| Главная » Книги |
Глинка Федор Николаевич - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции..., Страница 18
Глинка Федор Николаевич - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 годщих вдали гор. Одною рукою прижимает
он к умирающему сердцу крест; другою указывает на Евангелие. Уже
смерть отнимает у народа их защитника. Он умирает - и с ним
вместе умирают все надежды чад Америки. Один из них, в
глубочайшей грусти, стоя на коленях и ломая руки, кажется,
умоляет смерть, чтоб она отвела косу от сердца добродетельного.
Но неумолимая не внемлет. Уже все тело цепенеет, стынет и синеет.
На картине все это, как в зеркале, видно. Кажется, сам видишь,
как смерть переходит из кости в кость, из жилы в жилу, вытесняет
жизнь и отлучает душу от тела. В последние минуты раскрывается
небо - и жители его, ангелы, роятся над умирающим, как пчелы над
весеннею розою. Они, кажется, ласкают, как друга, душу
Лас-Казаса, и ободряют, и манят ее из тлена в нетление, от скук
суетливой земли к вечным радостям тихого неба. Рисовка в сей
картине отменно хороша: черты глубоки, все мускулы, жилы и
выпуклости так естественно изображены, что кажется, будто там в
самом деле положен умирающий человек.
В картине "Суд Соломонов" нарисован очень хорошо только один
воин, намеревающийся рассечь пополам ребенка.
На большой площади в Нейштате сооружен бронзовый памятник Августу
II. Он представлен на коне.
На славном Дрезденском мосту отличается другой памятник в честь
первому зачателю сего дивного произведения, Георгу II, герцогу
Саксонскому. На большом камне водружен огромный бронзовый и ярко
вызолоченный крест с распятием. Весьма примечательна новая
золотая надпись на мраморном подножии сего креста. Вот она:
"Разрушен - галлами;
восстановлен
Александром II"
Далее означены: год, месяц и число.
Сия надпись могла бы годиться и для общего порядка вещей в
Европе. Не галлы ль нарушили его? Не Александр ли I восстановил?
Европа теперь похожа на человека, претерпевшего страшное
кораблекрушение и последним порывом бури выброшенного вдруг из
шумных волн в мирную пристань, из самых мрачных пучин на самый
цветущий берег. Несчастный не верит своему благополучию; ему все
еще мечтаются ревущие волны и свистящие ветры. Беспечно лежит он
под ясным небом и, не зная, что предпринять, на что решиться, что
будет с ним далее, забывает прошедшее, не мыслит о будущем и
спешит только наслаждаться настоящим. Никогда так мало не
говорили о войне, как теперь, по крайней мере здесь. Как будто и
слово война опротивело людям: недавно минувшее, кажется, прошло
уже бог знает когда!.. Все теперь стыдятся того, чего прежде
желали, за чем гонялись; а давно ль гонялись? С месяц тому назад.
О, люди!
Наши русские беспрестанно женятся в Саксонии. Здесь смотрят прямо
на человека, а не на то, что на нем; ищут души, а не душ. Богатые
саксонки выходят за бедных офицеров. Они не жаждут ни
генеральства, ни денег, а желают, чтоб человек был умен, добр и
русский! Каждая из сих милых женщин, подобно нежной Неемии,
сказав мужу своему: "Твой бог будет моим богом, и твое отечество
моим отечеством!", уезжает в Россию, не пугаясь морозов ее.
Любопытно смотреть, как немцы и русские играют в банк. Первые
ставят - гроши; другие - червонцы. Те при проигрыше морщатся; а
эти - ничего! Ведь и по этаким мелочам можно узнавать характер
народов.
На многих домах все еще существуют русские вывески. В саду у
Марколини, вместе с златоперыми фазанами, живут ощипанные индейки
и простые русские куры. Здесь, право, весело быть русским!
Дрезден более высок, нежели обширен. Дома в 5, 6 и более этажей.
Все окна украшены розами и соловьями. Громкие песни по зарям
услаждают дремлющий город.
8 мая
Воспоминание о прошлом годе, или прогулка около Дрездена
Улуча свободную минуту, вышел я из Дрездена и, долго бродя по
прекрасным окрестностям его, то карабкаясь по горам, то гуляя в
долинах, остановился наконец па дороге чрез Вильсдруф в
Альтенбург. Я оборотился лицом к Дрездену - увидел его обнесенным
валами, усыпанным батареями; подивился великим превратностям, в
столь короткое время случившимся, - и начал мечтать о прошедшем.
Положи пред собою карту Саксонии (хотя тот платок, который я тебе
послал, поставь себя подле меня, сделай так, чтоб Дрезден был у
тебя в глазах; вправо, вверх по Эльбе, Пирна, Кенигштейн и далее
гористые пределы Богемии; влево, вниз по течению, Мейсен,
крепости Торгау, Виттенберг, Магдебург и прочие. Устроя таким
образом, станем мечтать вместе. Давно ли Наполеон, засев в окопах
Дрезденских, мечтал быть непобедимым? Еще тому и года нет.
Обратимся к прошедшему, посмотрим на август месяц 1813 года.
Перемирие приходит к концу. Оно доставило великие выгоды русским
и пруссакам, ибо в продолжение оного успели они склонить
австрийцев к защите правого дела. Притом многочисленные
подкрепления с берегов Вислы, сии рои, выпущенные Запасною
армиею, равно как и великие отряды, в разных местах Польши и
Пруссии по больницам находившихся выздоровевших солдат, к главной
российской армии прибыли, и, поместись в обессиленных полках,
приметно оные освежили. Император французов ясно видел опасность,
но надеялся на силу свою. Твердою ногою наступал он на сердце
Саксонии (Дрезден) и смелым размахом провел около него круг,
заключавший в себе Бауцен, Виттенберг, Лейпциг, Альтенбург и мимо
Теплица и Богемских границ проходивший до Цитау.
Проведя круг сей на своей карте, ты будешь иметь поле главных
сражений того времени. Наполеон воображал, что никто не посмеет
преступить за волшебную черту его, и выставил впереди себя
большие армии: одну вправо на границу Силезии, другую левее на
дорогу к Берлину; а между тем в дерзком уме своем хранил тайные
покушения на Австрию. Союзники разделились на три армии. С одною
принц Шведский взялся отстаивать Берлин; другая, средняя, вверена
была уже прославившему себя Блюхеру; а третья, главная армия, под
начальством австрийского фельдмаршала князя Шварценберга,
потянулась влево, по длинной цепи подоблачных гор, мимо Дрездена
к Теплицу. Сим искусным движением, заступя врата Австрии,
получила она способы беспокоить тыл правого крыла
неприятельского. Наполеон, владея обоими берегами, хвастался пред
всеми, что он сидит на Эльбе верхом и никто из смертных не в
силах выбить его из седла. Он велел Макдональду биться с
Блюхером; другой армии идти прямо в Берлин; а сам, с подвижною
толпою множества войск, шагая с места на место, то того, то
другого подкреплял и опять в Дрезден возвращался. В одно из сих
его отсутствии главная армия, улуча удобное время, бросилась к
Дрездену в намерении захватить его врасплох. Наполеона не было
тогда дома: он вышел подкреплять Макдональда, чтоб превосходными
силами разгромить Блюхера, который, как искусный боец, уклоняясь
от ударов, старался нарочно неприятелей далее и далее за собой
уводить. В это время россияне вдруг показались вон там направо,
на высотах. Первые поиски на город были довольно удачны; но,
послышав сзади себя бурю и беду, Наполеон тотчас опрометью
бросился назад; и между тем как Дрезден палил из всех своих
орудий, он выдвинул из-за окопов его 80 000 на долину. Союзники
отложили наступательные предприятия и расположились для обороны
по горам. В сем сражении пал знаменитейший из полководцев Моро!
Но и до сих пор место, обагренное кровью его, не ознаменовано
никаким памятником! Наполеон, успев собрать великое войско около
себя, сделался уже страшен союзникам. Они предприняли
отступление. Пользуясь сим, противник их посылает одного из
дерзостнейших подручных полководцев своих, свирепого Вандама с 30
000 войск, которому предписывает с всевозможною поспешностью и по
самой кратчайшей дороге, опередя союзников, наступить на пределы
Богемии, прорваться в Австрию и ломиться до самой Вены, предавая
все огню и мечу. Дерзко, решительно и опасно было намерение сие,
но к счастию часть нашей гвардии оставлена у Теплица. Эта-то
горсть храбрых русскою грудью встретила внезапно нагрянувшего
неприятеля; однако сей тленный оплот не удержал бы бурного
стремления великой силы французской, если б неустрашимый граф
Остерман не привел на помощь других гвардейских полков. Сведав об
умысле неприятеля, бросился он от Кенигштейна к Богемии. Толпы
французские отсекли было ему дорогу, но штыками и неустрашимостью
открывает он себе путь к Теплицу и к славе. Уже достиг он цели,
подкрепил утомленных; сражение закипело по долинам; Вандам
остановился на горах. В сии торжественные минуты граф лишается
руки; но, восхищенный победою, без воплей, без стонов, и даже без
перемены в лице, переносит отнятие своей руки. Между тем на гром
битвы прискакивает граф Милорадович и принимает начальство.
Генерал Барклай-де-Толли приводит большую армию и распоряжает
всем. Генерал-лейтенант Толь направляет движение войск. Так
начался и загорелся известный бой у Теплица при Кульме. Его можно
сравнить с боем при Малом Ярославце: то же намерение и та же
неудача. Если б французский генерал, не занимаясь пустою
перепалкою стрелков, ринулся с гор густыми толпами, то, конечно,
пробил путь в Австрию.
Но ему надобно было дождаться пушек своих, отставших по причине
трудных горных путей. Не хотя пожертвовать чем-нибудь, он потерял
все. День 18 августа был днем разрушения и войск, и дерзости, и
славы нового французского маршала Вандама. Союзники обступили его
со всех сторон. Битва была жестока, но победа совершенна.
Шестьдесят шесть пушек, все обозы и 7000 пленных были трофеями
оной; а венцом сих трофеев сам маршал Вандам, в плен приведенный.
Наполеон восстенал, увидя, что против воли своей подарил
союзников столь прекрасною победою. Защитники правого дела
молились и радовались. Но сердце государя-полководца не успевало
вмещать в себя всех внезапных восторгов: что вестник, то радость.
Все эти дни были днями побед. 11 и 12 числа августа Наполеон
указал влево на Берлин - и 90 000, по дороге из Саксонии в
Пруссию, двинулись чрез Барут на расхищение этого города. Уже они
за три мили от столицы, уже простирают мысленно руки на храмы,
дома и сокровища, но принц Шведский стал пред Берлином и отстоял
его. Вместо чаянных прибытков французы потеряли 26 пушек, немало
пленных и много обозов. Пруссаки, россияне и шведы вогнали их
обратно в Саксонию. Таким образом, нападая на оба крыла, Наполеон
не оставил в покое и средины.
14 сентября многочисленные войска французские погрозили союзникам
с высот Кацбахских; но храбрый Блюхер, спаситель Силезии, не
привык терпеть угроз: он нападает и бьет. Небо, мстившее в России
французам морозами, послало тут на пагубу их воды. Дожди лились
по дням и по ночам и так были сильны, и так беспрерывны, что
казалось, будто все облака небесные на землю обрушились. Ручьи
становились реками. Из сих-то в один дождливый день Блюхер повел
союзников к победе. Мало действовали ружья и пушки, в дожде и
тумане не могли наносить обыкновенного вреда. Штык и сабля решили
бой. Конница скачет прямо на сверкающие во мгле выстрелы - и
пушки ее; пехота идет в штыки - сбрасывает толпы неприятелей со
скользких утесов высоких гор. Сердитые горные потоки - тысячи
пеших и конных, обозы, снаряды и оружие крутят, и ломают, и топят
в волнах своих. Гром, треск и вопль наполняют окрестности; 86
пушек и 5000 пленных доставляет союзникам сей знаменитый бой.
Наполеон и Александр о всех сих великих событиях узнают почти в
одно время: первый в Дрездене, загроможденном умирающими и
мертвыми; а другой в Теплице, наполненном трофеями и торжеством.
Но среди всеобщих восклицаний побед, под свежею тенью
расцветающих лавров, возникает гроб знаменитого Моро. Как солнце,
протекшее по бурным небесам и много раз блеском своим озарявшее
грозные тучи, тихо угасает на западе, среди полной славы своего
сияния: так безмятежно погас блистательный век сего великого
человека. Вытерпя с твердостью выше человеческой все муки отнятия
обеих ног, он умер безмолвно спустя три дня.
Великие успехи со стороны союзников подорвали в самом основании
всю громаду замыслов неприятеля. Наполеон, сидя в Дрездене,
только и видел со всех сторон бегущие к стенам его остатки
разбитых, рассеянных или потопленных армий. Тут стеснил он уже
гораздо круг действий и предприятий своих. Гром побед Блюхеровых
слышен стал в столице Саксонии; принц Шведский вступил в пределы
сей земли; смелые наездники наши рыскали пред самыми вратами
предместий дрезденских. Большая союзная армия, ожидая прибытия
многих войск с генералом Беннигсеном, спокойно отдыхала под тению
гор Богемских. Известно, что длинное протяжение этих высоких,
лесистых и утесистых гор, межуя Богемию от Саксонии, заменяет им
собою твердость и высоту лучших искусственных окопов и стен.
Союзники распустили разные отряды, которые делали много шуму и
тревог в тылу Наполеона. Граф Платов и генерал Тилеман жестоко
нападали на сообщения неприятеля, хватая людей, обозы и пушки.
Города Вейсенфельс, Наумбург и Альтенбург заняты были легкими
войсками. Французы скрывали стыд и поражение свое в глубокой
тайне; но Эльба, неся беспрестанно по волнам своим множество
трупов и разных воинских снарядов, открывала отдаленным краям
Германским истинное положение их врагов. Наполеон бросался из
угла в угол. Перехваченные письма того времени содержали в себе
горькие жалобы на сие беспрестанное взад и вперед хождение,
изнуряющее войска более всякой войны.
Однако Наполеон, среди всех стеснявших его обстоятельств, сделал
еще несколько сильных и решительных ударов вправо и влево на
союзные войска.
70000 французов, под предводительством Нея и Удино, напали на
40000 пруссаков, под начальством храброго Бюллова и Тауенцина.
Три дня бились они между Виттенбергом и Ютербоком. Наконец
подоспел принц с шведами и россиянами 25-го числа и решил битву
при Деневице. Храбрые союзники, мстя за кровь и раны свои, далеко
гнали и били расстроенных врагов. Под пушками только Торгау нашли
себе спасение бегущие. Победители взяли знамена, обозы и 80
пушек. Они насчитали потери неприятельской 18000 человек. Таким
образом в беспрерывном громе сражений, в победах и славе протек
август месяц.
4 сентября сам Наполеон нападал на большую армию у Нолендорфа,
желая прокрасться или пробиться сквозь ущелия Богемских гор; но
бдительность уничтожила хитрость, а мужество дерзость; Наполеон
отбит. Тогда восчувствовав, сколь бесплодны все его усилия и
сколь мало стоят союзникам все великие победы над его войсками,
он приутих в своих движениях. Но тогда союзники начали двигаться
и действовать. Генерал Беннигсен, приведши с собою армию, стал на
место Блюхера; Блюхер подвинулся вправо; все четыре союзные армии
подали одна другой руку и начали наступать общими силами и в одно
время. Принц Шведский у Дессау, а Блюхер в окрестностях
Виттенберга переправились чрез Эльбу и пошли отрезывать французам
обратный путь. Тогда Наполеон, оставя Дрезден и в нем 25000
войск, с маршалом Сен-Сиром, бросился к Лейпцигу, где и
остановился еще с великим множеством войск. Две армии обходили
его вправо; а большая армия двинулась из Богемии влево на
Альтенбург. Генерал Беннигсен должен был прийти по дороге от
Дрездена, держась средины между теми и другими. Все предвещало
битву общую и решительную на полях Лейпцигских. О сей битве скажу
в своем месте; а теперь полно мечтать! Солнце высоко; пора в
Дрезден. Завтра отправимся к Рейну по той самой дороге, по
которой в прошлом году проходила в Париж знаменитая
путешественница - большая армия Союзников. Проезжая по следам ее,
нельзя не рассказывать тебе иногда об ее подвигах.
