Сальгари Эмилио - Человек огня

но ни облачка, а с корабля. Они заметили сверкнувший огонь на палубе каравеллы и облачко дыма, которое еще не успел рассеять утренний ветерок.

   Неописуемое изумление овладело этими простодушными, хотя и свирепыми сынами девственных американских лесов. Охваченные ужасом, они смотрели на каравеллу, не решаясь взяться за весла. Что за чудовища, метавшие пламя и убивавшие и калечившие людей на таком большом расстоянии, могли укрываться там?

   Однако эти дикари, привыкшие вести постоянную войну с другими племенами, скоро справились со своим изумлением. Жадность и любопытство оказались сильнее страха, и они снова взялись за весла, направляя свои пироги к каравелле. Они уже заметили там двух человек, юношу и мальчика, и, конечно, надеялись справиться с ними и сожрать их.

   - Сеньор Альваро, - сказал юнга, - они все продолжают грести. Очевидно, наши выстрелы и пули не очень испугали их.

   - Для них приготовлена мина. Увидишь, как они у нас запрыгают! Надеюсь, что они пристанут к носу.

   - А мы?

   - Мы уйдем на другой конец. Взрыв не произведет больших разрушений. Ты зарядил ружье?

   - Да, сеньор.

   - Ну так целься во вторую пирогу, а я займусь первой.

   Еще двое дикарей свалились со своих скамеек, один убитый наповал, а другой раненный.

   Дикий рев был ответом на эти выстрелы, а затем чей-то громкий голос несколько раз прокричал:

   - Карамура!.. Карамура!..

   Что означало это слово, Альваро не знал, да у него и не было времени задумываться над этим, так как пироги уже подошли к носу каравеллы, где было легче пристать к судну и взять его на абордаж. Альваро приготовил фитиль и зажег его раньше, чем началась решительная схватка с дикарями.

   - Идем, Гарсиа! - крикнул он.

   - Нет, сеньор, - ответил мальчик решительным голосом. - Мое ружье уже заряжено, и я вас буду защищать.

   Пока дикари пробовали взобраться по снастям бушприта на корабль, Альваро быстро растрепал и поджег конец веревки, выходящий из ящика, где была заложена пороховая мина. Сделав это, он бросился бежать со всех ног. В этот момент из-за борта показался первый дикарь, закинувший уже ногу на палубу, но Гарсиа метким выстрелом из ружья заставил его свалиться вниз на спины его товарищей, тоже цеплявшихся за веревки.

   - Браво, Гарсиа! - крикнул Альваро, быстро взбираясь на корму. - Скорее, мальчуган, беги сюда. Сейчас рванет!

   Мужество дикарей, очевидно, поколебалось не столько вследствие внезапной гибели товарищей, сколько вследствие непонятных для них звуков выстрелов. Поэтому они спрыгнули на свои пироги, не решаясь влезать на судно, продолжая кричать с выражением ужаса все то же непонятное слово:

   - Карамура!.. Карамура!..

   Вдруг раздался страшный взрыв, заглушивший их крики. Ящики, бочонки, веревки полетели во все стороны, и вся носовая часть судна сразу отвалилась. Удар был настолько силен, что Альваро и юнга полетели вниз друг на друга. Все, что было на корме, попадало, двери кают были сорваны с петель.

   - Черт возьми, что за канонада! - воскликнул Альваро, вскакивая на ноги. - Если бы я высыпал полбочонка, то мы бы взлетели на воздух! - Эй, мальчуган, ты не ранен?

   - Только слегка расквасил нос, сеньор, - ответил юнга.

   - Посмотрим, что там делается!

   Схватив ружья и шпаги, они вылезли на палубу. Вся носовая часть была еще окутана густым дымом, сквозь который виднелись языки пламени, лизавшие доски. Просмоленные якорные канаты и одежда моряков, находящаяся там, загорелись.

   - А, дьявол! - вскричал Альваро, нахмурив брови. - Я и не подумал об этой опасности.

   Он вскарабкался на борт, держась за уцелевшие снасти обломков грот-мачты, и посмотрел в сторону носовой части судна. Поражение дикарей было полное. Из четырех пирог одна сразу пошла ко дну, а три другие удирали в беспорядке по направлению к берегу.

   - Хороший удар, честное слово! - засмеялся Альваро. - Эти проклятые людоеды не посмеют теперь возобновить атаку.

   Он бросил взгляд на море вокруг подводной скалы, на которой застряла каравелла, и увидел, что оно усеяно страшно изуродованными человеческими трупами, оторванными частями тел и обломками весел и пирог. Все это носилось в пенящихся волнах, между подводными скалами.

   - Они ушли, сеньор Альваро? - спросил юнга.

   - Удрали с такой скоростью, точно попутный ветер надувал им паруса и гнал их к берегу, - отвечал Корреа. - Готов побиться об заклад, что у них кровь застыла в жилах от удара.

   - Как торопятся! - вскричал юнга, который в один миг вскочил на борт. - Должно быть, они испытали изрядный страх!

