Вельтман Александр Фомич - Странник

"justify">  

  

  

   По слабости, свойственной всему человеческому роду, отложив попечение о всех старых началах, я приступаю здесь к началу новому. Могу ля я равнодушно смотреть на новорожденную мысль свою? - нет. Искусно, нежно принимаю я ее из недр головы своей, как младенца, даю ей имя, благословляю ее, опускаю в купель... Увя! увя! какой восторг для чувствительного отца!

  

   В святую веру окрестя,

   Ее я нянчу и целую,

   Ее лелею, образую;

   Живи, расти, мое дитя,

   Мой милый, добрый мой ребенок!

   Не знай свивальников, пеленок,

   И слез не знай! кто слезы льет,

   Тот на других печаль накличет;

   Мамуня песенку споет,

   А котя Васька прокурнычит;

   Засмейся, душенька!.. гу-гу!..

  

  

   Теперь спокойно я пускаюсь в путь...

  

   В крылатом, легком экипаже,

   Читатель, полетим, мой друг!

   Ты житель севера, куда же?

   На запад? на восток? на юг?

   Туда, где были, иль где будем?

   В обитель чудных, райских мест?

   В мир просвещенный к диким людям,

   Иль к жителям далеких звезд?

   Мне все равно, лишь было б радо

   Мое возлюбленное стадо

   Из мира в мир за мной летать;

   Ему чтоб только не устать.

  

  

   Уложим же воображение и мысли в котомку и - с богом! Паспорты, подорожные не нужны нам, мы люди свободные. Лошадей почтовых также не надо, есть свои, и какие! куда на них не уедешь? только держись! вечно несут, и вечно в гору. Там - храм славы. "Слава не может быть основана на одной истине!" - сказал Квинт Курций в один пасмурный день.

   Ум, мужество, воображение и вообще все умственные богатства хороши только тогда, когда они в действии. Без движения все - мертвый капитал, и потому

  

   Порхай, лети, мой милый конь,

   Тебе не нужны хлыст и шпоры;

   Неси чрез воды, чрез огонь,

   Чрез дебри, пропасти и горы.

   Взвивайся, мчись, не уставай;

   Чем дальше, тем живей, свободней!

   Ты можешь залететь и в рай,

   Ты можешь быть и в преисподней;

   Там темно...

  

  

   Подайте свечей! Впрочем, путь наш везде ясен. Его освещает не то обыкновенное солнце, к которому мы пригляделись и которое иногда с охотою променяли бы на луну майскую; не то солнце, которое упало вместе с небом на землю и разбилось вдребезги; не то, которое погибло во всемирном пожаре; не то, которое снесено с места ветром; не то, которое взошло на небо после смерти четырех первых и которое освещает новые предрассудки и пятый возраст мира²; но - надежда, солнце душевное!.. надежда!.. Боже, какое богатство лучей!.. сколько затмений!.. блистательное, обманчивое светило!.. светит, светит, и все ничего не видно... Темно!.. подайте свечу!

  

  

   Вот... лицо Земли перед нами... счастливой дороги!.. заяц навстречу не попадется, ось не переломится, колесо не разлетится вдребезги, и мы себе шеи не сломим... Эй! Чубукчи-паша! трубку! Итак... мы уже на диване. Взоры наши отправляются вдоль по широкой карте. Вот я вожу по ней указательным пальцем. Он могуществен, как перст времени. Хотите ли, подобно ему, я сотру с лица Земли грады, горы, границы царств!.. хотите ли, зажгу Ледовитый океан, обращу Белое море в Черное? Но вы и без доказательств верите могуществу моему и могуществу времени, хотя в разных случаях. Создавать - слава; разрушать - грех; впрочем, разрушение дает место созданию. Все стоит на развалинах.

  

  

   Где же тот чудный, обещанный обед? - спросит меня любопытный, как жалкое существо, желающее быть всеведающим. Завтра удовлетворю я твое любопытство, голод и жажду; теперь вечер, утро вечера мудренее. Представь себе! однажды ввечеру, растроганный до глубины сердца, "послушайте", сказал я одному земному существу, схватив его за руку и вскочив с места, "послушайте!" повторил я и потом произнес медленно: пора почивать! и опять опустился на диван. Почему, думаете вы, это так случилось? потому что огненные слова осветили рассудок и опровергли необдуманный восторг. Проснувшись на другой день, я подумал и сказал решительно: вечер глуп!

  

  

   Что же далее? Далее то, что я до сей CXXIII главы сохранил свободу сердца и переменил посвящение Странника. Вам! какое тысячемыслие! какой лаконизм! Так индейский владыко Изуара³ сказал своей супруге: "Гум!" - "Ом"⁴, - отвечала она, и Изуара создал мир в том самом виде, как он кажется индейцам; ибо мы смотрим на него совсем с другой точки.

   Слово Гум! заключает в себе всю полноту прожекта, или предположения о создании, и вопрос о согласии. Слово Ом! заключает похвалу, поправки, дополнения (особенно в существовании женского пола) и, наконец, согласие, подтверждение и т. п.

   Так изъясняют значение сих слов толкователи санскритских индейских слов: премудрый патер Паолино ди Санто Бартоломео⁵ и Ланглес⁶, восставая на филологов Виллиама Джонса⁷, Вилькинса⁸ и проч., которые говорят, что таинственное слово Ом! есть изображение божества и составлено из трех деванагарийских букв⁹: А И У, кои сливаясь, производят О или с прибавлением М - Ом! т. е. творителя, хранителя, рушителя.

   Это понятно. Санскритский язык есть то ничего, из которого созданы все прочие земные языки; или то море, из которого истекают реки глагола.

  

  

   "Пусть расслабленные, утопленники неги и роскоши назовут путешествие глупостию; пусть удивляет их смелость тех, которые, бросая пуховое ложе, преодолевают все тягости, все затруднения долгого пути. Горный воздух исполнен благовония и сладостной животворности, которых никогда не испытывала пресыщенная леность!"

   Так, или подобно сему, говорил мой милый, вечно задумчивый... нет!.. вечно дымящийся, пылающий, извергающий на все предметы черную лаву вулкан Байрон-Бейрон-Бирон¹⁰.

   Со вздохом глубоким отправляюсь я вдоль по пространной карте вечно спорных участков земного шара искать этого горного воздуха и прекрасной природы. Природа только там хороша, где освящает ее довольствие человека, где он и сам равен красоте роскошной природы.

   О, это истинная правда! скажет тот, кто не участвует в откупе природы и которого владения ограничены поверхностью его одежды.

  

  

   Смирно!.. в колонны стройсь!.. марш, марш!.. раздавалось на юге России. Быстро, как время, войска приближались к границе.

   Вот и перед моими глазами: пространная долина, зеленые камыши, болота, озера, река Прут. Мест. Фальчи на возвышенности противоположного берега. По извилистой дороге тянутся полки, обозы... Понтонный мост! до свидания, Россия!

  

   И слезы вдруг, как у ребенка,

   Ключом горячим потекли;

   Прощай, родимая сторонка,

   И все, что мило на земли!

   Прощайте, красные девицы!

   Иду!.. последний переход!

   Вот... Царства русского границы;

   Но их - душа не перейдет!..

   Не болен я, а сердцу худо!

   Пусть я военный человек,

   Но во владениях Махмуда¹¹

   Бессонен будет мой ночлег!

  

   Здесь ангельская чувствительность ее (но кто она?), может быть, заставит невольно вскрикнуть:

  

   Ах, боже мой! какая жалость!

   Убьет себя бессоньем он! -

   Не бойтесь, душенька! усталость

   Прогонит грусть, нагонит сон.

  

  

  

   Эзопка!¹² утонул во сне!

   Сгони с постели Пенелопу¹³,

   Да шар земной подвинь ко мне,

   И разложи на стол Европу!

   Прекрасно!.. ну, в шкапу сыщи

   Ту книгу, много что картинок.

   Умен!.. Теперь ступай на рынок

   И изготовь к обеду щи,

   Кусок жаркова, крем да вафли...

   Ступай!

  

   - Для рифмы: к вам не граф ли

   Обедать будет?

  

  

   - Может быть.

  

  

   Я не воображаю, а потому и вы также не воображайте, добрые мои посетители, чтоб мой эзопка был в состоянии изготовить пышный обеденный стол на несколько тысяч персон. Нет, он так еще невинен в познании поваренного искусства, что часто суп мой вкусен, как вода Асфальтского моря¹⁴, а кусок жаркова уподобляется эбеновому дереву, из которого можно выточить все, что вам угодно. Но зато, о господа гастрономы! как жарит он дичь!.. Если бы все гаршнепы, шнепы, дупельшнепы, вальдшнепы, кроншнепы, куропатки, перепела, стрепета и дрофы, по которым, благодаря искусству Кюленца и собственному, я не сделал промаха, если б эта дичь могла чувствовать, с какою попечительностью и с какою нежностию эзопка обходился с нею, как подрумянивал ее на вертеле, на сковороде и в кастрюльке и потом подавал на стол, если б дичь эта могла чувствовать, как она услаждала вкус мой и как вкус мой ласкал, лобызал каждый сустав ее, то она встрепенулась бы от душевного удовольствия и испустила радостный крик, ибо что может быть сладостнее той минуты, когда доставляешь наслаждение другим, жертвуя какой-нибудь земной собственностию.

   - Эзопка! ты гений! - сказал я ему однажды; ошибся ли я? - "Нет", - отвечал он сквозь зубы и провел кулак под носом.

   Каким же образом эзопка, подобный существу, одаренному одним лишь осязанием, может быть так гениален в жарении дичи? Если не душевные способности жарят дичь, то и инстинкт животный не определит меру и время, необходимые для совершенного приготовления дичи.

   Может быть, для этого нужно иметь отличное чувство вкуса? Но мой эзопка, зажмуря глаза, не отличит соли от перца.

   Может быть, нужно совершенное зрение, которое проникало бы во внутренность лежащей на сковороде или в кастрюльке птицы? Но мой эзопка не для кота Васьки жарил ту дичь, которую кот Васька съел в его глазах.

   Может быть, нужен слух, который бы понимал язык существ неодушевленных, издающих только скрып и треск? Но мой эзопка глух, как все, что не имеет пустоты.

   Может быть, нужно тонкое обоняние, которое бы распознавало пары, исходящие от недожаренного, изжаренного и пережаренного? Но эзопка не отличит благовония от всякого другого запаха.

   Что же такое гений?

   Каждый человек создан обыкновенным человеком для всех и гением для некоторых. Каждый человек полон видимого или скрытного совершенства к действию, ему предназначенному. Какая снисходительность!.. далее!..

   Гений ума не скажет никому: ты глуп! но скажет: ты этого не знаешь, не понимаешь, это не касается ни до чувств твоих, ни до понятий: ступай дальше, здесь не твоя сфера, не твое место, не тот воздух, которым ты можешь дышать, не тот язык, который для тебя понятен; здесь нет ни друзей твоих, ни сотрудников, ни соревнователей; ступай, эзопка! ступай дальше! ты гений там, где от гения требуют только совершенного умения жарить дичь.

  

  

   Боготворите дар Вертумна¹⁵;

   Но не забудьте лишь одно:

   Что кажется теперь умно,

   То будет завтра же безумно.

  

  

  

   Милые читатели и спутники мои! приветствую счастливое вступление ваше в храмину сына странствующего!

   Милые читательницы и спутницы! прелестные, как непорочная дева, обитавшая, до основания Манжурского царства¹⁶, при подошве Голминшан-ин-Алина¹⁷... присутствие ваше, как источник Силоальмский¹⁸, укрепляет силы и, как уверенность, оживляет душу.

   Мир и наслаждение вступающим в обитель мою... Вы здесь как дома... Все невообразимые богатства и красоты природы к услугам вашим... Храмина воображения пространна. Вы устали? садитесь в спокойный, роскошный трон, на котором восседал Ксеркс¹⁹ и смотрел на бесчисленный флот Персии. Хотите прохлады? вот фонтан, подобный тромбу²⁰ Атлантического океана, касающемуся до небес. Хотите уединения? вот мир до создания первого человека. Хотите убежища от насчастия? вот небо.

   Все здесь есть, все, кроме начала и конца.

  

  

   Блаженные современники младенчества земного шара! Вы, обитавшие на островах очарованных, в садах солнцевых, близ сводов небесных, при истоках света!.. Вы, плоды грехопадения, дети любви, первые семейства народов!.. Смотрите, вот семена, сохраненные от потопа и рассеянные по земле, вот потомство ваше! Возрадуетесь ли вы, смотря на роскошный пир наш? Вы питались сочными плодами, а мы... мы питаемся воображением.

  

  

   Но час обеда приближается. На этом поле расположимся мы. Помогите же мне перенести на него всю красоту природы.

   Для окрестностей мы выберем лучшие места из всех известных и неизвестных географии гор. Отдаление должно быть величественно. В синеве Шимборазо²¹, как монумент в честь создания мира. За нею, подобно светлой короне с 7 золотыми маковками, гора Сюммер - средоточие Вселенной. Подле нее Каркуф²², увенчанный Вавилонской башнею. Посредине хребтов водопад Ниагарский. Равнина, простирающаяся от нас до отдаления, должна быть усеяна холмами Цитереиды²³, пальмы солимскими, кедрами ливанскими, тополями Эрихона²⁴, финиками мекскими, апельсинами мальтийскими, каштанами индейскими, гранатами алжирскими, фисташками алепскими, виноградником коринфским.

   Природная беседка, образованная райской смоковницей и тамариском ²⁵ с берегов Нила, защищает нас от солнца. Акации и розы сирийские ласкают обоняние. Вот анская восковая пальма в 200 футов вышиною. Вот баобаб с берегов Зеленого мыса, 15 сажен в окружности. Вот бальзамический тополь Северной Америки, далекармийский дуб, таврийский лавр и вечнозеленый белот.

  

  

   Разнообразие природы, вкусов, климата должно быть под руками. Что может быть разнообразнее климата саннинского? "Глава Саннина²", - говорят поэты арабские, - облечена зимою, весна украшает плечи его, осень на груди, лето покоится под стопами!"

   Для того, кто привык к роскоши и неге восточной, к лени азиатской, здесь тянется долина Сирии. Вот высокий холм; на окрестностях видна улыбка природы. На него переношу я из Дели пышные, светлые чертоги Кулихана²⁷. Они великолепны, как светило дня; стены покрыты золотой чешуею; потолок украшен светозарными камнями; невольно остановится на нем взор, как в темную полночь на осыпанном созвездиями небе. С одной стороны двенадцать тучных золотых столбов поддерживают своды над пространным широким диваном. Балдахин навис, как на западе румяные облака над солнцем. Мраморный пол скользок, как путь к величию. Посредине чертогов высокий фонтан падает в яшмовый бассейн и утоляет своею прохладой усталость и жажду. Сквозь прозрачные искры рассыпающейся воды видно изображение божественной Аллаталлах {Арабская Венера (прим. автора).}. Это розовый мрамор; но, кажется, в волнах хочет она потушить огонь сладострастных желаний. Но что арабская Аллаталлах, персидская Аная, греческая Венера и славянская Лада перед той прелестной моею читательницей, которую любовь погрузила в размышление, а усталость склонила на диван, мягкий, как волны Евфрата, когда протекал он чрез земной рай. Нескромный взор мой навеки остановился на ней... Она заметила, вспыхнула, опустила очи - все алмазы во дворце Кулихана потухли. Ах, без этих очей нет света во всей природе!.. так, здесь и не далее...

  

  

   Я высказал бы все приметы,

   Я описал бы образ твой,

   Чтобы найти... создать... с тобой,

   С тобою быть!.. но кто ты, где ты?

   В кругу ли ты живешь людей,

   Земной ли шар твоя обитель?

   Или из области теней,

   Незримый сердца искуситель,

   Какой-то глыбою огня

   Ты прилетаешь жечь меня!

  

   Последуй чудному примеру,

   И девою в шестнадцать лет

   Сойди, явись на белый свет,

   Прими крещение и веру!

  

   О, над купелию венцом

   Сплелись бы ангелы и пели:

   А я бы крестным был отцом

   И принял деву из купели.

  

   Но для того, кто, как простой сын и друг природы, любит смотреть на красоты ее, туркестанский ковер, испещренный разноцветными гиероглифами подобно египетскому дёндерахскому зодиаку²⁸, постлан на землю. Садитесь, гости мои! Покуда буду я хлопотать, чтоб уставить на место природу и климат, прошу вас закусить. Не венерин элей {елей.} и не нектар олимпийский предлагаю вам, но фиал, наполненный дыханием той, которую вы боготворите; этот напиток возрождает голод и жажду. Не маринованное небо, не амуреты и не сердце с трюфелями и анчоусами, но сладкий поцелуй свидания.

  

  

   Хаос наполнял беспредельность; стихии не знали еще ни вражды, ни союза.

   Казалось, что все было полно, и не было места упасть и атому без трех протяжений;

   Но место являлось повсюду для воли и дум.

   Хаос не раздвинув, они проницали его, находили везде для себя бес-преградность, свободу.

   Они истекали одна из другой и впадали друг в друга.

   Они проносились повсюду, на все отражая прекрасную, светлую мысль о создании.

   Окончен их путь. И стало без грохоту все разделяться на части; и строилась каждая часть по величию, образу мысли, ее наполнявшей. -

   И стали те части мирами.

   Порыв разделения разрознил их связи в пространстве; но в то же мгновение родство повлекло их друг к другу...

  

  

   - Что это такое?

   - Сочиняю систему мира; послушай! "Хаос наполнял беспредельность; стихии..."

   - Полно, милый! что ты бредишь.

   - Как - бредишь?.. Показать истинное число стихий!.. открыть сцепление Вселенной!.. это бред?

   - Бред, мой милый!.. Посмотри... тебя ожидают.

   - Ах!..

  

  

   Чуть-чуть не позабыл! как трудно

   Все обещанья исполнять!

   Иное обещанье чудно,

   Другое слишком безрассудно,

   А третье лучше б не давать.

   Но ныне на одних обетах

   Общественный вертится свет;

   И в людях, точно как в скелетах,

   Уже души и сердца нет.

  

   Я хотел сказать про обед, а не про обет, и ошибся; но я уверен, что вы меня за это не казните. Кто не знает, что обеты давать легче, нежели обеды.

   Я уверен, однако же, что если б вы приехали ко мне и пересыщенными наружной роскошью обыкновенных блюд света, то и тогда еще найду я новую для вас пищу, легкую и удобоваримую.

  

  

   Почтенные старцы! Вам первый шаг, первое место, первое слово, вам первенство во всем. Ни порода, ни богатство, ни звание, ни достоинства не увольняют от должных вам почестей. "Опыт и время сделали вас хранителями мудрости",- говорят китайцы. Прославляю 2967 лето до P. X., видевшее основание Китайского царства²⁹! прославляю императора Тай Хау-фуси³⁰, основателя оного! прославляю народ, у которого старость есть священное право на уважение!

   Сядьте на эту скалу, с которой видно все пространство жизни каждого. Сядьте под этими липами, с которых трудолюбие сбирало соты. Я уже вижу в очах ваших вопрос: "Чем хочешь ты, молодой человек, угостить нас? Все испытали мы,.. вкусили от каждого блюда, предлагаемого человеку существованием,.. сыты мы,.. что остается нам? - остается еще раскусить эти сахарные фрукты, в которых скрыты билетики с вопросами:

   "Был ли ты человеком в продолжение жизни?"

   "Сколько басен написали Пильпай, Езоп³¹ и Крылов на твой счет?"

   "Сказал ли тебе хоть один человек от чистого сердца: ты добр!?.."

   "Будешь ли ты жить в потомстве или памяти всех, знавших тебя не так, как зажигателя Эфесского храма³², но подобно... подобно хоть приобретшему один талант на данные ему два для пользы ближних?.."

   - Вот что остается нам в пищу, а в утешение - стоять на большой дороге жизни указателями пути добрым прохожим".

   Честь и слава вам, почтенные старцы! ниспошли вам небо благословенное долголетие Ян-ди-шен-Нуна!³³

  

  

   Теперь к вам, читательницы... гостьи... старушки!.. Но вы сами уже распорядились. Уста ваши полны речей. Вы уже призвали время настоящее на суд с прошедшим... Вы уже казните его за испорченность свойства людей нового века, за странность моды, за безобразность одежды, за чудные обычаи, за вредные привычки, за отвержение всего ветхого. Вы правы! кто против вас?.. Прошедшее и будущее всегда лучше настоящего.

  

   С прошедшим был и я знаком,

   В разладе мы друг с другом жили,

   Но долго, бабушки, об нем

   И сердце, и душа тужили!

  

  

  

   Хороший хозяин должен быть движим своим гостеприимством во все стороны, как непостоянство, должен светить одинаково для всех, как солнце, должен быть рабом прихоти гостей своих, должен быть учтив, как лесть, говорить, как стоустая молва, приветлив, как любовник, терпелив, как муж.

   Исполню ли я все эти условия? я, одинокий Странник! О, если б...

   Как помощь одного существа может увеличить силы, облегчить труды, прояснить душу и взоры!.. Если б......эти точки могли замениться именем, то я и не заглянул бы сам в следующую главу.

   Но.........может быть там в числе гостей моих...

  

   Так, так! куда ни обращу

   Свой взгляд, вниманье - забываюсь!

   Кого-то я везде ищу,

   И с кем-то в думах я встречаюсь.

  

   Не знаю, кто сей тайный дух,

   Владеющий воображеньем,

   Одевший сердце, взор и слух

   Каким-то сладким сновиденьем!

  

   Его незримый образ мил,

   Его неслышный голос звонок,

   Я с ним весь мир бы позабыл

   И стал бы весел, как ребенок.

  

   Но где же это существо,

   Мой ангел, мысленная дева,

   С которой я вступлю в родство,

   Как с звуком лиры звук напева?

  

   Вей, дева, думы надо мной,

   Я полон будущею встречей!

   Быть может, будет призрак твой

   Приходу твоему предтечей!

  

  

   Нет ее.

  

  

   Стекайтесь, стекайтесь, милые друзья! живые, огненные юноши! Что же принесу в пищу чувствам, уму и сердцу вашему?

   Пища вашего ума - вся Вселенная. Пища сердца -святые обязанности и еще, еще - взаимность той, о которой вы теперь мечтаете, которой внимаете, с которой жизнь есть все и все есть жизнь.

   Пища наших чувств - настоящее!

  

  

   Свершен венец создания природы!

   Шумят под пальмами цветы!

   Где дева провела младенческие годы?

   Кто возлелеял в ней слиянье красоты?

  

   Милое потомство не ведавшей ни колыбели³⁴, ни объятий родительских, в которой первое чувство было любовь, а второе - раскаянье!

   Вы, к которым я прикован, как Прометей к скале Кавказской!.. Вы, прелестные ничто и все!.. золотые, алмазные мои! слабые, как сердце, легкие, как мысли, нежные, как чувства, гордые, как ум!

   Вас встречаю я монгольским приветствием: Амур!³⁵

  

   Из ваших рук оковы, плен,

   Как дар, приемлю

   Для вас перенесу Эйрен³⁶

  

  На землю!

  

   На этом блюде перед вами сады Альциноя³⁷, воспетые слепцом Амуром... слепцом Омиром³⁸, хотел я сказать.

   Послушайте, что говорит он про эти сады:

   "Древа садов Альциноя вечно покрыты плодами; нежный зефир храпит живость, силу и соки их; одни поспевают, другие рождаются; за спелым гранатом и за апельсином скрываются новые, образующиеся; зрелая смоква уступает место другой; готовая маслина сменяется зарождающеюся..."³⁹

   Не похожи ли иногда и ваши привязанности на древа в садах Альциноя? Одно чувство созрело, другое рождается... старое уступает место новому.

   Скажите мне, существа вечнолюбящие! помните ли вы прошедшее? вполне ли предаетесь настоящему? не перегоняют ли ваши мысли времени? не всегда ли вы носитесь в будущем? не разочаровывает ли вас видимое? "Это не то!" - думаете вы и - опять на крыльях! но...

  

   Блажен, кто может испытать

   Взаимность, чувство неземное,

   И другу нежному сказать:

   Я не один и нас не двое!

   Я не одна и нас не двое!

  

  

   К вам теперь обращаюсь, страдальцы и труженики мира. Вы, которым ни сладостная пища, ни песни любви и соловья не возвратят спокойствия и сна!.. Вы, которые болезнями или обстоятельствами, добровольно или против воли исключены из жизни, но еще существуете! Вы, не лишенные единственно покрова небесного!.. Для вас чаша, наполненная горьким терпением!.. Выпейте до дна!.. и вы увидите, что улыбка существует еще и для ваших уст.

   Вы же, люди несчастные, но обложенные всеми средствами и способами жизни! вот источник живой воды! читайте надпись, прибитую над ним, и следуйте ей:

   "В продолжение 6 недель обратите день в ночь, ночь в день, то есть спите в продолжение дня, бодрствуйте и трудитесь ночью; принимайте пищу обеденную в полночь; наблюдайте строгую диэту, предписанную медициною для пациентов, страждущих расстройством кровоносной, нервной или желудочной системы. Тело ваше укрепится, душа оживет, и вы взалкаете жизнию!"

  

  

   Здесь, здесь на благовонном лугу под пространной липой засяду я с вами, тучные, упитанные тельцы-гастрономы! Лучший час дня есть переход от голодай жажды к упоению и насыщению. Люблю вашу беседу! Вы вечно веселы, как мечтательные существа, которых небо одарило бесконечною жизнию, неизнуряемыми силами, неистощимым богатством, неизменимой любовию, верной дружбою, вечным здоровьем и неувядаемою красотой!

   Слова ваши звучны, как вылетающие пробки! смысл пенится, как шампанское!

   Люблю кипящие бокалы! - Люблю пиров несвязный шум. Где чист, крылат, прозрачен ум, Где речи остры, как кинжалы!

   Вот, друзья мои, блюда, которые колкостию и остротою раздражают и притуплённые нервы вкуса.

   Ух! на японском зангском фарфоре лежит кроншнеп! начинен труфелями, анчоусами, устрицами! Начинен, как век событиями!

  

   Работайте вокруг паштета!

   Он жирен, он вам по душе:

   Румян, как перси Аишэ⁴⁰,

   Слоен, как очи Магомета!

   Но... оставляю вас, друзья,

   И пир, довольствием цветущий;

   Одежды сбрасываю я,

   Чтоб встретить с честью сон грядущий.

  

  

  

   Если в душе, в чувствах и в словах певца есть родство с временем и семена для души, чувств и слов потомства, то завистливое невежество как Голиаф падет от руки Давида⁴¹, а гармония усмирит громы.

   Если мысли певца есть лучи светила восходящего, то они пробудят, согреют, затеплят понятную душу.

   Но если певец есть отголосок произнесенных уже звуков, если он есть луч солнца заходящего, то пусть не удивляется он равнодушию и невниманию других к его холодным восторгам.

   Акбэ, вождь Омара⁴², покорил владычеству его калифа берберов и многих других народов; он достиг победоносно до пределов Африки, и когда Океан остановил его, он кинулся на коне в море, извлек меч и вскричал: "Бог Магомета! ты зришь его! если б не эта стихия, я пошел бы далее, я нашел бы новых народов и заставил бы их обожать твое имя!"

   Так и поэт... хотел я продолжать, но обстоятельства увлекли меня в следующую главу.

  

  

   Я не буду описывать странного моего положения; люди заботятся о положении людей только тогда, когда оно беспокоит их физическим или моральным образом. Но из следующих слов, которые я должен был поместить здесь, положение мое будет понятно.

  

   В вас много чувства и огня,

   Вы очень нежны, очень милы;

   Но в отношении меня

   В вас отрицательные силы.

   Вы свет, а я похож на тьму,

   Вы веселы, а я печален,

   Вы параллельны ко всему,

   А я, напротив, вертикален.

  

   Совершенство мыслей и произведений зависит от счастливого располо-зкеиия духа... Может ли человек постоянно быть счастлив!.. однако же...

  

  

   Однако ж войско перешло уже границу. Отряд ген-лейт. барона Крейца вступил в Яссы. Бым-бешлы-ага исчез, а диван-эффенди и владетельный князь⁴³ предались покровительству России.

   Народ обступил полки уланские, благословляя знамена русского царя. Восторженный этерист⁴⁴ в черной одежде и клобуке кричал: виват, император Николай!- Руки его подняты были к небу, в правой была развернута книга предсказаний. "Лети, России светлый ангел!" - кричал он по-гречески.

  

   "Лети, России светлый ангел!

   Твой пламенник нам в помощь дан,

   То предсказал нам Агатангел,

   То прорицал нам Иоанн!⁴⁵"

  

   "Venit, venit Moscal! Venit cavaleria di Imperat! slava luy domnodseu! {Идет, идет русский воин! Идет императорская конница! - слава государю (рум.).} καλά ινε! {да здравствует! (новогреч.).} халоса! халоса! ши ey {и я (молд.).} слузил государски!" - кричало одно греческое существо, тощее, как остов человеческий, служившее при 6 князьях молдавских и видевшее на своем веку много чудес, и между прочим еврея-колдуна, который вызывал заклинаниями всю нечистую силу в стакан, наполненный водою.... Пир горой в стакане., шум, визг и крики; ..., но вот является старшой... садится нечистая сила за браный стол... судят и рядят... про судьбу гадающих, про клады, про пропажу, про виноватого, про вора... Стоит еврейский колдун над стаканом с огромным Талмудом, читает молитвы, заклинания и повторяет речи нечистой силы, предсказывает и - все сбывается!..

   - Ты видел это? - Вид_а_ль, вид_а_ль, сама вид_а_ль! - повторяет грекос.- Очень рад, но прощай, мой друг, мы еще встретимся с тобой.

  

  

   Всякому известно, что 25 апреля 1828 года⁴⁶ переправа через границу была при м. Скулянах, при м. Фальчи и при с. Вадулуй-Исакчи, но не всякому известны затруднения переправ весной, во время разлития рек. При с. Вадулуй-Исакчи прутская долина шириною до 4 верст. Все пространство наводнено, но преодолеть все можно. В одну ночь готов мост и плотина чрез наводнение. Это селение называлось прежде Траян; вероятно, потому, что над ним, на горе, оконечность древней границы, называвшейся также Траян - via Trajani - Траянов вал.

   В дополнение ко всему сказанному мною некогда о Траяновом вале" я должен заключить все изыскания и умствования следующим:

   Бессарабия, Молдавия, Валахия, Булгария, Трансильвания и пр. и пр. изрезаны во всех направлениях подобными валами. Валы эти есть не что иное, как сухие, укрепленные границы.

   В Бессарабии нижний Траянов вал отделял землю, принадлежавшую греческим колониям, лежавшим на берегу Черного моря, от народов, кочевавших в пустынном Буджаке.

   Верхний Траянов вал служил границею между степями и верхнею богатою, населенною природою Бессарабии.

   Г. Галац⁴³, бывший греческою и потом римской колонией, отделен от Гетских пустынь подобным же высоким валом.

   Во всех прочих местах - га же история.

  

  

   Итак, против с. Траян, почти в том же месте, где некогда была переправа постоянная и мост каменный, русские выстроили плотину и вступили в Молдавию.

   Кстати о р. Прут. Волны ее родятся в горах