Диккенс Чарльз - Замогильные записки Пикквикского клуба

а странную, крючкообразную фигуру, украшенную двумя глазами, которые, вѣроятно, осмысливались встарину выражен³емъ радости и веселья, потому что даже теперь въ нихъ отражался какой-то добродушный блескъ. Ему было лѣтъ подъ шестьдесятъ, и Богу одному извѣстно, на сколько годовъ онъ состарѣлся въ тюрьмѣ. Ростомъ былъ онъ очень малъ, сколько, по крайней мѣрѣ позволяла судить объ этомъ его скорченная поза подъ столомъ. Во рту торчалъ y него коротеньк³й красный чубукъ: онъ курилъ и самодовольно посматривалъ на ночникъ. Можно было подумать, что онъ находился въ состоян³и самаго завиднаго покоя.

   - Давно вы здѣсь, старый ястребъ?- спросилъ Самуэль, прерывая молчан³е, продолжавшееся нѣсколько минутъ.

   - Двѣнадцать лѣтъ,- отвѣчалъ сапожникъ, закусывая конецъ чубука.- A за что, вы думаете, посадили меня?

   - За долги, вѣрно?

   - Нѣтъ, любезнѣйш³й, я въ жизнь никому не былъ долженъ ни одного фартинга.

   - За что же?

   - Угадайте сами.

   - Ну, можетъ быть, вы вздумали строиться и разорились на спекуляц³яхъ?

   - Нѣтъ, не отгадали.

   - Такъ неужели за какой-нибудь уголовный проступокъ? Этого быть не можетъ: вы смотрите такимъ добрякомъ.

   - Вотъ въ томъ-то и дѣло, молодой человѣкъ, что вамъ не разгадать этой загадки до сѣдыхъ волосъ,- сказалъ сапожникъ, вытряхивая пепелъ изъ трубки и вновь набивая ее табакомъ.- Меня запрятали сюда за то, что одному человѣку пришло въ голову сдѣлать меня наслѣдникомъ частицы благопр³обрѣтеннаго имъ имущества. Наслѣдственныя деньги сгубили меня, молодой человѣкъ.

   - Мудрено что-то, старина, и ужъ чуть-ли вы не отливаете пули на мой счетъ,- возразилъ Самуэль.- Я бы очень желалъ, чтобъ какой-нибудь богачъ устроилъ этимъ способомъ мою погибель.

   - Вы не вѣрите мнѣ, общипанный селезень,- сказалъ сапожникъ, спокойно покуривая трубку,- на вашемъ мѣстѣ и я бы не повѣрилъ; но въ томъ-то и штука, что я говорю чистѣйшую правду.

   - Какъ же это случилось?- спросилъ Самуэль, готовый наполовину повѣрить дѣйствительности этого непостижимаго факта.

   - Да вотъ какъ,- отвѣчалъ словоохотливый собесѣдникъ: - жилъ былъ старый джентльменъ, на котораго я работалъ нѣсколько лѣтъ и съ которымъ породнился черезъ женитьбу на одной изъ его бѣдныхъ родственницъ,- она умерла теперь, къ моему благополуч³ю. Этотъ мой родственникъ захворалъ да и отправился.

   - Куда?- спросилъ Самуэль, начинавш³й уже чувствовать непреодолимую дремоту послѣ многосложныхъ событ³й этого дня.

   - На тотъ свѣтъ отправился; но куда именно, не могу доложить,- отвѣчалъ сапожникъ, выпуская дымъ изо рта и черезъ носъ.

   - A! Такъ вотъ что!- сказалъ Самуэль.- Ну?

   - Ну, вотъ онъ и оставилъ послѣ себя пять тысячъ фунтовъ,- продолжалъ сапожникъ.

   - Это очень хорошо,- замѣтилъ Самуэль.

   - Одна тысяча пришлась на мою долю, такъ-какъ я женатъ былъ на его родственницѣ.

   - Прекрасно,- пробормоталъ м-ръ Уэллерь.

   - Окруженный цѣлой толпой племянниковъ и племянницъ, онъ зналъ, что они непремѣнно перессорятся послѣ его смерти изъ-за этого имѣн³я.

   - Это уже какъ водится,- замѣтилъ Самуэль.

   - Поэтому онъ дѣлаетъ меня душеприказчикомъ,- продолжалъ старикъ, раскуривая новую трубку,- и оставляетъ мнѣ все имущество по конфиденц³и, дабы я раздѣлилъ его сообразно требован³ю завѣщан³я.

   - Что это значитъ - по конфиденц³и?- спросилъ Самуэль.

   - Это ужъ такъ выражаются по закону,- отвѣчалъ сапожникъ.

   - Темновато выражается законъ, и отъ этого, должно быть, вышла бѣда. Однакожъ, продолжайте.

   - И вотъ, сударь мой, когда я только-что хотѣлъ было приняться за исполнен³е этого завѣщан³я, племянницы и племянники, всѣ до одной души, поголовно ополчились на меня и устроили caveat {Юридическ³й терминъ, взятый буквально съ латинскаго языка. Такъ называется апелляц³я, поданная въ судъ для пр³остановлен³я и пересмотра дѣлъ, произведенныхъ по наслѣдству. Прим. перев.}.

   - Это что значитъ?

   - Законный инструментъ, которымъ хотятъ сказать, кому слѣдуетъ: - "не двигайся съ мѣста".

   - Хорош³й инструментъ. Ну?

