Габорио Эмиль - Рабы Парижа

    - Удачи тебе, малыш.

   Шупен ушел.

   - Теперь я уверен, что мне повезет, даже если де Мюсидан не станет драться с художником, - проговорил Тантен.

    

    

   Полчаса спустя Тантен уже входил во двор того дома на улице Монмартр, где жил Поль Виолен.

   Во дворе хлопотала болтливая кумушка Бриго, которой Батист Маскаро отвел важную роль в спектакле для герцога де Шандоса.

   Увидев оборванца Тантена, она бросила все свои дела и поспешила с приветливой улыбкой к нему навстречу. За три шага до папаши мадам Бригитта остановилась и сделала почтительный книксен.

   Старик едва кивнул в ответ.

   - Как здоровье молодого человека? - спросил он.

   - Ему лучше, господин, гораздо лучше! Как вы приказали, я готовлю ему самые вкусные блюда. А доктор прислал ему дюжину бутылок вина и сказал, что они окончательно поправят его здоровье и что...

   Не дослушав ее трескотню, - он по опыту знал, что конца не будет, - Тантен повернулся к привратнице спиной и стал подниматься по лестнице.

   Мадам Бригитта умолкла на полуслове и окликнула его:

   - Господин!

   - Что там еще?

   - Вчера приходил незнакомый мужчина и расспрашивал меня о месье Поле.

   Тантен резко остановился.

   От рассеянного вида, с которым он слушал кумушку раньше, не осталось и следа.

   - Какие вопросы он задавал?

   - Давно ли я знаю молодого человека, чем он занимается, много ли у него друзей и кто они, где он жил прежде...

   - Что вы ответили? - перебил старик.

   - То, что вы мне приказывали отвечать посторонним.

   - Как выглядел этот мужчина?

   - Среднего роста, не худой и не толстый, одет небогато. Видно, он очень скуп, потому что говорил со мной с четверть часа и не дал ни единого су, хотя любой другой на его месте...

   Тантен недовольно поморщился.

   - Прекратите болтать и отвечайте на мои вопросы! Вы заметили в нем что-нибудь особенное?

   Женщина поджала губы.

   - Ничего особенного я в нем не вижу.

   - Да я не о том! Какую-нибудь примету, по которой я мог бы его узнать.

   - Как же, есть примета!

   - Ну, говорите же! То замолчать вас не заставишь, то каждое слово надо клещами вытаскивать! Какая примета?

   - Очки!

   - И что ж тут особенного? Я и сам в очках!

   - У него - золотые.

   - И это - все?

   Привратница задумалась.

   - Все или нет? - торопил Тантен.

   - Кажется, все...

   - Благодарю вас, мадам Бригитта. Будьте всегда так же осторожны.

   Старик продолжал подниматься по лестнице, ведущей в квартиру Виолена. Теперь он шел гораздо медленнее, хмурил брови и шептал:

   - Кто бы это мог быть? Мало ли в Париже золотых очков...

   На площадке второго этажа он снова остановился.

   - Черт побери! Не шпион ли это с Иерусалимской? Надо поскорее окончить дело и уничтожить все следы... Я уверен, что мне это удастся...

   На третьем этаже Тантен позвонил.

   Ему открыла молодая девушка.

   Увидев ее, старик буквально взвыл от бешенства.

   Это была красавица Флавия, дочь банкира Мартен-Ригала.

   Она удивленно взглянула на его перекошенное лицо и спросила:

   - Что вам угодно?

   Тантен был не в силах выговорить ни слова.

   Девушка смотрела на грязного старика со смешанным чувством любопытства и отвращения.

   Она впервые видела настолько мерзкого оборванца и в то же время ей казалось, что он ей кого-то очень напоминает.

   Так как Тантен все еще молчал, Флавия повторила свой вопрос.

   - Меня ждет господин Поль, - пробормотал старик дрожащим голосом. - Он давал мне поручение.

   - Если так, то войдите. Но имейте в виду, что Поль болен и у него сейчас врач.

   Флавия посторонилась.

   Тантен, низко кланяясь, прошаркал мимо нее по коридору.

   Пока девушка запирала дверь, он уверенно проследовал через гостиную и тихо вошел в спальню.

   Виолен сидел на кровати спиной к двери.

   На его плече был виден шрам от сильного ожога, полностью соответствующий описанию, которое дал Ортебиз адвокату.

   Рядом с Полем стоял доктор. Он покрывал мазью кусочки кишечной пленки и аккуратно оклеивал ими обожженную кожу своего пациента.

   Старик закрыл за собой дверь спальни.

   Ортебиз поднял голову и увидел Тантена.

   Не желая посвящать Поля в свои секреты, папаша заговорил языком жестов. Сначала он ткнул большим пальцем через плечо, а затем указательным - в пол. Это означало: "Флавия - здесь!"

   Ортебиз кивнул, продолжая свое дело.

   Поль ничего не заметил.

   Тантен изобразил пальцами идущие ноги и почти коснулся ими здорового плеча Виолена, потом поднял один палец вверх: "Пришла к Полю одна!"

   Доктор осуждающе покачал головой.

   Пациент поежился от боли.

   - Потерпи, скоро станет легче, - утешил его врач.

   Старик опять указал на дверь и покрутил пальцем у виска: "Она сошла с ума!"

   Ортебиз кивнул и развел руками: "Я все понимаю, но что я могу поделать?".

   Последний жест доктора привлек внимание Поля.

   Он обернулся.

   Папаша Тантен с улыбкой раскланялся.

   - Полюбуйтесь, что из меня сделали, - сказал Виолен.

   Старик внимательно осмотрел шрам.

   - Сколько придется ждать, пока он побелеет?

   - Месяц, - ответил доктор.

   - Имейте в виду, что он должен быть достаточно убедительным не только для герцога, - де Шандос поверит чему угодно, - но и для его жены и даже для его врача.

   - Я ручаюсь и за врача, - заверил Ортебиз.

   Перевязка была окончена и пациент лег под одеяло.

   - Старайся поменьше двигаться, - сказал ему доктор.

   - Я буду лежать спокойно, если возле меня подежурит прекрасная сиделка, которая сейчас с нетерпением ожидает вашего ухода, - ответил Поль.

   - Давно ли эта сиделка у вас? - взволнованно спросил Тантен.

   - С тех пор, как я лежу в кровати. Я послал ей в девять часов записку, что не могу прийти на свидание и жду ее здесь. Через десять минут она была уже у меня.

   - Черт побери! - воскликнул Тантен.

   - Похоже, что ее отец, господин Мартен-Ригал, всю свою жизнь проводит в кабинете. Каждое утро он запирается там на целый день и никому не позволяет себя беспокоить. Это очень удобно: Флавия сразу же после завтрака идет сюда и может спокойно сидеть у моей постели до самого вечера! Впрочем, если бы банкир об этом узнал и запретил ей приходить, то Флавия, не колеблясь, предпочла бы меня отцу!

   - Ты, вне всякого сомнения, неправ, - строго проговорил Ортебиз.

   - Да неужели? Девочка, влюблена в меня по уши! Если Маскаро выполнит свое обещание и мне достанется богатое наследство, то, может быть, я и женюсь на ней. Надо еще подумать...

   - Негодяй! - закричал Тантен в таком неистовом гневе, что Поль испуганно отодвинулся на кровати подальше от него.

   - И ты думаешь, подлец, что я позволю...

   Папаша не смог договорить, потому что доктор закрыл ему рот рукой и быстро вытолкал старика на лестницу.

   Дверь за ними захлопнулась.

   Виолен был изумлен. Он думал, что своим хвастовством возвысится в глазах товарищей. Очевидно, получилось наоборот...

   Доктор сделал ему замечание, как близкий друг банкира Мартен-Ригала. Это Полю было понятно.

   Но гневные крики и бешеная жестикуляция старикашки Тантена, обычно такого застенчивого и почтительного ко всем окружающим, были совершенно необъяснимы.

   Флавия действительно сделала большую глупость, приходя сюда одна.

   Виолен в самом деле излишне вольно говорил о ней и об ее отце.

   Но какое дело Тантену до Мартен-Ригала и Флавии?

   Между этим оборванцем и банкиром, дающим своей дочери в приданое миллионы, явно не было никакой связи.

   Тогда как понимать странное поведение Тантена?

   ...Если бы Поль или Флавия выглянули на лестницу, то оказались бы свидетелями очень странной сцены.

   - Что ты делаешь? - шипел доктор. - Ты же нас выдашь!

   Тантен плакал.

   - Бедная моя девочка полюбила мерзавца! Она целые дни проводит с ним наедине! Если теперь этот подлец на ней не женится, то она обесчещена, и я вместе с ней! Ты понимаешь? У меня в руках пол-Парижа, а я сам - в руках у сопляка Виолена!

   - Тише! - прикрикнул Ортебиз. - Ты можешь вернуть время назад? Что сделано, то, черт возьми, уже сделано. Возьми себя в руки и будь мужчиной!

   Старый писарь вытащил из грязных лохмотьев чистый носовой платок и стал вытирать слезы.

   - Боже мой! - прошептал он. - Только сейчас я понял, каково было графу услышать от меня, что у его дочери есть любовник!... А я был так безжалостен... Господи, как жестоко Ты Меня наказал!

   - Успокойся, - сказал доктор. - Поль еще ребенок. Не придавай слишком большого значения легкомысленной детской болтовне. Не откажется же он от твоих миллионов!

   Тантен печально покачал головой.

   - Поль не любит Флавию, а она влюблена в него. Мерзавец ведь правду говорит, что она предпочла бы его отцу. Какое страшное будущее ее ожидает!... И деньги тут ни при чем...

   - Нам пора идти. Скоро явится маркиз. Не будешь же ты принимать его в таком виде!

   - Я не могу оставить девочку здесь. Уговори ее немедленно идти домой!

   - Трудная задача...

   - Тогда это сделаю я!

   - Ну, нет! Если ты нас еще не выдал, то с успехом наверстаешь свое упущение. Так и быть, попробую.

   Доктор вернулся в квартиру Виолена.

   Папаша Тантен сел на ступеньку и стал ждать.

   Девушка как раз собиралась войти в спальню, но ее остановил Ортебиз.

   - Вы опять здесь? - недовольно сказала она. - А я думала, что вы уже далеко...

   - Я вернулся, чтобы поговорить с вами. Дело весьма серьезное.

   - Говорите, только покороче, - ответила Флавия, не отпуская ручку двери.

   - Мадемуазель Мартен-Ригал не совсем удобно находиться здесь.

   - Я это знаю, - спокойно проговорила она.

   - В таком случае, мне кажется...

   - Что я должна уйти?

   -Да.

   - Я останусь с Полем.

   - Почему?

   - По-моему, долг выше приличия.

   - Он еще не ваш муж. О каком долге вы говорите?

   - Поль очень болен.

   - Пустяки. Это я утверждаю как врач.

   - Но ему плохо! И около него никого нет. Кто же должен за ним поухаживать, если не та девушка, которая собирается стать его женой?

   - Вы пока еще не жена и потому ваше присутствие здесь настолько неприлично, что не может быть оправдано ничем.

   - Он получил согласие моего отца. Почему же я не могу смотреть на него как на мужа?

   "Черт побери, что она мелет?! Папаша прав: надо поскорее отослать ее отсюда, - подумал Ортебиз. - Ну, голубушка, держись!"

   - Желаю вам всего хорошего, - сказала Флавия и начала открывать дверь спальни.

   - Подождите! Знаете ли вы, о чем будут говорить все кумушки Парижа на другой день после вашей свадьбы?

   - Не знаю. Расскажите.

   - О том, что Поль был вашим любовником и что только эта причина заставила господина Мартен-Ригала согласиться на ваш брак с Виоленом!

   Флавия густо покраснела.

   - Если пойдут такие разговоры, то ваши отношения с мужем испортятся. Мужчина никогда не прощает женщину, которая скомпрометировала себя.

   - Что подумает обо мне Поль, если я его вдруг покину?

   - Он уже почти совсем поправился. Я обещаю, что он завтра же придет к вам в гости. Будьте же благоразумны!

   - Вы говорите правду?

   - Клянусь Гиппократом!

   - Я только предупрежу Поля и сразу пойду домой. До свидания.

   - Вы умница, - сказал доктор.

   Флавия вошла в спальню.

   Ортебиз вернулся к Тантену, радуясь неожиданно легкой победе.

   Он не знал причины своего успеха. Девушка ни за что не послушалась бы доктора, если бы не вспомнила, кого ей напоминает Тантен.

   - Ну, что? - воскликнул папаша, вскакивая со ступеньки.

   - Надо скорее уходить: она идет следом.

   Они бегом спустились по лестнице, сломя голову пересекли двор, выскочили на улицу и перевели дух только после того, как спрятались за большой повозкой.

   Папаша немного пришел в себя и снова обрел способность рассуждать.

   - Надо ускорить их свадьбу. Теперь это можно сделать. Единственное препятствие, отделяющее мерзавца Виолена от миллионов герцога, исчезнет через один-два дня.

   Доктор побледнел.

   - Андре?

   - Да.

   - Так быстро?

   - Пора уже. Давно пора!

   - Что с ним?

   - Его поджидает несчастный случай.

   - Как этот случай зовут?

   - Тото-Шупен.

   - Ты рехнулся.

   - Почему?

   - Несколько дней назад ты хотел избавиться от мальчишки, потому что он стал опасен, а теперь поручаешь ему такую работу!

   - Одно другому не мешает.

   - Как это?

   - Тото подпилит подоконник в мастерской. Скульптор упадет на мостовую и разобьется. Полиция начнет следствие и сразу же обнаружит, что доска не сломана, а распилена.

   - И станет искать убийцу!

   - А как ты хотел? Искать будут недолго. Шупена возьмут в отеле "Перу", на чердаке. Полиция докажет, что он разменял тысячефранковую купюру при покупке пилы. Ему зададут неприятные вопросы: откуда у него такие деньги, да еще одной бумажкой, и зачем ему понадобилась пила.

   - Он же тебя выдаст!

   - Конечно.

   - Тебе жить надоело?

   - Кому?

   - Тебе!

   - Папаше Тантену?

   - Да!

   - К тому времени мы уже похороним старика. И не только его.

   - А кого еще? - вздрогнул Ортебиз.

   - Господина Батиста Маскаро.

   - Ты считаешь, что пора закрывать дело?

   - Самое опасное - зарваться. Если мы поделим миллионы де Шандоса и де Мюсидана, то сможем позволить себе роскошь стать честными людьми.

   - А как быть с Бомаршефом?

   - Отправим его в Америку. После этого полиция может искать нас с тобой до тех пор, пока ей не надоест. Успокоился?

   Доктор улыбнулся.

   - Я не сомневаюсь в твоей гениальности. Просто у меня голова идет кругом от бесконечных перемен!

   - Потерпи, уже недолго осталось... Но что-то я не вижу Флавии! Может быть, она просто отделалась от тебя?

   - Надеюсь, что нет. Мне бы не хотелось еще раз возвращаться.

   - Это было бы уж слишком подозрительно, - согласился Тантен.

   - Тебе тоже нельзя туда идти.

   - Остается только ждать. Самое неприятное занятие.

   - Не забудь, что вот-вот придет Генрих.

   - Черт возьми! Я помню об этом, но не могу же я уйти отсюда, пока не удостоверюсь в том, что она действительно ушла домой!

   - Будь осторожен, когда вечером встретишься с Флавией...

   - Вот она! - перебил Тантен. - Тихо!

   Флавия прошла в нескольких шагах от них.

   - До встречи, доктор. Спасибо!

   После этого папаша Тантен быстро зашагал в сторону рынка.

   - Как бы мне добраться до этого господина в золотых очках? - шептал он на ходу. - Если бы я мог перепоручить кому-нибудь хоть часть своих забот, то я бы в два счета выяснил, кто он такой! Но пора закрывать лавочку. Из трех моих лиц я оставлю лишь одно, которое ни в чем не замешано. И если он тогда разглядит меня через свои золотые очки, то лучшего сыщика еще не видел свет...

   К старику подбежал запыхавшийся Бомаршеф.

   - Я ищу вас, господин Тантен.

   - Слушаю.

   - Где хозяин?

   - А что случилось?

   - В приемной целый час сидит маркиз де Круазеноа. Он говорит, что господин Маскаро назначил ему встречу. А хозяина нет. Что делать?

   - Маскаро велел передать, что скоро будет. Идите и попросите маркиза подождать.

   - Сию минуту.

   Бомаршеф поспешно направился по улице Монторгейль к конторе Батиста Маскаро.

   Тантен проводил его взглядом.

   Убедившись, что Бомаршеф его уже не видит, старик со всех ног помчался по улице Венгерской Королевы к особняку банкира Мартен-Ригала.

   ...Через четверть часа перед Генрихом де Круазеноа появился хозяин агентства.

   Он пригласил гостя в кабинет.

   Генрих сел в предложенное ему кресло и с беспокойством следил за каждым движением Батиста Маскаро.

   - Как видите, я точен, господин маркиз. Взгляните на часы.

   - Минута в минуту, месье, - подтвердил де Круазеноа.

   - Я попросил вас прийти, чтобы оформить создание вашей промышленной компании. Как вы помните, это оговорено в нашем контракте.

   - Но в этом вопросе, по-моему, надо еще как следует разобраться. Пока я ничего не понимаю и не могу поэтому приступить к делу.

   - А вам и не нужно ничего понимать.

   - Как же я смогу подготовить все необходимое, чтобы открыть предприятие?

   - Ничего не нужно готовить.

   - Но ведь в таком случае наш уговор не будет выполнен. Или вы от него отказываетесь?

   - И не подумаю.

   - Тогда как прикажете вас понимать?

   - Все уже готово, господин маркиз.

   - Не может быть!

   - Вам предъявить доказательства моих слов? - презрительным тоном спросил комиссионер.

   - Кто же это сделал?

   - Я.

   - Вы один?!

   - Почти. Мне помогал Катен.

   - Когда же вы все успели?

   - Пока вы изволили развлекаться, мы с адвокатом поработали за вас.

   Маркиз смутился.

   - Значит, уже есть помещение? - спросил он.

   - На улице Виньон.

   - И составлен устав компании?

   - Не только составлен, но и зарегистрирован у нотариуса.

   - А члены правления?

   - Выбраны.

   - Это невероятно! - изумленно воскликнул Генрих.

   - Вот текст объявления о продаже акций.

   Маскаро протянул маркизу лист бумаги.

   Генрих начал читать:

    

   "ТИФИЛЬСКИЕ МЕДНЫЕ РУДНИКИ

   (Алжир)

   Акционерное общество

   Де КРУАЗЕНОА и К®

   Основной капитал

   ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА ФРАНКОВ

   Маркиз де Круазеноа не приглашает в Компанию Тифильских рудников смелых спекулянтов, которые готовы взяться за рискованное дело в расчете на большие прибыли. Он создает надежное предприятие, которое обеспечит держателям акций стабильные дивиденды в размере шести-семи процентов"."

    

   Генрих внимательно дочитал до конца.

   Он принадлежал к тем людям, которые живут одним днем и совершенно не заботятся о будущем, словно им с неба должны регулярно падать деньги. Ему вовсе не хотелось брать на себя лишние заботы, связанные с новым предприятием. Поэтому де Круазеноа попробовал сопротивляться.

   - Это объявление привлечет солидных акционеров, - сказал он. - Но что мы будем делать с их капиталом?

   - Складывать в сейфы, - улыбнулся комиссионер.

   - А если они потребуют деньги обратно?

   - Мы им откажем.

   - На каком основании?

   Батист Маскаро показал Генриху соответствующее место в уставе.

   - Вы имеете право отказывать, и мы этим правом воспользуемся. Еще вопросы есть?

   - А что, если они станут жаловаться?

   - Смотрите устав. Статья пятидесятая.

   - Хорошо. А вдруг кто-нибудь из них продаст акции третьим лицам?

   Маскаро протер очки чистым платком, потом ответил:

   - Это предусмотрено статьей двадцать первой. Смотрите: "Передача акций законна лишь в том случае, если она делается с письменного согласия управляющего".

   - Чем же окончится вся комедия?

   - В один прекрасный день вы объявите о ликвидации компании на основании статьи сорок седьмой.

   - А потом?

   - Скажете акционерам, что остаток после ликвидации составляет нуль франков и нуль сантимов. Желающие могут потребовать свою долю!

   Все атаки маркиза были отбиты.

   Он прибегнул к последнему доводу:

   - Не откажется ли мадемуазель де Мюсидан выходить за меня замуж, если я займусь предпринимательством? Вы же знаете эти дворянские предрассудки...

   Хозяин рассмеялся.

   - Получив приданое своей невесты, вы пожелаете от нас отделаться. Разве я не угадал?

   Генрих покраснел.

   - Я, по-вашему, даром старался, уговаривая де Мюсиданов согласиться на брак их дочери с нищим, не имеющим за душой ничего, кроме титула и громкого имени? Мы все хотим получить свою долю. Вам мало шестисот тысяч франков и права наследования имущества графа? Вы желаете еще и действительно получить все его состояние, не так ли?

   Растерявшийся маркиз не отвечал.

   - Тогда я благодарю вас за приятную встречу. В Париже много обнищавших дворянчиков и каждый из них с радостью займет ваше место на любых условиях.

   Де Круазеноа понял, что спорить больше не о чем.

   - Где подписать? - спросил он.

   - Вот это - деловой разговор, - сказал Маскаро, вручая маркизу перо.

   - Здесь.

   Генрих подписал.

   - Недоставало лишь вашей подписи, - продолжал комиссионер. - Объявление будет напечатано во всех утренних газетах. С редакторами я уже договорился. Кроме того, расклеим афиши по всему городу.

   - Вы меня не обманете? - спросил маркиз.

   - Честное слово. Маскаро вас устраивает?

   - Вполне.

   - Так я даю вам это слово в том, что вы завтра же будете представлены господам де Мюсиданам и они вас хорошо примут.

   - Благодарю вас, - сказал Генрих.

   Батист Маскаро подошел к нему. Де Круазеноа встал.

   - Помните, что вы будете у меня в руках и после свадьбы, - сказал хозяин. - Вы будете у меня в руках всегда.

   Маркиз поклонился.

   Маскаро распахнул дверь.

   - До свидания, господин жених. Постарайтесь понравиться мадемуазель Сабине.

   ...Вечером, когда банкир Мартен-Ригал вышел из кабинета, дочь была с ним гораздо ласковее, чем обычно.

   - Как я люблю тебя, мой милый папочка! - поминутно повторяла она, целуя его. - Какой ты у меня добрый!

   Отец Флавии очень устал за день и не догадался спросить девушку о причинах ее необыкновенной нежности.

   Впоследствии господин Мартен-Ригал горько сожалел об этой оплошности.

    

    

   Андре приснилось, что он победил Генриха и сделал предложение мадемуазель де Мюсидан, но граф отказал ему.

   Художник проснулся и с трудом отогнал неприятные мысли.

   - Надо избавить Сабину от маркиза, а там посмотрим, - сказал он сам себе и сел за стол.

   Пора было навести порядок в хаосе накопившихся у него сведений и впечатлений.

   Андре взял карандаш и написал на обороте неудачного эскиза имена своих противников:

   Генрих де Круазеноа

   Вермине

   Ван-Клопен

   Маскаро

   Тантен

   Ортебиз

   Мартен-Ригал

   На противоположном краю листа он вывел три слова:

   Сабина де Мюсидан.

   "Чего хочет Генрих? - думал Андре. - Жениться на дочери графа. Не на Сабине, а именно на дочери графа де Мюсидана. Она никогда не называла маркиза в числе своих друзей и в последнем письме отзывалась о нем, как о незнакомом человеке. Зачем же он женится на девушке, с которой у него нет ничего общего?"

   Ответ мог быть только один.

   "Деньги де Мюсиданов", - написал Андре и соединил стрелкой имя Генриха с этими словами.

   Приданое негодяй получит сразу, а остальное достанется ему по наследству.

   Кто может помешать маркизу жениться на Сабине?

   Ее родители запуганы шантажистами, как говорит виконтесса де Буа-д'Ардон.

   Сама Сабина уже покорилась воле родителей.

   Знают ли об этом преступники?

   Если нет, то самый опасный с их точки зрения человек - это он, Андре.

   Художник написал свое имя рядом с именем любимой.

   - Они могли без труда проследить за Сабиной, когда она приходила ко мне, - прошептал Андре. - Тогда самый простой для них выход из положения - пырнуть меня ножом на пустынной улице. Если же они знают о решении Сабины, то им все равно выгодно устранить единственного человека, из-за которого она может передумать и отказать Генриху. Де Брюле советует быть осторожным и поменьше выходить из дому...

   Андре тяжело вздохнул. Нужно как можно скорее проникнуть в тайны маркиза. Сидя дома, этого не сделаешь. Придется рисковать...

   Художник встал и прошелся по комнате.

   Де Круазеноа, несомненно, является соучастником Вермине и Ван-Клопена в проделках с векселями Гастона.

   Мошенники хотели заполучить деньги отца и для этого подбили на подлог сына.

   Чтобы Ганделю-младший поставил фальшивые подписи, нужно было сначала заманить его к Вермине.

   Кто его направил в Общество взаимного дисконта?

   Ван-Клопен.

   Как?

   Отказав ему в кредите и посоветовав занять денег у Вермине.

   Так можно было поступить лишь с человеком, у которого нет наличных.

   Почему же у Гастона не было наличных?

   На этот вопрос ответил сам Ганделю-сын: поверенный Катен посоветовал его отцу не давать Гастону денег и написать жалобу в полицию на Розу Шантемиль.

   Значит, адвокат - сообщник Генриха...

   Андре снова сел за стол и четким почерком художника написал: "Зачем мошенники руками господина Ганделю отправили Розу в Сен-Лазар?"

   - Кому и чем она мешала? - пробормотал он, откладывая карандаш.

   На этом месте рассуждения художника прервал осторожный стук в дверь.

   Андре спрятал бумагу.

   - Войдите, - произнес он, вставая.

   Увидев гостя, хозяин чуть не вскрикнул от изумления.

   Это был граф де Мюсидан.

   Сабина украдкой показывала любимому своего отца, и художник с первого взгляда узнал его.

   - Простите, - сказал де Мюсидан, - что я пришел к вам в такой ранний час. Я опасался, что позже не застану вас дома.

   Андре поклонился.

   У него вертелось на языке множество вопросов, которых он не смел задать графу.

   Зачем де Мюсидан пришел?

   Он явился как друг или как враг?

   Что ему известно об отношениях Сабины и Андре?

   Сам он решил прийти сюда или кто-то надоумил его?

   Кто дал ему адрес?...

   Граф ответил на поклон Андре и продолжал:

   - Я большой любитель живописи...

   "Возможно, - подумал художник. - Но главная ли это причина вашего визита в столь неподходящее время?"

   - Один из моих друзей очень хвалил мне ваши картины...

   "Хотелось бы знать имя вашего друга, господин граф".

   - Поэтому я и решил прийти к вам, чтобы своими глазами увидеть...

   "Что же вы хотите увидеть на самом деле?" - чуть не спросил художник.

   Граф не закончил фразу. Он вспомнил, что еще не назвал себя.

   - Извините, я забыл представиться. Маркиз де Беврон.

   "Становится все интереснее. Господин де Мюсидан полагает, что я его не знаю, и хочет сохранить инкогнито. С какой целью?"

   Художник еще раз поклонился.

   - Меня зовут Андре. Очень приятно, что о моих скромных работах так хорошо отзываются ценители живописи. К несчастью, у меня сейчас нет ничего законченного, кроме нескольких эскизов. Хотите посмотреть?

   - Конечно.

   Де Мюсидан чувствовал себя очень неловко под проницательным взглядом Андре.

   Однако граф уже приметил в дальнем углу зеленую занавеску.

   Он стал расхаживать по комнате, делая вид, что рассматривает висящие на стенах эскизы.

   Ноги его вдруг стали ватными, в висках стучало. Он с трудом сохранял ясность мыслей, которые быстро сменяли друг друга.

   Негодяй Тантен, кажется, сказал правду. Похоже, что за занавеской действительно висит картина...

   Что, если там и в самом деле портрет Сабины?

   Будет ли это означать, что молодой человек - любовник мадемуазель де Мюсидан? Она ему позировала. Но ведь этого недостаточно, чтобы называться его любовницей...

   Ну и что? Кто будет разбираться в таких тонкостях, если она провела много часов наедине с этим Андре...

   Какой позор!

   Впрочем, он ничуть не больше того позора, от которого несчастная девушка спасает родителей, принося себя в жертву шантажистам...

   "Имею ли я право ее судить? - подумал граф. - Я был к ней равнодушен. Диана занималась не дочерью, а своими похождениями... Бедное дитя искало любви на стороне, потому что не получало ее дома... Надо признать, что выбор Сабины не так уж плох. Благородная осанка, мужестванная красота и умное, энергичное лицо молодого человека производят приятное впечатление. Если бы он еще происходил из знатного рода... Но лучше ли отдать девочку негодяю де Круазеноа, хоть он и маркиз? А изменить я ничего не могу... Зачем же я сюда пришел?"

   Андре заметил, что господин де Мюсидан украдкой поглядывает на зеленую занавеску.

   "Так вот оно что! Кто-то рассказал графу о портрете Сабины... За мной, видно, следят дольше и внимательнее, чем я полагал, - рассуждал художник. - Надо быть еще осторожнее. Появление графа - это привет от Генриха и его шайки. Если мы с ним сейчас поссоримся, то я им уже буду не опасен. А для нас с Сабиной все будет кончено... Тонко рассчитали, подлецы! Ну, господин граф, пора нам заключить союз против общих врагов... Только что делать с вашим инкогнито? Задали вы мне задачку, ваше сиятельство! Придется разговаривать с вами, как с посторонним... Что ж, в этом есть свои преимущества. Я скажу маркизу де Беврону все то, что никогда бы не осмелился выговорить в присутствии графа де Мюсидана".

   Между тем гость закончил осмотр эскизов.

   - Поздравляю вас, месье, - произнес он. - Я вижу, что мой друг был прав. Ваши работы превосходны. Очень жаль, что я не могу что-нибудь купить... Неужели у вас не найдется хоть одного законченного полотна?

   - Нет, господин маркиз.

   - А та картина в роскошной раме, которая виднеется за зеленой занавеской? - дрогнувшим голосом проговорил де Мюсидан.

   Андре ждал этого вопроса, но все же покраснел, услышав его.

   - Извините меня. Она окончена, но я не продаю ее и никому не показываю.

   Теперь граф уже не сомневался в том, что Тантен его не обманул.

   - Вероятно, это портрет? - спросил мнимый маркиз де Беврон.

   - Да.

   - Женский?

   - Вы угадали.

   Положение обоих собеседников было весьма двусмысленным.

   Они смутились и отвернулись друг от друга, чтобы скрыть это.

&n