Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть вторая)

;     Стихотворен³е.

  

   И счаст³е мое прошло, какъ все за свѣтѣ

   Проходитъ. И судьба меня съ тѣхъ поръ

   Не осыпала благами своими

   Ни щедрой, ни воздержною рукой.

   У ногъ своихъ ужъ нѣсколько столѣт³й,

   Ты распростертымъ зришь меня судьба!

   О, возврати къ мнѣ счаст³е былое;

   И съ жизнью могъ еще бъ я примириться

   Когда бъ могло, что было возродиться.

   Ни славы, ни тр³умфовъ, ни побѣдъ,

   Ни пальмъ иныхъ я въ жизни не ищу,

   Какъ только счастья моего былого;

   Мой бичъ - о немъ воспоминанье.

   Фортуна! возврати къ ты мнѣ его,

   Чтобъ этотъ тайный пламень потушить

   И мнѣ въ одномъ грядущемъ бы не жить.

   Но что жъ? я невозможнаго прошу.

   Какъ можетъ то, что было возродиться?

   Какой наукой - время возвратить?

   Оно летитъ, идетъ - все безвозвратно,

   И странно было бы вообразить,

   Чтобы грядущее могло въ прошедшемъ скрыться,

   Иль чтобы будущность могла раскрыться.

   Не лучше ль умереть и горе въ гробѣ

   Похоронить, чѣмъ жить въ волненьи вѣчномъ,

   Колеблясь между страхомъ и надеждой.

   И кажется порой - всего вѣрнѣе

   Покончить разомъ, но иная мысль,

   Мысль лучшая рождается въ умѣ,

   И заставляетъ въ этомъ м³рѣ жить

   Тѣмъ, что она мнѣ не даетъ забыть

   Того, что должно послѣ наступить.

  

   Когда донъ-Лорензо окончилъ чтен³е своихъ стиховъ, Донъ-Кихотъ всталъ со стула, и взявъ его за руку воскликнулъ, или вѣрнѣе, почти закричалъ: "клянусь небомъ и всѣмъ его велич³емъ, великодушный юноша, вы лучш³й поэтъ въ м³рѣ и достойны быть увѣнчаны лаврами не только Кипромъ или Гаэтой, какъ сказалъ одинъ поэтъ, надъ которымъ да сжалится Богъ, но афинской академ³ей, еслибъ только она существовала теперь, и нашими нынѣшними академ³ями Парижской, Болонской и Саламанкской. И да пронзитъ Господь стрѣлами Апполона тѣхъ суд³й, которые откажутъ вамъ въ первомъ призѣ; да никогда музы не переступятъ порога ихъ жилищъ. Будьте такъ добры: прочитайте мнѣ еще как³е-нибудь стихи ваши, потому что я желалъ бы полюбоваться, такъ сказать, со всѣхъ сторонъ вашимъ поэтическимъ ген³емъ.

   Нужно ли говорить, какъ восхитила донъ-Лорензо эта похвала рыцаря, не смотря на то, что онъ считалъ его полуумнымъ. О, всемогущая лесть! какъ безгранично твое царство, какъ сладостны твои слова! Донъ-Лорензо подтвердилъ эту правду, согласившись прочитать Донъ-Кихоту другое стихотворен³е свое: Пирамъ и Тизба.

  

   Стѣна пробита дѣвой молодой;

   Великодушное Пирама сердце

   Ужь пронзено, и улетаетъ съ Кипра

   Любовь въ щель чудную ту заглянуть.

   Тамъ царствуетъ молчан³е; звукъ не можетъ

   Сквозь то отверст³е перебѣжать,

   Но духъ, любовью окрыленный, можетъ.

   Увы! надежда тщетная, въ любви

   Взамѣнъ восторговъ дѣва смерть нашла.

   Вотъ вамъ вся эта повѣсть: ихъ обоихъ,

   Въ одинъ и тотъ же мигъ, - о странный случай, -

   Обоихъ поражаетъ, погребаетъ,

   И воскресаетъ мечъ, могила

   И память вѣчная о нихъ.

  

   - Да будетъ благословенъ Богъ, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, услыхавъ эти послѣдн³е стихи; между поэтами нашего времени я не встрѣчалъ подобнаго вамъ, по крайней мѣрѣ, сколько я могу судить по этому стихотворен³ю.

   Пробывъ четыре дня въ донѣ донъ-Д³его, радушно принимаемый хозяевами, Донъ-Кихотъ въ концѣ этого времени попросилъ у нихъ наконецъ позволен³я отправиться. "Благодарю, душевно благодарю васъ, за вашъ радушный пр³емъ", говорилъ онъ имъ, "но странствующимъ рыцарямъ не слѣдуетъ долго предаваться праздности и нѣгѣ; и я вижу, что мнѣ пора вспомнить о моемъ долгѣ и отправиться искать приключен³й, которыми этотъ край, какъ я знаю, обиленъ. Тутъ думаю я пространствовать до времени сарагосскихъ турнировъ, которые въ настоящую минуту составляютъ мою главную цѣль, и побывать въ Монтезиносской пещерѣ, о которой говорятъ столько чудеснаго въ ея окрестностяхъ; попытаюсь я также открыть начало и настоящ³е истоки семи озеръ, называемыхъ обыкновенно лагунами Руидеры".

   Донъ-Д³его и сынъ его разсыпались въ похвалахъ всѣмъ этимъ намѣрен³ямъ и попросили рыцаря выбирать и брать изъ ихъ имущества все, что только можетъ ему понадобиться, или понравиться, желая этимъ высказать съ своей стороны готовность служить ему чѣмъ могутъ, изъ уважен³я и къ его личнымъ доблестямъ и къ его славному зван³ю.

   Наступилъ наконецъ часъ отъѣзда, столъ же радостный для Донъ-Кихота, сколько прискорбный для Санчо. Катавшись, какъ сырь въ маслѣ въ домѣ донъ-Д³его, онъ не слишкомъ то радовался теперь предстоящей перемѣнѣ въ его образѣ жизни, - напоминавшей жизнь въ лѣсахъ и пустыняхъ,- и удовольств³ю продовольствоваться несчастною провиз³ею изъ своей котомки, которую онъ тѣмъ не менѣе наполнилъ всѣмъ, что казалось ему наиболѣе необходимымъ. Прощаясь съ хозяевами, рыцарь, обратясь къ донъ-Лорензо, сказалъ ему на прощан³е: "не знаю, говорилъ ли я вамъ, но если и говорилъ, такъ повторю еще разъ, если вы хотите сократить ваше время и труды на пути къ славѣ, то вамъ остается только проститься съ поэз³ей и сдѣлаться странствующимъ рыцаремъ; этого довольно, чтобы однимъ ловкимъ ударомъ добыть себѣ императорск³й вѣнецъ". Этими словами Донъ-Кихотъ какъ бы давалъ послѣднее доказательство своего безум³я, особенно когда къ довершен³ю эффекта онъ прибавилъ еще: "одинъ Богъ знаетъ, хотѣлъ ли бы я взять съ собою этого славнаго юношу, чтобы научить его, какъ попирать великолѣпныхъ и возвышать смиренныхъ: - два дѣйств³я нераздѣльныя съ моимъ зван³емъ. Но такъ какъ юношеск³й возрастъ его еще не требуетъ этого, и наука отказывается пока выпустить его изъ своихъ рукъ, потому я ограничусь только однимъ совѣтомъ, именно: если онъ захочетъ быть поэтомъ, то пусть въ оцѣнкѣ своихъ произведен³й руководствуется болѣе чужимъ мнѣн³емъ, чѣмъ своимъ собственнымъ. Нѣтъ такихъ родителей, которые бы находили своихъ дѣтей дурными, особенно еще, когда эти дѣти - творен³я нашего ума".

   И отецъ и сынъ еще разъ удивились этому безум³ю, смѣшанному съ мудрост³ю и непоколебимо-неудержимому желан³ю рыцаря неустанно искать какихъ-то приключен³й - концу и цѣли всѣхъ его стремлен³й. Наконецъ послѣ взаимныхъ пожелан³й и предположен³й услугъ, на которыя Донъ-Кихотъ испрашивалъ разрѣшен³е владѣлицы замка, онъ уѣхалъ вмѣстѣ съ своимъ оруженосцемъ: - рыцарь, какъ водятся, верхомъ на Россинантѣ, а оруженосецъ на своемъ ослѣ,

  

  

   Недалеко отъ дона донъ-Д³его, къ нашимъ искателямъ приключен³й присоединились какихъ то двое духовныхъ, или студентовъ и двое крестьянъ, ѣхавшихъ верхомъ на длинноухихъ животныхъ. У одного изъ студентовъ вмѣсто чемодана былъ узелокъ изъ толстаго зеленаго полотна, въ которомъ завернуто было платье и двѣ пары черныхъ тиковыхъ чулковъ; у другаго же всего на всего была въ рукахъ пара новыхъ рапиръ. Крестьяне везли съ собою множество вещей, купленныхъ, вѣроятно, въ законъ-нибудь большомъ городѣ. И студенты и крестьяне, увидя Донъ-Кихота, изумились, какъ и всѣ, кому приводилось видѣть рыцаря въ первый разъ, и имъ захотѣлось узнать, что это за необыкновенный господинъ такой?

   Донъ-Кихотъ поклонился имъ и узнавши, что они ѣдутъ по одной дорогѣ съ нимъ, предложилъ ѣхать вмѣстѣ, прося ихъ только придержать немного своихъ ословъ, бѣжавшихъ быстрѣе его коня. Въ немногихъ словахъ онъ сказалъ имъ, это онъ такой: то есть, что онъ странствующ³й рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, извѣстный подъ именемъ рыцаря львовъ, ищущ³й приключен³й въ четырехъ частяхъ свѣта. Крестьяне, конечно, поняли въ этомъ столько же, сколько въ китайской грамотѣ, или воровскомъ нарѣч³и цыганъ; но студенты быстро смекнули, что рыцарь, должно быть, не въ своемъ умѣ. Тѣмъ не менѣе они смотрѣли на него съ удивлен³емъ, смѣшаннымъ съ нѣкоторой долей уважен³я, и одинъ изъ нихъ сказалъ Донъ-Кихоту: "благородный рыцарь! если вы не придерживаетесь опредѣленнаго пути, какъ это въ обычаѣ у искателей приключен³й, то милости просимъ - отправиться съ нами, и вы будете свидѣтелемъ одной изъ самыхъ прекрасныхъ и богатыхъ свадебъ, как³я когда-нибудь праздновались въ Ламанчѣ и его окрестностяхъ".

   - Должно быть это свадьба какого-нибудь принца, или князя? спросилъ Донъ-Кихотъ.

   - Нѣтъ, отвѣчалъ студентъ, не принца и не князя, а просто самаго богатаго здѣсь крестьянина, который женится на такой красавицѣ, какую рѣдко можно встрѣтить. Свадьба будетъ чрезвычайно пышная и отпразднуется, совершенно въ новомъ родѣ, на лугу, прилегающемъ къ деревнѣ невѣсты, красавицы Китер³и. Жениха же зовутъ Камашъ богатый. Ей восемнадцать, ему двадцать два года; знатности они, правду сказать, одинаковой, хотя люди, вѣдающ³е родословныя всего свѣта, находятъ, что родъ невѣсты будетъ, пожалуй, познатнѣе. Но деньгами чего не замажешь. А Камашъ человѣкъ богатый и щедрый; вотъ хоть теперь: пришла ему охота устроить надъ всѣмъ лугомъ навѣсъ изъ вѣтвей, чтобы укрыть его отъ солнца; и подъ этимъ то навѣсомъ будутъ у насъ пляски на всѣ лады и съ шпагами, и съ бубнами, и съ башмаками {Испанск³й танецъ, въ которомъ танцующ³е выбиваютъ тактъ на башмакѣ.} Но всего интереснѣе будетъ поглядѣть на этомъ свадебномъ пиру на бѣдняжку нашего Васил³я. Это. нужно вамъ сказать, молодой пастухъ изъ одного села съ красавицей Китер³ей, и дома ихъ стоятъ рядомъ одинъ возлѣ другаго. Истор³я любви ихъ напоминаетъ давно забытую любовь Пирама и Тизбы; Васил³й съ малыхъ лѣтъ любилъ Китер³ю, она, тоже, съ малыхъ лѣтъ, любила и ласкала Васил³я. И такъ мило эти дѣти любили другъ друга, что въ селѣ нашемъ любимыми разсказами стали разсказы про ихъ любовь. Когда они выросли, отецъ Китер³и рѣшился не пускать Васил³я къ себѣ въ домъ, въ которомъ онъ прежде жилъ, какъ въ своемъ собственномъ, и чтобы на всегда избавиться отъ всякаго страха и заботъ, рѣшился выдать дочь свою за богатаго Камаша, такъ какъ Васил³й, больш³й любимецъ природы, чѣмъ фортуны, казался отцу Китер³и не подходящей ея парт³ей. Васил³й, кстати сказать, молодецъ хоть куда: ловк³й, сильный, славный боецъ, мастерски играетъ въ мячь, бѣгаетъ, какъ лань, скачетъ лучше козы, въ кегляхъ сбиваетъ шаръ словно волшебствомъ, поетъ какъ жаворонокъ, гитара у него не играетъ, а будто говоритъ, и въ довершен³ю всего владѣетъ за славу кинжаломъ и рапирой.

   - За одно это, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, молодецъ вашъ, за перекоръ всѣмъ Ланцеюлотамъ, достоинъ былъ бы жениться нетолько на красавицѣ Китер³и, но на самой королевѣ Жен³еврѣ, еслибъ покойница была жива.

   - Подите-ка, скажите это моей женѣ, отозвался вдругъ Санчо, вбившей себѣ въ голову, что каждый долженъ жениться на ровной себѣ, по пословицѣ: всякая овца для своего самца. Я бы желалъ, чтобы этотъ славный молодецъ Васил³й, котораго мнѣ такъ жаль, женился бы себѣ на Китер³и, и да будутъ прокляты здѣсь и на томъ свѣтѣ злые люди, мѣшающ³е жениться каждому на комъ любо ему.

   - Позволить всѣмъ влюбленнымъ жениться и выходить за мужъ по своему желан³ю, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, значитъ отнять у родителей законное право устроивать судьбу своихъ дѣтей. Если дать волю дѣвушкамъ выбирать себѣ мужей, то между ними нашлись бы так³я, которыя повыходили бы замужъ за своихъ лакеевъ, ни повѣсились на шею первому встрѣчному фату, хотя бы это былъ самый развратный негодяй. Любовь въ частую ослѣпляетъ насъ, лишаетъ разсудка и заставляетъ дѣйствовать съ завязанными глазами, такъ что безъ особеннаго инстинкта и помощи свыше, мы очень легко можемъ ошибиться въ выборѣ, рѣшающемъ, быть можетъ, судьбу всей нашей жизни. Собираясь отправиться въ дальн³й путь, мы выбираемъ себѣ и вѣрнаго и пр³ятнаго компаньона. почему бы намъ не дѣлать того же, выбирая товарища на всю жизнь, предназначеннаго всюду слѣдовать за нами до самой могилы, какъ слѣдуетъ за мужемъ жена. законная жена не вещь, которую можно продать, перемѣнить или уступить, а часть насъ самихъ, неотдѣлимая отъ насъ до конца нашей жизни; это узелъ, который, будучи однажды завязанъ на нашей шеѣ, становится новымъ Горд³евымъ узломъ, котораго нельзя развязать, а можно только разсѣчь смертью. Сказалъ бы я побольше объ этомъ предметѣ, но теперь мнѣ желательно узнать, не сообщитъ ли намъ господинъ лиценц³антъ еще чего-нибудь о Васил³ѣ?

   - Скажу вамъ еще, отвѣчалъ студентъ, бакалавръ или лиценц³антъ, какъ именовалъ его Донъ-Кихотъ, что съ того времени, какъ узналъ Васил³й о свадьбѣ своей красавицы съ Камашемъ богатымъ, его никто уже не видѣлъ веселымъ; никто не слышалъ отъ него веселаго слова. Сталъ онъ все грустить, да думать какую-то зловѣщую думу, сталъ удаляться отъ людей, говорить самъ съ собою и какъ будто забываться. Ѣстъ онъ мало, да и то одни плоды, спитъ еще меньше, какъ дик³й звѣрь, на голой землѣ, подъ открытымъ небомъ. По временамъ подымаетъ взоры къ небесамъ, или приковываетъ ихъ въ землѣ, и стоитъ неподвижно, какъ статуя, за которой вѣтеръ колышетъ одежду. Словомъ, по всему видно, что не на шутку полюбилась ему красавица Китер³я, и мног³е начинаютъ побаиваться, чтобы ея завтрашнее да - не убило его.

   - Богъ поможетъ горю, воскликнулъ Санчо, если онъ посылаетъ болѣзни, то посылаетъ и лекарства противъ нихъ. Никто изъ насъ не знаетъ, чему на свѣтѣ случиться: отъ сегодня до завтра еще утечетъ довольно воды, и въ одну минуту любой домъ можетъ обрушиться; въ частую доводилось мнѣ видѣть въ одно время и солнце и дождь, - и случается, что тотъ здоровымъ отходитъ ко сну, кто къ утру ноги протягиваетъ. скажите мнѣ, господа мои, кто изъ васъ тормозилъ колеса судьбы? вѣрно никто; да, наконецъ, между женскимъ да и нѣтъ я бы не сунулся съ иголкой, потому что не просунулъ бы ее туда. Пусть только Китер³я истинно любитъ Васил³я, и я посулю ей цѣлый коробъ счаст³я, потому что любовь глядитъ сквозь так³я стекла, которыя мѣдь показываютъ золотомъ, бѣдность - богатствомъ и навозъ - жемчугомъ.

   - Когда ты остановишься, наконецъ - проклятый болтунъ? воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Ужъ когда попадетъ онъ на эти пословицы свои, такъ самъ ²уда, - да провалится онъ вслѣдъ за нимъ, - не поспѣетъ за этимъ пустомелей. Скажи мнѣ, негодная тварь, что знаешь ты о тормозахъ и о чемъ бы то ни было?

   - Вольно же не понимать меня, отвѣтилъ Санчо, и считать безтолочью все, что я ни скажу. Но довольно того, что я самъ себя понимаю и знаю, что говорю умнѣе, чѣмъ это кажется другимъ. Это все ваша милость подвѣряетъ каждый шагъ и каждое мое слово.

   - Не подвѣряетъ, а повѣряетъ, безтолковый искажатель нашего чудеснаго языка, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ. Да пристыдитъ тебя, наконецъ, и отречется отъ тебя Богъ.

   - Не гнѣвайтесь, ваша милость, сказалъ Санчо, вы вѣдь знаете, что я не обучался въ Саламанкѣ, выросъ не при дворѣ, и гдѣ же мнѣ знать, как³я тамъ буквы должны быть въ каждомъ словѣ. Можно ли требовать, чтобы крестьянинъ Со³аго говорилъ, какъ городской житель Толедо, да и въ Толедо то, я думаю, поискать только, такъ найдутся так³е господа, которые не больно чисто говорятъ.

