Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая)

ое слово.

   Вырвавшись на свободу, Донъ-Кихотъ прежде всего вытянулъ всѣ члены свои, одинъ за другимъ, потомъ подошелъ къ Россинанту и сказалъ ему, ласково потрепавъ его по шеѣ: "цвѣтъ и краса коней! Уповая неизмѣнно на Бога и на Святую Матерь Его, я надѣюсь, что мы скоро увидимся съ тобою такъ, какъ желаемъ оба: ты, неся на шеѣ своего господина, а я, сидя верхомъ на тебѣ, и снова вмѣстѣ станемъ мы преслѣдовать тѣ цѣли, для которыхъ я ниспосланъ въ м³ръ".

   Выпучивъ глаза, смотрѣлъ каноникъ на Донъ-Кихота, удивляясь его странному безум³ю; въ особенности же поражало его то, что этотъ несчастный рыцарь говорилъ удивительно здраво обо всемъ, заговариваясь только на. рыцарствѣ, какъ мы видѣли это уже много и много разъ. "Возможное-ли дѣло, господинъ гидальго", сказалъ онъ Донъ-Кихоту, - когда вся компан³я усѣлась на лугу, въ ожидан³и обѣда, - "чтобы чтен³е пустыхъ и нелѣпыхъ рыцарскихъ книгъ могло оказать такое пагубное вл³ян³е на вашу голову? Вы воображаете, будто вы очарованы и убѣждены во многихъ другихъ нелѣпостяхъ, правдоподобныхъ. какъ ложь. Не понимаю, какъ можетъ существовать на свѣтѣ такой легковѣрный человѣкъ, который въ состоян³и вѣрить существован³ю кучи Амадисовъ и всему этому безконечному числу знаменитыхъ странствующихъ рыцарей? Можно ли вѣрить, чтобы на свѣтѣ существовало столько требизондскихъ императоровъ, столько феликсовъ гирканскихъ, столько коней и иноходцевъ, столько странствующихъ дѣвъ, столько змѣй и драконовъ, столько андр³акъ, столько великановъ, столько неслыханныхъ приключен³й, столько очарован³й, столько битвъ, столько ужасныхъ встрѣчь, столько народовъ и костюмовъ, столько влюбленныхъ принцессъ, столько оруженосцевъ сдѣлавшихся графами, столько краснобаевъ Карловъ, столько любовныхъ писемъ, столько любезностей, столько знаменитыхъ воиновъ, и наконецъ столько сумазбродствъ, сколько находится ихъ въ рыцарскихъ книгахъ. Онѣ, признаюсь, нѣсколько интересуютъ меня до тѣхъ поръ, пока умъ не напомнитъ, что я читаю ложь и чепуху; тогда лучшую изъ нихъ я швыряю въ стѣну, и швырнулъ бы въ огонь, если-бы возлѣ меня лежала горящая головня. Онѣ достойны этого, за свое презрѣн³е ко всему, что сколько-нибудь естественно и натурально, за распространен³е вредныхъ идей, за изобрѣтен³е новаго образа жизни, за то, что заставляютъ невѣжественную массу вѣрить себѣ и считать правдой всю ту галиматью, которой онѣ наполнены. И онѣ дерзаютъ еще помрачать умы благородныхъ гидальго, подобно тому, какъ помрачили вашъ, и довели до того, что васъ принуждены посадить въ клѣтку и на волахъ отвести домой, точно льва или тигра, возимаго на показъ изъ деревни въ деревню, людьми добывающими себѣ этимъ средства въ жизни. Опомнитесь, сжальтесь сами надъ собой, господинъ Донъ-Кихотъ, и возвратитесь въ лоно здраваго смысла. Если же, движимые вашей природной наклонностью, вы не можете обойтись безъ чтен³я сказан³й о великихъ подвигахъ; въ такомъ случаѣ раскройте книгу суд³й въ священномъ писан³и, въ ней вы найдете величественныя дѣла, блестящ³я и достовѣрныя событ³я.

   И развѣ, наконецъ, Лузитан³я не имѣла Вир³ата, Римъ - Цезаря, Карфагенъ - Аннибала, Грец³я - Александра. Кастил³я - графа Фернанда Гонзалесскаго, Валенс³я - Сида, Эстрамадура - Д³его Гарс³и-Паредесскаго, Хересъ - Гарси Пересъ Варгаса, Толедо - Гарси Ласко, Севилья - донъ-Мануэля Понса де Леона; сказан³я о дѣян³яхъ этихъ мужей могутъ интересовать, развлекать, удивлять, очаровывать и поучать величайшихъ ген³емъ. Чтен³е это достойно вашего высокаго ума; оно обогатитъ васъ историческими познан³ями, зажжетъ въ васъ любовь ко всему доброму, просвѣтитъ васъ полезными знан³ями, укрѣпитъ вашу нравственность, сдѣлаетъ васъ благоразумнымъ безъ слабости и мужественнымъ безъ дерзости; и все это во славу Бога, въ вашу собственную пользу и къ прославлен³ю вашего роднаго Ламанча.

   Донъ-Кихотъ съ напряженнымъ вниман³емъ выслушалъ каноника, и когда послѣдн³й замолчалъ, рыцарь пристально взглянувъ на него сказалъ: "милостивый государь! вы хотѣли, если я не ошибаюсь, доказать мнѣ, что на свѣтѣ никогда не было странствующихъ рыцарей, что рыцарск³я книги ничто иное, какъ олицетворен³е лжи, вздора и вреда; что я очень дурно дѣлаю, читая ихъ, еще хуже вѣра имъ, и еще хуже подражая имъ, рѣшившись подвизаться на тернистомъ пути странствующаго рыцаря. И все это вы утверждаете потому только, что не вѣрите въ существован³е Амадиса Гальскаго и Греческаго, и во множество другихъ рыцарей, жизнь и дѣян³я которыхъ описаны въ порицаемыхъ вами книгахъ".

   - Совершенно вѣрно, сказалъ каноникъ.

   - Кромѣ того, книги эти, вы говорите, продолжалъ Донъ-Кихотъ, принесли мнѣ большой вредъ потому, что, разстроивши мой мозгъ, онѣ заперли меня въ клѣтку. Поэтому мнѣ слѣдуетъ одуматься, перестать читать ихъ и заняться другими книгами, болѣе правдоподобными, болѣе приспособленными къ тому, чтобы развлекая поучать.

   - Совершенно справедливо, сказалъ каноникъ.

   - Я же, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, нахожу, что очарованы и здраваго смысла, должно быть, лишены вы сами, если вы не содрогнулись оклеветать так³я распространенныя, и по общему мнѣн³ю, достовѣрныя книги, что тотъ, кто отрицаетъ ихъ, становится достойнымъ такого же наказан³я, какому вы желаете подвергнуть эти скучныя и непр³ятныя для васъ писан³я. Въ самомъ дѣлѣ, заставить кого бы то ни было не вѣрить въ существован³е Амадиса и другихъ рыцарей, истор³ями которыхъ наполнены до верху порицаемыя вами книги, это все равно, что заставить вѣрить въ то, что солнце не свѣтитъ, морозъ грѣетъ, а земля не держитъ насъ на себѣ. Какой умъ можетъ убѣдить кого бы то ни было, что истор³я инфанты Флороны и Гвидо Бургонскаго ложь, или что подвигъ Ф³ербраса на мосту, случивш³йся во времена Карла Великаго - небывалое событ³е? Вѣдь это, клянусь Богомъ, такая же правда, какъ то, что теперь день. Если это ложь, въ такомъ случаѣ нужно признать ложью все, что истор³я передаетъ о Гекторѣ, Ахиллесѣ, Троянской войнѣ, двѣнадцати перахъ Франц³и и о превращенномъ въ ворона королѣ англ³йскомъ, Артурѣ, возвращен³я котораго до сихъ поръ ожидаетъ народъ Британск³й. Дерзнутъ ли признать небылицей истор³ю Гверина Мезкино или завоеван³е святаго Грааля, тогда какъ почти на нашей памяти жили еще люди, помнивш³е дуэнью Квинтаньону, этого лучшаго виночерп³я Британ³и. Я помню, какъ одна изъ моихъ бабушекъ по отцу постоянно говорила, встрѣчая какую-нибудь дуэнью: эта женщина, дитя мое, похожа на дуэнью Квинтаньону. Нужно думать, что бабушка моя знала эту дуэнью, или по-крайней мѣрѣ видѣла ея портретъ. Кто можетъ отрицать достовѣрность истор³и Петра Прованскаго и хорошенькой Магалоны, когда и теперь въ оружейной залѣ нашихъ королей хранится пружина, величиною въ желѣзный шкворень, двигавшая деревянную лошадь, на которой совершалъ свои воздушныя путешеств³я храбрый Петръ Прованск³й. Рядомъ съ нею лежитъ сѣдло Баб³еки, верховаго коня Сида, и въ Ронсевальскомъ проходѣ до сихъ поръ показываютъ рогъ Роланда, длинный, какъ бревно. Все это доказываетъ, что за свѣтѣ существовали и двѣнадцать перовъ Франц³и, и Петръ, и Сидъ, и друг³е подобные имъ рыцари, называемые въ народѣ искателями приключен³й. Иначе пришлось бы отрицать существован³е знаменитаго странствующаго рыцаря Жуана Мерло Португальскаго, его путешеств³е въ Бургунд³ю, битву въ городѣ Раси, гдѣ онъ сражался съ знаменитымъ Шарни, названнымъ Моисеемъ Петромъ, и другую битву въ городѣ Балѣ съ Моисеемъ Генрихомъ Раместанскимъ; битвы, изъ которыхъ онъ дважды вышелъ, покрытымъ славой, побѣдителемъ. Нужно отрицать также битвы въ Бургунд³и знаменитыхъ испанцевъ Педро Барбо и Гут³еро Кихада - отъ котораго я происхожу по прямой мужской лин³и - побѣдившихъ сыновей графа Сенъ-Поля. Нужно отрицать и то, что донъ-Фернандъ Гведа отправлялся въ Герман³ю искать приключен³й и сражался тамъ съ придворнымъ рыцаремъ австр³йскаго герцога Георгомъ. Наконецъ поединокъ Мозена Людовика Фальцесъ съ Кастильскимъ рыцаремъ донъ-Гонзальвомъ Гусманскимъ, и знаменитый турниръ на Орбигосскомъ мосту, устроенномъ Суэро Кинанесъ, и столько другихъ величавыхъ подвиговъ, совершонныхъ испанскими и чужеземными рыцарями, нужно считать сказками, сочиненными для потѣхи толпы. Чтобы отрицать всѣ эти достовѣрныя событ³и, нужно быть безумнымъ или полууннымъ.

   Каноника поразило это странное смѣшен³е истинныхъ и вымышленныхъ происшеств³й, перечисленныхъ Донъ-Кихотомъ и глубокое знан³е имъ всего, что сколько-нибудь соприкасалось съ странствующимъ рыцарствомъ.

   - Я не отрицаю извѣстной доли правды въ нѣкоторыхъ изъ поименованныхъ вами событ³й, отвѣтилъ каноникъ; особенно считаю достовѣрными подвиги названныхъ вами испанскихъ рыцарей. Соглашаюсь и съ тѣмъ, что на свѣтѣ существовали двѣнадцать перовъ Франц³и, но только не могу вѣрить, чтобы они совершили все то, что приписываетъ имъ историкъ ихъ Турпинъ. Это были, дѣйствительно, рыцари, избранные королемъ Французскимъ и названные французскимъ словомъ pair, въ ознаменован³е того, что всѣ они равны, или покрайней мѣрѣ должны быть равны доблестями и мужествомъ. Это было военное братство, подобное братству Свитаго ²акова или Калатравы, въ которое могутъ быть приняты только избранные мужи, и подобно тому, какъ теперь говорятъ: рыцарь Святаго ²акова, или Алкантары, такъ говорили тогда: рыцарь двѣнадцати перовъ. Что на свѣтѣ существовали Сидъ или Бернардъ дель Карп³о, въ этомъ никто не сомнѣвается, но совершили ли они всѣ тѣ подвиги, которые имъ приписываютъ, это опять другой вопросъ. Что же касается пружины Петра, лежащей возлѣ сѣдла Баб³еки, въ оружейной залѣ короля, то грѣшный человѣкъ, какъ не велика она по вашимъ словамъ, я однако не замѣтилъ ее, хотя отлично видѣлъ лежащее возлѣ нее сѣдло.

   - И однако она хранится въ этой залѣ, замѣтилъ Донъ-Кихотъ, въ кожанномъ футлярѣ для предохранен³я отъ ржавчины.

   - Быть можетъ, отвѣтилъ каноникъ, но, клянусь моимъ священнымъ саномъ, я не замѣтилъ ее. Но если бы даже она хранилась въ залѣ короля, должно ли это убѣдить меня въ существован³и Амадисовъ и безчисленнаго множества иныхъ рыцарей, о которыхъ разсказываютъ столько небылицъ. И развѣ пружина Петра должна заставить такого умнаго и образованнаго человѣка, какъ вы, считать истиной весь этотъ вздоръ, всю эту наглую ложь, которой переполнены рыцарск³я книги.

  

  

   - Вотъ это мило! воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Книги, напечатанныя съ разрѣшен³я короля и одобренныя цензурой; книги, возбуждающ³я всеобщ³й восторгъ, пожираемыя, такъ сказать, великими и малыми, богатыми и бѣдными, учеными и невѣждами, простолюдинами и знатью, словомъ людьми всѣхъ родовъ и состоян³й, оказываются наполненными наглою ложью, между тѣмъ вамъ въ нимъ описаны до мельчайшихъ подробностей: родословная, мѣсторожден³е и мѣсто похожден³й, возрастъ, наконецъ всѣ дѣян³я рыцарей, какъ они происходили день въ день, минута въ минуту. Ради Бога, господа, одумайтесь, продолжалъ онъ; не клевещите на истину, и вѣрьте мнѣ, что въ этомъ отношен³и, я вамъ подаю лучш³й совѣтъ, какому можетъ послѣдовать умный человѣкъ. Если вы не вѣрите мнѣ, такъ прочтите эти, уничтожаемыя вами, книги; и тогда вы сами узнаете то наслажден³е, которое онѣ доставляютъ всѣмъ своимъ читателямъ. Скажите, можетъ ли что-нибудь сравниться съ наслажден³емъ видѣть эту восхитительную картину: передъ вами кипящее смоляное озеро, кишащее змѣями, ящерицами, ужами и другими ядовитыми, отвратительными, ужасными насѣкомыми. И вдругъ изъ глубины его слышится горестный, умоляющ³й звукъ. О, это бы ты ни былъ рыцарь, стоящ³й на берегу нашего ужаснаго озера, говоритъ невѣдомый голосъ, если ты желаешь обладать кладомъ, скрытымъ подъ этими черными волнами, то призови на помощь все свое мужество, и погрузись въ эти кипящ³я волны. Если у тебя не хватитъ рѣшимости, въ такомъ случаѣ ты недостоинъ узрѣть несказанныя чудеса семи замковъ нашихъ семи фей, обитающихъ на днѣ этихъ смоляныхъ водъ. И не успѣлъ умолкнуть этотъ грозный голосъ, какъ рыцарь, забывая всяк³й страхъ, всѣ грозящ³я ему опасности, не скинувъ даже съ себя своего тяжелаго вооружен³я, и только поручивъ себя Богу и своей дамѣ, кидается въ мрачныя волны кипящаго озера; и въ ту минуту, когда меньше всего думаетъ о томъ, что станется съ нимъ, онъ видитъ себя среди восхитительнѣйшихъ садовъ, подобныхъ которымъ нѣтъ и въ елисейскихъ поляхъ. И ему кажется, что воздухъ тамъ какъ будто прозрачнѣе, будто солнце с³яетъ тамъ съ какимъ то новымъ блескомъ. И видитъ онъ роскошный лѣсъ, радующ³й взоры рыцаря вѣтвистыми, ярко-зелеными деревьями, и слухъ его обворожаютъ чудесные голоса мир³адъ радужныхъ птицъ, весело прыгающихъ по скрещивающимся вѣткамъ. У ногъ его протекаетъ свѣж³й ручей съ зеркальными водами, струящимися по бѣлымъ камнямъ, которые кажутся золотымъ рѣшетомъ, пропускающимъ жемчужины востока. Возлѣ него плещетъ роскошный фонтанъ изъ мрамора и разноцвѣтной яшмы; немного дальше виднѣется другой фонтанъ, сложенный, какъ то небрежно, рукою великаго художника изъ набросанныхъ въ безпорядкѣ раковинъ и бѣло-желтыхъ жилищъ слизняка. Нестройно, но чудесно смѣшанные съ кусками чистѣйшаго хрусталя, они образуютъ своеобразную, капризную постройку, въ которой искуство, соперничая съ природой, торжествуетъ надъ нею. А между тѣмъ съ противоположной стороны возвышается величественный замокъ съ массивными золотыми стѣнами, съ г³ацинтовыми дверьми и алмазными зубцами, выстроенный съ такимъ божественнымъ вкусомъ, что рисунокъ его кажется драгоцѣннѣе всей этой кучи рубиновъ, изумрудовъ, брилл³антовъ, топазовъ, золота, г³ацинтовъ и прочаго матер³ала, изъ котораго построенъ этотъ удивительный замовъ. И когда взоръ вашъ. пораженъ всѣми этими чудесами, изъ ограды замка выходитъ группа с³яющихъ красавицъ, въ такихъ пышныхъ нарядахъ, что если бы я принялся описывать великолѣп³е ихъ, то никогда бы не кончилъ.

   И та красавица, которая идетъ впереди другихъ, приближается къ безстрашному рыцарю, беретъ его за руку, ведетъ, не говоря ни слова, во дворецъ, и раздѣвши тамъ, обмываетъ его мятной, тепловатой водой, натираетъ тѣло его душистыми мазями и облекаетъ потомъ въ бѣлоснѣжную сорочку, надушенную самыми изысканными ароматами; другая дѣвушка накидываетъ на него плащъ, который одинъ стоитъ, на худой счетъ, столько же, какъ любой городъ, а можетъ быть даже дороже. Скажите теперь, что можетъ быть восхитительнѣе, если послѣ этого вамъ скажутъ, какъ очаровательныя дѣвушки привели рыцаря въ с³яющ³й несказаннымъ великолѣп³емъ залъ, гдѣ онъ находитъ столы, уставленные такими рѣдкими яствами, что онѣмѣваетъ отъ изумлен³я; тутъ льютъ ему на руки дистилированную душистую воду, усаживаютъ его въ кресло эбеноваго дерева, и чудесныя дѣвушки служатъ ему, сохраняя чудесное молчан³е. Онѣ предлагаютъ ему тысячи такихъ изысканныхъ блюдъ, что рыцарь не знаетъ за что взяться. и въ тоже время неизвѣстно чьими перстами приводятся въ движен³е струны, очаровывающ³я слухъ рыцаря музыкальной мелод³ей во все время обѣда. Послѣ обѣда, когда блюда прибраны уже со стола, и рыцарь небрежно развалившись въ мягкомъ креслѣ, принимается, можетъ быть, чистить себѣ зубы, передъ нимъ неожиданно раскрывается дверь, и въ нее входитъ красавица прелестнѣе всѣхъ тѣхъ, которыя существовали до сихъ поръ на свѣтѣ. Она подходитъ въ рыцарю, садится возлѣ него, и разсказываетъ ему сладкимъ голосомъ о томъ, что это за замокъ, о томъ, какъ очарованная, она обитаетъ въ немъ и множество другихъ удивительныхъ подробностей, изумляющихъ рыцаря и очаровывающихъ читателя. Но не стану болѣе распространяться объ этомъ; я довольно сказалъ въ доказательство того, что на какой бы страницѣ не раскрыть истор³ю странствующаго рыцаря, она всегда увлечетъ читателя. Господа, повторяю вамъ, читайте эти книги, и если васъ одолѣваетъ скука, если вы чувствуете себя въ дурномъ настроен³и духа, вы увидите тогда, какъ рыцарск³я книги развлекутъ и успокоятъ васъ. Съ своей стороны я могу сказать, что съ того дня, какъ я сталъ странствующимъ рыцаремъ, я чувствую себя мужественнымъ, щедрымъ, великодушнымъ, предупредительнымъ, предпр³имчивымъ, благосклоннымъ, терпѣливо переносящимъ труды, усталость, страдан³я, заключен³е и наконецъ очарован³е. Да, хотя меня очень недавно заперли, какъ полуумнаго въ клѣтку, я тѣмъ не менѣе надѣюсь при помощи своей руки, если небо поможетъ и судьба не станетъ противодѣйствовать мнѣ, сдѣлаться вскорѣ королемъ: да явлю въ этомъ высокомъ санѣ всю благодарность и щедрость, наполняющ³я мое сердце. Человѣкъ бѣдный не въ состоян³и показать себя щедрымъ, какъ бы онъ не былъ въ сущности щедръ; благодарность же, существующая только въ желан³и - мертва, какъ вѣра безъ дѣлъ. Вотъ почему я желалъ бы сдѣлаться императоромъ, чтобы, благодѣтельствуя друзьямъ моимъ, особенно этому бѣдному оруженосцу моему Санчо Пансо, котораго я считаю лучшимъ человѣкомъ въ м³рѣ, я бы могъ выказать себя на дѣлѣ такимъ, какимъ создала меня природа. Я отъ души хотѣлъ бы дать этому Санчо какое-нибудь графство, которое я обѣщалъ ему нѣсколько дней тому назадъ; боюсь только, что у него не хватитъ дарован³я хорошо управлять имъ.

   - Потрудитесь только, господинъ Донъ-Кихотъ, добыть мнѣ это графство, котораго я жду не дождусь, поспѣшилъ отвѣтить Санчо; и повѣрьте, что я съумѣю управлять имъ. А если не съумѣю, такъ развѣ не отдаютъ господа въ аренду своихъ имѣн³й. Арендаторы платятъ имъ ежегодно столько то денегъ и управляютъ себѣ имѣн³емъ, какъ знаютъ, а господинъ сидитъ сложа руки, и только и работы у него, что получать деньги, да издерживать ихъ. Я, ваша милость, стану дѣлать тоже самое. И къ чему мнѣ ломать голову надъ тѣмъ, чтобы придумать, какъ управлять; къ чему это? лучше освобожу я себя отъ всякихъ хлопотъ, и стану, какъ герцогъ какой-нибудь, получать деньги за наемъ имѣн³я, и плевать мнѣ на то, что станутъ говорить обо мнѣ.

   - Другъ мой, такъ можно управлять только хозяйствомъ страны и пользован³емъ доходами съ нея, сказалъ каноникъ, но правосуд³е должно быть отправляемо въ немъ государемъ. Оттого государю нужно обладать особенными дарован³ями, необходимо имѣть зрѣлый умъ и любовь въ истинѣ, иначе все будетъ происходить въ его царствѣ шиворотъ на выворотъ. Богъ, впрочемъ, помогаетъ добрымъ намѣрен³ямъ простаго и противодѣйствуетъ злымъ помысламъ гснуснаго.

   - Ничего и не понимаю въ этой философ³и, сказалъ Санчо; и знаю только, что хотѣлось бы мнѣ получить графство въ ту минуту, какъ сдѣлаюсь я способнымъ управлять имъ, потому что души у меня, слава Боту, столько же, какъ у всякаго другого, а тѣла не меньше, чѣмъ у любаго человѣка на свѣтѣ; и я буду такимъ же царемъ въ своемъ графствѣ, какъ друг³е цари въ своихъ, а ставши царемъ, я стану дѣлать все, что захочу, а дѣлая все, что захочу, стану дѣлать то, что мнѣ нравится, а дѣлая то, что мнѣ нравится, никакого чорта я больше не захочу, а когда ничего больше не захочу, значитъ нечего будетъ и желать, а когда нечего будетъ желать, значитъ и дѣло въ шляпѣ. Давайте же мнѣ, поскорѣе, это графство, и да благословитъ васъ Богъ; за тѣмъ до свидан³я, какъ говоритъ слѣпой своему товарищу.

   - Санчо, отвѣтилъ каноникъ, я говорилъ тебѣ вовсе не пустую, какъ ты думаешь, философ³ю; и на счетъ управлен³я графствами можно было бы сказать многое и многое.

   - Не знаю, что вы могли бы сказать еще, перебилъ Донъ-Кихотъ; я же, съ своей стороны, дарю Санчо графство, слѣдуя примѣру великаго Амадиса, подарившаго своему оруженосцу островъ Твердый. Я тоже, значитъ, могу, съ спокойной совѣстью, сдѣлать графомъ этого Санчо, котораго я считаю лучшимъ оруженосцемъ, какого имѣлъ у себя какой бы то ни было странствующ³й рыцарь.

   Каноникъ изумленъ былъ осмысленной чепухой (если только можетъ быть осмыслена чепуха) Донъ-Кихота, разсказаннымъ имъ приключен³емъ съ рыцаремъ озера, глубокимъ впечатлѣн³емъ, произведеннымъ на него сумазбродными разсказами, вычитанными имъ въ его книгахъ и наконецъ легковѣр³емъ Санчо, такъ страстно мечтавшимъ о графствѣ, обѣщанномъ ему Донъ-Кихотомъ.

   Въ эту самую минуту прислуга каноника возвратилась изъ корчмы и привезла съ собою закуску. Разложивъ на лугу коверъ, собесѣдники наши усѣлись подъ тѣнью четырехъ деревьевъ и пообѣдали здѣсь, не желая, какъ говорили они, потерять пастбища на лугу. Тѣмъ временемъ какъ они мирно закусывали, въ гущѣ находившагося вблизи хворостника раздался пронзительный свистъ, и почти въ ту же минуту хорошенькая, разношерстная коза выскочила изъ хворостника, а въ нѣкоторомъ отдален³и показался молодой пастухъ, приглашавш³й ее возвратиться назадъ къ стаду обычными у пастуховъ словами. Но испуганное животное прямо прибѣжало къ нашимъ путешественникамъ и остановилось, какъ бы прося у нихъ защиты. Минуту спустя прибѣжалъ пастухъ, и взявши ее за рога сказалъ ей, какъ существу, способному понимать: "а, бѣгляночка моя, что сталось съ тобой; что тебѣ за охота пастись съ связанными ногами? Какая муха кусаетъ, какой волкъ пугаетъ тебя, дочка моя? не скажешь ли ты мнѣ этого моя милочка? Впрочемъ, сударыня, вы женскаго пода, такъ какъ же быть вамъ спокойными? Чтобъ ему проклятымъ быть вашему характеру и тому, съ кого вы берете примѣръ. Пойдемъ, пойдемъ назадъ, моя голубушка; если ты не будешь въ стадѣ такою рѣзвою, за то между своими тебѣ будетъ покойнѣе и безопаснѣе; да и что станется съ другими козочками, подумай, если бѣгаешь ты, которой слѣдовало бы вести ихъ за собою."

   Рѣчь эта порядкомъ насмѣшила всѣхъ, особенно каноника; и онъ сказалъ пастуху: "ради Бога, успокойся немного и не торопись уходить съ твоей козой. Ты говоришь, она самка; такъ позволь же ей слѣдовать своему природному инстинкту, вѣдь, все равно, бѣдѣ ужъ не поможешь. На-ка, скушай лучше этотъ кусочекъ, да выпей немного вина. Успокойся, милый мой, и самъ, и дай отдохнуть твоей козѣ". Говоря это, онъ подалъ пастуху ножомъ кусокъ холоднаго зайца. Пастухъ взялъ зайца, поблагодарилъ каноника, выпилъ вино и, переведя духъ, сказалъ:

   - Господа, мнѣ, право, не хочется, чтобы вы сочли меня за дурачка; если я говорилъ съ козой, то потому, что есть какая то сила въ этихъ словахъ, что я ей сказалъ. Я неучь, правда, но все же не такой, чтобы не знать, какъ обращаться съ скотами и какъ съ людьми.

   - Вѣрю тебѣ, отвѣтилъ священникъ, и знаю по опыту, что лѣса питаютъ поэтовъ, а пастушьи шатры укрываютъ философовъ.

   - Если не философовъ, то, по крайней мѣрѣ, такихъ людей, которые сами научили себя уму разуму, сказалъ пастухъ, и чтобы вы повѣрили этому, чтобы вы, господа, ощупали вашими руками мою правду, я хочу, безъ приглашен³я съ вашей стороны, разсказать вамъ - если только разсказъ мой не наскучитъ вамъ - одно истинное происшеств³е. Оно докажетъ вамъ правду того, что сказалъ этотъ господинъ - пастухъ указалъ на священника - и того, что сказалъ я самъ.

   - Все это похоже на тѣнь какого то рыцарскаго приключен³я и потому я съ большимъ удовольств³емъ готовъ слушать тебя, сказалъ пастуху Донъ-Кихотъ, да надѣюсь, что и эти господа послушаютъ тебя съ неменьшимъ удовольств³емъ, потому что всѣ они люди умные и больш³е охотники до любопытныхъ новостей, которыя удивляютъ, забавляютъ и развлекаютъ слушателя, что сдѣлаетъ, вѣроятно, и твоя истор³я. Начинай же, мой милый; мы охотно послушаемъ тебя.

   - Кромѣ меня, воскликнулъ Санчо; я сейчасъ ухожу къ ручью съ этимъ пирогомъ и наѣмся имъ дня на три. Господинъ мой, Донъ-Кихотъ, въ частую говорилъ мнѣ, что оруженосецъ странствующаго рыцаря долженъ, при всякомъ удобномъ случаѣ, ѣсть, сколько влѣзетъ; потому что ему можетъ быть придется забрести потомъ въ такой непроходимый лѣсъ, изъ котораго и въ недѣлю не выберешься; и если попасть туда на тощакъ, или съ порожней котомкой, то, клянусь Создателемъ, можно на вѣки застрянуть тамъ, обратившись въ кожу да кости, какъ это и случается нашему брату сплошь да рядомъ.

   - Санчо, ты всегда тянешь на матер³альную сторону, сказалъ ему Донъ-Кихотъ; убирайся же ты, куда тебѣ угодно, и ѣшь, что тебѣ угодно. Я же сытъ вполнѣ, и мнѣ нужна теперь душевная пища, которую мнѣ, вѣроятно, и доставитъ разсказъ этого пастуха.

   - И мы всѣ накормимъ имъ наши души, добавилъ каноникъ, попросивъ вмѣстѣ съ тѣмъ пастуха начать свой разсказъ. Ласково потрепавъ козу, которую онъ все держалъ за рога, пастухъ сказалъ ей: "ложись здѣсь, моя рѣзвушка; мы успѣемъ еще вернуться къ нашему стаду". Коза какъ будто поняла слова своего хозяина, потому что чуть только онъ сѣлъ, она въ ту же минуту мирно улеглась возлѣ него и, глядя на ея мордочку, можно было подумать, что она внимательно слушаетъ разсказъ пастуха, переданный въ слѣдующей главѣ.

  

  

   - Верстахъ въ трехъ отсюда, такъ началъ пастухъ, есть невзрачная деревушка, населенная, однако, самымъ богатымъ въ нашей сторонѣ народомъ. Въ ней проживалъ крестьянинъ, котораго всѣ уважали за его богатство, а еще болѣе за его прямой, честный нравъ. Но самымъ большимъ богатствомъ и счаст³емъ его была, какъ самъ онъ говорилъ, его умная и скромная красавица дочь. Еще съизмала славилась она красотой своей, но на шестнадцатой веснѣ изъ нее вышла такая красавица, что всѣ заглядывались и не могли наглядѣться на нее. Молва о ней разошлась по окрестнымъ деревнямъ, да какое по деревнямъ - по городамъ далекимъ, такъ что о ней говорили даже въ палатахъ царей, и любопытные чуть не изъ-за тридевять земель пр³ѣзжали къ намъ подивиться этому чуду. Отецъ глядѣлъ за всю во всѣ глаза, да это-бы ничего, важно то, что сама она глядѣла за собой; потому что вы знаете, господа, нѣтъ такихъ замковъ и затворовъ, которые могли-бы уберечь молодую дѣвицу лучше, чѣмъ она сама себя. Жениховъ явилось у нее тьма тьмущая, изъ близкихъ и далекихъ сторонъ - не даромъ же она была красавица, да къ тому еще богатая - такъ что отецъ самъ не зналъ, кому изъ нихъ отдать свое сокровище; и, между прочими, мѣтилъ на меня, за тѣмъ, что онъ зналъ меня какъ своего земляка, молодого, добраго христ³анина, къ тому же богатаго и малаго не глупаго.

   На бѣду мою подвернулся тутъ съ своей любовью другой такой же парень, какъ я, такъ что старику трудно стало рѣшить, за кѣмъ изъ васъ будетъ счастливѣе его ненаглядная дочь; и порѣшилъ онъ такъ, чтобы переговорить съ самой Леандрой - такъ звали сгубившую меня красавицу - и дать ей самой выбрать между нами двумя: то есть поступилъ старикъ въ этомъ дѣлѣ такъ, какъ слѣдовало бы поступать всѣмъ отцамъ, у которыхъ есть дочери невѣсты. Не то, чтобы они заставляли дочекъ своихъ выбирать между дурными женихами, а хорошо-бы было, кабы они позаботились набрать побольше хорошихъ жениховъ, да и позволили бы потомъ дочерямъ своимъ выбрать себѣ между ними того, который придется имъ по сердцу.

   Не знаю, право, кого изъ насъ выбрала Леандра, знаю только, что обоихъ насъ отправили съ носомъ; пробормотали намъ, что невѣста очень еще молода, ну и остальное все такое же. Нужно вамъ сказать, что тотъ парень, который хотѣлъ перебить у меня Леандру, звался Ансельмомъ, а я зовусь Евген³емъ: говорю это, чтобы вамъ знать, какъ зовутъ главныхъ лицъ этой печальной истор³и; - она хоть и не совсѣмъ еще кончилась, но только безъ крови и смерти никогда ей не кончиться.

   Въ то самое время, когда мы посватали Леандру, явился у насъ въ себѣ, новый человѣкъ, Винцентъ Рока. Онъ былъ сынъ одного небогатаго крестьянина изъ сосѣдняго съ нами села, и пришелъ къ намъ изъ Итал³и и другихъ сторонъ, гдѣ онъ служилъ солдатомъ. Лѣтъ двѣнадцать тому назадъ его увезъ изъ деревни проходивш³й чрезъ нее съ своею ротою капитанъ; и вотъ привелось ему опять возвратиться на родную сторону. Пришелъ онъ къ намъ, одѣтый по солдатски, весь въ цвѣтахъ, и вездѣ у него висѣли разные стеклянные шарики и стальныя цѣпочки. Люди наши, народъ все лукавый, способный подыматься на всяк³я хитрости, особенно когда дѣлать имъ больше нечего, сосчитали и подмѣтили: сколько у него всѣхъ этихъ бирюлекъ и разныхъ нарядовъ; и оказалось, что у него всего-то было только три платья съ чулками и подвязками, но только онъ такъ ловко умѣлъ изворачиваться ими, такъ хорошо умѣлъ мѣнять ихъ и поперемѣнно надѣвалъ одно съ другимъ, что не сосчитавши всего его убранства, можно было поклясться, что у него на худой счетъ десять перемѣнъ платья и штукъ двадцать пуковъ разныхъ перьевъ. Былъ онъ, при всемъ этомъ, немного музыкантъ, и такъ хорошо игралъ на гитарѣ, что у насъ говорили, будто онъ заставляетъ гитару не играть, а говорить. Къ тому же онъ былъ еще стихоплетъ, и о всякомъ пустякѣ, происходившемъ у насъ въ околодкѣ, умѣлъ настрочить бумагу мили въ полторы. Вотъ этотъ то бравый солдатъ, этотъ щеголь, стихоплетъ и музыкантъ Винцентъ Розка заставилъ Леандру взглянуть на себя изъ окна своего дожа; и чтожъ вы думаете? Всѣ эти разныя цацки соблазнили ее, а плаксивыя пѣсни солдата съ ума ее свели; стала она вѣрить всѣмъ небылицамъ, которыя городилъ ей этотъ воякъ, и ужъ видно такъ чорту угодно было, - приглядѣлся онъ ей такъ, что просто души въ немъ не слышала она, между тѣмъ какъ солдатъ не успѣлъ еще и подумать хорошенько объ ней. Вамъ извѣстно, господа, ничто не устроится такъ скоро, какъ любовное дѣло, когда женщина сама возьмется за него, и точно: прежде чѣмъ которому-нибудь изъ жениховъ Леандры въ голову пришло подумать что-нибудь на счетъ ея и стихоплета солдата, ихъ ужъ и слѣдъ простылъ.

   Убѣжала Леандра съ солдатомъ изъ отцовскаго дома; матери у нее нѣтъ, и она сана помогла этому затесавшемуся къ намъ воину одержать такую побѣду, какой, я полагаю, онъ никогда въ жизни не одерживалъ, хотя и городилъ намъ про разныя свои побѣды. Происшеств³е это взбудоражило весь околотокъ. Я и Ансельмъ не знали, что и подумать; отецъ Леандры былъ ни живъ, ни мертвъ; родные были обезславлены, суд³и - разбужены, полицейск³е и сыщики - посланы въ погоню. Осмотрѣли дороги, лѣса, словомъ все, что могли, и наконецъ, на третьи сутки, нашли Леандру въ одной рубашкѣ, въ какой то пещерѣ, въ горахъ, безъ денегъ и безъ вещей, которыя она унесла изъ дому. Привели ее въ несчастному отцу, и тамъ распросили у нее въ подробности, какъ случилось все это грустное дѣло. Леандра объявила безъ обиняковъ, что Винцентъ Рока надулъ ее, что онъ уговорилъ ее бѣжать изъ дому, повалявшись обвѣнчаться съ нею и увезти ее потомъ въ прекраснѣйш³й городъ въ цѣломъ свѣтѣ - Неаполь, что проведенная и просто околдованная имъ, она повѣрила всему, что говорилъ ей этотъ негодяй, и обокравъ отца рѣшилась убѣжать съ любовникомъ. Разсказала она и то, какъ онъ увелъ ее въ горы, какъ ограбилъ ее тамъ и заперъ въ той пещерѣ, въ которой ее нашли, а самъ ушелъ, Богъ его знаетъ куда. Все это, конечно, только пуще удивило насъ всѣхъ.

   Правду сказать, государи мои, немного трудно повѣрить воздержности этого негодяя, но Леандра клялась всѣмъ святымъ, что онъ не прибѣгнулъ къ насил³ю, и этого было довольно, чтобы утѣшить несчастнаго ея отца. И не пожалѣлъ онъ тогда всѣхъ другихъ пропавшихъ у него сокровищъ, получивъ назадъ въ цѣлости такое сокровище, которое стоитъ разъ потерять, чтобы никогда уже не найти. Съ того времени, какъ возвратилась домой Леандра, отецъ рѣшился скрыть ее отъ глазъ людскихъ, и заперъ ее въ сосѣднемъ городѣ - въ монастырь, возлагая всю надежду на время, которое, можетъ быть, заставитъ позабыть о дурномъ поступкѣ его дочери. Молодость Леандры оправдывала этотъ поступокъ ея передъ тѣми людьми, которые не имѣютъ надобности безславить и прославлять ее, которые знали и умъ ея и нравъ. Они свалили всю бѣду на женскую вѣтренность, на женск³й характеръ, который въ частую дѣлаетъ такое, что человѣку разсудительному никогда и въ голову не придетъ.

   Съ того времени, какъ заперли Леандру въ монастырѣ, замкнулись и глаза Ансельма; безъ Леандры имъ стало ничего не видно, и что было видѣть имъ безъ нее на свѣтѣ. Да тоже сталось и со мной; и для меня безъ Леандры не осталось радостей на землѣ. И съ той поры, какъ стало пропадать наше терпѣн³е, стало усиливаться наше горе; мы проклинали солдата съ его нарядами, проклинали слѣпоту отца, и кинувши родное село, задумали скрыться въ этой долинѣ. Мы привели сюда наши стада; Ансельмъ - овецъ, а я - козъ; и живемъ теперь, среди этихъ рощъ, то вспоминая, то тоскуя о нашей любезной, то распѣвая пѣсни, въ которыхъ хвалимъ и коримъ сгубившую насъ Леандру прекрасную. И по нашему примѣру много другихъ влюбленныхъ въ Леандру пришли укрываться въ этихъ горахъ; и столько ужъ ихъ теперь набралось здѣсь, что стали эти горы похожи на пастушью Аркад³ю, въ которой со всѣхъ сторонъ слышно одно слово: Леандра. Одинъ зоветъ ее причудливой и вѣтреной, другой коритъ ее солдатомъ, трет³й благословляетъ и прощаетъ ее, четвертый хулитъ и проклинаетъ; одни прославляютъ красоту ее чудесную, друг³е проклинаютъ ея нравъ. Словомъ всѣ унижаютъ ея и вмѣстѣ, какъ Богу своему, поклоняются ей; и вѣрите ли, до того доходятъ безумство нѣкоторыхъ, что они корятъ ее за данный имъ будто бы отказъ, хоть никогда они ни одного слова не промолвили съ ней; друг³е изъ себя выходятъ отъ ревности, хоть ревновать ее тоже не приходится, потому что она не успѣла еще сдѣлать ничего такого, чего ужь не исправить во вѣкъ. И здѣсь вокругъ вы не найдете ни одного грота, ни одной пещеры, ни одного ручейка, ни одного дерева, гдѣ бы вы не повстрѣчали горюющаго и вѣтрамъ поверяющаго тоску свою пастуха. Вездѣ только и слышно имя Леандры: Леандра - грохочутъ горы, Леандра - журчатъ ручьи, Леандра, вотъ нашъ богъ въ этой долинѣ; вотъ волшебница, околдовавшая и отравившая насъ всѣхъ. Изъ-за нее всѣ мы находимся, сами не знаемъ, въ какомъ то страхѣ. Но всѣхъ тяжелѣе, и умнѣе, и безумнѣе тоскуетъ Ансельмъ; рыдаетъ онъ въ разлукѣ съ Леандрой, и рыдая поетъ подъ звуки скрипки, на которой онъ такъ же прекрасно играетъ, какъ прекрасно слагаетъ свои унылыя пѣсни. Я же поступаю, по моему мнѣн³ю, благоразумнѣе: громко проклиная довѣрчивость и вѣтренность женщинъ, ихъ обманчивыя клятвы, ихъ измѣнчивость и ихъ неразборчивый вкусъ. И теперь вамъ, вѣрно, стало понятно, господа, почему я не долюбливаю эту козу, хотя она и лучшая въ моемъ стадѣ: она женскаго рода. Вотъ вамъ та истор³я, которую я обѣщалъ разсказать. Если она вышла длинновата, то повѣрьте мнѣ, что и охота моя - послужить вамъ чѣмъ могу ничуть не короче. Господа! молочная моя здѣсь поблизости; если вамъ угодно заглянуть въ нее, милости просимъ; вы найдете тамъ свѣж³й творогъ, свѣжее молоко и отличные свѣж³е плоды.

  

  

   Разсказъ этотъ показался весьма интереснымъ, и восхищенный имъ каноникъ осыпалъ похвалами разсказчика, который походилъ скорѣе на остроумнаго придворнаго, чѣмъ на грубаго пастуха, и оправдывалъ слова священника, говорившаго: что въ горахъ можно находить иногда весьма дѣльныхъ людей. Всяк³й съ своей стороны, похвалилъ молодаго пастуха, но похвалы Донъ-Кихота затмили всѣ остальныя. "Другъ мой", сказалъ онъ пастуху, "еслибъ мнѣ дозволено было вдаться сегодня въ какое-нибудь приключен³е, то, клянусь тебѣ, я с³ю же минуту отправился бы за прекрасной Леандрой: я похитилъ бы ее - не смотря ни на какихъ настоятельницъ изъ монастырскихъ стѣнъ, въ которыхъ бѣдную дѣвушку держутъ противъ воли, и передалъ бы ее тебѣ съ однимъ услов³емъ: не забывать законовъ странствующихъ рыцарей. воспрещающихъ оскорблять дамъ. Сильный, однако, вѣрой моей въ Бога Всемогущаго, я надѣюсь, что могущество злаго волшебника не вѣчно будетъ торжествовать надъ могуществомъ другого, исполненнаго лучшихъ намѣрен³й; и тогда ты смѣло можешь разсчитывать на мою готовность служить тебѣ, ибо, какъ рыцарь, я ниспосланъ въ м³ръ помогать нуждающимся, гонимымъ и сирымъ".

   До сихъ поръ пастухъ не обращалъ никакого вниман³я на Донъ-Кихота, но послѣ этихъ словъ, онъ съ любопытствомъ началъ разсматривать его съ головы до ногъ; и, видя передъ собою какую то тощую, несчастную фигуру, спросилъ сидѣвшаго рядомъ съ нимъ цирюльника, что это за чудакъ?

   - Кто же, отвѣтилъ цирюльникъ, какъ не знаменитый Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, бичь зла, каратель неправды, поддержка дѣвъ, ужасъ великановъ и непобѣдимый побѣдитель всѣхъ.

   - Это что-то смахиваетъ на тѣхъ господъ, о которыхъ пишутъ въ рыцарскихъ книгахъ, замѣтилъ пастухъ; они дѣлали все тоже, что этотъ рыцарь, но только вы, ваша милость, должно быть, шутите, потому что у этого потѣшнаго господина голова, кажись, не въ порядкѣ.

   - Негодяй! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; это у тебя она, видно, не въ порядкѣ, у меня же она въ большемъ порядкѣ, чѣмъ у той сволочи, которая родила тебя на свѣтъ. Съ послѣднимъ словомъ, онъ такъ яростно швырнулъ въ пастуха лежавш³й вблизи хлѣбъ, что сплюснулъ ему носъ. Не охотникъ до шутокъ. пастухъ, не обращая вниман³я ни на коверъ, ни на скатерть, ни на обѣдавшихъ господъ, схватилъ Донъ-Кихота обѣими руками за горло съ такимъ остервенен³емъ, что по всей вѣроятности задушилъ бы его, еслибъ на помощь своему господину не подоспѣлъ Санчо. Взявши пастуха сзади за плечи, онъ опрокинулъ его навзничь, перебивши при этомъ посуду и перевернувши на столѣ все вверхъ дномъ. Освободясь изъ когтей пастуха, Донъ-Кихотъ вскочилъ къ нему на животъ; и окровавленный, измятый кулаками Санчо, несчастный противникъ рыцаря искалъ вокругъ себя ножа, чтобы пырнуть имъ Донъ-Кихота; но каноникъ и священникъ успѣли припрятать всякое оруж³е. Цирюльникъ же умудрился какъ то такъ устроить, что Донъ-Кихотъ опять очутился подъ пастухомъ, и тогда то послѣдн³й, въ отмщен³е за собственную кровь, окровавилъ, въ свою очередь, физ³оном³ю рыцаря.

   Глядя на эту сцену, священникъ и каноникъ надрывали со смѣху животы; стрѣльцы тоже хохотали до упаду, и этотъ единодушный смѣхъ увеличивалъ ярость сражавшихся, озлобляя ихъ, какъ грызущихся собакъ. Одинъ Санчо былъ угрюмъ, удерживаемый прислугой каноника, не пускавшей его подать помощь своему господину.

   Между тѣмъ какъ одни смѣялись, а друг³е дрались, въ полѣ неожиданно послышался заунывный звукъ трубы, привлекш³й общее вниман³е. Особенно поразилъ онъ Донъ-Кихота. Лежа подъ пастухомъ, почти изуродованный градомъ сыпавшихся на него кулаковъ, онъ забылъ въ эту минуту о мщен³и, сгарая нетерпѣн³емъ узнать причину услышанныхъ имъ звуковъ. "Чортъ," сказалъ онъ своему противнику; "называю тебя чортомъ, потому что ты не можешь быть никѣмъ инымъ; если ты такъ храбръ и силенъ, что можешь торжествовать надо мной. Пусти меня на одинъ часъ, потому что этотъ жалобный звукъ должно быть зоветъ меня къ какому-то приключен³ю." Пастухъ, утомленный столько же наносимыми имъ, сколько и получаемыми ударами, въ ту же минуту покинулъ своего противника. Освободившись отъ пастуха, Донъ-Кихотъ обтеръ лицо и повернулъ голову въ ту сторону, гдѣ слышался трубный звукъ, замѣтилъ вдали нѣсколько лицъ, спускавшихся, какъ кающ³еся грѣшники, въ бѣлыхъ одеждахъ, съ холма. Нужно сказать, что этотъ годъ былъ страшно сухой, почему въ Испан³и повсемѣстно совершались молебств³я о ниспослан³и дождя, и теперь крестьяне сосѣдней деревни устроили священное шеств³е къ часовнѣ, построенной на небольшой горѣ, возвышавшейся вблизи села.

   Донъ-Кихотъ, видя странную одежду молящихся и забывая, что онъ видитъ ее въ тысячу первый разъ, вообразилъ себѣ, что онъ видитъ какое-то новое приключен³е, и что ему одному, какъ странствующему рыцарю, суждено привести его къ концу. Въ особенности его убѣдило въ этой химерѣ то, что покрытая трауромъ статуи Мадонны показалась ему высокой дамой, увозимой въ плѣнъ какими то дерзкими измѣнниками. Вообразивши это, онъ въ ту же минуту побѣжалъ къ мирно пасшемуся на лугу Россинанту, быстро осѣдлалъ его, отстегнулъ отъ арчака забрало и щитъ, спросилъ у Санчо мечь, и затѣмъ громкимъ голосомъ сказалъ изумленной компан³и: "теперь, господа, вы убѣдитесь, какое неоцѣненное благо для м³ра составляютъ странствующ³е рыцари. Теперь вы скажете, достойны ли они всеобщаго уважен³я?" Съ послѣднимъ словомъ онъ сжалъ бока Россинанта - шпоръ у рыцаря на этотъ разъ не оказалось - и крупной рысью, потому что Россинантъ не мастеръ былъ, кажется, галопировать, по крайней мѣрѣ его ни разу не видѣли галопирующимъ во все время его странствован³й, - поскакалъ на встрѣчу священной процесс³и, не слушая священника, цирюльника и каноника, старавшихся удержать его. Не остановилъ его и голосъ Санчо, кричавшаго изо всѣхъ силъ: "что вы дѣлаете, куда вы скачете, господинъ Донъ-Кихотъ. Какой чортъ бунтуетъ васъ противъ святой нашей католической вѣры? Одумайтесь! вѣдь это движется духовная процесс³я". Напрасно, однако, Санчо надрывалъ себѣ легк³я, господинъ его твердо рѣшился напасть на бѣлыя привидѣн³я. Видя передъ собою только эти мнимыя привидѣн³я, онъ не слышалъ ничего, что ему кричали, да врядъ ли услышалъ, и послушался бы въ эту минуту даже королевскаго призыва. Подскакавши къ духовной процесс³и, онъ придержалъ Россинанта, давно уже ощущавшаго потребность перевести духъ, и сиплымъ, дрожащимъ голосомъ закричалъ: "остановитесь злодѣи, закрывш³е свои преступныя лица! остановитесь и выслушайте то, что я вамъ скажу"

   Слова эти поразили и остановили процесс³ю; одинъ изъ четырехъ ксендзовъ, пѣвшихъ литан³ю, пораженный странной фигурой Донъ-Кихота, видомъ несчастнаго Россинанта и всей, въ высшей степени смѣшной, обстановкой рыцаря, отвѣтилъ ему: "братъ! если тебѣ нужно что-нибудь сказать намъ, то поторопись, мы не можемъ останавливаться ни для какихъ разговоровъ или объяснен³й, если ихъ нельзя передать въ двухъ, трехъ словахъ".

   - Я передамъ вамъ его въ одномъ, - отвѣтилъ Донъ-Кихотъ; освободите с³ю же минуту эту даму. Ея траурное покрывало слишкомъ краснорѣчиво говоритъ, что вы нанесли ей какое-то тяжкое оскорблен³е и теперь уводите ее въ плѣнъ. Я, какъ рыцарь, ниспосланный въ м³ръ попирать всякое зло, не позволю вамъ двинуться теперь ни шагу впередъ.

   Донъ-Кихота, какъ и слѣдовало ожидать, сочли за полуумнаго, вырвавшагося изъ дома сумасшедшихъ; и толпа, участвовавшая въ процесс³и, принялась громко хохотать надъ нимъ. Но это окончательно взбѣсило Донъ-Кихота, и онъ, не произнеся больше ни слова, напалъ на процесс³ю. Тогда одинъ господинъ, отдѣлившись отъ процесс³и, вышелъ, съ палкою въ рукахъ, на встрѣчу Донъ-Кихоту, и не смотря на то, что рыцарь нанесъ ему сильный ударъ мечомъ и разрубилъ на двое палку, онъ хватилъ его, однако, обломкомъ этой палки такъ сильно по плечу, что Донъ-Кихотъ безъ чувствъ свалился съ щитомъ своимъ на землю.

   Санчо, бѣжавш³й весь запыхавшись за своимъ господиномъ, умолялъ теперь его противника пощадить несчастнаго, очарованнаго рыцаря, который въ жизнь свою не сдѣлалъ и не пожелалъ никому зла. Но не ноль бы Санчо удержали руку, поразившую Донъ-Кихота, а несчастная фигура самаго рыцаря, лежавшаго недвижимо, какъ мертвый. Вообразивъ себѣ, что несчастный рыцарь убитъ, испуганный противникъ его, подобравъ полы платья, пустился съ быстротою лани, безъ оглядки, бѣжать черезъ поле. На помощь Донъ-Кихоту спѣшили между тѣмъ всѣ лица, сопровождавш³я его въ пути, и толпа, составлявшая священную процесс³ю, видя, что нѣсколько человѣкъ бѣгутъ, въ сопровожден³и вооруженныхъ стрѣльцовъ, прямо къ тому мѣсту, гдѣ она остановилась, вообразила себѣ, будто на нее хотятъ напасть, и приготовляясь къ защитѣ, построила родъ каре. Съ непокрытыми головами, вооружась, кто плетью, кто подсвѣчникомъ, воины процесс³и рѣшились не только отразить нападен³е, но и сами напасть на врага, Судьба устроила однако дѣло лучше чѣмъ можно было ожидать. Въ числѣ лицъ, составлявшихъ священную процесс³ю, нашелся знакомый нашего священника, и случившаяся въ это время, какъ нельзя болѣе кстати, встрѣча старыхъ знакомыхъ положила конецъ недоумѣн³ямъ и страхамъ. Священникъ, какъ и слѣдовало ожидать, тотчасъ же разсказалъ своему знакомому, кто такой Донъ-Кихотъ; и они подошли къ нему, чтобы удостовѣриться: живъ ли этотъ злополучный бѣднякъ, надъ которымъ причитывалъ Санчо, разсыпаясь въ этихъ отборныхъ фразахъ:

   - "О, цвѣтъ рыцарей, которому суждено было погибнуть отъ од