   - Но вотъ, сударь мой, ополчившись противъ меня, они всѣ также перегрызлись между собою и принуждены были взять caveat обратно изъ суда, a я заплатилъ за всѣ издержки по этому дѣлу. Лишь только я расплатился, какъ одному племяннику опять пришло въ голову подать просьбу, чтобъ высокопочтенные судьи занялись пересмотромъ этого завѣщан³я. Дѣло закипѣло снова, въ судейской конторѣ исписали шесть стопъ бумаги, и одинъ старый глухой джентльменъ настрочилъ резолюц³ю въ такомъ тонѣ: - "поелику завѣщатель былъ, очевидно, не въ своемъ умѣ, когда подписывалъ свою духовную, то вышеозначенный мастеръ сапожнаго цеха присуждается симъ отказаться отъ своей доли наслѣдства, возвративъ оную законнымъ наслѣдникамъ, и равномѣрно обязуется, безъ всякаго замедлен³я, уплатить суду всѣ юридическ³я потери и убытки по текущему дѣлу".- Я подалъ апелляц³ю, и по моей просьбѣ дѣло перешло на разсмотрѣн³е къ тремъ или четыремъ джентльменамъ, которые уже слышали о немъ подробно въ другомъ судѣ, гдѣ они считаются адвокатами сверхъ комплекта,- съ тою только разницею, что тамъ называютъ ихъ докторами, a въ этомъ другомъ судѣ - делегатами. И вотъ эти господа, по чистой совѣсти, утвердили и укрѣпили во всей силѣ резолюц³ю глухого стараго джентльмена. Послѣ того я перенесъ весь этотъ процессъ въ высш³й сиротск³й судъ и вотъ въ немъ-то и купаюсь до сихъ поръ и, какъ надо полагать, буду купаться до скончан³я жизни. Адвокаты мои уже давно вытянули изъ моего кармана законную тысячу фунтовъ наслѣдства, и я посаженъ въ тюрьму на томъ основан³и, что не доплатилъ сотни фунтовъ судебныхъ проторей и убытковъ. Нѣкоторые джентльмены совѣтовали мнѣ подать жалобу въ парламентъ, и я бы не прочь отъ этого, да только имъ, видишь ты, недосужно навѣщать меня въ этомъ мѣстѣ, a мнѣ тоже неудобно было путешествовать къ нимъ. Длинныя мои письма надоѣли имъ и прискучили мало-по-малу, и теперь ужъ они совсѣмъ забыли это каверзное дѣло. Вотъ и вся чистѣйшая истина, безъ преувеличен³й и прикрасъ, какъ въ этомъ могли бы поручиться около пятидесяти особъ за стѣнами этого тюремнаго замка, въ которомъ, по всей вѣроятности, суждено мнѣ умереть.

   Сапожникъ остановился, желая удостовѣриться въ произведенномъ впечатлѣн³и; но Самуэль въ эту минуту уже спалъ и было очевидно, что конецъ истор³и не достигнулъ до его ушей. Арестантъ испустилъ глубок³й вздохъ, вытряхнулъ пепелъ изъ трубки, завернулся въ одѣяло, и скоро отрадный сонъ сомкнулъ его глаза.

   Поутру, на другой день, м-ръ Пикквикъ сидѣлъ одинъ въ своей комнатѣ за чашкой чаю, между тѣмъ какъ Самуэль Уэллеръ, въ комнатѣ башмачника ваксилъ господск³е сапоги и чистилъ платье. Въ это время кто-то постучался въ дверь, и прежде, чѣмъ м-ръ Пикквикъ успѣлъ произнести: - "войдите!" за порогомъ его жилища показалась косматая голова и грязная бархатная фуражка, въ которыхъ велик³й человѣкъ немедленно угадалъ личную собственность м-ра Смангля.

   - Съ добрымъ утромъ, сэръ! - сказалъ этотъ достойный джентльменъ, сопровождая свой вопросъ дюжиною маленькихъ поклоновъ,- вы сегодня ожидаете кого-нибудь? Вонъ тамъ внизу спрашиваютъ васъ как³е-то три джентльмена, должно быть, славные ребята: они стучатъ во всѣ двери, и жильцы наши бранятъ ихъ на чемъ свѣтъ стоить за это безпокойство.

   - Ахъ, Боже мой, какъ это глупо съ ихъ стороны!- воскликнулъ м-ръ Пикквикь, быстро вставая съ мѣста.- Я не сомнѣваюсь, что это нѣкоторые изъ моихъ близкихъ друзей: я ожидалъ ихъ еще вчера.

   - Ваши друзья!- вскричалъ Смангль, схвативъ м-ра Пикквика за руку.- Ни слова больше. Будь я проклятъ, если съ этой минуты они не будутъ также и моими друзьями. Мивинсъ тоже будетъ считать ихъ своими друзьями. Вѣдь этотъ Мивинсъ, скажу я вамъ, собаку съѣлъ на всѣ руки, не правда ли, почтеннѣйш³й?- заключилъ м-ръ Смангль съ великимъ одушевлен³емъ.

   - Я еще такъ мало знаю этого джентльмена,- сказалъ м-ръ Пикквикъ,- что ...

   - Ни полслова больше, ни четверть слова!- перебилъ Смангль, ухватившись за плечо м-ра Пикквика,- вы узнаете его вдоль и поперекъ не дальше, какъ сегодня, и, ужъ разумѣется, будете отъ него въ восторгѣ. У этого человѣка, сэръ,- продолжалъ Смангль, принимая торжественную позу,- так³е комическ³е таланты, что онъ былъ бы истиннымъ сокровищемъ для Дрюриленскаго театра.

   - Неужели?

   - Клянусь честью. Послушали бы вы, какъ онъ декламируетъ лучш³я мѣста изъ нашихъ нац³ональныхъ комед³й: просто трещатъ уши, и глазамъ не вѣришь. Вотъ что! И ужъ я поручусь заранѣе, что вы полюбите его больше всѣхъ своихъ друзей, иначе быть не можетъ. Водится за нимъ одинъ только маленьк³й грѣшокъ ... ну, да это пустяки, вы знаете.

   Когда м-ръ Смангль при этомъ намекѣ тряхнулъ головой и бросилъ на своего собесѣдника симпатическ³й взглядъ, м-ръ Пикквикъ въ ожидан³и дальнѣйшихъ объяснен³й, проговорилъ только: - "А!" - и съ безпокойствомъ взглянулъ на дверь.

   - А!- повторилъ м-ръ Смангль, испуская тяжелый и продолжительный вздохъ.- Лучшаго товарища и собесѣдника не найти вамъ въ цѣломъ м³рѣ, за исключен³емъ, разумѣется, одного только этого недостатка. Если бы, примѣромъ сказать, въ эту самую минуту дѣдушка его вышелъ изъ могилы и явился передъ его глазами, онъ бы непремѣнно попросилъ y него взаймы фунтовъ двѣсти подъ собственную свою росписку на гербовомъ листѣ въ восемнадцать пенсовъ.

   - Ахъ, Боже мой!- воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

   - Это ужъ такъ вѣрно, какъ я имѣю честь разговаривать съ вами,- подтвердилъ м-ръ Смангль.- A что и того вѣрнѣе: онъ прокутилъ бы эти деньгии въ какую-нибудь недѣлю, a тамъ опять сталъ бы просить взаймы, ужъ, конечно, безъ отдачи.

   - Вы сообщаете мнѣ очень замѣчательныя подробности,- сказалъ м-ръ Пикквикъ, - только знаете, когда мы этакъ разговариваемъ съ вами, пр³ятели мои, вѣроятно, слишкомъ безпокоятся, что не могутъ отыскать меня въ этомъ мѣстѣ.

   - О, это ничего, я сейчасъ проведу ихъ,- сказалъ Смангль, дѣлая шагъ къ дверямъ,- прощайте! Я ужъ, разумѣется, не стану васъ безпокоить, когда вы будете принимать друзей.- Да, кстати...

   При этой послѣдней фразѣ, м-ръ Смангль вдругъ остановился, заперъ дверь и, пересѣменивая на цыпочкахъ къ м-ру Пикквику, сказалъ ему на ухо:

   - Не можете-ли вы, почтеннѣйш³й, ссудить мнѣ полкроны до конца будущей недѣли - а?

   М-ръ Пикквикъ съ трудомъ удержался отъ улыбки; но, сохраняя, однакожъ, по возможности спокойный видъ, вынулъ требуемую монету и положилъ ее на ладонь м-ру Сманглю, послѣ чего этотъ джентльменъ, таинственно прищуривъ лѣвымъ глазомъ и кивнувъ головой, выюркнулъ изъ дверей, отправившись такимъ образомъ на поиски за тремя джентльменами, съ которыми онъ и воротился черезъ нѣсколько минутъ. Затѣмъ, еще разъ подмигнувъ м-ру Пикквику въ удостовѣрен³е, что не забудетъ своего долга, онъ окончательно удалился изъ его жилища, и велик³й человѣкъ остался наединѣ со своими друзьями.

   - Ахъ, милые друзья мои,- сказалъ м-ръ Пикквикъ, поперемѣнно пожимая руки м-ра Топмана, м-ра Винкеля и м-ра Снодграса,- какъ я радъ, что наконецъ вижу васъ въ своей печальной квартирѣ!

   Весь тр³умвиратъ приведенъ былъ въ трогательное умилен³е при взглядѣ на великаго человѣка. М-ръ Топманъ плачевно покачалъ головой; м-ръ Снодграсъ, снѣдаемый душевной скорбью, приставилъ къ своимъ глазамъ носовой платокъ; м-ръ Винкель удалился къ окну и зарыдалъ.

   - Съ добрымъ утромъ, господа!- закричалъ Самуэль, входя въ эту минуту съ сапогами и вычищеннымъ платьемъ своего господина.- Прочь тоска и печали. Привѣтствую васъ, джентльмены!

   - Этотъ молодецъ,- сказалъ м-ръ Пикквикъ, слегка ударяя по головѣ своего слугу, когда тотъ, стоя на колѣняхъ, застегивалъ полусапожки на ногахъ своего господина,- этотъ молодецъ вздумалъ арестовать самого себя, чтобы не разлучаться со мною.

   - Какъ!- воскликнули въ одинъ голосъ друзья м-ра Пикквика.

   - Да, джентльмены,- сказалъ Самуэль,- я здѣсь арестантъ, съ вашего позволен³я; жалк³й узникъ, какъ выразилась одна почтенная леди.

   - Арестантъ!- воскликнулъ м-ръ Винкель съ необыкновеннымъ волнен³емъ.

   - Эгой, сэръ!- отвѣчалъ Самуэль, приподнимая голову.- Что новенькаго съ вашею честью?

   - Я было надѣялся, Самуэль, что ... ничего, ничего,- сказалъ м-ръ Винкель скороговоркой.

   Въ словахъ и манерахъ м-ра Винкеля обнаруживалось такое странное и необыкновенное разстройство, что м-ръ Пикквикь бросилъ на своихъ друзей изумленный взоръ, требуя отъ нихъ объяснен³й этого явлен³я.

   - Мы сами не знаемъ,- сказалъ м-ръ Топманъ, отвѣчая громко на этотъ безмолвный вопросъ.- Онъ былъ очень безпокоенъ въ эти послѣдн³е два дня, и обращен³е его сдѣлалось необыкновенно страннымъ, такъ что онъ рѣшительно не похожъ на себя. Мы ужъ принимались его разспрашивать, да только онъ ничего не объяснилъ намъ.

   - Тутъ, право, нечего и объяснять,- сказалъ м-ръ Винкель, краснѣя, какъ молодая дѣвушка, подъ вл³ян³емъ проницательныхъ взоровъ м-ра Пикквика.- Увѣряю васъ, почтенный другъ, что со мною ничего особеннаго не случилось. Мнѣ вотъ только необходимо на нѣсколько дней отлучиться изъ города по своимъ собственнымъ дѣламъ, и я хотѣлъ просить васъ, чтобы вы отпустили со мной Самуэля.

   Изумлен³е на лицѣ м-ра Пикквика обнаружилось въ обширнѣйшихъ размѣрахъ.

   - Мнѣ казалось,- продолжалъ м-ръ Винкель,- что Самуэль не откажется поѣхать со мною; но ужъ теперь, конечно, нечего объ этомъ думать, когда онъ сидитъ здѣсь арестантомъ. Я поѣду одинъ.

   Когда м-ръ Винкель произносилъ эти слова, м-ръ Пикквикъ почувствовалъ съ нѣкоторымъ изумлен³емъ, что пальцы Самуэля задрожали на его полусапожкахъ, какъ будто онъ былъ озадаченъ неожиданною вѣстью. Самуэль взглянулъ также на м-ра Винкеля, когда тотъ кончилъ свою рѣчь, и они обмѣнялись выразительными взглядами, изъ чего м-ръ Пикквикъ заключилъ весьма основательно, что они понимаютъ другъ друга.

   - Не знаете-ли вы чего-нибудь, Самуэль?- спросилъ м-ръ Пикквикъ.

   - Нѣтъ, сэръ, ничего не знаю,- отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, принимаясь застегивать остальныя пуговицы съ необыкновенною поспѣшностью.

   - Правду-ли вы говорите, Самуэль?

   - Чистѣйшую, сэръ,- ничего я не знаю, и не слышалъ ничего вплоть до настоящей минуты. Если въ головѣ y меня и вертятся как³я-нибудь догадки,- прибавилъ Самуэль, взглянувъ на м-ра Винкеля,- я не въ правѣ высказывать ихъ изъ опасен³я соврать чепуху.

   - Ну, и я не вправѣ предлагать дальнѣйш³е разспросы относительно частныхъ дѣлъ своего друга, какъ бы онъ ни былъ близокъ къ моему сердцу,- сказалъ м-ръ Пикквикъ послѣ кратковременной паузы,- довольно замѣтить съ моей стороны, что я тутъ ровно ничего не понимаю. Стало быть, нечего и толковать объ этомъ.

   Выразившись такимъ образомъ, м-ръ Пикквикъ свелъ рѣчь на друг³е предметы, и м-ръ Винкель постепенно началъ приходить въ спокойное и ровное состоян³е духа, хотя не было на его лицѣ ни малѣйшихъ признаковъ беззаботнаго веселья. Друзьямъ представилось слишкомъ много предметовъ для разговора, и утренн³е часы пролетѣли для нихъ незамѣтно. Въ три часа м-ръ Уэллеръ принесъ ногу жареной баранины, огромный пирогъ съ дичью и нѣсколько разнообразныхъ блюдъ изъ произведен³й растительнаго царства, со включен³емъ трехъ или четырехъ кружекъ крѣпкаго портера: все это было разставлено на стульяхъ, на софѣ, на окнахъ, и каждый принялся насыщать себя, гдѣ кто стоялъ. Но, несмотря на такой безпорядокъ и на то, что всѣ эти кушанья были приготовлены въ тюремной кухнѣ, друзья произнесли единодушный приговоръ, что обѣдъ былъ превосходный.

   Послѣ обѣда принесли двѣ или три бутылки отличнаго вина, за которымъ м-ръ Пикквикъ нарочно посылалъ въ одинъ изъ лучшихъ погребовъ. Къ вечеру, передъ чаемъ, эта порц³я повторилась, и когда, наконецъ, очередь дошла до послѣдней, то есть шестой бутылки, въ средней галлереѣ раздался звонокъ, приглашавш³й постороннихъ посѣтителей къ выходу изъ тюрьмы.

   Поведен³е м-ра Винкеля, загадочное въ утреннее время, приняло теперь совершенно торжественный характеръ, когда, наконецъ, онъ, подъ вл³ян³емъ винограднаго напитка, приготовился окончательно проститься со своимъ почтеннымъ другомъ. Когда м-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ вышли изъ комнаты и начали спускаться съ первыхъ ступеней лѣстницы, м-ръ Винкель остановился на порогѣ передъ глазами м-ра Пикквика и принялся пожимать его руку съ неописаннымъ волнен³емъ, въ которомъ проглядывала какая-то глубокая и могущественная рѣшимость.

   - Прощайте, почтенный другъ,- сказалъ м-ръ Винкель со слезами на глазахъ.

   - Благослови тебя Богъ, мой милый!- отвѣчалъ растроганный м-ръ Пикквикъ, съ чувствомъ пожимая руку своего молодого друга.

   - Эй! Что-жъ ты?- закричалъ м-ръ Топманъ съ лѣстничной ступени.

   - Сейчасъ, сейчасъ,- отвѣчалъ м-ръ Винкель.

   - Прощайте, почтенный другъ!

   - Прощай, мой милый!- сказалъ м-ръ Пикквикъ.

   Затѣмъ слѣдовало еще прощай, еще и еще, и, когда этотъ комплиментъ повторенъ былъ около дюжины разъ, м-ръ Винкель отчаянно уцѣпился за руку своего почтеннаго друга и принялся смотрѣть на его изумленное лицо съ какимъ-то страннымъ выражен³емъ отчаян³я и скорби.

   - Ты хочешь сказать что-нибудь, мой милый?- спросилъ наконецъ м-ръ Пикквикъ, утомленный этимъ нѣжнымъ церемон³аломъ.

   - Нѣтъ, почтенный другъ, нѣтъ, нѣтъ,- сказалъ м-ръ Винкель.

   - Ну, такъ прощай, спокойной тебѣ ночи,- сказалъ м-ръ Пикквикъ, тщетно покушаясь высвободить свою руку.

   - Другъ мой, почтенный мой утѣшитель,- бормоталъ м-ръ Винкель, пожимая съ отчаянной энерг³ей руку великаго человѣка,- не судите обо мнѣ слишкомъ строго, Бога ради не судите, и если, сверхъ чаян³я, услышите, что я доведенъ былъ до какой нибудь крайности всѣми этими безнадежными препятств³ями, то я... я...

   - Что-жъ ты еще?- сказалъ м-ръ Топманъ, появляясь въ эту минуту на порогѣ комнаты м-ра Пикквика.- Идешь или нѣтъ? Вѣдь насъ запрутъ.

   - Иду, иду,- отвѣчалъ м-ръ Винкель.

   И, еще разъ пожавъ руку м-ра Пикквика, онъ вышелъ наконецъ изъ дверей.

   Въ ту пору, какъ велик³й человѣкъ смотрѣлъ съ безмолвнымъ изумлен³емъ за своими удаляющимися друзьями, Самуэль Уэллеръ побѣжалъ за ними въ догонку и шепнулъ что-то на ухо м-ру Винкелю.

   - О, безъ сомнѣн³я, въ этомъ ужъ вы можете положиться на меня,- сказалъ громко м-ръ Винкель.

   - Благодарю васъ, сэръ. Такъ вы не забудете, сэръ?- проговорилъ Самуэль.

   - Нѣтъ, нѣтъ, не забуду,- отвѣчалъ м-ръ Винкель.

   - Желаю вамъ всякаго успѣха, сэръ,- сказалъ Самуэль, дотрогиваясь до своей шляпы.- Я бы съ величайшимъ удовольств³емъ готовъ былъ ѣхать съ вами, сэръ; но, вѣдь, извольте сами разсудить, старшина безъ меня совсѣмъ пропадетъ.

   - Да, да, вы очень хорошо сдѣлали, что остались здѣсь, - сказалъ м-ръ Винкель.

   И съ этими словами пикквикисты окончательно скрылись изъ глазъ великаго человѣка.

   - Странно, очень странно,- сказалъ Пикквикъ, возвращаясь назадъ въ свою комнату и усаживаясь въ задумчивой позѣ на софѣ передъ круглымъ столомъ.- Что бы такое могло быть на умѣ y этого молодого человѣка?

   И онъ сидѣлъ въ этомъ положен³и до той поры, пока, наконецъ, раздался за дверью голосъ Рокера, тюремщика, который спрашивалъ, можно-ли ему войти.

   - Прошу покорно,- сказалъ м-ръ Пикквикъ.

   - Я принесъ вамъ, сэръ, новую мягкую подушку вмѣсто стараго изголовья, на которомъ вы изволили почивать прошлую ночь,- сказалъ м-ръ Рокеръ.

   - Благодарю васъ, благодарю,- отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.- Не угодно-ли рюмку вина?

   - Вы очень добры сэръ,- сказалъ м-ръ Рокеръ, принимая поданную рюмку.- Ваше здоровье, сэръ!

   - Покорно васъ благодарю,- сказалъ м-ръ Пикквикъ.

   - A я пришелъ доложить вамъ, почтеннѣйш³й, что хозяинъ-то вашъ ужасно захворалъ со вчерашней ночи,- сказалъ м-ръ Рокеръ, поставивъ на столъ опорожненную рюмку.

   - Какъ! Захворалъ тотъ арестантъ, что переведенъ сюда изъ высшаго апелляц³оннаго суда?- воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

   - Да-съ, только ужъ, я полагаю, почтеннѣйш³й, что ему не долго быть арестантомъ,- отвѣчалъ м-ръ Рокеръ, повертывая въ рукахъ тулью своей шляпы такимъ образомъ, чтобъ собесѣдникъ его удобно могъ прочесть имя ея мастера.

   - Неужели,- воскликнулъ м-ръ Пикквикъ,- вы меня пугаете.

   - Пугаться тутъ нечего,- сказалъ м-ръ Рокеръ,- онъ-таки давненько страдалъ чахоткой, и вчера вечеромъ, Ботъ знаетъ отчего, y него вдругъ усилилась одышка, такъ что теперь онъ еле-еле переводить духъ. Докторъ сказалъ намъ еще за шесть мѣсяцевъ передъ этимъ, что одна только перемѣна воздуха можетъ спасти этого бѣднягу.

   - Велик³й Боже!- воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.- Стало быть, этотъ человѣкъ y васъ заранѣе приговоренъ къ смерти.

   - Ну, сэръ, этого нельзя сказать,- отвѣчалъ Рокеръ, продолжая вертѣть свою шляпу,- чему быть, того не миновать; я полагаю, что онъ не избѣжалъ бы своей участи и y себя дома на мягкихъ пуховикахъ. Сегодня поутру перенесли его въ больницу. Докторъ говорить, что силы его очень ослабѣли. Нашъ смотритель прислалъ ему бульону и вина со своего собственнаго стола. Ужъ, конечно, смотритель не виноватъ, если этакъ что-нибудь случится, почтеннѣйш³й.

   - Разумѣется, смотритель не виноватъ,- отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ скороговоркой.

   - Только я увѣренъ,- сказалъ Рокеръ, покачивая головой,- что ему едва-ли встать со своей койки. Я хотѣлъ держать десять противъ одного, что ему не пережить и двухъ дней, но пр³ятель мой, Недди, не соглашается на это пари и умно дѣлаетъ, я полагаю, иначе быть бы ему безъ шести пенсовъ.- Благодарю васъ, сэръ. Спокойной ночи, почтеннѣйш³й.

   - Постойте, постойте!- сказалъ м-ръ Пикквикъ.- Гдѣ y васъ эта больница?

   - Прямо надъ вами, сэръ, гдѣ вы изволите спать,- отвѣчалъ м-ръ Рокеръ.- Я провожу васъ, если хотите.

   М-ръ Пикквикъ схватилъ шляпу и, не говоря ни слова, пошелъ за своимъ проводникомъ.

   Тюремщикъ безмолвно продолжалъ свой путь и, наконецъ, остановившись передъ дверьми одной комнаты верхняго этажа, сдѣлалъ знакъ м-ру Пикквику, что онъ можетъ войти. То была огромная и печальная комната съ двумя дюжинами желѣзныхъ кроватей вдоль стѣнъ, и на одной изъ нихъ лежалъ человѣкъ, или, правильнѣе, остовъ человѣка, исхудалый, блѣдный, страшный, какъ смерть. Онъ дышалъ съ величайшимъ трудомъ, и болѣзненные стоны вырывались изъ его груди. Подлѣ этой постели сидѣлъ низеньк³й мужчина, съ грязнымъ передникомъ и въ мѣдныхъ очкахъ: онъ читалъ Библ³ю вслухъ протяжнымъ голосомъ. То былъ горемычный наслѣдникъ джентльменскаго имущества, настоящ³й хозяинъ Самуэля.

   Больной положилъ руку на плечо этого человѣка и просилъ его прекратить чтен³е. Тотъ закрылъ книгу и положилъ ее на постель.

   - Открой окно,- сказалъ больной.

   Окно открыли. Глухой шумъ экипажей, стукъ и дребезжанье колесъ, смѣшанный гулъ кучеровъ и мальчишекъ - всѣ эти звуки многочисленной толпы, преданной своимъ ежедневнымъ занят³ямъ, быстро прихлынули въ комнату и слились въ одинъ общ³й рокотъ. По временамъ громк³й крикъ праздной толпы превращался въ неистовый хохотъ, и тутъ же слышался отрывокъ изъ пѣсни какого-нибудь кутилы, возвращавшагося изъ таверны,- сцены обыкновенныя на поверхности волнующагося моря человѣческой жизни. Грустно и тошно становится на душѣ, когда вы разсматриваете ихъ при своемъ нормальномъ состоян³и души и тѣла: какое же впечатлѣн³е должны были произвести звуки на человѣка, стоявшаго одною ногою на краю могилы!

   - Нѣтъ здѣсь воздуха,- сказалъ больной слабымъ и едва слышнымъ голосомъ.- Здоровъ онъ и свѣжъ на чистомъ полѣ, гдѣ, бывало, гулялъ я въ свои цвѣтущ³е годы; но жарокъ онъ, душенъ и спертъ въ этихъ стѣнахъ. Я не могу дышать имъ.

   - Мы дышали имъ вмѣстѣ, старый товарищъ, много лѣтъ и много зимъ,- сказалъ старикъ.- Успокойся, мой другъ.

   Наступило кратковременное молчан³е, и этимъ временемъ м-ръ Пикквикъ подошелъ къ постели въ сопровожден³и м-ра Рокера. Больной притянулъ къ себѣ руку своего стараго товарища и дружески началъ пожимать ее своими руками.

   - Я надѣюсь,- говорилъ онъ, задыхаясь, такимъ слабымъ голосомъ, что предстоящ³е слушатели должны были склонить свои головы надъ его изголовьемъ, чтобы уловить неясные звуки, исходивш³е изъ этихъ холодныхъ и посинѣлыхъ губъ,- надѣюсь, милосердный Судья отпуститъ мнѣ мои прегрѣшен³я, содѣянныя на землѣ. Двадцать лѣтъ, любезный другъ, двадцать лѣтъ страдалъ я. Сердце мое разрывалось на части, когда умиралъ единственный сынъ мой: я не могъ благословить его и прижать на прощаньи къ своему родительскому сердцу. Страшно, охъ, страшно было мое одиночество въ этомъ мѣстѣ. Милосердный Господь проститъ меня. Онъ видѣлъ здѣсь на землѣ мою медленную и тяжкую смерть.

   Наконецъ, больной скрестилъ свои руки и старался произнести еще как³е-то звуки; но уже никто болѣе не могъ разгадать ихъ смысла. Затѣмъ онъ уснулъ, и отрадная улыбка появилась на его устахъ.

   Зрители переглянулись. Тюремщикъ склонилъ свою голову надъ изголовьемъ и быстро отступилъ назадъ.

   - Вотъ онъ и освободился, господа!- сказалъ м-ръ Рокеръ.

   Освободился ... да: но и при жизни онъ такъ былъ похожъ на мертвеца, что нельзя навѣрное сказать, когда онъ умеръ.

  

   Черезъ нѣсколько дней послѣ своего добровольнаго заточен³я, м-ръ Самуэль Уэллеръ, убравъ съ возможнымъ комфортомъ комнату своего господина и усадивъ его за книгами и бумагами, удалился на тюремный дворъ, чтобы провести часокъ-другой-трет³й въ такихъ удовольств³яхъ, как³я только могли быть возможны въ этомъ мѣстѣ. Было превосходное утро, и м-ръ Уэллеръ разсчиталъ весьма основательно, что, при настоящихъ обстоятельствахъ, ничего не могло быть отраднѣе, какъ пить портеръ на открытомъ воздухѣ, при яркомъ блескѣ солнечныхъ лучей.

   Приведенный къ этому счастливому умозаключен³ю, Самуэль отправился въ буфетъ, взялъ кружку пива, выхлопоталъ листокъ газеты за прошлую недѣлю, вышелъ на тюремный дворъ и, усѣвшись на скамейкѣ, предался своимъ наслажден³ямъ методически и систематически, какъ практическ³й философъ, понимающ³й цѣну жизни.

   Прежде всего онъ выпилъ глотокъ пива, потомъ взглянулъ на окно и бросилъ платоническую улыбку на молодую леди, чистившую картофель. Затѣмъ онъ развернулъ газету и старался уложить ее такимъ образомъ, чтобы выставить наружу отдѣлъ полицейскихъ извѣст³й, и такъ какъ при этой операц³и встрѣтились довольно значительныя затруднен³я со стороны сильныхъ дуновен³й вѣтра, то м-ръ Уэллеръ проглотилъ еще одинъ глотокъ крѣпительнаго напитка. Затѣмъ онъ прочиталъ ровно двѣ строки изъ газетнаго листка и пр³остановился для того собственно, чтобы полюбоваться на двухъ молодцовъ, игравшихъ на площадкѣ въ мячъ. Когда первая парт³я этой игры приведена была къ окончан³ю, м-ръ Уэллеръ провозгласилъ: "очень хорошо"! одобрительнымъ и поощрительнымъ тономъ и окинулъ торжественнымъ взоромъ всѣхъ зрителей, желая удостовѣриться, согласны-ли они были съ его мнѣн³емъ насчетъ искусства забавляющихся джентльменовъ. При этой эволюц³и еще разъ встрѣтилась необходимость возвести глаза на окна, и такъ какъ молодая леди по-прежнему продолжала сидѣть на своемъ мѣстѣ за картофельной шелухой, то ужъ изъ одной учтивости надлежало подмигнуть ей и выпить въ честь ея другой глотокъ пива, что и выполнено было съ отмѣнною вѣжливостью учтиваго кавалера. Затѣмъ, бросивъ сердитый взглядъ на одного мальчишку, имѣвшаго нескромность слѣдить за всѣми этими движен³ями, Самуэль перебросилъ одну ногу на другую и, взявшись за газету обѣими руками, принялся читать весьма внимательно и серьезно.

   Едва только углубился онъ въ это многотрудное занят³е, какъ ему показалось, будто кто-то вдали произнесъ его собственное имя. И онъ не ошибся: фамил³я Уэллера быстро переходила изъ устъ въ уста, и въ нѣсколько секундъ весь воздухъ огласился этимъ громогласнымъ звукомъ.

   - Здѣсь!- проревѣлъ Самуэль богатырскимъ голосомъ.- Что тамъ такое? Кому его надобно? Кто спрашиваетъ м-ра Уэллера? Не пришла-ли эстафета съ извѣст³емъ, что загорѣлся его загородный палаццо?

   - Кто-то васъ спрашиваетъ въ галлереѣ,- сказалъ человѣкъ, стоявш³й подлѣ.

   - A вотъ, присмотрите-ка, любезный, за этой бумагой и пивцомъ, слышите?- сказалъ Самуэль.- Я пойду. Какого они шума надѣлали!

   Сопровождая эти слова легкимъ ударомъ по головѣ вышеозначеннаго молодого человѣка, продолжавшаго безсознательно визжать изо всей силы: "Уэллеръ", Самуэль быстро перебѣжалъ черезъ дворъ и углубился въ галлерею. Первымъ предметомъ, обратившимъ на себя его вниман³е, былъ его собственный возлюбленный родитель, сидѣвш³й со шляпой въ рукахъ на нижней ступени лѣстницы и продолжавш³й съ минуты на минуту кричать густымъ и громкимъ басомъ: "Уэллеръ! Уэллеръ!"

   - Что ты ревешь?- сказалъ Самуэль, когда родитель его еще разъ собрался повторить съ особенной энерг³ей это знаменитое имя.- Вѣдь этакъ, чего добраго, ты лопнешь отъ надсады. Ну, чего тебѣ надобно?

   - Эгой!- забасилъ старый джентльменъ.- А я ужъ думалъ, другъ мой Самми, что нелегкая унесла тебя гулять въ Регентовск³й паркъ.

   - Полно, полно,- сказалъ Самуэль: нечего тутъ издѣваться и подтрунивать надъ несчастной жертвой барышничества и скупости. Что ты сидишь здѣсь, выпучивъ глаза? Я вѣдь не тутъ квартирую.

   - Ну, братъ, Самми, если бы ты зналъ, какую потѣху я состряпалъ для тебя,- сказалъ м-ръ Уэллеръ старш³й.

   - Погоди на минуточку,- сказалъ Самуэль: - ты весь выбѣлился, какъ алебастръ.

   - Ну, оботри меня, мой другъ, хорошенько,- сказалъ м-ръ Уэллеръ, когда сынъ принялся вытирать его спину.- Хорошо еще, что я не надѣлъ сюда праздничнаго платья, хотя бы для такого веселья не мѣшало...

   Такъ какъ на этой фразѣ м-ръ Уэллеръ старш³й обнаружилъ несомнѣнные признаки наступающаго припадка судорожнаго хохота, то Самуэль принужденъ былъ остановить его.

   - Да угомонишься-ли ты,- воскликнулъ м-ръ Уэллеръ младш³й.- Что это тебя такъ подмываетъ?

   - Ахъ, Самми, другъ ты мой любезный,- сказалъ м-ръ Уэллеръ, вытирая потъ съ своего лба,- мнѣ, право, кажется, что на этихъ дняхъ меня хлопнетъ параличъ отъ этого старческаго припадка. Будь ты тутъ хоть каменная стѣна, a хохотъ все-таки проберетъ насквозь.

   - Да что такое случилось?- сказалъ Самуэль.- Добьюсь-ли я, наконецъ, что y тебя засѣло въ головѣ?

   - Угадай-ка, любезный, кто теперь пришелъ со мною?- сказалъ м-ръ Уэллеръ старш³й, отступая назадъ шага на два.

   - Пелль?- сказалъ Самуэль.

   М-ръ Уэллеръ отрицательно покачалъ головою, и красныя щеки его раздулись въ эту минуту страшнѣйшимъ образомъ отъ усил³я подавить припадокъ судорожнаго хохота.

   - Пестролицый джентльменъ, можетъ быть?- сказалъ Самуель.

   М-ръ Уэллеръ еще разъ отрицательно тряхнулъ головой.

   - Кто же?- спросилъ Самуэль.

   - Мачиха твоя, Самми, мачиха!

   Хорошо, что м-ръ Уэллеръ старш³й произнесъ, наконецъ, этотъ отвѣтъ, иначе раздутыя щеки его неизбѣжно должны были бы лопнуть отъ неестественнаго напряжен³я.

   - Мачиха твоя, Самми,- сказалъ м-ръ Уэллеръ,- и съ нею красноносый другъ ея, жирный толстякъ, Самми. Го! го! го!

   И съ этими звуками судорожный припадокъ стараго джентльмена обнаружился въ исполинскихъ размѣрахъ. Самуэль закинулъ руки назадъ и бросилъ теперь на своего родителя самодовольную улыбку.

   - Они пришли поучить тебя малую толику, другъ мой Самми... предложить тебѣ наставлен³я по нравственной части,- сказалъ м-ръ Уэллеръ, вытирая свои глаза.- Смотри, братъ, ты не проболтайся насчетъ этого кредитора, что упряталъ тебя, Самми.

   - A развѣ они ничего не знаютъ объ этомъ?

   - Ничего, Самми, ничего.

   - Гдѣ они теперь?

   - Въ покойчикѣ, другъ мой, Самми,- отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ старш³й.- Попробуй-ка завести этого красноносаго пастыря въ такое мѣсто, гдѣ нѣтъ крѣпительныхъ напитковъ: нѣтъ, Самми, не таковск³й человѣкъ онъ, Самми. И ужъ если бы ты зналъ, какую уморительную поѣздку мы учинили сегодня поутру отъ нашего жилища!- продолжалъ м-ръ Уэллеръ, получивш³й, наконецъ, способность выражаться опредѣлительно и связно.- Я заложилъ старую пѣгашку въ тотъ маленьк³й кабр³олетикъ, что достался намъ въ наслѣдство отъ перваго супружника твоей мачихи, и для пастыря было тутъ поставлено креслецо, чтобы, знаешь, сидѣть-то ему было повальяжнѣе. Вотъ вѣдь что! И увѣряю тебя родительскимъ словомъ, другъ мой Самми, что къ подъѣзду нашего домика мы принуждены были поставить ручную лѣстницу, для того, видишь ты, чтобы пастырь взобрался по ней на свою сидѣйку въ кабр³олетѣ. Вотъ оно какъ.

   - Полно, правду-ли говоришь ты, старичина?- возразилъ м-ръ Уэллеръ младш³й.

   - Будь я не я, если совралъ тутъ хоть на волосокъ,- отвѣчалъ старый джентльменъ.- И посмотрѣлъ бы ты, какъ онъ карабкался по этой лѣстницѣ, придерживаясь за нее обѣими руками! Можно было подумать, что онъ боялся разбиться въ милл³онъ кусковъ, если бы шарахнулся съ этой высоты. Наконецъ, онъ вскарабкался съ грѣхомъ пополамъ, усѣлся кое-какъ, и мы покатили. Только оно, знаешь ли, мнѣ сдается, Самми... я говорю, мой другъ, мнѣ сдается, что его порастрясло малую толику, особенно, когда мы эдакъ поворачивали гдѣ-нибудь за уголъ.

   - Ты вѣдь, я думаю, нарочно старался задѣвать колесомъ за тумбы: отъ тебя вѣдь это станется, дѣдушка,- замѣтилъ Самуэль.

   - Да-таки нешто, ужъ если признаться по совѣсти, раза три-четыре я повертывалъ и зацѣплялъ такимъ манеромъ, что этотъ пастырь чуть не перекувырнулся на мостовую. Это было ненарокомъ, т. е. невзначай, другъ мой любезный.

   Здѣсь старый джентльменъ принялся раскачивать головой съ боку-на-бокъ, и щеки его раздулись до невѣроятной степени. Эти зловѣщ³е признаки не на шутку встревожили его возлюбленнаго сына.

   - Не бойся, Самуэль, другъ любезный,- сказалъ старикъ, когда онъ, наконецъ, послѣ многихъ судорожныхъ потрясен³й, получилъ опять способность говорить.- Мнѣ только хочется добиться до того, чтобы этакъ можно было посмѣяться втихомолку, не безпокоя добрыхъ людей.

   - Нѣтъ ужъ, я бы лучше совѣтовалъ тебѣ не доходить до этого искусства,- возразилъ Самуэль.- Штука будетъ опасная.

   - Развѣ это нехорошо, Самми?

   - Совсѣмъ нехорошо.

   - Жаль, очень жаль. Если бы удалось мнѣ со временемъ навостриться въ этомъ художествѣ, такъ мачиха твоя, авось, перестала бы тазать меня за нескромную поведенц³ю, и въ домѣ моемъ, авось, водворилась бы супружеская тишина. Но, кажется, ты говоришь правду, Самуэль: этимъ способомъ немудрено ухойдакать себя до того, что будешь, пожалуй, на одинъ только волосокъ отъ паралича. Спасибо тебѣ, сынокъ.

   Разговаривая такимъ образомъ, отецъ и сынъ подошли наконецъ къ покойчику, т. е. къ комнатѣ подлѣ буфета. М-ръ Уэллеръ младш³й отворилъ дверь, они вошли.

   - Здравствуйте, маменька!- сказалъ Самуэль, учтиво привѣтствуя эту леди.- Какъ ваше здоровье, господинъ пастырь?

   - О, Самуэль!- воскликнула м-съ Уэллеръ.- Это ужасно.

   - Помилуйте, сударыня, вовсе не ужасно. Вѣдь это пастырь?

   М-ръ Стиджинсъ поднялъ руки къ потолку, заморгалъ глазами, но не произнесъ ничего въ отвѣтъ.

   - Вы, милый джентльменъ, не больны ли?- спросилъ Самуэль, обращаясь къ м-ру Стиджинсу.

   - Онъ страдаетъ душою, a не тѣломъ, Самуэль; страдаетъ оттого, что видитъ тебя въ этомъ мѣстѣ,- отвѣчала м-съ Уэллеръ.

   - А! Такъ вотъ что!- сказалъ Самуэль.- Мнѣ, однакожъ, казалось, что онъ забылъ посыпать солью бифстекъ, который ѣлъ въ послѣдн³й разъ.

   - Молодой человѣкъ,- сказалъ м-ръ Стиджинсъ напыщеннымъ тономъ:- я боюсь, что сердце ваше не смягчилось въ этомъ заточен³и.

   - Прошу извинить, сэръ: не угодно-ли вамъ пояснить, что вы изволили замѣтить?

   - Я опасаюсь, молодой человѣкъ, что натура ваша не смягчилась отъ этого наказан³я,- повторилъ м-ръ Стиджинсъ громкимъ и торжественнымъ голосомъ.

   - Вы очень добры, сэръ, покорно васъ благодарю,- отвѣчалъ Самуэль.- Смѣю надѣяться, что натура моя дѣйствительно не мягкаго сорта. Очень вамъ обязанъ, сэръ, за хорошее мнѣн³е обо мнѣ. Это для меня очень лестно.

   Когда рѣчь дошла до этого пункта, въ комнатѣ послышался какой-то странный звукъ, весьма близк³й къ нескромному и совершенно неприличному смѣху, и звукъ этотъ происходилъ, очевидно, съ той стороны, гдѣ сидѣлъ м-ръ Уэллеръ старш³й. Вникнувъ въ сущность этого печальнаго обстоятельства, м-съ Уэллеръ сочла непремѣннымъ долгомъ обнаружить мало-по-малу опасные признаки истерическаго припадка.

   - Уэллеръ!- закричала достопочтенная лэди своему старому супругу, который сидѣлъ до сихъ поръ одиноко въ отдаленномъ углу.- Уэллеръ! Выйди сюда!

   - Благодарствую за ласку, душенька,- отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ:- мнѣ хорошо и здѣсь.

   При этихъ словахъ м-съ Уэллеръ вдругъ залилась горькими слезами,

   - Что съ вами сдѣлалось, сударыня?- спросилъ Самуэль.

   - Ахъ, молодой человѣкъ, молодой человѣкъ!- отвѣчала м-съ Уэллеръ.- Отецъ твой сгонитъ меня несчастную въ преждевременную могилу. Неужели ничто въ свѣтѣ не можетъ исправить его?

   - Слышишь ли, старичина?- сказалъ Самуэль.- Супруга твоя желаетъ знать, неужели ничто въ свѣтѣ не можетъ тебя исправить?

   - Скажи отъ меня спасибо моей супружницѣ, Самми, - отвѣчалъ старый джентльменъ,- и постарайся набить мнѣ трубку. Трубка авось поправитъ меня, Самми.

   Этотъ отвѣтъ еще болѣе усилилъ рыдан³е м-съ Уэллеръ и вырвалъ тяжк³й стонъ изъ груди м-ра Стилжинса.

   - Что за напасти? Вотъ и опять захворалъ этотъ несчастный джентльменъ,- проговорилъ Самуэль, озираясь вокругъ.- Что вы теперь чувствуете, сэръ?