Диккенс Чарльз - Домби и сын

ьтерѣ. Хочетъ о немъ знать и другой мой другъ, человѣкъ ученѣйш³й, мужъ науки, которая есть мать изобрѣтен³й, не вѣдающихъ закона. Бенсби, такому человѣку, какъ ты, стоитъ познакомиться съ такимъ человѣкомъ, какъ Соломонъ. Бенсби, хочешь ли ѣхать съ нами?

   Заоблачный мудрецъ не отвѣчалъ ничего. По его физ³оном³и можно было судить, что онъ привыкъ созерцать предметы только въ отдаленномъ пространствѣ и не обращаетъ вниман³я на вещь, если она не удалена по крайней мѣрѣ на десять миль отъ одинокаго глаза.

   Капитанъ, сдѣлавъ выразительный жестъ желѣзнымъ крюкомъ, обратился къ дамамъ и продолжалъ начатую рѣчь такимъ образомъ:

   - Вотъ стоитъ передъ нами человѣкъ, который падалъ съ высотъ невообразимыхъ, но никогда не ушибался. Онъ одинъ вытерпѣлъ гораздо больше бѣдъ, чѣмъ всѣ матросы морского госпиталя. Когда онъ былъ молодъ, его колотили по широкому лбу жердями, желѣзными болтами, и о спину его изломалось столько мачтовыхъ деревъ, что можно бы изъ нихъ построить увеселительную яхту. Вѣрьте, это человѣкъ, котораго мнѣн³ямъ нѣтъ ничего подобнаго на землѣ и на морѣ.

   Мудрецъ легкимъ движен³емъ локтей, казалось, выразилъ нѣкоторое удовольств³е панегиристу; но никто въ свѣтѣ не угадалъ бы по его лицу, какая мысль занимаетъ его въ эту минуту. Вдругъ онъ опустилъ глаза подъ палубу и басистымъ голосомъ прогремѣлъ:

   - Товарищъ, чего хотятъ выпить эти дамы?

   Куттль, испугавш³йся при такомъ предложен³и за Флоренсу, отвелъ мудреца въ сторону и шепнулъ ему на ухо нѣкоторыя пояснен³я. Потомъ они оба спустились внизъ и выпили по рюмкѣ джину. Флоренса и Сусанна наблюдали друзей черезъ открытый люкъ каюты и видѣли, какъ мудрецъ угощаетъ капитана. Вскорѣ они опять появились на палубѣ. Поздравляя себя съ успѣхомъ предпр³ят³я, Куттль повелъ Флоренсу къ каретѣ. Бенсби, съ глубокомысл³емъ медвѣдя, предложилъ услуги миссъ Нипперъ, и слѣдуя съ ней по тому же направлен³ю, толкнулъ ее раза два локтемъ, выражая нѣжную чувствительность, къ великому неудовольств³ю молодой спутницы.

   Философъ усѣлся въ каретѣ вмѣстѣ съ дамами, a капитанъ по-прежнему помѣстился на козлахъ рядомъ съ кучеромъ. Вполнѣ довольный пр³обрѣтен³емъ знаменитаго оракула, онъ улыбался во всю дорогу, подмигивалъ Флоренсѣ сквозь каретное окошко, и, ударяя себя по лбу, искусно намекалъ о сокровищахъ премудрости въ головѣ Бенсби. Оракулъ между тѣмъ, чувствительность котораго въ отношен³и къ женскому полу не была преувеличена капитаномъ, продолжалъ подталкивать миссъ Нипперъ, сохраняя впрочемъ во всей полнотѣ свое глубокомысл³е.

   Соломонъ Гильсъ, уже воротивш³йся домой, встрѣтилъ гостей y дверей и немедленно повелъ ихъ въ свою маленькую гостиную, которая теперь была уже не то, что въ былыя времена. По всѣмъ направлен³ямъ комнаты валялись морск³я карты, по которымъ грустный хозяинъ, съ компасомъ въ рукахъ, слѣдилъ за отплывшимъ кораблемъ, разсчитывая, какъ далеко занесли его бури, и стараясь убѣдиться, что еще не скоро наступитъ время, когда должно будетъ покинуть всякую надежду.

   - Вотъ куда сдрейфовало его, - говорилъ дядя Соль, разсматривая карту, - но нѣтъ, это невозможно. A пожалуй, не занесло ли, напримѣръ... предположимъ, что въ тогдашнюю бурю онъ измѣнилъ курсъ и попалъ... да нѣтъ, это опять вздоръ!

   И съ такими противорѣчащими предположен³ями бѣдный дядя Соль разъѣзжалъ по огромнымъ листамъ, безнадежно отыскивая вѣрный пунктъ, гдѣ бы утвердить румбы своего компаса.

   Флоренса тотчасъ же замѣтила, да и мудрено было не замѣтить, какъ ужасно измѣнился несчастный старикъ въ отсутств³и племянника. Кромѣ безпокойства и грусти, обыкновенныхъ чувствъ въ его положен³и, на его лицѣ пробивалась какая-то загадочная, противорѣчащая рѣшимость, которая особенно тревожила чувствительную дѣвушку. Старикъ выражался какъ-то дико и наобумъ. Когда Флоренса изъявила сожалѣн³е, что не видѣла его сегодня поутру, онъ сказалъ сначала, что заходилъ къ ней, но потомъ одумался и какъ будто хотѣлъ назадъ взять отвѣтъ.

   - Вы заходили ко мнѣ? - сказала Флоренса. - Сегодня?

   - Да, моя любезная миссъ, - отвѣчалъ дядя Соломонъ, посмотрѣвъ на нее съ явнымъ смущен³емъ. - Я хотѣлъ увидѣть васъ собственными глазами, услышать собственными ушами, увидѣть и услышать еще разъ, прежде чѣмъ...

   - Прежде чего? прежде чего? - сказала Флоренса, положивъ руку на его плечо.

   - Развѣ я сказалъ - прежде? - Ну, такъ я думалъ, прежде чѣмъ придутъ вѣсти отъ моего милаго Вальтера.

   - Вы нездоровы, - сказала Флоренса съ нѣжностью. - У васъ такъ много было безпокойства. Я увѣрена, вы нездоровы.

   - Я здоровъ и крѣпокъ такъ, какъ только можетъ быть человѣкъ моихъ лѣтъ - съ жаромъ заговорилъ старикъ. - Посмотрите на эту руку: она не дрожитъ, и развѣ владѣлецъ ея не можетъ быть столь же отважнымъ и рѣшительнымъ, какъ юноша въ полномъ цвѣтѣ силъ? Увидимъ, увидимъ.

   Въ движен³яхъ, сопровождавшихъ эти слова, выражалось слншкомъ очевидное разстройство, и Флоренса, тронутая до глубины души, хотѣла сообщить свои опасен³я Куттлю; но тотъ въ эту самую минуту излагалъ, со всѣми подробностями, обстоятельства дѣла, насчетъ котораго требовалось положительное мнѣн³е мудреца.

   Бенсби, старавш³йся, по-видимому, разглядѣть какой-то замѣчательный пунктъ между Лондономъ и Грэвзендомъ, два или три раза пробовалъ протянуть свою косматую руку, чтобы обвить ее вокругъ воздушнаго стана миссъ Нипперъ; но молодая дѣвушка, съ крайнимъ негодован³емъ, отскочила на противоположный конецъ стола, и чувствительное сердце командира "Осторожной Клары" не встрѣтило вожделѣннаго отвѣта. Наконецъ, послѣ нѣкоторыхъ соображен³й, могуч³й гопосъ изъ внутренностей командира, не обращенный ни къ кому въ особенности и управляемый, независимо отъ воли самого владѣльца, какимъ-то фантастическимъ духомъ, забасилъ такимъ образомъ:

   - Меня зовутъ Джономъ Бенсби.

   - Его окрестили Джономъ, - воскликнулъ восторженный капитанъ Куттль. - Слушайте, слушайте!

   - И что я говорю, на томъ стою.

   Капитанъ выразительно мигнулъ слушателямъ и, пожимая руку Флоренсы, какъ будто говорилъ:

   - Теперь-то онъ расходится! Слушайте его, слушайте! Вотъ зачѣмъ я его привелъ!

   - Поэтому, - продолжалъ голосъ, - отчего же и не такъ? A если такъ, что-жъ изъ этого? Кто другой скажетъ иначе? Никто. Баста! утекай!

   Послѣ этой аргументац³и голосъ остановился и отдыхалъ. Слушатели безмолвствовали. Черезъ минуту таинственный голосъ забасилъ опять такимъ образомъ:

   - Полагаете ли вы, ребята, что "Сынъ и Наслѣдникъ" пошелъ ко дну? Можетъ быть. A я какъ думаю? о чемъ? Пусть будетъ такъ. Шкиперъ идетъ къ каналу Святого Георг³я, къ Даунсамъ. Что y него передъ носомъ? Гудвинск³я отмели. Кто это сказалъ? никто. Онъ можетъ наскочить на Гудвинсы, можетъ и не наскочить. Разумѣй. Въ зашеекъ не толкаютъ. Баста! Не зѣвать на рулѣ и счастливо оставаться.

   Затѣмъ таинственный голосъ вышелъ на улицу, уведя съ собой командира "Осторожной Клары" и сопутствуя ему до самой каюты, гдѣ онъ немедленно погрузился въ койку и освѣжился крѣпкимъ сномъ.

   Внимательные слушатели изречен³й мудреца съ крайнимъ недоумѣн³емъ смотрѣли друтъ на друга, стараясь каждый иосвоему вникнуть въ загадочныя слова Бенсби, который, какъ оракулъ, поставленный на треножникъ, ни на шагъ не отступилъ отъ существенныхъ правилъ, свойственныхъ всѣмъ вообще оракуламъ древыихъ и новыхъ временъ. Еще въ большемъ недоразумѣн³и находился Благотворительный Точильщикъ, видѣвш³й всю сцену съ чердака изъ потолочнаго окна: маленькая и очень невинная хитрость, которую шп³онъ м-ра Каркера уже не разъ позволялъ себѣ при разныхъ случаяхъ и обстоятельствахъ. Куттль, съ своей стороны, убѣжденный еще больше въ высочайшей премудрости командира Бенсби, въ жизнь не дававшаго никакихъ промаховъ, вывелъ изь его словъ положительное заключен³е, чго "Сынъ и Наслѣдникъ" бросаетъ якорь надежды, за который съ помошью божьею и должна уцѣпиться вся компан³я. Флоренса старалась увѣрить себя, что капитанъ былъ правъ; но Сусанна Нипперъ Выжига, энергически замотавъ головой, обънвила прямо и рѣшительно, что командиръ Бенсби такой же дуракъ, какъ Перчъ разсыльный.

   Дядя Соль, послѣ торжественнаго совѣщан³я, остался въ такомъ же расположен³и духа, какъ и прежде и тотчасъ по уходѣ Бенсби принялся разъѣзжать по географическимъ картамъ, отмѣривая циркулемъ безнадежныя разстоян³я. Когда, такимъ образомъ, онъ погруженъ былъ въ свое путешеств³е, Флоренса шепнула о чемъ-то Куттлю, и тотъ немедленно подошелъ къ старику.

   - Ну что, дядя Соль? - заговорилъ капитанъ, дружески положивъ свою тяжелую руку на плечо инструментальнаго мастера. - Что новенькаго?

   - Ничего, Недъ, такъ себѣ, - отвѣчалъ Соломонъ Гильсъ. - Мнѣ пришло теперь въ голову, что въ этотъ самый день мой бѣдный мальчикъ поступилъ въ контору Домби и Сына. Тогда онъ поздно воротился къ обѣду и сѣлъ тамъ, гдѣ ты теперь стоишь. Мы заговорили тогда о кораблекрушен³яхъ, и я насилу могъ отвлечь его отъ этого предмета.

   Глаза Флоренсы съ живѣйшимъ любопытствомъ обратились на старика. Онъ остановился.

   - Держись, крѣпче, старый другъ! - возопилъ капитанъ. - Будь веселъ и смотри на все очертя голову. A знаешь, что? Я провожу теперь наше сокровище, - здѣсь капитанъ поцѣловалъ руку Флоренсы, - и потомъ, на возвратномъ пути, завербую тебя на цѣлый день. Мы отобѣдаемъ вмѣстѣ y меня или въ трактирѣ.

   - Нѣтъ, нѣтъ, - съ живостью возразилъ старикъ, видимо смущенный этимъ предложен³емъ. - Отобѣдаемъ, пожалуй, только не сегодня. Сегодня я не могу.

   - Почему же?

   - Я... я очень занятъ сегодня. Надобно обдумать и привести въ порядокъ... Право, Недъ, сегодня не могу. Мнѣ надобно подумать о многихъ вещахъ... Я долженъ остаться наединѣ.

   - Ну, такъ завтра, Соломонъ?

   - Завтра, пожалуй, - отвѣчалъ старикъ. - Да, именно завтра. Это лучше всего. Подумай обо мнѣ завтра, Недъ Куттль.

   - Такъ помни же, Соломонъ, завтра поутру къ тебѣ непремѣнно явлюсь.

   - Хорошо, хорошо. Утро вечера мудренѣе, Недъ Куттль, a теперь прощай, мой другъ, прощай. Благослови тебя Богъ!

   И говоря это, старикъ пожималъ руку капитана съ необыкновеннымъ жаромъ. Потомъ онъ съ большою нѣжностью поцѣловалъ обѣ руки Флоренсы, пристально посмотрѣлъ на ея лицо и съ какой-то странной суетливостью проводилъ ее къ каретѣ. Все это произвело такое впечатлѣн³е на Куттля, что онъ нѣсколько минутъ промедлилъ на крыльцѣ подлѣ деревяннаго мичмана, дѣлая увѣщан³я Робу, чтобы тотъ внимательнѣе смотрѣлъ за своимъ хозяиномъ до слѣдующаго утра. За этимъ увѣщан³емъ онъ всунулъ ему въ руку шиллингъ и обѣщалъ еще шесть пенсовъ на другой день, если тотъ исправно выполнитъ сдѣланныя поручен³я. Устроивъ такимъ образомъ это дѣло, Куттль, считавш³й себя естественнымъ и законнымъ тѣлохранителемъ Флоренсьы, взобрался на козлы и благополучно проводилъ ее домой. На прощаньи онъ увѣрилъ ее еще разъ, что не разстанется съ Соломономъ до гробовой доски и будетъ охранять его до страшнаго суда. Затѣмъ пришла ему въ голову м-съ Максъ Стингеръ и, припомнивъ храбрый вызовъ Сусанны Нипперъ, онъ, обращаясь къ этой дѣвицѣ, не могъ удержаться отъ восклицан³я: "Такъ неужели бы вы засадили ее, моя милая, неужели!"

   Проводивъ Флоренсу съ ея спутницей до двери заколдованнаго дома, капитанъ почувствовалъ въ душѣ какое-то неопредѣленное безпокойство, и его мысли обратились къ инструментальному мастеру. Вмѣсто того, чтобы идти домой, онъ нѣсколько разъ прошелся взадъ и впередъ по улицѣ, гдѣ жилъ деревянный мичманъ, и, отложивъ до ночи путешеств³е на Корабельную площадь, отправился обѣдать въ матросскую таверну, торчавшую клиномъ на углу одной изъ улицъ въ Сити. Въ сумерки онъ забрелъ опять къ магазину инструментальнаго мастера и въ наблюдательномъ положен³и остановился передъ окномъ. Старикъ Соломонъ съ озабоченнымъ видомъ сидѣлъ въ гостиной съ перомъ въ рукахъ, и рука его быстро бѣгала по бумагѣ. Благотворительный Точильщикъ убиралъ комнату, запиралъ двери и стлалъ себѣ постель. Увѣрившись такимъ образомъ, что все обстоитъ благополучно, Куттль направилъ шаги на Корабельную площадь, твердо рѣшившись на другой день сняться сь якоря какъ можно ранѣе.

  

  

   Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ жили въ Фильгэмѣ, въ живописномъ предмѣстьи Лондона, на самомъ берегу Темзы. Дача ихъ превосходительствъ была одною изъ прелестнѣйшихъ резиденц³й въ м³рѣ среди и подъ конецъ лѣта, когда совершались по Темзѣ праздничныя прогулки на шлюпкахъ и катерахъ, но въ друг³я времена она имѣла то маленькое неудобство, что сосѣдн³е луга и кустарники потоплялись разливомъ воды, которая иногда забиралась даже въ роскошную спальню ихъ првъ. Сэръ Барнеръ Скеттльзъ главнѣйшимъ образомъ выражалъ свою личную знаменитость античной золотой табакеркой и огромнымъ шелковымъ платкомъ, который онъ величественно вытаскивалъ изъ кармана, какъ военное знамя и обѣими руками подносилъ къ своему вельможному носу. Сэръ Барнетъ имѣлъ одну цѣль въ жизни - распространять дальше и дальше кругъ своихъ знакомыхъ. Какъ тяжелое тѣло, брошенное въ воду - да не оскорбится низкимъ сравнен³емъ с³ятельная тѣнь достойнаго джентльмена - сэръ Барнетъ Скеттльзъ, по неизмѣнному закону природы, постоянно увеличивалъ расширявш³йся кружокъ до послѣднихъ предѣловъ возможности. Или, какъ звукъ въ воздухѣ, котораго колебан³я, по теор³и новѣйшаго остроумнаго философа, идутъ впередъ и впередъ по безпредѣльнымъ полямъ пространства, сэръ Барнетъ Скеттльзъ не могъ остановиться въ своемъ путешеств³и по разнообразнымъ областямъ соц³альной системы.

   Сэръ Барнетъ имѣлъ также страсть знакомить людей другъ съ другомъ, и это онъ дѣлалъ безкорыстно, безъ всякихъ дальнѣйшихъ видовъ, единственно изъ благородной любви къ предмету. Если къ его прву благодѣтельная судьба посылала какого-нибудь новичка или, если подъ сѣнь его мирной виллы попадался заѣзж³й, сэръ Барнетъ Скеттльзъ на другой же день по его прибыт³и обыкновенно предлагалъ вопросы, вродѣ слѣдующихъ: - "Ну, государь мой, съ кѣмъ хотите вы здѣсь познакомиться? Кого вамъ угодно видѣть? Не станете ли вы описывать ваше путешеств³е? Или, быть можетъ, вы занимаетесь драматическимъ искусствомъ? Не нуженъ ли вамъ сюжетъ для картины? для статуи? во всякомъ случаѣ вы должны знать и видѣть людей. Съ кѣмъ же я долженъ васъ познакомить?" - Случалось, путешественникъ называлъ особу, съ которой Барнетъ знакомъ былъ столько же, какъ съ китайскимъ императоромъ; но это его не останавливало, и его прво, не задумавшись, отвѣчалъ, что упомянутая особа его искренн³й другъ и пр³ятель. Затѣмъ онъ отправлялся къ неизвѣстной особѣ, оставлялъ карточку и писалъ на скорую руку записку: - "Сэръ, блистательное положен³е, которое вы занимаете въ обществѣ, позволяетъ мнѣ обратиться къ Вамъ съ просьбой: любознательный путешественникъ, остановивш³йся въ моемъ домѣ, хотѣлъ бы повидаться съ Вами (леди Скеттльзъ ия принимаемъ въ немъ большое участ³е); такой ген³й, какъ вы, конечно не оскорбится нарушен³емъ мелкихъ прилич³й - позволяемъ себѣ думать, вы удостоите насъ высокой чести сдѣлать визитъ" - и прочая, и прочая, Такъ или иначе, знакомство устраивалось, и опытный охотникъ разомъ ловилъ двухъ зайцевъ.

   Вооруженный античной табакеркой и неизбѣжнымъ знаменемъ, сэръ Барнетъ Скеттльзъ обратился съ своимъ обыкновеннымъ вопросомъ къ Флоренсѣ въ первое утро послѣ ея прибыт³я на великолѣпную виллу. Флоренса думала въ эту минуту о бѣдномъ Вальтерѣ, и сердце ея болѣзненно сжалось при такомъ вопросѣ; однако жъ, она поблагодарила сэра Барнета и отвѣчала, что никого предпочтительно не желаетъ видѣть. Но сэръ Барнетъ Скеттльзъ не отставалъ.

   - Хорошо ли вы помните, милая миссъ Домби, - сказалъ онъ, - что почтенный вашъ родитель - поклонитесь ему отъ меня и леди Скеттльзъ, когда станете писать - ни съ кѣмъ не желаетъ васъ познакомить?

   Бѣдная дѣвушка затрепетала всѣмъ тѣломъ и едва могла пролепетать отрицательный отвѣтъ.

   Молодой Скеттльзъ гостилъ теперь дома, отпущенный на каникулы изъ докторской теплицы. Онъ терпѣлъ невыносимую муку отъ своего высочайшаго галстука и отъ докучливой маменьки, которая непремѣнно хотѣла, чтобы онъ безпрестанно любезничалъ съ Флоренсой. Его мучен³я увеличились еще больше отъ общества д-ра Блимбера и м-съ Блимберъ, которые тоже были приглашены подъ мирную кровлю его гостепр³имныхъ родителей. Выведенный изъ терпѣн³я, молодой Барнетъ всю эту компан³ю посылалъ къ чорту и даже говорилъ, что охотнѣе прожилъ бы каникулы на каторгѣ.

   - Не желаете-ли вы, д-ръ Блимберъ, познакомиться съ кѣмъ-нибудь черезъ мое посредство? - спросилъ сэръ Барнетъ, обратившись къ этому джентльмену.

   - Вы очень добры, сэръ Барнетъ, - отвѣчалъ д-ръ Блимберъ, - покорно васъ благодарю. Здѣсь покамѣстъ я никого не имѣю въ виду. Я слѣдую Теренц³ю и думаю вмѣстѣ съ нимъ, что всѣ люди имѣютъ одинаковое право на мою любознательность. Впрочемъ, каждый отецъ, имѣющ³й сына, особенно интересуетъ меня.

   - Не желаете-ли вы, м-съ Блимберъ, быть представленной какой-нибудь особѣ?

   - О, если бы вы, сэръ Барнетъ, могли представиь меня Цицерону, въ его очаровательномъ тускуланумѣ, я бы покорнѣйше стала просить васъ о такой милости! - отвѣчала м-съ Блимберъ съ пр³ятнѣйшей улыбкой и повертывая во всѣ стороны свою шляпу небеснаго цвѣта. - Общество ваше и любезной леди Скеттльзъ дѣлаетъ для меня излишнимъ всякое другое знакомство. Къ тому же я и мой мужъ имѣемъ удовольств³е видѣть каждый день милаго вашего сына.

   При этомъ молодой Барнетъ вздернулъ носъ, и лицо его, обращенное на обожательницу Цицерона, приняло самое сердитое выражен³е.

   Сэръ Барнетъ Скеттльзъ принужденъ былъ ограничиться небольшимъ обществомъ къ великой радости Флоренсы, принявшейся изучать это общество съ тою завѣтною цѣлью, которая такъ глубоко запала въ ея душу.

   Въ домѣ гостило нѣсколько дѣтей. Всѣ они были такъ же свободны и счастливы съ своими отцами и матерями, какъ розовыя малютки напротивъ лондонскаго дома м-ра Домби. Ничто ихъ не стѣсняло и они открыто выражали свои чувства. Флоренса старалась изучить ихъ секретъ, старалась угадать, чего недоставало въ ней самой, чтобы сдѣлаться столь же привлекательной, какъ эти маленьк³я дѣти. Она надѣялась теперь, открывъ ихъ тайну, научиться, какъ должно обнаруживать свою любовь отцу.

   Долго Флоренса наблюдала этихъ дѣтей. Не разъ, въ ранн³я утра, когда солнце только-что вставало, и въ домѣ еще никто не пробуждался, бѣдная дѣвушка уединенно гуляла по берегу рѣки и заглядывала въ окна спаленъ, гдѣ покоились маленьк³я дѣти. Флоренса думала о нихъ съ любовью и наслажден³емъ, но въ то же время чувствовала, что здѣсь, среди этой розовой группы, она еще уединеннѣе, чѣмъ въ опустѣломъ домѣ своего отца. При всемъ томъ она продолжала жить среди этой группы и съ терпѣн³емъ изучала трудное искусство возбуждать любовь въ родительскомъ сердцѣ.

   Въ чемъ же, наконецъ, состоитъ это искусство и гдѣ его начало? Были здѣсь дочери, уже владѣвш³я сердцами своихъ отцовъ. Онѣ не встрѣчали ни холоднаго взора, ни нахмуренныхъ бровей, и даже не подозрѣвали, что отецъ можетъ отвергать свое дитя. Когда солнце бросало ярк³е лучи съ высокаго горизонта, и роса высыхала на цвѣтахъ, окна спаленъ постепенно открывались, и прекрасные беззаботные ребята съ веселымъ крикомъ выбѣгали на зеленый лугъ для утренней прогулки. Чему же могла Флоренса научиться отъ этихъ дѣтей? Не поздно ли взялась она за дѣло? Каждый мальчикъ и каждая дѣвочка безбоязненно подбѣгали къ отцу, ловили готовый поцѣлуй и обвивались вокругъ шеи, уже протянутой для дѣтской ласки. Нельзя же ей съ самаго начала сдѣлаться столь смѣлой въ обхожден³и съ своимъ отцомъ. О, неужели должна исчезнуть всякая надежда! Неужели слѣдств³емъ неутомимыхъ занят³й будетъ окончательное убѣжден³е, что для нея не существуетъ дороги къ родительскому сердцу?

   Даже та старуха, что ограбила ее въ дѣтствѣ - Флоренса хорошо помнила всѣ подробности этого приключен³я - съ любовью говорила о своей дочери, и мысль о разлукѣ съ нею вырвала изъ ея груди страшный и болѣзненный крикъ отчаян³я. Но мать, вѣроятно, не то, что отецъ: Флоренса тоже со всею нѣжностью была любима своею матерью. "А, впрочемъ, какъ знать? - съ трепетомъ и слезами думала несчастная дѣвушка, живо представляя огромную пустоту между ею и отцемъ, - если бы мать была жива, вѣроятно, и она точно такъ же, какъ отецъ, стала бы меня ненавидѣть, потому что должна же быть во мнѣ какая-нибудь отталкивающая сила, развивающаяся отъ самой колыбели и достигшая съ течен³емъ времени огромныхъ размѣровъ." - Она знала, что такая мысль, неправдоподобная сама по себѣ и не основанная ни на чемъ, была вмѣстѣ съ тѣмъ оскорбительна для памяти покойной матери; но такъ велико было ея усил³е оправдать отца и найти въ себѣ какой-нибудь недостатокъ, что она готова была выдумывать самыя химерическ³я предположен³я.

   Вскорѣ послѣ нея пр³ѣхала на дачу къ Скеттльзамъ прекрасная дѣвочка, двумя или тремя годами моложе Флоренсы. Она была сиротка, безъ матери и отца. Тетка ея, старая сѣдоволосая леди, полюбила Флоренсу - ее всѣ любили - съ перваго взгляда и каждый вечеръ садилась подлѣ нея съ материнскимъ участ³емъ, когда молодая дѣвушка пѣла или играла на фортепьянѣ. Однажды, въ жаркое утро, черезъ два только дня послѣ пр³ѣзда этихъ гостей, Флоренса сидѣла въ садовой бесѣдкѣ, любуясь черезъ кусты на группу дѣтей, которыя рѣзвились на ближайшемъ лугу. Недалеко отъ нея, по уединенной аллеѣ, гуляли тетка и племянница, разговаривая вполголоса, но такъ, что Флоренса могла слышать каждое слово. Разговоръ шелъ о ней.

   - Развѣ Флоренса такая же сиротка, какъ я? - спросила дѣвочка.

   - Нѣтъ, моя милая. У ней нѣтъ матери, но отецъ ея живъ.

   - Такъ она теперь носитъ трауръ по своей бѣдной матери? - съ живостью спросила племянница.

   - Нѣтъ, по своемъ братѣ.

   - Есть y ней еще братъ или сестра?

   - Нѣтъ.

   - Бѣдненькая, какъ мнѣ ее жаль! - воскликнула дѣвочка.

   Послѣдовало молчан³е. Тетка и племянница остановились посмотрѣть на какую-то лодку. Флоренса, какъ только произнесли ея имя, набрала цвѣтовъ и хотѣла идти къ нимъ на встрѣчу; но когда онѣ перестали говорить, она опять сѣла на свое мѣсто и принялась дѣлать букетъ. Вскорѣ, однако-жъ, разговоръ возобновился.

   - Флоренсу всѣ здѣсь любятъ, и она, конечно; заслуживаетъ любви, я увѣрена въ этомъ, - сказала дѣвочка. - Гдѣ ея папа?

   Тетка, послѣ короткой паузы отвѣчала, что не знаетъ. Флоренса опять хотѣла идти, но тонъ голоса, какимъ былъ произнесенъ этотъ отрицательный отвѣтъ, приковалъ ее къ мѣсту. Едва дыша и прижавъ свою работу къ трепещущему сердцу, она старалась теперь не проронить ни одного слова.

   - Онъ, конечно, въ Англ³и, тетенька?

   - Думаю, что такъ. Да, въ Англ³и, я это знаю.

   - Былъ онъ здѣсь когда-нибудь?

   - Не думаю. Нѣтъ, не былъ.

   - Онъ пр³ѣдетъ ее навѣстить?

   - Не думаю.

   - Развѣ онъ хромъ, слѣпъ или боленъ, тетенька?

   Цвѣты начали вываливаться изъ рукъ Флоренсы, когда она услышала эти предположен³я. Она прижала ихъ тѣснѣе къ груди, на которую теперь невольно склонилась ея голова.

   - Китти, - отвѣчала старая леди, - я, пожалуй скажу тебѣ всю правду о Флоренсѣ, какъ сама слышала, да только ты не говори никому, иначе могутъ выйти непр³ятности для нея.

   - Никому не скажу, тетенька.

   - Я вѣрю тебѣ, - отвѣчала старушка, - и могу на тебя положиться. Такъ вотъ въ чемъ дѣло. Отецъ вовсе не заботится о Флоренсѣ, видитъ ее очень рѣдко, въ жизнь не сказалъ ей ласковаго слова и теперь почти совершенно оставилъ ее. Она полюбила бы его нѣжно, если бы онъ захотѣлъ, но онъ не хочетъ, хотя она ни въ чемъ не провинилась ни передъ нимъ, ни передъ кѣмъ на свѣтѣ. Она вполнѣ заслуживаетъ любви, и всѣ о ней жалѣютъ.

   Мног³е цвѣты изъ рукъ Флоренсы попадали на землю, a тѣ, которые остались на ея груди, были мокры, но не отъ росы. Лицо несчастной дѣвушки склонилось на руки.

   - Бѣдная Флоренса! милая, добрая Флоренса! - восклииалъ ребенокъ.

   - Знаешь ли, Китти, зачѣмъ я тебѣ разсказала объ этомъ?

   - Затѣмъ, чтобы я всей душою полюбила ее и старалась ей понравиться. Такъ ли, тетенька?

   - Такъ, моя милая, но не совсѣмъ. Ты видишь, Флоренса веселится, угождаетъ намъ всѣмъ, улыбается, принимаетъ участ³е въ каждой забавѣ; но думаешь ли ты, что она совершенно счастлива? Какъ тебѣ кажется, Китти?

   - Я нахожу, что не совсѣмъ, - проговорила дѣвочка.

   - Далеко не совсѣмъ, моя милая. Передъ ней маленьк³я дѣти съ своими родителями, которые ихъ любятъ и гордятся ими. Понимаешь ли теперь, отчего груститъ она, наблюдая дѣтей?

   - Да, тетенька, понимаю очень хорошо. Бѣдная Флоренса!

   Еще и еще нѣсколько цвѣтовъ попадали на землю, какъ будто отъ дуновен³я зимняго вѣтра.

   - Китти, - продолжала старая леди важнымъ, но совершенно спокойнымъ и пр³ятнымъ голосомъ, - изъ всѣхъ дѣтей, въ этомъ мѣстѣ, ты одна можешь быть ея естественнымъ и безвреднымъ другомъ. У тебя нѣтъ тѣхъ невинныхъ средствъ, которыя имѣютъ друг³я дѣти, счастливѣе тебя...

   - Нѣтъ дѣтей счастливѣе меня, тетенька! - воскликнула дѣвочка, обнимая тетку.

   - Ты не можешь, милая Китти, напоминать ей, какъ друг³я дѣти, о ея несчастьи. Поэтому я бы очень хотѣла, чтобы ты сдѣлалась ея истиннымъ другомъ. Безъ матери и безъ отца, круглыя сироты, связанныя общимъ горемъ, вы вполнѣ могли бы сочувствовать одна другой.

   - Но при васъ, тетенька, для меня неизвѣстна утрата родительской любви, и я никогда ея не понимала.

   - Во всякомъ случаѣ, моя милая, несчастье твое далеко не такъ велико, какъ Флоренсы. Нѣтъ на свѣтѣ сироты, несчастнѣе ребенка, отверженнаго живымъ отцомъ.

   Ho и послѣ этой сцены Флоренса ни на шагъ не отступала отъ своей завѣтной цѣли. Отецъ не знаетъ, какъ она его любитъ. Рано или поздно, придетъ же, наконецъ, время, когда она найдетъ дорогу къ его сердцу, а, между тѣмъ, она ни словомъ, ни дѣломъ, ни взоромъ не обнаружитъ поводовъ къ жалобамъ на него или къ пересудамъ его поступковъ.

   Даже въ разговорахъ съ дѣвочкой, которую она полюбила очень нѣжно, Флоренса никогда не упоминала объ отцѣ. Позволить съ нею въ этомъ отношен³и нѣкоторую откровенность предпочтительно передъ другими дѣтьми, значило, можетъ быть, - думала Флоренса, - подтвердить мнѣн³е, что отецъ ея былъ жестокъ и несправедливъ. Спасти его, во что бы ни стало, отъ всѣхъ возможныхъ пересудовъ, - вотъ еще новый пунктъ въ занят³яхъ ея любящаго сердца.

   Случалось, вслухъ читали книгу, и тамъ разсказывалась повѣсть о жестокомъ отцѣ: Флоренса принимала самый веселый и безпечный видъ, какъ будто хотѣла показать, что ея папа, слава Богу, совсѣмъ не таковъ, какъ герой этой повѣсти. Так³я же насил³я своему сердцу дѣлала бѣдная дѣвушка, когда на сценѣ домашняго театра дѣти разыгрывали какую-нибудь пьесу или показывали какую-нибудь картину съ возможными примѣнен³ями къ ея чудовищному отцу. Измученная безпрестанными противорѣч³ями съ самой собою, не разъ собиралась она уѣхать въ Лондонъ, чтобы снова жить спокойно и мирно, подъ мрачною сѣнью отцовскаго дома. Кто бы, смотря на эту царицу дѣтскихъ баловъ, могъ вообразить, какое бремя тяготѣетъ на ея растерзанномъ сердцѣ! Какъ немног³е, подъ мерзлой кровлей ея отца, подозрѣвали, какая груда горячихъ угольевъ наброшена на ея голову!

   Терпѣливо и съ грустнымъ самоотвержен³емъ несчастная дѣвушка продолжала свои странныя занят³я. Не открывъ искомаго секрета безымянной прелести, побѣждающей родительск³я сердца, въ юномъ обществѣ, въ богатой виллѣ, Флоренса часто въ ранн³я утра совершала одинок³я прогулки для наблюден³й надъ дѣтьми бѣдныхъ отцовъ и матерей. Но и тутъ не было успѣха. Бѣдныя дѣти давно заняли приличныя мѣста подъ родительской кровлей, и объят³я отцовъ были для нихъ открыты. Нѣтъ, Флоренса опоздала и здѣсь.

   Часто наблюдала она одного простолюдина, выходившаго по раннимъ уграмъ на работу вмѣстѣ съ дѣвочкой, почти однихъ съ нею лѣтъ. Дѣвочка по обыкновен³ю садилась подлѣ отца и не дѣлала ничего. Это былъ человѣкъ бѣдный, не имѣвш³й, казалось, опредѣленнаго ремесла. Иногда онъ бродилъ по берегу рѣки, если отливъ быль слишкомъ низокъ, отыскивая бревна и доски, завязш³я въ грязи, иногда онъ копалъ гряды въ огородѣ передъ своей хижиной или починялъ старую лодку. Но что бы онъ ни дѣлалъ, дѣвочка никогда не была занята работой. Она сидѣла подлѣ отца съ какимъ-то безжизненнымъ видомъ, и взоръ ея не выражалъ ни радости, ни горя.

   Флоренса часто желала поговорить съ этимъ человѣкомъ, но не рѣшалась начать разговора, когда онъ былъ слишкомъ занятъ. Однажды поутру, гуляя по ивовой аллеѣ на берегу рѣки, недалеко отъ его избушки, она увидѣла, какъ онъ опрокинулъ лодку, развелъ огонь и, обращенный къ ней, стоялъ въ раздумьи съ насмоленной паклей въ рукахъ. Флоренса подошла ближе и пожелала ему добраго утра.