9 мая. Утро
Теперь сидим мы в сельском трактире, близ Дрездена, подле
журчащего водопада, и ждем завтрака; а прошлого года? Прошлого
года были мы в ужасном сражении на полях Будисинских!
Того же дня в полдень
Мы проехали чрез Носсен и Вильсдруф. Прошлого года там и там были
жаркие схватки. В Носсене на превысокой скале виден древний,
остробашенный замок.
9 мая. Вечер
Ночуем в доме одного сукноделателя. Пресчастливо живут здесь эти
люди. В прекрасном доме всего довольно, даже после войны. Молодой
человек, только что вставший из-за суконного стана, садился за
фортепиано; и те руки, которые выткали несколько аршин в день
сукна, прекрасно играли Тирольские вальсы и русские песни. Эти
последние здесь в большом уважении. Все русское нравится добрым
саксонцам. Малые дети называют себя казаками и собираются бить
французов.
10 мая
Мы проехали город Рехлиц, где прошлого года в такой ужасной
суматохе войск провел я рябиновую ночь. Проселочные и кратчайшие
дороги здесь очень дурны; да нельзя иначе и быть, потому что они
прорезаны сквозь цепи гор. Это военные дороги. Война везде
пройдет и везде пророет себе путь. Она раздвигает горы,
продирается сквозь леса, шагает чрез реки, и нет для нее
непроходимых мест! Впрочем, большие дороги (шоссе) здесь
прекрасны. Мы говорим: делать, а немцы говорят: строить дороги -
и подлинно они их строят! Кирпич, камни, известь и песок - все
употребляется здесь для сооружения почтовых дорог.
Того же дня
Проезжая Альтенбург, подивились мы еще раз огромности известного
в истории старинного здешнего замка на высокой скале. На минуту
приостановились у коменданта. Подполковник Данилевский
(Екатеринославского гренадерского полка) принял нас весьма
дружелюбно. В сем городе лечит тяжкие раны свои почтенный
полковник гвардии Штевен, бывший у нас в корпусе офицером.
11 мая, очень рано. Гера
"Вот здесь-то цветущие поля Германии!" - говорил я сам себе,
проезжая вчера от Альтенбурга к Гере. Одни картины сменялись
другими. Природа, кажется, омочила кисти свои в лучшие краски,
чтоб обмалевать места эти. Весна здесь уже в полном владычестве:
там дышит она на юную зелень лугов и нив, в другом месте одевает
леса молодыми листьями; одних птиц садит на гнезда, других
распускает по рощам, по садам и всех вместе учит петь счастие
свободы и любви. Тут, даже на простых ручьях, по селам и
деревням, каменные мосты на сводах и с железными решетками. Как
ни поздно приехали мы в Геру, однако гостеприимство приняло и
угостило нас очень хорошо.
Город Гера с округом своим причисляется к герцогству
Гот-Сакскому, заключает в себе не более 100 000 душ и принадлежит
трем князьям: Рейс-Грец, Шлейс-Лобен-Штейну и князю
Еберждорфскому. В самой Гере живет теперь князь Рейс 52-й. Здесь
князей сих называют по нумерам.
Того же дня
Колесо сломалось в повозке, и мы принуждены были приостановиться
на час в большом и красивом селении Кестриц, принадлежащем князю
Рейсу 42-му. У этого 42-го Рейса есть тут прекрасный английский,
на несколько верст простирающийся, сад. Некогда гулять, но
взглянуть можно. Прекрасная надпись, прочитанная мною в одной
беседке, осталась невольно в памяти: нет истинного счастия без
склонности к уединению. Так мыслила чувствительная Елеонора Рейс,
благотворительница Кестрица в 1742 году. Поколение Рейсов
происходит от Алберта и Эрнеста, родоначальников многих
владельцев Германских.
От Геры до Иены 5 миль. Дорога прорезана между ужасных гор.
Подымаясь вверх, думаешь, что едешь на небо; но все эти горы
унизаны селениями, испещрены жатвами. Здесь нет диких лесов,
непроходимых пущей; все стройные ели, все острые тополя. Иена в
яме; утесы смыкаются около нее наподобие стен. Кажется, будто кто
нарочно вынул несколько гор из общей цепи и заместил их городом.
Всего примечательнее в Иене университет, основанный в 1558 году.
Он известен в Германии, однако ж Геттингенский лучше. Некогда
удивлял здесь путешественников чудесами механики Вейгелев дом,
который называли седьмым чудом в Иене. Теперь он пуст. Здесь-то в
окрестностях Иены, около дороги в Веймар, Наполеон одержал не
столько оружием, сколько хитростью и деньгами, великую победу над
Прусско-Саксонскими войсками 14 октября 1806 года. Пруссаки
стояли на неприступных утесах; Наполеон прополз змеем по ущельям
гор; измена провела его. Иенское сражение решило судьбу храброй,
но несчастной Пруссии.
Иена принадлежит герцогству Веймарскому. Здесь все единодушно
благословляют герцогиню свою Марию Павловну. Ее называют
матерью-благотворительницею, ангелом кротости и добродетели.
Такие ж благословения слышал я и в Венгрии доброй государыне
Александре Павловне. Жители Макленбург-Шверинские и до сих пор не
могут вспомнить без слез о добродетелях Елены Павловны. "Здесь
ангел погребен!" - говорят они, указывая на могилу ее. Так
покоряют сердца народов прелестные дочери Павла и Марии! Все
русские офицеры не нахвалятся милостивым вниманием к их нуждам и
ранам высочайшей покровительницы русских в Веймаре. Из многих
расскажу только один пример ее беспримерного великодушия. Ее
высочество Мария Павловна, учредя на собственное иждивение
больницы для раненых офицеров и солдат, почти каждый день
удостаивала их посещением своим. Всякий раз обходила сама
страждущих, одних расспрашивала о состоянии их болезни, других
приветствовала, и всех вместе утешала ласковыми русскими словами.
Однажды, заметя, что один гренадер неохотно ел поставленный подле
него с белым хлебом суп, тотчас подошла к нему ближе. "Видно,
кушанье не нравится тебе, - говорила высокая посетительница. -
Скажи мне, друг мой! Не хочешь ли какого-нибудь другого?"
Гренадер сперва отнекивался, но, ободренный ласками государыни,
наконец сказал: "Поел бы, матушка, вареников и, кажется, здоров
бы стал от них!" Этот солдат был малороссиянин, недавно
поступивший в службу. Но что такое вареники? Этого кушанья никто
не знал в Веймаре. Тотчас собрали всех поваров, долго толковали,
расспрашивали и наконец кое-как, по объяснению бывших в больнице
малороссиян, состряпали вареники. На другой день благодетельная
государыня сама потчевала ими больного.
Веймар
Веймар, как столица небольшого герцогства, не заслуживал бы
особенного внимания, если б не был столицею вкуса, муз и наук.
Отчего ж, оставя обширные столицы, роскошью и великолепием
блистающие, избрали они себе небольшой городок, запрятанный в
лесистых горах? Оттого, что правители его, государи просвещенные,
пригласили, приласкали и ободрили их.
Мой друг, когда присутствие муз украшает и бедную хижину в глухой
пустыне, то посуди, какую прелесть должно придавать оно чертогам
царским! За то и называют Веймар Афинами Германии. Здесь жили
Шиллер и Виланд, и здесь живет еще Гете. Кажется, довольно
означить только имена сии, чтоб показать, что все лучшее здесь.
Но мы пробыли тут не более часа и не могли никого и ничего
видеть. Взглянул только мимоездом на замок, заглянул мимоходом в
прекрасный сад - и должно было пуститься далее.
После Лейпцигского сражения Наполеон, пробираясь окольными
дорогами к Эрфурту, хотел было завернуть в Веймар; но генерал
Иловайский не пустил его. Раздраженный неудачею, он послал 10
октября отважнейшего из наездников своих Лефевра де Нуета с 5000
конницы, чтоб предать Веймар огню; однако граф Платов, приспев с
войском, заслонил город полками своими и отбил дерзкого
неприятеля, который, пользуясь густым туманом, едва не ворвался в
улицы. Штыки и дротики загородили путь злодеям. Русские отстояли
грудью столицу сестры государя своего.
Эрфурт, 12 мая. Ввечеру
Сегодня выехали мы из Иены, проехали Веймар и приехали в Эрфурт.
Здесь переезжаешь из княжества в княжество, как у нас из уезда в
уезд. Свободный путешественник в каждом из сих городов прожил бы,
конечно, по нескольку дней. От него можно требовать описаний; от
нас же нет. На пространстве около Иены природа, как будто
ненарочно, бросила кучу огромных гор, которые со всех почти
сторон окружены полями. Пространство от Веймара к Эрфурту только
немного холмисто.
Эрфурт, занятый ныне пруссаками, известен будет в истории по
свиданию императора Александра с Наполеоном в 1809 году. Теперь
война истребила здесь все достопамятности. Город был в тесной
осаде. Французы в самое короткое время успели укрепить, защищать
и опустошить его. Они выжгли у подножия замка, стоящего на
превысокой горе Петерсберг, 250 домов. На вершине сей горы в
старинной церкви погребен муж двух жен, граф Глейхен, с обеими
ими в одном гробе.
Граф Глейхен, богатый властелин старинного замка близ Эрфурта,
имел прекрасную молодую жену, с которою жил душа в душу. Звук
военной трубы, сзывая христиан в крестовый поход, предпринятый
Людовиком Великим против неверных, извлек молодого графа из
объятий нежной супруги и мирного уединения. В общем строю
Германских рыцарей полетел он в Палестину. Многие жаркие бои
происходят между христианами и сарацинами. Граф приобретает славу
и лавры, но в одном из кровошролитнейших сражений теряет свободу.
Тяжкие оковы и мрачные темницы становятся уделом его. Забытый
светом и людьми, долго вздыхал он о прежнем счастии и грустил по
милой супруге. Ничто не предвещало несчастному о перемене судьбы
его. Наконец послышал он усладительный голос надежды: она явилась
к нему в прелестном образе юной девицы. Это была дочь того, кому
по жребию войны принадлежала жизнь и свобода заключенного.
Наслышась от тюремного стража о красоте пленника, она захотела
видеть его; увидела и пленилась им сама. С тех пор почти каждый
день, навещая чужеземца, утешалась она его красотою, его умом и
призналась наконец в любви своей к нему. "Милый пленник! -
говорила красавица, - как несчастна судьба твоя! Ты не видишь
нашего прелестного отечества; не для тебя восходит солнце,
позлащающее вечно цветущие долины наши; не для тебя алеют тихие
зори. Ты не видишь, как ясно наше небо, как светлы звезды его!
Один, с своими оковами, томишься ты в сырых и мрачных стенах! Я,
напротив, наслаждаюсь всеми прелестями природы, и притом любовию
отца и великим богатством; но, любезный несчастливец! с тех пор
как я узнала тебя, все радости жизни стали мне чужды.
Не могу объяснить того, что чувствую еще в первый раз; но я
| |
| Просмотров: 485 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры