| Главная » Книги |
Белый Андрей - Котик Летаев, Страница 3
Белый Андрей - Котик Летаев Страшное роковое решение уже принято: не избежать, не осилить: за ним!
-
- все! -
- туда!.. -
А куда, я - не знаю.
. . . . . . . . . .
Ярче всего мне четыре образа: эти образы - роковые; бабушка и лыса, и
грозна; но она - человек, мне исконно знакомый и старый; Дориопов - толстяк;
и он - бык; третий образ есть хищная птица: с_т_а_р_у_х_а; и четвертый -
Л_е_в: настоящий л_е_в; роковое решение принято: мне зажить в черной
древности; мне глядеться в т_о с_а_м_о_е (вот во ч_т_о, я не знаю)... И
о_н_о надвигается; восстает: и окружает меня лабиринтами комнат; среди этого
лабиринта - я; более - ничего.
Странно было мне это стояние посредине; или вернее: мое висенье ни в
чем; и кругом - они, образы: человека, быка, льва и... птицы. Думаю, что они
- мое тело; черная мировая дыра - мое темя; "я" в него опускаюсь: не сошел
еще - мучаюсь; распространенный по космосу, я ужасно сжимаюсь; переживаю я
погружение себя в тело, как... опускание в мировую дыру; но решение принято!
час жизни пробил; и, выпуская меня из родительских рук, Кто-то давний стоит
там за "Я"; и - все тянет мне руки: из-за багровых расколов; эти руки,
желтея, мрачнеют; и - переходят во тьму.
. . . . . . . . . .
- "Я - приду".
ОБРАЗОВАНЬЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Как в пространствах грохнувший метеор, -
- издалек_а_, неотчетливо,
говорливо, рассыплется, как горох по паркету:
- "Д_а в_о_с_к_р_е_с_н_е_т Б_о_г!"
- "Ха-ха-ха..."
- "Барин..."
- "Право..."
- "Чудак..."
- "Михаил Васильич, оставьте!"
- "И р_а_с_т_о_ч_а_т_с_я в_р_а_з_и е_г_о..."
- "Ха-ха-ха..."
- "Чтой-то, право..."
- "Математики, ученые, г_о_ловы: там себе - шутят..."
- "Ха-ха..." -
- разорвется - все: стены, комнаты, полы, потолки; или:
вгонится в темное отверстие без_о_бразно-безвременного, как вгоняется
мыльный пузырь в отверстие узкой соломинки; лопнет все: лопну я...
. . . . . . . . . .
Мне открылось впоследствии (я = подрос уже в эту пору): Афросинья,
кухарка, с Дуняшею, горничной, - побранятся; и подымется: в кухне крик; папа
выскочит; из кабинета в гостиную, пробежит по столовой, передней; и - в
кухню; там он примется:
"Отче наш... Иже еси на небесех..."
Или - примется он: "Да воскреснет Бог" -
- угомонять крикунью-кухарку,
грызущую все, бывало, Дуняшу: и, потрясенная текстом, молчит Афросинья;
Дуняща смеется сквозь слезы: папа, мама и няня хохочут; Серафима Гавриловна
с бабушкой угощаются табачком и разводя руками:
- "Математик, ученый, чудак..."
- "Что прикажете делать".
Я же - падаю в обморок, потому что -
- "Я" и "в_с_е к_р_у_г_о_м" -
связаны: ощущение строит мне окружение: распадаются стены в чернотные
бездны; папа, мама и няня вываливаются; а "Я" - без действительности;
сотрясение ощущений мне обдувает все, точно пух одуванчика, уносимый от
брежжущей свечки в пустотные ночи.
Я - нервный мальчик: и громкие звуки меня убивают; я сжимаюся в точку,
чтобы в тихом молчаньи из центра сознания вытянуть: линии, пункты, грани; их
коснуться своим ощущеньем; и оставить меж них зыбкий след; перепонку;
перепонка эта - обои; меж ними - пространства; в пространствах заводятся:
папа, мама и... няня. Помню: -
- я выращивал комнаты; я налево, направо
откладывал их от себя; в них откладывал я себя: средь времен; времена -
повторения обойных узоров: миг за мигом - узор за узором; и вот линия их
упиралась мне в угол; под линией линия; и под днем - новый день; я копил
времена; отлагал их пространством; здесь - в огромных обойных букетах -
время мчалось галопом; а у той стены разрывался мне пульс его; я пульсировал
временем; я пульсировал коридором, столовой, гостиной: коридорные, столовые
времена!
ВЕЧНОСТЬ В ЧЕХЛАХ
Действительность -
- выгонялась из... труб, как выгоняется мыльный
пузырь из тончайшей соломинки: действительность не текла, а надувалась и
лопалась; комнаты возникали мне; комнаты лопались; в комнатах - топали,
хлопали, лопались все предметы; и - хаяла тетя Дотя, -
- все еще она не
сложилась: не оплотнела, не стала действительной, а каким-то туманом она
возникала безмолвно: между чехлов и зеркал; мне зависела тетя Дотя: от
чехлов и зеркал, между которыми -
- и слагалась она в величавой суровости и в
спокойнейшей пустоте, протягиваясь с воздетой в руке выбивалкой, с
родственным отражением в зеркалах, с родственно задумчивым
взором: худая, немая, высокая, бледная, зыбкая - родственница,
тетя Дотя; или те: Евдокия Егоровна... Вечность... Родственность -
отражение моих состояний сознаний (в данном случае: чехлов пустой
комнаты); отражение было так хрупко, что приближение шага
отряхивало тетю Дотю тенями: по четырем углам комнаты...
Мне Вечность - родственна; иначе - переживания моей жизни приняли бы
другую окраску; голос премирного не подымался бы в них; не спадали бы узы
крови; меня не считали б отступником; и я не стоял бы пред миром с
растерянным взглядом.
КОМНАТЫ
Квартирой отчетливо просунулся внешний мир, - то есть то, -
- что от
меня отвалилось и на чем летучились сны, прилипая обоями к укрываемым
комнатам; а сквозь них, из углов, пошел ток мрачной жизни, слагая мне
будущих спутников: тетя Дотя в то именно время слагалась -^ в углу, на
обоях, из теней; она еще не сложилась; и -
- ти-те-та-та-то-ту -
- погромыхивал
откуда-то издали папа "Непапа"; старые ямы открыты, как... старые язвы; и
этот папа Непапа - язвительный, клочковатый, нечесаный; изнутри он горит, а
извне - осыпается пеплом халата; под запахнутой полой халата язвит багрецом
он; и он - огнедышащий: папа Непапа, как... Этна: остывает он; громыхая, он
обнимает... нас: ураганом текущего.
Воспоминание об огнедышащем папе у меня сливается с воспоминанием о
позднейших рассказах -
- папа свечкою поджег штору; штора вспыхнула: но,
никого не позвав, папа бросился из постели в пламенистые кл_о_ки -
рвать и босыми ногами растаптывать; затоптав пламена, лег он
спать; утром входит прислуга и видит: часть стены обгорела; папа
же - спит себе -
- настоящий пожарный!
Линии, светочи, жары отвердевали поверхностями предметов, и, где не
было никакого порога, - порог появлялся; верилось в иные, таимые комнаты
среди не таимых, вот этих; потом обнаружились окна к ним - зеркала: тетя
Дотя связана с зеркалами; все, бывало, выглядывает она на меня из зеркал -
лицевым, бледноватым пятном.
С нянюшкой Александрою жили мы в правилах; была правилом комната; и
жили мы в комнатах: в правильных комнатах, преодолимых и измеряемых, о
четырех стенах; словом, жили не в трубах.
И заключили мы договор: -
- мне жить по закону: около угла, сундучка, -
при часах; и слушать мне тиканье; здесь, на коврике, одолевались
пространства; и за ковром, там -
-
охватывал
Анаксимандр:
беспредельностью; -
- это я кричал про него, по ночам, - всего одно
только слово:
- "Афросим!" - просто я перепутал: "афросюнэ" по-гречески
ведь безумие; а Афросинья служила в кухарках: в то именно время;
старообразая, все бранилась она.
Папа ей говорил:
- "Афросинья молода
- "Не бранится никогда". -
Или, скажет наш папа: -
- "Земля -
шар..."
Это - я понимал, как понимал вообще я круглоты, и их я боялся: ведь сам
же я шарился; и папа - охватывал страхом, становяся папой Непапой, каким-то
Вулканом, посыпанным лишь для вида чсрпой золой сюртука; под ней все кипит:
огнедышащий папа!
Все-то он налезает на нянюшку (все сказали бы - с шутками: а какие там
шутки!) и грозится извергнуться лавою меня сотрясающих слов:
"Не бил барабан перед смутным полком,
"Когда мы вождя хоронили".
Еще можно держаться мне в строе, когда скажет, бывало, он:
- "Вот сидит он на рогоже,
"Бледный и немой" -
- это мне и понятно, и просто; даже - на пользу мне: сам я на коврике;
сам я и бледен, и нем, как бледна и нема моя нянюшка; немота сидящего на
рогоже понятна; он сидит, как и я; и пребывает, как я, - он; на рогоже -
одолевается и пространство, и время; за рогожею - рдяный мир.
Папа же тут з_а_н_е_п_а_п_и_т_с_я; и - пригрозит старой яростью:
"Краски огненного цвета
"Брошу на ладонь,
"Чтоб предстал он в бездне света,
"Красный, как огонь!.."
- А я - я взреву, весь охваченный ярой рдяностью багрец излившего,
рассвирепевшего - косматого и очкастого Папы, способного меня затащить в те
миры, откуда, с опасностью жизни, был я вытащен трубочистом.
Нянюшка меня накрывает от папы, а я - я предчувствую: будет, будет нам
с нянюшкой гибель от папы; и потом, когда папы уж нет, я пугливо
оглядываюсь; вот он там на нас набежит; нянюшка в ужасе на меня
принавалится, меня спасать: папа же - сорвет с меня нянюшку: затащит мне
нянюшку, может быть... с ней описывать там в пространствах... колеса!
. . . . . . . . . .
Переживание звука телесного голоса, как грохота бестолочи, переживание
тела, как бездны, в которую рухнул ты -
- без_о_бразно пухнуть и пучиться -
-
вот посвятительный образ: в произрастание жизни; вспомните, что говорят наши
няни:
- "Это, барыня, рост".
ИЗ СУМЯТИЦЫ ЖИЗНИ
Из сумятицы жизни, в толпе, среди делового собрания, сколько раз я
повертывался назад, к первому мигу сознания; и - глаза мои расширялись;
изумление, смятение, страх овладевали мной; я - хватался за голову; я -
говорил себе:
- "Действительность, где ты был, - и не мир".
Мне был мир - ощущением.., даже не органов тела, а -
- бьющих? рвущих и странно секущих биений, в меня впаянных, меня
тянущих за собой, развивающих во все стороны от меня крылорукие молнии
пульсов; образом и подобием моего состояния может служить разве лишь
изображение чудища, тысячерукого существа (сиамские статуэтки - вы
помните?).
Таковы мои первые ощущения; а нахождение себя в ощущении было подобно
вопросу:
- "Как?
- "Зачем?
- "Почему?
- "Как с_ю_д_а ты попал?" -
- То есть: -
- было сознанье контраста, но - с
чем? Была память... О чем была п_а_м_я_т_ь? Что "Я" - "Я" - этому я дивился
позднее, Наконец, было знание, которое я не мыслю без опыта: у
б_е_с_к_о_н_е_ч_н_о_с_т_и е_с_т_ь п_р_е_д_е_л; и стало быть; законечное;
"з_а_к_о_н_е_ч_н_о_г_о" не было мне: детской комнаты, няни, мамы и папы - не
возникало еще.
З_а_к_о_н_е_ч_н_о_е переживалось, как... прошедшая в ощущение память: о
д_о_т_е_л_е_с_н_о_м...
. . . . . . . . . .
Мои
детские,
первые
трепеты:
трепеты
ощущаемых
м_ы_с_л_е_ч_у_в_с_т_в_и_й сознания; трепеты образованья текучих миров,
пламенных объятий вселенной (огонь Гераклита); трепеты развивались, как...
крылья: думаю я, что "к_р_ы_л_ь_я" - подобия пульсов; окрыленный, трепещущий
рост - существо человека; ангелоподобно оно; и мы все - крылоноги; и мы -
крылоруки. К_о_н_е_ч_н_о_с_т_и - отложения крыльев. Мои первые детские
трепеты удивляют меня; удивляет в_с_е: ч_т_о о_н_о т_а_к_о_в_о, к_а_к_о_в_о
о_н_о е_с_т_ь; почему о_н_о не текуче? Взмахни трепетом, как крылом, -
перестроится все: будет т_е_м, д_а н_е т_е_м; а о_н_о - не меняется (и
впоследствии, уж привыкнув к действительности, все боялся я, что она утечет
от меня и что буду я - без действительности: вне действительности разовью
миры бреда...). Ощущение уж меня не терзает: не кажется мерзостью; если ж
в_с_е утечет, ощущение разовьет - во все стороны свои крылья: и я стану
вращаться, терзаясь пустотами, тысячекрылый, напоминающий изображения
сиамских богов, колесящих в неправде.
Про меня говорили:
- "Какой нервный мальчик..."
. . . . . . . . . .
С трепетов, думаю, открывались мистерии: мистерией началась моя жизнь;
и эта мистерия - рост; круги нарастанья - н_а_р_о_с_т_ы - есть жизнь моя;
первый н_а_р_о_с_т роста - образ.
Жизнь моя началась в безобразии: и продолжилась - в образы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
НЯНЮШКА АЛЕКСАНДРА
Все это уж было когда-то,
Но только не помню когда...
Гр. А. Толстой
ЛАПА
Я стал жить в пребывании, в с_т_а_в_ш_е_м (как я ранее жил в
с_т_а_н_о_в_л_е_н_и_и); в нем держу нить событий; не все еще с_т_а_л_о мне;
многое у_с_т_а_н_о_в_и_т_с_я на мгновение; и потом - утечет.
Так с_т_а_н_о_в_и_т_с_я мне тетя Дотя; с_т_а_н_о_в_и_т_с_я папа;
установится; и уже - протечет: станет паром. Папа водится редко; он в
отсутствии представляется мне огнеротым каким-то -
- краснокудрые пламена,
огнерод, вылетают из уст; бородатый, крылатый летает на ясных
размахах; иногда приколотится он красным миром своим к
Косяковскому дому, в котором мы жили; и смотрит с Арбата в оконные
стекла багровым закатом; разразится огромным звонком к нам во
входную дверь: из Университета влетает в квартиру -
- (Университет
- универс!) -
- громорогие самороды грохочут нам в комнаты;
воспламятся все печи; а папа гремит за стеною (я впоследствии
познакомился с греческой мифологией; и свое понимание папы
определил: - он - Гефест; в кабинете своем, надев на нес очки, он
кует там огни - среброструйные молньи из стали, которые, наподобье
складного аршина, он сложит и спрячет в портфель, чтобы их
утащить в Универс - и отдать их Зевесу: университетскому ректору,
Пудостопову).
Он уже вот в огромных калошах, в огромной енотовой шубе, по коридору
бежит прямо во входную дверь, чтоб оттуда, раскрыв свою шубу, низвергнуться
в космос (там, за входною дверью, - обрыв: над головой, под ногами и прямо,
где после возникла стена, дверь и входная карточка с надписью
"Х_р_и_с_т_о_ф_о_р Х_р_и_с_т_о_ф_о_р_о_в_и_ч П_о_м_п_у_л", - темнеет
звездистое небо); и папа несется по небу - громадной кометой, по направлению
к той дальней звезде, которую называют "У_н_и_в_е_р_с_и_т_е_т", уносится на
пространствах: газообразно раскинутым, повисающим, нам грозящим хвостом; там
- летают видения; там встречается папа с моею с_т_а_р_у_х_о_й: ее называют
Натальей Ивановной Малиновскою, к_р_е_с_т_н_о_й м_а_м_о_ю; там, в двери,
остается папина шуба, большая, пустая; папа мчится в иные вселенные: -
- в Университет,
- в Совет,
- в Клуб...
Их названья - "п_л_а_н_е_т_ы"; говорит он и дышит он - там.
. . . . . . . . . .
Так летят сребропевные облака на громах и на молньях.
РОЙ - СТРОЙ
Первые мои миги - рои; и - "рой, рой, - все роится" - первая моя
философия; в роях я роился; колеса описывал - после: уже со старухою; колесо
и шар - первые формы: сроенности в рое.
Они - повторяются; они - проходят сквозь жизнь: блещет колесами
фейерверк; пролетки летят на колесах; колесо фортуны с двумя крылышками
перекатывается в облаках; и - колесит карусель. И то же - с шарами: они
торчат из аптеки; на Каланче взлетел шар; деревянный тар с грохотом
разбивает отряд желтых кегель; наконец, приносят и мне - красный газовый
шарик - с Арбата, как вечную намять о тон, что и я - шары сраивал.
Сроённое стало мне строем: колеся, в роях выколесил я дыру, с ее
границей, -
- трубою, -
- по которой я бегал.
Трубы, печи, отдушины, то есть дыры, есть мир.
Вспыхивал печной рот раскаленным оскалом; или - жевал он золу; черные
дыры отдушин душили угарами; в трубу - вылетали.
Мама моя с ударением твердила:
- "Ежешехинский..."
- "Что такое?"
- "В трубу вылетел".
Это и подтвердил чей-то голос:
- "Ежешехинский идет сквозь огонь и медные трубы".
Размышления о несчастиях Ежешехинского, забродившего в трубах и
бродящего там доселе, - были первым размышлением о превратности судеб.
В размышлениях этих одолевала память о старом: и я ходил в трубах, пока
оттуда не выполз я - в строй наших комнат через отверстие печки из-за золы,
из-за черного перехода трубы; туда уползают и оттуда выпалзывают: в строи
стен и в строй пережитий.
Правилом пережитий мне встала тут - нянюшка Александра непосредственно
у дыры, у трубы; и - строй наших комнат.
ТРУБОЧИСТ
Невыразимое чувство меня охватило, когда -
- из-за угла коридора
просунулась жиловатая голова трубочиста и добродушно осклабилась
белыми своими зубами; глаза мне сказали: -
- "Да, да, да - вот.
- "Мы знаем, что знаем...
- "Но об этом - молчок...
- "Ни-ни-ни..."
И трубочист наклонился к отверстию печки: что-то свое там таить,
вспоминать...
. . . . . . . . . .
Думалось: может быть, это он, перегибаясь по трубам, меня выхватил из
дыры; и - пронес над огнем... -
- Как он бродит над трубами и опускает в
отверстие длинную веревку на гире: согнутый, озоленный - посиживает: в
гарях, в копотях - у перегиба трубы, в темном ходе, спасая оттуда младенцев
и после выпалзывая из печей, где ему, как ужу, ставят на блюдечке молоко; и
- трубочист представляется мне змееногим: извивается в комнатах; тихо
пестует мальчиков.
. . . . . . . . . .
Поражался я отвагою трубочиста: любил трубочиста. И, зная, что -
-
Ежешехинский впал в трубу, там заползал, как червь, и из трубы по ночам
подвывает, я думал: -
- "Как его там найти?"
Послать трубочиста.
. . . . . . . . . .
Видывал трубочиста я после: в окошке... Как он там, - на трубе,
далек_о_-далек_о_, выдается изогнутым контуром; солнце блещет слепительно;
снег на крыше - глазастый алмазник; присвистнет метелица; и - взлетят
снегометы: снегометы бело и неяро летят переносными стаями; легколистая
| |
| Просмотров: 461 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры