| Главная » Книги |
Белый Андрей - Котик Летаев
Белый Андрей - Котик Летаевiv>
Андрей Белый
Котик Летаев
--------------------------------------
Белый Андрей. Старый Арбат: Повести.- М.: Моск. рабочий, 1989.-
(Литературная летопись Москвы).
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
--------------------------------------
Посвящаю повесть мою той, кто работала
над нею вместе со мною -
- посвящаю Асе ее
- Знаешь, я думаю, - сказала Наташа
шепотом... - что когда вспоминаешь,
вспоминаешь, все вспоминаешь, до того
довспоминаешься, что помнишь то, что было еще
прежде, чем я была на свете...
(Л. Толстой. "Война и мир". Том II)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Здесь, на крутосекущей черте, - в прошлое я бросаю немые и долгие
взоры...
Мне - тридцать пять лет: самосознание разорвало мне мозг и кинулось в
детство; я с разорванным мозгом смотрю, как дымятся мне клубы событий; как
бегут они вспять...
Прошлое протянуто в душу; на рубеже третьего года встаю пред собой; мы
- друг с другом беседуем; мы - понимаем друг друга.
Прошлый путь протянулся отчетливо: от ущелий первых младенческих лет до
крутизн этого самосознающего мига; и от крутизн его до предсмертных ущелий -
сбегает Грядущее; в них ледник изольется опять: водопадами чувств.
Мысли этого мига тронутся мне вдогонку лавиной; и в снежном крутне
померкнет такое мне близкое, над головою висящее небо: изнемогу я над
пропастью; путь нисхождения страшен...
Я стою здесь, в горах: так же я стоял, среди гор, убежав от людей; от
далеких, от близких; и оставил в долине - себя самого, протянувшего руки...
к далеким вершинам, где: -
- каменистые пики грозились; вставали под небо;
перекликались друг с другом; образовали огромную полифонию: творимого
космоса; и тяжковесно, отвесно - громоздились громадины; в оскалы провалов
вставали туманы; мертвенно реяли облака; и - проливались дожди; бегали
издали быстрые линии пиков; пальцы пиков протягивались, лазурные многозубия
истекали бледными ледниками, и нервные, бледные линии гребнились повсюду;
жестикулировал и расставлялся рельеф; пенились, проливались потоки с
огромных престолов; и говор громового голоса сопровождал меня всюду: по
часам плясали в глазах на бегу: стены, сосны, потоки и пропасти, камни,
кладбища, деревеньки, мосты; пурпур трепаных мхов кровянил все ландшафты;
крутни мокрого пара стремительно выбегали в расколах громадин; и - падали:
между водою и солнцем; обдавал танцующий пар; начинал хлестать мне в лицо;
облако падало под ноги: в космы потока пряталась бурно бившая пена под
молоком; но под ним все: - дрожало, рыдало, гремело, стенало и пробивалось в
редеющем молоке теми же водными космами...
Я стою здесь, в горах: и потоки все те же -
- с на краю их обсевшими
старыми, деревянно резными домами подножной деревни и с церковною
колоколенькой; "клянчат" звонкие колокольца коров неугомонно и весело - в
серо-черном, в обсвистанном, ветром облизанном мире, где бросаются сосны
приступом на чистейшие ледники, чтоб... разбиться о стену; вот подбросилась
последняя сосенка; и - повисла; вон бегущие ветры в ветвях разрешаются в
свисты под черным ревом утесов; вон - гортанный фагот... меж утесами...
углубляет ущелье под четкими, чистыми гранями серых громад; вдруг почудятся
звуки оттуда: серебристых арфистов, цитристов; там - алмазится снег; там,
оттуда - посмотрит тот с_а_м_ы_й (а к_т_о - т_ы н_е з_н_а_е_ш_ь); и - т_е_м
с_а_м_ы_м в_з_г_л_я_д_о_м (каким - ты не знаешь) посмотрит, прорезав
покровы природы; и - отдаваясь в душе: исконно-знакомым, заветнейшим,
незабываемым никогда...
Я стою здесь, в горах: меня ждет - нисхождение; путь нисхождения
страшен...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мысли этого мига тронутся мне вдогонку лавиной; и в снежном крутне
потускнеет такое мне близкое, над головою висящее небо: изнемогу я над
пропастью.
Через тридцать пять лет уже вырвется у меня мое тело...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Восхождение - благодатно: в нем укрыт счет стремнинам; в воспоминании,
как не бывшие, - они стоят: вот и вот.
Здесь и здесь ты бывал: здесь и здесь. Как же ты не сорвался?
В воспоминании сам с собой говорю: - здесь, на крутосекущей черте: -
-
"Под ногами все то, что когда-то болезненно из тебя вырастало и
что было тобою;
- "что мертвым камнем отваливалось и твердилось утесами...
- "Природа, тебя обстающая, - ты; среди ее угрюмых ущелий ты мне
виден, младенец...
- "Ты, как я: ты - еси; мы друг в друге - узнали друг друга: все,
что было, что есть и что будет, оно - между нами: самосознание - в
объятиях наших..."
. . . . . . . . . .
Самосознание, как младенец во мне, широко открыло глаза и сломало все -
до первой вспышки сознания; сломан лед: слов, понятий и смыслов;
многообразие рассудочных истин проросло и охвачено ритмами; архитектоника
ритмов осмыслилась и отряхнула былые мне смыслы, как мертвые листья; смысл
есть жизнь: м_о_я ж_и_з_н_ь; она - в ритме годин: в жестикуляции, в мимике
мимо летящих событий; слово - мимика, танец, улыбка.
Понятия - водометные капли: в непеременном кипении, в преломлении
смыслов они, поднимающем радугу из них встающего мира; объяснение - радуга;
в танце смыслов - она: в танце слов; в смысле, в слове, как в капле, - нет
радуги...
. . . . . . . . . .
Самосознание, как младенец во мне, широко открыло глаза.
Вижу там: пережитое - пережито мной; только мной; сознание детства, -
сместись оно, осиль оно тридцатидвухлетие это, - в точке этого мига детство
узнало б себя: с самосознанием оно слито; падает все между ними; листопадами
носятся смыслы слов: они отвалились от древа: и невнятица слов вкруг меня -
шелестит и порхает; смыслы их я отверг; передо мной - первое сознание
детства; и мы - обнимаемся:
- "Здравствуй, ты, странное!"
1915 г. Октябрь
Гошенен - Амстэг - Глион - С. Морис
ГЛАВА ПЕРВАЯ
БРЕДОВЫЙ ЛАБИРИНТ
Час тоски невыразимой...
Все - во мне... И я - во всем.
Ф. Тютчев
"ТЫ - ЕСИ"
Первое "т_ы - е_с_и" схватывает меня без_о_бразными бредами: и -
-
какими-то стародавними, знакомыми искони: невыразимости,
небывалости лежания сознания в теле, ощущение математически
точное, что ты - и ты, и не ты, а... какое-то набухание в никуда и
ничто, которое все равно не осилить, и -
- "Что это?.."
Так бы я сгустил словом неизреченность восстания моей младенческой
жизни: -
- боль сидения в органах; ощущения были ужасны; и - беспредметны;
тем не менее - стародавни: исконно-знакомы: -
- не было разделения на "Я" и
"н_е - Я", не было ни пространства, ни времени...
И вместо этого было: -
- состояние натяжения ощущений; будто все-все-все
ширилось: расширялось, душило; и начинало носиться в себе крылорогими
тучами.
Позднее возникло подобие: п_е_р_е_ж_и_в_а_ю_щ_и_й с_е_б_я ш_а_р;
многоочитый и обращенный в себя, переживающий себя шар ощущал лишь -
"внутри"; ощущалися неодолимые дали: с периферии и к... центру.
И сознание было: сознаванием необъятного, обниманием необъятного;
неодолимые дали пространств ощущались ужасно; ощущение выбегало с окружности
шарового подобия - щупать: внутри себя... дальнее; ощущением сон знание
лезло: внутри себя... внутрь себя - достигалось смутное знание: переносилось
сознание; с периферии какими-то крылорогими тучами неслось оно к центру; и -
мучилось.
- "Так нельзя.
- "Без конца...
- "Перетягиваюсь...
- "Помогите..."
Центр - вспыхивал: -
- "Я - один в необъятном.
- "Ничего внутри: все - вовне..."
И опять угасал. Сознание, расширяясь, бежало обратно.
- "Так нельзя, так нельзя: Помогите...
"Я - ширюсь..." -
- так сказал бы младенец, если бы мог он сказать, если
б мог он понять; и - сказать он не мог; и - понять он не мог; и - младенец
кричал: отчего - не понимали, не поняли.
. . . . . . . . . .
ОБРАЗОВАНЬЕ СОЗНАНИЯ
В то далекое время "Я" не был... -
- Было хилое тело; и сознание, обнимая его, переживало себя в
непроницаемой необъятности; тем не менее, проницаясь сознанием, тело
пучилось ростом, будто грецкая губка, вобравшая в себя воду; сознание было
вне тела; в месте тела Hie ощущался громадный провал: сознания в нашем
смысле, где еще мысли не было, где еще возникали... -
- (если бы ощущения эти
остались мне в моих будущих днях и если бы в это темное место
взошло полноумие их и осветило б мне тело; если бы повернуться мне
взором в себя и осветить мне себя; - то увидел бы я: наше небо;
облака там бегут на громах в моем небе духовно-душевности
белоходным изливом; а изливы - ветрятся, ветвятся; и - л_и_стятся;
раскидается мыслями все; и это все отражается: в небе над нами;
оттого-то оно говорит; и оттого оно - ведомо...) -
- где еще мысли
не было, где еще возникали мне: первые кипения бреда.
. . . . . . . . . .
Образовались мне накипи: накипала мне теплота; и я мучился красным
исжаром; перекипало сознанием облитое тело (зашипают пузырчатой пеною кости
в кислотах); и накипел... первый образ: закипела в образах моя жизнь; и
возникали на накипях накипи мне; -
- предметы и мысли...
. . . . . . . . . .
Мир и мысль - только накипи: грозных космических образов; их полетом
пульсирует кровь; их огнями засвечены мысли; и эти образы - мифы.
Мифы - древнее бытие: материками, морями вставали когда-то мне мифы; в
них ребенок бродил; в них и бредил, как все: все сперва в них бродили; и
когда прова^ лились они, то забредили ими... впервые, сначала - в них жили.
Ныне древние мифы морями упали под ноги; и океанами бредов бушуют и
лижут нам тверди: земель и сознаний; видимость возникала в них; возникало
"Я" и "Не -Я"; возникали отдельности... Но моря выступали: роковое наследие,
космос, врывался в действительность; тщетно прятались в ее клочья; в
беспокровности таяло все: все-все ширилось; пропадали земли в морях;
изрывалось сознание в мифах ужасной праматери; и потопы кипели.
Строилась - мысль-ковчег; по ней плыли сознания от ушедшего под ноги
мира до... нового мира.
Роковые потопы бушуют в нас (порог сознания - шаток) : берегись, - они
хлынут.
МЫ ВОЗНИКЛИ В МОРЯХ
В нас мифы - морей: "М_а_т_е_р_е_й": и бушуют они красноярыми сворами
бредов...
Мое детское тело есть бред "м_а_т_е_р_е_й"; вне его - только глаз; он -
пузырь на летящей пучине; возникнет и... нет его; я одной головой еще в
мире: ногами - в утробе; утроба связала мне ноги: и ощущаю себя - змееногим;
и мысли мои - змееногие мифы: переживаю т_и_т_а_н_н_о_с_т_и_.
Пучинны все мысли: океан бьется в каждой; и проливается в тело -
космической бурею; восстающая детская мысль напоминает комету; вот она в
тело падает; и - кровавится ее хвост: и - дождями кровавых карбункулов
изливается: в океан ощущений; и между телом и мыслью, пучиной воды и огня,
кто-то бросил с размаху ребенка, и - страшно ребенку.
. . . . . . . . . .
- "Помогите...
- "Нет мочи...
- "Спасите..."
. . . . . . . . . .
- "Это, барыня, рост"...
. . . . . . . . . .
- "Помогите...
- "Нет мочи...
- "Спасите..."
. . . . . . . . . .
Так кричать не умеет младенец (так кричать будет после он); з_м_е_и
ползают - в нем, вкруг него; наполняют его колыбель; и - шипят ему в уши.
Этот шип слышал ты - в тихий час полудневный, когда все замирает, а
солнце стреляет лучами...
Ты этот свист уже слышал: свист сосен.
. . . . . . . . . .
Продолжаю обкладывать словом первейшие события жизни: -
- ощущение мне -
змея: в нем - желание, чувство и мысль убегают в одно змееногое,
громадное тело: Титана; Титан - душит меня; и сознание мое
вырывается: вырвалось - нет его... -
- за исключением какого-то
пункта, низверженного -
- в нуллионы Эонов! -
- осилить безмерное...
Он - не осиливал.
. . . . . . . . . .
Вот - первое событие бытия; воспоминание его держит прочно; и - точно
описывает; если оно таково (а оно таково), -
- д_о_т_е_л_е_с_н_а_я жизнь
одним краем своим обнажена... в факте памяти.
СТАРУХА
Первое подобие образа наросло на безобразии моих состояний.
Не сон оно: сон есть то, от чего просыпаются; Я же... - еще не
проснулся; действительность, сон не чередовались друг с другом в мне данном
мире. Самая д_а_н_н_о_с_т_ь стояла тяжелым вопросом...
Непробудности мне роились д_о я_в_и -
- в кипениях я и жил и боролся! -
-
непробудности, неподобные снам...
Нет, не сны они, а - сказал бы я -
- подсматривания себе за спину; и -
желание тронуться с места; не носимости в вихрях бессмыслицы,
развиваемой тысячекрыло, мгновенно и распадающейся в тысячи
тысячекрыло летящих смерчей, - не такие носимости в "Я" (с внутри
его лежащим пространством), а... - движение в ч_е_м-т_о: меня
самого (мне пространство сложилось уж)... -
-
Тронься -
н_а_ч_и_н_а_л_о_с_ь, с_л_а_г_а_л_о_с_ь - более всего за спиной: что-то
такое; оно - не было мною, а было - такое огневое, красное: шаровое и
жаровое; словом - старухинское: почему? Этого сказать я не мог.
Без_о_бразие строилось в образ: и - строился образ.
Невыразимости, небывалости лежания сознания в теле, ощущение, что ты -
и ты, и не ты, а какое-то набухание, переживалось теперь приблизительно так:
-
- ты - не ты, потому, что рядом с тобою с_т_а_р_у_х_а - в тебя полувлипла:
шаровая и жаровая; это она н_а_б_у_х_а_е_т; а ты - нет: ты -
т_а_к с_е_б_е, н_и_ч_е_г_о с_е_б_е, ни при чем себе... -
- Но все
начинало с_т_а_р_у_ш_и_т_ь_с_я.
Я опять наливался старухой: наливается так дряблый зоб индюка - в
ярко-красные пучности; протяжение, натяжение в окружающем, в глотающем, в
лезущем - в суетном, в водоворотно-пустом - оказывалось: незримо-лежащим,
припавшим, сосущим; стоило тебе тронуться, как оно, лежащее рядом и
откровенно старушечье, -
- опрометью кидалося прочь; на мгновение становилось
мне зримо: -
- будто таяла сама тьма огневыми прорезями: молнийный
многоног огнерогими стаями распространялся и бегал в исколотой,
черной тверди... -
- тогда вспыхивал ярый шар и... - в красный мир
колесящих карбункулов распадались темноты...
. . . . . . . . . .
Я не знаю, когда это было, но я... подсмотрел ее: у себя за спиной, -
-
когда она, описывая в пространстве дугу, рушилась мне прямо в
спину: из ураганов красного мира, стреляя дождями карбункулов;
выгнулась ее бело-каленая голова с жующим ртом в очень злыми
глазами; я несся в пропасть; и надо мною утесами света и жара она
ниспадала - мне в спину; и, ухвативши за спину, описывала со мною
в пространствах,.. - колеса... -
- Сам я был колесом.
Думаю, что "с_т_а_р_у_х_а" - какое-либо из вне-телесных моих
состояний, не желающих принять "Я" и живущих: глухою, особою, стародавнею
жизнью; эта жизнь прорастает порою: у впадающих в детство старух,
сумасшедших; и носится по июльским ночам грозовыми зарницами; плевелы ее
шелестят в пыли жизни:
Парки бабье лепетанье...
Жизни мышья беготня...
Сплетница мне и теперь напоминает "с_т_а_р_у_х_у": в ней есть что-то
"м_и_с_т_и_ч_е_с_к_о_е"...
ГОРИТ, КАК В ОГНЕ
Первый сознательный миг мой есть - точка; проницает бессмыслицу он; и -
расширяся, он становится шаром, а шар - разлетается: бессмыслица, проницая
его, разрывает его...
Стаи мыльных шаров вылетают из легкой соломинки... Шар - вылетит,
подрожит, проиграет блеском; и - лопнет; капелька вязкой жижи, раздутая
воздухом, заиграет светами мира... Ничто, ч_т_о-т_о, и опять ничто; снова
ч_т_о-т_о; все - во мне, я - во всем... Таковы мои первые миги... Потом -
-
вспыхнули едва приметные светочи; стал слезать с меня мрак (как со
змееныша кожа змееныша); ощущения отделялись от кожи: ушли мне под
кожу: выпали чернородные земли -
- Кожа мне стала, как... свод:
таково нам пространство; мое первое представленье о нем, что оно -
коридор... -
- Мне впоследствии наш коридор представляется воспоминаньем о
времени, когда он был мне кожей; передвигался со мною он; повернись назад -
он сжимается сзади дырой; впереди открывается просветом; переходики,
коридоры и переулки мне впоследствии ведомы; слишком ведомы даже: а вот -
"я"; а вот - "я"...
Комнаты - части тела; они сброшены мною; и - висят надо мной, чтоб
распасться мне после и стать: чернородом земли; тысячелетия строю я внутри
тела; и бросаю из тела: мои странные здания: -
- (и ныне: - в голове я
слагаю: храм мысли, его уплотняя, как... череп; я сниму с себя череп; он
будет мне - куполом храма; будет время: пойду по огромному храму; и я выйду
из храма: с той же легкостью мы выходим из комнаты).
. . . . . . . . . .
Ощущения отделялись от кожи: она стала - навислостью; в ней я полз, как
в трубе; и за мною - ползли: из дыры; таково вхождение в жизнь... -
- Сперва
образов не было, а было им место в навислости спереди; очень скоро открылась
мне: детская комната; сзади дыра зарастала, переходя - в печной рот (печной
рот - воспоминание о давно 
| |
| Просмотров: 947 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры