Диккенс Чарльз - Домби и сын

ign="justify">   Хозяинъ лавки, шкиперъ этого пловучаго футляра, жилъ одинъ одинехонекъ только съ однимъ племянникомъ, Вальтеромъ, четырнадцатилѣтнимъ мальчикомъ, который для полнаго довершен³я мѣстной характеристики, совершенно похожъ былъ на гардемарина. Зато самъ Соломонъ Гильсъ, или, какъ обыкновенно его называли, старикъ Соль - рѣшительно не имѣлъ принадлежностей истиннаго моряка. Онъ былъ человѣкъ медлительный, молчаливый, угрюмый, и въ своемъ валл³йскомъ парикѣ, гладкомъ и упругомъ, какъ только можетъ быть валл³йск³й парикъ, всего меньше походилъ на корсара. Красные глаза мелькали y него, какъ два мин³атюриыя солнца сквозь туманъ, и взглядъ его былъ такъ мутенъ, какъ будто онъ сряду три или четыре дня постоянно смотрѣлъ въ сильныя стекла оптическихъ инструментовъ и потомъ вдругъ, обративъ глаза. увидѣлъ всѣ предметы въ зеленомъ свѣтѣ. Перемѣны въ его костюмѣ не было почти никакой: изрѣдка только перемѣнялъ онъ свою кофейную пару платья съ свѣтлыми пуговицами на другую, тоже кофейнаго цвѣта, но уже съ брюками изъ свѣтлой нанки. Его шея была стянута высокими, стоячими воротничками, лобъ украшался парой лучшихъ очковъ, a въ карманѣ лежалъ y него огромный хронометръ, и старикъ такъ вѣровалъ въ дѣйствительность его показан³й, что скорѣе готовъ былъ заподозрить въ заговорѣ всѣ стѣнные и карманные часы во всемъ городѣ и даже самое солнце, нежели усомниться въ драгоцѣнномъ хронометрѣ. Такъ прожилъ онъ мног³е годы въ своей лавкѣ и маленькой конторѣ за своимъ деревяннымъ мичманомъ; онъ спалъ всякую ночь на чердакѣ, вдали отъ другихъ квартиръ, гдѣ, по временамъ, къ его наслажден³ю, свистѣлъ вѣтеръ и бушевала буря, между тѣмъ какъ почтенные жильцы нижнихъ этажей не имѣли ни малѣйшаго понят³я о погодѣ.

   Читатель познакомился съ Соломономъ Гильсомъ въ осенн³й день, въ половинѣ шестого часа пополудни, въ то самое время, когда старикъ вынулъ изъ кармана свой безукоризненный хронометръ. Городск³я улицы начинали пустѣть, народныя толпы отхлынули въ разныя стороны, густыя тучи нависли надъ горизонтомъ, и дождь, казалось, располагался идти цѣлую ночь. Всѣ барометры въ лавкѣ упали, и дождевыя капли уже накрапывали на лакированную шляпу деревяннаго мичмана.

   - Куда это запропастился Вальтеръ? - сказалъ Соломонъ Гильсъ, еще разъ посмотрѣвъ внимательно на хронометръ. - Вотъ ужъ полчаса, какъ обѣдъ готовь, a его все нѣтъ да нѣтъ.

   Повернувшись за конторкою на своемъ стулѣ, м-ръ Гильсъ нагнулся къ окну и посмотрѣлъ сквозь инструменты, не идетъ ли его племянникъ. Но племянника на улицѣ не было. Мимо его лавки тащились запоздалые пѣшеходы съ вымоченными зонтиками, да еще мальчишка, разнощикъ афишъ, лѣниво плелся въ своемъ засаленномъ клеенчатомъ картузѣ и, остановясь передъ дверьми, чертилъ пальцемъ свое имя на мѣдной доскѣ, гдѣ красовалась фамил³я м-ра Домби.

   - Еслибъ я не зналъ, что онъ меня горячо любитъ и никогда не рѣшится безъ моего соглас³я уйти на корабль, его отсутств³е очень встревожило бы меня, - проворчалъ м-ръ Гильсъ, постукивая пальцами о стекла двухъ или трехъ барометровъ, - да, очень встревожило бы. Всѣ барометры упали! Какая мокрота на улицахъ! Мнѣ кажется, - продолжалъ онъ, сдувая пыль со стекла компаснаго ящика, - эта стрѣлка не такъ постоянна, какъ привязанность Вальтера!

   - Дядюшка!

   - А, это ты, мой милый! - вскричалъ мастеръ морскихъ инструментовъ, быстро поворачиваясь назадъ. - Насилу-то воротился!

   Въ комнату вбѣжалъ веселый, быстроглазый, кудрявый мальчикъ, съ лицомъ, покраснѣвшимъ отъ поспѣшной ходьбы на дождѣ.

   - Ну, дядюшка, что ты безъ меня подѣлывалъ? Готовъ ли обѣдъ? Мнѣ ужасно хочется ѣсть.

   - Что подѣлывалъ? - добродушно сказалъ Соломонъ. - Развѣ мнѣ нечего дѣлать безъ такого повѣсы, какъ ты? Обѣдъ ужъ съ полчаса готовъ, и я тоже проголодался!

   - Такъ идемъ, дядюшка, - вскричалъ мальчикъ, - да здравствуетъ адмиралъ.

   - Пропади онъ совсѣмъ! - возразилъ Соломонъ Гильсъ. Ты вѣрно хотѣлъ сказать о лордъ-мерѣ?

   - Вовсе нѣтъ! - Да здравствуетъ адмиралъ! Да здравствуетъ адмиралъ! Маршъ впередъ!

   При этой командѣ валл³йск³й парикъ и его хозяинъ безъ сопротивлен³я были втиснуты въ маленькую контору. Дядюшка Соль и племянникъ усердно принялись за холодное, имѣя въ перспективѣ отличное блюдо жаркого.

   - Да здравствуетъ лордъ-меръ, любезный Валисъ! - сказалъ Соломонъ. - На что намъ адмиралы! Теперь твой адмиралъ - лордъ-меръ.

   - A кто это повѣсилъ на гвоздь мою серебряную кружку? - спросилъ молодой человѣкъ.

   - Я, - отвѣчалъ дядя, - она теперь не нужна; мы сегодня станемъ пить изъ стакановъ, Вальтеръ, какъ люди дѣловые, какъ граждане. Не такъ ли? Вѣдь съ нынѣшняго утра мы вступили съ тобой на широкую дорогу жизни.

   - Хорошо, дядюшка, - сказалъ мальчикъ, - я буду пить за твое здоровье изъ чего угодно и сколько могу. Да здравствуетъ дядюшка Соль и ...

   - Лордъ-меръ! - прервалъ старикъ.

   - Да здравствуетъ лордъ-меръ и вся городская дума! - вскричалъ мальчикъ.

   Дядя съ величайшимъ удовольств³емъ кивнулъ головой.

   - Ну, теперь раскажи-ка намъ про свой торговый домъ! - прибавилъ Соломонъ Гильсъ.

   - О, дядюшка, про него нечего много разсказывать, - отвѣчалъ мальчикъ, усердно работая ножемъ и вилкой, - контора ужасно темна и угрюма; въ той комнатѣ, гдѣ сижу я, - высок³й каминъ, желѣзная касса, нѣсколько картъ, календарь, пюпитры, стулья, чернильница, книги, коробки и пропасть паутины, такъ что одна густая гряда прямехонько виситъ надъ моей головой.

   - И больше ничего? - спросилъ дядя.

   - Ничего, кромѣ старой клѣтки, - не знаю, какъ она туда попала! - да еще корзинки съ углями.

   - A счетныя, вексельныя, долговыя книги и друг³я принадлежности коммерческихъ оборотовъ богатаго дома? - сказалъ старикъ, внимательно взглянувъ на племянника сквозь туманъ, постоянно помрачавш³й его глаза, и придавая особенное выражен³е словамъ.

   - О, этого добра я думаю, очень много, - отвѣчалъ безпечно мальчикъ, - но вѣдь все это лежитъ въ комнатахъ м-ра Каркера, м-ра Морфина или м-ра Домби.

   - Былъ сегодня въ конторѣ м-ръ Домби? - спросилъ дядя.

   - О, да! Онъ очень часто приходилъ и уходилъ.

   - Съ тобой, разумѣется, ничего не говорилъ?

   - Нѣтъ, говорилъ. Проходя мимо меня - какой суровый, жесток³й человѣкъ! - онъ сказалъ: - "а, ты сынъ м-ра Гильса, мастераморскихъ инструментовъ?" - Племянникъ, сэръ, - отвѣчалъ я. - "Ну, да, любезный, я и говорю, племянникъ", - возразилъ онъ. A право, дядюшка, онъ назвалъ меня твоимъ сыномъ, a не племянникомъ.

   - Ты ошибся, мой другъ, - вотъ и все. Да впрочемъ небольшая бѣда.

   - Конечно, небольшая. Только непр³ятно, что онъ такъ гордъ и грубъ. Потомъ м-ръ Домби сказалъ, что ты говорилъ съ нимъ обо мнѣ, что онъ нашелъ мнѣ мѣсто въ своей конторѣ, что я долженъ быть прилеженъ, аккуратенъ и ... уменъ. Кажется, я не слишкомъ ему понравился.

   - Ты хочешь сказать, - замѣтилъ старикъ, - что онъ не слишкомъ тебѣ понравится.

   - Можетъ быть, и такъ, дядюшка, - отвѣчалъ улыбаясь мальчикъ, - только я объ этомъ не думалъ.

   Послѣ обѣда Соломонъ развеселился и отъ времени до времени посматривалъ на племянника. Когда убрали со стола и сняли скатерть, - кушанье было принесено изъ сосѣдняго трактира, - онъ спустился въ погребъ въ сопровожден³и мальчика, который со свѣчею въ рукахъ остановился на сырой лѣстницѣ. Порывшись нѣсколько времени въ разныхъ углахъ, онъ воротился со старой, заплесневѣлой бутылкой, покрытой пылью и пескомъ.

   - Что ты дѣлаешь, дядюшка, - вскричалъ мальчикъ, - вѣдь это твоя завѣтная мадера? Ея всего двѣ бутылки.

   Старикъ Соль значительно кивнулъ своей головой, давая знать, что понимаетъ въ чемъ штука, и съ торжественной важностью вытащилъ пробку. Потомъ онъ налилъ два стакана и поставилъ бутылку на столъ вмѣстѣ съ третьимъ пустымъ стаканомъ.

   - Другую бутылку, Валли, - сказалъ онъ, - мы разопьемъ, когда ты составишь свою карьеру, то есть когда сдѣлаешься ты порядочнымъ, почтеннымъ, счастливымъ человѣкомъ, - то есть когда путеводная звѣзда новой, сегодня начатой тобой жизни, - о, если бы Богь услышалъ мою молитву! - выведеть тебя на ровный, гладк³й путь того поприща, на которое ты вступилъ. Благословляю тебя отъ всей души!

   Туманъ, постоянно висѣвш³й на глазахъ старика, какъ-будто опустился ему на горло: голось его сдѣлался хриплымъ и рука дрожала, когда онъ начиналъ чокаться съ племянникомъ, Но лишь только онъ попробовалъ вина, тяжелое бремя свалилось съ его плечъ, и ясная, спокойная улыбка показалась на лицѣ.

   - Любезный дядюшка, - сказалъ растроганный мальчикъ, стараясь улыбнуться сквозь слезы, - приношу тебѣ мою глубокую благодарность за честь ... и прочая, и прочая, и прочая! Теперь позволь мнѣ предложить тостъ. Vivat, м-ръ Соломонъ Гильсъ! Да здравствуетъ онъ сто тысячъ разъ! ура! ... Ты отплатишь мнѣ, дядюшка, когда разопьемъ съ тобой послѣднюю бутылку: не правда ли?

   Они опять чокнулись. Вальтеръ, бережливый на вино, только обмочилъ губы и, поднявъ стаканъ, принялся разсматривать его съ напряженнымъ вниман³емъ. Нѣсколько минутъ дядя безмолвно смотрѣлъ на племянника, и потомъ, когда глаза ихъ встрѣтились, Соломонъ громко продолжалъ свою мысль, какъ будто не переставалъ говорить:

   - Ты видишь, Валли, - сказалъ онъ, - я совершенно сроднился со своимъ мастерствомъ. Я такъ къ нему привыкъ, что не могу и жить безъ этихъ занят³й. И между тѣмъ дѣла идутъ дурно, очень дурно. Когда носили вотъ эти мундиры, - прибавилъ онъ, указывая на деревяннаго мичмана, - такъ можно было заниматься дѣломъ и стоило! A теперь ... конкурренц³и, новыя изобрѣтен³я, моды ... свѣтъ перегналъ меня. Не знаю, куда дѣвались мои покупатели, да и самъ я Богъ знаетъ гдѣ.

   - Полно, дядюшка, не думай объ этомъ.

   - Съ тѣхъ поръ, какъ ты воротился изъ панс³она, a этому ужъ десять дней, - продолжалъ Соломонъ, - я помню, только одинъ человѣкъ и заглянулъ въ нашу лавку.

   - Нѣтъ, двое, дядюшка! Развѣ ты не помнишь? Сперва приходилъ мужчина размѣнять червонецъ ...

   - Ну, да, - и больше никого.

   - Какъ, дядюшка! A развѣ ты забылъ женщину, помнишь, что входила спросить, гдѣ пройти въ Тернпэйкъ?

   - Да, я и забылъ. Точно, двое.

   - Но, вѣрно, они ничего не купили? - вскричалъ мальчикъ.

   - Разумѣется, не купили ничего! - спокойно отвѣчалъ Соломонъ.

   - Да, кажется, имъ ничего и не нужно было?

   - Конечно, иначе они купили бы въ другой лавкѣ, - проговорилъ Соломонъ тѣмъ же тономъ.

   - Но все же приходило двое, a ты говоришь, что одинъ! - проговорилъ мальчикъ торжествующимъ тономъ, какъ будто открыт³е забытой посѣтительницы было важною находкой.

   - Эхъ, Вальтеръ, - началъ старикъ, помолчавъ немного, - вѣдь мы не дикари на пустомъ острову Робинзона Крузо. Ну, что толку, что одинъ размѣнялъ y насъ червонецъ, a другая справилась о дорогѣ: будешь ли съ этого сытъ? Право, свѣтъ перегналъ меня и не подъ силу мнѣ идти за нимъ. Все теперь не то, что прежде: и мастера не так³е, и ученики не так³е, и дѣла не тѣ, и товары не тѣ. Инструменты мои вышли изъ моды, и я старый торговецъ въ старой лавкѣ ... куда и къ чему я пригоденъ? Улица наша тоже не та ... все рѣшительно не такъ, какъ прежде. Да, я отсталъ отъ времени и поздно, очень поздно догонять его. Шумъ жизни тревожитъ меня ...

   Вальтеръ хотѣлъ отвѣчать, но дядя остановилъ его.

   - Вотъ почему, Валли, мнѣ хотѣлось бы поскорѣй пристроить тебя на этомъ дѣловомъ свѣтѣ. Я ужъ не дѣлецъ, a такъ себѣ, только тѣнь дѣлового человѣка: умру - и тѣни не будетъ. Это плохое для тебя наслѣдство! Хорошо еще, что могъ употребить въ твою пользу почти единственный остатокъ моихъ старыхъ связей. Сосѣди думаютъ, что я богатъ. Желалъ бы для твоего счастья, чтобъ это была правда. Во всякомъ случаѣ, поступивъ въ контору Домби, ты выбралъ прекрасную дорогу. Будь дѣятеленъ, дитя мое, трудись, устраивай свою карьеру, и ... Господь благословитъ тебя!

   - Постараюсь всѣми силами оправдать твои надежды, любезный дадюшка, и не забуду твоихъ совѣтовъ, - съ твердостью отвѣчалъ мальчикъ.

   - Знаю и не сомнѣваюсь въ этомъ, - отвѣчалъ Соломонъ и съ возрастающимъ удовольств³емъ принялся за второй стаканъ мадеры. - Ну, a что касается до морской службы, Валли, - продолжалъ онъ, - такъ это довольно хорошо въ воображен³и, въ мечтахъ, a на дѣлѣ не годится, совсѣмъ не годится! Разумѣется, глазѣя на эти снаряды, ты привыкъ мечтать о морѣ, - но все это вздоръ, другъ мой, то есть рѣшительный вздоръ!

   Однако-жъ Соломонъ Гильсъ, говоря о морѣ, потиралъ руки съ тайнымъ удовольств³емъ и смотрѣлъ на свои морск³е инструменты съ невыразимымъ наслажден³емъ.

   - Вотъ, напримѣръ, это вино, - продолжалъ старикъ, - оно Богъ знаетъ сколько разъ прогуливалось въ Остъ-Инд³ю взадъ и впередъ и даже совершило путешеств³е вокругъ свѣта, - видѣло ночи, черныя какъ смоль, слышало свистъ вѣтровъ, ревъ моря ...

   - Громъ, молн³ю, дождь, градъ, - всевозможныя бури! - съ живостью вскричалъ мальчикъ.

   - Да, - сказалъ Соломонъ, - это винцо прошло по всѣмъ мытарствамъ. Вообразь, мой милый, какъ скрипятъ и трещатъ корабельныя мачты, какъ воетъ вѣтеръ между канатами и снастями.

   - Какъ матросы бѣгаютъ взапуски и карабкаются на реи, какъ спѣшатъ укрѣпить паруса, a корабль между тѣмъ летитъ и прыгаетъ, какъ бѣшеный! - вскричалъ племянникъ.

   - Все, все видала старая бочка съ этой почтенной мадерой, - сказалъ Соломонъ. - Когда "Прекрасная Салли" отплыла ...

   - Въ Балт³йское море, въ темную ночь! Помню, помню... Она погибла въ самую полночь, четырнадцатаго февраля тысяча семьсотъ сорокъ девятаго года! - вскричалъ Вальтеръ съ большимъ одушевлен³емъ.

   - Да, именно такъ! - отвѣчалъ Соломонъ. - На кораблѣ было пятьсотъ бочекъ съ этимъ виномъ, и весь экипажъ, за исключен³емъ перваго мачтоваго, перваго лейтенанта, двухъ матросовъ и одной дамы, которые пересѣли въ лодку, - бросился къ бочкамъ, разбилъ ихъ, напился мертвецки пьянъ и, торжественно распѣвая "Rule Britannia", пошелъ ко дну, вмѣстѣ съ кораблемь, при адскихъ крикахъ и проклят³яхъ.

   - A помнишь, дядюшка, какъ страшный вѣтеръ прибилъ "Георга Второго" къ берегамъ Корнвалиса, за два часа до захода солнца, четырнадцатаго марта семьдесятъ перваго года? На кораблѣ было до двухсотъ лошадей: испуганныя бурей, онѣ сорвались, бѣгали подъ палубой взадъ и впередъ, топгали другъ друга, ржали, стонали и подняли такой невыразимый гвалтъ, что экипажъ вообразилъ, будто кораблемъ овладѣли тысячи чертей. Лучш³е матросы, потерявъ присутств³е духа, побросались въ море и только двое остались въ живыхъ, чтобъ разсказать о происшеств³и.

   - A помнишь, - сказалъ старикъ Соль, - когда "Полифемъ"...

   - Торговый вестиндск³й транспортъ Онерса, Виггса и Ko, въ триста пятьдесятъ тоннъ, капитанъ Джонъ Броунъ изъ Дептфорта? - вскричалъ Вальтеръ.

   - Тотъ самый, - отвѣчалъ Соломонъ. - Когда на немъ въ четвертый день плаван³я показался огонь...

   - Да, на кораблѣ были тогда два брата! - прервалъ племянникъ съ живостью и одушевлен³емъ. - Въ единственномъ корабельномъ ботѣ, набитомъ людьми, оставалось только одно мѣсто, и ни одинъ изъ братьевъ не хотѣлъ занять его до тѣхъ поръ, пока старш³й не бросилъ туда младшаго насильно. Тогда этотъ юноша, поднявшись въ лодкѣ, закричалъ: "Любезный Эдуардъ! подумай о своей невѣстѣ! Я еще мальчикъ, и никто не ждетъ меня дома. Ступай скорѣй на мое мѣсто!" - и съ этими словами онъ бросился въ море.

   Вальтеръ, воодушевленный разсказомъ, вскочилъ со стула; его блестящ³е глаза и живой румянецъ, казалось, напомнили Соломону что-то такое, о чемъ онъ совершенно забылъ. Вмѣсто того, чтобы продолжать любимые анекдоты, онъ сухо откашлялся и сказалъ: - Поговоримъ-ка о другомъ, Валли!

   Дѣло въ томъ, что тайная страсть къ чудесному и необыкновенному, развитая въ Соломонѣ самымъ ремесломъ, перешла во всей полнотѣ и къ его племяннику. Напрасно старались дать другое направлен³е его наклонностямъ: никак³я мѣры не помогали, и препятств³я, казалось, еще болѣе раздражали эту страсть. Извѣстно, что всѣ книги и сказки, как³я пишутся и разсказываются дѣтямъ съ цѣлью привязать ихъ къ землѣ, имѣютъ совершенно обратное дѣйств³е и неотразимо влекутъ ихъ къ морской стих³и.

   Между тѣмъ маленькое общество увеличилось новымъ лицомъ. Это былъ мужчина въ синемъ плащѣ, съ густыми черными бровями, y котораго вмѣсто правой кисти торчалъ изъ рукава крюкъ, a въ лѣвой рукѣ была голстая палка, шишковатая, какъ и его носъ. На шеѣ красовался y него огромный черный шелковый платокъ, a высок³е воротники рубашки были такъ толсты и грубы, что скорѣе походили на парусъ. Ясно, что это былъ гость, для котораго поставленъ трет³й стаканъ, и онъ, по-видимому, хорошо это зналъ. Повѣсивъ за дверью на гвоздь свой плащъ и жесткую клеенчатую шляпу, отъ которой на лбу его оставалась красная полоса, какъ будто отъ желѣзныхъ тисковъ, - онъ взялъ стулъ, придвинулъ къ столу и сѣлъ прямо передъ стаканомъ. Этого посѣтителя называли капитаномъ; вѣроятно, былъ онъ штурманъ или шкиперъ, а, можетъ быть, и то и другое вмѣстѣ.

   Лицо его, загорѣлое и суровое, прояснилось, когда онъ пожалъ руку дядѣ и племяннику; но, по-видимому, онъ былъ не слишкомъ разговорчивъ и выражался лаконически.

   - Ну, что? - спросилъ онъ.

   - Ладно! - отвѣчалъ Соломонъ, подвигая вино.

   Гость приподнялъ бутылку и, осмотрѣвъ внимательно, сказалъ съ особымъ выражен³емъ:

   - Ta?

   - Ta самая! - отвѣчалъ продавецъ морскихь инструментовъ.

   Капитанъ налилъ стаканъ и, насвистывая какую-то мелод³ю, казалось, размышлялъ о необыкновенномь праздникѣ.

   - Вальтеръ, - сказалъ онъ, приглаживая своимъ кркжомъ рѣдк³е волосы и указывая на Соломона: - "Чти дядю твоего и воспитателя твоего со страхомъ и трепетомъ, да благо ти будетъ, и долголѣтенъ будеши на водѣ". Отыщи этотъ текстъ въ своей книгѣ и загни листокъ. Да благословитъ тебя Богъ!

   Онъ такъ былъ доволенъ приведенной цитатой, что повторилъ ее опять, говоря, что ужъ лѣтъ сорокъ не читалъ этого.

   - Я никогда не затруднялся, если мнѣ нужны были правила въ жизни, - замѣтилъ онъ. - Я не тратилъ словъ, какъ друг³е.

   Эта сентенц³я напомнила ему, что теперь они былъ не совсѣмъ бережливъ на слова. Онъ задумался и молчалъ до тѣхъ поръ, пока старикъ Соль не вышелъ въ лавку за свѣчей; тогда, обратясь къ Вальтеру, гость, безъ всякаго предварительнаго введен³я, сказалъ:

   - Мнѣ кажется, онъ могъ бы сдѣлать часы, если бы захотѣлъ?

   - Непремѣнно, - подтвердилъ мальчикъ, - я не сомнѣваюсь въ этомъ, капитанъ Куттль.

   - И какъ бы они пошли! - сказалъ гость, выводя своимъ крюкомъ воздушные фантастическ³е зигзаги. - Чортъ побери! какъ бы они пошли!

   Двѣ или три минуты капитанъ Куттль, казалось, былъ погруженъ въ созерцан³е своихь идеальныхъ часовъ, и смотрѣлъ неподвижно на мальчика, какъ-будто лицо его служило циферблатомъ.

   - Да, онъ напичканъ познан³ями, - продолжалъ капитанъ, указывая на инструменты. - Посмотри, чего тутъ нѣтъ? Земля, воздухъ,. вода - все ему покорно. Хочешь подняться къ облакамъ на аэростатѣ, спуститься на дно моря подъ водолазнымъ колоколомъ, - все къ твоимъ услугамъ! Задумай, пожалуй, достать и взвѣсить полярную звѣзду, онъ и тутъ къ твоимъ услугамъ!

   Ясно, почтенный капитанъ питалъ глубокое уважен³е къ морскимъ инструментамъ, и его философ³я вовсе не знала или находила очень небольшое различ³е между продажей и изобрѣтен³емъ этихъ вещей.

   - Ахъ, - сказалъ онъ съ глубокимъ вздохомъ, - хорошо понимать эти штуки, хорошо и не понимать! Не знаю, что лучше. Пр³ятно сидѣть здѣсь и знать, что тебя могутъ взвѣсить, вымѣрить, намагнитизировать, наэлектризировать, на... и чортъ знаетъ, что еще, - и не понимать, какимъ образомъ!

   Удивительная мадера, соединяясь съ благопр³ятнымъ случаемъ, развязала языкъ капитана, и онъ со славой произн.есъ эту назидательную рѣчь. Но, казалось, почтенный морякъ никакъ не могъ себѣ растолковать, какимъ образомъ высказалъ онъ то, что бродило y него въ головѣ цѣлые десятки лѣтъ, всяк³й разъ какъ по воскресеньямъ обѣдалъ онъ въ этой лавкѣ. Онъ снова задумался и замолчалъ.

   - Послушай, Недъ, - вскричалъ Соломонъ Гильсъ, входя опять въ комнату, - не лучше ли намъ опорожнить эту бутылку прежде, чѣмъ примемся за грогъ?

   - Идетъ! - отвѣчалъ капитанъ, наливая свой стаканъ. - A что же твой племянничекъ?

   - Выпьетъ и онъ, - отвѣчалъ Соломонъ. - Выпьемте всѣ за благосостоян³е торговаго дома Вальтера, за будущую его контору! Кто знаетъ? Сэръ Ричардсъ Виттингтонъ женился же на дочери своего хозяина.

   - Прими-ка это къ свѣдѣн³ю, Вальтеръ! - сказалъ улыбаясь капитанъ.

   - Хотя y м-ра Домби и нѣтъ дочери ... - началъ Соль.

   - Есть, есть, дядюшка! - закричалъ мальчикъ, покраснѣвъ и засмѣявшись.

   - Есть? - воскликнулъ старикъ. - Въ самомъ дѣлѣ, я думаю, должна быть.

   - О, я навѣрное знаю, - отвѣчалъ мальчикъ. - Объ этомъ я слышалъ сегодня въ конторѣ. Говорятъ, - продолжалъ онъ, понизивъ голосъ, - отецъ не любитъ ея. У него только и на умѣ, какъ бы поскорѣе присоединить сына къ торговому дому, хотя тотъ еще не вышелъ изъ пеленокъ. Онъ высчитываетъ балансъ - и думаетъ о сынѣ, любуется своими кораблями - и съ восторгомъ воображаетъ, что всѣ эти сокровища принадлежатъ ему вмѣстѣ съ сыномъ. Вотъ что говорятъ. Впрочемъ я не знаю.

   - Э! да молодецъ ужъ все провѣдалъ о ней! - сказалъ Соломонъ.

   - Полно, дядюшка! - отвѣчалъ мальчикъ, смѣясь и краснѣя болѣе прежняго. - Что-жъ дѣлать когда я слышалъ это!

   - Боюсь, Недъ, какъ бы этотъ сынъ не загородилъ намъ дорогу! - прибавилъ старикъ, съ улыбкой посматривая на племянника.

   - Очень можетъ статься, - отвѣчалъ капитанъ.

   - Но мы все-таки выпьемъ за его здоровье, - продолжалъ Соль. - Да здравствуютъ Домби и Сынъ!

   - Прекрасно, дядюшка! - весело вскричалъ мальчикъ. - Но тостъ необходимо надобно измѣнить. Вы говорите, что я все провѣдалъ о дочери моего хозяина, и заранѣе меня съ ней соединяете, слѣдовательно... Да здравствуетъ Домби и Сынъ - и дочь!

  

  

   Рабочая кровь Тудлей пошла въ прокъ маленькому джентльмену. Благородный сынъ м-ра Домби съ каждымъ днемъ замѣтно выросталъ и укрѣплялся. Миссъ Токсъ также съ каждымъ днемъ сильнѣе привязывалась къ Павлу, и ея почти набожная къ нему любовь до такой степени подѣйствовала на м-ра Домби, что онъ началъ считать ее женщиной съ большими природными дарован³ями и при многихъ случаяхъ раскланивался съ ней совершенно особеннымъ образомъ. Онъ даже торжественио признался въ своемъ благоволен³и передъ сестрой и не разъ изволилъ говорить ей: - "Луиза! скажи миссъ Токсъ, что я ей весьма обязанъ!" Это необыкновенное вниман³е производило глубокое впечатлѣн³е на леди, удостоившуюся такого отлич³я.

   Миссъ Токсъ часто увѣряла м-съ Чиккъ, что ничто не можетъ сравниться съ участ³емъ, какое она принимаетъ въ развит³и милаго ребенка, и безпристрастный наблюдатель могъ замѣтить, что поступки ея въ полной мѣрѣ согласовались съ словами. Она съ невыразимымъ наслажден³емъ смогрѣла на невинные обѣды юнаго джентльмена, какъ будто насыщен³е его столько же зависѣло отъ нея, сколько и отъ кормилицы. - Съ такимъ же, если еще не большимъ энтуз³азмомъ она присутствовала при маленькихъ церемон³яхъ купанья и туалета, a медицинская часть - наблюден³е за здоровьемъ ребенка - находилась въ полномъ ея распоряжен³и. - Однажды, въ припадкѣ скромности, она принуждена была спрятаться въ шкапъ, когда м-ръ Домби вошель въ дѣтскую съ сестрой полюбоваться, какъ сынъ его, ложась въ постель, будеть въ коротенькой рубашечкѣ разгуливать по платью своей кормилицы. - Но миссъ Токсъ никакъ не выдержала, и въ избыткѣ нѣжнаго восторга закричала: "какъ онъ милъ, м-ръ Домби! какой купидончикъ!" - и тутъ же, опомнившись, она за дверью чуть не упала въ обморокъ отъ стыда и замѣшательства.

   - Луиза, - сказалъ однажды м-ръ Домби своей сестрѣ, - я точно думаю, что, по случаю крестинъ Г²авла, нужно твоей пр³ятельницѣ сдѣлать какой-нибудь подарокъ. - Она съ самаго начала приняла такое горячее участ³е въ ребенкѣ и умѣла хорошо понять свое положен³е, - a это въ нашемъ свѣтѣ, къ сожалѣн³ю, большая рѣдкость. Мнѣ очень бы хотѣлось отличить ее чѣмъ-нибудь.

   Въ глазахъ м-ра Домби это значило, что миссъ Токсъ умѣла вести себя совершенно приличнымъ образомъ въ отношен³и къ его особѣ.

   - Любезный Павелъ, - отвѣчала сестра, - ты отдаешь справедливость миссъ Токсъ, чего разумѣется и должно ожидать отъ человѣка съ такимъ проницательнымъ умомъ. - Если въ англ³йскомъ языкѣ есть три слова, къ которымъ она питаетъ глубочайшее уважен³е, такъ эти слова - Домби и Сынъ.

   - Вѣрю, - сказалъ м-ръ Домби. - Это дѣлаетъ честь почтенной миссъ Токсъ.

   - И всяк³й подарокъ, любезный Павелъ, - продолжала м-съ Чиккъ, - все, что ни вздумалъ бы ты предложить, миссъ Токсъ, нѣтъ сомнѣн³я, приметъ отъ тебя съ благоговѣн³емъ, какъ святыню. Но я знаю, милый Павелъ, чѣмъ бы ты могъ выразить свою признательность къ миссъ Токсъ ... да, это было бы для нея очень, очемь лестно, если бы ты захотѣлъ.

   - Что такое? - спросилъ м-ръ Домби.

   - Разумѣется, крестный отецъ и крестная мать, - продолжала миссъ Чиккъ, - необходимы въ свѣтѣ для связей и покровительства.

   - Не знаю, почему они должны быть необходимы для моего сына, - холодно сказалъ м-ръ Домби.

   - Что правда, то правда, любезный Павелъ, - перебила миссъ Чиккъ съ необыкновенной живостью, - ты неизмѣнно вѣренъ самому себѣ. Я не могла ожидать отъ тебя ничего другого, и очень хорошо предвидѣла твои мысли на этотъ счетъ. Можетъ быть, - и м-съ Чиккъ немного пр³остановилась, какъ бы не зная, что говорить дальше, - можетъ быть, именно поэтому ты и не станешь противиться, чтобъ миссъ Токсъ сдѣлалась крестной матерью нашего ангельчика, или, по крайней мѣрѣ, замѣнила ее на крестинахъ. Нечего и говорить, что она приметъ эту честь за величайшее счастье.

   - Луиза, - сказалъ м-ръ Домби послѣ минутнаго молчан³я, - нельзя не согласиться...

   - Конечно, - вскричала миссъ Чиккъ, спѣша предупредить отказъ, - я и не сомнѣваюсь въ этомъ.

   М-ръ Домби съ нетерпѣн³емъ посмотрѣлъ на сестру.

   - Не противорѣчь, любезный Павелъ, - вскричала м-съ Чиккъ, - мнѣ это очень вредно. Я еще не опомнилась съ тѣхъ поръ, какъ скончалась наша бѣдная Фанни.

   М-ръ Домби искоса взглянулъ на носовой платокъ, который сестра держала передъ глазами, и прибавилъ:

   - Нельзя не согласиться, говорю я...

   - A я говорю, - прервала м-съ Чиккъ, - что я не сомнѣвалась въ этомъ.

   - Боже мой, Луиза! - вскричалъ м-ръ Домби.

   - Нѣтъ, любезный Павелъ, - возразила она съ достоинствомъ, между тѣмъ какъ на глазахъ ея навертывались слезы, - дай мнѣ договорить. У меня нѣтъ той силы убѣжден³я, ума, краснорѣч³я, какими отличаешься ты. Я очень хорошо это знаю, и тѣмъ хуже для меня. Но если ты хочешь выслушать мои послѣдн³я слова - a послѣдн³я слова должны быть для насъ священны, Павелъ, послѣ кончины любезной Фанни - такъ я скажу только, что никогда не сомнѣвалась въ этомъ. И что еще болѣе, - прибавила м-съ Чиккъ съ возрастающимъ достоинствомъ, какъ будто она берегла къ концу самое убѣлительнѣйшее доказательство, - я никогда не думала усомниться въ этомъ.

   М-ръ Домби съ нетерпѣн³емъ прошелъ по комнатѣ взадъ и впередъ.

   - Нельзя не согласиться, Луиза, - продолжалъ онъ, не обращая вниман³я на м-съ Чиккъ, которая съ неистовствомъ продолжала кричать: "я не сомнѣваюсь въ этомъ! я не сомнѣваюсь въ этомъ!" - нельзя не согласиться, что мног³я особы имѣли бы въ этомъ случаѣ больше права - еслибъ я только обращалъ вниман³е на право - нежели миссъ Токсъ. Но это вздоръ: мнѣ нѣтъ дѣла до правъ. Торговый домъ подъ фирмой "Домби и Сынъ" будетъ держаться самъ собою, безъ посторонней помощи. Я не нуждаюсь ни въ какомъ и ни въ чьемъ кумовствѣ. Надѣюсь, я стою вьш³е толпы. Довольно, если дѣтство и юность Павла протекутъ благополучно безъ потери времени, и онъ приготовится вступить съ честью на ожидающ³й его путь. Впослѣдств³и онъ можетъ, если сочтетъ нужнымъ, избрать могущественныхъ друзей, чтобы поддержать, a въ случаѣ надобности, и увеличить кредитъ торговаго дома. До тѣхъ поръ я одинъ буду для него все и не хочу, чтобы другой сталъ между нами. Я готовъ выразить признательность твоей обязательной пр³ятельницѣ и соглашаюсь на предложен³е. Другихъ воспр³емниковъ замѣнимъ мы твоимъ мужемъ.

   Въ этой рѣчи, произнесенной съ необыкновеннымъ, истинно-вельможнымъ велич³емъ, м-ръ Домби высказалъ свою задушевную тайну. Неописанная недовѣрчивость ко всякому, кто бы могъ стать между нимъ и сыномъ, гордая боязнь нажить соперника или участника въ любви и почтен³и ребенка, жесток³й ударъ, такъ недавно нанесенный его всемогущей власти надъ другими, и жесток³й страхъ при мысли о возможности другого, жесточайшаго удара, - вотъ что наполняло въ это время его душу. Во всю жизнь онъ не имѣлъ друга: его холодная, отталкивающая натура никогда не искала и не встрѣчала друзей. И теперь, когда эта натура сосредоточилась съ такою силою въ одну только страсть родительской любви и гордости, то ея ледяной потокъ, вмѣсто того, чтобъ вскрыться подъ благотворнымъ вл³ян³емъ этого чувства и свободно катить свои ясныя воды, казалось, растаялъ только на минуту для того, чтобъ снова замерзнуть въ твердую, непроницаемую массу.

   Такимъ образомъ самое ничтожество миссъ Токсъ послужило къ возвышен³ю ея въ крестныя матери маленькаго Павла, - и съ этого часа она была избрана и предназначена къ великой должности. М-ръ Домби тутъ же изъявилъ желан³е, чтобъ торжество, такъ долго откладываемое, совершилось безъ замедлен³я. Сестра, одержавъ такую блистательную побѣду, превосходившую ея самыя смѣлыя ожидан³я, отправилась съ пр³ятной новостью къ дорогой подругѣ, и м-ръ Домби остался одинъ въ библ³отекѣ.

   Въ дѣтской была ужасная скука. Тамъ сидѣли и бесѣдовали м-ръ Чиккъ и миссъ Токсъ, къ величайшей досадѣ миссъ Сусанны Нипперъ, которая была такъ разсержена ихъ присутств³емъ, что при всякомъ удобномъ случаѣ дѣлала за дверью преуморительныя гримасы: надо же было хоть чѣмь-нибудь выразить свою досаду. Какъ странствующ³е рыцари старинныхъ временъ облегчали сердце, вырѣзывая имена возлюбленныхъ въ пустыняхъ, въ лѣсахъ и другихъ неприступныхъ мѣстахъ, гдѣ, вѣроятно, никому не случалось читать ихъ, - такъ и миссъ Сусанна Нипперъ вздергивала носъ на ящики и комоды, высовывала языкъ на шкапы и моргала глазами на посуду, мимоходомъ ворча на каждомъ шагу.

   Между тѣмъ собесѣдницы, въ блаженномъ невѣдѣн³и того, что вокругъ нихъ происходило, внимательно наблюдали сцену раздѣванья, кормленья и укладыванья въ постель маленькаго Павла. По окончан³и всѣхъ этихъ церемон³й, онѣ усѣлись за чайный столикъ передъ каминомъ, и теперь только, обернувшись къ дѣтскимъ кроваткамъ, онѣ вспомнили о миссъ Флоренсѣ, которая тоже, благодаря настойчивости Полли, съ нѣкотораго времени спала въ одной комнатѣ съ братомъ.

   - Какъ она крѣпко спитъ! - сказала миссъ Токсъ.

   - Вѣдь вы знаете, моя милая, - отвѣчала м-съ Чиккъ, - она слишкомъ много рѣзвится съ маленькимъ Павломъ: устала!

   - Это замѣчательная дѣвочка, - продолжала миссъ Токсъ.

   - Вылитая мать! - возразила м-съ Чиккъ, понизивъ голосъ.

   - Бѣдняжка, - сказала миссъ Токсъ. - О, Боже мой!

   Эти слова миссъ Токсъ произнесла съ глубокимъ сожалѣн³емъ, хотя сама не знала для чего.

   - Флоренса никогда, никогда не будетъ Домби, - сказала м-съ Чиккъ, - проживи она хоть тысячу лѣтъ!

   Миссъ Токсъ возвела очи свои горѣ, и духъ ея, видимо, сокрушался отъ полноты сердечной скорби.

   - Меня ужасно безпокоитъ ея будущность, - сказала м-съ Чиккъ съ видомъ благочестивой кротости и смирен³я. - Я не могу безъ ужаса вообразить, что станется съ нею, когда она вырастетъ? Бѣдняжка! какое мѣсто займетъ она въ свѣтѣ? Во мнѣн³и отца она стоитъ невысоко, да иначе и быть не можетъ: въ ней ничего нѣтъ общаго съ Домби!

   Физ³оном³я миссъ Токсъ выразила ясно, что противъ такого убѣдительнаго аргумента нечего и возражать.

   - Этотъ ребенокъ, - продолжала м-съ Чиккъ, съ искренней довѣренностью, - вылитая покойная Фанни! Она неспособна ни къ какому усил³ю, ручаюсь въ этомъ. Ни къ какому! Она никогда не пробьется въ сердце отца, никогда не обовьется около него, какъ...

   - Какъ плющъ? - прибавила миссъ Токсъ.

   - Какъ плющъ! - подтвердила м-съ Чиккъ. - Она никогда не бросится и не приникнетъ въ родительск³я объят³я, какъ...

   - Робкая серна? - прибавила миссъ Токсъ.

   - Какъ робкая серна! - сказала м-съ Чиккъ. - Никогда! Бѣдная Фанни! A какъ я, однако-жъ, любила ее!

   - Не разстраивайте себя, моя милая, - сказала миссъ Токсъ умоляющимъ тономъ. - Успокойтесь, вы такъ чувствительны.

   - Мы всѣ имѣемъ недостатки, - скязала м-съ Чиккъ, проливая слезы и покачивая головой, - да, y насъ y всѣхъ есть недостатки. Я очень хорошо видѣла ея пороки, но никогда не давала этого замѣтить. Сохрани Богь! A какъ я любила ее!

   Покойная м-съ Домби точно имѣла свои слабости и недостатки - увы! кто ихъ не имѣетъ! - но она была ангеломъ женской кротости и ума, если сравнить ее съ м-съ Чиккъ, съ этой пустой, надутой бабой, которая теперь съ такимъ же нахальствомъ хвасталась своимъ мнимымъ покровительствомъ, съ какимъ во время оно при всякомъ удобномъ случаѣ обнаруживала передъ невѣсткой свое гордое снисхожден³е и терпимость. Какъ прекрасна терпимость, когда проистекаетъ изъ чистаго сердца, и какъ отвратительна, когда ею маскируется злой и, гордый характеръ!

   М-съ Чиккъ еще продолжала въ сердобольномъ умилен³и вытирать сух³е глаза и знаменательно качать головою, какъ вдругъ кормилица осмѣлилась замѣтить, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ на кроваткѣ. Въ самомъ дѣлѣ она проснулась, какъ говорила кормилица, и на рѣсницахъ ея сверкали слезы. Но никто, кромѣ Полли, не видалъ ея мокрыхъ глазокъ, никто не шепнулъ сироткѣ утѣшительнаго слова, никто не слыхалъ, какъ билось и стучало ея сердце!

   - Няня, - сказала малютка, пристально смотря на кормилицу, - я пойду къ братцу, позволь мнѣ лечь подлѣ него.

   - Зачѣмъ, голубушка? - спросила Ричардсъ.

   - Ахъ, мнѣ кажется, онъ любитъ меня! - вскричала почти въ безпамятствѣ малютка. - Пусти меня къ нему. Пожалуйста, няня!

   М-съ Чиккъ обратилась къ ребенку сь материнскими наставлен³ями и замѣтила, что доброй дѣвочкѣ стыдно капризничать. Но Флоренса, не сводя съ доброй няни испуганныхъ глазъ, еще повторила просьбу, соединенную на этотъ разъ съ громкимъ плачемъ и рыдан³емъ.

   - Я не разбужу его, - сказала она, опустивъ голову и закрывъ руками глаза. - Я только положу къ нему руку и усну. Ахъ, сдѣлайте милость, позвольте лечь съ нимъ; я знаю, онъ любитъ меня!

   Ричардсъ, не говоря ни слова, взяла дѣвочку на руки и положила на кроватку, гдѣ спалъ младенецъ. Малютка плотно придвинулась къ брату и, слегка обнявъ его шейку, сомкнула заплаканные глаза и успокоилась.

   - Бѣдная крошка, - сказала миссъ Токсъ, - вѣрно, ей что-нибудь пригрезилось!

   Это незначительное происшеств³е прервало назидательный разговоръ, и уже трудно было его возобновить. М-съ Чиккъ, по-видимому, совершенно была утомлена созерцан³емъ доблестныхъ подвиговъ высокой своей нравственности. Пр³ятельницы поспѣшно допили чай и немедленно отправили слугу за ф³акромъ. Наемъ извозчика для миссъ Токсъ былъ дѣломъ первой важности, и она приступала къ нему не иначе, какъ съ большими приготовлен³ями, въ которыхъ соблюдалась строжайшая система.

   - Потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ, - сказала миссъ Токсъ, - взять съ собою чернильницу съ перомъ и хорошенько запишите номеръ.

   - Слушаю, сударыня, - отвѣчалъ Таулисонъ.

   - Да потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ, - продолжала миссъ Токсъ, - перевернуть въ ф³акрѣ подушку. Она обыкновенно, - прибавила миссъ Токсъ, обращаясь къ мгъ Чиккъ, - по ночамъ бываетъ сыра, моя милая. Да еще я побезпокою васъ, Таулисонъ, - продолжала миссъ Токсъ, - потрудитесь взять вотъ эту карточку и шиллингъ. Скажите, что онъ долженъ ѣхать по этому адресу и что ему больше шиллинга не дадутъ. Не забудьте, пожалуйста.

   - Не забуду, - отвѣчалъ Таулисонъ.

   - Да еще, - мнѣ совѣстно, что я васъ такъ безпокою, Таулисонъ, - сказала миссъ Токсъ, нерѣшительно посматривая на лакея.

   - Ничего, сударыня, - отвѣчалъ Таулисонъ.

   - Такъ потрудитесь, пожалуйста, Таулисонъ... но нѣть, ужъ такъ и быть, ступайте, Таулисонъ. Мнѣ право очень совѣстно ...

   - Ничего, ничего, сударыня, - возразилъ услужливый лакей.

   - Такъ вотъ что, - сказала, наконецъ, миссъ Токсъ не совсѣмъ рѣшительнымъ тономъ, - вы этакъ какъ-нибудь мимоходомъ намекните извозчику, что леди, съ которой онъ поѣдетъ, не то что какая-нибудь этакъ... что y ней есть знатный дядя, сильный и строг³й человѣкъ, что онъ засадитъ въ тюрьму всякаго, кто оскорбитъ его племянницу. Вы можете даже, любезный Таулисонъ, разумѣется, какъ-будто мимоходомъ, невзначай, по-дружески, разсказать, что ужъ одного дерзкаго груб³яна, который недавно умеръ, такъ проучили за это, что онъ всю жизнь не забывалъ.

   - Слушаю, сударыня, - отвѣчалъ Таулисонъ.

   - Теперь доброй ночи моему премиленькому, распремиленькому крестничку, - сказала миссъ Токсъ, посылая сладеньк³е поцѣлуи при каждомъ повторен³и прилагательнаго, - a вы, дружочекъ Луиза, дайте слово, что напьетесь на ночь бузины и успокоите себя.

   Черноглазая Сусанна Нипперъ съ величайшимъ трудомъ удерживалась въ присутств³и м-съ Чиккъ; но когда дѣтская опустѣла, она поспѣшила достойнымъ образомъ вознаградить себя за долговременное принужден³е.

   - Если бы на меня недѣль на шесть надѣли какую-нибудь чумичку, - сказала она, - и тогда бы я не бѣсилась, какъ теперь. Ну, слыханное ли дѣло?... Ахъ, чучелы, чучелы!

   - И говоритъ, что этому ангельчику пригрезилось! - сказала Полли.

   - Кр-р-р-р-расавицы, черти бы васъ побрали! - вскричала Выжига, съ гримасой присѣдая передъ дверью, откуда вышли предметы ея ярости. - Никогда не будетъ Домби! И слава Богу, что никогда не будетъ! Довольно и одной.

   &n