Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая)

bsp;   

  

   Въ небольшомъ мѣстечкѣ Ламанча, - имени его я не хочу вспоминать,- жилъ недавно одинъ изъ тѣхъ гидальго, у которыхъ можно найти старинный щитъ, копье на палкѣ, тощую клячу и гончую собаку. Кусокъ отварной баранины, изрѣдка говядины - къ обѣду, винегретъ - вечеромъ, кушанье скорби и сокрушен³я - по субботамъ {Кушаньемъ скорби и сокрушен³я называлась въ Испан³и похлебка, приготовленная изъ потроховъ и конечностей животныхъ, околѣвавшихъ въ течен³я недѣли. Это было единственное мясное блюдо, дозволенное въ субботу и извѣстное въ народѣ подъ вышесказаннымъ назван³емъ.}, чечевица - по пятницамъ и пара голубей, приготовлявшихся, сверхъ обыкновеннаго, въ воскресенье, поглощали три четверти его годоваго дохода. Остальная четверть расходовалась на платье его, состоявшее изъ тонкаго, суконнаго полукафтанья съ плисовыми панталонами и такими-же туфлями, надѣваемыми въ праздникъ, и камзола изъ лучшей туземной саржи, носимаго имъ въ будни.

   При немъ жила экономка, перевалившая за сорокъ, племянница, не достигшая двадцати лѣтъ, и слуга, умѣвш³й работать въ подѣ, ходить за лошадью и владѣть винограднымъ ножомъ. Приближаясь къ пятидесятилѣтнему возрасту, худой и сухощавый, герой нашъ отличался крѣпкимъ здоровьемъ, вставалъ до зари и страстно любилъ охоту. На счетъ настоящаго имени его, б³ографы говорятъ розно: одни называютъ его Кихада, друг³е Кизада; между тѣмъ самыя добросовѣстныя изыскан³я по этому предмету заставляютъ думать, что онъ звался Кихана. Впрочемъ это не касается дѣла, - постараемся только во всемъ остальномъ, относящемся къ нашей истор³и, не удалиться отъ истины.

   Нужно сказать, что въ свободное время, занимавшее у нашего гидальго чуть-ли не 365 дней въ году, онъ съ непонятнымъ наслажден³емъ предавался чтен³ю рыцарскихъ книгъ и собралъ ихъ въ своей библ³отекѣ сколько могъ, въ особенности нравились ему сочинен³я славнаго Фелиц³ана Сильвы. Онъ восхищался несравненной ясностью и блескомъ его прозы и несравненными тирадами, въ родѣ слѣдующихъ: сужден³я, которыми вы осуждаете мои разсужден³я, въ такой мѣрѣ вл³яютъ на мои сужден³я, что я не безъ разсужден³я осуждаю вашу красоту; или высок³я небеса, божественно вашу божественность при посредствѣ звѣздъ утверждающ³я, содѣлываютъ васъ достойными достоинствъ, достойныхъ вашего велич³я.

   Отъ подобныхъ фразъ у героя нашего заходилъ, что называется, умъ за разумъ. Цѣлыя ночи напролетъ ломалъ онъ голову, добиваясь въ нихъ смысла; - трудъ, оказавш³йся-бы не подъ силу самому Аристотелю, еслибъ знаменитый мудрецъ воскресъ нарочно для этой цѣли. Мало безпокоясь о безчисленныхъ ранахъ, полученныхъ и нанесенныхъ донъ-Бел³анисомъ, и полагая, что, не смотря на все искусство лечившихъ его докторовъ, такой славный рыцарь долженъ былъ имѣть израненое тѣло и покрытое шрамами лицо, онъ восхищался только остроум³емъ, съ какимъ авторъ Бел³аниса закончилъ свою неоконченную книгу. Часто ему приходило желан³е взяться за перо и самому докончить ее, что, вѣроятно, онъ сдѣлалъ-бы съ полнымъ успѣхомъ, еслибъ умъ его не былъ ужь занятъ другими, несравненно важнѣйшими мыслями. Много разъ доводилось ему спорить съ священникомъ его деревни, человѣкомъ ученымъ, удостоеннымъ ученой степени въ Зигуенцѣ {Выражен³е ироническое. Въ Испан³и въ то время смѣялись надъ претенз³ями разныхъ маленькихъ университетовъ и надъ воспитанниками ихъ.} о томъ, которому изъ рыцарей слѣдуетъ отдать пальму первенства: Пальмерину Англ³йскому или Амадису Гальскому? Присутствовавш³й при этихъ спорахъ цирюльникъ, синьоръ Николай, утверждалъ, что ни одинъ рыцарь не могъ сравняться съ рыцаремъ Ѳебомъ, и что ближе всѣхъ подходитъ къ нему безспорно донъ-Галаоръ, братъ Амадиса Гальскаго, который, нисколько не уступая самому Амадису въ самоотвержен³и и мужествѣ, не былъ однако такимъ капризнымъ плаксой, какъ его братецъ.

   Гидальго нашъ, мало по малу, до того пристрастился къ рыцарскимъ книгамъ, что въ чтен³и ихъ проводилъ дни и ночи, и кончилъ тѣмъ, что, въ слѣдств³е усиленнаго бодрствован³я и чтен³я, мозгъ его разстроился, и онъ сошелъ съ ума. Ему то и дѣло грезились поединки, битвы, волшебники, бури, любовь, раны и тому подобный сумбуръ, наполнявш³й его любимыя книги. И такъ полно убѣжденъ онъ былъ въ истинѣ всего этого, что для него въ цѣломъ м³рѣ не существовало рѣшительно ничего, достойнаго большаго довѣр³я. Онъ говорилъ, что хотя Сидъ-Руи-Д³азъ былъ, конечно, рыцарь не изъ послѣднихъ, но что онъ далеко не можетъ равняться съ рыцаремъ Пылающаго Меча, который однимъ ударомъ разсѣкъ пополамъ двухъ чудовищныхъ и свирѣпыхъ великановъ. Онъ глубоко уважалъ Бернардо-дель-Карп³о за то, что въ Ронсевальской долинѣ, онъ умертвилъ очарованнаго Роланда, воспользовавшись уловкой Геркулеса, при помощи которой этотъ силачъ задушилъ въ своихъ рукахъ Антея, названнаго сыномъ земли. Съ большой похвалой отзывался онъ также о великанѣ Морганѣ, единомъ благородномъ исключен³и изъ свирѣпаго сонма великановъ. Но героемъ его, по преимуществу, былъ Рейнальдъ Монтальванск³й, особенно когда онъ мерещился ему выходящимъ изъ своего замка грабить каждаго встрѣчнаго, или отправляющихся за море похищать идолъ Магомета, вылитый изъ чистаго золота, какъ увѣряетъ истор³я. Что-же касается измѣнника Ганелона, то за возможность отсчитать ему нѣсколько подзатыльниковъ онъ охотно отдалъ-бы свою экономку въ племянницей въ придачу.

   Рехнувшись окончательно, герой нашъ задумалъ одно изъ самыхъ безумныхъ предпр³ят³й, как³я приходили когда либо въ голову полуумнымъ. Ему казалось необходимымъ, какъ для собственной славы, такъ для блага и славы родной страны своей, сдѣлаться странствующимъ рыцаремъ; и рыская по свѣту на конѣ съ оруж³емъ въ рукахъ, ища приключен³й, карая зло, возстановляя правду, защищая гонимыхъ и сирыхъ, пускаясь наконецъ въ самыя ужасныя приключен³я, покрыть себя неувядаемой славой. Ему уже мерещилось, какъ, благодаря своему мужеству, онъ дѣлается на худой счетъ Трапезондскимъ императоромъ. Увлекаемый этими сумазбродными мечтами, онъ только и думалъ, какъ-бы поскорѣе привести намѣрен³е въ дѣло; и прежде всего позаботился о своемъ прадѣдовскомъ оруж³и, давно покоившимся въ пыли, въ одномъ изъ забытыхъ угловъ его дома. Доставъ, вычистивъ и починивъ его, онъ съ ужасомъ увидѣлъ, что отъ шлема, нѣкогда цѣлаго, оставался только шишакъ. Призвавъ на помощь все свое искусство, онъ, при помощи картона и остававшагося въ цѣлости шишака, устроилъ что-то въ родѣ шлема. Но когда онъ пожелалъ убѣдиться въ прочности своей работы и нанесъ устроенному имъ шлему два шпажныхъ удара, то первый изъ нихъ сразу разрушилъ весь это недѣльный трудъ. Неудача эта, хотя и не совсѣмъ пр³ятная для нашего гидальго, не обезкуражила его однако. Онъ принялся вторично работать надъ шлемомъ и, чтобы придать ему возможную прочность, придѣлалъ въ нему желѣзныя застежки. Не желая, однако, во второй разъ испытать прочность своей работы, онъ счелъ ее оконченною и вообразилъ себя обладателемъ самаго прочнаго шлема въ м³рѣ.

   Покончивъ съ оруж³емъ, онъ отправился осмотрѣть збрую и своего верховаго коня. И хотя конь этотъ былъ болѣе жалокъ, нежели самъ знаменитый конь Гонеля, состоявш³й, исключительно, изъ кожи и костей, онъ показался ему, однако, прекраснѣе александровскаго Букефала и Баб³еки рыцаря Сида. Четыре дня ломалъ онъ голову, присваивая этой несравненной лошади достойное ея имя. Возможно-ли, думалъ онъ, чтобы конь такого славнаго рыцаря, въ тому-же превосходный самъ по себѣ, не имѣлъ какого-нибудь извѣстнаго имени. Если господинъ перемѣняетъ свое имя и общественное положен³е, то конь его можетъ и даже долженъ, ради этого случая, также перемѣнять свое имя на другое, болѣе звучное и соотвѣтствующее его новому положен³ю. Перебравъ, удлинивъ, укоротивъ и перевернувъ на всѣ лады множество различныхъ именъ, онъ остановился наконецъ на имени Россинанта, показавшемся ему звучнымъ, сильнымъ и во всѣхъ отношен³яхъ достойнымъ первой лошади въ м³рѣ. Придумавъ имя своему коню, онъ рѣшился придумать имя и самому себѣ, и послѣ новаго недѣльнаго размышлен³я, рѣшился назвать себя Донъ-Кихотомъ, назван³е, подавшее поводъ его историкамъ предполагать, что настоящее имя его было Кихада, а не Кизада, какъ утверждаютъ друг³е.

   Припоминая, однако, что славный Амадисъ никогда не назывался просто Амадисомъ, но, вѣроятно съ цѣл³ю прославить и возвеличить свою родину, присовокупилъ къ своему имени назван³е Гальск³й; герой нашъ, чтобы ни въ чемъ не отступать отъ своихъ знаменитыхъ предшественниковъ, рѣшился также назвать себя не просто Донъ-Кихотомъ, а Донъ-Кихотомъ Ламанчскимъ, увѣренный, что онъ также возвеличитъ и прославитъ мѣсто своего рожден³я.

   Вычистивъ оруж³е, смастеривъ шлемъ, пр³искавъ имя себѣ и своему коню, герой нашъ увидѣлъ, что ему не доставало только дамы, въ которую онъ могъ бы влюбиться, такъ какъ рыцарь безъ дамы и любви походитъ на дерево безъ листьевъ, на тѣло безъ души. Онъ говорилъ себѣ: если въ наказан³е за мои грѣхи или, скорѣе, благодаря счастливой звѣздѣ моей, мнѣ случится встрѣтиться съ какимъ нибудь великаномъ, какъ это въ частую случается странствующимъ рыцарямъ, если съ перваго удара я поражу или даже проколю его насквозь, и онъ очутится въ моей власти, тогда мнѣ необходимо будетъ имѣть даму, въ которой я могъ бы послать побѣжденнаго мною великана, дабы, павъ передъ нею ницъ, онъ сказалъ ей покорнымъ голосомъ: "высокая дама! я великанъ Каракал³унбро, владѣтель Маландаринскаго острова, побѣжденный на поединкѣ безстрашнымъ и на всегда славнымъ рыцаремъ Донъ-Кихотомъ Ламанчскимъ, по приказан³ю котораго я прихожу пасть ницъ предъ вашей красотой и у вашихъ ногъ ждать вашихъ повелѣн³й." О, какъ счастливъ былъ нашъ гидальго, сложивъ эту пышную тираду. Но радость его была еще полнѣе, когда онъ нашелъ наконецъ ту, которой суждено было очаровать его сердце и поработить его мысли. Этой волшебницей стала, сама того не зная, молодая, хорошенькая поселянка Альдонзо Лорензо. Истративъ много времени на пр³искан³е ей назван³я, которое бы, гармонируя съ его собственнымъ, заставляло видѣть въ ней принцессу или другую высокую даму, онъ назвалъ ее наконецъ Дульцинеей Тобозской. Послѣднее слово указывало на мѣсторожден³е ея - деревню Тобозо. Имя, пр³исканное имъ своей красавицѣ, показалось ему столь же звучнымъ, благороднымъ и возвышеннымъ, какъ имена, данныя имъ себѣ и своему коню.

  

  

   Покончивъ со всѣми приготовлен³ями, гидальго нашъ не хотѣлъ болѣе медлить приведен³емъ въ исполнен³е задуманнаго имъ предпр³ят³я, считая уже себя отвѣтственнымъ за всѣ неоплаченные долги, неотомщенныя обиды, ненаказанныя преступлен³я, словомъ за все зло, допускаемое бездѣйств³емъ его тяготѣть надъ землею. И вотъ на зарѣ одного изъ самыхъ жаркихъ ³юльскихъ дней, никѣмъ не замѣченный, не довѣрившись ни одной живой душѣ, онъ осѣдлываетъ Россинанта, кладетъ ногу въ стремя - и съ опущеннымъ забраломъ, съ щитомъ въ рукѣ, съ копьемъ въ кулакѣ, выѣзжаетъ чрезъ задн³й дворъ своего дома, восхищенный легкостью, съ какою онъ привелъ въ исполнен³е свой благородный проектъ. Не успѣлъ онъ, однако, сдѣлать нѣсколькихъ шаговъ, какъ съ ужасомъ вспомнилъ, что, не будучи посвященъ въ рыцари, онъ, по законамъ этого братства, не можетъ вступить въ битву ни съ однимъ рыцаремъ, и что, еслибъ онъ былъ даже посвященъ, то, какъ новичекъ, имѣетъ право носить только бѣлое оруж³е, т. е. безъ девиза на щитѣ, пока не добудетъ его собственнымъ мужественъ. Мысль эта до такой степени смутила его, что онъ чуть было не вернулся домой, но, увлекаемый своимъ сумасшеств³емъ, и основываясь на многочисленныхъ примѣрахъ, вычитанныхъ имъ въ его книгахъ, онъ задумалъ посвятить себя въ желаемое имъ зван³е, при посредствѣ перваго встрѣченнаго имъ рыцаря. Что же касается оруж³я, то онъ поклялся, во время своихъ странствован³й, такъ хорошо вычистить свои доспѣхи, чтобы они могли спорить бѣлизной съ горностаемъ. Успокоенный такимъ рѣшен³емъ, онъ спокойно продолжалъ путь, довѣрившись своему коню, и увѣренный, что тамъ долженъ поступать всяк³й искатель приключен³й.

   Покончивъ съ одолѣвавшими его сомнѣн³ями, герой нашъ говорилъ самому себѣ: "когда историкъ грядущихъ вѣковъ станетъ писать мои велик³е подвиги, тогда, нѣтъ сомнѣн³я, онъ такъ разскажетъ мой нынѣшн³й выѣздъ: едва лишь свѣтозарный Ѳебъ началъ раскидывать золотые локоны своихъ роскошныхъ волосъ надъ пробуждавшимся лономъ земли; едва лишь ранн³я птички, блистая тысячами цвѣтовъ, огласили воздухъ своими мелодичными пѣснями, привѣтствуя появлен³е блѣдно-розовой авроры, покинувшей ложе своего ревниваго супруга и шедшей освѣщать небеса Ламанча, какъ знаменитый рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, разставшись съ мягкой постелью, осѣдлалъ своего вѣрнаго Россинанта и пустился въ путь по древней и славной монт³ельской долинѣ". На этой долинѣ герой нашъ находился въ описываемую минуту. "О, счастливый вѣкъ", добавилъ онъ, "которому суждено узрѣть въ полномъ свѣтѣ совершенныя мною дѣла, достойныя быть отчеканенными на чугунѣ и мраморѣ, да живутъ они, не умирая, въ примѣръ и поучен³е грядущимъ поколѣн³ямъ! А ты, кто бы ты ни былъ, мудрый волшебникъ, счастливый выпавшимъ тебѣ удѣломъ описать мои безсмертныя похожден³я, молю, не позабудь моего вѣрнаго Россинанта, дорогаго товарища моего въ моихъ непрерывныхъ странствован³яхъ!" Потомъ, какъ-бы въ любовномъ порывѣ, онъ воскликнулъ: "О Дульцинея, владычица моего порабощеннаго сердца! Какимъ испытан³ямъ ты подвергаешь его суровымъ отказомъ лицезрѣть твою несравненную красоту! Но пусть оно хоть напоминаетъ тебѣ о мучен³яхъ, испытываемыхъ имъ изъ за тебя". Къ этимъ бреднямъ онъ присовокупилъ сотню другихъ, столько же восторженныхъ и вычитанныхъ имъ въ его книгахъ, слогу которыхъ онъ подражалъ теперь, не замѣчая, что высоко поднявшееся солнце пекло его голову съ силою, вполнѣ достаточною растопить ту небольшую частицу мозга, которая могла еще оставаться у него. Такимъ образомъ герой нашъ пространствовалъ цѣлый день, не наткнувшись ни на какое приключен³е, что крайне огорчало его, такъ сильно желалъ ужь онъ явить м³ру опытъ своего мужества. Нѣкоторые писатели говорятъ, что первымъ его подвигомъ было дѣло въ лапискомъ приходѣ; друг³е относятъ это въ битвѣ съ вѣтрянными мельницами; все же, что я могъ открыть по этому поводу въ ламанчскихъ лѣтописяхъ, это то, что герой нашъ пространствовавъ до заката солнца и, умирая съ конемъ своимъ отъ голода, такъ сильно усталъ съ нимъ, что оба они едва держались на ногахъ. Глядя во всѣ стороны съ намѣрен³емъ открыть какое-нибудь убѣжище, въ которомъ можно бы было отдохнуть, онъ увидѣлъ наконецъ заѣзж³й донъ, зас³явш³й предъ нимъ какъ звѣзда, долженствовавшая привести его къ обители спасен³я. Пришпоривъ Россинанта, онъ подъѣхалъ къ этому дому уже въ сумерки. У воротъ его шалили въ это время двѣ молодыя госпожи, принадлежавш³я къ разряду женщинъ, поведен³е которыхъ называется сомнительнымъ. Онѣ шли въ Севилью съ погонщиками муловъ, остановившихся ночевать въ заѣзжемъ донѣ. Такъ какъ герой нашъ всюду видѣлъ лишь то, что вычиталъ въ своихъ книгахъ, поэтому не успѣлъ онъ замѣтить несчастнаго заѣзжаго дома, какъ уже принялъ его за великолѣпный замокъ, съ четырмя башнями, с³явшими на солнцѣ своими посеребренными вершинами, съ рвани и подъемными мостами, словомъ, со всѣми принадлежностями, встрѣчающимися въ книжныхъ описан³яхъ рыцарскихъ жилищъ. На нѣкоторомъ разстоян³и отъ воображаемаго замка Донъ-Кихотъ придержалъ за узду своего коня, ожидая появлен³я между зубцами стѣнъ карла, долженствовавшаго трубнымъ звукомъ возвѣстить прибыт³е рыцаря, но какъ ничего подобнаго не случилось, и какъ при томъ Россинантъ изъявлялъ рѣшительное намѣрен³е попасть скорѣе въ конюшню, поэтому Донъ-Кихотъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ впередъ и тутъ замѣтилъ двухъ знакомыхъ намъ женщинъ, показавшихся ему двумя благородными дѣвушками, прогуливавшимися у воротъ замка. Проходивш³й мимо пастухъ затрубилъ въ это время въ рогъ, сзывая свое стадо, и герой нашъ, убѣжденный, что это подавался сигналъ, возвѣщавш³й его пр³ѣздъ, поспѣшилъ подъѣхать къ замѣченнымъ имъ женщинамъ, которыя, видя приближен³е незнакомца, вооруженнаго съ ногъ до головы, бросились бѣжать отъ него. Угадывая причину испуга ихъ, Донъ-Кихотъ приподнялъ забрало и, открывъ до половины свое худое, запыленное лицо,. проговорилъ спокойнымъ и пр³ятнымъ голосомъ: "прекрасныя сеньоры, не убѣгайте и не опасайтесь съ моей стороны никакого оскорблен³я. Законы рыцарей, которые явился я исполнять, запрещаютъ оскорблять кого-бы то ни было, тѣмъ болѣе такихъ благородныхъ дѣвушекъ, какими кажетесь вы". Женщины смотрѣли на него съ невыразимымъ удивлен³емъ, стараясь заглянуть ему въ лицо, скрываемое дурнымъ забраломъ, но при словѣ дѣвушки, которымъ почтилъ ихъ нашъ герой, онѣ не могли не разсмѣяться. "Скромность прилична красотѣ", сказалъ строгимъ голосомъ Донъ-Кихотъ, "а смѣяться надъ тѣмъ, что не смѣшно, неприлично никому. Если я это говорю, то вѣрьте, не съ намѣрен³емъ оскорбить васъ или смутить веселое расположен³е духа, въ которомъ васъ застаю, - нисколько. Единственнымъ желан³емъ моимъ было и остается служить вамъ чѣмъ могу". Эти слова, вмѣстѣ съ странной фигурой говорившаго ихъ, разсмѣшили еще больше нашихъ веселыхъ странницъ, и дѣло приняло бы не совсѣмъ благопр³ятный оборотъ, еслибъ на выручку ихъ не подоспѣлъ трактирщикъ, человѣкъ чрезвычайно толстый и чрезвычайно миролюбивый. При видѣ незнакомца. вооруженнаго до зубовъ сборомъ всевозможнаго оруж³я, онъ самъ чуть было не разсмѣялся, но почувствовавъ вблизи себя цѣлый арсеналъ, спохватился и обратился въ пр³ѣзжему съ слѣдующими словами: "господинъ рыцарь, если вы желаете переночевать въ этомъ домѣ, то, кромѣ постелей, которыхъ не остается у меня ни одной, вы найдете въ достаточномъ количествѣ все остальное, нужное для ночлега." На вѣжливое предложен³е трактирщика, принятаго Донъ-Кихотомъ за управляющаго замкомъ, онъ отвѣчалъ: "господинъ кастелянъ, я довольствуюсь малымъ:

   Оруж³е, вотъ мой нарядъ,

   И битвы отдыхъ мой.

  

   Въ такомъ случаѣ, отвѣчалъ трактирщикъ:

  

   Скала должна быть вашимъ ложемъ

   И бодрствованье вашимъ сномъ;

  

   если это такъ, то вы можете смѣло располагаться въ моемъ домѣ въ которомъ найдете полную возможность провести безъ сна не только одну ночь, но даже цѣлый годъ". Сказавъ это, онъ поспѣшилъ поддержать рыцарю стремя, и Донъ-Кихотъ началъ слѣзать съ лошади съ тѣми усил³ями, въ какимъ способенъ человѣкъ, не ѣвш³й цѣлые сутки и обремененный грузомъ Донъ-Кихотовскаго оруж³я. Ступивъ на землю, онъ прежде всего поручилъ вниман³ю хозяина своего коня, замѣтивъ ему, что изъ всѣхъ коней въ м³рѣ Россинантъ былъ безспорно прекраснѣйш³й, - мнѣн³е, съ которымъ хозяинъ хотя и не вполнѣ согласился, тѣмъ не менѣе отвелъ Россинанта въ конюшню. Возвратясь въ своему гостю, хозяинъ засталъ уже его примиреннымъ съ знакомыми намъ путешественницами, освобождавшими нашего героя отъ тяжести его вооружен³я. Онѣ сняли съ него латы и кирасы, но когда дѣло дошло до несчастнаго шлема, привязаннаго зелеными лентами, то снять его оказалось невозможнымъ, не разрѣзавъ узловъ, связывавшихъ ленты; на это Донъ-Кихотъ ни за что не хотѣлъ согласиться, предпочитая ночевать съ шлемомъ на головѣ, дѣлавшимъ изъ него самую уморительную фигуру, какую только можно вообразить. Впродолжен³и этихъ церемон³й, принимая обезоруживавшихъ его женщинъ за благородныхъ дамъ, властительницъ замка, герой нашъ обратился въ нимъ съ слѣдующими стихами старой испанской пѣсни:

  

   Какой изъ рыцарей былъ принятъ

   Красавицами, такъ какъ я?

   Тутъ дамы Донъ-Кихоту

   служатъ И берегутъ его коня.

  

   - Россинантъ имя этого коня, продолжалъ онъ, а Донъ-Кихотъ Ламанчск³й - вашего покорнѣйшаго слуги, поклявшагося никому не открываться, пока не совершитъ онъ какого-нибудь великаго дѣла. Необходимость прировнять пѣсню о Ланцеротѣ къ моему теперешнему положен³ю заставила меня сказать мое имя прежде, чѣмъ я желалъ; но пр³йдетъ, можетъ быть, время, когда рыцарь услышитъ, грац³озныя сеньоры, ваши повелѣн³я и сочтетъ себя счастливымъ служить вамъ мужествомъ своей руки". Не привыкши слушать ничего подобнаго, дамы наши съ возрастающимъ удивлен³емъ глядѣли за Донъ-Кихота и не знали что отвѣчать ему, пока одна изъ нихъ не надоумилась спросить его: не хочетъ-ли онъ закусить? "Очень хочу", отвѣчалъ рыцарь: "и что бы мнѣ не подали теперь, все будетъ какъ нельзя болѣе кстати". Къ несчастью, дѣло было въ пятницу, и во всемъ домѣ не оказалось ничего, кромѣ остатковъ рыбы, называемой форелькой, и только именемъ сходной съ форелью. Донъ-Кихота просили удовольствоваться этимъ скромнымъ блюдомъ, такъ какъ ничего другаго нельзя было достать. "Все равно", отвѣчалъ Донъ-Кихотъ: "нѣсколько маленькихъ форелекъ замѣнятъ одну большую, какъ одна большая монета замѣняетъ нѣсколько малыхъ. Къ тому-же ягненокъ вкуснѣе барана и теленокъ быка, поэтому и форельки можетъ быть вкуснѣе форели. Подавайте только скорѣе, потому что выдерживать тяжесть моего вооружен³я можно не иначе, какъ подкрѣпляя желудокъ". Желая доставить рыцарю возможность закусывать на чистомъ воздухѣ, ему накрыли столъ на крыльцѣ и угостили рыбою, дурно посоленною и еще хуже отваренною, съ кускомъ хлѣба, чернымъ какъ оруж³е Донъ-Кихота, на котораго нельзя было смотрѣть безъ смѣха, когда онъ принялся обѣдать съ шлемомъ на головѣ, съ забраломъ и набородникомъ спереди. И такъ какъ онъ съ величайшимъ трудомъ подносилъ ко рту куски несчастной рыбы, поэтому одна изъ знакомыхъ намъ дамъ взялась кормить его. Когда же рыцарю захотѣлось напиться, то тутъ представились так³я препятств³я удовлетворить его желан³е, что они оказались бы неодолимыми, еслибъ хозяинъ не догадался вложить ему въ ротъ длинную, тростниковую трубку, просверленную насквозь, и чрезъ нее влить ему въ ротъ нѣсколько капель вина. Все это Донъ-Кихотъ выносилъ съ невозмутимымъ терпѣн³емъ, готовый подвергнуться всевозможнымъ испытан³ямъ, лишь бы только не разрѣзывать лентъ своего шлема. Въ это время какой-то пастухъ свиснулъ пять или шесть разъ, и это окончательно убѣдило Донъ-Кихота, что онъ находится въ знаменитомъ замкѣ, въ которомъ услаждаютъ музыкой его послѣобѣденный отдыхъ; и тутъ треска показалась ему форелью, черный хлѣбъ - бѣлымъ, прислуживавш³я ему женщины - высокими дамами, а хозяинъ - управляющимъ замкомъ; и невыразимо былъ онъ восхищенъ принятымъ имъ намѣрен³емъ сдѣлаться странствующимъ рыцаремъ и блестящимъ результатомъ его перваго выѣзда. Однако мысль о томъ, что онъ не посвященъ еще въ рыцари, не переставала тревожить его, такъ какъ въ настоящемъ своемъ положен³и онъ не смѣлъ законно пускаться ни въ какое приключен³е.

  

  

   Движимый желан³емъ видѣть себя какъ можно скорѣе посвященнымъ рыцаремъ, Донъ-Кихотъ кидаетъ свою закуску, зоветъ хозяина, уводитъ его въ конюшню и тамъ, затворивъ дверь, падаетъ предъ нимъ на колѣни, говоря ему: "не встану, до тѣхъ поръ не встану, благородный рыцарь, пока не получу отъ васъ соглас³я на мою просьбу, исполнен³е которой озаритъ славою не только васъ, но, быть можетъ, всю вселенную". Хозяинъ, видя Донъ-Кихота у ногъ своихъ, слыша его странныя слова, убѣждалъ его подняться съ колѣнъ, но тщетны были всѣ увѣщан³я хозяина, пока онъ не пообѣщалъ нашему герою исполнить его просьбу.

   - Я этого ожидалъ отъ вашего великодуш³я, сказалъ Донъ-Кихотъ. Просьба, съ которою я намѣренъ обратиться въ вамъ, и которую вы такъ обязательно обѣщались исполнить, состоитъ въ томъ, чтобы завтра, на разсвѣтѣ, посвятить меня въ рыцари; но передъ тѣмъ, какъ удостоиться этого высокаго зван³я, такъ пламенно мною ожидаемаго, позвольте мнѣ провести ночь въ часовнѣ вашего замка, на стражѣ оруж³я, послѣ чего мнѣ дозволено будетъ, согласно уставамъ рыцарства, искать приключен³й по цѣлому м³ру, карая виновныхъ, защищая угнетенныхъ и вообще исполняя все, въ чему обязываетъ принимаемое мною зван³е.

   Хозяинъ, человѣкъ себѣ на умѣ, заподозривши уже прежде своего гостя въ помѣшательствѣ, при послѣднихъ словахъ его убѣдился въ этомъ окончательно и, желая вдоволь посмѣяться, обѣщалъ исполнить его просьбу. Сказавъ Донъ-Кихоту, что принятое имъ намѣрен³е свидѣтельствуетъ о высокомъ умѣ его и совершенно соотвѣтствуетъ такому высокому дворянину, какимъ, по словамъ хозяина, казался Донъ-Кихотъ по виду и по своимъ изысканнымъ манерамъ, хозяинъ добавилъ, что въ молодые лѣта онъ самъ велъ жизнь странствующаго рыцаря, посѣтивъ въ поискахъ приключен³й предмѣстья Малаги и Севильи, рынки Сегов³и, острова Р³аронск³е, оливковые сады Валенс³и, окрестности Гренады, морск³е берега Сан-Лукара и всевозможныя харчевни Толедо {Всѣ эти мѣста извѣстны были во времена Сервантеса, какъ притоны всевозможныхъ негодяевъ.}, испытывая во всѣхъ этихъ мѣстахъ легкость ногъ и искуство рукъ своихъ, и всюду оставляя слѣды своего пребыван³я, обольщая молодыхъ дѣвушекъ, совращая съ пути истины вдовъ, грабя сиротъ и сдѣлавшись извѣстнымъ чуть не во всѣхъ испанскихъ судахъ, я, говорилъ хозяинъ, пришелъ укрыться теперь въ этомъ замкѣ, и живя своими и чужими деньгами, радушно принимаю въ немъ всѣхъ странствующихъ рыцарей, единственно изъ высокаго уважен³я, питаемаго мною въ этому благородному сослов³ю и въ надеждѣ, что они подѣлятся со мной кошелькомъ своимъ въ награду за мой радушный пр³емъ. Онъ сказалъ, наконецъ, что у него нѣтъ часовни, въ которой бы Донъ-Кихотъ могъ провести ночь на стражѣ оруж³я, увѣривъ его, будто, желая выстроить новую, онъ сломалъ прежде бывшую часовню, но въ утѣшен³е ему добавилъ, что законы рыцарства дозволяютъ, въ крайнемъ случаѣ, проводить ночь на стражѣ оруж³я гдѣ бы то ни было, и предлагалъ для этой цѣли дворъ своего замка, на которомъ опъ надѣялся, при помощи Бож³ей, на разсвѣтѣ слѣдующаго дня исполнить надъ Донъ-Кихотомъ обрядъ посвящен³я, такъ, чтобы чрезъ нѣсколько часовъ онъ могъ считать себя вполнѣ посвященнымъ рыцаремъ. Хозяинъ кончилъ рѣчь свою вопросомъ, естьли у Донъ-Кихота деньги?

   - Ни одного мараведиса, и правду сказать, я нигдѣ не читалъ, чтобы странствующ³е рыцари возили съ собою деньги, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ.

   - Вы странно заблуждаетесь, возразилъ хозяинъ; если историки умалчиваютъ объ этомъ, то потому, что не говорить же имъ о такихъ обыкновенныхъ вещахъ, какъ деньги и чистое бѣлье. Знайте, что всѣ странствующ³е рыцари, о которыхъ пишутъ въ книгахъ, запасались всегда туго набитымъ кошелькомъ и коробочкою мази для ранъ, такъ какъ въ безпрерывныхъ своихъ странствован³яхъ и битвахъ они не могли постоянно находить среди долинъ и пустынь людей для перевязки ихъ ранъ, если только покровительствующ³й рыцарю волшебникъ не приводилъ къ нему на облавѣ даму или карла съ флакономъ чудесной воды, двѣ капли которой исцѣляли страждущаго. Но какъ за волшебниковъ не всегда можно разсчитывать, поэтому всѣ странствующ³е рыцари заботились о томъ, чтобы оруженосцы ихъ снабжены были деньгами, корп³ей и мазью; въ тѣхъ же рѣдкихъ случаяхъ, когда они обходились безъ оруженосцевъ, то возили все это въ маленькой сумкѣ, привязываемой къ задней части сѣдла, тамъ чтобы она не была видна. Во всѣхъ другихъ случаяхъ обычай возить сумки былъ мало употребителенъ у нихъ. Вотъ почему, добавилъ хозяинъ, я вамъ совѣтую и даже могу приказать, какъ крестнику моему по оруж³ю, никогда не пускаться въ дорогу безъ денегъ, и будьте увѣрены, вы не разъ поблагодарите себя за эту предусмотрительность.

   Донъ-Кихотъ обѣщалъ слѣдовать во всемъ совѣтамъ хозяина, и за тѣмъ рѣшился безотлагательно, на заднемъ дворѣ корчмы, стать на стражѣ оруж³я. Собравъ и положивъ его на корыто, находившееся возлѣ колодца, онъ съ щитомъ въ рукѣ, съ копьемъ въ кулакѣ, гордо и спокойно началъ ходить вокругъ него. Узнавъ о сумасшеств³и незнакомца, рѣшившагося проводить ночь на стражѣ оруж³я, и о страстномъ желан³и его быть посвященнымъ въ рыцари, всѣ люди, бывш³е въ корчмѣ, влекомые желан³емъ взглянуть на это неслыханное зрѣлище, вышли на дворъ и помѣстились на такомъ разстоян³и отъ Донъ-Кихота, что могли ясно видѣть какъ, видно довольный собой, онъ то ходилъ тихимъ, мѣрнымъ шагомъ взадъ и впередъ, то останавливался и, облокотясь на копье, устремлялъ взоры на свое оруж³е. Хотя наступила уже глубокая ночь, но луна с³яла такъ ярко, что можно было безъ труда различить малѣйш³я его движен³я. Въ это время одинъ изъ погонщиковъ муловъ, ночевавшихъ въ этомъ домѣ, захотѣлъ напоить своихъ животныхъ, для чего ему необходимо было снять съ корыта оруж³е Донъ-Кихота, но Донъ-Кихотъ, увидѣвъ приближающагося человѣка и угадывая его намѣрен³е, гордо закричалъ ему: "неблагоразумный рыцарь, дерзающ³й приблизиться къ оруж³ю безстрашнѣйшаго изъ смертныхъ, опоясавшихъ себя мечомъ; подумай о томъ, что ты намѣренъ дѣлать, и да не коснется рука твоя лежащаго предъ тобою оруж³я, если ты не хочешь заплатить жизнью за свою смѣлость!" Погонщикъ, не обращая вниман³я на слова Донъ-Кихота, - хотя лучше было-бъ для его здоровья послушаться ихъ, - взялъ оруж³е за ревень и швырнулъ его далеко отъ себя. Быстрѣе молн³и герой нашъ поднялъ взоры къ небу и, поручая душу свою Дульцинеѣ, воскликнулъ: "моя дама, бодрствуйте надо мной въ минуту этого перваго оскорблен³я, испытываемаго порабощеннымъ вами сердцемъ; пусть ваша благосклонность поддерживаетъ меня въ этой первой, грозящей мнѣ опасности". Въ тоже мгновен³е, кинувъ свой щитъ, онъ схватилъ въ обѣ руки копье и нанесъ имъ такой ударъ по головѣ погонщика, что тотъ безъ памяти повалился на землю; второй такой-же ударъ избавилъ-бы его, вѣроятно, навсегда отъ необходимости звать на помощь врача, наказавъ дерзкаго, Донъ-Кихотъ собралъ оруж³е, положилъ его на прежнее мѣсто и, какъ ни въ чемъ ни бывало, съ невозмутимымъ спокойств³емъ сталъ по прежнему ходить взадъ и впередъ. Немного спустя, другой погонщикъ, не зная о случившемся съ его товарищемъ, захотѣлъ также напоить муловъ и также тронулъ оруж³е Донъ-Кихота. Не произнеся на этотъ разъ ни слова и не обращаясь съ воззван³емъ ни въ какой дамѣ, Донъ-Кихотъ поднялъ копье и нанесъ имъ новому смѣльчаку так³е три или четыре удара, что копье его чуть не разлетѣлось въ дребезги. На крикъ раненаго сбѣжались всѣ погонщики, бывш³е въ корчмѣ, и тогда Донъ-Кихотъ, поднявъ свой щитъ и обнаживъ мечъ, воскликнулъ, обращаясь къ своей повелительницѣ: "цвѣтъ красоты! Услышь меня въ эту минуту и обрати свои чудесные взоры на очарованнаго тобою рыцаря, угрожаемаго такой страшной опасностью!" Послѣ этого воззван³я, онъ почувствовалъ себя исполненнымъ такой силы, что всѣ погонщики муловъ въ м³рѣ не заставили-бы его, кажется, сдѣлать ни шагу назадъ. Товарищи раненаго погонщика, видя, въ какомъ несчастномъ положен³и онъ находился, принялись швырять въ Донъ-Кихота каменьями, но рыцарь, защищаясь щитомъ, безстрашно оставался у корыта на стражѣ оруж³я. Напрасно хозяинъ кричалъ во все горло, убѣждая погонщиковъ оставить въ покоѣ сумасшедшаго, который, пользуясь привилег³ей полуумныхъ, останется правъ, перебивъ всѣхъ погонщиковъ муловъ въ Испан³и; голосъ его воп³ялъ въ пустынѣ, заглушаемой крикомъ Донъ-Кихота, ругавшаго враговъ своихъ подлою и низкою чернью, а самаго владѣтеля замка, допускающаго у себя такое обращен³е съ странствующими рыцарями, клеймилъ именемъ клятвопреступника. "О", говорилъ онъ, "будь я посвященъ въ рыцари, я-бъ доказалъ ему, что онъ измѣнникъ. А вы, жалк³е люди", продолжалъ онъ, обращаясь къ погонщикамъ: "приблизьтесь, нападите на меня всѣ вмѣстѣ, и тогда вы увидите, какъ накажу я вашу дерзость". Мужество его наконецъ восторжествовало; въ него перестали швырять каменьями, и Донъ-Кихотъ, допустивъ унести раненыхъ, съ прежнимъ величавымъ спокойств³емъ сталъ на стражѣ оруж³я.

   Хозяинъ, находя не совсѣмъ веселыми глупости своего гостя, рѣшился поскорѣе посвятить его въ рыцари, чтобы избавиться отъ него. Онъ просилъ Донъ-Кихота извинить грубость нѣсколькихъ неучей, хорошо притомъ наказанныхъ за свою дерзость, клялся, будто вся эта истор³я произошла безъ его вѣдома, и за тѣмъ повторилъ, что у него нѣтъ часовни, но что она отнюдь не необходима для обряда посвящен³я въ рыцари, сущность котораго, какъ говорилъ хозяинъ, превосходно знакомый, по его словамъ, со всѣми подробностями этой церемон³и, состояла въ двухъ ударахъ мечомъ, однимъ по плечу, а другимъ по затылку посвящаемаго, которые могли быть даны во всякомъ мѣстѣ, даже среди чистаго поля. "Что-же касается до стражи оруж³я", добавилъ онъ, "то вы сторожите его болѣе четырехъ часовъ, тогда какъ по рыцарскимъ законамъ для этого достаточно двухъ".

   Донъ-Кихотъ, безъ малѣйшаго затруднен³я, повѣривъ словамъ хозяина, изъявилъ готовность слушаться его во всемъ, и просилъ только окончить, какъ можно скорѣе, обрядъ посвящен³я, потому что - "если я подвергнусь здѣсь нападен³ю, будучи посвященнымъ рыцаремъ, говорилъ онъ, то не выпущу изъ этого замка живымъ никого, кромѣ лицъ, порученныхъ моему охранен³ю благороднымъ отцомъ по оруж³ю". Не обращая на эти слова никакого вниман³я, хозяинъ отправился за книгой, въ которой записывалъ отпускавш³еся погонщикамъ муловъ ячмень и солому, и возвратился съ нею къ своему гостю, въ сопровожден³и двухъ знакомыхъ намъ женщинъ и мальчика, несшаго зажженный свѣчной огарокъ. Велѣвъ Донъ-Кихоту стать на колѣни, онъ самъ вперилъ глаза въ книгу, дѣлая видъ, будто-бы читаетъ молитву, потомъ взялъ у Донъ-Кихота мечъ, которымъ ударилъ его сначала по затылку, потомъ по плечу; наконецъ пригласилъ одну изъ женщинъ опоясать новопосвященнаго рыцаря мечомъ, что та исполнила чрезвычайно ловко и скромно, готовая ежеминутно разсмѣяться и удерживаемая отъ этого только воспоминан³емъ о недавно случившемся съ погонщиками муловъ. "Да содѣлаетъ васъ Господь счастливымъ рыцаремъ", сказала она Донъ-Кихоту, "и да озаряетъ Онъ побѣдами ваше оруж³е". Рыцарь спросилъ ея имя, желая знать, какой благородной дамѣ обязанъ онъ оказанной ему милостью? Та отвѣчала, что ее зовутъ Толоза, что она дочь толедскаго лоскутника, торгующаго въ рядахъ Санчо-Бено³а, и что во всякое время, во всякомъ мѣстѣ готова чѣмъ можетъ служить ему. Донъ-Кихотъ просилъ ее, во имя дружбы къ нему, прибавить къ своему имени частицу донъ и называться донна-Толоза, что дама, опоясавшая его мечемъ, обѣщала исполнить. Другая дама надѣла ему шпоры и тоже должна была сказать свое имя. Узнавъ, что ее зовутъ Молинера, что отецъ ея честный антекверск³й мельникъ, и получивъ отъ нея также обѣщан³е прибавить къ своему имени частицу донъ и называться донна-Молинера, онъ разсыпался передъ нею въ благодарностяхъ и предложен³яхъ своихъ услугъ. Окончивъ съ обрядомъ посвящев³я, рыцарь, желавш³й уже быть на пути къ приключен³ямъ, поспѣшилъ осѣдлать Роесмнанта и, подъѣхавъ верхомъ къ хозяину, разсыпался передъ нимъ въ благодарностяхъ за оказанную имъ услугу въ такихъ изысканныхъ выражен³яхъ, что перо наше отказывается передать ихъ съ непогрѣшимой вѣрностью. Хозяинъ, желая скорѣе распрощаться съ своимъ гостемъ, въ немногихъ словахъ отвѣтилъ Донъ-Кихоту на его любезности и, не требуя ничего за постой, съ Богомъ отправилъ его въ дальнѣйш³й путь.

  

  

   Начинало свѣтать, когда Донъ-Кихотъ, покинувъ заѣзж³й домъ, отъ радости видѣть себя посвященнымъ рыцаремъ чуть не подпрыгивалъ на сѣдлѣ. Припоминая, однако, совѣты хозяина, касательно вещей, которыми необходимо ему было запастись, онъ рѣшилося вернуться домой, чтобы запастись деньгами и бѣльемъ, и въ особенности пр³искать оруженосца, имѣя въ виду возвести въ это зван³е одного несчастнаго крестьянина, бѣдняка, обремененнаго семействомъ, но, по мнѣн³ю Донъ-Кихота, способнаго, какъ нельзя больше, быть оруженосцемъ странствующихъ рыцарей. Россинантъ, какъ-будто угадывая намѣрен³е своего господина - вернуться домой, пустился бѣжать такою рысью, что, казалось, ноги его не касались земли. Спустя немного времени, до слуха нашего героя начали долетать жалобные звуки, раздававш³еся, какъ казалось, въ чащѣ лѣса, расположеннаго за право. Удостовѣрясь въ дѣйствительности ихъ, онъ воскликнулъ: "благодарен³е небу, низпосылающему мнѣ такъ скоро возможность выполнить обязанность моего зван³я и пожать плоды моихъ благородныхъ намѣрен³й". - Въ туже минуту, пришпоривъ Россинанта, онъ поскакалъ къ тому мѣсту, откуда исходилъ крикъ. Не успѣлъ онъ сдѣлать и двадцати шаговъ, какъ увидѣлъ въ лѣсу лошадь, привязанную къ одному дубу, и мальчика, лѣтъ около пятнадцати, обнаженнаго до поясницы, привязаннаго къ другому. Этотъ-то мальчикъ кричалъ немилосердно, и не безъ причины: высок³й, здоровый крестьянинъ билъ его мѣднымъ поясомъ, приговаривая за каждымъ ударомъ: "смотри и молчи".

   "Простите, ради Бога, простите, говорилъ ему мальчикъ, впередъ и буду лучше смотрѣть за вашимъ стадомъ". При видѣ истязаемаго ребенка, Донъ-Кихотъ, воспламененный благороднымъ негодован³емъ, воскликнулъ: "недостойный рыцарь, прилично-ли нападать на человѣка, лишеннаго возможности обороняться! Не угодно-ли вамъ сѣсть на коня, взять въ руки копье (къ дереву, въ которому привязана была лошадь, приставлено было и копье), и я съумѣю доказать вамъ, что не благородно такъ дѣйствовать, какъ вы".

   Крестьянинъ, увидя передъ собою привидѣн³е, вооруженное съ ногъ до головы и приставившее къ груди его копье, униженно проговорилъ: "государь мой! этотъ мальчикъ стережетъ моихъ овецъ, но такъ небрежно, что въ ноемъ стадѣ оказывается ежедневная убыль, и теперь, когда я наказываю его за лѣность, или, быть можетъ, за его плутни, онъ говоритъ, будто я дѣлаю это, чтобы не доплатить ему жалованья. Клянусь Богомъ и моей душой, - онъ лжетъ".

   - Ложь - въ моемъ присутств³и, несчастный вилланъ! воскликнулъ Донъ-Кихотъ: клянусь освѣщающимъ васъ солнцемъ, ты вынуждаешь меня проколоть тебя насквозь этимъ копьемъ. С³ю минуту отвязать мальчика и заплатить, что ему слѣдуетъ, или, зову въ свидѣтели Бога, я уничтожу тебя въ этотъ мигъ.

   Крестьянинъ, потупивъ голову, не говоря ни слова, отвязалъ несчастнаго мальчика, котораго Донъ-Кихотъ спросилъ, сколько долженъ ему хозяинъ?

   "За девять мѣсяцевъ по семи реаловъ", отвѣчалъ мальчикъ. Герой нашъ, сосчитавъ, нашелъ. что это составитъ шестьдесятъ три реала, и велѣлъ крестьянину заплатить ихъ своему пастуху с³ю-же минуту, грозя ему, въ противномъ случаѣ, смертью. Крестьянинъ, дрожа отъ страха повторилъ, что онъ клялся (въ сущности онъ вовсе не клялся) и опять клянется, что не долженъ столько своему слугѣ, изъ жалованья котораго слѣдуетъ вычесть за три пары изорванныхъ башмаковъ и за два кровопускан³я, сдѣланныя ему во время болѣзни.

   - Пусть это идетъ въ счетъ за безвинно-нанесенные ему удары, сказалъ Донъ-Кихотъ; если онъ изорвалъ кожу башмаковъ твоихъ, то взамѣнъ ты изорвалъ его собственную кожу, и если ты пускалъ ему кровь, когда онъ нуждался въ этомъ, то теперь ты пустилъ ему ее безъ всякой нужды, и слѣдственно расквитался съ нимъ вполнѣ.

   - На бѣду мою, отвѣчалъ крестьянинъ, при мнѣ нѣтъ денегъ, но пусть Андрей пойдетъ со мной, и я разочтусь съ нимъ до послѣдняго реала.

   - Боже меня сохрани идти съ нимъ! закричалъ Андрей: если онъ останется со мною одинъ на одинъ, то, какъ съ святаго Варѳоломея сдеретъ съ меня живаго кожу.

   - Нѣтъ, нѣтъ, онъ ничего не сдѣлаетъ тебѣ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, пусть только онъ дастъ мнѣ слово рыцаря, и я отвѣчаю за твое жалованье.

   - Помилуйте, говорилъ мальчикъ, хозяинъ мой вовсе не рыцарь, а просто крестьянинъ Иванъ Гальдудо, по прозван³ю Богатый, живущ³й около Кинтанарры.

   - Это ничего не значитъ, замѣтилъ Донъ-Кихотъ: Гальдуды могутъ быть такими-же рыцарями, какъ и всѣ друг³е, потому-что насъ облагораживаютъ не имена, а наши дѣла; каждый изъ насъ сынъ своихъ дѣлъ.

   - Правда, отвѣчалъ Андрей, но сыномъ какихъ-же дѣлъ можетъ считаться мой хозяинъ, не платящ³й мнѣ жалованья, заработаннаго мною въ потѣ лица?

   - Другъ мой, возразилъ крестьянинъ, за что ты такъ чернишь меня? Клянусь всѣми рыцарскими орденами въ м³рѣ, если ты пойдешь со иной, то я сполна заплачу тебѣ твое жалованье, еще съ процентами.

   - Отъ процентовъ я тебя освобождаю, сказалъ Донъ-Кихотъ, заплати ему только что слѣдуетъ, больше я ничего не требую, но помни свое слово; иначе клянусь отыскать тебя гдѣ-бы ты ни былъ, и хотя-бы ты умѣлъ прятаться лучше стѣнной ящерицы, а дабы ты зналъ съ кѣмъ имѣешь дѣло, то услышь, что я безстрашный Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, бичъ зла и рушитель неправды. Помни-же свое слово, или я вспомню о своемъ. Сказавъ это, онъ пришпорилъ Россинанта и удалился съ мѣста расправы. Крестьянинъ проводилъ глазами удалявшагося рыцаря, и когда тотъ скрылся у него изъ виду, онъ опять принялся за своего пастуха.

   - Пойдемъ, говорилъ онъ ему, пойдемъ со мною, чтобы я могъ заплатить тебѣ твое жалованье, какъ мнѣ велѣлъ этотъ рушитель неправды.

   - Клянусь, отвѣчалъ Андрей, если вы не исполните всего, что вамъ велѣлъ этотъ великодушный рыцарь, которому да ниспошлетъ господь долг³е и счастливые дни за его мужество и справедливость, то я отыщу его, гдѣ-бы онъ ни былъ, и онъ расправится съ вами, какъ обѣщалъ.

   - Очень хорошо, очень хорошо, сказалъ крестьянинъ, и чтобы показать на дѣлѣ, какъ я люблю тебя, я задолжаю тебѣ еще, чтобъ больше заплатить. Съ послѣднимъ словомъ, онъ схватилъ Андрея за руки, привязалъ къ прежнему дубу и билъ его до полусмерти, приговаривая: "зови, зови рушителя неправды; посмотримъ, придетъ-ли онъ разрушить вотъ эту, хотя она не сдѣлана и на половину: потому-что я, право, не знаю, почему не сдираю съ тебя живаго кожу. Теперь ступай, отыщи своего судью", сказалъ онъ, отвязавъ несчастнаго мальчика, "и пусть онъ приходитъ исполнять свой приговоръ".

   Заливаясь слезами, Андрей повторялъ клятвы отыскать Донъ-Кихота, и грозилъ хозяину заставить это съ лихвой заплатить все недоданное имъ жалованье, но пока до этого онъ удалялся полуживой съ мѣста расправы, подъ громк³й смѣхъ своего хозяина. Такимъ-то образомъ славный Донъ-Кихотъ пресѣкъ уже одно зло на землѣ.

   Между тѣхъ, восхищенный блестящимъ дебютомъ своимъ на поприщѣ рыцарскихъ подвиговъ, Донъ-Кихотъ ѣхалъ дальше, говоря въ полголоса: "ты можешь признать себя счастливѣйшей смертной, красавица изъ красавицъ, несравненная Дульцинея Тобозская, считая безъотвѣтнымъ рабомъ своимъ такого мужественнаго рыцаря, какъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, который, какъ извѣстно всему м³ру, посвященъ въ рыцари только вчера, и между тѣмъ успѣлъ уже пресѣчь величайшее зло, порожденное жестокостью и алчностью, вырвавъ изъ рукъ неумолимаго палача плеть, которой онъ раздиралъ тѣло несчастнаго мальчика". Говоря это, онъ подъѣхалъ къ перекрестку, соединявшему четыре дороги, и ему тотчасъ пришло на память, что странствующ³е рыцари останавливались на подобныхъ мѣстахъ, обдумывая, по какой дорогѣ слѣдовать имъ. Желая ни въ чемъ не отставать отъ своихъ образцевъ, Донъ-Кихотъ также остановился, но по зрѣломъ обсужден³и опустилъ узду, и Россинантъ, чувствуя себя свободнымъ, послѣдовавъ природному инстинкту, пустившись по дорогѣ къ своей конюшнѣ. Проѣхавъ около двухъ миль, герой нашъ замѣтилъ вдалекѣ к