   - Сегодня вы очень рано принялись за работу, - сказала она.

   - Принялся бы и раньше, миссъ, если бы только была работа.

   - Развѣ такъ трудно достать ее? - спросила Флоренса.

   - Нелегко, миссъ.

   Дѣвочка между тѣмъ сидѣла съ обыкновеннымъ безсмысленнымъ видомъ, положивъ руки на колѣни и не обнаруживая ни малѣйшаго любопытства.

   - Это ваша дочь? ,

   Онъ быстро поднялъ голову, взглянувъ на дѣвочку съ радостнымъ лицомъ, кивнулъ Флоренсѣ и проговорилъ:

   - Да, миссъ, это моя дочь.

   Флоренса подошла ближе и поздоровалась. Дѣвочка въ отвѣтъ промычала что-то глухимъ и крайне непр³ятнымъ голосомъ.

   - Развѣ и y нея нѣтъ работы? - сказала Флоренса.

   - Нѣть, миссъ, я работаю за нее и за себя.

   - Васъ только двое? - спросила Флоренса.

   - Да, только двое. Ея мать умерла десять лѣтъ назадъ. Марта! скажи что-нибудь этой прекрасной миссъ.

   Дѣвочка сдѣлала нетерпѣливое движен³е, судорожно вздернула плечами и отвернулась. Какая жалкая, грязная, безобразная, оборванная! И отецъ любилъ ее? О, да! Флоренса хорошо подмѣтила его взоръ, исполненный нѣжности и любви.

   - Я боюсь, не хуже ли ей сегодня, - съ безпокойствомъ цроговорилъ онъ, бросая работу. Вся фигура его была проникнута глубочайшимъ сострадан³емъ.

   - Развѣ она больна? - спросила Флоренса.

   Онъ вздохнулъ и продолжалъ смотрѣть на безсмысленную дочь съ какимъ-то отчаяннымъ видомъ.

   - Я думаю, - сказалъ онъ, - моя бѣдная Марта и пяти дней не была здоровой въ продолжен³е столькихъ лѣтъ!

   - Да, толкуйте, столькихъ лѣтъ! - сказалъ неуклюж³й сосѣдъ, подошедш³й въ эту минуту къ лодкѣ. Не больше ли, дядя Джонъ?

   - Какъ больше? - спросилъ Джонъ, поправляя истасканную шляпу и проводя рукою по лбу. - Пожалуй, что и такъ. Она всю жизнь хирѣетъ.

   - Поневолѣ захирѣетъ, когда вы балуете ее, какъ чортъ знаетъ кого, - продолжалъ сосѣдъ. - A что толку? Она въ тягость и себѣ, и другимъ.

   - Только не мнѣ, - съ живостью перебилъ отецъ, нагибаясь къ лодкѣ, - не мнѣ, пр³ятель.

   Онъ говорилъ правду, и Флоренса видѣла это какъ нельзя лучше.

   - Кому же и ходить за ней, какъ не мнѣ? - сказалъ отецъ. - Кто другой приласкаетъ мою бѣдную дочь?

   - Правда, Джонъ, правда! - заговорилъ сосѣдъ. - Кто же, кромѣ васъ станетъ ласкать ее? A вы просто распинаетесь изъ-за нея день и ночь. Она спутала васъ по рукамъ и по ногамъ, и ужъ я не знаю, какая собака работаетъ больше васъ. A что толку? Развѣ она понимаетъ ваши заботы?

   Отецъ обратился къ дочери и просвистѣлъ какимъ-то оригинальнымъ способомъ. Марта съежилась и сдѣлала нетерпѣливое движен³е плечами. Отецъ, казалэсь, былъ вполнѣ доволенъ этимъ отвѣтомъ.

   - И вотъ все, миссъ, за что онъ ее любитъ! - проговорилъ сосѣдъ, улыбаясь.

   - Слава Богу и за то! - сказалъ отецъ, нагибаясь къ работѣ. - Прежде, бывало, мое бѣдное дитя не шевелило ни волосомъ, ни пальцемъ, все равно, какъ мертвая!

   Флоренса тихонько опустила въ старую лодку нѣсколько денегъ и удалилась.

   Въ чемъ же, наконецъ, секретъ родительской любви? Если бы Флоренса сдѣлалась больна и начала увядать со дня на день, какъ ея покойный братъ, не узналъ ли бы тогда м-ръ Домби, какъ она его любитъ? Можетъ статься, она сдѣлается для него милѣе, онъ подойдетъ къ ея постели, съ грустью взглянетъ на ея потухающ³й взоръ, обниметъ ее и въ избыткѣ отеческой нѣжности, забудеть все прошедшее. Можетъ статься, въ этомъ измѣненномъ состоян³и м-ръ Домби проститъ виновную дочь, что она въ свое время не умѣла высказать ему своей дѣтской любви; и тогда Флоренса разскажетъ, зачѣмъ и какъ она по ночамъ подходила къ его кабинету, какъ сильно трепетало ея сердце, и какъ послѣ изучала она неизвѣстное ей искусство сдѣлаться достойной родительской любви. Все это очень можетъ быть.

   A если бы Флоренса умерла? О, тогда, нѣтъ сомнѣн³я, м-ръ Домби раскается и станетъ горевать. Вообразите: Флоренса лежитъ на постели, точь-въ-точь, какъ ея братецъ, и она, такъ же, какъ онъ, не боится приближающейся смерти. Вотъ м-ръ Домби, растроганный до глубины души, подходитъ къ ней и говоритъ: "Живи, милая Флоренса, живи, Флой, для меня, и мы станемъ любить другъ друга, какъ давно бы слѣдовало любить, и ты будешь счастлива, какъ давно бы слѣдовало быть счастливой". Вотъ, услышавъ эти слова, Флоренса бросается на шею м-ра Домби, обвиваетъ ее своими слабыми руками, и говоритъ: "Ужъ поздно, милый папа, слишкомъ поздно, да и не нужно: я такъ счастлива въ эту минуту, какъ не могла и не могу быть счастливѣе. Я за все вознаграждена, милый папа!" И тутъ она умираетъ съ благословен³ями на губахъ.

   Всѣ эти химеры, по странной прихотливости любящаго сердца, стройными толпами роились въ головѣ бѣдной дѣвушки. Флоренса вспомнила золотыя волны на стѣнѣ и живо представляла, какъ таинственный потокъ уноситъ ее въ область вѣчности, гдѣ ее встрѣчаетъ милый братъ съ отверстыми объят³ями. Стоя въ эту минуту на берегу рѣки, плескавшей волны къ ея ногамъ, она съ благоговѣн³емь воображала ту же самую рѣку, о которой такъ часто говорилъ умирающ³й братъ, уносимый въ своихъ предсмертныхъ видѣн³яхъ въ безбрежный океанъ вѣчности.

   Отецъ и больная дочь еще стояли передъ умственными очами Флоренсы, какъ вдругъ тѣлеснымъ ея глазамъ представились въ полной свѣжести силъ здоровый отецъ и здоровая мать въ сопровожден³и сына, цвѣтущаго молодостью и красотою. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ учтиво привѣтствовалъ дѣвушку и пригласилъ гулять. Флоренса охотно согласилась, и леди Скеттльзъ поспѣшила дать приличныя наставлен³я сыну, который медленными шагами подступилъ къ Флоренсѣ и подалъ ей руку. Должно сказать, леди Скеттльзъ считала первѣйшимъ наслажден³емъ жизни видѣть, какъ ея сынъ гуляетъ съ прекрасною дѣвушкой.

   Но должно также сказать, самъ молодой джентльменъ смотрѣлъ на эту статью съ своей, совершенно противоположной, точки зрѣн³я, и ири такихъ случаяхъ очень часто вслухъ выражалъ свое неудовольств³е, называя себя дѣвичьимъ прислужникомъ. Впрочемъ, Флоренса, минутъ черезъ пять ходьбы, всегда мирила молодого Барнета съ его судьбой, и они начинали вести дружеск³й разговоръ. Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ, по обыкновен³ю, выступали позади, любуясь на прекрасныхъ дѣтей.

   Въ такомъ порядкѣ совершалась и теперешняя дообѣденная прогулка. Уже молодой Барнетъ усмирился и охотно развязалъ языкъ, чтобы отвѣчать на вопросы Фларенсы, какъ вдрутъ мимо ихъ прогарцовалъ верхомъ на гнѣдомъ конѣ какой-то джентльмень, бросивш³й на нихъ выразительный взглядъ. Тутъ же онъ сдержалъ, повернулъ въ ихъ сторону коня и началъ раскланиваться съ шляпою въ рукахъ.

   Джентльменъ особенно смотрѣлъ на Флоренеу, и когда гуляющее общество остановилось, онъ раскланялся сперва съ ней, a потомъ привѣтствовалъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ. Флоренса никакъ не могла припомнить, видѣла ли когда это лицо, и какъ скоро джентльменъ подъѣхалъ къ ней ближе, она невольно отступила назадъ.

   - Не бойтесь. Моя лошадь очень смирна, увѣряю васъ, - сказалъ джентльменъ.

   Но Флоренса испугалась не лошади. Въ самомъ всадникѣ было что-то такое, что какъ будто ее кольнуло и заставило отступить.

   - Я, конечно, имѣю удовольств³е говорить съ миссъ Домби? - сказалъ джентльменъ съ любезной улыбкой.

   Флоренса поклонилась.

   - Мое имя Каркеръ. Больше, кажется, мнѣ не нужно рекомендовать себя, чтобы быть представленнымъ миссъ Домби. Каркеръ.

   День былъ жарк³й, но Флоренса почувствовала странную дрожь, пробѣжавшую по ея тѣлу. Она представила м-ра Каркера своему обществу.

   - Прошу извинить, - сказалъ м-ръ Каркеръ, - тысячу разъ; но я завтра поутру отправлюсь къ м-ру Домби, въ Лемингтонъ, и если вамъ, мисеъ, угодно дать мнѣ какое поручен³е, я почту себя совершенно счастливымъ.

   Сэръ Барнетъ немедленно сообразилъ, что Флоренсѣ надо писать, и предложилъ окончить прогулку, приглашая м-ра Каркера на дачу отобѣдать. М-ръ Каркеръ, къ великому несчастью, уже далъ слово обѣдать въ другомъ мѣстѣ, но, ежели миссъ Домби желаетъ писать, онъ съ удовольств³емъ готовъ ждать сколько угодно. Представивъ это извинен³е съ любезнѣйшей улыбкой, м-ръ Карксръ нагнулся, чтобы погладить шею лошади, и Флоренса въ эту минуту разслышала, или, правильнѣе, разглядѣла въ его взорѣ слѣдующ³я три слова: "О кораблѣ никакого слуху! "

   Бѣдная дѣвушка съ крайнимъ испугомъ отскочила отъ всадника, который въ эту минуту выставилъ всѣ свои зубы, и трепещущимъ голосомъ проговорила, что не намѣрена писать къ отцу.

   - Можетъ быть, вамъ угодно, миссъ Домби, послать что-нибудь? - сказалъ зубастый всадникъ.

   - Нѣтъ, благодарю васъ. Мнѣ нечего посылать, кромѣ ... кромѣ моей любви.

   Несмотря на ужасную взволнованность, Флоренса подняла на него выразительный, умоляющ³й взоръ, въ которомъ нетрудно было прочесть просьбу о пощадѣ, такъ какъ всякое сношен³е между ею и отсутствующимъ отцомъ выходило изъ круга обыкновенныхъ вещей. М-ръ Каркеръ улыбнулся, отвѣсилъ низк³й поклонъ и, снабженный комплиментами отъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ къ м-ру Домби, поскакаль назадъ, оставивъ самое благопр³ятное впечатлѣн³е въ превосходительныхъ сердцахъ. Флоренса между тѣмъ продолжала дрожать, какъ въ лихорадкѣ, и сэръ Барнетъ, не чуждый народныхъ суевѣр³й, заключилъ, что, вѣроятно, въ эту минуту проходилъ кто-нибудь по ея будущей могилѣ. М-ръ Каркеръ еще разъ оглянулся изъ-за угла, поклонился и поскакалъ во весь опоръ... вѣроятно, на будущую могилу Флоренсы.

  

  

   Несмотря на твердое намѣрен³е чуть свѣтъ сняться съ якоря, капитанъ Куттль не прежде, какъ въ шесть часовъ, проснулся въ своей каютѣ послѣ того достопамятнаго вечера, когда онъ наблюдалъ черезъ окно, осв&#