѣлъ идти позади миссъ Токсъ, но она заставила его идти рядомъ и вступила съ нимъ въ долг³й разговоръ.

   - Очень рада съ вами познакомиться, - сказала она y своего порога. - Надѣюсь, мы будемъ друзьями, и вы посѣтите меня. Завели ли вы денежную шкатулку?

   - Завелъ миледи, - отвѣчалъ Робинъ, - и ужъ давненько. Я накопилъ деньженокъ на черный день и собираюсь положить ихъ въ банкъ.

   - Доброе дѣло, доброе дѣло. Рада слышать отъ васъ так³я рѣчи. Положите туда и эту полкрону.

   - Много вамъ благодаренъ, миледи; но мнѣ, право, совѣстно, что вы тратитесь изъ-за меня.

   - Не безпокойтесь, мой милый: эта бездѣлица меня не разоритъ, и вы должны ее принять въ знакъ моего расположен³я, иначе я стала бы сердиться. Прощайте, Робинъ.

   - Прощайте, миледи. Покорно благодарю.

   Вслѣдъ затѣмъ мальчишка размѣнялъ подаренную монету и мигомъ проигралъ всѣ деньги. Правила чести и благородства никогда не преподавались въ заведен³и Благотворительнаго Точильщика. Преобладающей системой въ этой школѣ было лицемѣр³е, прививавшееся съ огромнымъ успѣхомъ, такъ что родители и покровители питомцевъ, окончившихъ здѣсь свой курсъ, разсуждали ииой разъ, что ужъ лучше оставлять дѣтей безъ всякаго воспитан³я, если оно приноситъ так³е горьк³е плоды. Друг³е, болѣе основательные, догадывались, что воспитан³е должно быть улучшено, и въ ожиден³и такого улучшен³я немилосердно бранили заведен³е Благотворительнаго Точильщика. Между тѣмъ опытные начальники знаменитой школы всегда умѣли вывертываться, указывая обвинителямъ на тѣхъ изъ своихъ бывшихъ учениковъ, которые какимъ-нибудь чудомъ спаслись отъ нравственной порчи и занимали въ обществѣ почетныя мѣста. Так³я указан³я ставили втупикъ всевозможныхъ клеветниковъ, и слава учебнаго заведен³я возростала годъ отъ году съ неимовѣрнымъ успѣхомъ. Да здравствуютъ всѣ на свѣтѣ Благотворительные Точильщики!

  

  

   Быстро летѣло впередъ ничѣмъ неудержимое время, и, наконецъ, былъ почти на исходѣ роковой годъ, назначенный старымъ Соломономъ для вскрыт³я запечатаннаго пакета, оставленнаго при письмѣ испытанному другу. По мѣрѣ приближен³я завѣтнаго срока, капитанъ Куттль чаще и чаще смотрѣлъ по вечерамъ на таинственную бумагу, и душой его овладѣвало невыразимое безпокойство.

   Но вскрыть документъ однимъ часомъ раньше назначеннаго срока было для честнаго капитана такою же невозможностью, какъ вскрыть самого себня для анатомическихъ наблюден³й. Онъ ограничивался только тѣмъ, что выкладывалъ по временамъ таинственный пакетъ на столъ, закуривалъ трубку и сидѣлъ по цѣлымъ часамъ съ безмолвною важностью. Случалось, послѣ болѣе или менѣе продолжительныхъ созерцан³й черезъ кольца табачнаго дыма, капитанъ постепенно начиналъ отодвигать свой стулъ, какъ будто желая высвободиться изъ-подъ чарующаго вл³ян³я рокового документа. Напрасное покушен³е! документъ мерещился ему на потолкѣ, на обояхъ и даже на пылающихъ угляхъ затопленнаго камина.

   Отеческое расположеи³е къ Флоренсѣ не получило никакого видоизмѣнен³я въ сердцѣ капитана Куттля. Только со времени послѣдмяго свидан³я съ м-ромъ Каркеромъ, онъ началъ сомнѣваться, точно ли его личное участ³е въ сношен³яхъ прелестной дѣвушки съ несчастнымъ мальчикомъ было полезно для нихъ обоихъ въ такой степени, какъ онъ предполагалъ сначала. Вдумываясь въ эту важную статью, капитанъ пришелъ даже къ заключен³ю, что, пожалуй, чего добраго, онъ больше повредилъ молодымъ людямъ, чѣмъ принесъ пользы. Легко представить, какимъ ужаснымъ раскаян³емъ терзалась душа честнаго друга послѣ такого страшнаго предположен³я. Чтобы наказать себя достойнымъ образомъ, капитанъ рѣшился прервать всякое сообщен³е съ живыми существами изъ опасен³я повредить кому-нибудь мысл³ю, словомъ или дѣломъ.

   Такимъ образомъ, заживо погребенный между инструментами, капитанъ никогда не отваживался проходить мимо пышнаго чертога м-ра Домби и никогда не давалъ знать о своемъ существован³и Флоренсѣ или миссъ Нипперъ. Онъ даже отказался отъ дружескихъ привѣтств³й м-ра Перча, и когда тотъ сдѣлалъ ему визитъ, онъ весьма сухо началъ его благодарить и, наконецъ, открыто объявилъ, что отказался равь навсегда отъ всѣхъ возможныхъ знакомствъ. Въ такомъ добровольномъ затворничествѣ капитанъ проводилъ цѣлые днн и даже цѣлыя недѣли, удостоивая по временамъ двумя-тремя словами только Точильщика, котораго вообще онъ считалъ образцомъ безкорыстной преданности и возвышеннымъ идеаломъ вѣрности. Итакъ, исключенный отъ всякаго общен³я съ живыми существами, капитанъ одиноко сидѣлъ по вечерамъ въ маленькой гостиной, осматривая со всѣхъ сторонъ документъ дяди Соломона, думая о Флоренсѣ и бѣдномъ Вальтерѣ до той поры, пока, наконецъ, прекрасныя и невинныя дѣти начали представляться его фантаз³и отжившими существами, съ которыми можно было увидѣться не иначе, какъ по ту сторону гроба.

   При всемъ томъ честный капитанъ, занятый постоянно печальными размышлен³ями, не переставалъ заботиться какъ о нравственномъ улучшен³и своей натуры, такъ равномѣрно и о развит³и умственныхъ способностей Робина. Каждый вечеръ молодой человѣкъ долженъ былъ, ио приказан³ю капитана, прочитывать по нѣскольку страницъ изъ разныхъ душеспасительныхъ сочинен³й, и такъ какъ Куттль вообще былъ того мнѣн³я, что во всѣхъ книгахъ заключаются назидательныя истины, то и оказалось, что воспр³имчивый мозгъ его питомца обогатился чрезъ нѣсколько времени самыми замѣчательными фактами. Самъ капитанъ каждый воскресный вечеръ, отправляясь на сонъ грядущ³й, прочитывалъ съ новымъ одушевлен³емъ извѣстное нагорное поучен³е и всегда приходилъ въ неподдѣльный восторгъ, когда произносилъ высокую сентенц³ю относительно блаженства нищихъ м³ра сего. Его теологическ³я способности совершенствовались съ необыкновенною быстротой, и посторон³й наблюдатель могъ подумать, что его голова нагружена греческими и еврейскими цитатами.

   Но всѣхъ постороннихъ наблюдателей замѣнялъ только одинъ Робинъ, и, должно отдать справедливость, знаменитая школа, въ которой онъ получилъ предварительное воспитан³е, развила и усовершенствовала въ немъ удивительный навыкъ вдохновляться писан³ями этого рода. Во-первыхъ, мозгъ Точильщика наполненъ былъ цѣлыми сотнями ³удейскихъ и эллинскихъ именъ; во-вторыхъ, оиъ при первомъ востребован³и, поощряемый громкими вл³ян³ями плети, могъ повторять, не переводя духу, цѣлыя десятки самыхъ трудныхъ стиховъ; въ-третьихъ... но, въ-третьихъ и въ-двадцатыхъ, мы не имѣемъ возможности исчислить здѣсь съ отчетливостью всѣхъ превосходныхъ дарован³й Точильщика, въ которыхъ онъ всенародно упражнялся съ дѣтскаго возраста въ одной извѣстнѣйшей киркѣ, гдѣ съ необыкновеннымъ эффектомъ выставлялись на показъ передъ глазами удивленныхъ зрителей свои широк³е штаны самаго яркаго кофейнаго цвѣта. Всѣ эти способности пригодились теперь какъ нельзя лучше Робу. Когда капитанъ переставалъ читать, Точильщикъ всегда притворялся проникнутымъ самыми благоговѣйными размышлен³ями, хотя за чтен³емъ обыкновенно зѣвалъ и кивалъ головою, чего, однако, никогда не подозрѣвалъ въ немъ его добрый хозяинъ.

   Съ нѣкотораго времени, капитанъ, какъ дѣловой человѣкъ, велъ аккуратный дневникъ, наполненный разными остроумными наблюден³ями относительно состоян³я погоды и направлен³я каретъ и другихъ экипажей. На одной страницѣ четкимъ почеркомъ было записано, что по утру въ такой-то день и въ такомъ-то кварталѣ дулъ сильный западный вѣтеръ, a къ вечеру въ томъ же кварталѣ началъ бушевать пронзительный восточный вѣтеръ. На другой страницѣ такимъ же почеркомъ было приведено въ извѣстность слѣдующее обстоятельство: "Сегодня, въ одиннадцать часовъ утра, была y меня, нижеподписавшагося капитана Куттля, перекличка съ тремя праздношатающимися молодыми людьми, которые, войдя въ магазинъ, изъявили очевидное намѣрен³е купить очки, и однако-жъ не купили, a дали обѣщан³е явиться сюда для этой же цѣли въ другой разъ. Изъ этого же слѣдуетъ, что торговыя дѣла начинаютъ принимать хорош³й оборотъ. Вѣтеръ дуетъ благопр³ятный - H_о_р_д_ъ-В_е_с_т_ъ. Къ вечеру должно ожидать перемѣны".

   Главнѣйшимъ затруднен³емъ для капитана былъ м-ръ Тутсъ, который заходилъ къ нему очень часто и не говоря по обыкновен³ю ни одного слова, усаживался въ маленькой гостиной и ухмылялся безъ перерыва полчаса и даже больше. По-видимому, м-ръ Тутсъ получилъ нравственное убѣжден³е, что въ цѣломъ Лондонѣ нѣтъ мѣста, болѣе удобнаго и приличнаго для такого увеселительнаго занят³я. Капитанъ, вразумленный теперь бѣдственнымъ опытомъ, никакъ не могъ рѣшить, былъ ли м-ръ Тутсъ прекраснѣйшимъ и любезнѣйшимъ молодымъ человѣкомъ, или, напротивъ, отъявленнымъ, продувнымъ лицемѣромъ. Его частые разговоры о миссъ Домби казались въ настоящемъ случаѣ очень подозрительными; однако же, капитанъ рѣшился до нѣкотораго времени не высказывать своихъ подозрѣн³й и вообще велъ себя очень осторожно, поглядывая на своего гостя съ необыкновенною проницательностью и лукавствомъ.

   - Капитанъ Гильсъ, - говаривалъ по обыкновен³ю м-ръ Тутсъ, - что же вы скажете насчетъ моего предложен³я? буду ли я когда-нибудь удостоенъ вашего знакомства?

   - A вотъ что я вамъ скажу на этотъ счетъ, молодой человѣкъ, - отвѣчалъ по обыкновен³ю капитанъ, принявш³й свои мѣры въ настоящемъ образѣ дѣйствован³я - объ этомъ надобно подумать, да и подумать.

   - Капитанъ Гильсъ, это очень любезно съ вашей стороны, - возражалъ м-ръ Тутсъ, - я обязанъ вамъ, какъ нельзя больше. Увѣряю васъ честью, капитанъ Гильсъ, ваше знакомство будетъ, что называется, для меня величайшимъ благодѣян³емъ и даже одолжен³емъ. Ей-Богу, капитанъ Гильсъ!

   - Постой, постой дружище, - продолжалъ капитанъ благосклоннымъ тономъ - я вѣдь еще не знаю тебя; такъ или нѣтъ?

   - Именно такъ, м-ръ Гильсъ... да только вы никогда не узнаете меня, капитанъ, если не будете искать моего знакомства.

   Пораженный оргинальностью этого замѣчан³я, капитанъ нѣсколько времени безмолвно созерцалъ особу м-ра Тутса.

   - Хорошо сказано, мой другъ, и совершенно справедливо, - замѣтилъ, наконецъ, капитанъ, утвердительно кивая головою. - Теперь вотъ въ чемъ штука: вы уже давно сообщили мнѣ нѣкоторыя наблюден³я, и, если я васъ хорошо понимаю, то оказывается, что вы питаете чувство удивлен³я къ одной изъ прелестныхъ дѣвушекъ?

   - Капитанъ Гильсъ, - отвѣчалъ м-ръ Тутсъ, дѣлая отчаянные жесты рукою, въ которой держалъ шляпу, - дѣло идетъ здѣсь не объ удивлен³и. Увѣряю васъ честью, вы вовсе не понимаете моихъ чувствъ. Если бы я могъ окрасить себѣ рожу черной краской и сдѣлаться рабомъ миссъ Домби, о, я счелъ бы себя самымъ счастливымъ... да что тутъ толковать, если бы я могъ переселиться въ кожу собаки миссъ Домби, я... я... увѣряю васъ честью, м-ръ Гильсъ, я бы не усталъ всю жизнь вилять передъ ней своимъ хвостомъ. Ей-Богу, капитанъ!

   М-ръ Тутсъ произнесъ послѣдн³я слова съ заплаканными глазами и съ неописуемымъ волнен³емъ прижалъ шляпу къ своему сердцу.

   - Послушай, дружище, - возразилъ капитанъ, проникнутый глубокимъ сочувств³емъ, - если ты не шутишь...

   - Капитанъ Гильсъ, - закричалъ м-ръ Тутсъ, - я въ такомъ состоян³и духа и такъ далекъ отъ всякихъ шутокъ, что если бы мнѣ можно было дать клятву на раскаленномъ свинцѣ, или если бы мнѣ приказали залить свое горло растопленнымъ сургучемъ, увѣряю васъ, м-ръ Гильсъ, я бы изуродовалъ себя съ величайшимъ наслажден³емъ.

