Диккенс Чарльз - Домби и сын

оводя съ нервическимъ раздражен³емъ свои пальцы черезъ весь рядъ блестящихъ пуговицъ жилета. - Мнѣ бы хотѣлось имѣть племянника на глазахъ. Это, ужъ, вѣдь я знаю, старая пѣсня. Онъ всегда съ ума сходитъ отъ моря. Онъ ... онъ, смѣю сказать, радехонекъ меня оставить.

   - Дядя Соль! - вскричалъ Вальтеръ съ живостью, - если ты такъ станешь думать, - кончено: я не ѣду. Что тутъ толковать, капитанъ Куттль? Не ѣду, да и только. Если дядюшка думаетъ, что я радехонекъ его оставить, - къ чорту вестъ-индск³е острова, къ чорту мое губернаторство. Не двигаюсь съ мѣста.

   - Полно, Валли, полно, - сказалъ капитанъ. - Ахъ Соломонъ, Соломонъ, какъ тебѣ не стыдно!

   Старикъ неподвижно смотрѣлъ на Вальтера, не говоря ни слова.

   - A вонъ плыветъ какой-то корабль, - затянулъ аллегорически капитанъ - плыветъ прямо сюда на нашу пристань. Чье это имя написано на кораблѣ? имя Гэя, кажется? или нѣтъ, нѣтъ, сказалъ капитанъ, возвышая голосъ - теперь хорошо вижу: "Соломонъ Гильсъ".

   - Недъ, - сказалъ старикъ, притягивая Вальтера къ себѣ и нѣжно смотря ему въ лицо - я знаю, разумѣется, я очень хорошо знаю, что Валли заботится больше обо мнѣ, чѣмъ о себѣ самомъ. Въ этомъ и никогда не сомнѣвался. Но если я говорю, что онъ радъ уѣхать, это значитъ, я надеюсь, что онъ радъ. Смотри сюда, Недъ, да и ты, Валли: вѣдь это совсѣмъ неожиданная новость: вѣдь она, что называется, упала, какъ снѣгъ на голову. A я ужъ отсталъ отъ времени - охъ! - далеко отсталъ. Скажи мнѣ еще разъ, но скажи по совѣсти: точно ли тутъ дѣло идетъ о счастьи моего милаго племянника?

   Старикъ съ невыразимымъ безпокойствомъ смотрѣлъ то на Вальтера, то на капитана. Тѣ молчали.

   - Говорите же: да или нѣтъ? Я могу привыкнуть ко всему и помирюсь со всѣмъ, если этого требуютъ выгоды Вальтера; но сохрани Богъ, если онъ что-нибудь отъ меня скрываетъ или единственно изъ-за меня пускается на какое-нибудь опасное предпр³ят³е. Слушай, Недъ Куттль, - продолжалъ старикъ такимъ трогательнымъ голосомъ, который въ основан³и поколебалъ дипломатическую тактику храбраго капитана - откровененъ ли ты со мной? Правду ли высказалъ ты своему другу? Говори. Что же ты молчишь, Недъ Куттль? Какая задняя мысль y тебя на умѣ? Почему ты первый, a не я, узналъ, что онъ долженъ ѣхать? Почему?....

   Вальтеръ, скрѣпя сердце, съ истиннымъ самоотвержен³емъ поспѣшилъ на выручку капитана, и оба они, толкуя безпрестанно о заморскихъ проектахъ, такъ запутали старика, что онъ, по-видимому, даже забылъ о скорой разлукѣ съ племянникомъ.

   Но медлить и колебаться было невозможно. На другой же день Вальтеръ получилъ отъ главнаго приказчика, м-ра Каркера, необходимыя бумаги и деньги на экипировку вмѣстѣ съ извѣщен³емъ, что "Сынъ и Наслѣдникъ" снимется съ якоря недѣли черезъ двѣ. При торопливыхъ хлопотахъ предъ отъѣздомъ, - Вальтеръ нарочно суетился отъ утра до ночи; старикъ потерялъ и послѣднюю власть надъ собою. Онъ ходилъ, какъ угорѣлый, думая обо всемъ и ни о чемъ. Время отъѣзда приближалось быстро.

   Капитанъ Куттль, ежедневно узнававш³й отъ Вальтера обо всѣхъ подробностяхъ, видѣлъ очень ясно, что время идетъ къ концу, и между тѣмъ не представлялось ни малѣйшаго случая освѣдомиться хорошенько о настоящей сущности дѣла. Долго и безполезно думалъ онъ объ этомъ головоломномъ вопросѣ, пока, наконецъ, свѣтлая идея не озарила его умъ. "А что, если я заверну къ м-ру Каркеру?" - спросилъ онъ самъ себя. "Вѣдь можно и отъ него освѣдомиться о направлен³и вѣтра!"

   Эта идея чрезвычайно понравилась капитану. Она осѣнила его мозгъ въ счастливую минуту вдохновен³я, когда онъ послѣ завтрака на корабельной площади съ большимъ комфортомъ курилъ трубку. Табакъ былъ превосходный, a идея, нечего сказать, еще превосходнѣе. Она совершенно успокоила его честную совѣсть, немножко растревоженную какъ довѣренностью Вальтера, такъ и безконечными разспросами старика. Теперь онъ можетъ услужить друзьямъ. Разумѣется, онъ вывѣдаетъ напередъ образъ мыслей и характеръ м-ра Каркера, a тамъ, смотря по обстоятельствамъ, разговорится съ нимъ съ большей или меньшей откровенностью.

   Въ тотъ же день Куттль, не задерживаемый Вальтеромъ, который дома укладывался въ дальнюю дорогу, надѣлъ свои экстренные полусапожки, прикололъ къ рубашкѣ траурную булавку и благословясь пустился въ свою вторую экспедиц³ю. На этотъ разъ въ рукѣ его не было великолѣпнаго букета; но зато въ одной изъ пуговичныхъ петель y него красовался прелестнѣйш³й и самый свѣж³й подсолнечникъ, придававш³й ему очень пр³ятный видъ безпечнаго загороднаго жителя. Съ этимъ подсолнечникомъ и сучковатой палкой, въ своей лощеной шляпѣ, онъ отправился въ конторск³я заведен³я Домби и Сына.

   Забѣжавъ въ ближайш³й трактиръ выпить для куражу стаканъ пуншу, капитанъ замаршировалъ самымъ скорымъ шагомъ, чтобы не испарилось благотворное дѣйств³е рому, и черезъ нѣсколько минутъ онъ стоялъ уже передъ интересной особой м-ра Перча.

   - Дружище, - заговорилъ капитанъ смѣлымъ и рѣшительнымъ тономъ, - есть y васъ губернаторъ, по имени Каркеръ.

   - Естьто есть, сударь, да только онъ занятъ, да и всѣ наши губернаторы очень заняты, a если сказать всю правду, такъ y нихъ, съ вашего позволен³я, никогда ни одной минуты не бываетъ свободной. Да-съ!

   - Послушайте-ка, любезный, - шепнулъ капитанъ на ухо, - мое имя капитанъ Куттль.

   Капитанъ хотѣлъ притянуть его желѣзнымъ крюкомъ, но тотъ отскочилъ, испугавшись особенно за м-съ Перчъ, для которой взглядъ на подобное оруж³е могъ сдѣлаться, при ея настоящемъ положен³и, очень вреднымъ.

   - Если вы, дружище, потрудитесь доложить о капитанѣ Куттлѣ, я повременю. Понимаете?

   Съ этими словами капитанъ усѣлся на красной полкѣ м-ра Перча и, вынувъ изъ лощеной шляпы, притиснутой между колѣнями, носовой платокъ, вытеръ свой лобъ и голову, чтобы придать себѣ свѣж³й и бодрый видъ. Потомъ онъ расчесалъ желѣзнымъ крюкомъ волосы и спокойно началъ разсматривать писарей.

   Такое равнодуш³е капитана и вмѣстѣ его непроницаемая таинственность сильно подѣйствовали на м-ра Перча.

   - Какъ ваше имя? - спросилъ м-ръ Перчъ, нагибаясь къ полкѣ.

   - Капитанъ Куттль.

   - Такъ-съ, - сказалъ м-ръ Перчъ, продолжая увеселительное занят³е и стараясь хорошенько запомнить фамил³ю гостя. - Ужъ такъ и быть, пойду доложу. Можетъ, на ваше счастье, онъ и не занятъ. А, впрочемъ, едва ли.

   - Вы скажите, что капитанъ Куттль задержитъ его только на одну минуту, никакъ не болѣе.

   Черезъ минуту Перчъ воротился и сказалъ:

   - Не угодно ли капитану Куттлю пожаловать въ кабинетъ м-ра Каркера.

   Старш³й приказчикъ величаво стоялъ въ своей комнатѣ на коврѣ подлѣ нетопленнаго камина, завѣшеннаго листомъ сахарной бумаги. Онъ окинулъ вошедшаго капитана такимъ взоромъ, въ которомъ, казалось, не было ничего особенно ободрительнаго.

   - М-ръ Каркеръ? - сказалъ капитанъ.

   - Къ вашимъ услугамъ, - сказалъ м-ръ Каркеръ, выставляя на показъ всѣ свои зубы.

   - Хорошая черта, - подумалъ капитанъ, вникая въ характеръ собесѣдника, къ которому чувствовалъ влечен³е.

   - Вотъ видите ли, какая истор³я, - началъ капитанъ, озираясь вокругь комнаты, сколько позволяли высочайш³е воротнички рубахи - я, съ вашего позволен³я, старый морякъ, м-ръ Каркеръ, a Валли, который записанъ y васъ въ книгахъ, тоже почти что мой сынъ.

   - Вальтеръ Гэй? - сказалъ м-ръ Каркеръ, опять выставляя всѣ свои зубы.

   - Именно такъ, Вальтеръ Гэй. Вы правы, м-ръ Каркеръ.

   Манеры капитана выражали еще большее сочувств³е къ проницательному собесѣднику.

   - Я искренн³й и ужъ давнишн³й другь Вальтера и его дяди. Можетъ быть, вашъ главный адмиралъ говорилъ вамъ когда-нибудь о капитанѣ Куттлѣ?

   - Нѣтъ! - сказалъ м-ръ Каркеръ, еще болѣе оскаливая свои бѣлые зубы.

   - Странно, однако-жъ, - возразилъ капитанъ, - a я имѣлъ удовольств³е съ нимъ познакомиться. Я и молодой мой другъ заѣзжали къ нему въ Брайтонъ по нѣкоторому дѣльцу. Можетъ быть, вы знаете?

   - Кажется, я имѣлъ честь устроить тогда это дѣльце, - сказалъ м-ръ Каркеръ,

   - Разумѣется, кому же, кромѣ васъ! - отвѣчалъ капитанъ. - Вы тутъ главный губернаторъ. Это вещь извѣстная. Ну такъ я.... теперь я принялъ смѣлость....

   - Не угодно ли вамъ садцться? - сказалъ м-ръ Каркеръ, улыбаясь.

   - Покорно благодарю, - отвѣчалъ капитанъ, торопясь воспользоваться приглашен³емъ. - Разговоръ какъ-то идетъ плавнѣе, когда сидишь. Да не угодно ли и вамъ присѣсть?

   - Нѣтъ, я не люблю сидѣть, - сказалъ приказчикъ, продолжая всматриваться съ особеннымъ вниман³емъ въ капитана. Казалось, у него столько же было глазъ, сколько зубовъ, - Такъ вы приняли смѣлость, сказали вы, то есть, смѣлости тутъ нѣтъ никакой, a вы просто пришли - зачѣмъ?....

   - Пожалуй, что и такъ, - отвѣчалъ капитанъ, - Люблю дружка за обычай, и что въ самомъ дѣлѣ за церемон³и между свѣтскими людьми? Ну, такъ я пришелъ сюда потолковать съ вами насчетъ пр³ятеля моего Валли. Его дядя, старикъ Соль, надо сказать вамъ, человѣкъ ученый, то есть, онъ просто, съ вашего позволен³я, собаку съѣлъ во всѣхъ наукахъ; но все же онъ, если говорить всю правду, никогда не былъ морякомъ, да и не способенъ быть морякомъ, оттого не способенъ, что не понимаетъ никакого толку въ свѣтскомъ обращен³и. При всемъ умѣ и огромныхъ познан³яхъ, онъ человѣкъ вовсе не практическ³й. Это ужъ по нашей части. A Валли, какъ вы, разумѣется, знаете, прекраснѣйш³й молодой человѣкъ, да только опять та бѣда, что застѣнчивъ, - скроменъ и застѣнчивъ такъ, что изъ рукъ вонъ. Вотъ я и пришелъ переговорить съ вами наединѣ, съ глазу на глазъ, по-дружески, относительно того, какъ y васъ тутъ, - все ли обстоитъ благополучно, a главное: попутный ли вѣтеръ дуетъ въ паруса нашего Валли? Понимаете? Разумѣется, я бы всю подноготную вывѣдалъ отъ самого вашего адмирала, да только теперь.... что-жъ дѣлать? Всѣ мы люди, всѣ человѣки, сказано въ Писан³и.

   - A какъ вы сами думаете? - спросилъ Каркеръ, загибая руки подъ фалды фрака. - Вы человѣкъ практическ³й и морякъ; какой же, по вашему, вѣтеръ дуетъ въ паруса молодого вашего друга?

   Взглядъ капитана при этомъ вопросѣ принялъ также многозначительное и глубокопроницательное выражен³е, которое опять могъ бы только разъяснить китайск³й мудрецъ, владѣющ³й непостижимымъ искусствомъ писать на воздухѣ непроизносимыя слова.

   - Скажите напередъ, - воскликнулъ капитанъ, одушевленный необыкновеннымъ восторгомъ - угадалъ я или нѣтъ?

   - Конечно, угадали, - сказалъ м-ръ Каркеръ, - я не сомнѣваюсь въ этомъ.

   - Ну такъ честь имѣю доложить вамъ, - вскричалъ капитанъ Куттль, - Вальтеръ летитъ на всѣхъ парусахъ при самомъ попутномъ вѣтрѣ! да или нѣтъ?

   М-ръ Каркеръ улыбнулся въ знакъ соглас³я.

   - Вѣтеръ дуетъ взадъ, и на небѣ ни одного облачка, - продолжалъ капитанъ.

   М-ръ Каркеръ опять улыбнулся, въ знакъ совершеннаго соглас³я.

   - Да, да, - говорилъ капитанъ, чувствуя себя значительно облегченнымъ при этой выгрузкѣ задушевныхъ мыслей. - Я давно такъ думалъ и Вальтеру говорилъ то же самое. Очень вамъ благодаренъ, м-ръ Каркеръ.

   - У Вальтера Гэя впереди блистательная перспектива, - замѣтилъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы до самыхъ десенъ. - Весь м³ръ передъ нимъ.

   - Да, весь м³ръ передъ нимъ и жена на виду, какъ говоритъ англ³йская пословица, - самодовольно прибавилъ капитанъ.

   При словѣ "жена", которое на этотъ разъ произнесено было безъ особаго намѣрен³я, капитанъ пр³остановился, поднялъ глаза, повернулъ шляпу на концѣ своей палки и выразительно взглянулъ на своего вѣчно улыбающагося пр³ятеля.

   - Держу пари, - сказалъ онъ - на лучшую бутылку ямайскаго рому, я знаю, чему вы улыбаетесь.

   М-ръ Каркеръ улыбнулся еще больше.

   - Разумѣется, это не пойдетъ дальше? - сказалъ капитанъ, притворяя дверь концомъ сучковатой палки.

   - Ни на шагъ, - отвѣчалъ м-ръ Каркеръ.

   - Ну, такъ вы теперь думали о заглавной буквѣ Ф?

   М-ръ Каркеръ не возражалъ.

   - Затѣмъ слѣдуетъ Л, - продолжалъ капитанъ - a затѣмъ О и Р. Такъ или нѣтъ?

   М-ръ Каркеръ опять улыбнулся.

   - Да, такъ или нѣтъ? - шопотомъ спрашивалъ капитанъ, расплываясь отъ возрастающаго блаженства.

   Когда Каркеръ, вмѣсто отвѣта, оскалилъ зубы и кивнулъ головой въ знакъ совершеннаго соглас³я, капитанъ вскочилъ со стула, взялъ его за руку и съ жаромъ принялся увѣрять, что они оба идутъ по одной и той же дорогѣ, и что онъ, Недъ Куттль, первый напалъ на настоящ³й слѣдъ.

   - Судьба свое возьметъ, - продолжалъ капитанъ съ важнымъ и таинственнымъ видомъ. - Припомните, какъ онъ съ нею познакомился: случай удивительный, необыкновенный! Онъ нашелъ ее одну, среди грязной улицы, безъ пристанища, и что же? - полюбилъ ее съ перваго взгляда! она его тоже полюбила, и съ той поры они души не чаютъ другъ въ другѣ. Мы тогда же сказали, то есть я и Соломонъ Гильсъ, что они сотворены другъ для друга. Прелестная парочка!

   Кошка, обезьяна, г³ена или мертвая голова никогда бы не показали капитану столько зубовъ, сколько онъ увидѣлъ ихъ въ продолжен³е этого разговора въ огромной пасти м-ра Каркера.

   - Да, что ни говори, a судьба - веревка, - продолжалъ счастливый капитанъ, - начиетъ вязать, такъ ужъ мое почтен³е: скрутитъ по рукамъ и по ногамъ. Разберите-ка хорошенько послѣдн³я приключен³я и выйдетъ, что вѣтеръ и вода дружно несутся въ одну сторону.

   - Все благопр³ятствуетъ его надеждамъ, - сказалъ м-ръ Каркеръ.

   - Вспомните этотъ несчастный день, когда бѣдный адмиральск³й сынокъ.... кто какъ не судьба, смѣю сказать, привела его къ постели умирающаго ребенка? Желалъ бы я знать, что теперь можетъ оторвать его отъ этого семейства?

   - Разумѣется, ничто, - отвѣчалъ м-ръ Каркеръ.

   - Вы опять совершенно правы, - сказалъ капитанъ, крѣпко ножимая его руку. - Ничто, конечно, ничто. Теперь только держись крѣпче и распускай паруса. Сына больше нѣтъ.... бѣдное дитя! Такъ ли м-ръ Каркеръ?

   - Совершенно такъ. Сына нѣтъ болыие.

   - Такъ перемѣните же пароль... и съ Богомъ. Ура, Вальтеръ Гэй, новый адмиральск³й сынокъ! Ура, племянникъ Соломона Гильса! И да здравствуетъ самъ Соломонъ, мужъ совѣта и разума, мужъ силы и крѣпости, ученѣйш³й мужъ, какого еще свѣтъ не производилъ! Кто противъ Соломона и племянника его, Вальтера Гэя? Кто сей дерзновенный?...

   При заключен³и каждой изъ этихъ сентенц³й, капитанъ благосклонно подталкивалъ локтемъ своего пр³ятеля и потомъ въ избыткѣ восторженности отступилъ, чтобы издали полюбоваться на эффектъ, произведенный этимъ взрывомъ блистательнаго краснорѣч³я. Его грудь подымалась высоко, и длинный толстый носъ находился въ состоян³и самаго бурнаго воспламенен³я.

   - Правъ ли я, сударь мой?

   - Капитанъ Куттль, - сказалъ м-ръ Каркеръ, перегибаясь въ три погибели наистраннѣйшимъ образомъ, какъ будто совершенно уничтожался передъ другомъ будущаго представителя фирмы, - ваши виды въ отношен³и къ Вальтеру Гэю обнаруживаютъ удивительную проницательность и глубокомысл³е съ вашей стороны. Мнѣ пр³ятно подтвердить, что вы читаете въ будущемъ, какъ пророкъ. Я понимаю, что этотъ разговоръ останется между нами.

   - Ни гугу! - перебилъ капитанъ, - никому ни полслова!

   - То есть, ни ему, ни другому кому? - продолжалъ приказчикъ.

   Капитанъ нахмурилъ брови и кивнулъ головой.

   - Все это, разумѣется, - сказалъ м-ръ Каркеръ, - должно только служить указан³емъ и руководствомъ для будущихъ вашихъ соображен³й и поступковъ.

   - Благодарю васъ отъ всего моего сердца, - сказалъ капитанъ, прислушиваясь съ большимъ вниман³емъ.

   - Я не поколеблюсь сказать, что ваши предположен³я имѣютъ силу очевиднѣйшаго факта. Вы, что называется, прямо попали пальцемъ въ небо.

   - Ну, a что касается до вашего адмирала, - сказалъ капитанъ, - свиданье между нами авось устроится какъ-нибудь само собою. Время еще терпитъ.

   М-ръ Каркеръ расширилъ пасть до самыхъ ушей и не то чтобы повторилъ послѣдн³я слова, a скривилъ ротъ и губы такимъ образомъ, какъ будто самъ про себя бормоталъ: "Время еще терпитъ".

   - И такъ какъ я знаю, - впрочемъ это я всегда зналъ, - что для Вальтера устраиваютъ теперь карьеру... - заговорилъ капитанъ.

   - Устраиваютъ карьеру, - повторилъ м-ръ Каркеръ тѣмъ же безмолвнымъ образомъ.

   - Такъ какъ теперешнее путешеств³е Вальтера тѣснѣйшимъ образомъ соединено съ общими ожидан³ями насчетъ его въ этомъ домѣ...

   - Съ общими ожидан³ями, - согласился м-ръ Каркеръ тѣмъ же безмолвно оригинальнымъ образомъ.

   - То я могу быть совершенно спокойнымъ, - продолжалъ капитанъ, - и до времени буду только смотрѣть во всѣ глаза, не пускаясь, однако же, ни въ как³я предпр³ят³я.

   М-ръ Каркеръ благосклонно одобрилъ такую рѣшимость, a капитанъ еще благосклоннѣе выразилъ свое мнѣн³е относительно того, что онъ, Каркеръ, прелюбезнѣйш³й человѣкъ въ свѣтѣ, и что нехудо бы самому м-ру Домби брать примѣръ съ такого совершеннѣйшаго образца. Въ заключен³е капитанъ отъ полноты душевнаго удовольств³я еще разъ протянулъ свою огромную руку, нѣсколько похожую на старый блокъ, и учинилъ такое дружелюбное пожат³е, что на мягкой ладони его пр³ятеля отпечатлѣлись видимые знаки трещинъ и щелей, какими нататуирована была капитанская десница.

   - Прощайте, - сказалъ капитанъ, - прощайте, любезный другь. Я вообще держу языкъ на привязи и о пустякахъ толковать не люблю; a побесѣдовать о дѣлѣ съ умнымъ и образованнымъ человѣкомъ, - это ужъ мое дѣло. Извините, пожалуйста, если я такъ нечаянно оторвалъ васъ отъ вашихъ занят³й.

   - Ничего, ничего, - проговорилъ приказчикъ.

   - Покорно благодарю. Каюта y меня невелика, - сказалъ капитанъ, возвращаясь назадъ, - но довольно уютна и чиста. Если какъ-нибудь завернете на Корабельную площадь, припомните домъ м-съ Макъ Стингеръ, небольшой, двухэтажный, номеръ девятый - не забудете? - толкнитесь въ двери и ступайте себе съ Богомъ наверхъ, ни на что не обращая вниман³я. Мнѣ всегда пр³ятно будетъ васъ видѣть. Прощайте.

   Послѣ этого гостепр³имнаго приглашен³я, капитанъ вышелъ изъ дверей, оставивъ м-ра Каркера въ его прежнемъ положен³и y камина. Было какоето отчаянно кошачье или тигровое выражен³е во всѣхъ его пр³емахъ и обращен³и. Его проницательный и лукавый взглядъ, фальшивый, вѣчно осклабляющ³йся ротъ, безукоризненно чистый и накрахмаленный галстухъ и самыя бакенбарды, даже тихое движен³е его руки по бѣлой рубашкѣ и краснымъ жирнымъ щекамъ: все это выражало ужасно дикую и вмѣстѣ самую хитрую свирѣпость.

   Невинный капитанъ Куттль вышелъ изъ его кабинета въ такомъ блаженномъ состоян³и самопрославлен³я, которое сообщило обновленный и свѣж³й видъ его широкому синему платью. "Держись крѣпче, Недъ, - сказалъ онъ самому себѣ. - Ты сегодня устроилъ судьбу молодыхъ людей! Да, ни больше, ни меньше. Чудесно устроилъ!"

   Пропитанный съ головы до ногъ самымъ поэтическимъ вдохновен³емъ при мысли о великолѣпныхъ послѣдств³яхъ этого свидан³я, капитанъ, очутившись въ передней, не могь не подшутить немножко надъ мромъ Перчемъ.

   - Что, любезный, - сказалъ онъ ему, - губернаторы ваши всегда заняты? a? y нихъ ни минуты нѣтъ свободной? a?

   Ho чтобы не слишкомъ огорчить добродушнаго малаго, который, вѣроятно, говорилъ, что приказано, капитанъ шепнулъ ему на ухо, что если онъ желаетъ малую толику хлебнуть тепленькой водицы съ ямайскимъ ромкомъ, такъ чтобы немедленно слѣдовалъ за нимъ. Маршъ, маршъ!

   Но прежде, чѣмъ выйти изъ дверей, капитанъ, къ немалому изумлен³ю писарей, началъ, съ таинственнымъ видомъ, обозрѣвать конторское заведен³е, какъ частицу будущихъ огромныхъ владѣн³й своего молодого друга. Кассовая комната обратила на себя его особенное вниман³е; но чтобы не показаться въ нѣкоторомъ родѣ любопытнымъ, онъ ограничился простымъ одобрен³емъ и, деликатно раскланявшись съ писарями съ видомъ учтивости и вмѣстѣ съ тѣмъ покровительства, поспѣшно вышелъ изъ дверей. На улицѣ немедленно догналъ его м-ръ Перчъ, и они отправились въ ближайшую таверну, чтобы на скорую руку выпить и закусить. М-ръ Перчъ, какъ человѣкъ подначальный, не могь долго медлить.

   - Выпьемъ-ка, - сказалъ капитанъ, - за здоровье Вальра.

   - За чье?

   - За здоровье Вальра, - повторилъ капитанъ громовымъ голосомъ.

   М-ръ Перчъ не спрашивалъ больше; но, обращаясь къ впечатлѣн³ямъ дѣтства, онъ припомнилъ, что былъ когда-то стихотворецъ {Поэтъ Валлеръ (Waller), прославивш³йся мелкими лирическими стихотворен³ями и замѣчательный по легкости и чистотѣ языка; жилъ въ половинѣ семнадцатаго вѣка. Прим. перев.}, носивш³й это имя, и потому очень удивился, что капитанъ задумалъ предложить въ Сити тостъ за здоровье стихотворца, который давнымъ-давно отправился на тотъ свѣтъ. Это въ нѣкоторомъ смыслѣ показалось даже обиднымъ м-ру Перчу. Еще бы предложили ему соорудить иамятникъ Шекспиру на публичной площади! На что это похоже? Словомъ, нехорошо, очень нехорошо. Онъ ужъ лучше ничего не скажетъ объ этой истор³и своей женѣ. М-съ Перчъ въ такомъ положен³и, что пугать ее ничѣмъ не должно, a то долго ли до грѣха? На грѣхъ вѣдь мастера нѣтъ, и дураку законъ не писанъ.

   Во весь этотъ день капитанъ, блаженный своими подвигами, предпринятыми на пользу молодыхъ людей, представлялся таинственнымъ и непроницаемымъ даже для своихъ закадычныхъ друзей. Онъ помииутно мигалъ, улыбался и дѣлалъ самые многозначительные жесты. Если бы Вальтеръ попытался его допросить, нѣтъ сомнѣн³я, добродѣтельный мужъ не выдержалъ бы никакимъ образомъ и обличилъ бы себя еще до вечера; но Вальтеръ не допрашивалъ въ той увѣренности, что это самодовольств³е происходило отъ ихъ общаго успѣха въ невинномъ обманѣ старика Соломона. Какъ бы то ни было, онъ не открылъ своей тайны и унесъ ее съ собою на Корабельную площадь. Возвращаясь домой поздно вечеромъ, онъ надѣлъ лощеную шляпу набекрень, и въ глазахъ его заискрилось такое лучезарное выражен³е, что м-съ Макъ Стингеръ - настоящая римская матрона, достойная быть первой воспитательницей въ классическомъ пенс³онѣ д-ра Блимбера - укрѣпилась, при первомъ взглядѣ на него, за уличными дверями и пребыла въ этой засадѣ до тѣхъ поръ, пока ея жилецъ не убрался въ свою комнату.

  

  

   Въ домѣ м-ра Домби глубокая тишина. Слуги на цыпочкахъ ходятъ взадъ и впередъ безъ малѣйшаго шуму. Бесѣда ихъ производится почти шепотомъ, и они уже нѣсколько часовъ засѣдаютъ за трапезой, изобильно насыщаясь яствами и пит³ями. М-съ Виккемъ, устремивъ заплаканныя очи къ небесамъ, разсказывала съ глубокими воздыхан³ями печальные анекдоты. Она повѣствуетъ, какъ, еще проживая y м-съ Пипчинъ, она всегда предсказывала эту бѣду неминучую, что, однако, не мѣшало ей поминутно вкушать столовое пиво. Вообще м-съ Виккемъ груститъ и тоскуетъ, но пр³ятно занимаетъ компан³ю. Кухарка обрѣтается въ такомъ же расположен³и духа. Она собирается поджарить что-то къ ужину на сковородѣ, и находится подъ сильнымъ вл³ян³емъ горестныхъ чувствъ и горькихъ луковицъ. Таулисонъ начинаетъ думать, что надъ домомъ тяготѣетъ судьба, и желаетъ знать, есть ли и былъ ли хоть одинъ угольный домъ, гдѣ бы обходилось безъ такихъ бѣдъ. Всѣмъ намъ думается, что ужъ это случилось давно, давно, хотя еще ребенокъ лежитъ, спокойный и прекрасный, на своей маленькой постели.

   Послѣ сумерекъ приходятъ посѣтители, бывш³е тутъ прежде. Тихо и торжественно выступаютъ они въ своихъ башмакахъ, окутанныхъ фланелью. За ними несутъ одръ вѣчнаго покоя, страшный одръ для младенца, убаюканнаго сномъ непробуднымъ. Во все это время никто не видитъ осиротѣлаго отца, даже его камердинеръ. Онъ садится въ отдаленномъ углу, если кто входитъ въ его темную комнату, и ходитъ мѣрными шагами взадъ и впередъ, какъ скоро остается одинъ. Но поутру поговариваютъ, будто слышали, какъ онъ въ глубокую полночь поднялся наверхъ и оставался тамъ - въ комнатѣ сына - вплоть до солнечнаго восхода.

   Въ конторскихъ заведен³яхъ въ Сити шлифованныя стекла оконъ плотно затворены ставнями, и между тѣмъ какъ дневной свѣтъ, пробивающ³йся черезъ щели, на половину затмеваетъ лампы, зажженныя на конторкахъ, самый день вполовину затмевается этими же лампами, и всеобщ³й мракъ преобладаетъ. Обычная дѣятельность пр³остановилась. Писаря теряютъ охоту къ работѣ, назначаютъ дружелюбныя свидан³я въ трактирахъ, кушаютъ котлеты и гуляютъ по берегу Темзы. Перчъ, разсыльный, медленно и вяло исполняетъ поручен³я, заходитъ съ пр³ятелями въ знакомыя харчевни и поговариваетъ съ нѣкоторымъ одушевлен³емъ о суетѣ м³ра сего. По вечерамъ онъ раньше обыкновеннаго возвращается домой и угощаетъ м-съ Перчъ телячьими котлетами и шотландскимъ пивомъ. М-ръ Каркеръ, главный приказчикъ, не угощаетъ никого, и его никто не угощаетъ. Онъ сидитъ одиноко въ своей комнатѣ и цѣлый день скалитъ зубы.

   Вотъ цѣлая коллекц³я розовыхъ дѣтей выглядываетъ изъ оконъ напротивъ дома м-ра Домби. Они любуются на черныхъ коней съ перьями на головахъ, которые стоятъ y воротъ Домби. Тронулись кони и повезли черную карету, a за каретой двинулся длинный рядъ джентльменовъ съ шарфами и высокими жезлами. За ними огромная толпа народу.

   И вотъ изъ-за гурьбы слугъ и рыдающихъ женщинъ въ траурныхъ платьяхъ, выступаетъ, наконецъ, самъ м-ръ Домби, по направлен³ю къ другой каретѣ, которая его ожидаетъ. "Печаль и тоска не сокрушили его сердца", - думаютъ наблюдатели. Походка его тверда; осанка величественна, какъ и прежде. Онъ не закрываетъ лица платкомъ и гордо смотритъ впередъ. Немного поблѣднѣлъ онъ, но суровое лицо его сохраняетъ неизмѣнно одинаковое выражен³е. Онъ садится въ карету, и за нимъ слѣдуютъ три другихъ джентльмена. Тихо потянулась вдоль улицы похоронная процесс³я.

   Наконецъ, медленный поѣздъ двигается въ церковную ограду при тоскливомъ гудѣн³и колоколовъ. Здѣсь, въ этой самой церкви, бѣдный мальчикъ получилъ все, что собирается оставить на землѣ, - имя. Здѣсь же, подлѣ истлѣвшихъ останковъ матери, положатъ все, что умерло въ немъ. И благо имъ! Прахъ ихъ лежитъ тамъ, гдѣ Флоренса въ своихъ одинокихъ - о да, одинокихъ! - прогулкахъ будетъ навѣщать ихъ могилы.

   Панихида кончилась, и пасторъ удалился. М-ръ Домби озирается вокругъ и спрашиваетъ тихимъ голосомъ:

   - Здѣсь ли человѣкъ, которому приказано дожидаться распоряжен³й относительно памятника?

   Кто то выступаетъ впередъ и отвѣчаетъ: "Здѣсь".

   М-ръ Домби объясняетъ, гдѣ стоять памятнику, и показываетъ, поводя рукою по стѣнѣ, фигуру и величину монумента. Потомъ, взявъ карандашъ, пишетъ надпись и, отдавая ее, говоритъ:

   - Желаю, чтобы это исполнено было немедленно.

   - Слушаю, сэръ, поспѣетъ скоро.

   - Надѣюсь. Тутъ, какъ видите, обозначены только имя и лѣта.

   Человѣкъ кланяется, смотритъ на бумагу, и какое-то недоразумѣн³е возникаетъ въ его головѣ. Но м-ръ Домби, не замѣчая его колебан³я, отворачивается и поспѣшно идегь къ паперти.

   - Прошу извинить, сэръ, - сказалъ тотъ же человѣкъ, слегка дотрагиваясь сзади до его шинели, - но такъ какъ вы желаете, чтобы это было сдѣлано немедленно, a я могу тотчасъ же приняться за работу...

   - Ну?

   - То не угодно ли вамъ прочитать, что вы изволили написать? Здѣсь, кажется, ошибка.

   - Гдѣ?

   Ваятель подаетъ ему бумагу и указываетъ циркулемъ на слова: "любимое и единственное дитя".

   - Кажется, сэръ, тутъ должно бы стоять: "сынъ"?

   - Вы правы. Такъ точно. Поправьте.

   Отецъ ускоряетъ шаги и садится въ карету. Когда три его спутника заняли свои мѣста, его лицо покрылось воротникомъ шинели, и никто уже не видалъ его въ тотъ день. Онъ первый выходитъ изъ кареты и поспѣшно удаляется въ свою комнату. Проч³е его товарищи - м-ръ Чиккъ и два врача - идутъ наверхъ въ гостиную, гдѣ ихъ принимаютъ миссъ Токсъ и м-съ Чиккъ. Но что теперь дѣлается во второмъ этажѣ въ запертой комнатѣ, как³я мысли волнуются въ головѣ сироты-отца, как³я чувства или страдан³я сокрушаютъ его сердце, - никто не знаетъ.

   Внизу подъ лѣстницей, въ огромной кухнѣ, поговариваютъ, что "теперь какъ будто воскресенье", и, однако-жъ, странно: по улицамъ народъ кишитъ въ будничномъ платьѣ и будничная дѣятельность во всемъ разгарѣ. Не грѣшно ли это? Не преступно ли? Сторы на окнахъ вздернуты, ставни открыты, и кухонная компан³я съ комфортомъ засѣдаетъ за бутылками, которыя откупориваются съ нѣкоторымъ эффектомъ, какъ на пиру. Всѣ пребываютъ въ благочестивомъ расположен³и духа и чувствуютъ наклонность къ назидан³ю. М-ръ Таулисонъ восклицаетъ съ глубокимъ вздохомъ: "Горе намъ грѣшнымъ, аще не исправимся!" на что кухарка съ глубокимъ вздохомъ отвѣтствуетъ: "Богъ вѣдаетъ, исправимся ли. Велики щедроты твои, Господи, и долготерпѣн³ю твоему нѣсть предѣла!" Вечеромъ м-съ Чиккъ и миссъ Токсъ принимаются за шитье. Вечеромъ также м-ръ Таулисонъ выходитъ за ворота погулять вмѣстѣ съ горничною, которая еще не обновляла своей траурной шляпки. Они бродятъ очень нѣжно по глухимъ переулкамъ, и Таулисонъ изъявляетъ непреложное намѣрен³е остепениться и торговать огурцами на Оксфордскомъ рынкѣ.

   Уже давно въ обители м-ра Домби не наслаждались такимъ глубокимъ и безмятежнымъ сномъ. Утреннее солнце, возстановляетъ обычную дѣятельность, и еще разъ приводитъ въ прежн³й порядокъ. Розовыя дѣти изъ противоположнаго дома выбѣгаютъ на улицу и катаютъ обручи. Въ церкви великолѣпная свадьба. Каменщикъ насвистываетъ веселую пѣсню, выдалбивая на мраморной доскѣ: П-а-в-е-л-ъ.

   И неужели въ этомъ м³рѣ, столько дѣятельномъ, столько суетливомъ, потеря слабаго создан³я можетъ въ чьемъ-нибудь сердцѣ произвести пустоту, столько широкую и глубокую, что только широта и глубина безпредѣльной вѣчности можетъ ее наполнить! Флоренса въ своей душевной скорби, могла бы отвѣчать: "Братецъ, о милый, нѣжно любимый и любящ³й братецъ! единственный другъ и товарищъ моего отверженнаго дѣтства! какая мысль, какъ не мысль о вѣчности прольетъ теперь на мою горестную жизнь тотъ благотворный свѣтъ, который уже мерцаетъ на твоей ранней могилѣ?"

   - Милое дитя, - сказала м-съ Чиккъ, считавшая своей непремѣнной обязанностью давать наставлен³я, соотвѣтствующ³я случаю, - когда ты доживешь до моихъ лѣтъ...

   - То есть, когда наступитъ полный расцвѣтъ вашей жизни, - замѣтила миссъ Токсъ.

   - Тогда ты узнаешь, - продолжала м-съ Чиккъ, ласково пожимая руку пр³ятельницы въ благодарность за дружеское пояснен³е, - узнаешь, моя милая, что всякая печаль безполезна, и что мы обязаны покоряться волѣ Бож³ей. Погоревала, поплакала, - да и довольно. Пора перестать.

   - Постараюсь, тетенька, - отвѣчала Флоренса рыдая.

   - Очень рада отъ тебя слышать это, - сказала м-съ Чиккъ. - Милая наша миссъ Токсъ... a никто, конечно, не станетъ сомнѣваться въ ея умѣ, здравомысл³и, проницательности ...

   - Ахъ, милая Луиза, вы скоро сдѣлаете меня гордою, - сказала миссъ Токсъ.

   - Несравненная наша миссъ Токсъ объяснитъ тебѣ и подтвердитъ собственнымъ опытомъ, что мы призваны въ сей м³ръ дѣлать усил³я. Въ этомъ наше назначен³е и природа всегда требуетъ отъ насъ усил³й. Если бы какой-нибудь ми... ахъ, милая Лукрец³я, я забыла это слово. Мими ...

   - Мистицизмъ? - подсказала миссъ Токсъ.

   - Фи! какъ это можно! Что за мистицизмъ! Вотъ такъ на языкѣ и вертится, a невспомню. Ми...

   - Миротворецъ?

   - Ахъ, Лукрец³я, что это y васъ за мысли? Къ чему намъ миротворецъ? Мы кажется ни съ кѣмъ не ссорились. Мимимизантропъ, - насилу вспомнила! Если бы какой-нибудь мизантропъ предложилъ въ моемъ присутств³и вопросъ: "Для чего мы родимся?" - я бы не задумавшись отвѣчала: - "Для того, чтобы дѣлать усил³я".

   - Правда, - сказала миссъ Токсъ, пораженная оригинальностью мысли, - совершенная правда!

   - Къ несчастью, - продолжала м-съ Чиккъ, - примѣръ y насъ передъ глазами. Мы имѣемъ причины думать, дитя мое, что всѣ эти ужасныя несчаст³я не обрушились бы на нашу фамил³ю, если бы во время было сдѣлано потребное усил³е. Никто въ свѣтѣ не разувѣритъ меня, - продолжала д_о_б_р_a_я т_е_т_у_ш_к_а съ рѣшительнымъ видомъ, - что если бы бѣдная Фанни сдѣлала усил³е, котораго отъ нея требовали, нашъ малютка получилъ бы отъ природы крѣпкое тѣлосложен³е.

   На минуту м-съ Чиккъ углубилась въ созерцан³е прошедшаго, настоящаго и будущаго, возвела очи свои къ небу, испустила глубок³й вздохъ и продожала:

   - Поэтому, Флоренса, тебѣ слѣдуетъ теперь вооружиться всею твердостью духа. Докажи намъ, милая, что ты способна къ нѣкоторому усил³ю. Эгоистическая печаль съ твоей стороны могла бы еще больше разстроить твоего бѣднаго папашу.

   - Милая тетенька, - воскликнула Флоренса, съ живостью становясь передъ нею на колѣни, чтобы смотрѣть ей прямо въ лицо, - говорите мнѣ о папенькѣ, сдѣлайте милость говорите, больше и больше, не въ отчаян³и ли онъ?

   Это восклицан³е чрезвычайно растрогало миссъ Токсъ. Быть можетъ, показалось ей, что сердце отверженнаго дитяти проникалось трогательнымъ участ³емъ къ страдающему отцу или она увидѣла пламенное желан³е обвиться около сердца, переполненнаго нѣжностью къ ея умершему брату, или просто ее поразилъ отчаянный вопль заброшеннаго сиротливаго дѣтища, для котораго теперь весь м³ръ превращался въ мрачную и безлюдную пустыню, какъ бы то ни было, только миссъ Токсъ, при взглядѣ на дѣвушку, стоящую на колѣняхъ, пришла въ трогательное умилен³е. Забывая велич³е м-съ Чиккъ, она погладила Флоренсу по головкѣ и, отворотившись назадъ, испустила обильный потокъ горьчайшихъ слезъ, не дожидаясь на этотъ разъ предварительныхъ наставлен³й отъ своей премудрой руководительницы.

   Что всего удивительнѣе, даже м-съ Чиккъ, дама съ твердымъ и возвышеннымъ характеромъ, потеряла при этомъ присутств³е духа и пребыла безмолвною, взирая на прекрасное юное лицо, исполненное невыразимой нѣжности и сострадан³я. Вскорѣ, однако-жъ, она совершенно оправилась и, возвышая голосъ, - a извѣстно, что возвысить голосъ и возвратить присутств³е духа одно и то же - продолжала свою рѣчь съ важнымъ достоинствомъ:

   - Флоренса, милое дитя мое, твой бѣдный папаша по временамъ бываетъ очень страненъ, и спрашивать меня о немъ почти все равно, что спрашивать о такомъ предметѣ, котораго я, право, не понимаю. Кажется, никто больше меня не имѣетъ надъ нимъ власти, и при всемъ томъ въ послѣднее время онъ очень мало говорилъ со мною. Я видѣла его раза два или три, да и то мелькомъ, все равно, что вовсе не видѣла, потому что его кабинетъ постоянно закрытъ. Я сказала твоему папѣ: - "Павелъ!" - я именно такъ выразилась. - "Павелъ! почему бы тебѣ, мой другь, не принять чего-нибудь возбудительнаго?" A твой папа отвѣчалъ: "Луиза, пожалуйста оставь меня. Мнѣ ничего не нужно. Мнѣ очень хорошо и одному". Если бы завтра, Лукрец³я, допросили меня передъ судомъ, я бы поклялась, что онъ произнесъ именно эти слова.

   Миссъ Токсъ выразила свое удивлен³е слѣдующимъ изречен³емъ:

   - Вы, милая Луиза, всегда поступаете методически.

   - Короче сказать, моя милая, между мной и твоимъ папашей до нынѣшняго дня ничего не произошло, такъ-таки рѣшительно ничего. Когда я напомнила ему, что сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ прислали къ намъ очень пр³ятное письмо... Ахъ, Боже мой! какъ леди Скеттльзъ любила нашего ангельчика! - куда дѣвался мой платокъ?

   Миссъ Токсъ вынула изъ ридикюля и подала карманный платокъ.

   - Чрезвычайно пр³ятное письмо. Они принимаютъ въ насъ самое искреннее участ³е и просятъ тебя, Флоренса, къ себѣ. Для тебя нужно теперь развлечен³е, моя милая. Когда я сказала твоему папашѣ, что я и миссъ Токсъ собираемся домой, онъ только махнулъ рукой; a потомъ, на мой вопросъ: не будетъ ли съ его стороны препятств³й къ твоему выѣзду? онъ отвѣчалъ: "Нѣтъ, Луиза, дѣлай, что хочешь".

   Флоренса подняла на нее заплаканные глаза.

   - Впрочемъ, ты можешь, если угодно, и не ѣхать къ Скеттльзамъ. Оставайся, пожалуй, дома или поѣзжай со мной.

   - Я хотѣла бы, тетенька, остаться дома.

   - Какъ тебѣ угодно. Я, впрочемъ, заранѣе знала, что ты сдѣлаешь странный выборъ. Ты всегда была очень странна, даже дика, смѣю сказать. Всякая другая на твоемъ мѣстѣ послѣ того, что случилось - милая Лукрец³я я опять затеряла платокъ - поставила бы за особенную честь воспользоваться такимъ пр³ятнымъ приглашен³емъ.

   - Я бы не хотѣла думать, - отвѣчала Флоренса, - что мнѣ надобно чуждаться нашего дома. Не хо тѣла бы, милая тетенька, воображать, что его... его верхн³я комнаты должны теперь оставаться пустыми и печальными. Позвольте мнѣ никуда не выѣзжать. О, братецъ, милый братецъ!

   Это было естественное непобѣдимое волнен³е, и оно пробивалось даже между пальцами, которыми бѣдная сиротка закрывала свое лицо.

   - Что-жъ такое, дитя мое? - сказала м-съ Чиккъ послѣ короткой паузы. - Я ни въ какомъ случаѣ не намѣрена тебѣ дѣлать непр³ятностей: ты сама это знаешь. Хочешь остаться дома, - и оставайся съ Богомъ. Можешь дѣлать, что тебѣ угодно. Никто не принуждаетъ тебя, Флоренса, да никто и не захочетъ принуждать: кому какое дѣло?

   Флоренса печально кивнула головой.

   - Я принялась было совѣтовать твоему бѣдному папа, - продолжала м-съ Чиккъ, - развлечь себя прогулкой и перемѣною мѣстности, a онъ отвѣчалъ, что въ непродолжительномъ времени намѣренъ сдѣлать загородное путешеств³е. Надѣюсь, онъ скоро отправится, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Быть можетъ, вечеръ или два онъ займется еще бумагами и другими дѣлами, соединенными - ахъ, Боже мой! куда это все дѣвается мой платокъ? Лукрец³я, подайте пожалуйста свой. - Отецъ твой, дитя мое, Домби, - краса и честь фамил³и. За него бояться нечего. Онъ сдѣлаетъ усил³е, - заключила м-съ Чиккъ, осушая съ большимъ старан³емъ заплаканные глаза противоположными углами платка своей пр³ятельницы.

   - A мнѣ, тетенька, - робко спросила Флоренса, - ничего нельзя для него...

   - Какая ты странная, душа моя! - поспѣшно перебила м-съ Чиккъ. - Что это ты забрала себѣ въ голову? Если твой папа мнѣ, - слышишь ли? - мнѣ сказалъ: "Луиза, оставь меня одного; мнѣ ничего не нужно³" - что послѣ этого, думаешь ты, сказалъ бы онъ тебѣ? Ты не должна ему показываться и на глаза, дитя мое. И не мечтай объ этомъ.

   - Тетенька, - сказала Флоренса, - позвольте проститься съ вами: я пойду спать.

   М-съ Чиккъ одобрила это намѣрен³е и поцѣловала племянницу. Но миссъ Токсъ, подъ маловажнымъ предлогомъ поискать наверху затерянный платокъ, отправилась вслѣдъ за Флоренсой и старалась ее утѣшить, къ великому неудовольств³ю Сусанны Нипперъ, для которой миссъ Токсъ была хуже всякаго крокодила. Впрочемъ, на этотъ разъ ея участ³е, кажется, было искреннее: какихъ выгодъ могла она ожидать отъ сострадан³я къ отверженному ребенку?

   И неужели, кромѣ Сусанны Нипперъ, некому было облегчить тоску растерзаннаго сердца? кромѣ Выжиги никто не простиралъ къ ней объят³й? никто не обращалъ къ ней своего лица? ни