   - Это правда, замѣтилъ лиценц³антъ; люди, воспитанные за прилавкомъ и на закодаверскихъ кожевняхъ, не могутъ говорить такъ, какъ господа, гуляющ³е весь день въ соборномъ монастырѣ, хотя и тѣ и друг³е принадлежатъ къ толедскимъ горожанамъ. Изящнымъ, чистымъ, выработаннымъ языкомъ говорятъ только образованные люди высшаго класса, хотя бы они родились въ Ма³олхондской харчевнѣ; я сказалъ образованные, потому что не все высшее сослов³е образовано. Лучшимъ наставникомъ въ языкѣ служитъ грамматика, подкрѣпляемая навыкомъ. За грѣхи мои я изучалъ въ Саламанкѣ каноническое право, и изъявляю нѣкоторую претенз³ю говорить чистымъ, правильнымъ и понятнымъ языкомъ.

   - А еслибъ вы не изъявляли еще претенз³и, замѣтилъ другой студентъ, заниматься этими рапирами больше чѣмъ грамматикой, то на экзаменѣ на степень лиценц³анта, у васъ очутилась бы въ рукахъ голова, вмѣсто хвоста, съ которымъ вы отправились теперь.

   - Слушайте, бакалавръ, отвѣчалъ студентъ, вы имѣете самое превратное мнѣн³е объ искуствѣ владѣть шпагой, если не ставите это искуство ни во что.

   - Въ моихъ глазахъ это принадлежитъ не къ разряду мнѣн³й, а къ разряду неопровержимыхъ истинъ, отвѣчалъ бакалавръ, по имени Курхуелло: и если вы хотите, чтобы я доказалъ вамъ это на дѣлѣ, извольте; намъ представляется теперь прекрасный случай! Въ рукахъ у васъ рапиры, у меня кулаки, при помощи которыхъ я постараюсь убѣдить васъ въ проповѣдуемой мною истинѣ. Не угодно-ли вамъ будетъ соскочить съ вашего осла и призвать на помощь всѣ ваши углы, круги, повороты, словомъ всю вашу науку, а я, при помощи одного только необработаннаго искуствомъ кулака своего, надѣюсь показать вамъ звѣзды въ полдень, и заодно увѣрить васъ, что не родился еще тотъ, кто поворотитъ меня назадъ, и что нѣтъ за свѣтѣ такого молодца, котораго я не сшибъ бы съ ногъ.

   - Повернетесь ли вы назадъ или нѣтъ, этого я не берусь рѣшить, отвѣчалъ ловк³й боецъ за рапирахъ, но очень можетъ статься, что вы найдете свою могилу тамъ, гдѣ вы расхрабритесь въ первый разъ, то есть, говоря другими словами, васъ укокошатъ, бытъ можетъ, то самое искуство, которое вы такъ презираете.

   - Это мы сейчасъ увидимъ, отвѣчалъ Корхуелло. И соскочивъ съ осла, онъ яростно схвативъ въ руки одну изъ рапиръ лиценц³анта.

   - Дѣла такъ не дѣлаются, воскликнулъ Донъ-Кихотъ; я буду вашимъ учителемъ фехтованья и судьей въ этомъ спорѣ, столько разъ подымавшемся и до сихъ поръ не разрѣшенномъ. Съ послѣднимъ словомъ, соскочивъ съ Россинанта, онъ помѣстился съ копьемъ своимъ на срединѣ дороги, между тѣмъ какъ лиценц³антъ наступалъ размѣреннымъ, но смѣлымъ шагомъ, съ сверкающими глазами, на Корхуелло. Мирные крестьяне, не сходя съ своихъ ословъ, смотрѣли на завязавшуюся между студентами битву, въ которой, съ одной стороны посыпались градомъ всевозможные удары: "отбей", "коли", "вверхъ", "внизъ" и проч. и проч.; между тѣмъ какъ бакалавръ, съ другой стороны, нападалъ на своего противника, какъ разъяренный левъ, но увы! лиценц³антъ своей рапирой ежеминутно останавливалъ его ярость, и вскорѣ разорвавъ его полукафтанье, пересчитавъ на немъ всѣ пуговицы, и подбросивъ рапирой два раза вверхъ шляпу бакалавра, онъ до того озлобилъ и обезсилилъ послѣдняго, что-тотъ, съ досады, схватилъ рукой его рапиру и швырнулъ ее версты за двѣ отъ себя; такъ говоритъ, по крайней мѣрѣ, присутствовавш³й при этомъ побоищѣ крестьянинъ актуар³й, и да послужитъ свидѣтельство его неопровержимымъ доказательствомъ торжества искуства надъ силой.

   Весь запыхавшись, Корхуелло въ изнеможен³и опустился на землю.

   - Ваша милость, господинъ бакалавръ, сказалъ ему Санчо, послѣдуйте вы моему совѣту и не выходите драться противъ рапиръ, а держитесь вы лучше на палахъ, или, еще лучше, играйте въ палки, потому что Господь не обидѣлъ васъ силой. А то, слышалъ я, будто эти господа, бойцы на шпагахъ, просунутъ ихъ въ игольное ушко.

   - Съ меня довольно, отвѣчалъ Корхуелло, что я свалился, какъ говорятъ, съ своего осла, и узналъ на опытѣ то, чему я бы никогда въ жизни не повѣрилъ. Съ послѣднимъ словомъ онъ всталъ, подошелъ въ лиценц³анту, обнялъ его и стали они съ этой минуты такими друзьями, какими не были никогда прежде. Они не хотѣли дожидаться актуар³я, отправившагося искать рапиру, полагая, что онъ не скоро вернется, и рѣшились безъ него пуститься въ путь, торопясь въ село, за свадьбу Китер³и. Дорогою лиценц³антъ излагалъ своимъ спутникамъ велик³я достоинства фехтовальнаго искуства, приводя въ подтвержден³е словъ своихъ так³я очевидныя геометрическ³я доказательства, что убѣдилъ всѣхъ своихъ слушателей въ высокой важности умѣнья владѣть рапирами, и самъ Корхуелло окончательно отказался отъ своего упорнаго невѣр³я.

   Къ вечеру путешественники наши, приближаясь въ деревнѣ, увидѣли, какъ имъ показалось, цѣлое небо, усѣянное безчисленными лучезарными звѣздани, и услышали сладк³е звуки гуслей, рожковъ, литавръ, тамбуриновъ и флейтъ. У самаго въѣзда въ деревню былъ устроенъ обширный павильонъ, иллюминованный плошками, которыхъ не гасилъ вѣтеръ, потому что воздухъ былъ такъ тихъ, что даже не колыхалъ листья деревъ. Вокругъ царствовало общее веселье: одни танцовали, друг³е пѣли, третьи играли и, на протяжен³и всего луга, рѣзвилась, какъ говорятъ, радость и весел³е. Толпы рабочихъ устроивали между тѣмъ подмостки, скамьи и лѣстницы, чтобы удобнѣе было смотрѣть на представлен³я и танцы, которыми готовились отпраздновать свадьбу богатаго Канаша и похороны бѣднаго Васил³я.

   Донъ-Кихотъ, не смотря на всевозможныя просьбы крестьянъ и студентовъ, не согласился въѣхать въ деревню, приводя въ свое оправдан³е, вполнѣ достаточное, по его мнѣн³ю,- обычай странствующихъ рыцарей предпочитать сонъ подъ открытымъ небомъ, среди полей и лѣсовъ, сну въ жилыхъ здан³яхъ, хотя бы это были раззолоченные чертоги; и онъ свернулъ немного съ дороги, къ великому неудовольств³ю Санчо, невольно вспоминавшаго въ эту минуту покойное помѣщен³е въ замкѣ или домѣ домъ-Д³его.

  

  

   Едва лишь блѣдно-розовая аврора скрылась въ с³ян³и лучезарнаго Ѳеба, пришедшаго осушить своими жгучими лучами кристальныя капли, дрожавш³я на золотистыхъ волосахъ зари, какъ Донъ-Кихотъ поспѣшилъ разстаться съ сладкой нѣгой, объявшей его члены, поднялся на ноги и кликнулъ, сладко храпѣвшаго еще, Санчо. Видя его съ закрытыми глазами и открытымъ ртомъ, рыцарь, прежде чѣмъ принялся будить своего оруженосца, не могъ не сказать: "О блаженнѣйш³й изъ смертныхъ, обитающихъ на земномъ шарѣ! никому не завидуя, и не возбуждая ни въ комъ зависти, счастливецъ! ты отдыхаешь тѣломъ и духомъ, не преслѣдуемый волшебниками, не смущаемый очарован³ями!

   Спи, повторяю, и сто разъ еще повторю, ты, не страдающ³й вѣчной безсонницей жгучей ревности; ты, котораго не будитъ забота о просроченныхъ долгахъ, ни о кускѣ насущнаго хлѣба на завтра для тебя и бѣдной семьи твоей. Тебя не снѣдаетъ честолюб³е, тебя не тревожитъ суетный блескъ м³ра, потому что всѣ твои стремлен³я кончаются на твоемъ ослѣ, а о тебѣ самомъ долженъ позаботиться я. Я несу это бремя, справедливо предоставленное высшимъ классамъ обычаемъ и природой. Слуга спитъ, господинъ бодрствуетъ за него, думая, какъ ему прокормить и улучшить бытъ своихъ слугъ. Слугу не смущаетъ раскаленное небо, отказывающее землѣ въ живительной росѣ, но господинъ долженъ позаботиться во дни засухи и голода о томъ, кто служилъ ему во времена изобильныя и плодородныя".

   На все это Санчо, конечно, не отвѣчалъ ни слова, потому что онъ преспокойно спалъ себѣ, и, но всей вѣроятности, проснулся бы не тамъ скоро, еслибъ Донъ-Кихотъ не тронулъ его концомъ своего копья. Пробудясь, онъ принялся протирать глаза, и протягивая впередъ руки, поворачивая лицо свое то въ одну, то въ другую сторону, проговорилъ: "отъ этой бесѣдки, право, больше пахнетъ окорокомъ, чѣмъ жирофлеями. Клянусь Богомъ, это будетъ свадьба на славу, если отъ нее спозаранку ужъ понесло такими запахами".

   - Молчи, обжора, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, и поскорѣе вставай; мы отправимся взглянуть, что станетъ дѣлать на этомъ свадебномъ пиру отверженный Васил³й.

   - Да пусть онъ себѣ дѣлаетъ что хочетъ, отвѣчалъ Санчо. Самъ виноватъ, за чѣмъ бѣденъ. Былъ бы богатъ, такъ и женился бы на Китер³и. А когда нѣтъ у человѣка гроша за душой, такъ чтожъ въ облакахъ, что ли, ему тогда жениться? Право, ваша милость, нищ³й пусть довольствуется тѣмъ, что находитъ, и не ищетъ жемчугу въ виноградѣ. Я готовъ объ закладъ биться, что этотъ Камашъ можетъ этого самаго Васил³я упрятать въ мѣшокъ съ червонцами. И тоже была бы не послѣдняя дура Китер³я, еслибъ плюнула на все, что подарилъ ей и еще подаритъ Камашъ, и прельстилась искуствами Васил³я швырять палки, да фехтовать рапирой. За этак³я чудесныя штуки, ни въ одной корчмѣ стакана вина не дадутъ. Богъ съ ними - съ талантами, отъ которыхъ выгодъ никакихъ нѣтъ. Другое дѣло, когда Богъ наградитъ ими человѣка съ туго набитымъ карманомъ, о, тогда желаю здравствовать имъ; потому что хорош³й домъ можно выстроить только на хорошемъ фундаментѣ, а самый лучш³й фундаментъ, это деньги.

   - Ради Бога замолчи, воскликнулъ Донъ-Кихотъ; если бы позволить тебѣ оканчивать все, что ты начинаешь говорить, то у тебя не хватило бы времени ни ѣсть, ни спать; ты все бы говорилъ.

   - Ваша милость, отвѣчалъ Санчо, вспомните нашъ уговоръ; отправляясь съ вами, я выговорилъ себѣ право говорить когда захочу, лишь бы только не во вредъ ближнему и вамъ, а этого я кажется до сихъ поръ не дѣлалъ.

   - Не помню этого уговора, сказалъ Донъ-Кихотъ; но если бы даже онъ существовалъ, я все таки хочу, чтобы ты замолчалъ и отправился за мною. Слышишь ли: вчерашн³е инструменты ужъ заиграли и обрадовали эти долины; свадьбу, вѣроятно, отпразднуютъ скорѣе въ утренней прохладѣ, нежели въ дневномъ жару.

   Санчо послушался своего господина, осѣдалъ осла и Россинанта, и наши искатели приключен³й, сѣвши верхомъ, шагъ за шагомъ, въѣхали въ павильонъ. Первое, что кинулось тутъ въ глаза Санчо, это былъ цѣлый быкъ, воткнутый на вертелѣ въ дуплѣ молодаго вяза; въ нѣкоторомъ разстоян³и отъ него горѣѵа куча дровъ, и вокругъ нее стояли шесть чугунныхъ котловъ, въ которыхъ легко укладывались быки, казавш³еся тамъ чуть не голубями. На деревьяхъ висѣло безчисленное количество очищенныхъ зайцевъ, зарѣзанныхъ куръ, дичи и разной свойской птицы, развѣшанной на вѣтвяхъ, чтобы сохранить ее свѣжей. Тутъ же Санчо насчиталъ ведеръ шестдесятъ самаго лучшаго вина. Бѣлый хлѣбъ наваленъ былъ кучами, какъ пшеница въ житницѣ, а разнородные сыры нагромождены были, какъ кирпичи, образуя цѣлыя стѣны; возлѣ нихъ стояли два котла съ масломъ, приготовленнымъ для пряжен³я въ немъ пирожнаго, которое вынимали лопатами и опускали потомъ въ особый котелъ съ медомъ. Болѣе пятидесяти чистыхъ и ловкихъ кухарокъ и поваровъ возились у очага. Въ широкомъ желудкѣ быка зашито было двѣнадцать молочныхъ поросенковъ для придан³я ему нѣжности и вкуса. Разныя же пряности и сладости навалены были не фунтами, а пудами въ огромномъ открытомъ сундукѣ. Хотя яства эти не отличались особенной нѣжностью, но ихъ было достаточно, чтобы накормить цѣлую арм³ю.

   Съ непритворнымъ восторгомъ жадными глазами поглядывалъ на нихъ Санчо. Его очаровали во первыхъ котлы, изъ которыхъ онъ съ удовольств³емъ позаимствовался бы кое чѣмъ; потомъ чаны съ виномъ и наконецъ фруктовыя пирожныя. Не будучи въ состоян³я долѣе удерживать себя, онъ подошелъ къ одному изъ поваровъ, и со всей вѣжливостью голоднаго желудка попросилъ его позволить ему обмакнуть въ котелъ ломоть хлѣба.

   - Братецъ, отвѣчалъ поваръ, сегодня, благодаря Канашу богатому, не такой день, чтобы кто-нибудь ногъ голодать. Слѣзай-ка съ осла, возьми вилку и скушай на здоровье одну или двѣ курицы.

   - Не вижу я, братецъ мой, нигдѣ здѣсь вилки,- сказалъ Санчо, оглянувшись по сторонамъ.

   - Пресвятая Богородице! воскликнулъ поваръ, изъ-за чего онъ столько хлопочетъ этотъ человѣкъ, и схвативъ первую попавшуюся ему подъ руку кострюлю, опустилъ ее въ котелъ, вынулъ оттуда сразу трехъ куръ и двухъ гусей и подалъ ихъ Санчо: - "на ка, закуси пока этимъ, въ ожидан³и обѣда", - сказалъ онъ ему.

   - Да мнѣ не во что взять всего этого, - замѣтилъ Санчо.

   - Ну такъ забирай съ собой и кострюлю, отвѣтилъ поваръ; Канашъ богатый не поскупится и на это добро, ради такого радостнаго дня.

   Тѣмъ времененъ, какъ Санчо устроивалъ свои дѣлишки, Донъ-Кихотъ увидѣлъ двѣнадцать крестьянъ, въѣхавшихъ въ павильонъ, верхомъ, на красивыхъ кобылахъ, покрытыхъ дорогой сбруей съ бубенчиками. Одѣтые въ праздничные наряды, крестьяне проскакали нѣсколько разъ вокругъ луга, весело восклицая, "да здравствуютъ Канашъ и Китер³я, онъ такой же богатый, какъ и она красивая, а она красивѣе всѣхъ на свѣтѣ". Услышавъ это, Донъ-Кихотъ тихо сказалъ себѣ: "видно, что простяки эти не видѣли Дульцинеи Тобозской, иначе они немного скромнѣе хвалили бы свою Китер³ю". Спустя минуту, въ бесѣдку вошли съ разныхъ сторонъ парт³и разныхъ плясуновъ, между прочимъ - плясуновъ со шпагою; ихъ было двадцать четыре; все красавцы за подборъ, въ чистой, бѣлой полотняной одеждѣ, съ разноцвѣтными шелковыми платками на головѣ. Впереди ихъ шелъ лихой молодецъ, у котораго одинъ изъ крестьянъ, красовавшихся верхомъ на кобылахъ, спросилъ не ранилъ ли себя кто-нибудь изъ его парт³и?

   - Богъ миловалъ, - отвѣчалъ вожатый, пока всѣ здоровы. Въ ту же минуту принялся онъ съ своими товарищами составлять пары, выдѣлывая так³я па и такъ ловко, что Донъ-Кихотъ, видѣвш³й на своемъ вѣку довольно разныхъ танцевъ, признался однако, что лучше этихъ видѣть ему не случалось.

   Не менѣе восхитила Донъ-Кихота и другая парт³я, прибывшая вскорѣ за первою. Эта группа состояла изъ подобранныхъ деревенскихъ красавицъ, не позже восемнадцати и не моложе четырнадцати лѣтъ. Всѣ онѣ были одѣты въ платья изъ легкаго зеленаго сукна; полураспущенные, полузаплетенные въ косы, чудесные и свѣтлые, какъ солнце, волосы ихъ были покрыты гирляндами изъ розъ, жасминовъ, гвоздикъ и левкоя. Во главѣ этой очаровательной группы шелъ маститый старецъ и важная матрона: старики, живые не по лѣтамъ. Двигались они въ тактъ, подъ звуки Заторской волынки, и живыя, скромныя и прелестныя дѣвушки, составлявш³я эту группу, были кажется лучшими танцорками въ м³рѣ.

   Сзади ихъ составилась сложная, такъ называемая, говорящая пляска. Это была группа изъ восьми нимфъ, расположенныхъ въ два ряда; впереди перваго ряда шелъ Купидонъ; впереди другаго - Корысть; Купидонъ съ своими крыльями, колчаномъ и стрѣлами, Корысть, - покрытая дорогими парчевыми и шелковыми матер³ями. Имена нимфъ, предводимыхъ Амуромъ, были написаны на бѣломъ пергаментѣ, сзади, на ихъ плечахъ. Первая нимфа называлась поэз³ей, вторая скромностью, третья доброй семьей, четвертая мужествомъ. Точно также обозначались и нимфы, предводимыя Корыстью. Первая была: щедрость, вторая изобил³е, третья кладъ, четвертая мирное обладан³е. Впереди ихъ четыре дикихъ звѣря тащили деревянный замокъ. Покрытые снопами листьевъ и зеленою прядью, они были изображены такъ натурально, что чуть не испугали бѣднаго Санчо. На фасадѣ и четырехъ сторонахъ замка было написано: замокъ крѣпкой стражи. Группу эту сопровождали четыре прекрасныхъ флейтиста и игроки на тамбуринѣ. Танцы открылъ Купидонъ. Протанцовавъ двѣ фигуры, онъ поднялъ вверхъ глаза, и прицѣливаясь изъ лука въ молодую дѣвушку, стоявшую между зубцами замка, сказалъ ей.

   "Я богъ всемогущ³й въ воздухѣ, на землѣ, въ глубинѣ морской и во всемъ, что содержитъ бездна въ своей ужасающей пучинѣ! Я никогда не зналъ, что такое страхъ; я могу сдѣлать все что захочу, даже невозможное, а все возможное я кладу, снимаю создаю, и запрещаю".

   Съ послѣднимъ словомъ онъ пустилъ стрѣлу на верхъ замка и возвратился на свое мѣсто.

   За нимъ выступила Корысть, сдѣлала два па, послѣ чего тамбурины замолкли, и она сказала, въ свою очередь:

   "Я то, что можетъ сдѣлать больше, чѣмъ любовь, указывающая мнѣ путь; родъ мой самый знаменитый на всемъ земномъ шарѣ".

   "Я - Корысть, изъ-за которой мало кто дѣйствуетъ на свѣтѣ благородно; дѣйствовать же безъ меня можно только чудомъ, но какова бы я ни была, я отдаюсь тебѣ - вся и на всегда. Аминь".

   За Корыстью выступила поэз³я. Протанцовавъ тоже, что Купидонъ и Корысть, она обратилась къ той же дѣвушкѣ и сказала ей:

   "Въ сладостныхъ звукахъ и избранныхъ мысляхъ, мудрыхъ и высокихъ, сладкая поэз³я посылаетъ тебѣ, моя дама, душу свою, завернутую въ тысячѣ сонетовъ. И если вниман³е мое тебѣ не непр³ятно, я вознесу тебя превыше лунныхъ сферъ, и станешь ты предметомъ зависти тебѣ подобныхъ".

   Вслѣдъ за поэз³ей отъ группы, предводимой Корыстью, отдѣлилась щедрость и, протанцовавъ свой танецъ, сказала:

   "Щедростью называютъ извѣстный способъ давать, который также далекъ отъ расточительности, какъ и отъ противоположной ему крайности: онъ свидѣтельствуетъ о мягкой и слабой привязанности; но я, чтобы возвеличить тебя, стану отнынѣ расточительна. Это порокъ, безспорно, но порокъ благородный, присущ³й влюбленному, открывающему въ подаркахъ свое сердце.

   Такимъ же точно способомъ приближались и удалялись остальныя лица, составлявш³я обѣ группы; каждая нимфа протанцовывала свои па и говорила нѣсколько фразъ: иногда изящныхъ, иногда смѣшныхъ; Донъ-Кихотъ однако запомнилъ - хотя на память онъ пожаловаться не могъ - только тѣ, которыя мы привели выше. Послѣ этого обѣ группы, смѣшавшись, начали составлять различныя фигуры весьма живыя и грац³озныя. Любовь, проходя мимо замка, пускала на верхъ его стрѣлы, между тѣмъ какъ Корысть кидала въ его стѣны золотые шары. Наконецъ, натанцовавшись вдоволь, Корысть достала изъ своего кармана, какъ будто наполненный деньгами, огромный кошелекъ, сдѣланный изъ кожи большаго ангорскаго кота, и кинула его въ замокъ; въ ту же минуту стѣны его съ трескомъ повалились на землю, и защищаемая ими молодая дѣвушка осталась одна среди разрушенныхъ оградъ. Тогда подошла къ ней Корысть съ своими слугами и накинувъ ей на шею толстую золотую цѣпь, готова была сдѣлать ее своей плѣнницей. Но приведенный этимъ въ негодован³е Купидонъ съ своей парт³ей, поспѣшилъ вырвать изъ рукъ Корысти плѣненную ею красавицу. И нападен³е и оборона произведены были въ тактъ, подъ звуки тамбуриновъ. Дик³е звѣри кинулись разнять сражавшихся; упадш³я стѣны замка были возстановлены, молодая дѣвушка снова скрылась за ними и тѣмъ кончились танцы, восхитивш³е зрителей.

   Донъ-Кихотъ спросилъ у одной изъ нимфъ, кто сочинилъ и поставилъ на сцену этотъ балетъ? ему сказали, что одинъ церковникъ, большой мастеръ сочинять подобнаго рода вещи.

   - Готовъ биться объ закладъ, сказалъ рыцарь, что этотъ церковникъ или бакалавръ долженъ быть большимъ другомъ Камаша, чѣмъ Васил³я, и умѣетъ, какъ кажется, лучше уколоть своего ближняго, чѣмъ отслужить вечерню. Въ этомъ балетѣ онъ мастерски выставилъ на показъ маленьк³е таланты Васил³я и многоцѣнныя достоинства Камаша.

   Услышавъ это Санчо воскликнулъ: "королю и пѣтухъ, я стою за Камаша".

   - Сейчасъ видно, что ты мужикъ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, и всегда готовъ кричать да здравствуетъ тотъ, кто побѣдилъ.

   - Кто я? этого я не знаю, возразилъ Санчо, но то, что никогда въ жизни съ котловъ Васил³я не соберу я такой пѣнки, какую собралъ сегодня съ котловъ Камаша, это я знаю очень хорошо, - и онъ показалъ Донъ-Кихоту кострюлю съ гусьми и курами, которыхъ принялся весьма мило и рьяно пожирать. "Ты стоишь того, что имѣешь и имѣешь то, чего стоишь", отозвался онъ о талантахъ бѣднаго Васил³я, уничтожая свой завтракъ. "На свѣтѣ", продолжалъ онъ, "существуетъ только два рода и два состоян³я, какъ говорила одна изъ моихъ прабабушекъ: имѣть и не имѣть; покойница была всегда на сторонѣ имѣть. Ныньче, господинъ мой рыцарь Донъ-Кихотъ, больше значитъ имѣть, чѣмъ умѣть, и оселъ, осыпанный золотомъ, кажется прекраснѣе любой неукрашенной лошади. Ныньче, повторяю вамъ, держу я сторону Камаша, потому что онъ кормитъ меня птицами, зайцами, кроликами и разными другими кушаньями; а отъ Васил³я пожива сегодня плоха.

   - Кончилъ ли ты? спросилъ Донъ-Кихотъ.

   - Нечего дѣлать, нужно кончить, когда я вижу, что ваша милость дуется, отвѣчалъ Санчо, а когда бъ не это, то говорилъ бы я, кажется, теперь дня три.

   - Молю Бога, Санчо, чтобы мнѣ привелось увидѣть тебя нѣмымъ прежде, чѣмъ я умру - сказалъ Донъ-Кихотъ.

   - Судя потому, какъ мы двигаемся по дорогѣ этой жизни, отвѣчалъ Санчо, можетъ статься, что прежде чѣмъ вы умрете, я стану мѣсить зубами землю, и тогда, пожалуй, слова не произнесу до разрушен³я м³ра, или, по крайней мѣрѣ, до послѣдняго суда.

   - Санчо, замѣтилъ рыцарь, даже тогда ты не искупишь молчан³емъ всей твоей болтовни, и никогда не промолчишь ты столько, сколько ты успѣлъ наговорить и наговоришь еще до конца твоей жизни. Мнѣ же не видѣть тебя нѣмымъ даже во снѣ, потому что, по закону природы, я долженъ умереть - раньше тебя.

   - Клянусь Богомъ, господинъ мой, отозвался Санчо, не слѣдуетъ довѣряться этому скелету - смерти, которая пожираетъ съ такимъ же апетитомъ ягненка, какъ и барана; и слышалъ я отъ нашего священника, что стучится она съ одинаковой силой и одинаково опустошаетъ замки царей, какъ и хижины бѣдняковъ. Силы у этой госпожи больше, чѣмъ нѣжности, она ничѣмъ не брезгаетъ, все кушаетъ, все ей на руку, и наполняетъ свою котомку народомъ всякаго зван³я и возраста. Это, ваша милость, жнецъ, который не знаетъ ни минуты отдыха, а жнетъ себѣ и коситъ, вездѣ и всегда, свѣжую и сухую траву. Она не жуетъ, кажись, ничего, а сразу проглатываетъ и уничтожаетъ все, что только видитъ передъ глазами. У нее какой то собач³й голодъ, котораго никогда ничѣмъ не насытишь, и хотя нѣтъ у нее желудка, но можно подумать, что она больна водяной и хочетъ выпить жизнь всего живущаго, какъ мы выпиваемъ кружку воды.

   - Довольно, довольно, воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Оставайся на верху и не падай оттуда; все, что ты сказалъ о смерти выражено грубо, но такъ, что лучше не сказалъ бы любой проповѣдникъ. Санчо, повторяю тебѣ, если-бы у тебя, при твоемъ природномъ здравомъ смыслѣ, было хоть немного выработанности и знан³я, ты смѣло могъ бы отправиться проповѣдывать по бѣлому свѣту.

   - Кто хорошо живетъ, тотъ хорошо и проповѣдуетъ, сказалъ Санчо; другихъ проповѣдей я не знаю.

   - Да и не нужно тебѣ никакихъ другихъ, добавилъ Донъ-Кихотъ. Одного только я не понимаю: начало премудрости есть, какъ извѣстно, страхъ Бож³й, между тѣмъ ты боишься ящерицы больше чѣмъ Бога, и однако, по временамъ тоже мудрствуешь.

   - Судите лучше о вашемъ рыцарствѣ, отвѣчалъ Санчо, и не повѣряйте вы чужихъ страховъ, потому что я также боюсь Бога, какъ любое дитя въ нашемъ приходѣ. Не мѣшайте мнѣ опорожнить эту кострюлю; право лучше заниматься дѣломъ, чѣмъ попусту молоть языкомъ и бросать на вѣтеръ слова, за которыя у насъ потребуютъ отчета на томъ свѣтѣ. Сказавши это, онъ принялся опоражнивать свою кострюлю съ такимъ аппетитомъ, что соблазнилъ даже Донъ-Кихота, который, вѣроятно, помогъ бы своему оруженосцу покончить съ его курами и гусями, если-бы не помѣшало то, что разскажется въ слѣдующей главѣ.

  

  

   Едва лишь Донъ-Кихотъ и Санчо окончили вышеприведенный разговоръ, какъ послышались шумные голоса крестьянъ, поскакавшихъ рысью на коняхъ своихъ встрѣтить заздравными кликами жениха и невѣсту, которые приближались въ праздничныхъ нарядахъ къ мѣсту церемон³и, въ сопровожден³и священника, музыкантовъ и родныхъ съ той и другой стороны.

   Завидѣвъ невѣсту, Санчо воскликнулъ: "клянусь Богомъ, она разряжена не по деревенски, а словно придворная, кои въ бархатѣ, руки въ перстняхъ, серьги коралловыя, бахрома шелковая; и ,помину тутъ нѣтъ о нашей зеленой куенской саржѣ, обшитой бѣлой тесьмой. Провались я на этомъ мѣстѣ, если это не золотые перстни, если это не чистая золотая нитка, на которой нанизанъ жемчугъ, бѣлый, какъ молоко. О, пресвятая Богородице! да каждая этакая жемчужина стоитъ глаза; а волосы то как³е, если они только не накладные, то въ жизнь мою я не видѣлъ такихъ длинныхъ и свѣтлыхъ; а тал³я, а поступь, ну право идетъ она, со всѣми этими жемчугами, висящими у нее на шеѣ и на волосахъ, словно осыпанная финиками пальма. Клянусь Создателемъ, ее хотя на выставку во Фландр³ю отправляй".

   Донъ-Кихотъ улыбнулся грубымъ похваламъ Санчо, но въ душѣ сознавался, что если не считать Дульцинеи, то и самъ онъ никогда не видѣлъ болѣе прекрасной женщины. Невѣста была немного блѣдна и казалась усталой, безъ сомнѣн³я отъ дурно проведенной передъ свадьбою ночи, которую проводятъ тревожно почти всѣ невѣсты. Молодые тихо приближались къ покрытой коврами и зеленью эстрадѣ, на которой должно было происходить вѣнчан³е, и съ которой они могли смотрѣть потомъ на представлен³е и танцы. Но въ ту минуту, когда они готовились ступить на приготовленное для нихъ мѣсто, сз