   И съ этими словами м-ръ Тутсъ поспѣшно озирался вокругъ комнаты, какъ-будто пр³искивалъ новыя мучительныя средства для выполнен³я лютыхъ своихъ намѣрен³й. Капитанъ сильнымъ движен³емъ руки нахлобучилъ свою шляпу, выступилъ впередъ къ Тутсу, дернулъ его за фалды фрака и, устремивъ на него проницательный взоръ, обратился къ нему съ такими словами:

   - Если ты не шутишь, пр³ятель, то ясно, ты сдѣлался предметомъ сострадан³я, a сострадан³е есть драгоцѣннѣйш³й перлъ въ царственномъ вѣнцѣ Британ³и, какъ это изложенно въ нашей нац³ональной пѣснѣ "Rule Britannia", которую знаетъ и поетъ въ честь Англ³и весь образованный м³ръ. Держись крѣпче, мой другъ! Дано здѣсь отъ тебя предложен³е, которое озадачиваетъ меня. A почему? A потому, что я плыву по этимъ водамъ одинъ, и нѣтъ для меня товарища въ этомъ океанѣ, и никто даже не можетъ быть моимъ товарищемъ. Держись крѣпче! Ты началъ первый салютовать меня именемъ прекрасной молодой леди, - хорошо! Если ты и я хотимъ продолжать наше знакомство, то имя этой леди никогда не должно быть произносимо между нами. Я не знаю, какой вредъ могли бы мы нанести свободнымъ произнесен³емъ этого имени, только... словомь сказать, языкъ мой съ этой минуты остается на привязи. Хорошо ли ты понялъ меня, дружище?

   - Хорошо, капитанъ Гильсъ, только вы извините меня, если я не всегда буду вамъ покоренъ. Клянусь честью, м-ръ Куттль, мнѣ было бы очень трудно никогда не говорить о миссъ Домби. Это запрещен³е ляжетъ тяжелымъ бременемъ на мою душу, и мнѣ всегда будетъ казаться, что меня дубиной бьютъ по головѣ.

   Съ этими словами м-ръ Тутсъ патетически схватился за голову обѣими руками, какъ будто уже начиналъ чувствовать энергическ³е удары.

   - Въ такомъ случаѣ, мой милый, - сказалъ каиитанъ, - вотъ тебѣ мое неизмѣнное услов³е. Если ты не сумѣешь держать языка на привязи, то отваливай одинъ на широкую дорогу, и - желаю тебѣ счастливаго пути!

   - Капитанъ Гильсъ, - бормоталъ Тутсъ, - не знаю почему, только когда я пришелъ сюда первый разъ, мнѣ показалось, будто въ вашемъ присутств³и я могу гораздо свободнѣе разговаривать о миссъ Домби, чѣмъ во всякомъ другомъ мѣстѣ. Поэтому, капитанъ Гильсъ, если вы доставите мнѣ удовольств³е вашего знакомства, я почту себя счастливымъ принять безъ всякихъ ограничен³й всѣ ваши услов³я. Я желаю быть честнымъ человѣкомъ, капитанъ Гильсъ, и слѣдовательно я принужденъ сказать, что мнѣ невозможно не думать о миссъ Домби. Ужъ вы меня извините, a я, какъ честный человѣкъ, повторяю еще разъ, что мнѣ въ вашемъ присутств³и никакъ нельзя не думать о миссъ Домби.

   - Мысли человѣка, мой милый, то же самое, что вѣтеръ, сказано въ Писан³и, и никто не можетъ отвѣчать за нихъ ни на одну секунду времени. Чувства - совсѣмъ другое дѣло, a насчетъ мыслей толковать не станемъ. Договоръ между нами идетъ только относительно словъ.

   - Что касается до словъ, капитанъ Гильсъ, - возразилъ м-ръ Тутсъ, - мнѣ кажется, я могу поудержать себя.

   Затѣмъ Тутсъ подалъ капитану руку, и тотъ, наконецъ, чувствуя всю важность своего снисхожден³я, торжественно заключилъ съ нимъ дружеск³й договоръ. Тутсъ почувствовалъ чрезвычайную радость послѣ такого пр³обрѣтен³я и ухмылялся съ необыкновеннымъ восторгомъ во все остальное время этого визита. Капитанъ, съ своей стороны, обрадованный своимъ положен³емъ покровителя, находился также въ самомъ пр³ятномъ расположен³и духа и втайнѣ благодарилъ себя за свою проницательность и осторожность.

   Но въ тотъ же вечеръ капитанъ былъ очень непр³ятно изумленъ наивнымъ предложен³емъ другого юноши, предложен³емъ Точильщика. Напившись чаю, этотъ невинный юноша безмолвно смотрѣлъ нѣсколько времени на своего хозяина, который между тѣмъ съ большимъ достоинствомъ читалъ газету съ очками на глазахъ, и прервалъ молчан³е гакимъ образомъ:

   - Кстати, капитанъ Куттль, прошу извинить, вамъ, я думаю, нельзя будеть обойтись совсѣмъ безъ голубей?

   - Конечно, мой милый, a что?

   - A то, что мнѣ придется взять отъ васъ своихъ голубей, капитанъ.

   - Какъ такъ? - вскричалъ капитанъ, приподнявь немного свои густыя брови.

   - Да такъ, я отхожу отъ васъ, капитанъ, если вамъ угодно.

   - Отходишь? Куда же ты отходишь?

   - A развѣ вы не знаете, капитанъ, что я собирался васъ оставить? - спросилъ Робинъ съ пресмыкающеюся улыбкой.

   Капитанъ положилъ газету на столъ, скинулъ очки и посмотрѣлъ съ напряженнымъ вниман³емь на бѣглеца.

   - О да, капитанъ, - продолжалъ Точильщикъ, - я отхожу, и заранѣе хотѣлъ бы предупредить васъ. Я думалъ, впрочемъ, вы уже сами объ этомъ догадались. Ну, такъ теперь, если вы позаботитесь обезпечить себя на этотъ счетъ, такъ оно, знаете, и мнѣ было бы пр³ятно. Впрочемъ, пожалуй, что до завтрашняго утра вамъ будетъ не легко обезпечить себя: какъ вы думаете объ этомъ, капитанъ?

   - И ты, мой милый, собираешься бѣжать отъ меня вмѣсгѣ съ своими знаменами? - сказалъ капитанъ, внимательно посмотрѣвъ на его лицо.

   - О, это уже слишкомъ жестоко для бѣднаго парня, капитанъ! - вскричалъ разнѣженный Точильщикъ, приведенный въ негодован³е послѣдними словами своего хозяина, - онъ отъ всей души даеть вамъ добрый совѣтъ, a вы ужъ и сердитесь, Богъ знаетъ зa что, и называете его бѣглецомъ! Вы не имѣете никакого права называть бѣднаго парня подобными именами. Какъ вамъ не совѣстно клеветать на человѣка потому только, что онъ y васъ служитъ? Сегодня вы его хозяинъ, a завтра онъ и зиать васъ не хочетъ. Чѣмъ я васъ оскорбилъ? Какъ хотите, капитанъ, я прошу васъ сказать, чѣмъ я провинился передъ вами?

   Обиженный Точильщикъ заревѣлъ навзрыдъ и приставилъ рукава къ своимъ глазамъ.

   - Такъ ужъ пожалуйста, капитанъ, - воп³ялъ Точильщикъ, - скажите и докажите, въ чемъ я провинился! Что я вамъ сдѣлалъ? Развѣ я укралъ y васъ что-нибудь? Развѣ я поджигалъ вашъ домъ? Если поджигалъ, такъ зачѣмъ вы не представили меня судьѣ? Но прогонять отъ себя мальчика за то, что онъ былъ хорошимъ слугою, обижать его на каждомъ шагу ни за что, ни про что, помилуйте капитанъ, развѣ такъ добрые люди награждаютъ за вѣрную службу?

   И сопровождая всѣ эти жалобы пронзительнымъ визгомъ, Робъ осторожно пятился къ дверямъ.

   - Ты ужъ пр³искалъ себѣ другое мѣсто, любезнѣйш³й? - сказалъ капитанъ, съ безпокойствомъ озирая своего слугу.

   - Да, капитанъ, съ той поры, какъ вы забрали въ голову спровадить меня, я пр³искалъ себѣ другое мѣсто, - голосилъ Робъ, отступая назадъ все больше и больше. - Надѣюсь, что мѣстечко будетъ недурное, и ужъ, по крайней мѣрѣ, тамъ никто не станетъ бросать въ меня грязью за то, что я бѣднякъ, и, будто бы, за то еще, что не могу беречь чужого добра. Да, мѣстечко пр³искано, и, надѣюсь, меня примутъ тамъ безъ всякой рекомендац³и; я бы ушелъ туда сегодня, не сказавъ ни полслова, да только мнѣ хотѣлось оставить здѣсь послѣ себя доброе имя.. A вамъ стыдно упрекать невиннаго парня за его бѣдность: отплати вамъ Господь Богъ, капитанъ Куттль, за вашу неправду.

   - Послушай, любезный, - возразилъ капитанъ миролюбивымъ тономъ, - словами ты ничего не возьмешь; совѣтую тебѣ замолчать.

   - Да и вамъ нечего взять вашими словами, капитанъ Куттль, - возразилъ невинный Точильщикъ, заливаясь еще болѣе громкимъ плачемъ и продолжая отодвигаться къ дверямъ. - Вамъ не отнять y меня добраго имени.

   - Любезный, есть на свѣтѣ одна вещица, которую зовутъ петлей на шею. Слыхалъ ты о ней?

   - А, слыхалъ ли я объ этой вещицѣ, то есть о веревкѣ-то слыхалъ ли я, капитанъ Куттль? Нѣтъ, съ вашего позволен³я, никогда не приходилось слышать.

   - Ну, такъ надѣюсь, услышишь, мой милый, если не будешь уважать команды. Становись въ строй - и маршъ налѣво кругомъ! Чтобы духу твоего здѣсь не пахло.

   - Такъ вы меня прогоняете, капитанъ! - кричалъ Робинъ, обрадованный успѣхомъ своей хитрости. - Хорошо, я иду отъ васъ прочь: прощайте, добрый хозяинъ. Надѣюсь, по крайней мѣрѣ, вы не отнимете y бѣднаго парня его жалованья!

   Капитанъ немедленно вытащилъ изъ шкафа свою жестянку, и, сосчитавъ деньги, высыпалъ ихъ на столъ передъ глазами Точильщика. Робинъ, еще болѣе оскорбленный негодован³емъ своего хозяина, началъ подбирать серебряныя монеты, обливая каждую горькими слезами и увязывая каждую отдѣльно въ узлы своего носового нлатка; потомъ онъ побѣжалъ на чердакъ и положилъ въ карманы своихъ голубей; потомъ, входя опять въ магазинъ, забралъ изъ-подъ прилавка свою постель и, дѣлая изъ нея огромный узелъ, заревѣлъ отчаяннымъ голосомъ, какъ будто прощался съ превеликимъ отчаяньемъ со своимъ старымъ жильемъ. "Прощайте, капитанъ, доброй ночи; я оставляю васъ безъ всякой злобы!" И вслѣдъ за тѣмъ, выходя изъ дверей, толкнулъ наотмашь маленькаго мичмана и выбѣжалъ на улицу съ полнымъ сознан³емъ своего торжества.

   Капитанъ, предоставленный самому себѣ, снова забралъ въ свои руки огромный листъ газеты и продолжалъ читать съ величайшимъ усерд³емъ, какъ будто ничего особеннаго не произошло въ его квартирѣ. Но прочитавъ четыре огромныхъ столбца, онъ не понялъ ии одного слова, и на каждой строкѣ мерещился ему Точильщикъ, бѣжавш³й сломя голову по лондонской мостовой съ своей постелью и голубями.

   Сомнительно, чувствовалъ ли когда достойный капитанъ свое совершенное одиночество въ такой ужасной степени, какъ въ эту минуту. Старый дядя Соломонъ, Вальтеръ и "ненаглядное сокровище" были теперь для него дѣйствительно потеряны, и теперь только м-ръ Каркеръ надулъ и одурачилъ его самымъ ужаснымъ образомъ. Всѣ эти особы сосредоточились для него въ фальшивомъ Робинѣ, съ которымъ такъ давно привыкъ онъ соединять свои задушевныя воспоминан³я; онъ довѣрялъ вполнѣ негодному лицемѣру, и это чувство служило для него отрадой; Точильщикъ такъ долго былъ его единственнымъ собесѣдникомъ, оставшимся изъ всей компан³и стараго корабельнаго экипажа; вмѣстѣ съ нимъ еще удерживалъ онъ подъ комадой маленькаго мичмана и привыкъ думать, что кораблекрушен³е, со всѣми своими несчастными гтослѣдств³ями, обрушилось на нихъ обоихъ. И вотъ теперь этотъ фальшивый Точильщикъ оказался негодяемъ, измѣнникомъ, и вертепомъ его злодѣйства была маленькая гостиная, гдѣ онъ такъ спокойно храпѣлъ каждую ночь подъ своимъ прилавкомъ. Чего же больше? Если бы въ эту минуту магазинъ разрушился до основан³я и провалился сквозь землю со всѣми своими инструментами, Куттль никакъ бы не почувствовалъ болѣе ужаснаго безпокойства.

   Поэтому капитанъ читалъ газету съ глубочайшимъ вниман³емъ, но безъ всякаго сознан³я, и поэтому онъ не сказалъ самому себѣ ничего о Благотворительномъ Точильщикѣ, не признавался самому себѣ, что онъ думалъ о Точильщикѣ, и не открывался самому себѣ, что теперь, безъ Точильщика, онъ былъ такъ же одинокъ и несчастенъ, какъ Робинзонъ Крузо на своемъ островѣ.

   Съ такимъ же глубокомысленнымъ видомъ отправился онъ изъ дому и уговорился съ однимъ юношей, чтобы тотъ каждый вечеръ и каждое утро приходилъ закрывать и открывать окна въ магазинѣ деревяннаго мичмана. Потомъ онъ пошелъ въ харчевню кушать свою ежедневную порц³ю, которую до этой поры раздѣлялъ съ Точильщикомъ, и въ трактиръ выпить бутылку пива. "Я теперь одинокъ, моя матушка, сказалъ онъ трактирщицѣ, - нѣтъ больше со мной молодого человѣка, моя милая миссъ". Когда наступила ночь, капитанъ, вмѣсто того, чтобы идти по обыкновен³ю на чердакъ, устроилъ свою постель въ магазинѣ подъ прилавкомъ, такъ какъ теперь некому было оберегать движимое и недвижимое имущество деревяннаго мичмана.

   Съ этой поры капитанъ регулярно каждое утро вставалъ въ шесть часовъ и нахлобучивалъ свою лощеную шляпу съ такимъ же видомъ, съ какимъ нѣкогда Робинзонъ Крузо оканчивалъ свой туалетъ изъ козловой кожи, и хотя его опасен³я, со стороны нападен³я дикаго племени, олицетвореннаго особою м-съ Макъ Стигнеръ, значительно охладѣли, однако же, по привычкѣ, онъ все еще продолжалъ наблюдать свои оборонительныя операц³и и никогда не могъ съ удовлетворительнымъ спокойств³емъ смотрѣть изъ оконъ магазина на женск³я шляпки. Даже м-ръ Тутсъ пересталъ навѣщать его, объявивъ письменно о своемъ отсутств³и изъ Лондона, и теперь, въ этомъ совершенномъ запустѣн³и, дико начиналъ звучать въ ушахъ капитана даже собственный его голосъ.

   Наконецъ, когда завѣтный годъ уже совсѣмъ окончился, капитанъ серьезно началъ размышлять о вскрыт³и запечатаннаго пакета; прежде онъ всегда рѣшился бы приступить къ этому дѣйств³ю въ присутств³и Точильщика, вручившаго ему этотъ документъ; но такъ какъ онъ зналъ, что на всякомъ кораблѣ запечатанныя бумаги открываются въ присутств³и по крайней мѣрѣ одного лица, то теперь совершенное отсутств³е свидѣтеля приводило его въ крайнее недоумѣн³е. При такомъ затруднен³и капитанъ въ одно прекрасное утро съ необыкновеннымъ восторгомъ узналъ о возвращен³и въ лондонскую гавань капитана Джона Бенсби, командира "Осторожной Клары". Къ этому философу онъ немедленно отправилъ по городской почтѣ письмо съ покорнѣйшей просьбой навѣстить его какъ можно скорѣе по одному дѣлу чрезвычайной важности, при чемъ въ постъ-скриптѣ предлагалась другая убѣдительнѣйшая просьба, чтобы достопочтенный другъ ненарушимо хранилъ тайну относительно мѣстопребыван³я капитана Куттля. Бенсби, какъ мудрецъ, привыкш³й во всѣхъ случаяхъ дѣйствовать по убѣжден³ю, черезъ нѣсколько дней отправилъ своему пр³ятелю отвѣтъ, долженствовавш³й убѣдить его, что онъ, командиръ "Осторожной Клары", получилъ во всей исправности означенное письмо. Но вслѣдъ за тѣмъ онъ отправилъ нарочнаго къ почтенному капитану доложить, что онъ явится къ нему въ тотъ же вечеръ.

   Капитанъ, обрадованный желаннымъ извѣст³емъ, поспѣшилъ изготовить трубки, ромъ и воду и ожидалъ своего гостя въ маленькой гостиной. Въ восемь часовъ чуткое капитанское ухо услыщало за дверьми хриплый голосъ, похож³й на мычан³е морского быка, и вслѣдъ за нимъ стукъ палкою въ замочную скобку, что обозначало ясно, что Бенсби стоитъ передъ деревяннымъ мичманомъ. Когда дверь отворилась, въ комнату медленными шагами вдвинулась краснощекая фигура съ огромнымъ глазомъ, обращеннымъ въ темную даль, на разстоян³е, по крайней мѣрѣ, десяти миль.

   - Бенсби, - сказалъ капитанъ, ухвативъ гостя за другую руку, - что новаго, товарищъ, что новаго?

   - Товарищъ, - отвѣчалъ басистый голосъ изъ груди Бенсби, не направленный ни къ кому въ особенности, - все подобру, все поздорову.

   - Бенсби, - отвѣчалъ капитанъ, озадаченный съ первыхъ звуковъ необыкновенной премудростью своего друга, - вотъ ты стоишь здѣсь, какъ человѣкъ, который можетъ подать мнѣн³е ярче и свѣтлѣе всякаго брилл³анта. Было время, когда ты стоялъ точь-въ-точь на этомъ же самомъ мѣстѣ и подалъ такое мнѣн³е, въ которомъ каждая буква содержала неоспоримую истину.

   - Какую же? - промычалъ Бенсби, первый разъ взглянувъ на своего друга. - Если такъ, почему же нѣтъ? Слѣдовательно - быть по сему!

   Эти слова погрузили капитана въ бездонное море созерцан³й и догадокъ. Оракулъ, между тѣмъ, немедленно при входѣ въ гостиную, протянулъ руку къ столу, налилъ стаканъ крѣпкаго грогу, выпилъ его, не переводя духа, и, усѣвшись на стулъ, закурилъ трубку. Капитанъ Куттль, подражая во всѣхъ этихъ дѣйств³яхъ своему другу, усѣлся въ противоположномъ углу камина и началъ наблюдать съ невыразимымъ любопытствомъ великаго командира, котораго невозмутимое спокойств³е представлялось ему недостижимымъ идеаломъ. Выкуривъ трубку и выпивъ еще стаканъ грогу, командиръ "Осторожной Клары" объявилъ, что его зовутъ Джономъ Бенсби. Капитанъ Куттль, считая такое объявлен³е поощрен³емъ къ началу разговора, подробно разсказалъ всю истор³ю старика Соломона со всѣми перемѣнами, случившимися послѣ его бѣгства, и въ заключен³е разсказа положилъ на столъ запечатанный пакетъ.

   Послѣ длинной паузы, Бенсби кивнулъ головою.

   - Вскрыть? - спросилъ капитанъ.

   Бенсби кивнулъ опять.

   Капитанъ разломалъ печать, и передъ глазами его открылись два конверта съ надписями: "Послѣдняя Воля и Завѣщан³е Соломона Гильса" и "Письмо къ Неду Куттлю".

   Бенсби, обративъ глаза на потолочное окно, приготовился выслушать содержан³е. Капитанъ откашлялся, вытеръ лобъ носовымъ платкомъ и началъ грамогласно читать письмо:

   "Милый мой Недъ Куттль, оставляя теперь Лондонъ для отправлен³я въ Вестъ-Инд³ю...

   Здѣсь капитанъ пр³остановился и съ безпокойствомъ взглянулъ на Бенсби, который продолжалъ смотрѣть на потолочное окно.

   ..."въ надеждѣ получить как³я-нибудь извѣст³я о моемъ миломъ племянникѣ, я былъ увѣренъ, что ты, узнавъ о моемъ намѣрен³и, или постараешься меня остановить, или поѣдешь вмѣстѣ со мною. Вотъ почему я рѣшился сохранить свой отъѣздъ въ глубокой тайнѣ. Когда ты прочтешь это письмо, любезный другъ, меня, по всей вѣроятности, уже не будетъ на свѣтѣ. Тогда ты легко простишь меня за безразсудное предпр³ят³е и еще легче представишь отчаян³е, съ какимъ старый другъ твой скитался по неизвѣстнымъ странамъ. Теперь всему конецъ. Я не имѣю почти никакой надежды, что бѣдный мой племянникъ прочтетъ когда-либо эти слова и обрадуетъ тебя присутств³емъ своего прекраснаго лица".

   - Да, да, - сказалъ капитанъ Куттль въ печальномъ размышлен³и, - не видать намъ прекраснаго юношу. - Онъ остался на вѣки вѣчные...

   М-ръ Бенсби, надѣленный отъ природы музыкальнымъ ухомъ, внезапно заревѣлъ: "въ Бискайскомъ заливѣ, о!" Это восклицан³е до такой степени растрогало добраго капитана, что онъ расплакался какъ ребенокъ и съ трудомъ могъ. продолжать прерванное чтен³е:

   "Но если сверхъ чаян³я, при вскрыт³и этого письма, милый Вальтеръ будетъ при тебѣ, и послѣ когда-нибудь узнаетъ о моей судьбѣ, то да будетъ на немъ мое благословен³е! Если приложенный документъ составленъ не по законной формѣ, бѣды надѣюсь, не будетъ никакой, потому что здѣсь идетъ дѣло только о тебѣ и о немъ, и мое полное желан³е состоитъ въ томъ, чтобы онъ могъ безпрепятственно вступить во владѣн³е моимъ скуднымъ достоян³емъ, a если, чего Боже сохрани, онъ умеръ, то въ такомъ случаѣ, Недъ Куттль, все имѣн³е принадлежитъ тебѣ. Ты исполнишь мое желан³е, какъ я надѣюсь; благослови тебя Богъ за твою любовь и за всѣ твои услуги старику Соломону Гильсу".

   - Бенсби! - воскликнулъ капитанъ, торжественно обращаясь къ непогрѣшимому оракулу. - Что ты на все это имѣешь сказать? Вотъ ты сидишь здѣсь, какъ человѣкъ, привыкш³й ломать голову съ нѣжнаго младенчества по с³е время, и самыя головоломныя мнѣн³я тебѣ ни почемъ. Итакъ, что ты на все это имѣешь сказать?

   - Если случилось, - отвѣчалъ Бенсби съ необыкновенной торопливостью, - что онъ дѣйствительно умеръ, то мое мнѣн³е такого рода, что ему никогда не возвратиться назадъ. A буде случилось такъ, что онъ еще живъ, то мнѣн³е мое будетъ то, что, пожалуй, онъ и воротится. Сказалъ ли я, что онъ воротится? Нѣтъ. A почему нѣтъ? A потому, что смыслъ этого замѣчан³я скрывается въ примѣнен³и его къ дѣлу!

   - Бенсби! - сказалъ капитанъ Куттль, уважавш³й мнѣ