Главная » Книги

Сологуб Федов - Королева Ортруда, Страница 12

Сологуб Федов - Королева Ортруда


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

А иногда, впрочем, пелись и веселые куплеты из "Святой Простоты" против ученых фокусников, дымоглотателей, профессоров черной и белой магии.
  Слава имеет и свои неприятные стороны. Господину Арриго Аргенто и его ученым коллегам досаждали уличные мальчишки. Сорванцы стали приветствовать членов комиссии восторженными криками:
  - Да здравствуют лудильщики вулкана!
  - Да здравствуют паяльщики гор!
  - Да здравствуют пожиратели лавы!
  - Да здравствуют глотающие дым и пепел!
  Иные из этих глупых мальчишек всерьез принимали крупные заголовки в газете Филиппа Меччио и в "Святой Простоте". Другие просто дурачились. Унять же их было невозможно,- полицейские стыдились связываться с детьми.
  А вулкан дымился всё сильнее, и жители Драгонеры не разделяли всеобщего восторга.
  Газета Филиппа Меччио напечатала резкий протест против заключений комиссии. По словам этой газеты, излишний, вредный для народа оптимизм комиссии навеян внушениями правитель-ства. Правительство боится плюнуть в карман расчетливому буржуа, и потому не решается организовать выселение с острова Драгонеры.
  Возникла тревожная полемика, в которую скоро были вовлечены и все газеты, и все ученые общества. Казенная и рептильная печать яростно нападала на газету Филиппа Меччио и на другие органы социалистической и демократической прессы. Свирепо обвиняли наемные писатели свободных в том, что они возбуждают тревогу в народе, чтобы для своих партийных целей воспользоваться народными волнениями.
  

  ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
  
  Поздно вечером королева Ортруда, Афра и Терезита спустились потайным ходом в чертоги Араминты. Было весело и жутко и Афре, и Ортруде. Дикою веселостью опьянял их смелый, мятежный их замысел.
  Босые шли они по холоду камней, облеченные в длинные белые хитоны. Их путь освещался красноватым светом фонаря, который несла перед ними Терезита. На грубо-красивом лице верной служанки отражались радость и гордость тем, что королева Ортруда доверила ей на днях тайну подземного хода. Ее сильное, стройное тело было обнажено. В руках у Ортруды и у Афры были две корзины с только что срезанными алыми розами.
  Афра говорила радостно:
  - Теперь мы одни. Дверь, зачарованная тайною твоего имени, Араминта, отделяет нас от всего чуждого нам мира.
  Здесь было уединенно и глубоко, как в мрачной глубине душевной человека. Воистину, иной здесь был мир, и иная творилась жизнь. Только отрадное, темное небо инобытия смотрело в ограду высоких темных стен. Над ними, сошедшими в таинственную глубину, иное простиралось небо, и солнце иное озаряло их, кроткое светило Лучезарного.
  Радостно и тревожно было в душе Ортруды и в душе Афры. И в радость их вмешивались горькие, грустные слова,- земным радостям не верила королева Ортруда.
  Афра сказала:
  - Ты радостна, но как будто и опечалена чем-то, милая Араминта.
  Королева Ортруда грустно и нежно глядела на Афру, и говорила ей:
  - И ты, милая Афра, обманешь меня, изменишь мне, уйдешь от меня. С иным человеком уйдешь от меня, или с нею, с вечною Сестрою. Одна смерть не обманет.
  - Милая Ортруда,- говорила Афра,- я верна тебе навеки.
  - Ты - моя верная подруга и верная спутница моя в этих темных чертогах,- говорила Ортруда,- но вернейшая из подруг - смерть. Смерть не обманет. Только смерть.
  Радостно и грустно звучал голос королевы Ортруды, темными отражаемый отголосками в темных высотах древнего свода.
  Афра тихо повторила:
  - Смерть не обманет!
  Была старая келья в далекой глубине подземного чертога, близ ворот, ведущих из грота на морской берег. Это был выложенный камнем склеп в каменных стенах чертога. Каменные, широкие ступени древней пещеры опускались к самой воде подземного грота, против места, где дремала королевская яхта.
  Королева Ортруда и Афра с помощью Терезиты устроили на днях в этой пещере храм Светозарного. Они принесли туда предметы тайного культа и ритуала. Теперь они спешили к этому капищу. На его каменном, холодном пороге ждала их подошедшая к капищу раньше Терезита. Она стояла неподвижно, и красные струи дымного огня перебегали по ее смуглому телу.
  Королева Ортруда и Афра здесь остановились. Терезита сняла с них белые хитоны, и положила их на камень у порога. Красота их смуглых тел, открытая под этим дивным, темным сводом глубинной прохладе, восторгала Ортруду и Афру, как никогда на земле. Они говорили одна другой восторженно-нежные, сладкие слова.
  Радостные вошли они в склеп, и за ними вошла и остановилась у порога безмолвная Терезита. Черный кубический камень у западной стены осыпали они алыми розами.
  Семь подсвечников стояли за черным камнем. Красные семь свеч зажгла королева Ортруда. И тогда красноватым мерцанием свеч озарилась воздвигнутая над черным камнем статуя нагого отрока. Ее белый мрамор затеплился алостью живой плоти.
  Потом в золотой чаше разожгли они угли, и на них пролили ароматы. Благоуханный дым закутал всю пещеру. Королева Ортруда сказала:
  - Жертвенный камень готов, и фимиам курится, и мы обе наги, и стоит за нами у порога готовая служить нам безмолвно, безропотно и покорно. Час исполнения настал. Начнем мистерию. Совершим то, для чего мы пришли сюда, к этому алтарю.
  Афра спросила:
  - Кто же из нас, милая Араминта, будет жертвою, и кто жрицею?
  - Я жрица,- сказала Ортруда.-Я вонзаю нож, я проливаю кровь, а ты, Афра, невинная, чистая дева, ты будешь жертвою моею, и твоя кровь прольется во славу Светозарного. Сильные руки той, которая за нами стоит, удержат тебя. Жертва ты моя и моя царица. Я пролью кровь твою, и по слову моему она, безмолвная и покорная, муками твое измучит тело, и тогда я перед страданием твоим склонюсь, и ноги твои буду лобзать, как послушная рабыня.
  Афра сказала:
  - Да будет так, как хочешь ты, Араминта.
  Она легла на черный камень алтаря, обратив лицо к ногам воздвигнутого за алтарем нагого отрока. Радость и страх начертаны были на ее прекрасном лице, и уста ее дрожали предчувстви-ем воплей, но улыбались, и уже слезы из ее струились глаз, но восторгом сияли ее глаза. Тогда по знаку королевы Ортруды приблизилась Терезита к черному камню, и положила на Афру свои тяжелые, могучие руки...
  Когда Ортруда и Афра возвратились наверх, радость горела в сердцах их.
  Нежная привязанность к королеве Ортруде не умерщвляла в душе Афры любви к Филиппу Меччио,- быть может, даже разжигала эту любовь еще сильнее. Чем нежнее была с Афрою королева Ортруда, тем сильнее влекло потом Афру к Филиппу Меччио. Страстная и всегда невинная природа томила ее жаждою простого, немудрого, верного счастия, даруемого жене мужем.
  Каждый раз после того, как Афра встречалась с Филиппом Меччио, она рассказывала об этом королеве Ортруде. И это всегда вызывало вспышки бешеного гнева в Ортруде.
  Молчать об этих встречах не хотела гордая Афра. И какое-то странное, сладострастное желание вызвать гнев королевы Ортруды заставляло Афру быть всегда откровенною.
  Королева Ортруда в ревнивой ярости даже била иногда Афру. Потом, томясь раскаянием и стыдом, Ортруда склонялась перед плачущею Афрою, и целовала ее ноги и руки.
  И от Филиппа Меччио не хотела скрывать Афра своей нежности и своей дружбы с королевою Ортрудою. Филиппо Меччио не раз уговаривал Афру, чтобы она оставила Ортруду. Печально, но твердо говорила ему Афра:
  - Я не могу оставить ее, милый Филиппо. Она очень несчастна, и у нее нет другого друга, кроме меня.
  Филиппо Меччио страстно говорил:
  - Оставь ее, Афра, беги из этого проклятого старого дома, где, кажется, и самые стены пропитаны ядом порочных страстей. Оставь королеву Ортруду, иди ко мне. Разве меня ты уже не любишь? - спрашивал он.
  Грустно и радостно говорила Афра:
  - Верь мне, милый Филиппо, я люблю тебя.
  Дивясь, спрашивал ее Филиппо Меччио:
  - Как же это? Ты, Афра, меня любишь, а ее не можешь оставить! Что же это значит?
  - Да, не могу ее оставить,- говорила Афра. Что ж мне делать! Я сама не понимаю своего сердца. Филиппо Меччио резко говорил:
  - Это - разврат. Стыдись, Афра! Победи в себе это порочное чувство.
  Простодушный демагог не понимал всех странных капризов женской души.
  Афра горячо возражала:
  - Свободу чувства нельзя называть развратом. Разврат рождается только скованным чувством.
  В эти дни часто и много говорили они о свободе чувства, о широте любви. Говорила Афра:
  - Так бедна, так ограничена природа человека. Мы жаждем без конца расширять ее, питая и умножая все источники радостной, свободной жизни.
  - Да, такое стремление у человека есть,- говорил Филиппо Меччио.- Но мы жизнь нашу расширяем в наших социальных устремлениях.
  Афра возражала:
  - Душе человеческой тесно в оковах общественности. Только в своих интимных пережива-ниях восходит душа к вершинам вселенской жизни. И только освобожденная от власти всяких норм, душа создает новые миры, и ликует в светлом торжестве преображения.
  
  К удивлению своему почувствовал Филиппо Меччио, что он ревнует. Только теперь понял он, что любит Афру неизменною, последнею любовью, что не может жить без нее, что не отдаст ее ни другому возлюбленному, ни ее нежной подруге.
  Как всегда и как у всех, ревность пробудила в душе Филиппа Меччио лениво дремавшую любовь. Десятки планов строил он, чтобы оторвать Афру от королевы Ортруды, и все они казались ему неверными, недостигающими цели. Наконец он остановился на самом безумном, и решился применить опасное средство. Он замыслил погрузить Афру в гипнотический сон, выдать ее за умершую, и увезти из королевского замка. Потом, надеялся Филиппо Меччио, вырванная из отравленной атмосферы этой безумной жизни, Афра не захочет вернуться к ее соблазнам и тревогам.
  Друг Филиппа Меччио, доктор медицины Эдмондо Негри, согласился помочь в этом Филиппу Меччио.
  Афра вдруг стала чувствовать себя очень плохо. Постоянная грусть овладела ею. Сердце ее томительно сжималось и замирало. Только грустные мысли приходили к ней и меланхолические мечты. Эти странные состояния были непривычны для нее, и она не могла понять, отчего это с нею.
  Сначала думала она, что в этом сказывается злое влияние чертогов Араминты и таинствен-ных в глубине его обрядов. Но потом увидела Афра иную связь, и как-то слабо и бессильно удивилась ей. Афра заметила, что особенно слабою всегда чувствует она себя после встреч с Филиппом Меччио.
  Однажды Афра познакомилась у Филиппа Меччио с доктором Эдмондом Негри. Афра знала очень многих в Пальме, но Эдмонда Негри раньше не встречала. Он учился где-то за границею, и долго там жил. В Пальму вернулся он недавно. С Филиппом Меччио его соединяла старая дружба.
  В этот вечер Афра вернулась домой позже обыкновенного, и была в очень нервном состоя-нии. Темный, настойчивый взгляд доктора Эдмонда Негри неотступно преследовал ее. Она прислушивалась к каким-то тайным голосам в своей душе, и мучительно старалась припомнить что-то.
  "Чего он хочет?" - почему-то спрашивала себя Афра.
  Точно ей непременно надо было yзнать и исполнить его волю.
  На другое утро Афра долго не выходила из своей спальни. Было уже поздно, когда наконец служанка решилась войти к Афре. Но не могла ее добудиться. Афра не дышала, и тело ее было холодное. Как будто случайно в это время Филиппо Меччио зашел к Афре. Он по телефону вызвал своего друга. Доктор Эдмондо Негри удостоверил смерть от паралича сердца.
  И вот сказали королеве Ортруде, что Афра умерла. Острою жалостью больно сжалось сердце Ортруды. Спрашивала себя королева Ортруда:
  "Последнее ли это горе посылает мне беспощадная судьба? Или без конца будет мучить и терзать меня, пока наконец не измучит меня до смерти? О, скорее бы уже свершался неизбежный удел!"
  Королева Ортруда билась в отчаянии, рыдая и вопя. И вдруг свирепая радость освобождения охватила Opтруду. Стыдно было нестерпимо за эту радость. Но не могла победить ее Ортруда. Чувствовала она, что вот теперь уже она совсем свободна от жизни земной, милой, но безумной и напрасной.
  После Афры смерть уже была желанна Ортруде. Ортруда была влюблена в смерть, как влюбляются в милого. Смерти жаждала Ортруда, как жаждут соединения с милым. Не потому ли и к Афре была она так нежна, что милым образом смерти проходила перед нею Афра?
  Вести о вулкане радовали королеву Ортруду, как обещания пламенной смерти. Порою кошмары тоски наваливались на ее грудь,- но это жестокими кошмарами томила ее уже ненавистная ей жизнь.
  И настала для нее пора умереть.
  

  ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
  
  Опять настала ночь, утешающая нежно. Королева Ортруда спустилась в чертог Араминты. Перед нею шла ее верная, молчаливая служанка, Терезита, покорная, обнаженная, как рабыня. В одной руке Терезита держала зажженный фонарь с желтыми стеклами, в другой - плетеную корзину с белыми и желтыми только что срезанными розами.
  Холодны были камни под ногами Ортруды и Терезиты. Впереди слышался им глухой плеск воды о темный каменистый берег. Темное чувство, похожее на страх, томило королеву Ортруду. Она знала, что мертвые, близкие сердцу, придут к ней в эту ночь. Радовалась этому Ортруда, но и боялась.
  На пороге темной пещеры Терезита остановилась. Она поставила фонарь на выступ скалы, опустила к порогу корзину с розами, и медленно сняла с королевы Ортруды одежду, шепча слова заклинаний. Смутно в полумгле мерцая желтыми отсветами от фонаря, легла белая одежда Ортруды на камень у порога.
  Королева Ортруда сказала тихо:
  - Останься здесь, Терезита. Я войду одна.
  Терезита покорно склонила голову. Она стала у порога, и неподвижными глазами, в которых затаился страх, смотрела в глубину капища, готовая придти к королеве Ортруде по ее первому зову. Ее крепкая, смуглая грудь, прижимаясь к скале, согревала холодный камень; левая рука, согнутая в локте, лежала на выступе скалы, а правая была опущена вдоль тела.
  Королева Ортруда взяла фонарь и корзину с розами, и вошла в пещеру, где так еще недавно совершила она таинственный обряд над телом Афры.
  Прекрасное тело Афры! Где оно теперь? И что с ним?
  Черный камень у западной стены еще хранил их дар, уже завядшие розы. Посредине камня стояла золотая чаша, и по обеим ее сторонам два хрустальные сосуда с ароматами; за чашею, на золотом блюде, лежали угли,- их принесла нынче днем Терезита.
  Свежими розами осыпала черный камень королева Ортруда.
  Перевитые черным крепом, стояли за черным камнем у стены семь серебряных подсвечни-ков. Свечи в них были черные,- их вставила нынче днем Терезита.
  Королева Ортруда зажгла черные свечи. Желтым, тусклым огнем горели они. Их мерцание струилось по смуглому телу таящейся у порога, и жутким блеском дрожало в ее глазах, упорно приковавших свой пристальный взор к телу королевы Ортруды. От этого струящегося по телу Терезиты мерцания еще более черным и таинственным казался мрак за порогом пещеры.
  Над черным камнем темная статуя нагого отрока тускло мерцала в озарении свеч. Был ее мрамор желт и печален.
  Обнаженная стояла королева Ортруда перед черным камнем. Ее охватывала сумрачная прохлада склепа, и на своем теле чувствовала Ортруда неподвижный взор таящейся у порога.
  Ортруда бросила в золотую чашу несколько углей, разожгла их, и медленно, капля за каплею, вылила на них из обоих хрустальных сосудов благоуханную жидкость. Багряным жаром теплились угли, согревая широкую чашу, и вея теплом в лицо Ортруды.
  Дым благоуханий заволок пещеру. Едва виден за облаками плывущего в воздухе дыма стал очерк рабыни у темного порога.
  Королева Ортруда совершила мистерию Смерти, одна. Слова говорила, и ответа ждала.
  Темный голос звучал над Ортрудою:
  - Настала ночь, когда мертвые твои придут к тебе, и скажут тебе то, чего ты не знала.
  И приходили один за другим.
  Первый предстал перед Ортрудою Карл Реймерс. Грустен был его взор и отуманен. Чувство сильнее любви, и неведомое людям, отражалось в глубоком взоре его очей. Карл Реймерс говорил:
  - Мы не знаем, что любим. Мы не знаем, как любим. Что найдем, отвергаем, и к недостижимому стремимся вечно. Но смерть успокоит.
  Прислушивалась к его спокойным словам королева Ортруда,- но все глуше звучали слова, и прошел мимо черного камня Карл Реймерс, и скрылся во тьме. И бессильно упали простертые к нему руки Ортруды.
  Пришел милый паж Астольф. Одежда его была белее нагорного снега, но на руках его была кровь, и ноги его были покрыты пылью, и забрызганы кровью. Астольф говорил:
  - Я не жил. Я только хотел, только мечтал, только любил,- и что же мне еще надо! Не печалься обо мне, милая Ортруда.
  И он исчез,- и не пыталась удержать его Ортруда.
  Проходили иные. Альдонса прошла, простая, веселая, как прежде. Сказала:
  - Милая моя Дульцинея, к тебе приходила я, твоя Альдонса, и ты меня не узнала. Узнаешь ли ты хоть теперь тайну, соединяющую нас навеки?
  Прошел старый Хозе. Что-то бормоча, он бренчал ключами, ища того, который нужен, и, когда нашел, засветился радостною улыбкою, и говорил тихо, как там, на кладбище:
  - Бедная королева Ортруда, золотую монету ты мне подарила, и твое золото положил я к ногам непорочной Девы. Ты чаруешь и убиваешь, бедная госпожа земная, но сокровища твои невредимы, а злое твое отвеется вечным ветром.
  Прошла Маргарита Камаи. На ее горле кровью точилась черная, длинная рана. Было залито кровью белое на Маргарите платье. Но Маргарита улыбалась и говорила:
  - Любви не зальешь и кровью, бедная королева Ортруда.
  После всех пришла бледная, прекрасная Афра. Она ничего не говорила. И неясен был облик Афры, словно облеченный туманом.
  
  Распространился в народе слух, что извержение вулкана произойдет седьмого июня. Жители Драгонеры толпами бежали с острова, переполняя пароходы и лодки. В Пальме и в других городах появились тысячи выходцев. Было много бедняков. Их кое-как устроили на средства частной благотворительности. Кое-что дало и правительство.
  Множество пароходов и яхт кружилось около острова Драгонеры. Большая часть их близко к берегу не подходила. Их пассажиры были преимущественно любопытные туристы. Им хотелось полюбоваться извержением вулкана,- редкое зрелище, и великолепное.
  Однако предсказанный день прошел благополучно. Приспешники Виктора Лорена торжест-вовали. Многие жители Драгонеры стали возвращаться на свой остров, отчасти потому, что поверили в безопасность вулкана, главным же образом, конечно, потому, что брошенные в страхе дела и корысть влекли их домой.
  Думала королева Ортруда:
  "Настал мой срок идти к вулкану, заворожить его навеки, мою верховную власть над буйною распростереть стихиею. Или ничего не может человек, даже и увенчанный, против стихийных злых сил? Спрошу, что скажет мне Афра. Мертвые знают".
  Королева Ортруда пришла к Афре. Холодная и бледная, лежала в постели Афра.
  "Отчего же ее не положили в гроб?" - подумала Ортруда.
  Но никого не спросила она ни о чем. Не всё ли равно!
  Королева Ортруда наклонилась к неподвижному, похолодевшему лицу милой ее подруги. Сказала тихо, но с великою жаждою ответа:
  - Милая Афра, я поеду к вулкану, я взойду на его вершину, и дымный гнев его зачарую словами последней моей любви и великого моего отчаяния. Скажи мне на прощанье хоть одно слово.
  Бледные уста Афры разомкнулись,- и одно только слово расслышала королева Ортруда:
  - Иди.
  Могильно-глух был тихий голос Афры. Тихо сказала ей Ортруда:
  - Милая полусмерть моя, образ смерти истинной, прощай!
  Королева Ортруда поцеловала бледные уста Афры, и вышла.
  В соседней комнате встретился ей Филиппо Меччио. Он низко поклонился королеве Ортруде, Казалось, что он хочет сказать что-то. Но королева Ортруда не заметила этого. Она быстро и молча прошла мимо Филиппа Меччио, ответив на его поклон любезною, но почти бессознательною улыбкою. Может быть, королева Ортруда даже и не узнала Филиппа Меччио.
  Вернувшись к себе, королева Ортруда написала короткое письмо Виктору Лорена. Извещала его о том, что она хочет посетить остров Драгонеру, и что поедет послезавтра. Просила Виктора Лорена сообщить об этом народу.
  Запечатавши письмо, Ортруда велела, чтобы его немедленно доставили первому министру.
  Виктор Лорена был очень встревожен этим письмом. Гибель королевы Ортруды при извержении вулкана вовсе не входила в расчеты Виктора Лорена. Как и многих других, доклад посланной на Драгонеру комиссии почти убедил его в том, во что ему так хотелось верить. Но возможность катастрофы всё же была для него совершенно ясною. Уж если суждено было совершиться этому ужасному несчастию, то, по расчетам Виктора Лорена, всё же было бы лучше, если бы в это время еще царствовала на Островах королева Ортруда, любимая народом.
  Вообще, Виктор Лорена дорожил королевою Ортрудою по многим причинам. Даже и потому, между прочим, что ее увлечения и ошибки, как и промахи принца Танкреда, могли быть использованы им при случае.
  Виктор Лорена явился в королевский замок в тот же день вечером, не в урочное время. Королева Ортруда приняла его немедленно. Она сдержанно улыбалась, глядя на его встревожен-ное лицо. Она так и ожидала, что Виктор Лорена станет отговаривать ее от поездки к вулкану.
  Виктор Лорена говорил непритворно-взволнованным голосом:
  - Нельзя не преклоняться перед теми великодушными чувствами, которые побудили ваше величество принять это чрезвычайное решение. Но я позволю себе просить ваше величество, во имя высших интересов государства и династии, отложить исполнение этого намерения. Положе-ние дел в настоящее время совсем не таково, чтобы в таком чрезвычайном акте могла представ-ляться необходимость. Осуществление этого решения привлекло бы общее внимание, и внушило бы мысль о чрезвычайной важности положения. Притом же совершенно невозможно подвергать опасности драгоценную жизнь вашего величества.
  Противно было королеве Ортруде лицемерие министра, и с досадою слушала она его. Она спросила:
  - Скажите, дорогой господин Лорена, на этом острове очень опасно?
  Виктор Лорена ответил:
  - Опасности почти никакой нет, ваше величество. Но даже и слабой тени опасности достаточно, чтобы это побуждало меня самым настойчивым образом просить вас, государыня, отказаться от этого великодушного решения.
  - Стало быть, дорогой господин Лорена, опасности совершенно нет? - спросила Ортруда.
  Уклончивы были пространные объяснения Виктора Лорена. Но королева Ортруда настаивала:
  - Дорогой господин Лорена, я хочу знать ваше определенное мнение, насколько опасен вулкан.
  Наконец Виктор Лорена сказал:
  - Даже и ученые могли ошибиться. Я лично думаю, что некоторая,- скажем, довольно большая,- возможность опасности есть.
  - Так я поеду,- сказала королева Ортруда.- Я думаю, что ошибались не ученые,- ошиблись мы с вами, господин министр. А теперь народ ждет от нас только одного,- чтобы я заговорила вулкан, и моею верховною властью отвратила от острова опасность.
  Виктор Лорена посмотрел на королеву Ортруду с большим удивлением, и с осторожною почтительностью сказал:
  - Ваше величество, конечно, не разделяете народных суеверий.
  Королева Ортруда улыбнулась, и сказала:
  - Конечно, дорогой господин Лорена. Но зато какое будет торжество и для науки, и для династии, если я вернусь благополучно, и если извержения вулкана не произойдет! Итак, это решено окончательно. Я еду.
  Виктор Лорена прямо от королевы Ортруды поехал к морскому министру. В ту же ночь был отдан приказ флоту идти к острову Драгонере.
  Флот был застигнут этим приказом в полной неготовности. Кое-как собрались к местам командиры и команды, кое-как наладилась спешная, но нелепая работа,- и только через несколько дней морские тяжелые посудины могли поползти к Драгонере.
  От морского министра Виктор Лорена поехал к королеве Кларе, просить ее, чтобы она отговорила королеву Ортруду от поездки к вулкану. Это была, конечно, почти безнадежная попытка. Виктор Лорена знал, что королева Ортруда выслушает королеву-мать, но не послушается ее.
  Принц Танкред смеялся над вулканом и над теми, кто опасался извержения. Он говорил:
  - Глупо было бы не верить целой комиссии таких ученых, знаменитых людей.
  Все-таки ехать к вулкану принц Танкред вовсе не хотел. Но и оставаться в Пальме, когда его супруга, царствующая королева, едет к опасному острову, было неприлично и неловко. То обстоятельство, что разрыв между королевою Ортрудою и принцем Танкредом был всем известен, только усиливало эту неловкость.
  Поэтому принц Танкред притворился больным. Конечно, у него оказалась инфлуэнца. Эта любезная болезнь всегда к услугам желающих.
  
  Королевская яхта была,- если не считать еще яхты в тайне грота,- единственным кораб-лем во всем флоте Соединенных Островов, всегда готовым к плаванию. Эта яхта в назначенный час утром остановилась против замка, и блестела на лазури волн, как нарядная белая игрушка из стали.
  Королева Ортруда еще раз пришла к Афре, проститься с нею. Афра лежала белая, холодная. Уже ни одного слова не услышала от нее королева. И ушла спокойная, холодная, как уходила она от могилы Карла Реймерса.
  Королева Ортруда взошла на яхту. Ее свита была невелика.
  - Пусть едет только тот, кто хочет,- говорила вчера королева Ортруда гофмаршалу Теобальду Нерита.
  Многие, узнав решение королевы Ортруды, заблаговременно оставили Пальму, выискавши какие-то благовидные предлоги. Поехали с нею иные из храбрости, свойственной большей части этого народа,- иные потому, что были обмануты выводами комиссии, и не верили в изверже-ние,- иные потому, что это были тупые рабы этикета.
  С королевою Ортрудою, ко всеобщему удивлению, поехала и королева Клара. Это было тем более удивительно, что королева Клара до дня отъезда выказывала большой страх перед вулка-ном. Она очень настойчиво уговаривала королеву Ортруду не ехать. Теперь же, взойдя на яхту, королева Клара была совершенно спокойна.
  При дворе и в обществе строились многие предположения о том, зачем поехала на Драгонеру королева Клара. Одни говорили:
  - Королева Клара любит дочь, и не может расстаться с нею в минуты такой великой опасности.
  Другие говорили:
  - Королева Клара едет из тонкого расчета.
  Возражали:
  - Какую выгоду можно извлечь из этой безумной поездки?
  Но сторонники такого мнения говорили:
  - Королева Клара очень хитрая. Она не сделает лишнего шага. Уже наверное она рассчитывает на что-нибудь.
  Третьи говорили:
  - Едет просто по глупости. Верит в комиссию этого шарлатанa Арриго Аргенто.
  Четвертые говорили:
  - Суеверна королева Клара. Она поверила в деревенские бредни о том, что королева Ортруда имеет силу над вулканом.
  

  ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ
  
  Королевская яхт, белая морская красавица, слегка покачиваясь на волнах, трепеща легкою дрожью oт поспешной работы мощных машин, быстро подвигалась вперед. Перед нею за горизонтом медленно вырастало багрово-черное облачко дыма над Драгонерою. Легкий, еле видимый пепел носился в воздухе, ложился на одежду королевы Ортруды и ее спутников,- и от него небо красиво и нежно золотилось при солнце.
  Попадалось много других пароходов, с туристами. Серые дымки этих пароходов кружились вокруг неподвижно-багрового дыма из вулкана.
  По мере того, как приближалась королевская яхта к Драгонере, с каждым часом всё усилива-лись грозные признаки. Серее ложился пепел, и густое, мрачное стало доноситься грохотание подземного грома. Тревожное настроение на яхте всё возрастало. Лица спутников королевы Ортруды были, как притворно-любезные маски.
  Королева Ортруда пригласила своих спутников к завтраку и к обеду. Ее любезная веселость только внешне оживляла их. Они были полны того страха, которий почти невозможно скрывать, и только немногие остались до конца совершенно спокойны. А королева Ортруда была даже весела, как уже давно не бывала веселою.
  После обеда королева Ортруда разговаривала с Теобальдом Нерита. Она сказала:
  - Дорогой гофмаршал, я заметила, что за нашим обедом было как будто меньше приборов, чем во время завтрака.
  Теобальд Нерита уныло сказал:
  - Когда яхта вашего величества остановилась, чтобы взять почту, в это время несколько человек высадилось. У них оказалась такая жестокая морская болезнь, что они продолжать путешествие не могли.
  Королева Ортруда с улыбкою спросила:
  - Сбежали?
  Гофмаршал также уныло ответил:
  - Да, ваше величество. Эти люди боятся смерти.
  Королева Ортруда ласково говорила, пожимая руку Теобальду Нерита:
  - А мы с вами ее не боимся,- не правда ли, дорогой гофмаршал? Кто потерял так много, как вы и я, дорогой господин Нерита, тот не может бояться смерти.
  Теобальд Нерита, преданный и расстроенный, молча поцеловал руку корочевы Ортруды, маленькую, нежную, жестокую руку. Королева Ортруда, грустно улыбаясь, сказала:
  - А эти бедные беглецы! Kак им будет стыдно, когда мы живы и невредимы вернемся в Пальму! Мы посмеемся над ними.
  Теобальд Нерита сказал печально
  - Им будет еще стыднее, ваше величество, если мы не вернемся.
  - Мы вернемся,- улыбаясь, сказала королева Ортруда.
  
  Ночью, когда уже королева Ортруда спала, яхта подошла к Драгонере, и стала на якоре в гавани.
  Королева Ортруда вышла на берег рано утром. Пристань была убрана национальными флагами по случаю прибытия королев. На берегу перед пристанью выстроилась рота армейской пехоты с развернутым знаменем. На правом фланге роты стояли неподвижно за ротным командиром высокий и худой полковник и тучный маленький бригадный генерал.
  С пристани город Драгонера, окутанный багрово-золотистою дымкою, казался таким же красивым, как и прежде. Его белые каменные небольшие дома раскидывались широким амфитеатром в глубине бухты. Сады у каждого дома, как и прежде, цвели бело и ароматно. Город казался мглисто-пасмурным, но оживленным, как всегда.
  Как и прежде галдели у пристани смуглые мальчишки. Вся их одежда состояла из коротких рваных штанишек. Густые, курчавые, черные волосы защищали лучше шапок их головы от зноя. Они шалили у воды, или ожидали у пристани приезжих, чтобы отнести ручной багаж до гостиницы.
  Ревели серые, мохнатые ослы, навьюченные чем-то. Чем-то озабоченные люди сновали по ярко-белой на солнце, шоссированной дороге вверх в город и вниз к гавани. На козлах экипажей, присланных для королев и для их свиты, гордо сидели кучера. Длинные тонкие бичи торчали в их обтянутых белыми перчатками руках. Лакированные белые цилиндры на них были блестящи, как всегда.
  А там, над городом, грозным призраком тяготел вулкан. Он лежал вглубь острова, поодаль от берега, немного восточнее города. Словно ревнуя и завидуя людям и вечно-созидающему творчеству их, вулкан построил над собою громадный город из дыма. В черный цвет этого дыма вмешивались багровые, пламенные цвета. Казалось, что в этом городе в вышине творится жизнь, злая, враждебная человеку. Казалось, что бешеные демоны там снуют, и куют тяжелое, угрожающее что-то.
  В воздухе носилось много пепла, и оттого воздух казался горьким и душным. Был аромат цветущих роз странно влит в горькое томление легкого дыма, еле видного над морем, похожего на поднявшийся с волн морских зыбкий туман рассветный.
  На пристани королеву Ортруду встретил местный губернатор, высокий, худой старик в раззолоченном мундире. У губернатора были стеклянно-мутные глаза табачного цвета, и такого же цвета борода, узкая, длинная. Колени губернатора странно гнулись, и он весь казался зыбким и трепетным.
  Дочь губернатора, худенькая молодая девушка с матово-бледным лицом и прозрачными светло-голубыми глазами, неловко делая реверансы, поднесла королевам цветы. Обласканная королевами, она застенчиво краснела, и отвечала на их вопросы с пугливою готовностью послушной девочки.
  Королева Ортруда обратилась к губернатору с милостивыми вопросами, сначала о нем самом, о его службе, о его семье, и потом о городе и об острове Драгонере.
  Разговаривая с королевою Ортрудою, губернатор как-то странно шевелил ушами под своею расшитою золотым галуном треуголкою. Казалось Ортруде, что он весь холодеет при мысли о неизбежности катастрофы.
  Губернатор рассказал королеве Ортруде, что жители города и острова в большом беспокой-стве. Страх вулкана действует на людей очень дурно, и развивает в них самые низкие наклонно-сти и страсти. На острове участились случаи воровства и разбоев, бесстыдных дел и убийств. Тюрьмы переполнены, суд завален делами.
  Подали экипажи. Королевы Ортруда и Клара в открытой коляске проехали в город.
  Странный вид имели улицы и площади, дымные, полутемные. Дома стояли серые от пепла. Было душно, и трудно было дышать.
  Смятение царило в городе. Жители Драгонеры казались обезумевшими. Они неистовствова-ли на улицах. Было много пьяных. Юродивые и пророки расхаживали по улицам.
  В одном месте встретилась длинная вереница бормочущих старух. Они шли одна за другою, раскачиваясь. Бормотание их сливалось в неясный, тусклый гул. Надетые на них длинные, черные хламиды с большими капюшонами казались от пыли серыми.
  Мальчишки, грязные уличные оборвыши, необузданно безобразничали. Никто их не унимал. Завидев экипажи с господами и дамами, они разбегались в ворота домов и в переулки, и оттуда выкрикивали какие-то нелепые слова на местном диалекте. Не разобрать было, просили они чего-то, или приветствовали королев, или дерзкие кричали им слова. Смельчаки подбегали к королевскому экипажу, и кричали:
  - Сольди! Сольди на хлеб!
  Губернатор бросал им медные монетки, из-за которых они принимались драться.
  И в Драгонере было много верующих в могущество Ортрудиных чар и в ее власть над вулканом. Слышались иногда из толпы крики, по большей части женские:
  - Спаси нас, королева Ортруда! Зачаруй вулкан поскорее, пока его дым еще не выел нам глаза!
  Королева Ортруда была рада, когда среди этого смятения и гвалта она добралась наконец до губернаторского дома, где были приготовлены покои для обеих королев.
  Прежде всего королева Ортруда пригласила к себе на совещание представителей самоуправ-ления и правительственной власти. Они собрались в зале губернаторского совета, и заняли место за длинным столом, на котором лежало красное сукно с золотою бахромою.
  Королева Ортруда села на кресло с высокою спинкою, стоящее перед узким концом стола. За креслом королевы висела прикрытая балдахином картина местного живописца. На этой картине была изображена королева Ортруда в короне и в порфире.
  Все здесь было похоже на тот небольшой зал королевского замка, в котором собирались министры, когда королеве угодно было самой председательствовать в их совещании. Только вместо самоуверенного и всегда спокойного Виктора Лорена справа от королевы сидел жалкий, растерявшийся старик.
  Королева Ортруда с любопытством наблюдала этих господ. Ее поразило их чрезвычайное смятение. Они не могли скрыть его даже и при королеве.
  Местный комендант, тучный бригадный генерал, вздыхал тяжело и шумно, как по команде. Каждый раз после этого он испуганно и виновато взглядывал на королеву Ортруду.
  Мэр города Драгонеры, местный купец, маленький, сухонький, ершистый старичок, ехидно улыбался, ерзал на кресле, и кстати и некстати говорил:
  - Не могу скрыть от вашего величества, что я - республиканец.
  В петлице его фрака краснела ленточка ордена, недавно пожалованного ему. Королева Ортруда милостиво улыбалась ершистому старичку, и любезно говорила:
  - Различие наших взглядов, господин мэр, надеюсь, не помешает нам поработать вместе на благо дорогого моему сердцу, как и вашему, населения этого города.
  Ершистый старичок вставал, прижимал руки к сердцу, и низко кланялся королеве; при этом его тяжелое кресло брякало о пол передними ножками.
  Муниципальные советники были бледны, глупы и безгласны. Чиновники были бойчее, но говорили вздор. Речистее всех оказался председатель местного суда. Так как он обладал, кроме красноречия, еще и долею здравого смысла, то все остальные слушали его с трепетным вниманием.
  И вот королева Ортруда совещалась с этими растерявшимися людьми о том, что надо делать в виду грозящих обстоятельств. Приходилось говорить так, словно не было в стране ни консти-туции, ни парламента, ни министерства, ни даже газетных статей и общественного мнения. Перед грозящею, давно предвиденною катастрофою все люди на этом острове были поставлены в такое странное положение, что казалось, будто спасение их зависит только от них самих, и будто связей с остальным государством у них нет.
  Решено было принять немедленно меры к удалению жителей города и сел на другие острова или, по крайней мере, на западный, далекий от вулкана, берег острова Драгонеры.
  Королевскую яхту королева Ортруда приказала предоставить для женщин и детей. Скоро яхта была переполнена народом, и отошла в Кабреру. Ей было приказано, высадив там людей, спешить обратно.
  Наскоро нанимали, где было можно, пароходы. В городе шли торопливые сборы: люди жалели оставить свои пожитки.
  Королева Ортруда послала телеграмму Виктору Лорена с требованием прислать военные корабли для перевозки жителей города. Через час Виктор Лорена ответил:
  "Все распоряжения отданы. Надеюсь, завтра утром эскадра будет в гавани Драгонеры".
  Королева Клара в это время посещала местные церкви, и потом богадельню и тюрьму, где именем королевы Ортруды освободила всех, кого было возможно освободить. С оставшихся под стражею тяжелых преступников сняты были кандалы.
  Собравшихся господ королева Ортруда пригласила к своему завтраку. Ершистому мэру она сказала:
  - Надеюсь, господин мэр, что различие наших мнений не помешает вам и достопочтенным муниципальным советникам выпить вместе со мною стакан вина за благополучие прекрасного города Драгонеры.
  Отказаться от королевского приглашения было неловко. Притом,- решил ершистый старичок,- королева Ортруда - прежде всего очаровательно-любезная дама; завтрак же в королевском дворце ни к чему не обязывает. Да и расходы на королевский стол оплачиваются государством, стало быть, принять участие в королевской трапезе не вредно и республиканцу.
  Успокоенный всеми этими соображениями, мэр повеселел, и за столом оказался интересным собеседником. Подбодряемый любезными вопросами королевы Ортруды, он рассказывал о местных делах очень занимательно.
  


Другие авторы
  • Ферри Габриель
  • Коцебу Вильгельм Августович
  • Лебедев Владимир Петрович
  • Фукс Георг
  • Муравьев-Апостол Сергей Иванович
  • Нелединский-Мелецкий Юрий Александрович
  • Ганзен Петр Готфридович
  • Коваленская Александра Григорьевна
  • Зайцевский Ефим Петрович
  • Туган-Барановский Михаил Иванович
  • Другие произведения
  • Струве Петр Бернгардович - В. И. Ленин. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве
  • Воровский Вацлав Вацлавович - Лягушка
  • Григорьев Сергей Тимофеевич - Командир Суздальского полка
  • Карамзин Николай Михайлович - Рыцарь нашего времени
  • Чаадаев Петр Яковлевич - Указатель имен Полного собрания сочинений и избранные письма
  • Гамсун Кнут - Максимилиан Волошин . "У жизни в лапах"
  • Мамин-Сибиряк Д. Н. - Подснежник
  • Дурново Орест Дмитриевич - Так говорил Христос
  • Тютчев Федор Иванович - Стихотворения 1815-1873
  • Огарев Николай Платонович - Мицкевич. К русским друзьям
  • Категория: Книги | Добавил: Anul_Karapetyan (27.11.2012)
    Просмотров: 544 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа