Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть вторая)

не разсмѣялся, взирая на длинную, болѣе чѣмъ посредственно черную шею рыцаря, на его намыленное съ закрытыми глазами лицо, то это можно было объяснить развѣ только чудомъ. Горничныя стояли все время съ опущенными глазами, не смѣя взглянуть на своихъ господъ, задыхавшихся отъ гнѣва и смѣха; они рѣшительно не знали, что дѣлать имъ? наказать ли дерзкихъ горничныхъ, или похвалить за шутку, доставившую такое смѣшное зрѣлище.

   Наконецъ принесли рукомойникъ, и тогда вымывъ Донъ-Кихота и вытеревъ его полотенцемъ, четыре дѣвушки присѣли передъ нимъ и хотѣли было удалиться, но герцогъ опасаясь, чтобъ рыцарь не догадался, что надъ нимъ потѣшаются, подозвалъ горничную съ тазомъ и велѣлъ ей вымыть себя. "Только смотри", сказалъ онъ, "чтобы не было опять остановки за водой". Понявъ въ чемъ дѣло, горничная поторопилась подставить герцогу, также какъ Донъ-Кихоту, тазъ подъ самую бороду, послѣ чего четыре дѣвушки принялись ныть, мылить и вытирать его, и сдѣлавъ свое дѣло съ глубокимъ поклономъ удалились изъ столовой. Впослѣдств³и узнали, что герцогъ далъ себѣ слово наказать дерзкихъ дѣвчонокъ, еслибъ онѣ не догадались исправить свою смѣлость, вымывъ его самого.

   Внимательно наблюдалъ Санчо за церемон³ей происходившаго на глазахъ его умыван³я. "Пресвятая Богородице!" пробормоталъ онъ себѣ подъ носъ; "ужъ не въ обычаѣ ли здѣсь мыть бороды и оруженосцамъ, также какъ рыцарямъ. Но только, клянусь Богомъ, бритва мнѣ теперь нужнѣе мыла; и еслибъ меня обрили здѣсь, то сдѣлали бы мнѣ величайшее одолжен³е".

   - Что ты шепчешь, Санчо? спросила герцогиня.

   - Слышалъ я. ваше с³ятельство, отвѣтилъ Санчо, что у большихъ господъ послѣ обѣда льютъ на руки воду, а здѣсь такъ вотъ бороду мылютъ; много значитъ нужно прожить на свѣтѣ, чтобы многое увидѣть. Сказываютъ также, что тотъ, кто много живетъ, много претерпѣваетъ, но такое умыванье, какое видѣлъ я недавно, можно назвать скорѣе удовольств³емъ, чѣмъ бѣдой.

   - Что-жъ? если тебѣ угодно, сказала герцогиня, я велю моимъ горничнымъ намылить и вымыть тебя хоть въ щелокѣ.

   - Теперь довольно было бы для меня побриться, отвѣчалъ Санчо, а что будетъ потомъ одинъ Богъ знаетъ.

   - Слышите, сказала герцогиня метръ д'отелю; потрудитесь исполнить желан³е Санчо.

   Метръ д'отель отвѣтилъ, что Санчо стоитъ только приказывать и воля его будетъ исполнена. Сказавъ это, онъ отправился обѣдать, пригласивъ съ собой Санчо; Донъ-Кихотъ же и хозяева остались въ столовой, разсуждая о рыцарствѣ и боевыхъ подвигахъ.

   Герцогиня просила Донъ-Кихота подробно описать ей красоту Дульцинеи. "Судя потому, что говорятъ о ней, дама ваша должна быть очаровательнѣйшей красавицей не только въ цѣломъ м³рѣ, до даже во всемъ Ламанчѣ", добавила она.

   Донъ-Кихотъ со вздохомъ отвѣтилъ ей: "еслибъ я могъ вынуть изъ груди моей сердце и положить его передъ вами, герцогиня, на этотъ столъ, я избавилъ бы себя отъ труда говорить о томъ, что трудно даже вообразить. На моемъ сердцѣ вы бы увидѣли всецѣло отпечатлѣвш³йся образъ Дульцинеи. Но къ чему стану я описывать черту за чертой, точку за точкой, прелести этой несравненной красавицы? это тяжесть, достойная иныхъ плечей; это красота, достойная быть нарисованной на полотнѣ и деревѣ кистями Тимонта, Парров³я и Апеллеса; это образъ, достойный быть вырѣзаннымъ рѣзцомъ Лизиппы на мраморѣ и стали; и достойно восхвалить ее могла бы только реторика Цицерона и Демосѳена.

   - Что это такое реторика Демосѳена? спросила герцогиня; этого слова я никогда не слыхала.

   - Демосѳенъ и Цицеронъ были величайшими ораторами въ м³рѣ, герцогиня, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ, и реторика ихъ называется Демосѳеновской и Цицероновской.

   - Да, да, подхватилъ герцогъ; вы сдѣлали необдуманный вопросъ, сказалъ онъ, обращаясь къ женѣ. Во всякомъ случаѣ, господинъ Донъ-Кихотъ доставилъ бы намъ большое удовольств³е, описавъ свою даму; еслибъ даже онъ набросилъ легк³й эскизъ ея, не болѣе, и тогда, я увѣренъ, онъ пробудилъ бы зависть въ сердцахъ первыхъ красавицъ.

   - Я бы вамъ охотно описалъ ее, отвѣтилъ рыцарь, еслибъ несчаст³е, постигшее Дульцинею, не уничтожило въ моей памяти ея образа. Увы! несчаст³е Дульцинеи таково, что я чувствую себя способнымъ теперь болѣе оплакивать чѣмъ описывать ее. Отправившись нѣсколько дней тому назадъ поцаловать руки, получить передъ третьимъ выѣздомъ моимъ ея благословен³е и узнать волю моей дамы, я нашелъ не ту женщину, которую искалъ. Я нашелъ Дульцинею очарованной, превращенной изъ принцессы въ крестьянку, изъ красавицы въ урода, изъ ангела въ дьявола; благоуханное дыхан³е ея превратилось въ смрадное, изящество въ грубость, скромность въ нахальность, свѣтъ въ мракъ, наконецъ Дульцннея Тобозская превратилась въ грубое, отвратительное животное.

   - Пресвятая Богородице! воскликнулъ герцогъ; какой же это мерзавецъ сдѣлалъ м³ру такое зло? Кто отнялъ у этой женщины радовавшую ее красоту и скромность? Кто лишилъ ее прелестей ума, составлявшихъ ея наслажден³е?

   - Кто же, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, если не злой волшебникъ, одинъ изъ многихъ, преслѣдующихъ меня враговъ; одинъ изъ этихъ невѣрныхъ, посланный въ м³ръ все омрачать, затмѣвать подвиги добрыхъ и возвеличивать злыхъ? Волшебники преслѣдовали, преслѣдуютъ и не перестанутъ преслѣдовать меня, пока не низвергнутъ и меня и мои велик³е рыцарск³е подвиги въ глубокую бездну забвен³я. Они ранятъ и поражаютъ меня всегда въ самое больное мѣсто: - согласитесь сами, отнять у странствующаго рыцаря даму, это все равно что лишить его глазъ, которыми онъ смотритъ, лишить озаряющаго солнца и питающаго его вещества. Я говорилъ уже иного разъ и повторяю теперь, что странствующ³й рыцарь безъ дамы подобенъ дереву безъ листьевъ, здан³ю безъ фундамента, тѣни безъ предмета, кидающаго ее отъ себя.

   - Безъ сомнѣн³я, сказала герцогиня; но если вѣрить недавно появившейся истор³и вашихъ дѣлъ, возбудившей такой всеобщ³й восторгъ, то нужно думать, благородный рыцарь, что вы никогда не видѣли Дульцинеи, что эта дама не этого м³ра, что она родилась въ вашемъ воображен³и, украшенная всѣми прелестями и совершенствами, какими вамъ угодно было надѣлить ее.

   - На это многое можно сказать, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ. Одинъ Богъ знаетъ, есть ли на свѣтѣ Дульцинея? Существуетъ ли она въ дѣйствительности, или только въ воображен³и; это одинъ изъ тѣхъ вопросовъ, до окончательнаго разрѣшен³я которыхъ не слѣдуетъ доходить. Не я произвелъ на свѣтъ мою даму, но я постигаю и созерцаю ея, полную тѣхъ совершенствъ, которыя могли бы прославить женщину во всей вселенной. Она красавица въ полномъ смыслѣ слова; строга и величественна, но не горда; влюблена безъ чувственныхъ помысловъ; благодарна изъ вѣжливости и вѣжлива по врожденному благородству чувствъ; наконецъ, она женщина знатнаго рода; говорю это потому, что на благородной крови красота отражается съ большимъ блескомъ, чѣмъ на простой.

   - Вы совершенно правы, вмѣшался герцогъ, но господинъ Донъ-Кихотъ позволитъ мнѣ сообщить ему нѣкоторыя мысли, родивш³яся во мнѣ при чтен³и истор³и его подвиговъ. Соглашаясь, что Дульцинея существуетъ въ Тобозо, или внѣ Тобозо, и что она дѣйствительно такое совершенство, какимъ вы только что изобразили ее, нужно признаться однако, что знатностью рода она не можетъ равняться съ Ор³анами, Аластра³арами, Мадазимами и другими подобными имъ дамами, которыми наполнены рыцарск³я истор³и.

   - На это я отвѣчу вамъ, сказалъ Донъ-Кихотъ, что Дульцнея дочь своихъ дѣлъ, что достоинства искупаютъ происхожден³е, и что добродѣтель въ человѣкѣ незнатномъ достойна большаго уважен³я, чѣмъ порокъ въ знатномъ. Къ тому же Дульцинея обладаетъ такими достоинствами, которыя могутъ возвести ее на ступени трона и вручить ей скипетръ и корону; вамъ извѣстно, герцогъ, что добродѣтели прекрасной и благородной женщины могутъ творить на свѣтѣ чудеса. И она, духовно, если не наружно, заключаетъ въ самой себѣ величайшее предназначен³е.

   - Господинъ Донъ-Кихотъ, сказала герцогиня, такъ вѣрно попадаетъ въ цѣль, что возражать ему нѣтъ никакой возможности. И отнынѣ и не только сама буду вѣрить, но заставлю у себя въ домѣ всѣхъ, въ томъ числѣ герцога моего мужа, если это окажется нужнымъ, вѣрить тому, что на свѣтѣ существовала и существуетъ Дульцинея Тобозская, что она совершеннѣйшая красавица, знатнаго рода, достойная имѣть своимъ слугою такого рыцаря, какъ господинъ Донъ-Кихотъ; выше этого я ничего не могу сказать въ похвалу этой дамѣ. И при всемъ томъ у меня остается маленькое сомнѣн³е и недовѣр³е къ Санчо. Если вѣрить вашей напечатанной истор³и, то оруженосецъ вашъ, посланный отъ васъ съ письмомъ въ Дульцннеѣ, засталъ ее, какъ онъ говорилъ, занятую провѣеван³емъ ржи; это порождаетъ во мнѣ нѣкоторое сомнѣн³е на счетъ знатности вашей дамы.

