| Главная » Книги |
Толстой Лев Николаевич - Война и мир. Том 1, Страница 10
Толстой Лев Николаевич - Война и мир. Том 1башке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на
первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир
стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою
славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал
Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не
возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же
мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей
слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый
человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и
с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические
обстоятельства Европы последних годов.
- Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? -
заключил он. - А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий
полководец твой-то, где он показал себя?
- Это длинно было бы, - отвечал сын.
- Ступай же ты к Буонапарте своему. M-lle Bourienne, voilà encore un
admirateur de votre goujat d'empereur! [229] - закричал он
отличным французским языком.
- Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince.
[230]
- "Dieu sait quand reviendra"... [231] - пропел князь
фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из-за стола.
Маленькая княгиня во все время спора и остального обеда молчала и
испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли
из-за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
- Сomme c'est un homme d'esprit votre père, - сказала она, - c'est à
cause de cela peut- être qu'il me fait peur. [232]
- Ax, он так добр! - сказала княжна.
Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая
от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у
золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных
ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку
чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи,
которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный
погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из-под
Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя
Андрея: все было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано
тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои
поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты
обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя
Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по
комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой.
Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, - может быть, и
то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении,
услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как
будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и
непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
- Мне сказали, что ты велел закладывать, - сказала она, запыхавшись
(она, видно, бежала), - а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине.
Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я
пришла? Ты очень переменился, Андрюша, - прибавила она как бы в объяснение
такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово "Андрюша". Видно, ей самой было странно
подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой,
шаловливый мальчик, товарищ детства.
- А где Lise? - спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
- Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, André!
Que! trésor de femme vous avez, [233] - сказала она, усаживаясь на
диван против брата. - Она совершенный ребенок, такой милый, веселый
ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное
выражение, появившееся на его лице.
- Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет,
Аndré! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее
положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout
comprendre, c'est tout pardonner.[234] Ты подумай, каково ей,
бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться
одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей,
которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
- Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, - сказал он.
- Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и
не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай,
André, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в
деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я... ты меня знаешь...
как я бедна en ressources, [235] для женщины, привыкшей к лучшему
обществу. M-lle Bourienne одна...
- Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, - сказал князь Андрей.
- О, нет! Она очень милая и добрая,а главное - жалкая девушка.У нее
никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но
стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я
люблю быть одна... Mon père [236] ее очень любит. Она и Михаил
Иваныч - два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба
облагодетельствованы им; как говорит Стерн: "мы не столько любим людей за то
добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали".
Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [237] и она очень добрая. И
mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она
прекрасно читает.
- Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от
характера отца? - вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
- МНЕ?... Мне?!... Мне тяжело?! - сказала она.
- Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, - сказал
князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко
отзываясь об отце.
- Ты всем хорош, André, но у тебя есть какая-то гордость мысли, -
сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора,
- и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно
было, какое другое чувство, кроме vénération, [238] может возбудить
такой человек, как mon père? И я так довольна и счастлива с ним. Я только
желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
- Одно, что тяжело для меня, - я тебе по правде скажу, André, - это
образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким
огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так
заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее
время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так
язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
- Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой
порох, - насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
- Аh! mon ami. [239] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он
услышит меня. André, - сказала она робко после минуты молчания, - у меня к
тебе есть большая просьба.
- Что, мой друг?
- Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить
никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня
утешишь. Обещай, Андрюша, - сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем
держа что-то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и
составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении
просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что-то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
- Ежели бы это и стоило мне большого труда... - как будто
догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
- Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon père. Что
хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего
отца, наш дедушка, носил во всех войнах... - Она все еще не доставала того,
что держала, из ридикюля. - Так ты обещаешь мне?
- Конечно, в чем дело?
- André, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его
не будешь снимать. Обещаешь?
- Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет... Чтобы тебе сделать
удовольствие... - сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив
огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он
раскаялся. - Очень рад, право очень рад, мой друг, - прибавил он.
- Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе,
потому что в Нем одном и истина и успокоение, - сказала она дрожащим от
волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом
овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на
серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
- Пожалуйста, André, для меня...
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти
освещали все болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел
взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и
поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут)
и насмешливо.
- Merci, mon ami. [240]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
- Так я тебе говорила, André, будь добр и великодушен, каким ты всегда
был. Не суди строго Lise, - начала она. - Она так мила, так добра, и
положение ее очень тяжело теперь.
- Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем-нибудь
свою жену или был недоволен ею. К чему ты все это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала
себя виноватою.
- Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи.
Она хотела сказать что-то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая
княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды,
боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слез она
заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
- Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда
не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к
ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели
ты хочешь знать правду... хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли
она? Нет. Отчего это? Не знаю...
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в
лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но
он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
- Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас
приду. Петрушка! - крикнул он камердинеру, - поди сюда, убирай. Это в
сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
- André, si vous avez. la foi, vous vous seriez adressé à Dieu, pour
qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre prière aurait été
exaucée. [241]
- Да, разве это! - сказал князь Андрей. - Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим,
князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m-lle Bourienne, уже в третий раз в
этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных
переходах.
- Ah! je vous croyais chez vous, [242] - сказала она,
почему-то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг
выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и
волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и
ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый
голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери.
Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить
потерянное время.
- Non, mais figurez-vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses
boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait défier
les années...[243] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал
при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в
руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские
воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и
спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же
разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя
ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями.
Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились
дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние:
Михаил Иванович, m-lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с-глазу-на-глаз хотел
проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и
в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за
столом и писал. Он оглянулся.
- Едешь? - И он опять стал писать.
- Пришел проститься.
- Целуй сюда, - он показал щеку, - спасибо, спасибо!
- За что вы меня благодарите?
- За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба
прежде всего. Спасибо, спасибо! - И он продолжал писать, так что брызги
летели с трещавшего пера. - Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела
могу делать вместе, - прибавил он.
- О жене... Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю...
- Что врешь? Говори, что нужно.
- Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером... Чтоб
он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими
глазами на сына.
- Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, -
говорил князь Андрей, видимо смущенный. - Я согласен, что и из миллиона
случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она
во сне видела, и она боится.
- Гм... гм... - проговорил про себя старый князь, продолжая
дописывать. - Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
- Плохо дело, а?
- Что плохо, батюшка?
- Жена! - коротко и значительно сказал старый князь.
- Я не понимаю, - сказал князь Андрей.
- Да нечего делать, дружок, - сказал князь, - они все такие, не
разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее,
взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось,
насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его.
Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой,
схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
- Что делать? Красива! Я все сделаю. Ты будь покоен, - говорил он
отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его.
Старик встал и подал письмо сыну.
- Слушай, - сказал он, - о жене не заботься: что возможно сделать,
то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу,
чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал:
скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он
тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из
милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын
привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и
вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
- Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их
государю передать после моей смерти. Теперь здесь - вот ломбардный билет и
письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в
академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал,
что этого говорить не нужно.
- Все исполню, батюшка, - сказал он.
- Ну, теперь прощай! - Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его.
- Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет... -
Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: - а коли узнаю,
что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет... стыдно! -
взвизгнул он.
- Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, - улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
- Еще я хотел просить вас, - продолжал князь Андрей, - ежели меня
убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера
говорил, чтоб он вырос у вас... пожалуйста.
- Жене не отдавать? - сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были
устремлены в глаза сына. Что-то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
- Простились... ступай! - вдруг сказал он. - Ступай! - закричал он
сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
- Что такое, что? - спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея
и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом
халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
- Ну, - сказал он, обратившись к жене.
И это "ну" звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: "теперь
проделывайте вы ваши штуки".
- André, déjà! [244] - сказала маленькая княгиня, бледнея и
со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и
бережно посадил ее на кресло.
- Adieu, Marieie, [245] - сказал он тихо сестре, поцеловался
с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m-lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья,
поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, все еще смотрела в
дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны
были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского
сморкания. Только-что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и
выглянула строгая фигура старика в белом халате.
- Уехал? Ну и хорошо! - сказал он, сердито посмотрев на
бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул
дверь.
[(сноска 1)] Ну, что, князь, Генуа и Лукка стали не больше,
как поместьями фамилии Бонапарте. Нет, я вас предупреждаю, если вы мне не
скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости,
все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист) - я вас больше
не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите.
[(сноска 2)] Я вижу, что я вас пугаю,
[(сноска 3)] Если y вас, граф (или князь), нет в виду ничего
лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то
я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна
Шерер.
[(сноска 4)] О! какое жестокое нападение!
[(сноска 5)] Прежде всего скажите, как ваше здоровье?
[(сноска 6)] Признаюсь, все эти праздники и фейерверки
становятся несносны.
[(сноска 7)] Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю
депеши Новосильцова? Вы все знаете.
[(сноска 8)] Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои
корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.
[(сноска 9)] Этот пресловутый нейтралитет Пруссии - только
западня.
[(сноска 10)] [Кстати, - виконт Мортемар,] он в родстве с
Монморанси чрез Роганов,]
[(сноска 11)] [аббат Морио:]
[(сноска 12)] [императрица-мать]
[(сноска 13)] [Этот барон, кажется, ничтожная личность.]
[(сноска 14)] Барон Функе рекомендован императрице-матери ее
сестрою,
[(сноска 15)] много уважения,
[(сноска 16)] [Кстати о вашей семье,]
[(сноска 17)] составляет восторг всего общества. Ее находят
прекрасною, как день.
[(сноска 18)] Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня
нет шишки родительской любви,
[(сноска 19)] дураки.
[(сноска 20)] [Я ваш]
[(сноска 21)] вам одним могу признаться. Мои дети - обуза
моего существования.
[(сноска 22)] [Что вы хотите?...]
[(сноска 23)] имеют манию женить.
[(сноска 24)] маленькая особа,]
[(сноска 25)] наша родственница, княжна
[(сноска 26)] Вот выгода быть отцом.
[(сноска 27)] Бедняжка несчастлива, как камни.
[(сноска 28)] [Послушайте, милая Аннет,]
[(сноска 29)] Устройте мне это дело, и я навсегда ваш
[(сноска 30)] [как пишет мне мой староста]
[(сноска 31)] [Подождите,]
[(сноска 32)] [с Лизой (женой молодого Болконского).]
[(сноска 33)] Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу
старой девки.
[(сноска 34)] самая обворожительная женщина в Петербурге,
[(сноска 35)] [с моей тетушкой?]
[(сноска 36)] [тетушку,]
[(сноска 37)] [развлечением]
[(сноска 38)] Я захватила работу,
[(сноска 39)] Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали,
что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.
[(сноска 40)] Будьте спокойны, вы все будете лучше всех,
[(сноска 41)] Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на
смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,
[(сноска 42)] Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!
[(сноска 43)] [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы
пришли навестить
бедную больную,]
[(сноска 44)] Расскажите нам это, виконт,
[(сноска 45)] [в стиле Людовика XV]
[(сноска 46)] Виконт был лично знаком с герцогом,
[(сноска 47)] Bиконт удивительный мастер рассказывать,
[(сноска 48)] Как сейчас виден человек хорошего общества,
[(сноска 49)] [милая Элен,]
[(сноска 50)] [Какая красавица!]
[(сноска 51)] Я, право, опасаюсь за свои способности перед
такой публикой,
[(сноска 52)] Подождите, я возьму мою работу,
[(сноска 53)] О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.
[(сноска 54)] [Очаровательный Ипполит]
[(сноска 55)] Это не история о привидениях?
[(сноска 56)] Вовсе нет,
[(сноска 57)] Дело в том, что я терпеть не могу историй о
привидениях,
[(сноска 58)] [бедра испуганной нимфы,]
[(сноска 59)] [Виконт]
[(сноска 60)] [мадмуазель Жорж,]
[(сноска 61)] [Очаровательно,]
[(сноска 62)] [международное право,]
[(сноска 63)] Вы собираетесь на войну, князь?
[(сноска 64)] Генералу Кутузову угодно меня к себе в
адъютанты.
[(сноска 65)] А Лиза, ваша жена?
[(сноска 66)] [Андрей,]
[(сноска 67)] [Будьте добрым малым, как вы были,]
[(сноска 68)] [Раз он перейдет в гвардию...]
[(сноска 69)] [до свиданья,]
[(сноска 70)] [Василий,]
[(сноска 71)] [миланского помазания?]
[(сноска 72)] И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки
изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на
троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно
с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.
[(сноска 73)] Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. -
Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,
[(сноска 74)] Надеюсь, что это была, наконец, та капля,
которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека,
который угрожает всему.
[(сноска 75)] Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что
&nb 
| |
| Просмотров: 580 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры