Вельтман Александр Фомич - Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея

p;    - Нет уж, ей-богу, извини! - крикнул Кумин, схватив фуражку, - пропадут их бумаги и вещи... я отвечаю!... мне будет беда!...

   - Это ужас! это ни на что не похоже! - вскричала Домна Яковлевна вне себя и, сорвав с себя шляпку, сбросив манто на пол, она кинулась в другую комнату, хлопнула дверьми, но вопли ее раздались по всему дому.

   - Хм! - произнес, смутясь и испугавшись, Кумин, - если б вы знали, какая она прекраснейшая женщина! С какими чувствами, если б вы знали!... Но вот только слово скажи не так насчет стихов - просто беда! Скажи чуть-чуть серьезно, что, "пора обедать, душа моя! ты записалась!" ну и беда: вспыхнет, в слезы, в упреки: и житья-то нет, и убийца-то я здоровья ее, и губитель таланта, и бог знает что... бац в постель! Вот тебе и пора обедать!... И понять не могу... жалость! Ну, как тут иногда не скажешь: черт бы драл эти стихи!... А только скажи это - да и посылай за доктором.

   - Зачем же говорить такие вещи? - сказал Дмитрицкий, выслушав жалобы Кумина.

   - Да нельзя; как можно остеречься на каждый час? Сам иногда в досаде; намоют голову, проголодаешься как собака, приедешь домой, а тут, бог ее знает, какая-то особенного рода чувствительность!... Например, теперь: мне надо торопиться ехать отыскать ваши бумаги и вещи, так нет! брось все! Сами вы видели.

   - Что ж делать! домашнее спокойствие дороже всего, - сказал Дмитрицкий.

   - Да как же быть-то, почтеннейший мой?

   - Жена ваша поэтическое существо, с ней нельзя обходиться, как с простой женщиной.

   - Кто ж говорит, я это очень знаю, это и по ее комплекции видно; да как же быть-то?

   - Как быть? Я вам сказал, что домашнее спокойствие дороже всего; сохраняйте ее спокойствие, угождайте, предупреждайте все желания, окружите ее литераторами, поэтами, напечатайте ее стихотворения, и тогда известное дело: больше будет шуметь в свете, меньше будет шуметь дома.

   - Ой, ой, ой, - проговорил в раздумье Кумин. - Оно конечно: женщина необыкновенная, сочиняет на удивление, могла бы блистать в свете... Да угоняешься ли за людьми?... Когда мне заниматься всем этим? то на следствие, то туда, то сюда... Однако ж, кажется, она поуспокоилась. Я съезжу поскорей... я сейчас ворочусь...

   Кумин поскакал для розыска бумаг и вещей Дмитрицкого, а Дмитрицкий пошел в отведенную ему комнату.

   - "Странная вещь, непонятная вещь!" - проговорил он, прилегая на диван. - Однако ж все это и глупо и скучно или, лучше сказать, чересчур замысловато, так, что концов не найдешь!... Очень нужно было судьбе спасать меня, чтоб после не знать, куда деваться со мной!... Сам я и не пошевельнусь: все надоело!... ни шагу! что угодно судьбе и людям, то пусть со мной и делают!...

   И в самом деле, Дмитрицкий отложил попечение заботиться о себе. Преравнодушно слушал он отчаяние Кумина, который после неоднократных поисков объявил ему с ужасом, что ни вещей его ни бумаг нигде не отыскивается; что он не знает, как теперь быть, что просто - беда!

   - Ничего, - отвечал Дмитрицкий, - как-нибудь обойдется.

   - Да, обойдется!... За вещи мне придется платить; а насчет пропавших бумаг надо напечатать объявление в газетах.

   - Платы мне вашей не нужно; но со мной-то что вы будете делать, если век не найдутся мои бумаги? - спросил Дмитрицкий.

   Кумин пожал плечами.

   - Надо вам будет донести начальству, что вот так и так потерял аттестат, вам вышлют другой; а между тем можете ехать куда угодно.

   - Нет, сам я об этом не буду беспокоиться; как хотите, так и делайте, а без бумаг я не поеду.

   "Хм, молодец какой! верно, понравились стихи моей жены?... хоть век вековать здесь!" - подумал Кумин, и он приложил все заботы, чтоб сбыть скорее с рук Дмитрицкого.

   Легко или не легко было это сделать, но он исходатайствовал свидетельство о пропаже его бумаг и вид на свободное прожитие повсюду, где ни пожелает, до истребования нового аттестата.

   Доставив Дмитрицкому эти бумаги, Кумин предложил ему и необходимую сумму денег на дорогу, куда пожелает ехать.

   - Взаймы, не иначе, Петр Фадеевич, - сказал Дмитрицкий. - Хоть шайку воров и разбойников наберу да награблю денег, а отдам вам долг; мне не в первый раз быть атаманом, да и литератором также: хоть накраду стихов, а сочиню поэму и посвящу Домне Яковлевне! Будьте здоровы, желаю вам счастия и тому подобных вещей!

   Простившись с Куминым, Дмитрицкий отправился прямо в гостиницу "Лондон".

   - Федя! я опять в живых! - вскричал он, вбежав в номер, занимаемый Рамирским.

   - Дмитрицкий! Опять метаморфоза? Откуда ты? - вскричал и Рамирский, обнимая его. - Мне сказали, что тебя взяли? - прибавил он тихо,

   - Взяли, да и сами не рады, что взяли! Ты собираешься в дорогу?

   - В деревню, с Машей.

   - Ууу, "странная вещь, непонятная вещь!" Неужели? Так я с вами.

   - Душою рад; но скажи, пожалуйста, на каком ты теперь положении?

   - На прежнем, допотопном. Теперь ты меня не бойся: у меня есть теперь что показать на заставе. Только одно на душе - Саломея; не знаю, что с ней делается.

   - Ох, эта Саломея! - сказал Рамирский. - Оставь, пожалуйста, ее в покое!

   - Нельзя, душа моя: чудная женщина! Если б не она, я бы век остался венгерским магнатом. Мне следует поблагодарить ее. Послушай, ты еще не скоро поедешь?

   - Тотчас после обеда.

   - О, так я успею.

   - Куда ты? Пожалуйста, не езди никуда.

   - Не могу; узнаю по крайней мере о здоровье. До свидания!

   - Обедаем вместе?

   - Очень натурально; я теперь на твоих хлебах: своих нет.

   - Чудак, чудак! Деятельная душа, которая не знает, куда деваться с своей свободой! - проговорил Рамирский вслед Дмитрицкому.

   Время обеда наступило; на стол накрыто; половой несколько уже раз спросил, подавать ли кушанье?

   - Погоди немного, - отвечает Рамирский, выжидая Дмитрицкого и расхаживая по комнате с беспокойной думой об нем.

   Дмитрицкий не возвращается. Но вот слышно, кто-то вошел. Рамирский бросился к дверям.

   Вошел слуга с докладом что "Марья Михайловна Нильская изволили подъехать к воротам и ждут".

   - Сейчас, сейчас, - сказал Рамирский, - доложи, что сию минуту... А его все нет. Где ж его искать? а так нельзя оставить: у него нет, я думаю, ни копейки...

   - Кушать, стало быть, не будете? - спросил Иван, слуга Рамирского, готовый уже в дорогу.

   - Нет!

   - Портфель прикажете выносить в коляску?

   - Погоди!... Дай сюда!

   И Рамирский, как будто наведенный на счастливую мысль Иваном, присел, написал письмо, вложил в него пачку ассигнаций, запечатал и кликнул Ивана.

   - Ты останешься здесь и будешь ожидать Василия Павловича Дмитрицкого, которому отдашь это письмо. Он намерен ехать ко мне в деревню, так ты вместе с ним и приедешь. Если же в продолжение трех дней не дождешься его, то приедешь один и возвратишь мне это письмо. Номер остается за мной на три дня; ни шагу отсюда, слышишь?

   - Слушаю-с, - отвечал Иван, провожая с горем барина. - Что это вздумалось Федору Павловичу сзывать к себе в деревню гостей? - продолжал он разговаривать сам с собою, возвращаясь в номер. - Да еще жди и вози их!... Экая тоска тут одному!...

   Насидевшись и нагрустившись вдоволь подле окна, посматривая на улицу, Иван стал дремать, повторяя про себя: "Экая тоска какая! жди поди! а еще черт знает, дождешься ли!..."

   Только что он всхрапнул, как стук двери разбудил его.

   - Кто там? - крикнул он.

   - Уехал? Ах ты, досада какая!

   - Вам, сударь, Федора Павловича?

   - Уехал? - повторил Дмитрицкий, хлопнув себя по вздутым щекам, - вот тебе раз!

   - Да вам, сударь, кого? Федора Павловича?

   - Ну, да!

   - Так они уехали, а мне приказали оставаться, ждать вас да отдать вам это письмо.

   - Эх-ма! - проговорил Дмитрицкий, развертывая письмо, - я думал, что он меня подождет!... Ах, дружище Федя! Как будто угадал!... Ну, кланяйся же ты ему, скажи, что ехать мне никак нельзя; написал бы с тобой, да и то некогда. На днях напишу к нему. Прощай!

   - Так как же, сударь, вы не поедете?

   - Я тебе говорю, что не поеду, некогда; кланяйся барину, скажи, что я его целую... Прощай!

   - Так мне прикажете ехать? - спросил в дополнение Иван.

   - Поезжай, поезжай с богом!

   - Экой торопливый! Словно родной брат вот тому немецкому барину, что здесь стоял с Еганом-то да что пропал-то вдруг... Или уж это он самый и есть?

   Довольный, что избавился от долгого ожидания, Иван тотчас же отыскал в Охотном ряду попутчика и отправился на порожняке в деревню.

  

  

   - Душка! друг мой! Мария! как я счастлив! - говорил на другой день Рамирский, возвратясь с своей молодой из церкви, - ты моя!

   - Твоя, душка! - отвечала Мери1.

   - Как мы обязаны Дмитрицкому! Сам бог послал его на наше счастье, но где он, что с ним? Как беспокоит меня его судьба!

   - Да, и меня также; он стоил бы лучшей участи.

   - Все в нем есть: и ум, и прекрасное доброе сердце, и пылкие чувства, и все на беду; нет управы!... Памятны мне слова отца: управляйся богом; ум, сердце и чувства - кони; только на вожжах идут дружно, везут к цели.

   Молодые сгрустнулись о Дмитрицком; они содрогнулись при мысли, что без него никогда бы им не быть вместе. В это время явился из Москвы Иван.

   - Ты один? а Василий Павлович Дмитрицкий? Письмо отдал? - торопливо спросил его Рамирский.

   - Отдал, сударь; они изволили сказать, что некогда им к вам ехать; дела, сударь, служба не позволяет; а как только возможно им будет, так они напишут к вам.

   - Не понимаю! - вскричал Рамирский, - что его удержало? Какая служба? Так он и сказал?

   - Так точно, сударь. Рамирский пожал плечами.

   - Не понимаю! Что он еще затеял!...

   Прошел целый месяц, во время которого дозволяется все на свете забывать и ничего не чувствовать, кроме собственного счастия, вдруг Рамирский получает письмо.

   - Мария! - вскричал он, - поди, друг мой, сюда! письмо от Дмитрицкого.

   - Неужели? Что он пишет?

   - Я без тебя не хотел читать.

   - Читай скорее! - сказала Мери, приклонясь к плечу мужа.

  

  

   "Здоров ли, Федя? - читал Рамирский. - Здорова ли твоя Маша? Спасибо тебе, любезный друг; угадал, что мне нужно; а уж как нужно-то было! Поверишь ли, пошел бы в воры, чтоб добыть денег. Ты, я думаю, удивился, прождавши меня напрасно? Что ж делать: по справкам оказалось, что и у меня есть сердце. Если б ты знал, как оно во мне перевернулось! Помнишь, как я ненавидел Саломею? Теперь совсем другое: подле Саломеи, умирающей в богадельне, я узнал, что эта ненависть левая сторона любви. Если б она умерла, и я бы умер; но Саломея мне обязана жизнию! мне! понимаешь ли ты, душа моя, это чувство? Она прошла сквозь чистилище, демон оставил ее. Сегодня в первый раз Саломея молилась, а я в первый раз понял, кто надежный кормчий посреди треволнений житейского моря и где маяк для погибающих".

  

   - Ах, друг мой, и он, кажется, счастлив, - сказала Мери, - как бы мне хотелось видеть эту Саломею!

   - Боюсь я, что это какие-нибудь новые фантазии, проказы и больше ничего!

   - Дочитай же письмо.

  

  

   "Уведомь, пожалуйста, про Яликова: доволен ли он управительской должностью, которую ты ему дал? Будь здоров, до свидания".

  

   - Чудак! ничего не написал обстоятельно!...

   - Какой Яликов? - спросила Мери.

   - Муж этой Саломеи.

   - Где ж он? Какую ты дал ему должность?

   - Он и не являлся; взял деньги на дорогу и пропал. Через несколько времени Рамирский получил второе письмо от Дмитрицкого и вздрогнул. Оно было писано из Сибири.

  

  

   "Ты, друг Федя, предлагал мне денег, звал к себе на житье. Я сбирался уже к тебе; но увы! судьба сослала меня вместе с Саломеей в Сибирь..."

  

   - Маша! - вскричал Рамирский, - я предвидел, что Дмитрицкому несдобровать!... Слушай!

   - О, боже мой! бедный Дмитрицкий, - вскричала и Мери с ужасом, когда Рамирский повторил первые строки письма.

  

  

   "Да, душа моя, - продолжал читать Рамирский, - как это все случилось, по сю пору не пойму и не приду в себя. Помню только сквозь сон, что какой-то благодетельный гений посмотрел мне в лицо, узнал меня и крикнул: "А! говорит, тебя-то мне и нужно! Вот тебе пять тысяч на дорогу, десять тысяч в год жалованья, ступай в Сибирь, на мои золотые прииски!" Нечего было делать - поехал..."

  

   - Ах! на душе отлегло! - проговорил Рамирский, вздохнув свободно.

   Мери вместо слов поцеловала прослезившиеся его глаза и сама прослезилась.

   - Ну?

  

  

   "Надо было ехать, во-первых, потому, что я решительно предоставил распоряжаться мной судьбе или кому угодно; а во-вторых, необходимо было исполнить предсказание: оно у меня из головы не выходило: еще в малолетстве одна старая колдунья, которой я подставил ногу, сказала мне: "Сорванец, постреленок! быть тебе в Сибири". Вот я и в Сибири. И ты представить себе не можешь, как я счастлив, что выбрался из вашего житейского моря в пустыню, и конец приключениям".

  

   - На долго ли-то конец приключениям?

   - Ах, не сглазь! - сказала Мери.

  

  

   Роман под названием "Приключения, почерпнутые из моря житейского" впервые печатался, с июня 1846 года по январь 1848 года, в журнале "Библиотека для чтения".

   Критика сразу же откликнулась на новое произведение Вельтмана, писателя широко известного в те годы. Белинский в статье "Взгляд на русскую литературу 1846 года", опубликованную в первом номере "Современника" за 1847 год, еще не дождавшись, когда роман будет закончен, писал: "Г. Вельтман обнаружил в новом своем романе едва ли еще не больше таланта, нежели в прежних своих произведениях, но вместе с тем и тот же самый недостаток уменья распоряжаться своим талантом... Большая часть... лиц изображены или очеркнуты с большим искусством. Ход романа очень интересен, в событиях много истины, но в то же время и много невероятностей. Когда автору нет средства естественно развязать узел завязки... Все делается по щучьему велению..." В этой статье великий критик указывал: "...все, что составляет слабые стороны Приключений, вышло из намеренного желания г. Вельтмана доказать превосходство старинных нравов перед нынешними".

   Последнее замечание Белинского было вызвано тем, что Вельтман - славянофил по убеждениям - видел в старой патриархальной жизни свой общественный идеал и это нашло отражение в романе "Саломея".

   В 1849 году роман вышел отдельным изданием в 2-х томах под названием "Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея". Вельтман внес много стилистических изменений в его редакцию, частично произвел сокращения текста. Этому изданию автор предпослал следующее предисловие: "Приключения, почерпнутые из моря житейского" печатались отдельными частями в "Библиотеке для чтения" в продолжение трех лет; 12 частей, составляющие приключения Саломеи и героя бывалых времен Дмитрицкого, предлагаем для многих не так, как новость, но как необходимое напоминание некоторых лиц, с которыми, может быть, встретятся читатели "Москвитянина" в продолжении Приключений. По самому заглавию книги можно понять, что это не собрание типов разных слоев общества; напротив, это очерки и характеры неопределенных личностей, резко отделяющихся от общества своею нравственною и физическою наружностию, странностями и даже безобразием. Этому соответственен и вымысел самих приключений. Жизнь подобных лиц, как Саломея и Дмитрицкий, не могла иначе идти как не через невероятные мытарства".

   В предисловии Вельтман, не называя Белинского, отвечает ему на те замечания, которые были высказаны критиком в статье "Взгляд на русскую литературу 1846 года". Писатель не хочет видеть в своих персонажах характеры, типические для своего времени, какими они действительно были, он уверяет, что "это... характеры неопределенных личностей, резко отличающихся от общества своею нравственною и физическою наружностию".

   Свой замысел продолжить "Приключения" писатель выполнил. После "Саломеи" им были написаны и опубликованы романы: "Чудодей" (1849), "Воспитанница Сарра" (1862), "Счастье-несчастье" (1863).

   После выхода "Саломеи" отдельным изданием в 1849 году в прессе появились статьи о романе. Передовая критика не изменила о нем своего мнения. На прежней позиции остался "Современник" (1851, т. XXV), который в статье "Обозрение русской литературы за 1850 год" дал следующий ответ на предисловие Вельтмана: "Ни критика, ни читатель не могут принять этих слов в оправдание невероятностей, которыми весь роман довольно обилен". До "Современника" выступили "Отечественные записки" (1849, т. 64), напечатавшие рецензию на отдельное издание романа. Рецензия начиналась признанием справедливости тех упреков, которые "и читатели и здравая критика давно уже повторяют его таланту... Упреки эти обращены на прихотливость, странность, причудливость его фантазии, на недостаток художественного такта, который указывал бы границы этой фантазии".

   Критические замечания не помешали, однако, и критикам и читателям весьма положительно оценивать произведения Вельтмана. В той же рецензии "Отечественных записок" указывалось: "За то можно сказать, что в романе, по поводу которого мы распространились о характере дарования романиста, он является со всеми своими достоинствами, которые решительно берут перевес над недостатками".

   В 1864 году роман "Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея" вышел вторым отдельным изданием. При подготовке его к печати автор лишь несколько осовременил язык романа - разбил роман на четыре книги.

   Настоящее издание печатается по тексту этого последнего прижизненного издания, с исправлением опечаток и различных искажений по предыдущим публикациям.

   Подстрочные примечания в тексте и переводы иноязычных слов принадлежат редакции.

  

  

   [1] Попона, покрывало для лошадей.

  

   [2] Вахштаф - немецкий курительный табак.

  

   [3] Ремонтерством в дореволюционной русской армии называлась командировка офицеров для закупки лошадей.

  

   [4] Ручки (польск.).

  

   [5] Грубой, или грубкой, называлась печь для комнатного отопления в отличие от кухонной печи дли стряпни.

  

   [6] Плейель Игнац (1757 - 1831) - немецкий композитор. Его квартеты для скрипки и фортепианные сонаты пользовались широким распространением.

  

   [7] Штос - азартная карточная игра.

  

   [8] Флоренская тафта - сорт легкой шелковой ткани преимущественно черного цвета.

  

   [9] Жена пристава, надзирающего за магазинами.

  

   [10] С огнём (итал.).

  

   [11] "Mahometo" ("Магомет") - малоизвестная опера итальянского композитора Россини Жоакомо-Антони (1792 - 1868).

  

   [12] Телемак - сын Одиссея, героя одноименной древнегреческой поэмы.

  

   [13] "Телемахида" - стихотворный перевод романа "Les avantures de Tйlйmaque" ("Приключения Телемака") французского писателя Фенелона (1651 - 1715), сделанный Тредья-ковским В. К. (1703 - 1769). Перевод выполнен так косноязычно, что был малодоступен для понимания; при дворе Екатерины II его заставляли читать в качестве наказания.

  

   [14] Имеется в виду домовая церковь графа Шереметева.

  

   [15] Опекунский совет - учреждение по охране правовых и имущественных интересов лиц, не способных самостоятельно действовать по малолетству или психической неполноценности. С 1838 года функции Опекунского совета были расширены образованием при нем вдовьей и ссудной кассы, что превратило его в ссудно-сберегательное, выполняющее кредитные операции учреждение.

  

   [16] Большой парадный бал (франц.).

  

   [17] Ах, как это жалко (франц.).

  

   [18] Это для разнообразия, милая (франц.).

  

   [19] то есть имел низший гражданский чин.

  

   [20] Имеется в виду музыкальный инструмент с заводом.

  

   [21] Краниолог - специалист по изучению строения черепа человека. Некоторые из краниологов, предполагая, будто склад человеческого характера зависит от строения черепа, пытались строить характеристики людей на базе краниологического исследования.

  

   [22] По древнегреческому сказанию, причиной войны греков с троянцами было похищение жены греческого царя Менелая, красавицы Елены, Парисом, сыном Троянского царя Приама.

  

   [23] Имеется в виду голицынский музей в старой Москве с библиотекой и картинной галереей.

  

   [24] Similia similidus curantur (лат. - подобное лечится подобным) - формула гомеопатической медицины.

  

   [25] Ученик (нем).

  

   [26] Школьный учитель (нем.).

  

   [27] Меркурий в римской мифологии посланник богов, его изображали обычно с крылышками на ногах, иногда в шапочке с крыльями.

  

   [28] Здравствуйте, господин Лычков (франц.).

  

   [29] В древнегреческой мифологии Ипокрена - чудесный источник на горе Геликон, дающий вдохновение поэтам

  

   [30] Искаженное - аллопатия.

  

   [31] Искаженное - гомеопатия.

  

   [32] Глинка Ф. Н. (1786 - 1880) автор многих произведений в прозе и стихах. Его "Письма русского офицера" (1808) долгое время пользовались популярностью; в 20-х годах масон, примыкавший к правому крылу декабристов; с 40-х годов творчество Глинки приобрело религиозно-мистический характер. Дмитриев И. И. (1760 - 1837) - поэт сентиментального направления карамзинской школы. Особой известностью пользовались его басни и сатиры.

  

   [33] Бахус - в древнеримской мифологии бог вина; Пафос в переводе с греческого означает сильно возбужденное, вдохновенное состояние человека. Белинский ввел это необычное для современной ему критики слово в литературный обиход. Заставляя Панфила Федосеича так нелепо мудрить со словом пафос, Вельтман подсмеивается над терминологическим новаторством Белинского.

  

   [34] Полевой Н. А. (1796 - 1846) - журналист и беллетрист, издатель прогрессивного журнала "Московский телеграф" (1825 - 1834), закрытого по распоряжению министерства полиции.