   - Герцогиня! я долженъ замѣтить вамъ, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ, что все, или почти все, происходитъ со мною не совсѣмъ обыкновеннымъ образомъ, совершенно не такъ, какъ съ другими странствующими рыцарями; такова видно воля судьбы, или, быть можетъ, преслѣдующаго меня злаго волшебника. Вамъ очень хорошо извѣстно, что всѣ знаменитые странствующ³е рыцари обладали какимъ-нибудь чудеснымъ свойствомъ: одинъ рыцарь не могъ быть очарованъ, другаго, какъ напримѣръ, знаменитаго Роланда, одного изъ двѣнадцати перовъ Франц³и, нельзя было ранить; о немъ разсказываютъ, будто онъ могъ быть уязвленъ только въ лѣвую пятку остр³емъ толстой булавки. И въ Ронсевальской долинѣ Бернардъ-дель-Карп³о, видя, что онъ не можетъ поразить своего противника желѣзомъ, приподнялъ его обѣими руками на воздухъ и задушилъ, какъ Геркулесъ - свирѣпаго великана, Антеона, названаго сыномъ земли. Изъ всего этого и заключаю, что вѣроятно и я обладаю какой-нибудь особенной - таинственной силой. Не скажу, чтобы меня не могли ранить, нѣтъ; тѣло у меня довольно нѣжное и нисколько не неуязвимое, это мнѣ извѣстно по опыту. Не скажу также, чтобы и не могъ быть очарованъ, потому что я видѣлъ себя въ клѣткѣ, въ которую цѣлый м³ръ не могъ бы замкнуть меня, и въ которой я могъ очутиться только очарованнымъ. Но такъ какъ я успѣлъ разочаровать себя, то твердо увѣренъ, что теперь никто не очаруетъ меня. Поэтому преслѣдующ³е меня волшебники, видя, что они не могутъ ничего сдѣлать со мною самимъ, рѣшились мстить мнѣ на самыхъ дорогихъ для меня на свѣтѣ существахъ; они вознамѣрились лишить меня жизни, отравивъ жизнь той, которой я дышу. И это заставляетъ меня думать, что когда оруженосецъ мой приносилъ отъ меня письмо моей дамѣ, волшебники превратили ее тогда въ грубую крестьянку, заставивъ Дульцинею заниматься такимъ недостойнымъ ея дѣломъ, какъ провѣеван³е ржи. Я впрочемъ сказалъ уже что-то были жемчужины востока, а вовсе не зерна ржи, или пшеницы. Чтобы окончательно убѣдить въ этомъ вашу свѣтлость, а скажу вамъ, что проѣзжая нѣсколько дней тому назадъ черезъ Тобозо, и никакъ не могъ отыскать дворца Дульцинеи, и на другой день, когда оруженосецъ мой, Санчо, видѣлъ мою даму, въ ея настоящемъ видѣ, мнѣ она показалась отвратительной крестьянкой, и олицетворенная скромность превратилась въ моихъ глазахъ въ олицетворенную наглость. Такъ какъ я самъ не очарованъ, да и не могу быть больше очарованнымъ, то дѣло ясно, что очарована, поругана, измѣнена моя дама; на ней рѣшились вымещать свою злобу враги мои; и о ней стану я проливать безпрерывныя слезы, пока не разочарую ее. Пусть же никто не обращаетъ вниман³я на то, что говоритъ Санчо о ржи, потому что если образъ Дульцинеи могли измѣнить для меня, почему не могли сдѣлать этого и для него? Дульцинея - женщина знатнаго происхожден³я; она принадлежитъ къ благородному семейству въ Тобозо, въ которомъ можно отыскать довольно знатныхъ, древнихъ фамил³й; хотя, конечно, знатность ея не такого рода, чтобы могла прославить въ будущемъ родину ея, подобно тому какъ прославила Елена Трою и Кава Испан³ю, хотя, быть можетъ, моя дама прославитъ родину свою болѣе славнымъ образомъ. Герцогиня! продолжалъ Донъ-Кихотъ; мнѣ хотѣлось бы также убѣдить вашу свѣтлость, что Санчо рѣшительно лучш³й оруженосецъ, какой служилъ когда бы то ни было странствующему рыцарю. У него встрѣчаются порой так³я выходки, что рѣшительно недоумѣваешь: простоватъ онъ или лукавъ? онъ мастеръ озадачить васъ такимъ хитрымъ намекомъ, что нужно признать его или весьма остроумнымъ шутникомъ, или положительнымъ невѣждой; человѣкъ этотъ во всемъ сомнѣвается и между тѣмъ всему вѣритъ; и въ ту минуту, когда я думаю, что вотъ. вотъ, онъ окончательно погрязнетъ въ своей глупости, онъ вдругъ промолвитъ такое словечко, которое вознесетъ его превыше облаковъ. И я не промѣняю его ни на какого оруженосца въ м³рѣ, хотя-бы мнѣ давали цѣлый городъ въ придачу. Не знаю только, хорошо ли я сдѣлаю, пославъ его управлять тѣмъ островомъ, который вы дарите ему. Я, впрочемъ, вижу въ немъ нѣкоторыя способности въ управлен³ю, и думаю, что если немного подъучить его, такъ онъ съ умѣетъ управлять своимъ государствомъ не безъ пользы для своихъ подданныхъ, подобно тому какъ король управляетъ своей страной не безъ пользы для своего народа. Многочисленные примѣры показываютъ, что правителю не нужно обладать ни особенными талантами, ни особенной ученостью. Мы видимъ вокругъ себя правителей, едва умѣющихъ читать, и однако управляющихъ. какъ орлы. Тутъ главное дѣло въ томъ, чтобы они были исполнены честныхъ намѣрен³й и желан³емъ быть вездѣ и во всемъ справедливыми. Правитель не можетъ остаться безъ совѣтниковъ; руководя его дѣйств³ями, они будутъ указывать ему, что и какъ долженъ онъ дѣлать, сами уподобляясь нашимъ губернаторамъ, а не юрисконсультамъ, отправ³яющимъ правосуд³е при посредствѣ ассесоровъ. Я посовѣтую прежде всего Санчо не брать ничего, не принадлежащаго ему, и не уступать ничего своего; кромѣ того я подамъ ему еще нѣсколько другихъ совѣтовъ, они остаются пока въ головѣ у меня, но въ свое время выйдутъ оттуда на свѣтъ для пользы Санчо и для счаст³я того острова, которымъ онъ станетъ управлять.

   На этомъ мѣстѣ разговоръ былъ прерванъ страшнымъ шумомъ, поднявшимся въ залахъ герцогскаго замка, и въ столовой появился вслѣдъ за тѣмъ весь взволнованный Санчо съ тряпкой на шеѣ. За нимъ вбѣжало нѣсколько мальчишекъ, или лучше сказать бездѣльниковъ, изъ кухни: одинъ изъ нихъ, хотѣлъ, во что бы то ни стало, подставить Санчо, подъ подбородокъ миску съ какими то помоями, между тѣмъ какъ другой, такой же бездѣльникъ, собирался умыть его.

   - Что это значитъ? спросила герцогиня. Что вы хотите дѣлать? Какъ смѣете вы не обращать вниман³я на губернатора?

   - Они не позволяютъ вымыть себя, какъ это въ обычаѣ у насъ, и какъ изволили вымыться мой господинъ и его господинъ, отвѣтилъ цирюльникъ.

   - Нѣтъ, я очень хочу вымыться только водою, а не помоями, воскликнулъ Санчо; и тоже хочу, чтобы полотенце было немного почище этой тряпки. Между мною и моимъ господиномъ не такая огромная разница, чтобы его умывали ангельской водой, а меня дьявольскими помоями. Обычаи, которыхъ держатся въ герцогскихъ замкахъ тѣмъ и хороши, что отъ нихъ никому не становится тошно, а здѣшн³й обычай умывать помоями, хуже наказан³я, налагаемаго на кающихся грѣшниковъ. У меня борода, слава Богу, чиста, и не нуждается въ такихъ прохлажден³яхъ. И кто осмѣлится коснуться волоса на моей головѣ, то есть на моей бородѣ, тому я дамъ такую, говоря съ полнымъ уважен³емъ ко всѣмъ, затрещину, что кулакъ мой останется въ его черепѣ, потому что подобныя угодливости и умыван³я, какими потчуютъ меня здѣсь, похожи скорѣе на разныя злыя продѣлки, чѣмъ на предупредительность въ гостямъ.

   Герцогиня умирала со смѣху, слушая Санчо и глядя на него; Донъ-Кихотъ же, не съ особеннымъ удовольств³емъ взиравш³й на своего оруженосца, покрытаго какой-то тряпкой и окруженнаго разными бездѣльниками, всталъ съ своего мѣста, низко поклонился герцогу и герцогинѣ, какъ-бы испрашивая у нихъ позволен³я говорить, и обернувшись затѣмъ въ груб³янамъ сказалъ имъ строгимъ голосомъ: "оставьте, пожалуста, въ покоѣ моего слугу, и уйдите туда, откуда пришли, или куда вамъ будетъ угодно. Мой оруженосецъ также чистъ, какъ всяк³й другой, и эти помои не для его бороды. Прошу васъ послушать меня, потому что ни онъ, ни я не любимъ шутокъ".

   Санчо схватился, какъ говорятъ, за слово своего господина и добавилъ отъ себя: "пусть попробуютъ они подойти во мнѣ, и если я подпущу ихъ, такъ теперь значитъ ночь, а не день. Принесите гребень, или что хотите. и поскребите мнѣ бороду, но если по прежнему станутъ лѣзть ко мнѣ съ какими-то тряпками, такъ пусть лучше погладятъ меня противъ шерсти".

   - Санчо Пансо совершенно правъ, сказала герцогиня, и будетъ правъ, чтобы онъ не сказалъ. Онъ чистъ и не нуждается въ умыван³и; а вы лѣнтяи и неучи поступили, не знаю, сказать ли? - слишкомъ дерзко, осмѣлившись поднести такой особѣ деревянную миску и как³я-то тряпки, вмѣсто голландскаго полотенца и золотаго таза. Вы не могли груб³яны, невѣжи, скрыть зависти вашей къ оруженосцу странствующаго рыцаря.

   Не только мальчуганы, но даже самъ метръ-д'отель приняли слова герцогини за чистую монету и опустивъ носы, со стыдомъ поспѣшили снять съ шеи Санчо тряпку и уйти изъ столовой. Избавившись заступничествомъ герцогини отъ страшной, по его мнѣн³ю, опасности. Санчо поспѣшилъ на колѣняхъ поблагодарить ее. "Велик³я милости", сказалъ онъ ей, "исходятъ отъ великихъ господъ, и за ту милость, которую ваша свѣтлость только что оказали мнѣ, а могу отплатить только желан³емъ видѣть себя поскорѣе посвященнымъ въ странствующ³е рыцари, чтобы всѣ дни моей жизни посвятить служен³ю вашей с³ятельной особѣ. Я простой крестьянинъ, Санчо Пансо, имѣю жену и дѣтей и служу оруженосцемъ. Если и могу чѣмъ-нибудь услужить вашему велич³ю, то я поспѣшу исполнить ваши приказан³я прежде, чѣмъ вы успѣете отдать ихъ.

   - Сейчасъ видно, Санчо, отвѣтила герцогиня, что ты учился вѣжливости въ школѣ самой вѣжливости,- у господинат воего Донъ-Кихота, который долженъ считаться цвѣтомъ изящества и сливками любезности или, какъ ты говоришь, угодливости. Да хранитъ Богъ такого господина и такого слугу; одного - какъ путеводную звѣзду странствующаго рыцарства, другого, какъ свѣтило оруженосной вѣрности. Умойся же, любезный Санчо, и въ благодарность за твою любезность, я постараюсь, чтобы герцогъ, мужъ мой, далъ тебѣ, какъ можно скорѣе обѣщанный островъ.

   По окончан³и этого разговора Донъ-Кихотъ отправился отдохнуть; - Санчо же герцогиня сказала, что если онъ не слишкомъ хочетъ спать, такъ онъ доставитъ ей большое удовольств³е, отправившись поболтать съ нею и съ придворными женщинами ея въ одну прохладную залу замка. Санчо отвѣтилъ, что лѣтомъ онъ имѣетъ обыкновен³е всхрапнуть, послѣ обѣда, часа три, четыре, но чтобы только угодить чѣмъ-нибудь ея свѣтлости, онъ готовъ изъ кожи лѣзть и не спать сегодня ни одной минуты, исполняя все, что герцогинѣ угодно повелѣть ему. Герцогъ между тѣмъ сдѣлалъ новыя распоряжен³я касательно того, какъ должно было принимать у него въ замкѣ Донъ-Кихота, желая ни въ чемъ не отступать отъ того церемон³ала, съ какимъ принимали въ замкахъ древнихъ странствующихъ рыцарей, по сказан³ю историковъ ихъ.

  

  

   Истор³я передаетъ, что Санчо не спалъ въ этотъ день послѣ обѣда, и исполняя данное имъ слово, отправился съ герцогиней. Въ благодарность за удовольств³е, доставляемое ей разговорами Санчо, герцогиня заставила его сѣсть на табуретъ, не смотря на то, что онъ отказывался усѣсться въ ея присутств³и. Герцогиня приказала ему, однако, сѣсть, какъ губернатору и говорить какъ оруженосцу; въ качествѣ этихъ двухъ лицъ, соединенныхъ въ одномъ, онъ достоинъ былъ, по ея словамъ, занимать кресло самого Сидъ-Руи-Д³азъ Кампеадора. Санчо повиновался, и не успѣлъ онъ сѣсть, какъ въ ту же минуту былъ окруженъ толпою придворныхъ женщинъ герцогини, желавшихъ не проронить ни одного слова его. Первою, однако, заговорила герцогиня. "Теперь мы одни; никто не слушаетъ насъ", сказала она, "поэтому мнѣ бы хотѣлось, чтобы господинъ губернаторъ разъяснилъ нѣкоторыя сомнѣн³я, родивш³яся у меня въ головѣ при чтен³и истор³и великаго Донъ-Кихота. Во первыхъ: такъ какъ добрый Санчо никогда не видѣлъ Дульцинеи Тобозской и не относилъ въ ней письма, остававшагося въ бумажникѣ господина Донъ-Кихота - какъ же осмѣлился онъ самъ сочинять отвѣтъ отъ нее и сказать, будто видѣлъ Дульцинею, провѣевавшую рожь; между тѣмъ какъ это была ложь и злая насмѣшка, предосудительная для несравненной Дульцинеи и чести вѣрнаго оруженосца?".

   Въ отвѣтъ на это Санчо поднялся съ мѣста, и, приложивши палецъ въ губамъ, весь сгорбившись, обошелъ волчьимъ шагомъ комнату, заглядывая вездѣ подъ обои. Удостовѣрившись, что въ комнатѣ нѣтъ посторонняго лица. онъ вернулся на свое мѣсто и сказалъ герцогинѣ: "теперь, ваша свѣтлость, когда я увидѣлъ, что насъ никто не подслушиваетъ, и кромѣ этихъ дамъ никто не слышитъ, я спокойно отвѣчу вамъ на то, что вы спросили и что вамъ угодно будетъ спросить у меня. Прежде всего, я долженъ сказать вамъ, что я считаю господина своего совсѣмъ полуумнымъ, хотя онъ и говоритъ иногда такъ умно и разсудительно, что, по моему мнѣн³ю и по мнѣн³ю всѣхъ, это слышалъ его, самъ чортъ не могъ бы сказать ничего лучшаго. И все-таки я окончательно увѣрился, что онъ полуумный; и поэтому пробую иногда увѣрять его въ такой нелѣпицѣ, у которой нѣтъ ни головы, ни ногъ, какъ, напримѣръ, отвѣтъ на письмо Дульцинеѣ, или очарован³е госпожи Дульцинеи Тобозской, которое не записано еще въ его истор³ю. Недѣлю тому назадъ, ваша свѣтлость, я заставилъ его повѣрить, будто эта госпожа очарована, тогда какъ она на самомъ дѣлѣ такъ же очарована, какъ луна".

   Терцогиня попросила Санчо разсказать ей объ этомъ очарован³и, и оруженосецъ, разсказавъ все дѣло, какъ было, порядкомъ позабавилъ своихъ слушательницъ этимъ разсказомъ. "Слова Санчо", замѣтила герцогиня, "породили во мнѣ одно маленькое сомнѣн³е, и я слышу, какъ оно шепчетъ мнѣ на ухо: герцогиня! такъ какъ Донъ-Кихотъ полуумный, а Санчо Пансо, зная, что господинъ его полуумный, не только служитъ у него оруженосцемъ, но даже вѣритъ всѣмъ его обѣщан³ямъ, то должно бытъ онъ еще больш³й полуумный, чѣмъ его господинъ. И ты, герцогиня, отвѣтишь передъ Богомъ за то, что дала этому Санчо во владѣн³е островъ; потому что-тотъ, это не умѣетъ управлять самъ собой, не можетъ управлять другими".

   - Клянусь Богомъ! воскликнулъ Санчо, вы правы, ваша свѣтлость, и если-бы у меня было хоть двѣ капли здраваго смысла, я давно бы уже разстался съ моимъ господиномъ. Но, что дѣлать, такова судьба моя, я долженъ слѣдовать за нимъ. Мы съ нимъ земляки; я очень люблю его, ѣмъ его хлѣбъ, онъ человѣкъ благодарный, хорошо вознаграждаетъ меня за мою службу, подарилъ мнѣ ослятъ и по всему этому я человѣкъ вѣрный. Поэтому-то, ваша свѣтлость, ничто не разлучитъ насъ съ нимъ, кромѣ того заступа, который приготовитъ намъ одинаковую постель. Если вашему велич³ю не угодно пожаловать мнѣ островъ, что-жъ? - на то значитъ воля Господня, и это можетъ быть послужитъ къ моему спасен³ю. Какъ я ни глупъ, я понялъ однако, почему это говорится "для его бѣды даны крылья муравью". Очень можетъ статься, что Санчо оруженосецъ скорѣе попадетъ на небо, чѣмъ Санчо губернаторъ; у насъ дѣлаютъ так³е же хорош³е хлѣба, какъ во Франц³и, и ночью всѣ кошки сѣры; тотъ не совсѣмъ счастливъ, это не успѣлъ позавтракать до двухъ часовъ ночи; нѣтъ такого желудка, который былъ бы на вершокъ шире другого, и котораго нельзя было бы не наполнить сѣномъ и соломой; Господь призрѣваетъ птичекъ полевыхъ. и четыре аршина толстаго куенскаго сукна согрѣваютъ лучше четырехъ аршинъ тонкаго сегов³йскаго: одинаковымъ путемъ выходитъ на свѣтъ и отходитъ поденьщикъ и принцъ, и тѣло папы занимаетъ въ землѣ столько же мѣста, какъ тѣло послѣдняго причетника, хотя одинъ не въ примѣръ больше другаго, но когда приходится влезать въ гробъ, тогда мы торопимся, тѣснимся, перемѣшиваемся, или лучше сказать, насъ торопятъ, тѣснятъ, перемѣшиваютъ, не спрашивая угодно ли это намъ или нѣтъ, а за тѣмъ до свидан³я, добраго вечера. Если вашей свѣтлости не угодно пожаловать мнѣ островъ, какъ дураку, я съумѣю, какъ умникъ, отказаться отъ него. Не все то золото, что блеститъ, и слышалъ я, будто Вамбу оторвали отъ телѣги съ волами, чтобы возвести на испанск³й престолъ, а короля Родриго извлекли изъ багряницъ и нѣги, чтобы предать на съѣден³е ужамъ, если только не вретъ одна старая романская пѣсня.

   - Какъ вретъ? перебила дона-Родригезъ, слушавшая вмѣстѣ съ другими Санчо; когда въ этой пѣснѣ поется, что короля Родрига живаго опустили въ ровъ, наполненный ящерицами и змѣями, и чрезъ два дня онъ проговорилъ оттуда медленнымъ и жалостнымъ голосомъ: "онѣ пожираютъ меня, онѣ ѣдятъ меня черезъ то мѣсто, которымъ я наиболѣе грѣшилъ" И не мудрено, если этотъ господинъ желаетъ лучше остаться мужикомъ, чѣмъ стать королемъ, котораго должны будутъ пожрать разные гады.

   Герцогиня разсмѣялась наивности своей дуэньи, и изумленная поговорками и пословицами Санчо, сказала ему: "Санчо, я полагаю, долженъ знать, что когда рыцарь обѣщаетъ что-нибудь, онъ всегда сдерживаетъ свое обѣщан³е, хотя бы это стоило ему жизни. Итакъ какъ герцогъ, господинъ мой и мужъ, тоже рыцарь, хотя и не странствующ³й, поэтому онъ дастъ Санчо обѣщанный островъ, на перекоръ зависти и злобы цѣлаго свѣта. Пусть же Санчо не падаетъ духомъ, и въ ту минуту, когда онъ будетъ наименьше ожидать, онъ увидитъ себя возсѣдающимъ на тронѣ своего острова; если только не захочетъ промѣнять его на другой болѣе блестящ³й. Я только попрошу Санчо хорошо управлять своими подданными, потому что это все честный народъ благородной крови.

   - Просить меня объ этомъ не для чего, отвѣтилъ Санчо; отъ природы я человѣкъ сострадательный и очень жалостливъ къ людямъ бѣднымъ, а кто мѣситъ тѣсто, тому не искать закваски. Но только клянусь моимъ святымъ патрономъ, меня не провести фальшивыми костями! я старая собака, знаю когда глаза протереть - и тумана не позволю напустить на себя, потому что чувствую, гдѣ давитъ меня сапогъ. Хорошему человѣку открыта моя дверь и протянута моя рука, а злому не будетъ отъ меня ни дна, ни покрышки. Что же касается управлен³я, то тутъ я полагаю, все дѣло въ началѣ; очень можетъ быть, что черезъ двѣ недѣли я стану смыслить въ управлен³и больше, чѣмъ въ своемъ полѣ, на которомъ я родился и вскормился.

   - Ты правъ, Санчо, отвѣчала герцогиня; никто не рожденъ на свѣтъ всезнающимъ; и не святые, какъ говорятъ, горшки лѣпятъ. Но возвратимся къ очарован³ю Дульцинеи; я считаю несомнѣнной истиной, что господинъ Донъ-Кихотъ не узналъ своей дамы потому, что она дѣйствительно очарована преслѣдующими его волшебниками, и что Санчо не по своей волѣ задумалъ одурачить своего господина, показавши ему простую крестьянку и увѣривши, будто это несравненная Дульцинея Тобозская. Я навѣрное знаю, что эта мужичка, такъ легко вскочившая на осла, была дѣйствительно Дульцинея Тобозская, и что добрякъ Санчо, задумавши провести другаго, самъ попался въ просакъ; это правда, которую нельзя отрицать точно также, какъ всего того, чего мы никогда не видѣли. Санчо Пансо долженъ узнать, что вокругъ насъ живутъ, въ этомъ замкѣ, волшебники, которые, желая намъ добра, разсказываютъ все, что дѣлается на свѣтѣ. Пусть же онъ нисколько не сомнѣвается въ томъ, что прыгавшая крестьянка была Дульцинея. Что она очарована, какъ мать, родившая ее на свѣтъ; и что въ ту минуту, когда мы меньше всего будемъ думать, повязка спадетъ съ глазъ Санчо и онъ увидитъ Дульцинею въ ея настоящемъ видѣ.

   - Все это очень можетъ быть, отвѣтилъ Санчо; и теперь я начинаю вѣрить тому, что господинъ мой говорилъ о Монтезиносской пещерѣ, гдѣ онъ будто бы встрѣтилъ Дульцинею Тобозскую въ томъ видѣ, какъ въ тотъ день, когда я показалъ ему эту даму, очаровавши ее для собственнаго своего удовольств³я. И должно было все это дѣло выйти на выворотъ, совершенно такъ, какъ ваша свѣтлость изводите говорить, потому что не моему несчастному уму было выдумать въ одну минуту такую тонкую штуку, да и господинъ мой, кажется, не такой еще безумецъ, чтобы спроста повѣрить всему, что совсѣмъ выходитъ изъ всякаго смысла. Но только вы, ваша свѣтлость, не думайте, что я человѣкъ зложелательный; сами согласитесь: гдѣ же такому неучу, какъ я, проникнуть въ замыслы злодѣевъ волшебниковъ? Я придумалъ эту штуку вовсе не для того, чтобы оскорбить своего господина, а чтобы какъ-нибудь отдѣлаться отъ него, и если дѣло вышло навыворотъ, то Богъ на небѣ видитъ глубину нашихъ сердецъ.

   - Совершенно справедливо, замѣтила герцогиня, но мнѣ бы очень хотѣлось узнать, что это за происшеств³е въ Монтезиносской пещерѣ, о которомъ ты упомянулъ?

   Исполняя желан³е герцогини, Санчо передалъ ей отъ слова до слова извѣстное приключен³е въ Монтезиносской пещерѣ.

   - Нужно полагать, сказала герцогиня, выслушавъ Санчо, что если велик³й Донъ-Кихотъ видѣлъ въ этой пещерѣ ту самую особу, которую встрѣтилъ Санчо около Тобозо, то, вѣроятно, это дѣйствительно была Дульцинея, и наши волшебники, какъ видно, очень правдивы, хотя немного любопытны.

   - Если госпожа Дульцинея дѣйствительно очарована, отвѣтилъ Санчо, тѣмъ хуже для нее; вступать въ споры съ врагами моего господина, - ужъ конечно злыми, да притомъ ихъ вѣрно много - и вовсе не желаю; знаю только, что я видѣлъ мужичку и такъ и принялъ ее за мужичку; если же это была Дульцинея, то не мнѣ отдавать объ этомъ отчетъ, не можетъ же Санчо отвѣчать за все и про все. Санчо сказалъ, Санчо видѣлъ, Санчо выдумалъ, точно этотъ Санчо Богъ вѣсть это такой, а не тотъ самый Санчо Пансо, который рыскаетъ по бѣлому свѣту и котораго печатаютъ въ книгахъ, какъ мнѣ сказалъ Самсонъ Карраско, господинъ бакалавръ Саламанскаго университета, человѣкъ, который не можетъ соврать, безъ особенной охоты или выгоды для него. Не за что, значитъ, колоть мнѣ глаза, и такъ какъ я въ частую слыхалъ отъ моего господина, что хорошее имя лучше золотаго пояса, поэтому пусть мнѣ взвалятъ на голову это губернаторство, и тогда свѣтъ увидитъ чудеса, потому что тотъ, кто былъ хорошимъ оруженосцемъ, будетъ хорошимъ и губернаторомъ.

   - Санчо говорилъ до сихъ поръ, какъ Катонъ, или какъ книга истинъ Михаила Верино, отвѣтила герцогиня, и я, поддѣлываясь подъ его языкъ, скажу, что въ дырявомъ платьѣ ходитъ порою лихой питуха.

   - Ваша свѣтлость, отвѣтилъ Санчо, никогда въ жизни не напивался я съ умысломъ, и въ душѣ моей нѣтъ нисколько лицемѣр³я. Я пью, когда мнѣ хочется пить, или когда мнѣ даютъ пить, чтобы не показаться человѣкомъ церемоннымъ и необразованнымъ, да и какое такое каменное сердце нужно имѣть, чтобы не выпить за здоровье друга. И платье ношу я вовсе не дырявое; наконецъ, оруженосцы странствующихъ рыцарей, вѣчно странствуя среди лѣсовъ, горъ и скалъ, по неволѣ пьютъ одну воду, такъ какъ имъ трудновато было бы найти тамъ глотокъ вина, хотя бы они давали за него свой глазъ.

   - Вѣрю этому, сказала герцогиня; но теперь Санчо можетъ идти отдохнуть. Въ другой разъ мы поговоримъ съ нимъ подольше и побольше, а тѣмъ временемъ поспѣшимъ сдѣлать распоряжен³е, чтобы онъ взвалилъ себѣ, какъ онъ выражается, на голову губернаторство.

   Санчо поцаловалъ руки герцогинѣ и просилъ позаботиться, чтобы у нее въ замкѣ хорошо присматривали за свѣтомъ очей его - сѣрякомъ.

   - Что это за сѣрякъ? спросила герцогиня.

   - Это мой оселъ; чтобы не называть его осломъ, я называю его сѣрякомъ, отвѣчалъ Санчо. Пожаловавъ сюда въ замовъ, я просилъ вотъ эту госпожу дуэнью позаботиться о немъ, но госпожа дуэнья изволила разгнѣваться и раскраснѣться какъ ракъ, словно я попрекнулъ ее старостью или невзрачностью; и, однако, дуэньѣ, я полагаю, приличнѣе заботиться объ ослахъ, чѣмъ торчать въ салонахъ. Мать моя, Богородице! попалась бы вотъ этакая дуэнья на зубовъ одному гидальго - земляку моему; охъ, бѣда, какъ онъ не жаловалъ ихъ.

   - Видно такой же невѣжа былъ, какъ ты, воскликнула донна Родригезъ; еслибъ онъ былъ настоящ³й дворянинъ, то возносилъ-бы ихъ выше лунныхъ роговъ.

   - Довольно, довольно, прервала герцогиня; замолчите донна Родригезъ и успокойся Санчо. Осла я беру на свое попечен³е и, какъ возлюбленное чадо Санчо, помѣщаю его въ мою душу.

   - Помѣстите его лучше въ конюшню, отвѣтилъ Санчо; не съ нашимъ рыломъ лѣзть въ вашу душу, и я соглашусь помѣститься тамъ хоть на одну минуту такъ же, какъ на то, чтобъ меня пырнули ножемъ. Пускай себѣ говоритъ мой господинъ, что въ дѣлѣ вѣжливостей лучше перелить черезъ край, чѣмъ не долить, я все не полагаю, что въ вѣжливостяхъ къ осламъ нужно соблюдать мѣру.

   - Отведи его въ такомъ случаѣ въ твои владѣн³я, отвѣтила герцогиня; тамъ ты можешь даже пенс³онъ ему назначить.

   - Не смѣйтесь, с³ятельная герцогиня, отвѣтилъ Санчо; на моихъ глазахъ больше двухъ ословъ подѣлались губернаторами, и если я тоже стану губернаторомъ, такъ это будетъ совсѣмъ не новое дѣло.

   Отвѣтъ этотъ возвратилъ герцогинѣ прежнюю веселость. Отправивъ спать своего собесѣдника, она поспѣшила передать мужу свой разговоръ съ Санчо; послѣ чего герцогъ и герцогиня задумались о томъ, какую бы устроить съ Донъ-Кихотомъ мистификац³ю въ духѣ рыцарскихъ истор³й; и они устроили ему, какъ мы вскорѣ увидимъ, нѣсколько мистификац³й, такъ ловко задуманныхъ и исполненныхъ, что онѣ, безспорно, должны быть отнесены къ числу лучшихъ приключен³й, описываемыхъ въ этой большой истор³и.

  

  

   Герцогъ и герцогиня находили невыразимое удовольств³е въ разговорѣ Донъ-Кихота и Санчо. Герцогиню въ особенности удивляла наивность Санчо, повѣрившаго, безъ всякаго затруднен³я, что Дульцинея Тобозская дѣйствительно очарована, тогда какъ въ сущности онъ оставался однимъ очарователемъ ея и виновникомъ всего этого дѣла. Рѣшившись сыграть съ Донъ-Кихотомъ нѣсколько мистификац³й во вкусѣ рыцарскихъ приключен³й, хозяева замка воспользовались разсказомъ о Монтезиносской пещерѣ, и отдавши точныя приказан³я своимъ людямъ о томъ, что каждому изъ нихъ слѣдовало дѣлать, - отправились, недѣлю спустя, съ Донъ-Кихотомъ на большую охоту, въ сопровожден³и столькихъ собакъ и такой свиты, какою въ состоян³и окружать себя только коронованные принцы. Донъ-Кихоту предложили охотничье платье, а Санчо дали камзолъ изъ самаго тонкаго зеленаго сукна. Рыцарь отказался надѣть предложенное ему платье, подъ тѣмъ предлогомъ, что ему предстоитъ вскорѣ опять приняться за тяжелую службу подъ оруж³емъ, и ему нельзя возить съ собою цѣлаго гардероба. Санчо же взялъ платье безъ всякихъ отговорокъ, намѣреваясь продать его при первомъ удобномъ случаѣ.

   На другой день утромъ, нарядившись въ подаренное ему платье, Санчо усѣлся на своего осла, съ которымъ онъ ни за что не хотѣлъ разлучиться, хотя ему и предлагали коня, и смѣшался съ группою охотниковъ. Пышно разодѣтая герцогиня сѣла на иноходца, и покрытый всѣмъ своимъ оруж³емъ Донъ-Кихотъ, съ обычной ему любезностью и предупредительностью, поспѣшилъ повести коня герцогини за узду, не смотря на сопротивлен³е герцога. Охотники скоро прибыли въ лѣсъ, расположенный между двумя высокими горами; занявъ тамъ всѣ выходы и тропинки, они разъѣхались въ разныя стороны, послѣ чего затрубили въ охотничьи рога, залаяли собаки и при этихъ смѣшанныхъ звукахъ, покрывавшихъ человѣческ³е голоса, началась охота. Герцогиня сошла съ своего иноходца и вооружившись маленькимъ копьемъ, похожимъ на дротикъ, помѣстилась на томъ мѣстѣ, черезъ которое проходили обыкновенно, какъ ей извѣстно было, дик³е кабаны. Герцогъ и Донъ-Кихотъ также сошли съ коней и расположились по обѣ стороны герцогини. Санчо же остался позади, верхомъ на ослѣ, котораго онъ не рѣшился покинуть, боясь, чтобы съ нимъ не приключилось какого-нибудь несчаст³я. Не успѣли всѣ они размѣститься по своимъ мѣстамъ, как уже замѣтили не вдалекѣ отъ себя огромнаго кабана; преслѣдуемый собаками, стуча своими клыками, онъ бѣжалъ, съ пѣной у рта, прямо на охотниковъ. Прикрывшись щитомъ и обнаживъ мечъ, Донъ-Кихотъ храбро вышелъ на встрѣчу разъяренному животному. Герцогъ послѣдовалъ за рыцаремъ, а герцогиня опередила бы ихъ обоихъ, если-бы не воспрепятствовалъ ей мужъ. Одинъ Санчо, при видѣ ужаснаго звѣря, забылъ даже о своемъ ослѣ и, соскочивъ на землю, пустился бѣжать со всѣхъ ногъ къ большому дубу, на который онъ хотѣлъ взобраться, но увы! здѣсь ожидала его новая невзгода: добравшись до половины ствола, онъ ухватился за большую вѣтвь, чтобы взлѣзть на вершину дерева, но вѣтвь въ рукахъ его сломилась, онъ осунулся внизъ и, зацѣпившись за толстый сукъ, повисъ между небомъ и землей. Въ этомъ ужасномъ положен³и, видя разорваннымъ свое дорогое платье и самого себя преданнымъ на жертву лютому кабану, онъ сталъ такъ страшно кричать, что пораженные охотники, не видя его самого и слыша только его голосъ, вообразили, что онъ лежитъ подъ зубами какого-нибудь свирѣпаго животнаго.

   Кабанъ съ длинными клыками издохъ между тѣмъ подъ остр³ями вонзенныхъ въ него коп³й, и тогда Донъ-Кихотъ, узнавши голосъ своего оруженосца, обратился въ ту сторону, гдѣ онъ кричалъ и увидѣлъ его висящаго за дубовомъ сукѣ, головой внизъ. Сидъ-Гамедъ, замѣчая при этомъ, что возлѣ Санчо стоялъ оселъ, не покинувш³й въ бѣдѣ своего хозяина, кстати говоритъ, что онъ рѣдко видѣлъ Санчо Пансо безъ осла, а осла безъ Санчо Пансо; такъ дружны были они и такъ вѣрны оставались другъ другу.

   Донъ-Кихотъ поспѣшилъ на помощь своему оруженосцу, и когда избавивш³йся отъ опасности Санчо осмотрѣлъ свое изорванное платье, ему показалось, что вмѣстѣ съ платьемъ разорвалась его душа, - такъ дорого цѣнилъ онъ его, видя въ немъ цѣлый ма³оратъ. Огромнаго кабана взвалили тѣмъ временемъ на спину мула и, покрывъ вѣтвями розмарина и миртовыми листьями, отвезли, какъ побѣдный трофей, съ тр³умфомъ въ палатки, разбитыя посреди лѣса. Тамъ, на разставленныхъ столахъ, ожидала уже охотниковъ роскошная закуска, свидѣтельствовавшая, какъ нельзя лучше, о богатствѣ и знатности тѣхъ, которые угощали ею своихъ гостей.

   - Еслибъ мы охотились на зайцевъ или на мелкихъ птицъ, сказалъ Санчо, показывая герцогинѣ свѣж³я дыры на своемъ платье, тогда не случилось бы такой бѣды съ моимъ камзоломъ. И что за удовольств³е, не понимаю я, ожидать такого звѣря, который раздеретъ своими клыками, если только поймаетъ васъ. Въ одной старой пѣсенкѣ нашей, я помню поется: "чтобъ съѣли бы тебя медвѣди, какъ славной памяти Фавилу".

   - Фавила былъ готск³й король, замѣтилъ Донъ-Кихотъ, съѣденный, на охотѣ въ горахъ, медвѣдями.

   - А я что говорю, отвѣтилъ Санчо; и мнѣ вовсе не желательно, чтобы принцы и герцоги лѣзли въ такую опасность, изъ-за удовольств³я, которое по настоящему вовсе не должно бы быть удовольств³емъ, потому что какое же это особенное удовольств³е убить ни въ чемъ неповиннаго звѣря.

   - Ты очень ошибаешься, Санчо, замѣтилъ герцогъ; принцамъ и герцогамъ болѣе чѣмъ другимъ людямъ свойственно и полезно заниматься охотою за большими звѣрьми. Большая охота представляетъ подоб³е войны; чтобы безвредно для себя поразить звѣря, нужно прибѣгать къ своего рода военнымъ хитростямъ: обходамъ, засадамъ; нужно, какъ на войнѣ, выносить стужу и зной и забывать отдыхъ и сонъ; охотничьи занят³я укрѣпляютъ тѣло и придаютъ членамъ силу и легкость; охота наконецъ можетъ доставить удовольств³е многимъ, не вредя никому. Къ тому же охотой за большими звѣрями и охотой соколиной,- занят³е также по преимуществу принцевъ и знатныхъ особъ, - можетъ заниматься не всяк³й; это не то, что стрѣлян³е разной мелкой дичи. Перемѣни же, Санчо, мнѣн³е объ охотѣ, занимайся ею, когда будешь губернаторомъ, и ты увидишь какое она доставитъ тебѣ удовольств³е.

   - Вотъ ужь этого никогда я не сдѣлаю, воскликнулъ Санчо; у хорошаго губернатора, какъ у хорошей жены, сломана нога и онъ сидитъ дома. И нечего сказать, куда какъ было бы хорошо, если бы къ нему пр³ѣхали издалека люди по дѣламъ, а онъ себѣ въ это время забавлялся бы въ лѣсу; хорошо бы шло управлен³е у него, - воображаю. По моему, ваша свѣтлость, охота, какъ всякое развлечен³е, существуетъ для лѣнтяевъ, а не для губернаторовъ. Другое дѣло кегли, или священныя представлен³я въ четыре дни пасхи; этимъ я, пожалуй, займусь въ праздничные дни; а всѣ эти охоты приходятся мнѣ совсѣмъ не по нраву, да и совѣсть онѣ мою затрогиваютъ.

   - Помоги тебѣ Богъ, отвѣтилъ герцогъ, потому что отъ слова до дѣла разстоян³е большое.

   - Какое бы ни было, сказалъ Санчо, но хорошему плательщику ничего не значитъ уплатить жалованье, и лучше жить на свѣтѣ тому, кому Богъ помогаетъ, чѣмъ тому, кто спозаранку встаетъ; ноги поддерживаютъ брюхо, а не брюхо ноги; это значитъ, ваша свѣтлость, что если Богъ будетъ помогать мнѣ, и если я отъ чистаго сердца буду дѣлать то, что повелитъ мнѣ совѣсть, такъ я стану управлять своимъ островомъ лучше чѣмъ королевск³й орелъ; а если не вѣрятъ, такъ пусть положатъ мнѣ палецъ въ ротъ и попробуютъ, хорошо ли я стисну его зубами?

   - Будь ты проклятъ, Санчо, Богомъ и всѣми святыми, воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Наступитъ ли, наконецъ, этотъ, давно ожидаемый мною, день, когда ты заговоришь безъ пословицъ, толково и умно. Ваша свѣтлость, продолжалъ онъ, обращаясь къ герцогу и герцогинѣ, не слушайте, пожалуйста, этого неуча; онъ вамъ вытянетъ душу не двумя, а двумя тысячами пословицъ, такъ кстати сказанныхъ, что, да проститъ его только Богъ, или да проститъ Онъ меня, если я соглашусь слушать эту чепуху.

   - Хотя пословицъ у Санчо больше чѣмъ въ любомъ сборникѣ, сказала герцогиня, онѣ достойны тѣмъ не менѣе полнаго вниман³я по своей силѣ и краткости, и нравятся мнѣ гораздо больше всякихъ другихъ, сказанныхъ кстати.

   Во время этого разговора охотники вышли изъ палатокъ и отправились опять въ лѣсъ, гдѣ и провели время до вечера, замѣчая мѣста, которыя имъ слѣдовало занять на другой день; въ тоже время въ лѣсу приготовили охотничьи шалаши, Наступившая вскорѣ ночь была далеко не такъ свѣтла и прозрачна, какъ можно было ожидать, судя по времени года; - дѣло было въ половинѣ лѣта, но нѣкоторый сумракъ помогъ какъ нельзя лучше планамъ с³ятельныхъ хозяевъ, принимавшихъ въ своемъ замкѣ Донъ-Кихота. Едва лишь ночныя тѣни легли на землю, какъ вдругъ темный лѣсъ точно загорѣлся съ четырехъ сторонъ, въ немъ раздались звуки трубъ и другихъ боевыхъ инструментовъ вмѣстѣ