Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть вторая)

между декъ, съ бычачьимъ нервомъ въ рукахъ, принялся опускать его на плечи гребцовъ; вскорѣ за тѣмъ галера двинулась съ мѣста.

   Когда Санчо увидѣлъ, что всѣ эти красныя ноги пришли въ движен³е,- весла показались ему красными ногами, - онъ проговорилъ самъ себѣ: "вотъ гдѣ я вижу очарован³е, а вовсе не въ томъ, что разсказываетъ мой господинъ. Но за что же такъ бьютъ этихъ несчастныхъ, что сдѣлали они такого? и какъ хватаетъ смѣлости у одного человѣка бить столько народу? Клянусь Богомъ, вотъ, вотъ гдѣ истинный адъ, или по крайней мѣрѣ чистилище. Видя съ какимъ вниман³емъ Санчо смотрѣлъ на все происходившее вокругъ него, Донъ-Кихотъ поспѣшилъ сказать ему: "другъ Санчо, какъ было бы удобно тебѣ раздѣться теперь съ головы до ногъ и помѣстившись между гребцами покончить съ разочарован³емъ Дульцинеи. Среди страдан³й столькихъ людей ты не почувствовалъ бы твоего собственнаго! И очень можетъ быть, что мудрый Мерлинъ счелъ бы каждый ударъ, данный такой увѣсистой рукой, за десять".

   Адмиралъ собрался было спросить, что это за удары и за разочарован³е Дульцинеи, но въ эту минуту вахтенный закричалъ: "фортъ Монжуихъ дѣлаетъ знакъ, что онъ открылъ на западѣ весельное судно".

   "Ребята", крикнулъ въ отвѣтъ на это капитанъ, выскочивъ изъ высоты между декъ, "судно это не должно ускользнуть отъ насъ. Это, вѣроятно, какой нибудь бригантинъ алжирскихъ корсаровъ". Три друг³я галеры приблизились къ адмиралу, чтобы узнать, что, дѣлать имъ? Адмиралъ велѣлъ имъ выйти въ открытое море, а самъ вознамѣрился держаться берега, чтобы не дать такимъ образомъ бригантину ускользнуть изъ его рукъ. Гребцы принялись грести, и галера поплыла съ такой быстротой, какъ будто она летѣла по водѣ. Выступивш³я въ открытое море галеры открыли - приблизительно въ двухъ миляхъ - судно съ четырнадцатью или пятнадцатью гребцами, Завидѣвъ галеры, оно пустилось убѣгать отъ нихъ, надѣясь на свою легкость. Но капитанская галера, была къ счаст³ю однимъ изъ самыхъ легкихъ судовъ, которые плавали когда бы то ни было по морю. Она двигалась такъ быстро, что гребцы на бригантинѣ увидѣли невозможность спастись, и арраецъ {Такъ назывались начальники алжирскихъ судовъ.} приказалъ сложить весла и сдаться, чтобы не раздражить начальника испанскихъ галеръ. Но въ ту минуту, когда испанская галера подошла такъ близко къ бригантину, что на немъ услыхали приказан³е сдаться, два пьяныхъ турка, находивш³еся въ числѣ другихъ четырнадцати гребцовъ, выстрѣлили изъ аркебузъ и убили двухъ испанскихъ солдатъ, спускавшихся съ палубы. Увидѣвъ это, адмиралъ поклялся не оставить въ живыхъ ни одного плѣнника, взятаго на бригантинѣ и яростно атаковалъ его, но бригантинъ успѣлъ отвернуться отъ удара, прошедши подъ веслами, и галера опередила его на нѣсколько узловъ. Видя свою погибель, на бригантинѣ подняли парусъ. Тѣмъ временемъ, какъ галера возвращалась назадъ, и потомъ подъ парусомъ и на веслахъ бригантинъ принялся снова лавировать. Но его искуство помогло ему меньше, чѣмъ повредила его смѣлость. Капитанъ настигъ бригантинъ на разстоян³и полумили, опрокинувъ на него рядъ веселъ и захватилъ на немъ всѣхъ гребцовъ; въ ту же минуту подоспѣли друг³я галеры, и моряки возвратились съ добычею въ портъ, гдѣ ихъ ожидала огромная толпа, любопытствуя узнать съ чемъ они возвращаются. Кинувъ якорь вблизи берега, адмиралъ увидѣлъ, что его вышелъ встрѣтить самъ вице-король, и онъ приказалъ спустить на воду яликъ и поднести рею, чтобы повѣсить на ней арраеца вмѣстѣ съ другими тридцатью шестью плѣнными - все молодцами, вооруженными большею частью аркебузами.

   Адмиралъ спросилъ, кто изъ нихъ арраецъ. "Вотъ кто!" сказалъ по испански одинъ плѣнный, оказавш³йся испанскимъ ренегатомъ; указавъ на одного изъ самыхъ прекрасныхъ юношей, как³е когда либо существовали на свѣтѣ; на видъ ему не было и двадцати лѣтъ.

   "Собака безумная!" воскликнулъ адмиралъ, "какой чортъ дернулъ тебя убивать моихъ солдатъ, когда ты видѣлъ невозможность спастись; такъ ли должно выказывать покорность адмиралу? Раавѣ не понимаешь ты, что дерзость не есть еще мужество. "Въ сомнительныхъ обстоятельствахъ человѣкъ можетъ показаться храбрымъ, но не дерзкимъ".

   Арраець собирался что-то отвѣтить, но адмиралу было не до него; онъ поспѣшилъ встрѣтить вице-короля, ступившаго на галеру въ сопровожден³и своей свиты и нѣсколькихъ особъ изъ города.

   - Адмиралъ, вы сдѣлали не дурную охоту - сказалъ вице-король.

   - Очень хорошую, отвѣчалъ адмиралъ, и ваше превосходительство сейчасъ увидите ее повѣшенной за этой реѣ.

   - Почему? спросилъ вице-король.

   - Они убили у меня, вопреки всѣмъ правиламъ ^:и обычаямъ войны, двухъ лучшихъ, солдатъ; и я поклялся вздернутъ на висѣлицу всѣхъ, кого я захвачу на этомъ бригантинѣ, и прежде всего этого молодаго мальчика - арраеца на этомъ суднѣ. Говоря это, онъ указалъ вице-королю на молодаго юношу, ожидавшаго смерти съ связанными руками и съ веревкой на шеѣ. Вице-король взглянулъ за него и при видѣ такого красавца, такого рѣшительнаго и храбраго юноши, преисполнился глубокимъ сострадан³емъ и пожелалъ спасти его.

   - Кто ты, арраецъ? спросилъ его вице-король: турокъ, мавръ, ренегатъ?

   - Ни турокъ, ни мавръ, ни ренегатъ, отвѣтилъ юноша.

   - Кто же ты такой?

   - Христ³анка.

   - Христ³анка, въ этомъ платьѣ,- арраецомъ на Турецкомъ бригантинѣ? воскликнулъ удивленный вице-король; этому можно скорѣе изумиться, чѣмъ повѣрить.

   - Отсрочьте на время казнь, сказала прекрасная дѣвушка; вы не много потеряете, удаливъ минуту мщен³я на столько, сколько нужно времени, чтобы разсказать вамъ мою истор³ю.

   Какое каменное сердце не смягчилось бы при этихъ словахъ, хоть на столько, чтобы пожелать услышать разсказъ несчастнаго юноши? Адмиралъ согласился выслушать его. Но просилъ не надѣяться вымолить себѣ прощен³е въ столь тяжкой винѣ. Получивъ это позволен³е арраецъ разсказалъ слѣдующее. "Я принадлежу къ той, болѣе несчастной, чѣмъ благоразумной нац³и, на которую въ послѣднее время обрушилось столько ударовъ. Я - мавританская дѣвушка. Двое дядей моихъ увезли меня - во время постигшаго наше племя несчаст³я - въ Варвар³йск³я земли, не смотря на то, что я христ³анка не изъ притворныхъ, а изъ самыхъ искреннихъ. Напрасно я говорила правду; тѣ, которымъ поручено было прогнать насъ не слушали меня, дяди мои не вѣрили мнѣ; они думали, что я хочу обмануть ихъ, чтобы остаться на родной сторонѣ и насильно увезли меня. Мать и отецъ мои христ³ане; воспитанная въ строгой нравственности, съ молокомъ всосавши вѣру католическую, ни словомъ, ни обычаемъ, не выдавала я своего мавританскаго происхожден³я; и по мѣрѣ того, какъ укрѣплялась я въ этой добродѣтели - по моему, это добродѣтель - разсцвѣтшая моя красота; и хотя жила я въ удален³и отъ свѣта, тѣмъ не менѣе меня увидѣлъ молодой донъ Гаспаръ Грегор³о, старш³й сынъ одного помѣщика, возлѣ нашего села. Какъ меня увидѣлъ, какъ мы познакомились съ нимъ, какъ полюбили одинъ другаго, это долго разсказывать, особенно тогда, когда я ожидаю, что между шеей и языкомъ моимъ скоро помѣстится роковая веревка. Скажу только, что донъ-Грегор³о послѣдовалъ за мною въ изгнан³е. Зная хорошо нашъ языкъ, онъ смѣшался съ толпами изгнанныхъ морисковъ, и во время пути подружился съ моими дядями. Предусмотрительный отецъ мой, услышавъ про эдиктъ, грозивш³й намъ изгнан³емъ, поспѣшилъ покинуть родную сторону и отыскать для насъ убѣжище на чужбинѣ. Онъ зарылъ въ тихомъ мѣстѣ, которое извѣстно только мнѣ, множество драгоцѣнныхъ камней и дорогихъ жемчуговъ и много, много денегъ, и велѣлъ мнѣ не дотрогиваться до всѣхъ этихъ богатствъ, если насъ изгонятъ прежде его возвращен³я. Я послушала его, и отправилась въ Варвар³искую землю съ дядями и другими родственниками моими. Мы поселились въ Алжирѣ, которому суждено было стать моимъ адомъ. Алжирск³й дей, услыхавъ о моей красотѣ, о моемъ богатствѣ, велѣлъ привести меня къ себѣ и спросилъ меня въ какой Испанской провинц³и я родилась и как³я драгоцѣнности и сколько денегъ привезла я съ собою. Я назвала ему родной мой край и сказала, что деньги и вещи зарыты въ землю, но что ихъ очень легко откопать, если я сама отправлюсь въ Испан³ю; я думала корыстью ослѣпить его сильнѣе чѣмъ моей красотой. Тѣмъ временемъ, какъ я разговаривала съ нимъ, ему сказали, что меня сопровождалъ изъ Испан³и одинъ изъ прекраснѣйшихъ юношей на землѣ; я догадалась, что дѣло шло о донѣ Гаспарѣ Грегор³о, дѣйствительно одномъ изъ самыхъ прекрасныхъ мужчинъ. Я задрожала при мысли грозившей ему опасности, потому что эти варвары предпочитаютъ прекраснаго юношу прелестнѣйшей женщинѣ. Дей въ ту минуту приказалъ привести къ себѣ донъ Грегор³о и спросилъ меня, правду ли говорятъ о немъ. Какъ бы вдохновенная самимъ небомъ, я отвѣтила ему: "правда, но только я должна тебѣ сказать, что это не юноша, а такая же дѣвушка, какъ я. Позволь мнѣ пойти и одѣть ее въ женское платье, чтобы оно выказало красоту ее во всемъ блескѣ и чтобы она спокойнѣе появилась предъ тобой". Дей согласился и сказалъ, что на другой день переговорить со мною, какъ мнѣ вернуться въ Испан³ю за моими богатствами. Я бросилась къ донъ Гаспару и сказавъ ему какой опасности подвергается онъ, показываясь въ мужскомъ платьѣ, одѣла его какъ мавританскую дѣвушку, и въ тотъ же вечеръ повела къ дею; - обвороженный его наружностью, дей задумалъ оставить у себя эту красавицу, чтобы подарить ее султану. Но, устраняя опасность, грозившую ей отъ него самого, даже въ его собственномъ гаремѣ, онъ приказалъ отдать ее подъ надзоръ знатныхъ мавританокъ, и донъ Грегор³о отвели къ нимъ въ туже минуту. Что почувствовали мы, въ минуту разлуки, мы такъ нѣжно любивш³е другъ друга, объ этомъ пусть судятъ тѣ, которые любятъ такъ-же нѣжно. Вскорѣ затѣмъ дей рѣшилъ, чтобы я отправилась въ Испан³ю на этомъ бригантинѣ, въ сопровожден³и двухъ природныхъ ту рокъ, тѣхъ самыхъ, которые убили вашихъ двухъ солдатъ. за мною послѣдовалъ также этотъ испанск³й ренегатъ (она указала на того, кто первый отвѣтилъ адмиралу); христ³анинъ въ глубинѣ души, онъ отправился со мною скорѣе съ желан³емъ остаться въ Испан³и, чѣмъ вернуться въ Варвар³йск³я земли. Остальные гребцы - мавры и турки, но они только гребцы и больше ничего; а тѣ два жадныхъ и дерзкихъ турка, не слушая моего приказан³я, высадить насъ въ христ³анскомъ платьѣ, которое было съ нами, въ первомъ удобномъ мѣстѣ на испанскомъ берегу, хотѣли прежде всего ограбить эти берега, боясь, чтобы съ нами не случилось чего нибудь такого, что помогло бы открыть ихъ бригантинъ и имъ не овладѣли-бы испанск³я галеры, если онѣ будутъ по близости. Вчера вечеромъ мы пристали къ берегу, не зная, что вблизи находятся четыре галеры; сегодня насъ открыли, остальное вы знаете. Добавлю только, что донъ-Грегор³о въ женскомъ платьѣ остается между женщинами, опасаясь за свою жизнь, а я, съ связанными руками, ожидаю здѣсь смерти, освободящей меня отъ моихъ страдан³й. Вотъ вамъ моя грустная истор³я. Прошу васъ только, позвольте мнѣ умереть, какъ христ³анкѣ, я не причастна грѣху, въ который впало мое несчастное племя". Съ послѣднимъ словомъ она умолкла и съ глазами полными слезъ вызывала слезы изъ глазъ всѣхъ ея слушателей. Тронутый вице-король подошелъ къ прекрасной морискѣ и, не говоря ни слова, самъ развязалъ веревку, связывавшую ей руки, а какой-то старый пилигримъ, вошедш³й на галеру вмѣстѣ съ вице-королемъ, не сводилъ съ нее все время глазъ, и когда она умолкла, упалъ къ ея ногамъ, сжалъ ихъ въ своихъ рукахъ и воскликнулъ, обливаясь горючими слезами: "О, Анна Феликсъ, дочь моя злосчастная! я отецъ твой Рикотъ, я пришелъ за тобою, потому что не могу я жить безъ тебя, безъ всей души".

   Услышавъ это, Санчо выпучилъ глаза, поднялъ голову, которую онъ опустилъ было за грудь, вспоминая о своей милой прогулкѣ по рукамъ галерщиковъ, и внимательно взглянувъ на стараго пилигрима, узналъ въ немъ Рикота, того самаго Рикота, котораго онъ встрѣтилъ въ тотъ день, когда покинулъ свое губернаторство. Узналъ онъ и дочь Рикота, нѣжно обнимавшую отца своего, смѣшивая съ его слезами свои.

   - Вотъ, господа, сказалъ Рикотъ вице-королю и адмиралу, вотъ дочь мои, богатая и прекрасная, но болѣе несчастная жизнью, чѣмъ своимъ именемъ; зовутъ ее Анна Феликсъ, по фамил³и Рикота; я покинулъ родину, съ намѣрен³емъ отыскать убѣжище на чужбинѣ, и нашедши его въ Герман³и, возвратился сюда въ платьѣ пилигрима съ нѣсколькими нѣмцами, чтобы отыскать дочь мою и взять зарытыя мною богатства. Дочери я не нашелъ, но нашелъ деньги, которыя уношу съ собой, а въ эту минуту, такими непредвидѣнными путями, отыскиваю самый драгоцѣнный кладъ свой, мое дитя. Если наша невинность, если наши слезы могутъ что нибудь значить передъ вашимъ трибуналомъ, откройте для насъ двери милосерд³я; - мы никогда не имѣли въ мысляхъ оскорбить васъ, никогда не участвовали въ заговорѣ нашего справедливо изгнаннаго племени.

   - О, я очень хорошо знаю Рикота, воскликнулъ Санчо; и знаю, что Анна Феликсъ дѣйствительно дочь его. Но что до хожден³й и возвращен³я, до дурныхъ и хорошихъ намѣрен³й ихъ, я въ это дѣло не вмѣшиваюсь.

   Приключен³е это удивило всѣхъ.

   "Слезы ваши не допускаютъ меня исполнить моего обѣщан³я", воскликнулъ адмиралъ. "Живите, очаровательная Анна Феликсъ, столько, сколько небо велитъ вамъ, и пусть кара обрушатся на дерзкихъ виновниковъ несчастнаго событ³я". И онъ приказалъ въ ту же минуту повѣсить на реѣ двухъ туровъ, убившихъ его солдатъ. Но вице-король настоятельно просилъ адмирала не казнить ихъ, говоря, что они выказали больше глупости. чѣмъ дерзости. Адмиралъ уступилъ вице-королю; потому что мстить хладнокровно очень трудно.

   За тѣмъ стали думать о томъ, какъ освободить Гаспара Грегор³о отъ грозившей ему опасности; Рикотъ предложилъ за освобожден³е его болѣе двухъ тысячъ червонцевъ, въ бывшихъ съ нимъ жемчугахъ и разныхъ драгоцѣнныхъ вещахъ; предлагали также друг³е способы освободить, но ренегатъ предложилъ самое лучшее: зная гдѣ, какъ и когда можно пристать къ берету, зная домъ, въ которомъ заперли донъ-Гаспара, онъ предложилъ отправиться въ Алжиръ: на какомъ нибудь легкомъ суднѣ съ испанскими гребцами. Вице-король и адмиралъ колебались было довѣряться ренегату, особенно поручить ему христ³анскихъ гребцовъ, но Анна Феликсъ ручалась за него, а Рикотъ предложилъ внести выкупъ, въ случаѣ если христ³анъ гребцовъ оставятъ въ неволѣ. Когда дѣло это было улажено вице-король возвратился на берегъ, а донъ-Антон³о Морено повелъ къ себѣ въ домъ Анну Феликсъ и ея отца; вице-король поручилъ ихъ вниман³ю донъ-Антон³о и просилъ его принять ихъ, какъ можно лучше, предлагая помочь съ своей стороны всѣмъ, что находится въ его домѣ; такъ тронула его красота Анны Феликсъ.

  

  

   Истор³я говоритъ, что жена донъ-Антон³о Морено приняла очень ласково и радостно Анну Феликсъ, удивленная столько-же красотой ея, сколько и умомъ; прекрасная мориска была дѣйствительно умна и прекрасна. Всѣ въ городѣ, какъ будто по колокольному звону, приходили глядѣть на прекрасную дѣвушку и удивляться ей.

   Донъ-Кихотъ сказалъ однако донъ-Антон³о, что ничего хорошаго не обѣщаетъ тотъ способъ, которымъ задумали освободить донъ-Грегор³о, что это дѣло рискованное и что всего лучше было-бы отвести въ Варвар³йскую сторону его самаго съ его оруж³емъ и конемъ, и онъ освободилъ-бы молодаго человѣка, не смотря за всю мусульманскую сволочь, какъ освободилъ донъ-Гаиферосъ жену свою Мелизандру. "Берегитесь ваша милость", сказалъ на это Санчо, "донъ-Гаиферосъ похищалъ свою супругу за твердой землѣ и увезъ ее по твердой землѣ, а если похитить намъ донъ-Грегор³о, и перевести его въ Испан³ю, такъ придется плавать по морю".

   - Противъ всего есть лекарство, кромѣ смерти, замѣтилъ Донъ-Кихотъ; къ берегу пристанетъ судно и мы сядемъ за него; хотя-бы весь свѣтъ воспротивился этому.

   - У вашей милости все какъ по маслу идетъ, отвѣтилъ Санчо. Во отъ слова до дѣла разстоян³е большое. Я стою за ренегата; онѣ мнѣ кажется славнымъ и сострадательнымъ человѣкомъ.

   - Къ тому-же, сказалъ донъ-Антон³о, если ренегатъ не успѣетъ въ своемъ предпр³ят³и, тогда мы обратимся къ великому Донъ-Кихоту и отправимъ его въ Варвар³йск³я земли.

   Черезъ два дни ренегатъ уѣхалъ на легкомъ шествесельномъ суднѣ, съ шестью храбрыми гребцами, а два дня спустя, галеры отправились въ Левантъ; передъ отъѣздомъ адмиралъ попросилъ вице-короля увѣдомить его, освободятъ ли донъ-Грегор³о и что станется съ Анною Феликсъ? Вице-король обѣщалъ это сдѣлать.

   Между тѣмъ однажды утромъ, Донъ-Кихотъ вооруженный съ ногъ до головы, оруж³е, какъ извѣстно, было его нарядомъ, а битвы отдыхомъ, такъ что онъ ни минуты не оставался безоружнымъ; - вышелъ прогуляться, и во время прогулки неожиданно встрѣтилъ рыцаря также вооруженнаго съ головы до ногъ, со щитомъ, носившимъ изображен³е серебряной луны. Рыцарь этотъ подошелъ къ Донъ-Кихоту и громко сказалъ ему: "славный и еще никѣмъ достойно не восхваленный рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчск³й! я_: рыцарь серебряной луны: - неслыханныя дѣла мои вѣроятно напоминаютъ тебѣ меня. Я пришедъ сразиться съ тобой, испытать твою силу, и заставить тебя признать мою даму, кто-бы она ни была, прекраснѣе Дульцинеи Тобозскои. Признавъ эту истину, ты избѣжишь смерти, и избавишь меня отъ труда убивать тебя. Если я останусь въ этой битвѣ побѣдителемъ; то потребую однаго: чтобы ты сложилъ оруж³е и, отказавшись отъ всякихъ приключен³й, удалился на одинъ годъ въ твою деревню; въ продолжен³и этого времени ты не прикоснешься къ мечу, это нужно для твоего счаст³я для спасен³я души твоей. Если же ты побѣдишь,- голова моя тогда въ твоея власти, мое оруж³е и конь мой станутъ твоими трофеями и слава моихъ подвиговъ увеличитъ твою. Подумай же и отвѣчай мнѣ не медля, потому что я могу сражаться съ тобою только сегодня".

   Донъ-Кихота поразило столько же высокомѣр³е рыцаря серебряной луны, сколько поводъ, изъ-за котораго онъ вызвалъ его за бой, и рыцарь спокойно, но строго, отвѣтилъ ему: "Рыцарь серебряной луны, о твоихъ подвигахъ я ничего не слышалъ и готовъ заставить тебя поклясться, что никогда не видѣлъ ты, несравненной Дульцинеи, иначе ты не рѣшился бы затѣять этого боя; образъ моей дамы обезоружилъ бы тебя, твое заблужден³е разсѣялось бы и ты постигъ бы, что не было и не будетъ на свѣтѣ красавицы подобной Дульцинеѣ. И не говоря, что ты солгалъ, но только, что ты заблуждаешься, я принимаю твой вызовъ съ назначенными тобою услов³ями, принимаю его тутъ же, чтобы ты не потерялъ сегодняшняго дня. Изъ услов³й твоихъ я исключаю только одно: - увеличить славу моихъ подвиговъ славой твоей; я не знаю, каковы твои подвиги, но каковы бы они ни были, для меня довольно моихъ. Бери же съ поля, что тебѣ угодно взять, я сдѣлаю тоже, и что кому даетъ Богъ, пусть благословитъ Святой Петръ".

   Въ городѣ замѣтили рыцаря серебряной луны и, извѣстили вице-короля, что онъ разговаривалъ съ Донъ-Кихотомъ. Предполагая, что это какая нибудь новая шутка, устроенная донъ-Антон³о Морено или какимъ-нибудь другимъ дворяниномъ въ городѣ, вице-король вышелъ изъ дому въ сопровожден³и нѣсколькихъ другихъ лицъ и явился на мѣстѣ боя въ ту минуту, когда Донъ-Кихотъ тронулъ за узду коня своего, чтобы выиграть свободное поле для битвы. Зная что два бойца готовы обрушиться одинъ на другаго, вице-король помѣстился по срединѣ и спросилъ, что побудило ихъ тамъ внезапно вступить въ бой?

   "Споръ о первенствѣ красоты," отвѣтилъ рыцарь серебряной луны и онъ повторилъ все, сказанное имъ Донъ-Кихоту, и услов³я, на которыхъ долженъ былъ состояться поединокъ. Вице-король подошелъ къ донъ-Антон³о и спросилъ его, знаетъ ли онъ, кто этотъ рыцарь серебряной луны, и не шутка-ли это какая нибудь, которую вознамѣрились сыграть съ Донъ-Кихотомъ. Донъ-Антон³о сказалъ, что онъ не знаетъ ни кто этотъ рыцарь, ни того, въ шутку или серьезно устроенъ этотъ поединокъ. Отвѣтъ его заставилъ призадуматься вице-короля; онъ не зналъ, слѣдуетъ ли ему допустить или остановивъ бойцовъ. Увѣренный однако, что это должна быть какая нибудь шутка, онъ сказалъ: "господа, если вамъ остается только одно - умереть или настоять на своемъ, если господинъ Донъ-Кихотъ неумолимъ, а рыцарь серебряной луны не хочетъ уступить, въ такомъ случаѣ впередъ, и да хранитъ васъ Богъ". Рыцарь серебряной луны и Донъ-Кихотъ весьма вѣжливо поблагодарили вице-короля за данное имъ позволен³е сразиться. Поручивъ себя затѣмъ, по обыкновен³ю, отъ всей души Богу и своей дамѣ Дульцинеѣ, Донъ-Кихотъ выигралъ немного пространства, вида, что противникъ его дѣлаетъ тоже самое, и не ожидая звука трубы и никакого боеваго сигнала къ нападен³ю, противники въ одно время повернули своихъ коней. Конь рыцаря серебряной луны былъ, однако, легче, такъ что рыцарь напалъ на Донъ-Кихота, проскакавъ всего двѣ трети пространства, и такъ сильно толкнулъ своего противника, не дотронувшись до него копьемъ, - онъ нарочно снялъ съ него наконечникъ, - что во мгновенье ока опрокинулъ его на песокъ вмѣстѣ съ Россинантомъ. Подбѣжавъ въ ту же минуту въ побѣжденному Донъ-Кихоту и приставивъ въ забралу его копье, рыцарь серебряной луны сказалъ ему: "рыцарь! вы побѣждены, и даже убиты, если не согласитесь исполнить услов³й нашего поединка." Не подымая забрала, у падш³й и разбитый Донъ-Кихотъ глухимъ, протяжнымъ, какъ бы выходившимъ изъ глубины могилы голосомъ отвѣтилъ рыцарю серебряной луны:

   "Дульцинея прекраснѣе всѣхъ женщинъ на свѣтѣ, а я несчастнѣе всѣхъ рыцарей въ м³рѣ; истины этой не должно компрометировать мое безсил³е поддерживать ее. Вонзай, рыцарь, вонзай это копье въ мою грудь и возьми мою жизнь, взявши мою честь."

   - Нѣтъ, нѣтъ! воскликнулъ рыцарь серебряной луны, да с³яетъ въ непомеркающемъ свѣтѣ слава Дульцинеи Тобозской! я требую только, чтобы господинъ Донъ-Кихотъ удалился на одинъ годъ, или на такое время, какое я ему назначу, въ свою деревню, какъ это условлено между нами, прежде чѣмъ мы встрѣтились съ оруж³емъ въ рукахъ.

   Вице-король, донъ-Антон³о и нѣсколько другихъ лицъ, ясно услышали и слова рыцаря серебряной луны и отвѣтъ Донъ-Кихота, сказавшаго, что если только ему не повелятъ ничего. предосудительнаго для Дульцинеи, такъ онъ исполнитъ все, какъ благородный рыцарь. Услышавъ это, рыцарь серебряной луны повернулъ коня и поклонившись вице-королю, поскакалъ маленькимъ галопомъ съ мѣста побоища. Вице-король велѣлъ донъ-Антон³о послѣдовать за этимъ рыцаремъ и узнать, во что бы то ни стало, кто онъ такой? Донъ-Кихота подняли тѣмъ временемъ съ земли и открыли его блѣдное, безжизненное, покрытое потомъ лицо. Россинантъ же чувствовалъ себя такъ плохо, что не могъ подняться на ноги. Отуманенный слезами Санчо не зналъ что дѣлать, что говорить. Все, происходившее вокругъ него, казалось ему какимъ-то сномъ, какимъ-то очарован³емъ. Онъ видѣлъ своего господина побѣжденнымъ, помилованнымъ, давшимъ слово не прикасаться къ оруж³ю въ течен³е года. Онъ видѣлъ помраченнымъ свѣтъ его славы и всѣ обѣщан³я его, всѣ надежды свои обращенными въ прахъ, развѣянными какъ дымъ. Ему мерещился Россинантъ искалѣченнымъ, а господинъ его разбитымъ на всю жизнь; благо еще, еслибъ разбитые члены возстановляли разстроенный мозгъ. Наконецъ рыцаря отнесли на носилкахъ, принесенныхъ, по приказан³ю вице-короля, къ донъ-Антон³о, а вице-король возвратился во дворецъ, желая узнать, кто былъ рыцарь серебрянной луны, приведш³й Донъ-Кихота въ такое несчастное положен³е.

  

  

   Донъ-Антон³о Морено отправился вслѣдъ за рыцаремъ серебряной луны, котораго преслѣдовала толпа ребятишекъ разнаго возраста до самой гостинницы въ центрѣ города, гдѣ онъ остановился. Желая, во чтобы бы то ни стало, узнать, кто этотъ незнакомецъ, донъ-Антон³о вошелъ за нимъ въ гостиницу и послѣдовалъ въ отдѣльную комнату, гдѣ къ рыцарю подошелъ оруженосецъ снять съ него оруж³е. Видя, что его не оставляетъ какой-то господинъ, рыцарь серебряной луны сказалъ донъ-Антон³о: и догадываюсь зачѣмъ вы пришли; вамъ угодно узнать, это а? Извольте - я вамъ разскажу это, тѣмъ временемъ, какъ оруженосецъ мой станетъ снимать съ меня оруж³е. Причинъ скрываться у меня нѣтъ; я, милостивый государь, - бакалавръ Самсонъ Карраско, живу въ одной деревнѣ съ Донъ-Кихотомъ Ламанчскимъ, возбуждающимъ общее сострадан³е къ себѣ во всѣхъ его знакомыхъ, во мнѣ, быть можетъ, болѣе чѣмъ въ комъ-нибудь другомъ. Полагая, что онъ можетъ выздоровѣть только сидя спокойно дома, я искалъ средствъ устроить это дѣло. Три мѣсяца тому назадъ я отправился вслѣдъ за нимъ, въ образѣ рыцаря зеркалъ, встрѣтился съ нимъ на дорогѣ, и надѣясь поразить его безъ крови и ранъ, вызвалъ его на бой съ услов³емъ, что побѣжденный предается на волю побѣдителя. Считая уже Донъ-Кихота побѣжденнымъ, я думалъ потребовать отъ него, чтобы онъ возвратился домой и не выѣзжалъ оттуда въ течен³и года; - этимъ временемъ, я думалъ, можно будетъ вылечить его. Но судьбѣ угодно было чтобы не я, а онъ побѣдилъ и свалилъ меня на землю. Такимъ образомъ надежды мои были обмануты. Донъ-Кихотъ отправился дальше, а я возвратился домой пристыженный, побѣжденный и порядкомъ помятый своимъ довольно опаснымъ паден³емъ. Это не отбило у меня, однако, охоты еще разъ отправиться за Донъ-Кихотомъ и побѣдить его въ свою очередь, что мнѣ и удалось сдѣлать сегодня въ вашихъ глазахъ. Всегда вѣрный своему слову, вѣрный обязанностямъ странствующаго рыцарства, Донъ-Кихотъ безъ всякаго сомнѣн³я честно исполнитъ то, что я велѣлъ ему. Вотъ вамъ вся истор³я. Прошу васъ только не говорить это я, чтобы мое благое намѣрен³е не пропало втунѣ, и мнѣ бы удалось возвратить разсудокъ человѣку очень умному, когда онъ забываетъ о странствующемъ рыцарствѣ.

   - О, милостивый государь, воскликнулъ донъ-Антон³о, да проститъ вамъ Богъ наносимую вами всему м³ру потерю, вашимъ желан³емъ возвратить разсудокъ самому интересному безумцу, какой когда либо существовалъ за свѣтѣ. Неужели вы не видите, что польза отъ его ума никогда не вознаградитъ потери того удовольств³я, которое доставляютъ всѣмъ намъ его безумства, и вся наука, все искуство господина бакалавра врядъ-ли возвратятъ вполнѣ разсудокъ такому цѣльному безумцу. Еслибъ это не было жестоко, я пожелалъ бы, чтобы Донъ-Кихотъ никогда не вылечился и не лишалъ бы насъ удовольств³я, доставляемаго не только его собственными безумствами, но еще безумствомъ оруженосца его Санчо Пансо, способнаго наименьшей глупостью своей разсмѣшить саму меланхол³ю. Но я не скажу больше ничего, и посмотрю, правъ ли я былъ, сказавши, что господинъ Карраско ничего не выиграетъ своей побѣдой. - Бакалавръ замѣтилъ, что дѣло, во всякомъ случаѣ приняло благопр³ятный оборотъ и онъ расчитываетъ на счастливый исходъ, послѣ чего простившись съ донъ-Антон³о, вѣжливо предложившаго ему свои услуги, онъ приказалъ взвалить на мула свое оруж³е, и верхомъ на томъ самомъ конѣ, на которомъ сражался въ послѣдн³й разъ съ Донъ-Кихотомъ, онъ покинулъ городъ и возвратился въ свою деревню, не встрѣтивъ въ дорогѣ ничего особеннаго, достойнаго быть описаннымъ въ этой истинной истор³и.

   Донъ-Антон³о передалъ вице-королю все, что сказалъ ему Карраско, не доставивъ ему разсказомъ своимъ особеннаго удовольств³я, и не мудрено: удален³е Донъ-Кихота съ рыцарской арены лишило такого удовольств³я всѣхъ, до кого достигала вѣсть о его похожден³яхъ.

   Шесть дней пролежалъ Донъ-Кихотъ въ постели, грустный, скорбящ³й, задумчивый, въ безвыходно мрачномъ настроен³и духа, думая ежеминутно о роковомъ своемъ поражен³и. Санчо старался какъ могъ утѣшить его и между прочимъ сказалъ ему: "мужайтесь, повеселѣйте, господинъ мой; въ особенности благодарите Бога за то, что свалившись за землю, вы не сломали себѣ ни одного ребра. Гдѣ даются, тамъ, ваша милость, и отдаются удары, не вездѣ тамъ сало гдѣ есть на что повѣсить его и отправьте съ Богомъ лекаря, мы васъ вылечимъ и безъ него. Возвратимся, право, домой и полно намъ рыскать по свѣту за приключен³ями, да разъѣзжать по невѣдомымъ землямъ. И если вамъ, ваша милость, наименѣе здоровится, то у меня наибольше теряется. Я потерялъ съ губернаторствомъ охоту быть губернаторомъ, не потерявши охоты сдѣлаться графомъ; но теперь вы перестали быть рыцаремъ и значитъ не быть вамъ королемъ, а мнѣ - графомъ и всѣмъ моимъ надеждамъ суждено, видно, развѣяться дымомъ.

   - Молчи, Санчо, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ; развѣ ты не знаешь, что я обязанъ удалиться въ деревню только на одинъ годъ, послѣ чего я опятъ возвращусь къ своему благородному занят³ю и найдутся тогда королевства для меня и графства для тебя.

   - Да услышитъ васъ Богъ и не услышитъ грѣхъ, отвѣтилъ Санчо; лучше, говорятъ, хорошая надежда чѣмъ плохая дѣйствительность.

   Въ эту минуту въ комнату вошелъ донъ-Антон³о съ чрезвычайно радостнымъ лицомъ: "счастливыя вѣсти, счастливыя вѣсти, господинъ Донъ-Кихотъ", воскликнулъ онъ; "донъ-Грегор³о и ренегатъ вернулись въ Барселону; теперь они у вице-короля, а черезъ минуту будутъ здѣсь". Извѣст³е это какъ будто нѣсколько оживило Донъ-Кихота. "Я бы больше порадовался", сказалъ онъ, "если-бы это дѣло кончилось не такъ счастливо, потому что я самъ отправился бы тогда въ Варвар³йск³е края и освободилъ бы этой могучей рукой не только донъ-Грегор³о, но всѣхъ томящихся тамъ христ³анскихъ плѣнниковъ. Но увы! несчастный, что я говорю? развѣ не побѣжденъ, не сброшенъ я съ коня моего на землю? не обязанъ ли я въ продолжен³е года не браться за оруж³е? Какими-же мечтами могу я тѣшить себя теперь, когда мнѣ слѣдуетъ взяться скорѣй за веретено, чѣмъ за мечъ.

   - Полноте, воскликнулъ Санчо, да здравствуетъ курица, да здравствуетъ она съ типуномъ своимъ; сегодня тебѣ удача, завтра мнѣ. Въ этихъ боевыхъ встрѣчахъ съ шпагами въ рукахъ ни за что ручаться нельзя, такой сегодня падаетъ, который завтра подымется, если только онъ не захочетъ остаться въ постели; пусть же онъ не унываетъ сегодня и съ прежнимъ мужествомъ вступитъ въ бой завтра. Вставайте же, ваша милость, да встрѣтьте донъ-Грегор³о; слышите шумъ - должно быть онъ уже здѣсь.

   Санчо говорилъ правду. Отдавъ съ ренегатомъ отчетъ вице-королю въ томъ, какъ они пр³ѣхали и вернулись, донъ-Грегор³о, движимый желан³емъ поскорѣе увидѣть Анну Феликсъ, побѣжалъ къ донъ-Антон³о. Замѣтимъ, что онъ уѣхалъ изъ Алжира въ женскомъ платьѣ и въ лодкѣ переодѣлся въ платье спасшагося съ нимъ плѣннаго христ³анина, но въ какомъ бы платьѣ ни явился онъ, ему нельзя было не симпатизировать всей душой; необыкновенный красавецъ - онъ казался юношей лѣтъ семнадцати, восемнадцати не болѣе. Рикотъ съ дочерью вышли встрѣтить его: отецъ - тронутый до слезъ; дочь - съ очаровательной застѣнчивостью. Поражая всѣхъ чрезвычайной красотой своей, донъ-Грегор³о и Анна Феликсъ не обнялись; слишкомъ сильная любовь обыкновенно очень робка; за нихъ говорило само молчан³е ихъ; глаза влюбленныхъ были устами, высказывавшими и счаст³е и непорочные ихъ помыслы. Ренегатъ разсказалъ, какъ освободилъ онъ донъ-Грегор³о изъ темницы, а донъ-Грегор³о въ немногихъ словахъ, съ искуствомъ, обнаруживавшимъ въ немъ развит³е не по лѣтамъ, разсказалъ свое ужасное положен³е среди приставленной къ нему женской стражи. Въ концѣ концовъ Рикотъ щедро вознаградилъ ренегата и христ³анскихъ гребцовъ, привезшихъ донъ-Грегор³о. Ренегатъ возвратился въ лоно римско-католической церкви; и покаян³е и раскаян³е оживило и освятило этого отверженнаго недавно человѣка.

   Черезъ два дня вице-король переговорилъ съ донъ-Антон³о на счетъ того, какъ-бы оставить въ Испан³и Рикота и Анну Феликсъ, находя что такой благородный отецъ и такая христ³анка дочь не могли быть людьми опасными. Донъ-Антон³о взялся хлопотать объ этомъ при дворѣ, куда его призывали друг³я дѣла, полагая, что подарками и протекц³ей можно преодолѣть тамъ много трудностей.

   - Нѣтъ, нѣтъ, не помогутъ тамъ ни протекц³я, ни подарки, сказалъ присутствовавш³й при этомъ Рикотъ. Предъ донъ-Бернардино Веласко, графомъ Салазаромъ, которому его величество поручилъ дѣло нашего изгнан³я, безсильно все: слезы, молен³я, подарки, обѣщан³я. Правда, онъ смягчаетъ правосуд³е милосерд³емъ, но видя растлѣн³е нашего народа, думаетъ исцѣлить его скорѣе прижиган³емъ жгучимъ камнемъ, чѣмъ успокоительнымъ бальзамомъ. Съ благоразум³емъ, съ какимъ онъ исполняетъ свою должность, и съ ужасомъ, внушаемымъ имъ всѣмъ, онъ на своихъ могучихъ плечахъ вынесъ исполнен³е этой мѣры; и всѣ наши уловки, всѣ обманы не могли усыпить этого зоркаго Аргуса, наблюдающаго вѣчно отрытыми глазами, чтобы никто не исчезъ у него изъ виду и не скрылся, какъ скрытый корень, готовый въ послѣдств³и пустить ростки и родить ядовитый плодъ на землѣ испанской, очищенной и успокоенной наконецъ отъ страха, постоянно внушаемаго ей нашимъ племенемъ. Смѣло рѣшен³е Филиппа III и рѣдко благоразум³е, побудившее его поручить исполнен³е его воли донъ-Бернардино Веласко.

   - Какъ бы тамъ ни было, сказалъ донъ-Антон³о, я употреблю всѣ усил³я при дворѣ, предоставивъ остальное волѣ небесъ. Донъ-Грегор³о отправится со мною утѣшать своихъ родителей въ печали, въ которую повергло ихъ его отсутств³е; Анна Феликсъ останется у моей жены или въ монастырѣ, и я увѣренъ, что его превосходительство вице-король дастъ убѣжище у себя Рикоту, пока не сдѣлаются извѣстны результаты моихъ хлопотъ.

   Вице-король согласился на всѣ эти предложен³я, но донъ-Грегор³о ни за что не хотѣлъ сначала покинуть Анну Феликсъ. Скоро однако желан³е увидѣть родныхъ и надежда, что ему удастся выхлопотать при дворѣ разрѣшен³е вернуться за своей невѣстой, побудили его согласиться на сдѣланное ему предложен³е. Анна Феликсъ осталась въ домѣ донъ-Антон³о, а Рикотъ во дворцѣ вице-короля.

   Черезъ два дня послѣ отъѣзда донъ-Антон³о, отправились изъ Барселоны Донъ-Кихотъ и Санчо; претерпѣнное Донъ-Кихотомъ паден³е не позволило ему отправиться ранѣе. Дѣло не обошлось безъ вздоховъ, слезъ, обмороковъ и стенан³й, когда донъ-Грегор³о подошелъ проститься съ Анной Феликсъ. Рикотъ предложилъ своему будущему зятю тысячу ефимковъ, но донъ-Грегор³о не взялъ ни одного, онъ занялъ пятсотъ ефимковъ у донъ-Антон³о, обѣщая возвратить ихъ ему въ Мадритѣ. Наконецъ оба они уѣхали, а вслѣдъ за ними; какъ мы сказали, отправились Донъ-Кихотъ и Санчо: Донъ-Кихотъ безъ оруж³я, въ одеждѣ путешественника; Санчо пѣшкомъ, взваливъ на осла своего Донъ-Кихотовск³е доспѣхи.

  

  

   Покидая Барселону, Донъ-Кихотъ воскликнулъ, увидѣвъ мѣсто своего поражен³я: "здѣсь была Троя! здѣсь мое малодуш³е и моя несчастная звѣзда затмили мою прошедшую славу, здѣсь сыграла со мною злую шутку судьба и упало мое счаст³е, чтобы никогда ужь не подняться."

   - Ваша милость, сказалъ ему Санчо, человѣку мужественному пристало быть такимъ же терпѣливымъ и твердымъ въ несчаст³и, какъ радостнымъ въ счаст³и. Я сужу по себѣ: если я чувствовалъ себя веселымъ, бывши губернаторомъ, то не горюю и теперь, очутившись пѣшимъ оруженосцемъ. Слышалъ я, что эта называемая нами судьба - баба причудливая, капризная, всегда хмѣльная и, въ добавокъ слѣпая; она не видитъ, что творитъ, и не знаетъ ни кого унижаетъ, ни кого возвышаетъ.

   - Философъ ты, Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; не знаю, право, кто научилъ тебя говорить такъ умно; замѣчу тебѣ только, другъ мой, что ничто не дѣлается случайно здѣсь; добро и зло ниспосылаются на насъ по велѣн³ю неба; оттого-то и говорятъ, что каждый самъ виновенъ въ своихъ удачахъ и неудачахъ. Я тоже самъ виновенъ въ моемъ несчаст³и; я не умѣлъ благоразумно пользоваться счаст³емъ, и дорого поплатился за свою надменность. Я долженъ былъ сообразить, что худому Россинанту не противостоять могучему коню рыцаря серебряной луны, и однако я принялъ предложенный мнѣ бой; я сражался, какъ могъ, но былъ поверженъ на землю и хотя потерялъ славу и честь, но не потерялъ способности сдержать данное иною слово. Когда я былъ безстрашнымъ странствующимъ рыцаремъ. рука и дѣла мои говорили за меня; теперь, ставши уничтоженнымъ оруженосцемъ, я хочу прослыть рыцаремъ своего слова, сдержавши данное иною обѣщан³е. Отправимся же, другъ Санчо, домой, и проведемъ тамъ этотъ тяжелый годъ моего искуса. Въ нашемъ вынужденномъ уединен³и, мы обновимъ силы, чтобы въ свое время опять взяться за оруж³е, отъ котораго я никогда не откажусь.

   - Ваша милость, отвѣтилъ Санчо, ходить пѣшкомъ право не такъ особенно пр³ятно, чтобы я соглашался дѣлать больш³е переходы. Повѣсимъ же это оруж³е, какъ висѣльника, на какое нибудь дерево, и когда я усядусь на спинѣ моего осла, и не будутъ ноги мои топтать земли, тогда станемъ дѣлать как³е вамъ угодно переходы. Думать же, что я стану расхаживать, какъ вамъ будетъ угодно, пѣшкомъ, значило бы принимать ночь за день.

   - Прекрасно, сказалъ Донъ-Кихотъ; повѣсимъ наше оруж³е на дерево, какъ трофей, и напишемъ сверхъ или вокругъ его эти два стиха, начертанные надъ трофеями Роланда:

  

   Да не дерзнетъ никто рукой къ нимъ прикоснуться,

   Когда не хочетъ онъ съ Роландомъ здѣсь столкнуться.

  

   - Золотыя слова, отвѣтилъ Санчо, и еслибъ не понадобился намъ въ дорогѣ Россинантъ, такъ посовѣтывалъ бы я вашей милости повѣсить и его за одно съ вашими доспѣхами.

   - И потому то я не повѣшу ни Россинанта, ни моего оруж³я; да не будетъ сказано обо мнѣ, что я дурно вознаградилъ хорошую услугу.

   - Ваша правда, замѣтилъ Санчо; умные люди говорятъ, что не слѣдуетъ обвинять вьюка въ винѣ осла. Въ вашемъ поражен³и виновны вы сами, поэтому вы и накажите сами себя, и пусть гнѣвъ вашъ не разразится ни надъ этимъ несчастнымъ, разбитымъ и окровавленнымъ оруж³емъ, ни надъ добрымъ и мягкимъ Россинантомъ, ни надъ моими деликатными ногами, заставляя ихъ путешествовать болѣе, чѣмъ слѣдуетъ.

   Въ подобныхъ разговорахъ прошелъ этотъ день и четыре слѣдующихъ безъ того, чтобы что-нибудь задержало въ пути оруженосца и рыцаря. На пятый день, входя въ одно мѣстечко, они застали у дверей корчмы веселившуюся ради праздника толпу народа, и когда Донъ-Кихотъ подошелъ къ ней, одинъ крестьянинъ возвысивъ голосъ, сказалъ: "ладно, пусть рѣшитъ дѣло одинъ изъ этихъ господъ, не знающ³й о чемъ шелъ закладъ."

   - Согласенъ, сказалъ Донъ-Кихотъ, и рѣшу его совершенно справедливо, если только разберу.

   - Дѣло въ томъ, отвѣтилъ крестьянинъ, что одинъ толстякъ въ нашей деревнѣ, вѣсящ³й два центнера и три четверти, вызвалъ на перебѣжку другаго, вѣсящаго всего сто двадцать пять фунтовъ. Постановлено было, чтобы они пробѣжали сто шаговъ съ одинаковыми тяжестями, но когда у вызвавшаго опросили, какъ соразмѣрить тяжести, онъ отвѣтилъ, что вызванный, вѣсящ³й центнеръ съ четвертью, долженъ привѣсить къ своей шеѣ центнеръ съ половиною желѣза и тогда сто двадцать пять фунтовъ тощаго уравновѣсятся съ двумя стами семидесятью пятью фунтами толстаго.

   - Позвольте, позвольте, воскликнулъ Санчо, прежде чѣмъ успѣлъ отвѣтить Донъ-Кихотъ; рѣшить это дѣло слѣдуетъ мнѣ, какъ бывшему губернатору и судьѣ: я долженъ разрѣшать подобныя недоумѣн³я и развязывать подобные узды.

   - И отлично, разрѣши ты это дѣло, другъ Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; я не могу подавать совѣтовъ, пока умъ мой встревоженъ и мысли смущены.

   Получивъ это позволен³е, Санчо обратился къ крестьянамъ, окружавшимъ его густою толпою и молча ожидавшихъ, разиня ротъ, его отвѣта.

   - Братцы! сказалъ Санчо; не по справедливости и не по разсудку поступаетъ толстый: если вызываемый имѣетъ право выбирать оруж³е. такъ не можетъ онъ выбирать такого, съ которымъ противнику его никакъ не выдержать боя. По моему мнѣн³ю не тощему привязывать себѣ желѣзо, а толстому слѣдуетъ подрѣзать, сократить, убавить и уменьшить себя, снять съ себя сто пятдесять фунтовъ тѣла, оттуда и отсюда, словомъ откуда онъ найдетъ удобнѣе и, оставивши въ себѣ только сто двадцать пять фунтовъ вѣсу, пусть побѣжитъ онъ тогда съ тощимъ; тяжесть обоихъ будетъ одинакова.

   - Клянусь Богомъ, правда, воскликнулъ одинъ изъ крестьянъ, слушавшихъ Санчо; господинъ этотъ разсудилъ, какъ каноникъ. Но только толстякъ вѣрно не захочетъ снимать съ себя и одного золотника, а тѣмъ больше ста пятидесяти фунтовъ мяса.

   - Всего лучше, сказалъ другой, вовсе не бѣгать имъ, чтобы тощему не издохнуть подъ толстымъ и толстому не изрѣзывать себя предъ тощимъ; пусть половина заклада пойдетъ на вино, пригласимъ съ собою этихъ господъ и дѣлу конецъ.

   - Благодарю васъ, добрые люди, сказалъ Донъ-Кихотъ, но я не могу остановиться ни на минуту; - мрачныя мысли и грустныя событ³я заставляютъ меня показаться, быть можетъ, невѣжливымъ, но я долженъ оставить васъ. Съ послѣднимъ словомъ рыцарь пришпорилъ Россинанта и поѣхалъ дальше, столько же удививъ крестьянъ своимъ страннымъ видомъ, сколько Санчо удивилъ ихъ своимъ мудрымъ рѣшен³емъ. По отъѣздѣ ихъ одинъ изъ крестьянъ воскликнулъ: "если таковъ слуга - каковъ же долженъ быть господинъ! Отправиться бы имъ въ Саламанку, и готовъ объ закладъ биться, они сразу сдѣлаются тамъ придворными алькадами. Все на свѣтѣ трынъ трава, - только учись, да учись, имѣй немного счаст³я и когда наименьше думаешь, глядь, у тебя жезлъ въ рукахъ или митра на головѣ".

   Ночь эту господинъ и слуга провели среди чистаго поля, подъ яснымъ небомъ, и на другой день, продолжая путь, увидѣли шедшаго имъ на встрѣчу гонца съ котомкой за спиною, съ письмомъ и обдѣланной въ желѣзо палкой въ рукахъ. Увидѣвъ Донъ-Кихота, онъ ускорилъ шагъ, побѣжалъ рыцарю на встрѣчу и обнявъ правую ляжку его - выше онъ не могъ достать - радостно воскликнулъ: "о, господинъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, какъ обрадуется герцогъ господинъ мой когда узнаетъ, что вы возвращаетесь въ нему въ замокъ, онъ до сихъ поръ тамъ вмѣстѣ съ герцогиней".

   - Я васъ вовсе не знаю, отвѣтилъ ему удивленный Донъ-Кихотъ; скажите, это вы такой.

   - Я Тозилосъ, лакей господина моего герцога, тотъ самый, который не пожелалъ сражаться съ вашей милостью изъ-за дочери доны Родригезъ.

   - Боже Праведный! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; возможное ли дѣло, вы тотъ самый человѣкъ, котораго враги мои волшебники преобразили въ лакея, чтобы отнять у меня славу побѣды?

   - Полно, полно, ваша милость! отвѣтилъ Тозилосъ; как³е тамъ волшебники и перемѣны лицъ. Я въѣхалъ на арену такимъ же лакеемъ Тозилосомъ, какимъ съѣхалъ съ нее, пожелавши жениться безъ всякаго боя, потому что молодая дѣвушка пришлась мнѣ по вкусу. Къ несчаст³ю, дѣло вышло на выворотъ. Чуть только ваша милость покинули замокъ, какъ господинъ герцогъ велѣлъ отсчитать мнѣ сто палокъ за то, что я не исполнилъ приказан³й, данныхъ имъ мнѣ передъ битвой, и женидьба моя кончилась тѣм