  

   [35] Булгарин Ф. В. (1789 - 1859) - редактор реакционной газеты "Северная пчела"; журналист и беллетрист, известен прямыми доносами в III Отделение на писателей прогрессивного лагеря. Имя его стало символом политической продажности, литературной полицейщины.

  

   [36] "Кот бурмосека" - повесть Ушакова В. П. (1789 - 1838), беллетриста 30-х годов.

  

   [37] Поль де Кок (1794 - 1871) - французский беллетрист, автор фривольных романов.

  

   [38] "Библиотека для чтения" - журнал "словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод", издававшийся с 1834 по 1865 год в Петербурге.

  

   [39] "Сто литераторов" - название сборников, выходивших в издательстве А. Смирдина; первый том вышел в 1839, второй - в 1841, третий - в 1845 годах.

  

   [40] Политипаж - старинное название гравюры на дереве, отпечатанной в книге.

  

   [41] Кислыми щами в дореволюционное время назывался напиток вроде кваса.

  

   [42] Кастальский источник; находившийся согласно греческой мифологии на горе Парнас, считался источником поэтического вдохновения. Здесь Кастальской водой названо шампанское.

  

   [43] Недоразумение, путаница (франц.).

  

   [44] Игра в сюрах - козырная игра, игра наверняка.

  

   [45] Палки - старинная карточная игра.

  

   [46] Высший свет (франц.).

  

   [47] Бюро - то же, что конторка, особый вид письменного стола, за которым обычно работали стоя.

  

   [48] Легкая закуска (франц.).

  

   [49] Грация (франц.).

  

   [50] Цезура. - пауза, остановка, делящая стих на два ритмически равных полустишия.

  

   [51] Благовоспитанные люди (От франц. Bon ton - вежливое, светское обращение).

  

   [52] Утонченное (франц.).

  

   [53] Имеется в виду журнал "Московский наблюдатель" (1835 - 1840), где была напечатана повесть Казака Луганского "Иван-лапотник". Казак Луганский - псевдоним беллетриста и лексиколога Даля В. И. (1801 - 1872).

  

   [54] Загоскин M. H. (1789 - 1852) - известный русский писатель, автор популярного в свое время, романа "Юрий Милославский".

  

   [55] Спальная карета (франц.).

  

   [56] Автор имеет в виду время французской буржуазной революции 1789 - 1794 годов. Он характеризует эту эпоху в выражениях, свидетельствующих о его резко отрицательном отношении к ней.

  

   [57] Рунд (нем.) - военная поверка караулов.

  

   [58] Господин доктор (франц.).

  

   [59] Мосье Жорж (франц,).

  

   [60] Маза - прибавка к ставке в карточной игре.

  

   [61] Милый (франц.).

  

   [62] В греческой мифологии Прометей - бог огня; вопреки воле высших богов он дал людям огонь, за что по повелению Зевса был прикован к скале, где орел каждый день выклевывал ему печень, вновь вырастающую за ночь.

  

   [63] Мой друг (франц.).

  

   [64] Милый (франц.).

  

   [65] Весьма счастливы, что имел"честь видеть такую знатную даму.

  

   [66] Теперь уже пора в костел, до свиданья, пан, у пана графа Черномского (польск.).

  

   [67] В греческой мифологии богиня войны.

  

   [68] Боже, я обманута (франц.).

  

   [69] Господи, боже (франц.).

  

   [70] Я старый дурак (франц.).

  

   [71] Я рогатая скотина (франц.).

  

   [72] Барс.

  

   [73] Хожалый - полицейский солдат на посылках.

  

   [74] Кислороду.

  

   [75] Госпожи, барыни (молд.).

  

   [76] Начальника почты и городничего (молд.)

  

   [77] Имеется в виду Русско-турецкая война 1809 - 1812 годов, закончившаяся по бухарестскому мирному договору присоединением к России Бессарабии.

  

   [78] Сладостей и пирожков (молд.).

  

   [79] Пожалуйста, сударь (молд.).

  

   [80] Здорова, здорова! Слава богу (молд.).

  

   [81] A! Очень красива! очень хороша (молд.).

  

   [82] Пожалуйста (молд.).

  

   [83] Что это? (молд.)

  

   [84] Имение с барским двором, с огромным садом, с толпой слуг (молд.).

  

   [85] Бедная я (молд.).

  

   [86] Конфуций - китайский философ, живший в VI веке до н. э.

  

   [87] По команде.

  

   [88] Я, пан граф (польск.).

  

   [89] Подожди (польск.)

  

   [90] Ваше сиятельство господин граф (польск.).

  

   [91] Хорошо (польск.).

  

   [92] Кладь, багаж (польск.).

  

   [93] Что это! (польск.).

  

   [94] Ей-богу (польск.).

  

   [95] Сорт шелковой материи (франц.).

  

   [96] Верх красоты (евр.).

  

   [97] Здесь Вельтман излагает своими словами песенный плач Ярославны - героини из древнерусской повести "Слово о полку Игореве".

  

   [98] Противоядие (франц.).

  

   [99] Similia similibus - латинская формула гомеопатов: от чего заболевают, тем и лечатся. Выражение "ты simоlia, a я similibus", значит: ты то, от чего заболевают, а я то, чем лечат.

  

   [100] Сибирка - арестантское помещение.

  

   [101] Парикмахер (польск.).

  

   [102] Духами (польск.).

  

   [103] В Москве Английский клуб возник во времена Екатерины II. Закрытый при Павле, он был в 1802 году восстановлен Александром I. Клуб носил замкнуто-дворянский, аристократический характер, избрания в члены клуба удостаивались лишь очень немногие дворяне.

  

   [104] Семирамида - легендарная ассиро-вавилонская царица, дочь Истар, - богини войны и сладострастия.

  

   [105] Ребенок (франц.).

  

   [106] Монферран Огюст Рикар (1786 - 1858) - архитектор, строитель Исаакиевского собора и Александровской колонны в Ленинграде.

  

   [107] Парижских магазинах (франц.).

  

   [108] Речь идет об усовершенствованных масляных лампах с рефлектором и насосом, подающим масло к фитилю, которые существовали в России до 60-х годов, когда вошли в употребление керосиновые лампы.

  

   [109] Парикмахер (франц.).

  

   [110] Слюноотделение (лат.).

  

   [111] Кровяная колбаса (нем.).

  

   [112] Путешествия в Россию (франц.).

  

   [113] Пустяки (франц.).

  

   [114] Ходатай по судебным делам, судейский чиновник.

  

   [115] Имейте в виду, что это достойная особа (франц.).

  

   [116] Ах, здравствуйте (франц.).

  

   [117] Кяхта - город на китайско-русской границе, являвшийся в прошлом веке центром чайной торговли Китая с Россией.

  

   [118] Леда - в древнегреческом мифе возлюбленная бога Зевса, к которой он являлся в образе лебедя.

  

   [119] Холодный паштет (франц.).

  

   [120] Но (франц. поп) - нет; в у л е (франц. vouliez) - хотите.

  

   [121] Наука длинна, а жизнь коротка (латинская пословица).

  

   [122] Горчичники.

  

   [123] Припарки.

  

   [124] Ганеманн Самуэль (1755 - 1843) - немецкий врач, основоположник Гомеопатического направления в медицине.

  

   [125] Кипрей - растение, более известное под названием "колорский чай" или "Иван-чай", сухие цветы которого в смеси с китайским чаем купцы продавали за натуральный чай.

  

   [126] Галенок чаю - состоит из чайника с кипятком, чайника с заваркой и чашек; то же что "пара чаю"

  

   [127] Окладень - металлическое покрытие на иконах.

  

   [128] Отлогий спуск (франц.).

  

   [129] Дама (франц.).

  

   [130] Или хорошо или ничего (латинская пословица).