Габорио Эмиль - Рабы Парижа

некогда, у меня много работы, но завтра либо послезавтра вы будете иметь и его адрес впридачу!

   Затем она вышла, и Маскаро ударил кулаком по столу и воскликнул:

   - Предсказания этого Ортебиза сбываются, будто он ворон! Слава Богу, что я еще могу не упускать из виду эту комедиантку Розу и ее дурака, кажется, решившего окончательно разориться!

   - Ну, что ты там вздыхаешь и кашляешь, - обратился Маскаро к Бомаршефу, - иди сюда и слушай: эта шельма, Роза, хоть и говорит, что ей всего девятнадцать лет, хотя в самом деле ей давно за двадцать, сумеет вконец обчистить этого идиота Ганделю, которого бы я на месте его отца просто запер бы подальше...

   - Вы хотите сказать, патрон...

   - Я хочу сказать, что через двое суток мне нужны все сведения о положении этого недоростка, его отношениях с отцом, характере самого отца и положении его в свете!

   - Слушаюсь, для этого дела возьму Канделя с компанией.

   - И еще. Так как он везде и всюду занимает деньги, нужно будет познакомить его с нашим почтенным другом Вермине, директором "Общества взаимного кредита".

   - Ну, уж это дело Тантена, - осмелился напомнить Бомаршеф.

   Маскаро был слишком озабочен, чтобы рассердиться за эту вольность.

   - Что же касается этого нового "артиста", - шептал он про себя, - то, храни его господь, если он встанет мне поперек дороги!

   Через некоторое время он мирно заметил Бомаршефу:

   - Друг мой, я слышу, там много народу, займись-ка своим непосредственным делом.

   Но бывший кавалерист, не двигаясь с места, заявил:

   - Прошу извинить меня, патрон, но есть основания считать, что Кандель берет и с другой стороны...

   - Вот как! Возьми стул и рассказывай!

   Подобная честь - разговаривать с патроном сидя, восхитила Бомаршефа.

   - Еще вчера я решительно ни в чем не был уверен, - начал он свой рассказ, - но сегодня, когда я еще спал, ко мне в дверь постучали. Отворив, я увидел Тото-Шупена...

   - Он еще не пропал после поисков Каролины Шимель?

   - Ничуть не бывало, патрон, он даже имел с ней разговор за чашкой кофе!

   - Гм, это недурно!

   - О, этот негодяй Тото - смышленый малый! Если бы он только был немного честнее!... Ну, так послушайте: он предполагает, что эта девка пьет оттого, что у нее на душе какой-то грех, ей все время что-то чудится, и она до того напугана, что боится квартировать одна. Сейчас, например, она нашла приют в семье каких-то ремесленников, которые ее кормят, одевают, обувают и укладывают спать, когда она является пьяная. Она, в свою очередь, помогает им, так как деньги у нее водятся...

   Лицо Маскаро омрачилось.

   - Не очень-то это удачно, что она все время не одна. То есть, к ней невозможно прийти незаметно. Впрочем... Где проживает это семейство?

   - На самом верху Монмартра, еще выше, чем Красный замок. По улице Меркаде...

   - Прекрасно. Тантен навестит их. А пока пусть Тото старается не упустить эту дуру.

   - Будьте уверены! Он даже сообщил о своем намерении узнать и другие ее привычки, связи и источник, из которого она черпает деньги!

   Тут он ненадолго остановился, но потом так многозначительно стал подкручивать свои нафарбленные усы, что Маскаро, хорошо знавший своего подручного, прямо спросил его:

   - Ты еще не все сказал, Бомар?

   - Да, патрон! Только, пожалуйста, не сердитесь. Я бы вам советовал не слишком доверять Тото-Шупену. Я узнал, что нередко он заботится больше о своей выгоде, чем о нашей. К тому же обкрадывает нас и учит новичков набавлять цену!

   - Ты бредишь, Бомар!

   - Никак нет, патрон! Дело в том, что узнал я об этом совершенно случайно от его же приятеля, который зашел к нам в контору, разыскивая его.

   - Ну, хорошо, - произнес Маскаро, - я разберусь с этим делом и, если окажется, что ты прав, то он у меня еще напляшется...

   На этот раз Бомаршеф, наконец-то, удалился из кабинета, но тут же был вынужден вернуться.

   - Патрон! Человек от маркиза Круазеноа с письмом!

   - Дьявольски спешит что-то маркиз, - недовольно заметил Маскаро, - но, впрочем, зовите его человека сюда.

   Лицо вошедшего не выражало абсолютно ничего.

   - Мне поручено доставить вам письмо от маркиза Круазеноа, - ровно и медленно произнес он.

   - Я думаю, любезный, что твой господин поднялся сегодня до зари, - шутливо обратился к нему Маскаро.

   - Господин маркиз, - отвечал тот, - платит мне пятнадцать луидоров в год за удовольствие говорить мне "ты", следовательно, он может считать себя вправе делать все, что ему вздумается.

   - Так, так, так, - озадаченно пробормотал Маскаро, - значит, нужен ответ, ну, что ж, в таком случае вам придется подождать...

   Распечатав письмо, Маскаро прочел следующее:

    

   "Дорогой мой наставник!

   Жизненные бури непрестанно преследуют меня. Вчерашнюю ночь я играл так несчастливо, что, не считая всех находящихся при мне денег, проиграл еще три тысячи на слово. Эта сумма должна быть мною представлена до двенадцати утра. Этого требует моя честь"...

    

   Достойный комиссионер, не стесняясь слуги, пожав плечами, насмешливо произнес:

   - Извольте радоваться! Его честь требует! Честное слово, тут не соскучишься... Его честь!

   На лице лакея не дрогнул ни один мускул.

   Маскаро снова взялся за письмо:

    

   "Я нисколько не сомневаюсь, что вы дадите мне этот пустяк, я надеюсь также, что вы будете столь догадливы, что пришлете еще двести луидоров, так как не могу же я жить без копейки в кармане. И еще я хотел бы знать, как движутся наши дела, ведь у меня, практически, петля на шее.

   Вполне преданный вам. маркиз Генрих де Круазеноа".

    

   - Вот тебе на! - проворчал комиссионер, - пять тысяч франков ни за что, ни про что! Раскошеливайся, Маскаро, выкладывай свою кассу для болвана, у которого только и есть, что имя, доставшееся ему даром от благородных родителей. Не будь мне так нужно твое имя. ты бы дождался от меня этого "пустяка"!

   Медленно и с видимой неохотой Маскаро встал и подошел к бюро, из кассы которого незадолго до того обещал выдать тысячу-другую Ортебизу. Теперь он вынужден был отказаться от этого намерения, посылая деньги Круазеноа.

   - Вам, конечно, потребуется расписка, - заметил слуга.

   - Нет, не потребуется, письмо маркиза вполне заменит ее. Впрочем, погодите...

   Маскаро заторопился, отыскивая в своей кассе двадцатифранковую монету.

   - А это твоя доля, мой друг, - заметил он, вручая монету слуге.

   Но тот вместо того, чтобы ловко схватить монету, резко отдернул руку.

   - Извините меня, сударь, но, если я кому-то служу, то служу за жалованье и притом довольно высокое, так что в подачках не нуждаюсь, - отвечал тот с достоинством и, поклонившись, словно чистокровный квакер, медленным шагом вышел из кабинета.

   Маскаро только руками развел от этого невиданного зрелища.

   - И откуда только добыл себе Круазеноа такого редкого зверя, - проворчал он с некоторым беспокойством. Какое-то темное предчувствие не давало ему покоя. И все из-за того, что встретил порядочность и честность в обыкновенном слуге...

   - Уж не подлог ли тут? Черт возьми! Вот был бы сюрприз! И как раз тогда, когда дело близится к завершению и остается только протянуть руку и взять искомое! Да, видимо, со мной сегодня что-то не в порядке!

   Действительно, чем ближе наш герой приближался к цели своей удивительной игры, тем опасливей он становился. Он уже пугался собственной тени...

   В эту минуту в кабинет снова вошел Бомаршеф.

   - Опять ты здесь, - вскричал Маскаро, окончательно теряя терпение, - кто тебя звал? Будет у меня хоть минута покоя?!

   - Но я же ни в чем...

   - Убирайся вон!

   Но смиренный и преданный кавалерист не трогался с места.

   - Там пришел этот новенький!...

   - Поль?

   - Он самый!

   - Черт бы его побрал, что он шляется не в свое время, я ему назначил в час, чего же он суется раньше?!

   Далее он вынужден был сдерживаться, ибо Бомаршеф забыл запереть дверь. Поль, весь какой-то потерянный и истерзанный, в страшном волнении вошел в кабинет, было заметно, что с ним случилось нечто ужасное, чего его слабая, бесхарактерная натура вынести не могла.

   - Ах, милостивый государь! - воскликнул он.

   Маскаро знаком заставил его замолчать.

   - Оставьте нас, Бомар, - заметил он своему помощнику. - А вы садитесь в кресло, - прибавил он, обращаясь к взволнованному Полю.

   Тот не сел, а прямо-таки упал в него.

   - Конец, всему конец, - пробормотал он, - я пропал, я опозорен и обесчещен!

   Достойный старец скорчил участливую мину, хотя причина, убивавшая в настоящую минуту Поля, была ему как нельзя лучше известна. Но такова была его профессия, что он был обязан лгать, и лгать ежеминутно.

   Нежным голосом, поистине с родительским участием, он стал расспрашивать Поля, в чем дело, умоляя доверить ему свое горе.

   Поль, с невыносимой болью в груди и с неподдельным трагизмом, встал и объявил ему:

   - Роза! Роза меня бросила!

   При этом Маскаро вскинул обе руки к небу, как бы призывая его в свидетели того, какие пустяки могут тревожить его молодого друга.

   - И такие пустяки вас тревожат, - с неподдельным изумлением вскричал он, - и когда же, когда! В дни, когда перед вами открылось столь славное будущее!

   - Ах, сударь, я любил ее, любил мою Розу. Но это еще не все! Кроме этого несчастья судьбе было угодно подкинуть мне еще одно! Можете себе представить, меня обвиняют в воровстве!

   - Вас?! - переспросил Маскаро, - каким же это образом?

   Между тем, как мысленно добавил: "Ага, начинается!"

   - Да, меня, милостивый государь! И вы один только можете меня оправдать, доказав, что я невиновен!

   - Что же я могу сделать?

   - О, все! Бога ради, позвольте только мне объяснить вам, как случились оба эти несчастья...

   - Говорите!

   - Вчера, милостивый государь, после нашей беседы, отправился в свой отель "Перу", чтобы там, в своей семье, со своей Розой разделить радость, как вдруг вместо нее нахожу там одну лишь записку, лежащую на камине! Вот она!

   Поль протянул было ему записку, но тот уклонился от удовольствия читать ее.

   - В этой записке она признается, что разлюбила меня, а потому, не желая более делить со мной нищету и голод, решилась принять одно предложение, доставившее ей бриллианты, карету и все остальное...

   - Погодите, довольно. Неужто вас это так поражает?

   - Ах, сударь, мог ли я ожидать столь низкой измены, когда еще вчера она оказывала мне столь явные знаки своей любви... И вдруг... Более часу пробыл я в своей комнате, стыдясь смотреть самому себе в лицо, рыдая как ребенок от одной только мысли, что не увижу ее больше...

   Маскаро внимательно слушал своего протеже.

   "Ну, ты слишком много говоришь, друг мой, для того, чтобы горе твое было поистине так велико, как ты силишься его изобразить" - подумал он про себя, вслух же произнес:

   - Но где же воровство? До сих пор я вижу только отчаяние, а не причины, вызвавшие его.

   - Погодите, сейчас увидите, - всхлипывая, продолжал Поль, - следуя вашему совету, я решился навсегда оставить отель "Перу"...

   - В добрый час, давно пора!

   - С этой целью я спустился, чтобы проститься и отдать свой долг этой мадам Лупиас, как вдруг она заявила, при этом смеясь мне в лицо, будто бы я вместе с Розой обокрал старого Тантена!

   - Ну, и что же, вы не пытались как-нибудь оправдаться?

   - Помилуйте, я потерял голову от такого унижения и горя! Лупиас была так уверена, что я вор и мошенник, что, по всей вероятности, не стала бы и слушать меня! Она говорит, что еще накануне спрашивала денег у Розы и видела меня настоящим оборвышем, но вдруг я превратился во франта, а Роза и совсем исчезла!

   - Что же тут странного, что бедная женщина потеряла голову, ее и винить-то в этом нельзя!

   - Нет, нет, дело совсем не в этом! Вся беда произошла от фруктовщика Мелюзена, у которого Роза меняла пятисотенный билет, занятый нами у Тантена! Он-то и трубит на весь квартал, что мы с Розой - воры и что агент тайной полиции и жандармы уже следят за нами. О, это ужасно! Я умру от стыда и позора!

   - Но, скажите на милость, кто мешал вам сказать правду?

   - Много ли бы это помогло? Лупиас известно, что я не знаком с Тантеном, следовательно, она рассмеялась бы мне в лицо, если бы я сказал, что занял эти деньги у него!

   У достойного старца лицо стало еще серьезнее, он как бы пытался решить труднейшую в мире задачу.

   - Мне кажется, я начинаю понимать, что именно доставило вам столько горя, молодой человек!

   Поль слушал его с таким видом, словно вся его жизнь зависела от Маскаро.

   - Слушайте! Тантен, имея в своем распоряжении чужие деньги, по доброте (он очень добр и честен, этот Тантен!), видя вашу крайнюю бедность, предложил вам известные пятьсот франков. Затем, к вечеру, когда ему было нужно идти отдавать отчет, он, не зная, что сказать, вообще потерял голову и не придумал ничего лучшего, как объявить, что недостающую сумму украли. Начали строить догадки, а так как бедственное ваше положение было известно всем в доме, то его резкое изменение к лучшему не могло не вызвать подозрения.

   Поля из страшного горя бросило в неменьший ужас, холодный пот выступил у него на лбу, губы посинели, он видел себя уже арестованным, судимым и приговоренным к суровому наказанию.

   Маскаро едва сдерживал себя, боясь расхохотаться, в душе похваливая ловкость Тантена, с которой тот запустил эту утку.

   - Но, милостивый государь, вам ведь известна истина, вы же можете подтвердить ее суду, - отчаянно хватался Поль за возможность найти спасение.

   - Увы, вряд ли вам поможет мое заявление, - печально сказал Маскаро, - суд состоит из таких же людей, как и мы, и для того, чтобы оправдать человека, ему потребуются более веские доказательства, чем мое заявление. В настоящем же случае, посудите сами, все улики и доказательства - против вас.

   Последний довод добил Поля.

   - Стало быть, ничего, кроме смерти, мне не остается, - пробормотал он, - или придется смириться с бесчестьем...

   Безусловно, доводы достойного старца могли смутить только такого наивного человека, как Поль. Жалкий и напуганный, он был уже готов на все, лишь бы отдалить день своей катастрофы. Именно этого и добивался знаменитый аферист. Желанный момент настал, и он уже готовил последний удар...

   - Зачем же так отчаиваться? Подумаем, поговорим, может, еще найдем способ спастись, - произнес он с истинно родительским участием, ободряюще улыбаясь несчастному.

   Поль ничего не ответил. Вряд ли он даже расслышал эти слова.

   Но Маскаро надо было, чтобы его слышали. Он бесцеремонно ухватил его за рукав и начал трясти.

   - Где же ваша энергия, где бодрость духа? Почему вы при первой же опасности приходите в такое отчаяние? Вы же мужчина, в конце концов!

   - К чему мне теперь все, - жалобно простонал Поль.

   - Как, к чему?! Вы же не дали мне досказать! Пока что я нарисовал только мрачную сторону картины, но существует же и другая! Положим, Тантен, если он в настоящее время арестован, сваливает беду на вас, но ведь можно попытаться убедить его сказать правду...

   - Действительно, - проговорил Поль, оживая по мере того, как со словами Маскаро в него вливалась надежда.

   Натуры, подобные Полю, при малейшем несчастье сразу же падают духом, зато при первом же проблеске надежды считают себя уже спасенными.

   То же самое случилось с Полем и теперь. Минуту назад он считал себя погибшим, а при последних словах Маскаро видел себя уже спасенным.

   - Благодетель! - вскричал он, едва не кидаясь ему на шею, - когда же я смогу отплатить вам за все, что вы для меня делаете!

   Маскаро опять загадочно улыбнулся.

   - Сможете, сможете, - ласково заметил благодетель, - пока же, прошу вас, забудьте о своем прошлом, станьте другим человеком, вам надо полностью переродиться!

   Поль глубоко вздохнул.

   - И Розу забыть прикажете? - пробормотал он печально.

   Маскаро нахмурился.

   - Опять вы за старое, - укоризненно сказал он, - правда, я знал довольно многих, которыми крутили женщины, но никак не предполагал, что и вы окажетесь из их числа. Что ж, если вам угодно, бегите за ней, бросьтесь перед ней на колени и умоляйте простить вам вашу нищету и бедность!

   Перед этой насмешкой Поль не устоял.

   - Вы меня не поняли, я хочу мести для этой...

   - И это излишне! Самое лучшее - позабудьте о ней навсегда!

   Вопреки сказанному в глазах у Поля все еще явно читалось страдание, что явно не нравилось Маскаро.

   - Ну вот, вы человек с самолюбием, а не можете отделаться от таких пустяков, как связь с женщиной!... Ну, далеко ли вы пойдете с такими убеждениями? Нет, мой друг, для того, чтобы начать ту жизнь, которую я вам предлагаю, надо иметь свободные руки...

   - Постараюсь следовать вашим советам! - произнес Поль, на этот раз уже гораздо тверже.

   - Наконец-то услыхал от вас что-то дельное! И, поверьте мне, что скоро вы сами начнете благодарить судьбу за то, что она разлучила вас с Розой! Вы достойны более высокой партии...

   Много лет играл Маскаро на человеческих слабостях, ему ли было не совладать с Полем!

   - Значит, милостивый государь, я могу рассчитывать на это место с двенадцатью тысячами?

   - Э, бросьте, мой любезный, никакого места никогда я не имел в виду...

   Поль побледнел, он вдруг увидел себя опять без гроша, опять в отеле "Перу", вдобавок совершенно одинокого...

   - Однако... как же это... вы подали мне столь большую надежду... - бормотал он бессвязно.

   - Что вы будете иметь двенадцать тысяч в год? Я и не отрекаюсь от своих обещаний! Вы будете их иметь всегда, если не больше, если только согласитесь не расставаться со мной. Я, как видите, стар, детей не имею, вы будете мне вместо сына...

   При этом неожиданном предложении лицо Поля сильно омрачилось. Мысль, что он будет гнуть спину в конторе агентства, вписывая и отмечая лишь одни имена да заказы, далеко не соответствовала ни его ожиданиям, ни его честолюбию.

   Маскаро хорошо видел, что с ним происходило.

   "И подобное ничтожество с таким-то честолюбием, - удивился он про себя, - ну, если бы не Флавия, да не дело герцога Шандоса, я бы показал этому идиоту, что значит задирать передо мной нос!"

   Однако вслух он произнес совершенно иное:

   - Не воображайте только, дитя мое, что я задумал закабалить вас скучной конторской работой! Ничуть не бывало! Вы мне нужны для совершенно других целей, более достойных вас!

   У Поля отлегло от сердца.

   - С самого первого нашего свидания вы мне очень понравились, и я дал себе слово подумать о вашем блестящем будущем. Конечно, - думал я, - в настоящую минуту он беден и мало знаком с жизнью, но при его красоте, воспитании и уме, почему бы ему и не жениться на одной из тех богатых наследниц, которые приносят миллионы тем, кто сумеет овладеть их сердцем?

   - Увы, я не представляю, чтобы это было возможно!

   - Отчего же "увы"? Разве вы не отказались от надежды снова обладать Розой?

   - О, нет, нет! Я хотел сказать...

   - А я, в свою очередь, хотел сказать, что имею на примете богатейшую наследницу, которая, если и не так хороша, как Роза, зато превосходной фамилии, умна и образованна. Она при мне не раз выражала мнение, что готова разделить свою жизнь и богатство с человеком бедным, лишь бы он имел талант и был хорошо образован...

   Поль покраснел. Когда-то он сам мечтал о счастье жениться на какой-нибудь сказочной принцессе, прельстившейся его красотой и талантом композитора.

   - И, кто знает, какая судьба еще ждет вас впереди, - продолжал Маскаро, - слыхали ли вы о законе девяносто третьего года? По нему все незаконнорожденные дети приписывались дворянам. Вам не известно имя вашего отца? Нет? Ну, так знайте, что он может носить одно из великих имен Франции и в настоящую минуту, может быть, ищет вас повсюду, чтобы отдать вам и свое имя, и свое богатство! Хочется вам быть герцогом?

   - Что вы говорите, милостивый государь, - бормотал Поль.

   Маскаро рассмеялся.

   - Вы не подумайте только, что все это уже совершилось, - прибавил он наставительно.

   - Да, но что же вы требуете от меня?

   Достойный мошенник скорчил суровую мину.

   - Чего я требую? - переспросил он, - я требую одного - послушания, но послушания полного и безусловного!

   - Извольте, я буду вас слушаться во всем! - вскричал Поль почти в экстазе, - но Бога ради, скажите мне, не смеетесь ли вы надо мной?!

   Вместо ответа Маскаро позвонил. Вошел Бомар.

   - Бомар, ты останешься пока в конторе один. А мы по дороге зайдем позавтракать в ресторан, где мне еще нужно переговорить кое о чем... Потом, Поль, я вам покажу девушку, которую назначаю вам в невесты - нужно же, в самом деле, выяснить, понравится ли она вам.

    

    

   Ван-Клопен, знаменитый в Париже дамский портной, после многих крушений встал, наконец, на вершине парижской моды, а, значит, и славы. Родом из Роттердама, отличавшийся недурным вкусом, однажды он поймал удачу в образе двух известнейших щеголих нашего времени - герцогини де Сермез и прелестной Женни Фанси.

   Первая из них, столь же знаменитая своей эксцентричностью, сколько древностью своего рода и положением в свете, до безумия любила наряды и, надо отдать ей должное, умела ценить тех, кто ей угождал по этой части. Другая, бывшая в то время содержанкой графа Треморела, не знала счета своим деньгам, целиком спуская их на те же наряды.

   Эти две законодательницы мод, одна - большого света, другая - так называемого полусвета, вывели в люди Ван-Клопена, и с их легкой руки успех его стал расти с изумительной силой и быстротой. В настоящее время у Ван-Клопена не было никаких конкурентов. Низенький, толстенький человечек, он не отличался ни красотой, ни достоинством, зато в его взгляде явно светились наглость и цинизм. Таков был еще один приятель и компаньон Маскаро! Еще бы, все аристократы и знаменитые кокотки, все одеваются у Ван-Клопена, называя его с милой бесцеремонностью: наш прелестный, обожаемый Клопен! Как же после всего этого Маскаро мог не быть с ним в самых дружеских отношениях!

   Надо отдать должное, Клопен умел держать своих почитательниц в руках. Горе той, которая ему задолжает! Он, как вампир, все равно высосет из нее нужную ему сумму.

   Подкрепившись в ресторане, Маскаро повел Поля к своему другу, объяснив предварительно, что в залах его огромного заведения они легко могут встретить ту, которую Маскаро назначил Полю в спутницы жизни.

   Через пять минут они уже входили в роскошный подъезд с богато убранной лестницей, по которой поднялись в великолепный зал, задрапированный богатыми тканями, убранный бронзой и зеркалами. Лакеи бросились снимать с них пальто.

   - Господин Ван-Клопен в настоящую минуту занят с одной русской княгиней, - сообщил один из них, - но если монсеньору угодно, я пойду ему доложить, и он примет его в своем кабинете.

   По этому разговору вполне можно было судить, каким почетным посетителем и в то же время близким человеком был Маскаро во владениях Ван-Клопена.

   - Не надо, пусть работает, мы не спешим, - отвечал он со скромным достоинством. - А в общей приемной много народу?

   - Дам двенадцать, по крайней мере. Теперь время балов...

   - Прекрасно. Идемте Поль, посмотрим на этих дам, нас это, кстати, развлечет в ожидании хозяина.

   И, не спрашивая ничего больше, он, как у себя дома, направился к одной из бархатных портьер зала, откинув ее, вошел в следующую комнату, пропустив впереди себя Поля.

   Маскаро улыбался.

   "Ну, теперь ты у меня не вырвешься, - решил он про себя, - можешь любить, что хочешь: ее или приданое, но я из тебя сделаю то, что мне надо!"

   Остановившись на этом "родительском" решении, он обратился к своему названому сыну с новым вопросом:

   - Хотите знать ее имя?

   - О, да!

   - Флавия!...

   ...Поль не мог насмотреться на обольстительную смуглянку, она стояла к нему в профиль и, как он считал, забыв об игре зеркал, не замечала его.

   Он так усердно был занят этим, что не слыхал, как отворилась дверь и Ван-Клопен вошел в комнату. В жабо и манжетах из дорогих брабантских кружев, с огромным солитером на пальце... Дамы бросились к своему кумиру.

   Но законодатель мод заметил в углу на диване сидящего Маскаро и с самой сладкой улыбкой попросил обождать любезных заказчиц.

   - Как, это вы, мой любезный Маскаро! - воскликнул он и поспешил к нему, - тысяча извинений, что заставил вас ждать!

   Это было сказано вслух и довольно громко, затем он что-то шепнул Маскаро, а затем опять вслух:

   - Будьте так добры, перейдите с месье в мой кабинет и подождите меня там.

   Едва Ван-Клопен проводил своего друга, как к нему кинулась одна из заказчиц. Лицо ее было озабочено, дрожащей рукой она прикоснулась к руке знаменитого портного, увлекая его в небольшой коридорчик, прилегающий к приемной.

   - Ради Бога, уделите мне минуту времени, - проговорила она рыдающим голосом.

   Ван-Клопен рассеяно взглянул на нее.

   - Что с вами?

   - Ах, вы не можете себе представить, в каком я отчаянии! Завтра кончается срок моего векселя на три тысячи, подписанный мною для вас.

   - Такое вполне может быть.

   - Да, но у меня нет денег, чтобы оплатить его!

   - А у меня тем более.

   - Я приехала умолять вас отсрочить мне срок уплаты, переписать его на два месяца, на каких угодно условиях...

   Дамский портной пожал плечами.

   - Через два месяца вы его точно так же будете не в состоянии оплатить. Поэтому я прямо вас предупреждаю: если вексель завтра не будет оплачен - его опротестуют.

   - Но, Боже мой, ведь тогда узнает мой муж...

   - Я на это и рассчитываю, я знаю, что он заплатит по нему.

   Несчастную женщину бросило в дрожь.

   - Да, он заплатит, но тогда я пропала!

   - Ничем не могу вам помочь, у меня ведь есть компаньоны.

   - О, умоляю вас, не говорите со мной так! Спасите меня! Муж уже трижды оплатил мои долги и заявил мне, что если я задолжаю еще раз... Впрочем, дело даже не во мне, если бы я была одна... но у меня дети, а мой муж может отнять их, рассердившись на меня! Имейте же сострадание к ним, мой добрый, любезный Клопен!

   В отчаянии дама ломала руки, готовая, казалось, упасть к его ногам.

   Но знаменитый портной был холоден, как мрамор.

   - Напрасно вы, имея детей, делали долги! Матери семейств берут себе портных на дом поденно, среди них встречаются весьма недурные мастерицы, - заметил он спокойно.

   Бедная жертва роскоши и тщеславия, пытаясь смягчить сердце Ван-Клопена, схватила его руку и прижала к своим губам.

   - Если бы вы знали! Я не смею показаться домой, у меня не хватает смелости признаться мужу...

   Громкий смех был ей ответом.

   - Если вы так боитесь своего мужа, обратитесь к чужому, - бесцеремонно ответил он ей, оттолкнул от себя рыдавшую женщину и пошел в кабинет, где его ожидали Маскаро с Полем.

   - Слышали? - воскликнул он, с сердцем захлопнув за собой дверь, - слышали вы эту трогательную сцену? Черт возьми, она всего меня намочила своими слезами!

   Поль был глубоко взволнован. Если бы у него были эти три тысячи, он бы, не задумываясь, сейчас же отдал бы их этой несчастной.

   - Это ужасно, - заметил он.

   Замечание Поля задело хозяина.

   - Во-первых, в данном случае страдают не только мои интересы, но и интересы моих компаньонов, а во-вторых, знаете ли вы, что это за существа, которых я одеваю? Мать, отца, мужа и детей впридачу они променяют на возможность блеснуть в обществе, на возможность затмить хотя бы роскошью туалета своих соперниц... Случаи, подобные этому, - единственное средство, заставляющее их вспомнить, наконец, о своей семье!

   - Вы понапрасну теряете время, - сказал Маскаро, - между тем я хотел просмотреть счета. Но в зале еще так много народа...

   - И это обстоятельство вас смущает? - искренне удивился знаменитый портной, - погодите минуту!

   С этими словами он вышел и за дверью раздался его голос:

   - Я в отчаянии, что заставляю вас ждать, но, видите ли, я должен привести в порядок свои расчеты с одним из моих поставщиков, которые, к сожалению, нельзя отложить. Но, чтобы не заставлять вас ждать, я попросил бы...

   - Мы подождем! - дружно ответил ему хор женских голосов.

   Ван-Клопен вернулся с торжествующим и гордым видом.

   - Как видите, дело сделано! Бедные кошечки готовы ждать своего портного хоть до полуночи. И прождут, будьте уверены! Таковы уж характеры парижанок! Будьте с ними вежливы и добросовестны - и они начнут вами пренебрегать. Смейтесь над ними - они только сильнее станут гоняться за вами! Если бы меня вдруг оставило счастье, и я вынужден был бы закрыть свой салон, то над дверью я сделал бы надпись: "Для публики вход закрыт". Уверяю вас, что на другой же день заказчицы выломали бы дверь!

   Маскаро кивнул головой в знак согласия, меж тем, как его приятель уже вынимал книги из шкафа.

   - Никогда еще у нас не шли дела так хорошо, как сейчас, - заметил он, достав толстую книгу и раскрывая ее перед Маскаро. - Сезон в полном разгаре и за девять прошедших дней, пока вы не были здесь, сумма заказов достигла восьмидесяти семи тысяч франков.

   - Превосходно! Но оставим все это до более свободного времени, мне некогда, я спешу...

   Ван-Клопен начал перелистывать книгу.

   - Вот, - начал он, - четвертого февраля мадемуазель Виргиния Клюш заказала пять костюмов: два домино и три городских костюма.

   - Это много.

   - Она должна безделицу: тысячу восемьсот франков.

   - И это уже много, если, как я слышал, ее покровитель разорился. Не отказывайте, но и не делайте ничего до нового приказа.

   Вместо ответа Клопен сделал какую-то пометку и перевернул лист.

   - К шестому того же месяца, - читал он, - графине Мюсидан сделано: платья для нее самой и для дочери, для последней белое, без всякой отделки! Послушайте, ее долг очень уж высок - не прекратить ли? Граф ведь ничего не заплатит, он предупредил заранее.

   - Не беда, делайте! Ее надо затянуть покрепче...

   Новая пометка в книге.

   - Седьмое... Мадемуазель Флавия Мартен-Ригал, - новая заказчица, надо полагать, дочь банкира, просит открыть ей кредит.

   При этом имени Поль задрожал, но достойный его учитель, намеренно не заметив этого, заговорил громче:

   - Подчеркните хорошенько и запомните эту фамилию - Мартен-Ригал. Все, чего бы ни пожелала эта молодая особа, даже если это будет весь ваш салон, должно быть сделано как можно лучше и с глубочайшим уважением и почтительностью. Малейшее невнимание с вашей стороны доставит вам кучу неприятностей. Начните с того, что после моего ухода, пригласите ее первой, слышите?

   Знаменитый портной уставился на своего друга с заметным удивлением, но, получив взамен не менее красноречивый взгляд, понял и покорно кивнул.

   - Будет исполнено. Теперь, восьмого появляется новый заказчик, молодой человек, какой-то Гастон Ганделю, рекомендованный мне, впрочем, ювелиром Лупереном. Сам-то он ненадежен, но, говорят, что его отец очень богат и, кроме того, ему лично достанется очень значительное наследство. Он просит открыть кредит на пятнадцать-двадцать тысяч его содержанке.

   При последних словах Маскаро с улыбкой глянул на своего протеже. Но Поль был совершенно спокоен. Имя Ганделю ему ни о чем не говорило.

   - Вчера я видел эту госпожу, - продолжал, ничего не понимая, знаменитый портной, - она назвалась вымышленным именем - Зора де Шантемиль. Ах, черт возьми, какая хорошенькая!

   Маскаро соображал некоторое время.

   - Послушайте, дорогой, этот молодой человек меня очень стесняет, и я дорого бы дал, чтобы на время его удалить из Парижа. Придумайте что-нибудь...

   Спустя миг Ван-Клопен радостно воскликнул:

   - Придумал!... Есть выход... Он для своей красавицы пойдет на все, что угодно...

   - Еще бы!

   - В таком случае мы будем действовать следующим образом. Сначала я открою ему небольшой кредит, потом, как только от нее поступит срочный заказ, я сошью, примерю, но когда надо будет отдавать, скажу, что без некоторых гарантий от нашего общего друга Вермине отдать заказ не могу. А тот уже сумеет придумать такое, что из него можно будет вить веревки!.

   - Прекрасно, но только тут есть одна неудобная вещь...

   - Какая же?

   Вместо ответа Маскаро взял его под руку и отошел с ним к окну. Там они о чем-то шептались...

   Побледневший Поль пугливо озирался. О чем могли шептаться эти два человека? После всего увиденного и услышанного Поль стал догадываться, что его благодетель далеко не так чист и бескорыстен, как пытался это представить ему.

   Он попытался проанализировать все услышанное: графиня Мюсидан, которую требовалось пустить по миру; Флавия - дочь богатого банкира, которой он предназначался в мужья; несчастный Ганделю - страстью которого пытались воспользоваться в каких-то темных целях... Значит, и сам он не более, чем орудие в преступных руках!

   Только теперь, пожалуй, слишком поздно, для него стала ясна картина с Тантеном, давшим ему первые пятьсот франков!

   Он ужаснулся. Правда, не так, как ужасается честный человек, столкнувшийся со злодейством, а как мелкий мошенник, дрожащий за свою шкуру.

   Поняв, что Маскаро не просто мошенник, а, пожалуй, еще и преступник, Поль принялся успокаивать себя тем, что он настолько опытен, что вряд ли попадется.

   В его голове еще свежо было сообщение о том, чьим сыном он может быть и обладателем какого состояния станет, женившись на этой обольстительной девочке, показанной ему Маскаро.

   Меж тем опытный искуситель нарочно потихоньку приоткрывал перед ним истинное свое лицо прежде, чем прямо сказать, для чего тот ему нужен. Он находил, что наглядный способ обучения самый эффективный.

   Читая в душе Поля, как в раскрытой книге, он нарочно продолжал разговор в том же направлении...

   - Ну, а под конец, - главное, для чего я стремился к вам: как обстоят наши дела в отношении виконтессы Буа д' Ардон?

   Дамский портной всем своим видом изобразил удовлетворение, а потом уже произнес:

   - Готовим ей целую серию изумительных нарядов.

   - А сколько за ней?

   - Больше двадцати пяти тысяч, правда, она бывала должна и больше!

   Маскаро тер свои очки.

   - Поистине эту женщину оклеветали! Действительно, она расточительна и тщеславна, возможно, несколько больше нормы кокетлива, но... и только! В течение пятнадцати дней я самым тщательным образом следил за ней, но не нашел ни одного грешка, способного подчинить ее нам. Слава Богу, что хотя бы долги держат ее в наших руках. Знает ли ее муж о том, что она у нас имеет кредит?

   - Разумеется, нет! Он ей дает такую бездну денег на расходы, что если бы он узнал еще и о кредитах...

   - Отлично, значит, следует ему открыть глаза!

   - Бог с вами! - удивился Ван-Клопен, - да она только на прошлой неделе рассчиталась полностью!

   Но эти слова, казалось, не возымели на Маскаро никакого действия.

   - Я бы попросил раз и навсегда избавить меня от ваших советов и замечаний, скажите -ка лучше, знакомы ли вы с домом виконтессы?

   - Еще бы!

 &nb