   - Многие погибли.

   - Акулы пожирают их, сеньор. О! Какие страшные звери! Смотрите, как их много собралось тут! Ой, ой!.. Какие у них огромные пасти! Они перекусывают тело зубами в один миг, точно разрезают его гигантскими ножницами.

   Корреа взглянул в ту сторону, куда указывал юнга, и вздрогнул. Семь или восемь чудовищных акул, из породы, носящей название рыба-молот, окружили подводную скалу, раскрыв свои огромные пасти, усеянные страшными зубами. Чтобы схватить добычу, они ложились на спину, так как вследствие особенного строения рта не могли иначе достать ее, а затем раздавался страшный, зловещий хруст. Большая часть трупа, перерезанного надвое зубами акулы, исчезала в пасти хищницы, и море окрашивалось потоками крови.

   - О, ужасные рыбы! - воскликнул Корреа. - Если бы взрыв распространился и на море, то, наверное, и с ними было бы покончено.

   Облако черного вонючего дыма, пропитанного запахом смолы, напомнило Корреа, что опасность теперь грозит совсем с другой стороны.

   - Господи! - воскликнул Корреа. - Ведь мы совсем забыли, что нос каравеллы представляет пылающий очаг. Если даже мы избавились от дикарей, то все же не можем считать себя спасенными. Надо бросаться в воду - и не теряя времени.

   - Как, сеньор?.. А эти акулы?..

   - У них есть чем заняться, и на нас они не обратят внимания. И потом, ведь у нас есть оружие. Если они захотят напасть на плот, то мы будем защищаться.

   Он взглянул в сторону берега. Три пироги дикарей вошли в устье одной из пяти рек, вливающихся в залив, и скоро исчезли под зеленым сводом, образуемым роскошной растительностью, покрывавшей берега реки.

   - Скорее на плот, Гарсиа! - крикнул Корреа. - Снеси туда под прикрытием бочонок с порохом и пули, а также съестные припасы.

   - Я вам уже говорил, что кладовая под водой, сеньор.

   - Ну, что ж делать! Придется нам добывать пищу на берегу. Я видел между деревьями много птиц, а ведь мы с тобой недурные стрелки.

   Надо было спешить. Пламя распространялось быстро. Пропитанные смолой снасти каравеллы представляли хороший горючий материал. Корреа с помощью юнги спустил плот на воду без особых затруднений. Океан успокоился и лишь изредка появлялись небольшие волны, медленно расходившиеся по всему заливу и разбивавшиеся в пену у маленьких островков и подводных камней.

   Плот был маленький и легкий и весело запрыгал на волнах, как только его спустили. Убедившись в его устойчивости, Корреа поставил на него два бочонка с порохом и боевыми припасами, а также положил кое-какую одежду для смены, найденную ими в каюте лоцмана. Захватив шпаги, топоры и ружья, Альваро и Гарсиа вскочили на плот и перерубили канаты, удерживавшие плот возле каравеллы

   - Куда же мы отправимся, сеньор? - спросил юнга, беря в руки весла.

   Корреа оглядел берег и потом, указав на реку, впадавшую в широкий залив, сказал:

   - Поедем туда. Мы будем достаточно далеко от того места, откуда явились к нам бразильцы.

  

   Плот прекрасно держался на воде благодаря четырем бочонкам, прикрепленным по углам, и весело покачивался на волнах, разгуливавших по заливу.

   Корреа и юнга бодро принялись грести, направляя плот к берегу, не спуская, однако, глаз с того места, где скрылись три пироги дикарей. Они боялись все-таки, что индейцы скрываются где-нибудь среди густой растительности, окаймляющей берег устья, и поэтому могут внезапно появиться. Однако в заливе все было спокойно, только морские птицы, невиданные доселе Альваро, летали над водой, охотясь за рыбой. На всем пространстве залива, усеянного прелестными островками, не было видно ни одной пироги. Тишина была полная, не слышно было никаких подозрительных звуков, и ничто не нарушало покоя этого живописного уголка, которому суждено было со временем сделаться одним из самых больших, богатых и безопасных портов Южной Америки; только шум волн, разбивавшихся о скалы, встречающиеся им на пути, несколько нарушал эту тишину.

   Плот уже удалился на сотню метров от горевшей каравеллы, когда вдруг юнга вскрикнул в испуге:

   - Сеньор Корреа!

   - Опять дикари? - спросил Альваро, забывший о других, не менее опасных врагах, которые угрожали им в здешних водах.

   - Нет, - акулы!

   - Точно все сговорились в этой проклятой стране преследовать нас, чтобы полакомиться белым мясом. Это, наконец, становится невыносимо.

   - Акулы окружают нас, сеньор.

   Альваро вытащил весло и осмотрелся кругом. Юнга не преувеличивал. Не меньше восьми огромных акул плыли вокруг плота, разевая по временам свои огромные пасти. Они не спускали глаз с двух потерпевших крушение людей, точно желая их загипнотизировать.

   - Эти чудовища не менее дикарей опасны для нас, - сказал Альваро. - К счастью, у них так устроен рот, что они не могут стащить нас с плота. Но только взгляни, какая у них пасть! У тебя не стынет кровь в жилах при одном только взгляде на них, Гарсиа?

   - Да, и кроме того, кружится голова!

   - Возьми шпагу и отталкивай тех, которые вздумают приблизиться к плоту.

   - Лучше было бы выстрелить в них.

   - Боже сохрани! Мы можем привлечь внимание бразильских индейцев, которые скрываются тут, в лесах.

   Акулы продолжали плавать вокруг плота, а иногда подплывали под него, и люди на плоту чувствовали сквозь доски их шершавые спины.

   - Они хотят опрокинуть плот, - заметил Корреа, сильно испуганный. - Надеюсь, однако, что у них не хватит на это сил. Ведь и мы что-нибудь весим!

   Обнажив свою шпагу, он с рискованной смелостью встал на самый край плота и начал наносить удары по воде. Но проклятые акулы очень ловко ныряли под воду, избегая ударов, и показывались уже с другой стороны. Одна из акул, по-видимому потерявшая терпение и, должно быть, наиболее голодная из всех, мощным ударом хвоста вдруг приподнялась из воды и, перевернувшись на спину, разинула свою громадную пасть прямо над краем плота. Это было так неожиданно, что Корреа чуть не упал в раскрытую пасть чудовища, готового проглотить его.

   - Ах, черт возьми! - воскликнул он, быстро вернув свое хладнокровие. - Дело становится серьезным. Если они все сразу произведут на нас такое нападение, то им нетрудно будет разорвать нас в куски.

   Заметив, что акулы собираются возобновить свое нападение на плот, Корреа схватил шпагу обеими руками и, ударив изо всех сил по молотообразной голове чудовища, отсек одну половину. Изувеченная акула скрылась под водой, оставив большой кровавый след на поверхности и отсеченный кусок головы вместе с глазом, еще сохранившим свое ужасное, свирепое выражение.

   - Думаю, что эта злодейка получила достаточно, - сказал Корреа.

   - И моя тоже! - отозвался юнга, воодушевленный примером своего старшего товарища и тоже раздробивший голову акуле, плывшей вблизи от него.

   Однако эти удачные удары имели неблагоприятные последствия. Запах крови привлекал акул, проявлявших теперь еще большую ярость и упорство в преследовании плота. Они окружили его со всех сторон, появляясь то над левым, то над правым бортом плота и нанося такие сильные удары своими хвостами, что плот сотрясался и несколько раз грозил потерять равновесие. Положение становилось трагическим, несмотря на ожесточенные удары шпаг. Но вдруг раздался страшный грохот, и громадная волна, поднявшаяся в заливе, подхватила плот и понесла его к берегу.

   Это каравелла взлетела на воздух. Пламя проникло в трюм, где хранились бочонки с порохом, произошел оглушительный взрыв, и несчастное судно разлетелось вдребезги.

   Взрыв оказался более действенным, нежели удары шпаг. Акулы внезапно скрылись. Вероятно, они попрятались в одном из подводных гротов, которые обыкновенно служат убежищем этим чудовищам в заливах Америки.

   Громадное белое облако дыма и пара окутало залив и скрыло все вокруг. Когда оно рассеялось, Корреа обернулся и взглянул на подводную скалу, около которой догорали остатки каравеллы.

   - Бедное судно! - взволнованно проговорил он. Сильный толчок чуть не свалил его в воду.

   - Опять эти акулы! - вскричал он.

   - Нет, сеньор. Мы просто сели на мель. Берег находится от нас всего шагах в пятидесяти. Волна, вызванная взрывом, лучше попутного ветра донесла нас сюда.

   - А глубоко здесь?

   - Не более фута.

   - Ну так оставим плот на этом месте и пойдем поищем, чем бы позавтракать.

   Взяв бочонки, весившие не более двадцати фунтов, и захватив оружие и одежду, они быстро преодолели расстояние, отделявшее их от берега. Лес, покрывавший этот берег, доходил почти до самого моря, так что корни некоторых растений омывались водой залива. Это было продолжение того гигантского леса, который до сих пор еще покрывает большую часть внутренней Бразилии и сохраняет свой первобытный характер, несмотря на все усилия белых колонистов и туземцев, старательно прокладывающих тропинки в чаще.

   Корреа и Гарсиа смотрели восхищенными взорами на эту роскошную нетронутую растительность, на великолепные деревья, окутанные лианами и массой других паразитных растений, спускающихся вниз причудливыми фестонами и в виде узорчатого кружева и делающих совершенно непроходимой чащу американского девственного леса не только для людей, но и для животных. Красивые птицы, с ярким блестящим оперением, порхали между деревьями, нарушая своим пением величественную тишину лесной чащи.

   - Что ты скажешь обо всем этом, Гарсиа? - спросил Корреа, с восторгом смотревший на птиц, по-видимому нисколько не испугавшихся пришельцев.

   - Что мы, вероятно, попали в земной рай! - откликнулся Гарсиа.

   - Хорош рай, двуногие обитатели которого превосходят своей свирепостью четвероногих хищных зверей, населяющих леса и пустыни Азии и Африки.

   - Однако вы же должны согласиться, что этот лес великолепен?

   - Вполне. Только мы в нем ничего не находим для нашего завтрака.

   - А птицы?

   - Я бы, конечно, с удовольствием приготовил из них жаркое, если бы не боялся привлечь внимание дикарей.

   - Ай! Сеньор Альваро!

   - Что ты там нашел?

   - Взгляните-ка, что это за большие деревья, усыпанные фруктами! Если бы мы достали их".

   Альваро взглянул в направлении, куда указывал Гарсиа, и действительно увидел огромные деревья, покрытые плодами, напоминающими видом грушу, только более удлиненной формы и более ярко окрашенные. Это дерево - a calaba , представляющее большую ценность в Южной Америке, не раз бывало причиной кровавых войн между туземными племенами, оспаривающими друг у друга землю, где росли эти деревья. Альваро это растение было незнакомо, так как он никогда раньше не бывал в Бразилии, поэтому он смотрел с некоторым сомнением на красивые плоды, не зная, съедобные ли они и не заключают ли они в себе какого-нибудь ядовитого вещества.

   - Попробуй достать их, Гарсиа, - сказал он наконец. - Они так красивы, эти фрукты, что, пожалуй, могли бы соблазнить и менее проголодавшихся людей, нежели мы. Ты можешь влезть на это дерево?

   - Для юнги это не должно составить затруднения! - гордо отвечал Гарсиа.

   Он схватился руками за лиану и только собрался лезть на дерево, как вдруг разразился хохотом.

   - Ах! Сеньор Альваро! - воскликнул он. - Какие они смешные! И как они худы!

   - Кто?

   - Посмотрите туда, между листьями. Должно быть, эти фрукты очень вкусны. Они их пожирают с таким аппетитом.

   Альваро поднял голову:

   - Обезьяны!

   - Обезьяны? Они напоминают гигантских пауков!

   Гарсиа случайно сделал то само сравнение, которое, на основании сходства, было потом сделано натуралистами, назвавшими этих животных паукообразными обезьянами. На некотором расстоянии эти обезьяны, обитательницы американских девственных лесов, благодаря своим чрезмерно длинным конечностям очень похожи на громадных пауков-птицеедов.

   Как только обезьяны завидели людей, то обнаружили сильнейшее волнение, и все стадо немедленно перебралось на самый конец огромной ветви, повисшей над ручейком. Они громко кричали, свирепо оскаливая зубы, как будто собираясь кинуться на юнгу. А тот, ухватившись рукой за один из фестонов лианы, спускавшейся с дерева, смело полез вверх, чтобы достать один из плодов, соблазнявших своим видом голодных людей.

   - Берегись, Гарсиа, - крикнул ему Альваро, заряжая ружье. - Мне кажется, что эти обезьяны очень воинственны.

   - У меня топор, - отвечал юнга, продолжая лезть на дерево. - Уж эти животные не заставят меня отказаться от завтрака.

   Рычание обезьян усиливалось, но мальчик, не обращая на них внимания, ловко карабкался вверх, заставляя раскачиваться ветвь, на конце которой сидели обезьяны. Убедившись, очевидно, что им не удастся испугать храброго подростка, уже взобравшегося на главную ветвь, обезьяны издали крик ярости, который тотчас же сменился таким жалобным визгом, что Альваро не мог удержаться от смеха.

   - Ну и ну! Эти четверорукие животные, по-видимому, не очень-то храброго десятка! - сказал он.

   Юнга окликнул его:

   - Посмотрите, что делают эти обезьяны, сеньор! Они как будто собираются на кого-то напасть.

   Действительно, обезьяны явно подготавливали какой-то таинственный маневр. Все они собрались на самый конец ветки, и одна из обезьянок, уцепившись хвостом за другую обезьянку, ближайшую к ней, храбро бросилась вниз, за ней тот же самый маневр исполнила другая, потом третья и так далее, так что в конце концов образовалось нечто вроде живой цепи, свесившейся вниз. Обезьяны, уцепившись друг за друга хвостами, начали раскачиваться все быстрее и быстрее над поверхностью речонки, пока самая нижняя обезьяна, составлявшая конец цепи, не очутилась на расстоянии пяти или шести метров от другого берега. Когда цепь раскачалась еще сильнее, эта обезьяна ухватилась передними лапами за ветку одного дерева, растущего на берегу, и тогда цепь соединила оба берега ручья и образовала нечто вроде висячего моста. По этому мосту сначала перебрались самки с детенышами, а затем первая обезьяна отделилась от дерева и перебралась по спинам и головам своих товарищей на другой берег, за ней по очереди последовали другие, пока все стадо не очутилось на другом берегу, выражая свою радость самыми изумительными прыжками.

   - Счастливого пути! - прокричал им вслед Гарсиа, наблюдая, как они, перепрыгивая с дерева на дерево, углубились в лесную чащу.

   Взобравшись на ветвь, сгибающуюся под тяжестью плодов, Гарсиа начал срывать их и бросать Альваро, который ловил их на лету.

   - Если обезьяны едят эти фрукты, значит, они не заключают в себе никакого яда, - успокоил себя Альваро, откусывая кусок. - Ах, как вкусно! - воскликнул он. - Но совсем не похожи на наши груши, хотя формой и напоминают их.

   Гарсиа, усевшись верхом на ветке, уплетал за обе щеки сочные плоды. Альваро же, насытившись вдоволь, разлегся на траве, под деревом, намереваясь отдохнуть, как вдруг увидел, что юнга быстро спускается с дерева, как будто чем-то смертельно напутанный.

   - Что с тобой, мальчуган? - спросил он, схватившись за ружье.

   - Тише, сеньор, - отвечал юнга испуганно. - Там индейцы!

   - Опять эти негодяи! Их много?

   - Я видел только двоих.

   - Идем.

   Альваро, в сопровождении мальчика, быстро шмыгнул в густую чащу кустарника; оттуда он мог сквозь ветви видеть берег на довольно большом протяжении, не рискуя быть замеченным.

   Индейцы, по-видимому, направлялись к устью речонки, и хотя их еще не было видно, но уже слышны были их голоса.

   - Мне кажется, их немного, - сказал Альваро, внимательно прислушиваясь.

   - Может быть, это разведчики? - заметил Гарсиа.

   - Возможно. Но если их только двое, то нам нечего пугаться.

   - Но они могут открыть нас, пойти по нашим следам и увидеть наш плот.

   - Если они приблизятся к нему, то мы им не дадим пощады.

   В это время индейцы вышли из леса и направились прямо к берегу. То были рослые люди, несколько худощавого сложения, с правильными чертами лица, кожа их была раскрашена черной и красной краской, а длинные лохматые волосы падали на плечи. Они были совсем голые, на них был только маленький передник, грубо сплетенный из волокон листьев. Оттянутая верхняя губа, в которую был продет круглый кусочек яшмы, точно вправленный в живое мясо, придавала им отталкивающий вид. Это украшение, называемое barbotto , до сих пор еще можно встретить у индейцев во внутренних областях Бразилии, и оно-то в высшей степени безобразит туземцев. Такую же операцию они проделывают и с нижней губой: продырявливают ее и вставляют в отверстие сначала маленький кусочек дерева, а затем куски все большей и большей величины, пока дыра не растянется до огромных размеров. По краям этой дыры постоянно скапливается слюна, производя самое отвратительное впечатление.

   Индейцы вставляют такие же куски дерева и в мочку ушей, растягивая ее так, что уши у них часто касаются плеч.

   Оба индейца, за которыми наблюдал Альваро, были вооружены длинными луками и особого рода заостренными с обеих сторон деревянными кинжалами. Они остановились на берегу, который в этом месте круто спускался вниз, и стали внимательно смотреть в воду.

   - Они как будто собираются ловить рыбу, - сказал Альваро.

   - Стрелами? - засомневался Гарсиа.

   - Посмотрим, что они будут делать!

   - Они еще не заметили нашего плота.

   - Да, он находится направо от скалы, куда его прибило волной. Оба индейца, пройдя берег, повернули направо и стали обрывать ветви одной лианы, которые связывали вместе. Таким образом они получили крепчайшую веревку длиной по крайней мере в сто футов. Сделав эту работу, они уселись друг против друга под тенью пальмы. Один из них достал из-за пояса какой-то странный инструмент, имеющий форму буквы "X" и сделанный из двух длинных ястребиных костей, очевидно выдолбленных внутри, и всыпал туда из раковины какой-то черный порошок. Затем он ввел нижний конец этого инструмента себе в рот, а верхний в нос. То же самое сделал его товарищ с другими концами инструмента. Тогда они оба вместе начали дуть в отверстие изо всех сил, чихая и пыхтя.

   Альваро и Гарсиа с величайшим изумлением смотрели на их проделки, не догадываясь, что это был один из способов употребления табака. Ведь табак в то время только начал распространяться в Европе. Индейцы же употребляли табак, обращенный в порошок, совершенно так же, как это делают сегодня наши монахи и все, кто нюхает табак. Только способ употребления у индейцев был другой: они вдували табак друг другу в нос посредством инструмента, изготовленного из птичьих костей, положенных крест-накрест.

   Начихавшись вдоволь, так что слезы выступили у них в глазах, дикари, довольные собой, развалились на траве, не спуская глаз с воды, которая в этом месте была довольно глубока.

   "Чего они дожидаются здесь?" - спрашивали себя Альваро и его спутник. Ответ они получили раньше, чем думали.

   Не прошло и пятнадцати минут, как оба дикаря вскочили на ноги. Один из них держал в руке деревянный кинжал с заостренными краями, а другой - веревку из лианы. Тот, у которого в руке был деревянный кинжал, по-видимому, был старшим и более сильным. Он взобрался на маленькую скалу, которая возвышалась над водой, и, посмотрев с величайшим вниманием вниз, взял в зубы кинжал и бросился вниз головой в воду.

   - Это рыбаки, - сказал Альваро. - Но меня очень интересует, какую рыбу он намерен пронзить своим кинжалом?

   - Сомневаюсь, чтобы ему удалось! Слишком уж они проворны, эти обитательницы вод.

   - Ах, черт возьми! Посмотри, какова смелость этих дикарей!

   На поверхности воды, вблизи того места, куда нырнул дикарь, показалась чудовищная голова акулы.

   - Рыбак погиб! - воскликнул юнга.

   - Вовсе нет! Он нырнул, чтобы убить акулу.

   - Неужели они такие храбрые, эти дикари?

   - Смотри в оба, Гарсиа.

   Рыбак показался на поверхности воды, держа в зубах кинжал, и решительно поплыл к акуле, которая весело ныряла в пенистых волнах. Его товарищ на берегу внимательно наблюдал за этой охотой, не выказывая при этом никаких опасений за ее исход и держа наготове веревку.

   Громадная рыба-молот, почуяв человека, остановилась, точно изумленная его смелостью, а потом, сделав быстрое движение, перевернулась на спину и раскрыла свою огромную пасть. Но индеец, место того, чтобы бежать от опасности, с необычайным мужеством сам двинулся ей навстречу. Он бросился прямо на акулу и, держа в руках кинжал, быстро всадил ей руку в пасть. Акула сомкнула челюсти, уверенная в том, что схватила врага, но в этот момент, заостренный с обоих концов кинжал вонзился ей в горло и в небо, нанеся, очевидно, серьезные раны, так как хищница начала неистово биться, а вода моментально окрасилась кровью.

   Дерзкий рыбак между тем подплыл к берегу и стал рядом с товарищем, наблюдая с явным удовольствием за бешеными прыжками умирающего морского чудовища.

   - Друг мой Гарсиа, - сказал Альваро, - если нам придется иметь дело с этими дикарями, то я не знаю, как мы отделаемся. Люди, не отступающие перед такой опасностью, должны обладать совершенно особенным мужеством! Видал ли ты когда-нибудь, чтобы наши моряки отправлялись на такую охоту, вооруженные только кинжалом, и притом деревянным?

   - Никогда, сеньор! - решительно ответил юнга.

   - Если бы Писарро и Альмагро [*] высадились здесь, а не в Перу, то, пожалуй, им бы не удалось так легко завладеть столь обширными областями. Инки в сравнении с этими дикарями просто трусы, и ничего больше... Но что это они делают?

  

   [*] - Диего де Альмагро - испанский конкистадор, вместе с Писарро руководивший покорением империи инков.

  

   - Не знаю. Я смотрел в сторону.

   Оба индейца что-то внимательно рассматривали на береговом песке, выражая жестами величайшее удивление.

   - Я уверен, что они заметили наши следы, - сказал Альваро несколько встревоженным голосом.

   - Значит, они придут сюда?

   - Да, если пойдут по нашим следам. Во всяком случае, они, должно быть, очень удивлены, увидав такие следы. Ведь они никогда не видели следов ноги, обутой в башмаки. По всей вероятности, они припишут наш след какому-нибудь необыкновенному животному. Но мы должны быть настороже и приготовить наши ружья.

   - Бежим, сеньор.

   - Мы можем застрелить их.

   - А звук выстрела? Ведь он может привлечь сюда других дикарей. Трудно предположить, чтобы их было тут только двое.

   - Уберемся-ка отсюда! - сказал Альваро.

   Густая чаща кустарника, в которой они находились, хорошо скрывала их. Захватив оба бочонка с порохом и пулями, они осторожно подвигались к лесу. Пройдя около двадцати шагов, они вдруг услыхали справа какой-то подозрительный шелест; мимо них пролетела длиннейшая стрела и вонзилась в ствол дерева на уровне человеческого роста.

   Альваро быстро обернулся, подняв ружье, готовый дорого предать свою жизнь и выстрелить, что бы ни случилось потом.

   Два индейца совершенно неожиданно появились в чаще кустарника, из которой только что вышли Альваро и Гарсиа. Увидев перед собой двух белых людей, которых они, конечно, никогда не видали прежде, они вскрикнули от удивления. Вероятно, они спрашивали себя, что это за существа перед ними, люди или звери неизвестной породы? Тем не менее, они не решались пустить стрелу и то поднимали, то опускали свои луки. Вдруг дуло ружья Альваро блеснуло на солнце. Тут дикарей охватил такой суеверный страх, что они бросились бежать так быстро, что ни одна лошадь не могла бы сравняться с ними.

   - А я уж собирался стрелять, - сказал Альваро, опуская ружье. - Хорошо, что они убежали!

   - Бежим и мы, сеньор, а то, пожалуй, они вернутся сюда в большем числе, - проговорил Гарсиа.

   - Пожалуй, ты прав, мальчуган, лучше удрать отсюда и поискать какое-нибудь скрытое убежище в этом лесу.

   Повернувшись спиной к морскому берегу, они бросились бежать, углубляясь в лес, который становился с каждым шагом все гуще и гуще.

  

   Альваро и Гарсиа очень скоро вынуждены были замедлить свой бег. Они с трудом продвигались в лесной чаще, представлявшей какой-то хаос растений, стволов, гигантских корней, лиан и густого кустарника. Это был настоящий девственный лес, покрывавший в ту эпоху, к которой относится наш рассказ, большую часть Бразилии и тянувшийся почти без перерыва от берегов Атлантического океана до гигантской цепи Кордильер.

   Альваро и Гарсиа остановились, ища способ проникнуть сквозь густую завесу зелени, которая казалась им непроницаемой.

   - Трудновато будет тут пробиться! - сказал Альваро. - Никогда не видал такого леса.

   - Однако мы еще недалеко ушли от берега, - напомнил Гарсиа, - и останавливаться здесь было бы опасно. Поступим, как обезьяны, сеньор, если вы ничего не имеете против. Если мы будем передвигаться таким способом, то не оставим никаких видимых следов, по которым индейцы могли бы гнаться за нами.

   - Твой совет хорош, мальчуган. Будем же подражать "четвероруким".

   Убедившись, что передвигаться по земле слишком трудно, они смело вскарабкались вверх по лиане и продолжали дальнейший путь по разветвлениям лиан, невзирая на то, что груз, который они несли, затруднял их движения. Передвигаясь таким образом с ветки на ветку, они прошли около ста метров, когда дальнейшее движение их было неожиданно приостановлено каким-то странным, диким ревом. Из лесу раздались страшные крики, нарушив тишину, господствовавшую до этой минуты. Казалось, будто кого-то режут или подвергают ужасным пыткам. Эти крики могли заставить содрогнуться кого угодно.

   - Сеньор! - воскликнул Гарсиа, усевшись на ветку. - Тут кого-то убивают!

   - Кого-то? Мне кажется, что тут избивают или пытают очень многих.

   - Разве в этом лесу обитают какие-нибудь племена индейцев?

   - Очень возможно.

   - Значит, они пытают своих пленников, прежде чем пожарить их?

   - Но... Слушай, они поют, эти пленники! - воскликнул Альваро, внимательно прислушивавшийся к доносившимся звукам.

   Жалобные крики вдруг прекратились, и вместо них раздалось как будто пение псалмов, точно в этом лесу жили монахи. Альваро посмотрел на своего спутника.

   - Поют... В самом деле! - проговорил он.

   - Можно подумать, что это молятся индейцы.

   - Ну, а этот шум что означает?

   Странное бормотание вдруг прекратилось, и вместо него послышались удары, точно толпа дровосеков занималась здесь рубкой леса Эти удары нарушались по временам каким-то журчанием, словно поблизости находился поток.

   - Не может быть, чтобы это были индейцы! Слушай, вот они опять принялись петь и жалобно стонать. Хотелось бы мне знать, кто эти артисты!

   - А как вы думаете, кто это?

   - Не знаю. Во всяком случае, это не могут быть люди. Пойдем туда и посмотрим.

   Уверенные, что тут нет дикарей, они возобновили свое воздушное путешествие по веткам и лианам бразильского девственного леса. Звуки, так заинтриговавшие их, усиливались - следовательно, артисты не могли быть далеко. Однако на всякий случай наши путешественники продвигались с большой осторожностью, так как все же немного опасались, что исполнителями этого концерта могли быть индейцы. Пройдя таким образом около двухсот метров, они остановились.

   Громадное дерево, одно из тех гигантов, какие водятся только в бразильских лесах, возвышалось посредине маленькой прогалины. На вершине его, среди узловатых ветвей, собрались "артисты", при виде которых Альваро разразился громким смехом, так перепугавшим певцов, что они моментально попрятались в густой листве.

   - Обезьяны! - весело воскликнул португалец. - Какое же у них горло, у этих животных? Они прекрасно подражают монахам и евреям, поющим в синагоге.

   В самом деле, это были обезьяны из породы ревунов, задающие такие страшные концерты в американских лесах; увидев путешественников, они испуганно разбежались по ветвям, выражая свой гнев ворчанием. Затем они с изумительной ловкостью перебрались на соседние растения и исчезли в зарослях лиан и листьев.

   - Они могут похвастаться, что заставили нас пережить тревожные минуты. Хороший способ распугивать людей, проходящих по этому лесу! Ведь я готов был поклясться, что тут пытают пленников! - воскликнул Гарсиа.

   - И я тоже, - ответил Альваро. - Если нам придется долго оставаться в этом лесу, то мы увидим поразительные вещи... Стой!.. Гляди, какие углубления в этом дереве! Мы можем тут остановиться и провести ночь, тем более, что солнце уже склоняется к западу.

   - А ужинать, сеньор? Хотя груши, которыми мы полакомились, были очень вкусны, но все же я ощущаю пустоту в желудке.

   - Поищем каких-нибудь фруктов.

   - Я бы предпочел мясо.

   - Ишь ты какой обжора! Ты уж очень требователен, мальчуган.

   - Я уверен, что и вы не отказались бы от котлетки, сеньор Альваро!

   - О, разумеется! Только, к сожалению, это блюдо от нас еще очень далеко, а пока мы вынуждены довольствоваться фруктами... И вот растение, которое предоставит нам ужин!

   Альваро начал быстро спускаться по лиане и уже почти коснулся земли, как вдруг Гарсиа увидел, что он в ужасе отскочил назад.

   - Сеньор Альваро! - вскричал Гарсиа. - Какое отвратительное животное! Похоже на жабу. Но какую жабу!

   Почти из-под ног путешественника выскользнула громадных размеров жаба, с рогатыми придатками и кожей, испещренной черными и желтыми пятнами. Такие гигантские жабы во множестве водятся во влажных лесах Бразилии.

   - Что за зверюга! - воскликнул Гарсиа, отпрыгнув в другую сторону. - Никогда не видал более отвратительного существа.

   - Охотно верю, - сказал Альваро, бросив палкой в животное, чтобы заставить его скорее бежать.

   Гарсиа покатился со смеху.

   - Нет, вы только посмотрите, сеньор! Они скачут, точно у них ноги на пружинах, - воскликнул он. - Ни разу в жизни не видал таких лягушек.

   На лесной прогалине появился целый отряд черных лягушек, с очень длинными ногами, на которых они, точно забавляясь, прыгали так высоко, что почти достигали ветвей дерева. Эти бразильские лягушки так проворны и ловки, что зачастую прыгают в окна хижин туземцев.

   - Должно быть, тут поблизости есть какой-нибудь пруд или болото, - сказал Альваро, когда лягушки, беспорядочно прыгая, исчезли в лесу. - Завтра поищем его и попробуем наловить рыбы. Я захватил с собой удочки. Прежде я неплохо ловил рыбу.

   Они отправились к растению, которое раньше заметил Альваро. Оно было покрыто плодами, напоминающими своим видом зеленые кедровые шишки. Это было растение, называемое pinha и очень ценимое индейцами. Плоды его по вкусу нисколько не уступают дуриану.

   Оба путешественника, за неимением более питательной пищи, постарались утолить свой голод этими плодами, а затем забрались в одно из углублений дерева summameim , где довольно удобно разместились. Там они были защищены от ночной сырости и могли надеяться хорошо выспаться после всех испытанных ими треволнений.

   Солнце закатилось, и тьма наступила очень быстро, особенно в этом лесу, где и днем царили сумерки, так как солнечные лучи с трудом проникали сквозь густую завесу зелени.

   Но потемневший лес наполнился тысячами разных странных звуков, заставлявших невольно содрогаться как юного Гарсиа, так и его более взрослого товарища Альваро. То раздавались нескончаемые свист и шипение, нарушающие торжественную тишину гигантского леса, то слышались протяжный стон, рев и мычание, точно стадо быков паслось где-то поблизости, или резкий звук, напоминающий лязг железа. Временами все эти таинственные звуки вдруг прекращались, и вновь наступала торжественная тишина Но это продолжалось недолго. Снова начинались свистки, которым точно отвечали вдали стоны и рычание и вторило оглушительное кваканье лягушек и жаб.

   Оба путешественника испытывали смутную тревогу, не зная, кому приписать этот странный лесной концерт. Были ли то какие-нибудь опасные животные, собравшиеся поблизости, или все эти звуки не заключали в себе ничего угрожающего? Так или иначе, но они не решались сомкнуть глаз всю ночь, хотя и испытывали страшную усталость. Они смутно припоминали рассказы о чрезвычайно свирепых животных, обитающих в американских лесах, о ягуарах и кугуарах, и, опасаясь каждую минуту появления какого-нибудь хищного зверя, держали свои ружья наготове.

   По временам темноту леса пронизывали какие-то блестящие движущие искорки. То были разные светящиеся насекомые, изливающие необыкновенно яркий свет, до такой степени сильный, что он бы мог осветить маленькую комнату. Индейцы и теперь еще пользуются ими для рыбной ловли. Они сажают этих насекомых на палку и прикрепляют ее к носу своей пироги, когда выезжают вечером на рыбную ловлю.

   Прошло уже два часа с тех пор, как путешественники засели в своем убежище, и вдруг они услышали недалеко какой-то странный шум, точно шлепанье по воде, за которым следовали резкий свист и шипение.

   Гарсиа задрожал от страха и прошептал:

   - Это какое-нибудь огромное животное, сеньор?

   - Не знаю. Я не могу рассмотреть ничего дальше кончика своего носа, - отвечал Альваро. - Одно только могу сказать: с меня довольно бразильского леса и я бы хотел свести более близкое знакомство с этими животными, которые свистят, гремят и стучат точно молотом по наковальне, трезвонят, как на колокольне, и не дают никому спать по ноч