Сервантес Мигель Де - Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая)

моимъ мужемъ, иначе я попрошу Лельлу Мар³емъ наказать тебя. Если ты никому не можешь довѣрить покупку лодки, въ такомъ случаѣ выкупись и поѣзжай самъ; ты вернешься скорѣе, чѣмъ друг³е; я вѣрю этому, потому что ты христ³анинъ и дворянинъ. Постарайся узнать гдѣ нашъ садъ; когда ты придешь туда гулять, я буду знать, что въ тюрьмѣ нѣтъ никого и дамъ тебѣ много денегъ. Пусть хранитъ тебя Аллахъ".

   Таково было второе письмо. Прочитавши его, всѣ мои товарищи изъявили желан³е отправиться въ Испан³ю и купить тамъ лодку, обѣщая исполнить это съ величайшей точностью. Я также предложилъ свои услуги, но ренегатъ сказалъ, что онъ не позволитъ ни кому изъ насъ освободиться прежде другихъ, зная по опыту, какъ плохо сдерживаютъ свои обѣщан³я люди, освободивш³еся изъ неволи. Очень часто, говорилъ онъ, знатные плѣнники выкупали кого-нибудь изъ своихъ товарищей, отправляли его съ деньгами въ Валенс³ю или Ма³орку купить тамъ катеръ и пр³ѣхать за выкупившими его плѣнниками, и никогда эти люди не возвращались назадъ. Радость видѣть себя на свободѣ и боязнь попасть опять въ неволю заставляли ихъ забывать о благодарности къ кому бы то ни было. Въ доказательство этого, онъ разсказалъ намъ въ немногихъ словахъ одно происшеств³е, случившееся въ Алжирѣ съ нѣсколькими христ³анскими дворянами, и удивительное даже въ той странѣ, въ которой привыкли ничему не удивляться; такъ часты тамъ самые необыкновенные случаи. Ренегатъ сказалъ намъ, чтобы мы отдали ему предназначенныя для выкупа деньги, на которыя онъ лупитъ катеръ въ самомъ Алжирѣ, подъ предлогомъ вести торговлю съ Тэтуаномъ и другими прибрежными городами; когда же у него будетъ катеръ, тогда, говорилъ ренегатъ, онъ безъ труда найдетъ средства освободить насъ; и если мавританка исполнитъ свое обѣщан³е и дастъ довольно денегъ для выкупа насъ всѣхъ, въ такомъ случаѣ намъ очень легко будетъ уѣхать среди бѣлаго дня. Вся трудность состояла теперь въ томъ, что мавры не позволяютъ ренегатамъ покупать обыкновенныхъ катеровъ, а только больш³я судна; справедливо предполагая, что ренегатъ, особенно если онъ испанецъ, можетъ купить небольшой катеръ, для того, чтобы возвратиться на родину. Но это не бѣда, сказалъ онъ намъ, я войду въ половину съ какимъ-нибудь тагаринскимъ мавромъ, {Такъ назывались мавры, живш³е въ восточной окраинѣ Испан³и: Валенс³и и Арагон³и.} предложивъ ему купить пополамъ катеръ, и потомъ дѣлить вмѣстѣ со мною торговые барыши. Подъ его именемъ, я пр³обрѣту катеръ, и тогда дѣло сдѣлано.

   Хотя мы, правду сказать, предпочитали послать кого-нибудь изъ нашихъ купить въ Ма³оркѣ лодку, какъ совѣтовала намъ мавританка, тѣмъ не менѣе мы не рѣшились противорѣчить ренегату, страшась, чтобы въ случаѣ отказа онъ не выдалъ и насъ и Зораиду, за которую всѣ мы готовы были пожертвовать жизнью. Такимъ образомъ намъ пришлось вручить нашу судьбу въ руки Бога и ренегата; Зораидѣ мы отвѣтили, что все будетъ исполнено по ея совѣтамъ, которые такъ хороши, какъ будто внушены ей самой Лельлой Мар³емъ, и что отъ нее одной будетъ зависѣть теперь поспѣшить отъѣздомъ или немного обождать; вмѣстѣ съ тѣмъ я повторилъ ей обѣщан³е быть ея мужемъ. Послѣ этого, въ тѣ дни, когда въ тюрьмѣ не было никого, мы получили отъ Зораиды, при помощи платка и трости, еще до двухъ тысячъ золотыхъ. Въ одномъ изъ своихъ писемъ она писала мнѣ, что въ будущую пятницу будетъ въ саду, и до отъѣзда дастъ намъ еще нѣсколько денегъ; если же всего этого будетъ мало, то она просила увѣдомить ее объ этомъ, обѣщая дать намъ столько денегъ, сколько будетъ нужно; такая пустая сумма, писала она, ничего не значитъ для ея отца, - въ тому же въ рукахъ ея находятся ключи отъ всѣхъ отцовскихъ богатствъ. Мы дали ренегату пятьсотъ ефимковъ на покупку лодки, а за восемьсотъ я выкупилъ себя, передавъ эти деньги одному валенс³анскому купцу, находившемуся, въ ту пору, въ Алжирѣ. Онъ выкупилъ меня на слово, обязуясь внести за меня деньги съ приходомъ перваго корабля изъ Валенс³и; - еслибъ онъ заплатилъ тотчасъ же, вице-король заподозрилъ бы его въ томъ, что онъ удерживалъ деньги, предназначенныя для выкупа меня, и пускалъ ихъ въ оборотъ, во время пребыван³я своего въ Алжирѣ. Господинъ мой былъ такой коварный человѣкъ, что я не рѣшился совѣтовать купцу заплатить за меня деньги немедленно.

   Наканунѣ той пятницы, въ которую Зораида должна была выйти въ садъ, она дала намъ еще тысячу ефимковъ и писала о своей готовности уѣхать съ нами; вмѣстѣ съ тѣмъ она просила меня узнать - какъ только я получу свободу - гдѣ садъ ея отца, и пр³искать, во что бы то ни стало, случай увидѣться такъ съ нею. Я обѣщалъ ей, въ немногихъ словахъ, исполнить все, что она велитъ, и просилъ ее молиться за насъ передъ Лельлой Мар³емь, читая всѣ тѣ молитвы, которымъ научила ее невольница христ³анка. За тѣмъ я позаботился выкупить трехъ моихъ товарищей, страшась, чтобы видя меня на свободѣ, и между тѣмъ сами оставаясь въ неволѣ, они не задумали бы погубить меня и Зораиду. Хотя я зналъ ихъ за хорошихъ людей, которыхъ не слѣдовало бы подозрѣвать въ возможности подобнаго поступка съ ихъ стороны, тѣмъ не менѣе, не желая ничѣмъ рисковать въ этомъ дѣлѣ, я поспѣшилъ ихъ выкупить такъ же, какъ выкупилъ себя, передавъ деньги знакомому мнѣ купцу, который могъ совершенно спокойно поручиться за насъ всѣхъ. Я ничего не сказалъ ему, однако, о нашемъ заговорѣ, потому что подобное довѣр³е было слишкомъ опасно.

  

  

   Ранѣе двухъ недѣль ренегатъ успѣлъ купить хорош³й катеръ, способный поднять тридцать человѣкъ. Чтобы устранить всякое подозрѣн³е, онъ поѣхалъ на этомъ катерѣ въ Саргель, небольшой городъ, вблизи Орана, въ двадцати миляхъ отъ Алжира, производящ³й значительный торгъ винными ягодами. Онъ ѣздилъ туда два или три раза, въ сопровожден³и того тагарина, о которомъ говорилъ намъ. Тагаринами называютъ въ варвар³йскихъ странахъ арагонскихъ мавровъ, а Мудезхарами - мавровъ Гренады, называемыхъ Ельхесъ въ Фецкомъ королевствѣ. Фецк³й король наполняетъ ими ряды своей арм³и охотнѣе, чѣмъ другими маврами. Прогуливаясь на своемъ катерѣ, ренегатъ постоянно бросалъ якорь въ маленькой бухтѣ, находившейся въ разстоян³и двойного выстрѣла изъ аркебуза отъ сада Зораиды. Такъ, вмѣстѣ съ молодыми маврами, служившими у него гребцами, онъ съ умысломъ принимался читать алзалу, или, какъ будто шутя, дѣлалъ то, что онъ намѣревался скоро сдѣлать серьезно. Онъ отправлялся, напримѣръ, въ садъ отца Зораиды просить фруктовъ, и мавръ охотно давалъ ихъ ему, не спрашивая, кто онъ такой? Ему очень хотѣлось увидѣться съ Зораидой, хотѣлось сказать ей, что это онъ долженъ, по моему распоряжен³ю, отвезти ее въ христ³анскую страну и просить ее, вполнѣ положившись на него, ожидать терпѣливо минуты отъѣзда; но сдѣлать этого ему не удалось, потому что мавританки не показываются на глаза маврамъ и туркамъ безъ позволен³я своихъ мужей или отцовъ. Съ христ³анами же онѣ видятся и говорятъ вольнѣе, чѣмъ это, можетъ быть, слѣдовало бы. Правду сказать, я былъ очень доволенъ, что ренегатъ не могъ переговорить съ Зораидой: она страшно испугалась бы, увидѣвъ судьбу свою ввѣренную его языку. Къ счаст³ю, Богъ, руководивш³й нашимъ дѣломъ, сохранилъ ее отъ этого. Ренегатъ, между тѣмъ, видя, что онъ совершенно безопасно предпринимаетъ свои минныя путешеств³я въ Саргель, кидая якорь гдѣ и когда ему угодно, видя, что товарищъ его тагаринъ слушался его во всемъ, и что ему оставалось только найти гребцовъ христ³анъ, попросилъ меня указать ему тѣхъ лицъ, которыхъ я хотѣлъ увезти съ собой, кромѣ выкупленныхъ уже трехъ моихъ товарищей, и велѣлъ намъ всѣмъ быть готовыми въ пятницѣ; это былъ день назначенный имъ для отъѣзда. Я договорился между тѣмъ съ двѣнадцатью отличными испанскими гребцами, имѣвшими полную возможность свободно выходить изъ города. Найти столько гребцовъ было не легко тогда, потому что не за долго передъ тѣмъ изъ порта вышло двадцать кораблей, на которыхъ отплыли почти всѣ гребцы. Мнѣ же удалось такъ легко найти ихъ потому, что ихъ хозяинъ, занятый окончан³емъ постройки гальоты въ верфи, не пускался въ это лѣто въ плаван³е. Я велѣлъ имъ въ первую пятницу, тихо выйти, по одиночкѣ, изъ города, и ожидать меня по дорогѣ къ саду Аги-Морато. Приказан³е это я передалъ каждому гребцу порознь, сказавши имъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что если они встрѣтятъ тамъ другихъ христ³анъ, то пусть скажутъ имъ, гдѣ я велѣлъ ожидать себя. Послѣ этого мнѣ оставалось только увѣдомить Зораиду - въ какомъ положен³и находятся ваши дѣла, попросить ее быть покойной и не пугаться, если мы неожиданно похитимъ ее раньше того срока, въ который, по ея разсчету, могъ возвратится катеръ христ³анъ. Я рѣшился идти въ садъ Аги-Мората. и тамъ посмотрѣть, не въ состоян³и ли я буду переговорить съ ней. Наканунѣ нашего отъѣзда я вошелъ въ садъ, подъ предлогомъ набрать салату, и первый человѣкъ, который встрѣтился мнѣ тамъ, былъ отецъ Зораиды. Кто я и что мнѣ нужно? спросилъ онъ меня на тонъ языкѣ, которымъ говорятъ мавры съ невольниками во всѣхъ Варвар³йскихъ владѣн³яхъ и даже въ Константинополѣ; его нельзя назвать ни арабскимъ, ни испанскимъ, ни какимъ-нибудь другимъ языкомъ, - это смѣсь всевозможныхъ нарѣч³й, совершенно понятная, однако, для христ³анъ и магометанъ. Я сказалъ Аги-Морато, что я невольникъ албанца Мами (я зналъ, что этотъ албанецъ большой другъ Аги-Мората) и что я хотѣлъ нарвать въ саду у него салату. Мавръ спросилъ меня, "ожидаю ли я выкупа и сколько проситъ за меня мой хозяинъ?" Но прежде чѣмъ успѣлъ я отвѣтить ему, въ садъ вошла чудесная Зораида. Она давно уже не видѣла меня, и такъ какъ мавританки безъ церемон³и показываются христ³анамъ и никогда не убѣгаютъ ихъ, поэтому ничто не мѣшало ей подойти къ намъ. Видя, что она идетъ очень тихо, отецъ подозвалъ ее къ себѣ. Я не въ силахъ передать теперь: въ какомъ блескѣ красоты, въ какомъ роскошномъ нарядѣ, полна какой грац³и, предстала въ ту минуту несравненная Зораида. Скажу только, что на ея прекрасной шеѣ, на ея локонахъ, въ ея ушахъ было больше жемчугу, чѣмъ волосъ на головѣ. На обнаженныхъ нѣсколько ногахъ ея с³яли золотыя кольца, осыпанныя такими брилл³янтами, что отецъ ея, какъ она впослѣдств³и сказала мнѣ, цѣнилъ ихъ въ десять тысячъ дублоновъ, покрытые драгоцѣнными, безчисленными жемчужинами браслеты стоили столько же. Жемчугъ составляетъ любимое украшен³е мавританскихъ женщинъ; и у мавровъ можно найти его больше, чѣмъ у всякаго другаго народа въ м³рѣ. Отецъ Зораиды славился своими жемчугами, считавшимися лучшими въ Алжирѣ. Вообще состоян³е его полагали болѣе чѣмъ въ двѣсти тысячъ испанскихъ ефимиковъ; и обладательницею всего этого богатства была та самая женщина, которая принадлежитъ теперь мнѣ. Вы видите только тѣнь красоты ея теперь, послѣ столькихъ горестей и лишен³й, и можете судить о томъ, чѣмъ была она въ благословенные дни ея жизни; казалась ли она прекрасною тогда, покрытая брилл³янтами и жемчугами. Красота имѣетъ свои эпохи: обстоятельства жизни усиливаютъ или ослабляютъ ее, и хотя душевныя волнен³я обыкновенно разрушаютъ, но иногда могутъ и усилить ее. Зораида показалась мнѣ тогда обворожительнѣйшей женщиной, подобной которой никогда не видѣли мои глаза; и подъ вл³ян³емъ благодарности, которую я питалъ въ ней за ея благодѣян³я, мнѣ казалось, что предо мной предстало божественное создан³е, нисшедшее съ небесъ для моего спасен³я. Когда она подошла въ намъ, отецъ сказалъ ей по арабски, что я невольникъ его друга Албанца Мами и пришелъ къ нему въ садъ за салатомъ Зораида на томъ смѣшанномъ языкѣ, о которомъ я вамъ говорилъ, спросила меня: дворянинъ ли я, и почему меня до сихъ поръ не выкупили изъ неволи? Я отвѣтилъ, что меня выкупили за полторы тысячи Zultani; сумма, по которой она можетъ судить. какъ дорого оцѣнилъ меня мой хозяинъ.

   - Еслибъ ты принадлежалъ моему отцу, сказала она мнѣ, то я сдѣлала бы такъ, что онъ не уступилъ бы тебя и за два раза столько, потому что вы христ³ане всегда говорите неправду и притворяетесь бѣдными, чтобы обманывать мавровъ.

   - Можетъ быть и такъ, госпожа моя, отвѣтилъ я, но клянусь Богомъ, я сказалъ и буду говорить правду всѣмъ на свѣтѣ.

   - А когда ты уѣзжаешь?

   - Я думаю, завтра. Завтра уходитъ отсюда французск³й корабль, я хочу отправиться на немъ.

   - Не лучше ли тебѣ подождать испанскаго корабля, чѣмъ ѣхать съ французами, они вамъ не друзья.

   - Еслибъ я зналъ навѣрно, что корабль изъ Испан³и придетъ, тогда я, быть можетъ, обождалъ бы, но теперь, вѣрнѣе уѣхать завтра. Желан³е увидѣть родимый край и дорогихъ мнѣ лицъ не позволяетъ мнѣ ожидать другого лучшаго случая; если приходится ждать его, то для меня онъ не лучш³й.

   - Ты вѣрно женатъ, и спѣшишь воротиться - увидѣть жену?

   - Нѣтъ, я не женатъ, но далъ слово жениться по возвращен³и на родину.

   - А красива та женщина, на которой ты обѣщалъ жениться?

   - Такъ красива, что достойно восхвалить ее можно только, сказавши, что она похожа на тебя.

   Услышавъ это, отецъ Зораиды добродушно разсмѣялся и сказалъ мнѣ: "клянусь Аллахомъ, христ³анинъ, она должна быть очень красива, если похожа на мою дочь, которая всѣхъ красивѣе въ нашей сторонѣ; если не вѣришь мнѣ, посмотри на нее хорошо и тогда повѣришь." Въ разговорѣ нашемъ съ Зораидой, Аги-Морато служилъ намъ посредникомъ, потому что онъ лучше умѣлъ говорить на этомъ незаконномъ языкѣ, которымъ обыкновенно говорятъ въ тѣхъ странахъ съ христ³анами. Зораида же, хотя и понимала его, выражала свои мысли болѣе знаками, чѣмъ словами.

   Въ это время въ садъ вбѣжалъ, весь запыхавшись, мавръ, крича во все горло, что четыре турка перескочили черезъ садовую стѣну и рвутъ съ деревьевъ незрѣлые плоды. При этомъ извѣст³и старикъ и Зораида задрожали отъ страха, - мавры боятся турокъ, особенно дерзкихъ турецкихъ солдатъ, обращающихся съ подвластными имъ маврами хуже чѣмъ съ невольниками.

   - Ступай, дочь моя, домой и сиди запершись, пока я буду говорить съ этими собаками, сказалъ Зораидѣ Аги-Морато; ты же христ³анинъ, продолжалъ онъ, обратившись ко мнѣ, ищи себѣ салата, и Аллахъ да поможетъ тебѣ благополучно возвратиться на твою родину. Я низко поклонился ему, и Аги-Морато пошелъ къ туркамъ, оставивъ меня одного въ Зораидой Притворившись сначала, будто она идетъ домой, Зораида возвратилась ко мнѣ, какъ только отецъ ея скрылся за деревьями.

   - Amesi, christiano, amesi, сказала она мнѣ со слезами на глазахъ, что значитъ: ты уѣзжаешь, христ³анинъ, уѣзжаешь.

   - Да, уѣзжаю, сказалъ я, но только съ тобой. Жди меня въ первую пятницу и не испугайся, увидѣвши насъ въ этотъ день; мы отвезенъ тебя въ христ³анск³е края.

   Она поняла, что я сказалъ ей, и обвивъ мою шею своей рукой, дрожащимъ шагомъ пошла домой. Судьбѣ угодно было - быть можетъ на нашу погибель, но небо, къ счаст³ю, сохранило насъ - чтобы отецъ Зораиды, успѣвши прогнать турокъ, увидѣлъ, какъ мы шли съ его дочерью; мы тоже увидѣли его. Въ эту роковую минуту, умная Зораида не отняла своей руки отъ моей шеи, а напротивъ, еще больше приблизилась во мнѣ, опустила голову на мою грудь, и поджавъ немного колѣни притворилась. будто съ ней сдѣлался обморокъ. Я, съ своей стороны, показывалъ видъ, будто поддерживаю ее противъ воли. Аги-Морато поспѣшилъ къ намъ почти бѣгомъ и видя дочь свою безъ чувствъ, спросилъ, что съ нею? Ее безъ сомнѣн³я напугали эти собаки, сказалъ онъ, не слыша отвѣта своей дочери; и отклонивъ ее отъ моей груди, прижалъ къ своей. Зораида тяжело вздохнула и взглянувъ на меня, сказала мнѣ съ невысохшими еще слезами на глазахъ:

   - Amesi, christiano, amesi! т. е. уходи, христ³анинъ, уходи.

   - Что намъ за дѣло до этого христ³анина, отвѣтилъ отецъ, онъ не сдѣлалъ тебѣ ничего дурнаго; а турки ушли уже отсюда. Не печалься же, дочь моя; турки, повторяю тебѣ, ушли туда, откуда пришли.

   - Да, господинъ мой, ты правъ, турки испугали ее, сказалъ я Аги-Морато. Но дочь твоя велитъ мнѣ уйти, и я ухожу, чтобы не сдѣлать ей непр³ятности. Оставайся съ миромъ, и позволь, когда мнѣ понадобится, приходить за травою въ твой садъ, хозяинъ мой увѣряетъ; что такого салата, какъ у тебя, нельзя найти нигдѣ.

   - Приходи когда хочешь, сказалъ Аги-Морато, дочь моя не скажетъ тебѣ этого, ее сердитъ видъ христ³анина; уйти же она велѣла тебѣ для того, чтобы велѣть уйти туркамъ, или потому, что тебѣ время искать твои травы.

   Простившись съ мавромъ я ушелъ отъ него, а Зораида, чувствовавшая на каждомъ шагу, будто у нее вырываютъ душу, отправилась съ своимъ отцомъ. Пользуясь даннымъ мнѣ дозволен³емъ, я исходилъ садъ по всѣмъ направлен³ямъ, тщательно осмотрѣлъ въ немъ всѣ входы и выходы, сильныя и слабыя мѣста, словомъ все, чѣмъ можно было воспользоваться при совершен³и нашего предпр³ят³я. Возвратившись домой, я отдалъ обо всемъ полный отчетъ ренегату и моимъ товарищамъ, вздыхая о томъ времени, когда мнѣ суждено будетъ увидѣть себя мирнымъ 'обладателемъ клада, ниспосылаемаго мнѣ небомъ въ лицѣ чудесной Зораиды.

   Время между тѣмъ шло, и наступилъ, наконецъ, давно желанный для насъ день. Мы рѣшились въ точности исполнить все, по обдуманному заранѣе плану, и самый полный успѣхъ увѣнчалъ наши надежды. Въ первую пятницу, послѣ того, какъ я видѣлся съ Зораидой въ саду, ренегатъ, темною ночью кинулъ якорь. почти противъ того самаго мѣста, гдѣ насъ ждала обворожительная дочь Аги-Морато. Христ³ане гребцы были уже готовы и оставались спрятанными въ разныхъ мѣстахъ. Бодро и весело ожидали они моего прибыт³я, нетерпѣливо желая попасть скорѣй на стоявш³й передъ ними катеръ. Не зная уговора, сдѣланнаго съ ренегатомъ, они воображали, что имъ придется перебить мавровъ, сидѣвшихъ въ катерѣ, и силою добыть себѣ свободу. Какъ только я показался съ моими товарищами, спрятанные гребцы въ ту же минуту выбѣжали мнѣ на встрѣчу. Городск³я ворота были въ это время заперты уже, и никто не показывался въ полѣ. Собравшись всѣ вмѣстѣ, мы стали разсуждать о томъ: отправиться ли намъ сначала за Зораидой, или овладѣть маврскими гребцами? Тѣмъ временемъ, какъ мы разсуждали объ этомъ, пришелъ ренегатъ и пожурилъ насъ за то, что мы теряемъ даромъ самое драгоцѣнное время. Онъ сказалъ вамъ, что прежде всего нужно овладѣть лодкой, потому что заспанные мавры, не ожидая никакого нападен³я, не помышляютъ конечно о защитѣ, и слѣдственно справиться съ ними теперь легко и безопасно, а потому уже слѣдуетъ отправиться за Зораидой. Мы согласились съ нимъ въ одинъ голосъ, и не медля ни минуты, отправились къ лодкѣ, ведомые ренегатомъ. Онъ вскочилъ на катеръ первымъ и схватившись за саблю, закричалъ маврамъ по арабски: "не смѣть двинуться съ мѣста, если вы дорожите жизнью." Въ слѣдъ за ренегатомъ въ лодку вошли почти всѣ христ³ане. Нерѣшительные мавры страшно перепугались, услышавъ грозное приказан³е своего начальника; и никто изъ нихъ даже не подумалъ взяться за оруж³е; такъ что мы перевязали ихъ безъ малѣйшаго затруднен³я, грозя пронзить насквозь остр³емъ нашихъ мечей каждаго, кто рѣшится крикнуть. Перевязавши мавровъ, половина христ³анъ осталась въ лодкѣ сторожить плѣнниковъ, а я съ другою половиною и съ ренегатомъ, шедшимъ и теперь впереди, отправились въ садъ Аги-Морато. Мы отворили садовые ворота такъ легко, какъ будто они вовсе не были заперты, и въ глубокой тишинѣ. не разбудивъ никого, приблизились къ жилищу прекрасной мавританки. Зораида ждала насъ у окна, и услышавъ чьи-то шаги, спросила: христ³ане ли это? Я отвѣтилъ да, и добавилъ, что ей остается только сойти въ низъ Не колеблясь ни одного мгновенья, не отвѣтивъ мнѣ ни слова, она сошла внизъ, отворила дверь и явилась передъ нами въ такомъ с³ян³и красоты и драгоцѣнныхъ каменьевъ, что словами выразить этого невозможно. Я поспѣшилъ поцаловать ей руку, ренегатъ и двое моихъ товарищей сдѣлали тоже самое, а за тѣмъ и остальные христ³ане, не знавш³е о томъ, что сдѣлала для насъ Зораида, тоже поцаловали у ней руку. Такимъ образомъ всѣ мы, какъ будто благодарили и признавали ее нашей освободительницей. Ренегатъ спросилъ ее по арабски, въ саду ли ея отецъ?

   - Да, отвѣчала Зораида, онъ спитъ тамъ.

   - Въ такомъ случаѣ нужно разбудить его, сказалъ ренегатъ, и увезти вмѣстѣ со всѣми богатствами этого великолѣпнаго сада.

   - Нѣтъ, нѣтъ, воскликнула Зораида; никто не тронетъ ни одного волоса на его головѣ. Здѣсь нѣтъ ничего больше того, что я увожу съ собой; этого достаточно, чтобы обогатить и осчастливить васъ всѣхъ. Погодите немного и вы увидите. Сказавши это, она ушла въ свои комнаты, обѣщая скоро возвратиться и прося насъ быть покойными и не подымать шуму. Я спросилъ у ренегата, о чемъ онъ говорилъ съ Зораидой? и узнавши въ чемъ дѣло, просилъ его исполнять во всемъ волю мавританки, возвратившейся скоро съ сундукомъ, до такой степени наполненнымъ золотыми деньгами, что она съ трудомъ удерживала его. Въ саду между тѣмъ пробудился ея отецъ, и услыхавъ шумъ, подошелъ въ окну. Увидѣвъ домъ свой окруженный христ³анами, онъ сталъ кричать раздирающимъ голосомъ: "воры! воры! христ³ане!..." Крикъ этотъ встревожилъ насъ всѣхъ.

   Ренегатъ, видя грозившую намъ опасность и сознавая какъ необходимо было для насъ окончить дѣло, не поднявъ на ноги весь домъ, побѣжалъ въ комнату Аги-Морато. Нѣкоторые изъ моихъ товарищей послѣдовали за нимъ, я же не смѣлъ покинуть Зораиды, упавшей почти безъ чувствъ ко мнѣ на руки. Минуту спустя ренегатъ и его товарищи привели къ намъ Аги-Морато, связаннаго по рукамъ и съ завязаннымъ ртомъ, грозя убить его при первомъ словѣ, которое онъ вымолвитъ. Зораида закрыла глаза, не чувствуя себя въ силахъ взглянуть на своего отца. Онъ же онѣмѣлъ отъ изумлен³я, не понимая, что могло заставить ее отдаться намъ въ руки. Но такъ какъ ноги намъ были всего нужнѣе тогда, поэтому мы поспѣшили возвратиться на берегъ, гдѣ насъ давно уже ожидали, безпокоясь о томъ, не случилось ли съ нами какого-нибудь несчаст³я.

   Съ небольшимъ въ два часа ночи мы соединились, наконецъ, всѣ въ лодкѣ. Отцу Зораиды развязали руки и отняли платокъ отъ рта, но ренегатъ повторилъ ему еще разъ, что если. онъ вымолвитъ хоть одно слово, тогда пусть простится съ жизнью. Замѣтивъ между нами свою дочь, Аги-Морато тяжело вздохнулъ, особенно когда увидѣлъ, что я держу ее обнявши, и она остается совершенно спокойной, не пытаясь ни освободиться изъ моихъ объят³й, ни защищаться отъ нихъ, ни удаляться отъ меня. Старикъ не сказалъ, однако, ни слова; страшась, чтобы ренегатъ не исполнилъ своихъ угрозъ. Когда весла опустили въ воду, Зораида, увидѣвъ въ лодкѣ отца своего и другихъ связанныхъ мавровъ, попросила ренегата передать мнѣ ея просьбу: освободить ихъ, говоря, что она скорѣе кинется въ воду, чѣмъ рѣшится видѣть передъ собою въ неволѣ такъ нѣжно любившаго ея отца. Я согласился исполнить просьбу ея, но ренегатъ воспротивился. "Если мы оставимъ ихъ здѣсь, сказалъ онъ, они поднимутъ на ноги весь городъ, за нами пошлютъ въ погоню легк³е корабли, стѣснятъ насъ съ суши и съ моря, и мы погибли. Все, что мы можемъ сдѣлать, это освободить ихъ въ первой христ³анской землѣ." Мы согласились съ мнѣн³емъ ренегата, и Зораида, повидимому, удовлетворилась доводами, которыми мы объяснили ей невозможность исполнить тотчасъ же ея просьбу.

   Наконецъ, поручивъ себя въ пламенной молитвѣ Богу, мы поплыли, въ мертвой тишинѣ, но съ отрадною скоростью, по направлен³ю къ Балеарскимъ островамъ, составляющимъ ближайш³й къ Алжиру христ³анск³й край. Въ это время дулъ довольно сильный вѣтеръ, море было не совсѣмъ спокойно, и продолжать путь къ Ма³оркѣ нельзя было; поэтому мы принуждены были держаться берега, въ сторонѣ Орана, безпокоясь о томъ, какъ бы насъ не открыли въ маленькомъ городѣ Саргелѣ, отстоящимъ, по этому пути, на шестьдесятъ миль отъ Алжира. Кромѣ того мы страшились встрѣчи съ какимъ-нибудь гальотомъ, привозящимъ товары изъ Тэтуана; въ случаѣ же встрѣчи съ купеческимъ невооруженнымъ кораблемъ каждый изъ насъ, полагаясь на себя и на своихъ товарищей, надѣялся не только не сдаться, но еще овладѣть этимъ кораблемъ, на которомъ мы могли бы вѣрнѣе и безопаснѣе совершить нашъ переѣздъ. Зораида все время сидѣла возлѣ меня, спрятавъ голову на моей груди, чтобы не видѣть отца, и я слышалъ, какъ она тихо молилась и просила Лельлу Мар³емъ не покидать насъ.

   Хотя въ утру мы сдѣлали болѣе тридцати миль, но отъ берега удалились не болѣе какъ на тройное разстоян³е выстрѣла изъ аркебуза. Берегъ представлялъ теперь совершенную пустыню; и мы не опасались быть открытыми. Скоро намъ удалось, наконецъ, войти въ открытое, немного успокоившееся море. Отплывъ мили на двѣ отъ берега, мы велѣли гребцамъ грести поочередно, до тѣхъ поръ, пока всѣ закусятъ, но гребцы отвѣчали, что времени терять нельзя, а потому пусть закусываютъ тѣ, которымъ дѣлать нечего; они же, ни за что на свѣтѣ, не сложатъ веселъ. Мы не противорѣчили имъ, но почти въ ту же минуту подулъ сильный вѣтеръ, и мы, сложивши весла, натянули паруса, направляясь къ Орану; другаго направлен³я намъ нельзя было держаться. Подъ парусами мы дѣлали болѣе восьми миль въ часъ, - не страшась ничего, кромѣ встрѣчи съ вооруженнымъ кораблемъ. Давши поѣсть маврамъ, ренегатъ утѣшилъ ихъ, сказавши, что мы не намѣрены забрать ихъ въ неволю, а освободимъ при первой возможности. Тоже самое сказалъ онъ отцу Зораиды, но старикъ отвѣтилъ ему: "христ³ане! я могу ожидать отъ вашего великодуш³я всего, только не свободы; я не такъ простъ, чтобы повѣрить твоимъ словамъ. Не для того похитили вы меня, подвергаясь такой опасности, чтобы такъ великодушно освободить меня теперь, зная, какой богатый выкупъ могу я внести за себя. Назначайте же цѣну, я заплачу вамъ, сколько вы потребуете за себя и за это бѣдное дитя, за эту лучшую и драгоцѣннѣйшую часть моей души." Съ послѣднимъ словомъ онъ принялся такъ горько плакать, что возбудилъ общее сочувств³е и заставилъ Зораиду взглянуть на своего несчастнаго отца. глубоко тронутая видомъ, обливавшагося горючими слезами, старина, она встала съ моихъ колѣнъ, подошла къ отцу, обняла его, стала утѣшать и прижавшись лицомъ другъ къ другу, они такъ горестно рыдали, что у всѣхъ насъ на глазахъ выступили слезы. Но когда Аги-Морато увидѣлъ дочь въ праздничной одеждѣ, покрытую драгоцѣнными каменьями, онъ спросилъ ее на своемъ языкѣ: "дочь моя! что это значитъ? вчера вечеромъ, прежде чѣмъ съ нами случилось это страшное несчаст³е, я видѣлъ тебя въ будничномъ платьѣ, а теперь вижу въ самомъ богатомъ нарядѣ, какой я могъ подарить тебѣ во время вашего величайшаго благоденств³я. Ты не имѣла времени переодѣться, и не получила отъ меня никакого радостнаго извѣст³я, которое могло бы заставить тебя надѣть праздничное платье. Отвѣчай мнѣ; это тревожитъ меня сильнѣе, чѣмъ испытываемое мною несчаст³е."

   Ренегатъ переводилъ намъ все, что мавръ говорилъ своей дочери не отвѣчавшей ему ни слова. Когда же Аги-Морато увидѣлъ на катерѣ оставленный имъ въ Алжирѣ сундукъ, въ которомъ хранилось его богатство, онъ изумился еще болѣе и спросилъ Зораиду, какимъ образомъ этотъ сундукъ очутился въ нашихъ рукахъ и что въ немъ находится?

   Тогда ренегатъ, не ожидая отвѣта Зораиды, сказалъ старику: "не трудись, господинъ мой, спрашивать у Зораиды; скажу тебѣ одно, оно объяснитъ все остальное. Узнай, что дочь твоя христ³анка, что это она разбила наши цѣпи и возвратила намъ свободу. Она отдалась намъ добровольно, и, если я не ошибаюсь, также счастлива теперь, какъ человѣкъ, переходящ³й отъ мрака въ свѣту, отъ смерти въ жизни и изъ ада въ рай.

   - Дочь моя, правда-ли это? воскликнулъ мавръ.

   - Правда, правда, отвѣтила Зораида.

   - Какъ, ты христ³анка, ты христ³анка! проговорилъ старикъ; и сама предала отца своего въ руки его враговъ?

   - Да, я христ³анка, сказала Зораида, но не я привела тебя сюда; я никогда не желала повидать тебя, не желала тебѣ ничего дурнаго, а только одно хорошее.

   - А что же хорошаго сдѣлала ты себѣ, дочь моя?

   - Спроси объ этомъ Лельлу Мар³емъ, она отвѣтитъ тебѣ лучше меня.

   Услышавъ это, мавръ съ невообразимою скоростью бросился въ воду, и вѣроятно потонулъ бы, если бы длинное платье несчастнаго не удержало его на поверхности веды. Мы прибѣжали на крикъ Зорайды, и схвативъ мавра за плащь, вытащили его изъ воды безъ чувствъ. Перепуганная Зораида, съ трогательной нѣжностью и безпредѣльной скорбью, стала рыдать надъ своимъ мертвымъ уже, какъ она думала, отцомъ. Мы положили мавра головой внизъ; изъ него вытекло много воды, и часа черезъ два онъ очнулся. Вѣтеръ между тѣмъ перемѣнился, такъ что мы принуждены были приблизиться къ землѣ, и только помощью веселъ вамъ удалось не быть выброшенными на берегъ. Но счастливая звѣзда наша привела насъ въ бухту, образующую маленьк³й мысъ, называемый маврами Cava rhoumia, что въ переводѣ на нашъ языкъ значитъ: дурной христ³анки. По предан³ю, сохранившемуся у мавровъ, на этомъ мѣстѣ погребена та Кава, которая погубила Испан³ю; Cava по арабски значитъ дурная женщина, а rhoumia христ³анка. Мавры считаютъ дурнымъ предзнаменован³емъ, когда имъ приходится бросать здѣсь якорь, и безъ особенной нужды никогда не пристаютъ въ этому мысу. Для насъ же онъ оказался очень гостепр³имнымъ, потому что море начинало страшно бушевать. Мы высадили нашихъ часовыхъ, и не складывая ни на минуту веселъ, закусили тою провиз³ею, которой запасся на дорогу ренегатъ; затѣмъ мы изъ глубины души помолились Богу и Пресвятой Дѣвѣ, прося ихъ не оставлять насъ и помочь намъ счастливо окончить, такъ удачно начатое предпр³ят³е.

   Уступая просьбамъ Зораиды, мы приготовились высадить здѣсь на берегъ отца и другихъ мавровъ; у нее не доставало духу видѣть связаннымъ, какъ злодѣя, отца своего, и въ неволѣ своихъ земляковъ; видъ этихъ несчастныхъ разрывалъ ея нѣжное сердце. Мы обѣщали исполнить ея просьбу, какъ только двинемся съ мѣста; - въ этой пустынѣ можно было безопасно оставить отца ея и другихъ мавровъ. Небо услышало наши молитвы; вѣтеръ перемѣнился, и море успокоилось, приглашая насъ продолжать нашъ путь. Улучивъ благопр³ятную минуту, мы развязали мавровъ и, въ великому удивлен³ю послѣднихъ, высадили ихъ, поочередно, одного за другимъ, за берегъ. Когда очередь дошла до отца Зораиды, пришедшаго между тѣмъ въ себя, онъ сказалъ намъ: "христ³ане! неужели вы вѣрите, что эта злая женщина радуется моему освобожден³ю? Неужели вы думаете, что она жалѣетъ меня? Нѣтъ, нѣтъ, она хочетъ избавиться отъ меня за тѣмъ, чтобы присутств³е мое не смущало ее въ минуту преступныхъ желан³й. Она отреклась отъ вѣры отцовъ своихъ не потому, что нашла, какъ вы думаете, вашу вѣру лучшей, а потому, что въ вашихъ краяхъ женщинамъ легче грѣшить, чѣмъ у насъ". Обратясь потомъ въ дочери и удерживаемый мною за обѣ руки, изъ предосторожности, чтобы онъ не покусился на какой-нибудь отчаянный поступокъ, старикъ воскликнулъ: "женщина безславная, такъ рано развратившаяся! слѣпая и бездушная! куда ты отправляешься? ты отдаешься этимъ собакамъ, нашимъ смертельнымъ врагамъ. Да будетъ проклятъ часъ, въ который ты родилась на свѣтъ; да будутъ прокляты заботы, которыми я окружалъ твою юность". Видя, что старикъ не намѣревается кончать своей рѣчи, я поспѣшилъ высадить его на берегъ, и такъ онъ продолжалъ громкимъ голосомъ разсыпаться въ проклят³яхъ, умоляя Магомета упросить Аллаха, чтобы онъ погубилъ насъ всѣхъ. Когда же, натянувши паруса, мы удалились на столько, что не могли уже слышать его, тогда, на терявшемся въ отдален³и берегѣ, мы видѣли еще, какъ старикъ рвалъ на себѣ волосы, ударялъ себя въ лицо и катался по землѣ. Собравшись съ силами, онъ успѣлъ еще крикнуть такимъ громовымъ голосомъ, что мы еще разъ, и уже въ послѣдн³й, услышали его: "Дочь моя любимая, воротись, воротись! приди ко мнѣ на берегъ; я все тебѣ прощу. Отдай этимъ людямъ твои богатства, и приди, утѣшь старика отца. Безъ тебя онъ умретъ въ этой пустынѣ, гдѣ ты его покидаешь!" Слыша это, Зораида, съ растерзаннымъ сердцемъ, обливалась слезами; и могла только отвѣтить ему этими немногими словами: "о, мой отецъ! пусть сдѣлаетъ такъ Аллахъ, чтобы обратившая меня въ христ³анство Лельла Мар³емъ утѣшила тебя въ твоей печали. Аллахъ знаетъ, что я не могла не сдѣлать того, что сдѣлала и что эти христ³ане ничѣмъ не обязаны одной моей волѣ. Еслибъ даже я хотѣла позволить имъ уѣхать однимъ, а сама остаться бы дома съ тобой, то это было бы невозможно для меня; душа моя спѣшила исполнить свое дѣло, кажущееся мнѣ столь же святымъ, какъ тебѣ преступнымъ".

   Зораида говорила это въ то время, когда мы теряли уже изъ виду ея отца, и старикъ не могъ услышать послѣднихъ словъ своей дочери. Тѣмъ временемъ, какъ я старался утѣшить ее, гребцы принялись за свое дѣло, и мы поплыли подъ такимъ благопр³ятнымъ вѣтромъ, что ожидали увидѣть утромъ берега Испан³и. Но такъ какъ земное счаст³е никогда не бываетъ полно, а всегда омрачается чѣмъ-нибудь дурнымъ, поэтому наша злая звѣзда, или, быть можетъ, проклят³я мавра, призванныя имъ на голову своей дочери (проклят³й отца всегда слѣдуетъ страшиться), смутили нашу радость. Мы ѣхали среди глубокой ночи, подъ парусомъ, съ сложенными веслами, потому что благопр³ятный вѣтеръ позволялъ гребцамъ сидѣть въ бездѣйств³и, какъ вдругъ, неожиданно, замѣтили, при свѣтѣ луны, круглое судно, плывшее на всѣхъ парусахъ пряно на насъ. Оно было уже такъ близко, что, опасаясь столкнуться съ нимъ, мы принуждены были наскоро собрать паруса, а встрѣченный нами корабль очистилъ намъ дорогу при помощи руля. Съ палубы этого корабля насъ спросили кто мы, откуда и куда плывемъ? но такъ какъ насъ спрашивали по французски, поэтому ренегатъ быстро сказалъ намъ: "молчите, это, вѣроятно, французск³е пираты, которые нападаютъ на всѣхъ". Мы послушали ренегата, ничего не отвѣтили и, выигравъ немного пространства, оставили корабль подъ вѣтромъ. Въ ту же минуту намъ послали во слѣдъ два выстрѣла изъ оруд³я, по всей вѣроятности, связанными ядрами: первое изъ нихъ разбило пополамъ мачту, упавшую въ море вмѣстѣ съ парусомъ, а другое ударило въ нашъ катеръ, почти въ одно время съ первымъ, и пробило его въ нѣсколькихъ мѣстахъ, не тронувъ, однако, никого изъ пассажировъ. Страшная течь, открывшаяся на нашемъ катерѣ, заставила насъ громко просить о помощи. Съ корабля въ ту же минуту спустили шлюбку, и двѣнадцать французовъ, вооруженныхъ аркебузами, подплыли къ намъ съ зажженными факелами и пригласили насъ въ свою шлюбку, сказавши, что они дали намъ урокъ за нашу невѣжливость. Въ то время, какъ мы пересаживались въ шлюбку, ренегатъ взялъ сундукъ, въ которомъ хранилось богатство Зораиды и кинулъ его въ море такъ, что никто этого не видѣлъ. Съ шлюбви мы перешли на французск³й корабль. Распросивши обо всемъ, что французамъ хотѣлось узнать, они ограбили насъ, какъ наши смертельные враги; съ Зораиды они сняли все, даже застежки, бывш³я у ней на ногахъ. Но я не столько безпокоился объ этихъ потеряхъ, огорчавшихъ Зораиду, сколько о томъ, чтобы пираты не сдѣлали чего-нибудь худшаго, чтобы они не отняли у нее того, что было въ ней всего драгоцѣннѣе. Къ счаст³ю, люди эти падки только на деньги и добычу, и въ этомъ отношен³и до такой степени ненасытимы, что они оставили бы насъ даже безъ платья, если бы увидѣли, что могутъ извлечь изъ него какую-нибудь пользу.

   Нѣкоторые пираты хотѣли было кинуть насъ въ море, завернутыми во флагъ, намѣреваясь торговать въ испанскихъ портахъ, подъ британскимъ флагомъ, они не могли привезти насъ живыми, иначе ихъ открыли бы и наказали. Но капитанъ, ограбивш³й Зораиду, сказалъ, что онъ доволенъ добычей и не намѣренъ заходить теперь ни въ какой испанск³й портъ, а желаетъ пройти ночью чрезъ Гибралтарск³й проливъ и возвратиться какъ можно скорѣе въ Рошель, откуда онъ выѣхалъ; поэтому пираты дали намъ шлюбку отъ своего корабля и снабдили всѣмъ нужнымъ для того непродолжительнаго плаван³я, которое оставалось намъ сдѣлать. На другой день мы были въ виду испанскихъ береговъ. Увидѣвъ ихъ, мы забыли всѣ претерпѣнныя нами несчаст³я, бѣдств³я и нищету, какъ будто испытали ихъ не мы, а друг³е; такъ велико счастье возвратить потерянную свободу. Около полудня пираты стали пересаживать насъ въ шлюбву, давши намъ нѣсколько боченковъ воды и сухарей; капитанъ же, движимый какимъ то, Богъ его знаетъ, сострадан³емъ, подарилъ Зораидѣ сорокъ золотыхъ и не позволилъ своимъ матросамъ снять съ нее того платья, въ которомъ вы видите ее теперь. Мы сошли въ шлюбку, благодаря Бога за оказанную намъ милость; въ эту минуту мы чувствовали въ душѣ болѣе благодарности, чѣмъ памятозлоб³я. Пираты направились въ проливу, а мы, не справляясь съ другимъ компасомъ, кромѣ виднѣвшейся земли, принялись грести такъ дружно, что въ ночи могли надѣятся достигнуть берега. Небо было мрачно, луна не показывалась; и мы находили не совсѣмъ благоразумнымъ пристать въ берегу темною ночью. Мног³е были, однако противнаго мнѣн³я и требовали пристать въ берегу во что бы то ни стало, хотя бы намъ пришлось высадиться на совершенно безлюдной скалѣ; только въ такомъ случаѣ мы могли, по ихъ мнѣн³ю, считать себя совершенно безопасными отъ тэтуанскихъ корсаровъ, покидающихъ Варвар³йск³е берега съ наступлен³емъ ночи и къ утру причаливающихъ къ берегамъ Испан³и, откуда они съ добычей возвращаются опять на ночь домой. Согласуя противорѣчащ³я стороны, мы рѣшились приближаться въ берегу исподволь, и если тишина моря позволитъ, то пристать тамъ, гдѣ это окажется возможнымъ. около полуночи мы причалили къ подошвѣ высокой горы, отнесенной на столько отъ моря, что на берегу оставалось довольно мѣста для высадки. Опрокинувши шлюбку на песокъ, мы вышли на берегъ, на колѣняхъ облобызали родимую землю, и съ глазами полными отрадныхъ слезъ возблагодарили Господа, осѣнявшаго насъ своимъ покровомъ во время нашего пути. Вынувъ за тѣмъ провиз³ю изъ шлюбки, мы стали взбираться на гору, и все еще не могли успокоиться и увѣрить себя, что державшая насъ земля была земля христ³анская.

   Заря занялась позже, чѣмъ мы желали; но мы продолжали взбираться на вершину горы, чтобы посмотрѣть оттуда, не замѣтимъ ли гдѣ-нибудь деревушки, или пастушьяго шатра. Но какъ далеко мы не смотрѣли, мы не могли замѣтить ни тропинки, ни людскаго жилища и ни одного живаго существа. Тѣмъ не менѣе мы рѣшились идти дальше, въ твердой увѣренности, что узнаемъ отъ кого-нибудь, гдѣ мы находимся. Болѣе всего тревожился я за Зораиду, шедшую пѣшкомъ по каменьямъ; я взялъ ее на руки, но моя усталость утомляла ее болѣе, чѣмъ освѣжалъ отдыхъ на моихъ рукахъ. И она, ни за что не соглашалась утомлять меня, весело и терпѣливо пошла подъ руку со мной. Сдѣлавши около четверти мили, мы услышали колокольчикъ. Возвѣщая близость стада, онъ заставилъ насъ оглянуться, и мы замѣтили, у одной колоды, молодого пастуха, вырѣзывавшаго себѣ палку. Мы позвали его, но пастухъ, быстро вскочивъ съ своего мѣста, со всѣхъ ногъ бросился удирать отъ насъ. Увидѣвъ ренегата и Зораиду въ мавританскомъ платьѣ, онъ вообразилъ, что за нимъ гонятся всѣ мавры Варвар³йскихъ странъ, и убѣгая отъ насъ черезъ лѣсъ, кричалъ, изо всей мочи: "мавры, мавры ворвались сюда! Къ оруж³ю, въ оруж³ю!" Услыхавъ эти криви, мы не знали, сначала, что дѣлать? но сообразивъ, что пастухъ своими криками подыметъ тревогу во всемъ околодкѣ, и что на встрѣчу намъ вышлютъ пограничную стражу, мы велѣли ренегату снять съ себя турецкое платье и надѣть камзолъ безъ рукавовъ, который далъ ему одинъ изъ освобожденныхъ съ нами христ³анъ. Затѣмъ, поручивъ себя Богу, мы продолжали идти по слѣдамъ мальчика, ожидая встрѣчи съ пограничной стражей. И дѣйствительно, не прошло двухъ часовъ, какъ мы увидѣли, выходя изъ хворостника на лугъ, пятдесятъ всадниковъ, сказавшихъ рысью намъ на встрѣчу. Но когда они увидѣли вмѣсто мавровъ бѣдныхъ христ³анъ, они въ недоумѣн³и остановились. Одинъ изъ нихъ, впрочемъ, спросилъ насъ: не мы ли случайно стали причиной поднятой пастухомъ тревоги?

   "Да", отвѣчалъ я, "мы"; во пока я собирался сказать ему: кто мы, откуда и т. д. одинъ изъ христ³анъ, возвратившихся вмѣстѣ съ нами, узнавши заговорившаго съ нами всадника, воскликнулъ: "благодарен³е Богу, приведшему насъ къ такой хорошей пристани! Мы находимся, если я не ошибаюсь, въ Велецъ-Малагѣ, и если долгая неволя не ослабила моей памяти, то я узнаю въ васъ дядю моего Педро-Бустаменто". Услышавъ это, всадникъ поспѣшно соскочилъ съ коня и горячо обнялъ своего племянника.

   - Я узнаю тебя, воскликнулъ онъ, мой дорогой племянникъ! Я думалъ, что тебя нѣтъ ужь на свѣтѣ! и мать и сестра твоя не надѣялись больше увидѣть тебя. Но Богъ сохранилъ тебя для той радости, которую доставитъ имъ теперь встрѣча съ сыномъ и братомъ. Мы знали, что ты въ Алжирѣ, и судя по платью твоихъ товармщей, я угадываю, что, вѣроятно, вы, какимъ-нибудь чудомъ, возвратили себѣ свободу.

   - Да, да, сказалъ молодой человѣкъ, я разскажу вамъ потомъ подробно всѣ наши приключен³я.

   Узнавши, что мы возвративш³еся изъ неволи христ³ане, всадники слѣзли съ коней и предложили намъ доѣхать до Велецъ-Малаги; - мы были въ полутора миляхъ отъ нее. Насъ спросили, гдѣ мы оставили шлюбку, и нѣсколько всадниковъ отправились на берегъ, чтобы отвезти ее въ городъ. Остальные заставили насъ сѣсть верхомъ на коней, и Зораида помѣстилась на конѣ дяди нашего товарища. Весь городъ вышелъ насъ встрѣтить, узнавши о нашемъ прибыт³и отъ одного изъ опередившихъ насъ всадникомъ. Зрѣлище освобожденныхъ изъ неволи христ³анъ, никого не удивило тамъ, какъ не удивило бы и зрѣлище плѣнныхъ мавровъ; въ Велецъ-Малагѣ подобныя событ³я не новость; но красота Зораиды, с³явшая тогда въ полномъ блескѣ, поразила всѣхъ. Усталость послѣ трудной дороги и радость, наполнившая ее, когда она увидѣла себя въ безопасности, въ христ³анскомъ краю, покрыли ея лицо такими дивными красками; что еслибъ меня не ослѣпляла любовь, то я оказалъ бы, что въ цѣломъ м³рѣ, нельзя было найти тогда, какъ мнѣ казалось, болѣе прекраснаго создан³я. Всѣ мы отправились прямо въ церковь, и Зораида, войдя во храмъ, воскликнула отъ удивлен³я, увидѣвъ тамъ образъ Лельлы Мар³емъ. Мы сказали ей, что это иконы Богоматери, и ренегатъ объяснилъ ей, какъ умѣлъ, что значитъ это слово, желая преисполнить ея такимъ благоговѣн³емъ къ образу Богоматери, какъ будто въ немъ появлялась сама Лельля Мар³емъ, - Зораида своимъ проницательнымъ природнымъ умомъ быстро поняла нее, что сказалъ ей ренегатъ объ иконахъ. Изъ храма мы отправились въ городъ и размѣстились въ разныхъ домахъ. Христ³анинъ изъ Вехецъ-Малаги привезъ меня, ренегата и Зораиду въ домъ своихъ родныхъ, людей очень достаточныхъ и принявшихъ насъ, какъ своихъ дѣтей.

   Шесть дней провели мы въ ВелецъМахагѣ. Этимъ временемъ ренегатъ отправился въ Гренаду испросить у святой инквизиц³и разрѣшен³е возвратиться въ лоно католической церкви, друг³е христ³ане отправились куда хотѣли. Остался только я съ Зораидой, имѣя всего на всего тѣ деньги, которыми мы обязаны были великодуш³ю французскаго капитана. На нихъ я купилъ осла, и служа Зораидѣ вожатымъ и оруженосцемъ, но не супругомъ, отправляюсь съ нею на мою родину. Тамъ я узнаю, живетъ-ли еще отецъ мой, устроился ли счастливѣе меня который-нибудь изъ братьевъ, хотя, правду сказать, небо, даровавъ мнѣ Зораиду, наградило меня такимъ сокровищемъ, что я не помѣнялся бы ни съ кѣмъ моимъ положен³емъ. Терпѣн³е, съ которымъ переноситъ она всѣ неудобства, всѣ лишен³я, неразлучныя съ бѣдност³ю, и ея пламенное желан³е сдѣлаться христ³анкою, такъ удивительны и сильны, что, очарованный ими, я съ восторгомъ посвящаю ей остатокъ моей жизни. Но, увы! счаст³е, испытываемое мною при мысли, что она моя, и что я принадлежу ей, невольно омрачается, когда я подумаю: найду ли я на ро