Сальгари Эмилио - Человек огня

;   Вождь перестал вращать дубиной, но поднял ее вверх и держал, точно знамя.

   Раздался выстрел. Дубина, рассеченная пополам, упала на голову дикаря, склонившегося от удара.

   Невозможно описать впечатление, которое произвел на дикарей этот необычайно меткий выстрел, который сделал бы честь самому искусному стрелку в Европе!

   Крики и шум моментально прекратились, как будто страх парализовал всех. Но затем оцепенение, охватившее дикарей, перешло в неописуемый панический ужас.

   Началось повальное бегство. Дикари бежали со всех сторон по узким улицам деревни. Одни спрятались в карбетах, другие укрылись за оградами, где искали убежища женщины и девочки племени.

   Вождь, получивший удар дубины по голове, лежал на земле, точно его повергла пуля Человека Огня!

   - Что он, умер от страха, или же я в самом деле убил его?! - воскликнул Альваро, хохотавший от души при виде повального бегства дикарей.

   - Да нет же, сеньор! - откликнулся Гарсиа, забравшийся на самый край крыши, чтобы лучше видеть. - Посмотрите, он шевелит руками и ногами!

   Вдруг мнимый мертвец вскочил и со всех ног бросился бежать в ближайший карбет, не смея даже поднять с земли обломки своей дубины.

   - Думаю, что сейчас они настолько напуганы, что оставят в покое Человека Огня, - сказал Альваро. - Они не посмеют вернуться!

   - А мы воспользуемся тем временем и позавтракаем, - сказал Гарсиа. - Это мне не испортило аппетита!

   - Тише, тише, мальчик! Надо попридержать аппетит. Нельзя есть столько, сколько тебе хочется, обжора! Ты должен удовлетвориться половинкой лепешки и кусочком клубня. Мы должны быть в высшей степени экономны.

   Они уселись на краю отверстая в крыше, свесив ноги вниз, и, уверенные, что по крайней мере в эту минуту им никто не помешает, по-братски разделили между собой лепешку и клубень.

   Вода, профильтрованная через сосуды из пористой глины, должна была заменить им пальмовое вино, которого они достать не могли.

   Дикари держались в отдалении, наблюдая лишь за тем, чтобы осажденные не бежали из карбета. Впрочем, побег из деревни был совершенно невозможен. Частокол, окружавший ее двойной оградой, был слишком высок, и нельзя было перелезть через него, да и, кроме того, пришлось бы иметь дело с огромным множеством врагов, вооруженных стрелами, отравленными вульрали.

   Но Альваро и не помышлял о побеге. Он вовсе не хотел испробовать на себе действие страшного яда, быстро убивающего даже самых страшных хищных зверей. Поэтому он предпочел сидеть в осаде и ожидать тупинамба.

   День прошел спокойно, без всякой тревоги, так что Альваро, пока Гарсиа стоял на страже, мог даже вздремнуть часа два, готовясь к бодрствованию ночью, предвидя, что она не пройдет спокойно.

   За несколько часов до заката солнца они увидели с крыши своего карбета, что в деревню вошли многочисленные отряды дикарей, покрытые грязью и илом с ног до головы.

   - Должно быть, это те самые воины, которые бросились преследовать наших товарищей, - сказал Альваро, внимательно наблюдавший за ними.

   - Вы не видите Диаса между ними? - спросил Гарсиа.

   - Нет, Гарсиа, ни его, ни Курурупебо.

   - Значит, они избежали преследования?

   - Я тебе говорил, что они очень ловкие люди.

   - И вы полагаете, что они отправились в деревню тупинамба?

   - Не сомневаюсь. Диас все сделает, чтобы нас спасти!

   - А если тупинамба откажутся за ним следовать?

   - Тогда, мой бедный Гарсиа, нам ничего не останется, как дать себя изжарить и съесть!

   - Я раньше сам застрелюсь! - мрачно вымолвил Гарсиа.

   - Все равно ты не избежишь желудка дикарей. Так уж не лучше ли тебе влезть в один из этих горшков и там убить себя, чтобы избавить дикарей от труда вкладывать тебя в этот сосуд?

   - О, сеньор! Как вы можете так шутить!

   - Ба! Не все ли равно, как умирать, плача или смеясь? - воскликнул Альваро. - Но не будем забегать вперед. Еще не пришло время терять всякую надежду.

   - А также готовиться к битве, сеньор. Смотрите, дикари покинули ограду и теперь расположились вдоль стен карбета.

   - Это они стягивают кордон вокруг нас, чтобы помешать нам бежать. Будем же смотреть в оба, чтобы не быть застигнутыми врасплох. А теперь поужинаем, Гарсиа, пока еще у нас есть время. Завтрак был слишком скудный, а аппетит у меня громадный.

   - А завтра?

   - Нам останется еще одна лепешка, - сказал Альваро.

   Ужин был проглочен в несколько минут, но голод, особенно мучивший Альваро, нисколько не уменьшился.

   Как и накануне вечером, небо мало-помалу покрылось облаками, и все погрузилось в глубокую тьму. Крупные капли дождя с шумом падали на кровли карбетов, но больше ни единого звука не было слышно. Индейцев нигде не было видно. Возможно, они попрятались от дождя в хижины, и нигде вокруг площади не было зажжено ни одного костра. Точно все замерло в деревне.

   Однако эта тишина и спокойствие ничуть не внушали доверия Альваро. Напротив, они только усиливали его тревогу.

   "Не хотят ли они внезапно напасть на нас, пользуясь темнотой?" - думал он с замиранием сердца.

   - Сеньор Альваро, не попробовать ли нам бежать? Я не вижу больше дикарей! - обратился к нему Гарсиа.

   - Не полагайся на это, мальчик. Я уверен, что они шпионят за нами и только ждут удобного момента, чтобы напасть на нас. Ложись тут возле меня и будь готов отразить нападение.

   Они залезли на самую высокую часть крыши и прижались друг к другу, прикрывшись огромными листьями, которыми была устлана крыша.

   Дождь продолжал лить как из ведра, и капли падали с легким стуком, нарушающим ночное безмолвие. Нигде не было видно света, и полная темнота господствовала в деревне и в окружающем ее лесу.

   Альваро, державший ружье под полой своего платья, чтобы не отсырел порох, напряженно прислушивался, затаив дыхание.

   По временам ему казалось, что он слышит какой-то странный шорох и что крыша чуть-чуть колеблется, как будто на нее взбираются люди.

   Прошло около трех часов, как вдруг он услыхал легкий треск, словно стрела вонзилась в одну из балок крыши.

   - Вы слышали, сеньор? - спросил Гарсиа мучительно боровшийся со сном.

   - Да, - отвечал Альваро.

   - Они пустили стрелу в надежде, что она попадет в нас.

   - Но эта стрела не из граватаны, - заметил Альваро. - Тонкие стрелы не производят никакого шума.

   - Мне показалось, будто на крышу просунут какой-то шест, - сказал Гарсиа.

   - Пойдем посмотрим.

   - Будьте осторожны, сеньор. Вы можете получить стрелу в ногу, а вы знаете, что вульрали не щадит никого!

   - В такой темноте нельзя хорошо целиться.

   Он пополз на животе к краю крыши, и его глаза, привыкшие к темноте, разглядели какое-то древко, которое, однако, не было похоже на обыкновенную стрелу. Приблизившись к ней, он чуть не вскрикнул от удивления.

   Это была бамбуковая палка длиной в метр, которой была придана форма стрелы. Она, очевидно, была брошена посредством одного из громадных луков, которые Альваро видел в руках дикарей. К середине этой стрелы была привязана тонкая веревка, сплетенная из волокон. Она свешивалась вниз с крыши, и когда Альваро потянул ее, то почувствовал сопротивление, как будто к концу ее было что-то привязано.

   - Что бы это значило? - спросил он. - И зачем они бросили сюда эту стрелу?

   Он снова потянул изо всей силы и услышал, как что-то стукнулось о стенки карбета.

   - Сеньор, что это вы тащите? - спросил Гарсиа, подползший к нему.

   - Я и сам не знаю.

   - Может быть, вы вытащите дикаря?

   - Не хватало бы этого!

   Альваро потянул веревку и вытащил одну из таких корзинок, в которых дикари держат свои припасы. Гарсиа помог ему поднять ее на крышу.

   - Что за чудеса? Гарсиа, ведь это твое ружье!

   Как это ни казалось невероятным, но тем не менее в корзине, длиной в два метра, лежало прикрытое листьями ружье, то самое, которое тупи отняли у Гарсиа и дали на сохранение пиайе своего племени.

   Но это было не все. Таинственный покровитель осажденных не только позаботился о том, чтобы снабдить их страшным орудием защиты, но он также положил в корзину съестные припасы для того, чтобы они могли продлить свое сопротивление.

   Вместе с ружьем, столь драгоценным для осажденных в их критическом положении, в корзине были две дюжины маниоковых лепешек, такие же клубни, какие они съели на завтрак, большая, уже зажаренная птица и еще в придачу тыквенная бутылка, наполненная каким-то крепким напитком вроде пальмового вина.

   - Сеньор, кто мог послать нам все это? - воскликнул Гарсиа. - Ведь сейчас это для нас важнее патронов.

   - Да, кто бы это мог быть? - сказал задумчиво Альваро.

   - Не тот ли это индейский мальчик, который служил нам переводчиком?

   - По всей вероятности. Он ведь верный друг Диаса. Пускай-ка теперь тупи попытаются взять нас приступом! У нас два ружья и запасов на целую неделю. Можем без страха ждать прихода тупинамба.

  

   Конечно, только Япи мог так кстати оказать помощь осажденным в критическую минуту. Он еще раньше, во время плена у аймаров, обнаруживал дружеское участие к европейцам и теперь, воспользовавшись смятением, царившим в деревне, и ночной темнотой, отправил им ружье, которое раньше тихонько стащил у колдуна племени, хранившего его в своей хижине. Полагая, что осажденные терпят голод, он присоединил к этому еще и съестные припасы, которые втихомолку собрал для них. Эта неожиданная и чрезвычайно важная помощь придала бодрость осажденным, которые уже начали было отчаиваться в исходе блокады. Теперь, имея в своем распоряжении два ружья, они чувствовали себя всилах продолжать борьбу, не боясь никакой атаки и не беспокоясь насчет конечного исхода осады.

   Возможно, что тупинамба уже выступили в поход и направлялись форсированным маршем к деревне тупи, которые были их заклятыми врагами и много раз нападали на них, чтобы добыть человеческого мяса.

   - Мы с тобой теперь непобедимы, - сказал Альваро, осмотрев ружье Гарсиа и убедившись, что оно в исправности. - Когда тупи увидят, что мы оба вооружены, то у них не хватит храбрости снова идти на приступ. Ах, мой дорогой мальчик, я и не думал, что нам так повезет! Право нее, мы с тобой родились под счастливой звездой! Я начинаю даже думать, что бразильцам никогда не удастся вонзить свои зубы в наше мясо!

   - Воображаю себе удивление этих дикарей, когда они убедятся, что ружье исчезло из хижины колдуна и перелетело оттуда к нам в руки! - воскликнул Гарсиа.

   - Что ж, мы приобретем славу непобедимых пиайе, и я нисколько не удивлюсь, если они съедят теперь своего колдуна.

   - Бедняга!

   - Но что же делают теперь дикари? Мне представляется просто невероятным, чтобы они не воспользовались темнотой для какой-нибудь проделки. Меня нисколько не успокаивает эта тишина, которая царит кругом!

   - Однако, сеньор, нигде не видно ни одной человеческой тени и не слышно ни малейшего шума.

   - И тем не менее меня одолевает тревога. Не будем спать и удвоим нашу бдительность... Постой!.. Ты не слыхал глухого стука? Как будто упало дерево!

   - Должно быть, заперли дверь какого-нибудь карбета или ограды.

   - Гм! А я тебе говорю, что дикари не спят.

   - У нас два ружья, сеньор!

   - Да, и при первой же тревоге мы тотчас начнем стрелять. Ты, Гарсиа, наблюдай за этой стороной, а я буду смотреть в другую сторону. Стреляй, не дожидаясь моего приказания, как только заметишь что-нибудь подозрительное. Ты ведь прилично стреляешь.

   Они расположились на двух противоположных сторонах крыши у самого края, чтобы лучше видеть площадь, и терпеливо ждали наступления утренней зари.

   Тупи, по-видимому, были чем-то очень заняты. Порой осажденные слышали какие-то глухие удары, точно на площадь валились деревья, а также какой-то шепот, словно кто-то отдавал приказания тихим голосом.

   Временами показывались человеческие тени, быстро и бесшумно скользившие по деревне и исчезавшие позади карбетов, окружавших площадь.

   Альваро старался угадать, что предпринимают дикари. Темнота и дождь мешали ему рассмотреть, что делается в конце площади.

   "Не хотят ли они еще усилить блокаду? - спрашивал он себя с некоторым беспокойством. - Впрочем, мы сумеем продержаться до прихода Диаса".

   Наконец темнота начала рассеиваться, и вместе с появлением первых лучей зари дождь прекратился.

   Опасения Альваро оправдались.

   Чтобы не подвергаться выстрелам, которых они так боялись, тупи воспользовались темнотой и окружили площадь огромными и толстыми древесными стволами, у которых ветви были обрублены. Эти бревна были так поставлены, что их можно было без особого труда поворачивать и двигать в сторону карбета.

   Эта была подвижная баррикада, за которой уже спрятались многочисленные воины, вооруженные луками и граватанами и готовые забросать стрелами осажденных.

   - Осада по всем правилам, - проговорил Альваро, быстро отступая к центральному отверстию в крыше, через которое свет проникал внутрь карбета. - Нам надо остерегаться этих опасных отравленных стрел, мой милый Гарсиа! Придется переменить квартиру, если они начнут двигать эти толстые бревна через площадь. Никогда не думал, что они такие хитрецы, эти дикари!

   - Что же мы предпримем, сеньор? - спросил Гарсиа с тревогой в голосе.

   - Мы можем оказать им долгое сопротивление внутри карбета. Если понадобится, проделаем бойницу и не будем жалеть патронов... 578

   Мы теперь снабжены хорошо в этом отношении. Припасов у нас тоже достаточно.

   - А какая чудесная птица, сеньор! Это, кажется, индюк?

   - Индюк? Нет, я не видал индюков в здешних лесах. Птица эта, пожалуй, будет побольше индюка. Нам ее хватит на несколько дней.

   - Вы еще не унываете, сеньор?

   - Нисколько. Мы теперь сделаем несколько выстрелов, чтобы осаждающие поняли, что у нас есть два ружья. Я думаю, что это произведет впечатление на этих проклятых людоедов.

   Тупи, решившие, по-видимому, покончить с осажденными, начали уже подтаскивать бревна к карбету, стараясь в то же время спрятаться за них, чтобы пули не могли их достать.

   - Стреляй, Гарсиа! - крикнул Альваро, начинавший не на шутку тревожиться. - Мы не должны допустить их приближения к стенам карбета.

   Гарсиа, относивший припасы в безопасное место, быстро поднялся наверх.

   - Один выстрел направо, другой - налево! - скомандовал Альваро. - Постарайся разбить чью-нибудь голову, если можешь.

   Дикари, хотя и не приблизились еще на достаточно близкое расстояние к карбету, все-таки уже начали стрелять в него из своих больших луков, и некоторые из стрел вонзились в стены карбета.

   Гарсиа и Альваро выстрелили один за другим. Тотчас же вслед за выстрелами раздались громкие испуганные крики дикарей, которые немедленно покинули свою баррикаду и бросились в ближайшие карбеты.

   Удивлению дикарей, конечно, не было пределов, когда они услышали два выстрела одновременно и догадались, что осажденные оба имеют теперь оружие разрушения, тогда как раньше только один из них мог стрелять.

   Каким же могуществом должны были обладать эти белые люди, которые могли так легко похищать небесный огонь и поражать им дикарей?

   Оба выстрела были пущены в воздух и никого не ранили, но тем не менее наделали большой переполох среди дикарей, испуг которых был нисколько не меньше от этого. Однако новый взрыв ярости не замедлил последовать за первым моментом панического ужаса. Действительно, не прошло и десяти минут, как дикари снова вернулись к своей баррикаде.

   Они отчаянно кричали и метали тучи стрел, а вожди старались подстрекать их и, раздувая их ярость, побуждали к атаке.

   Два человека могли в течение суток держать в почтительном страхе целое племя, до сих пор считавшееся непобедимым. Это было что-то неслыханное, и одна эта мысль приводила в ярость дикарей.

   - Гарсиа, - сказал Альваро, - мы не должны терять бодрости, а не то мы погибли! Дикари, очевидно, готовятся нанести нам последний удар. Если мы не отразим их нападение, то завтра же будем съедены!

   - Ах, сеньор! Мне становится страшно!

   - Стреляй скорее и не щади никого.

   Огромные стволы деревьев, подталкиваемые десятками рук, приближались к карбету, а скрывавшиеся за ними воины посылали тучи стрел на крышу из луков и из граватан.

   Альваро и Гарсиа, стоя рядом на коленях, открыли огонь и убили двух воинов, которые имели неосторожность высунуться из-за баррикады.

   Эти два удачных выстрела задержали на мгновение осаждающих. Они все еще не могли победить ужаса, который вызывал у них гром выстрелов.

   - Гарсиа, ты только заряжай ружья, а уж я буду стрелять в этих негодяев, - сказал мальчику Альваро, не вполне доверявший его искусству стрелка. - Твои выстрелы все-таки не всегда попадают в цель.

   - Да, сеньор... и притом у меня дрожат руки.

   - Не бойся, Гарсиа. Мы отразим их нападение!

   Он стал стрелять, а Гарсиа торопливо заряжал ружья и подавал ему.

   Выстрел сыпался за выстрелом, и ни один из них не пропадал даром. Каждая пуля поражала кого-нибудь из воинов, то справа, то слева, то сзади карбета, так как индейцы подступали уже со всех сторон.

   Как только кто-нибудь из дикарей падал, его товарищи на мгновение останавливались, издавая страшные крики, но затем снова шли на приступ.

   Стрелы уже начинали сыпаться около Альваро, и положение становилось критическим, когда вдруг счастливая случайность остановила атаку.

   За несколько минут перед тем Альваро заметил среди осаждающих одного индейца высокого роста, с диадемой из перьев на голове. Его грудь и руки были увешаны ожерельями и браслетами из кусочков золота и блестящих камней, по всей вероятности алмазов.

   Думая, что это глава племени, столь обильно украшенный, Альваро старался попасть в него, но три раза дал промах. Наконец в четвертый раз его пуля достигла назначения.

   Вождь, раненный прямо в грудь, полетел вниз с вершины бревна, на которое он влез, чтобы лучше наблюдать за осажденными, и его падение произвело потрясающее впечатление на дикарей, вызвав среди них неописуемую панику.

   Воины побросали свое оружие - луки, дубины, граватаны - и бросились бежать со всех ног, точно на них сыпались выстрелы из митральезы.

   Никогда еще бегство воинов не было таким безудержным и отчаянным.

   - Сеньор! - воскликнул Гарсиа, пораженный этим неожиданным отступлением. - Какой мастерский удар!

   - Я думаю, что мне удалось убить главного вождя племени, - сказал Альваро. - Я давно метил в него и следил за всеми его движениями, желая послать ему пулю в голову или в грудь.

   - Неужели им этого еще недостаточно?

   - А вот увидим, дружок.

   - Они больше не показываются!

   - Если убит действительно вождь, то они тут не оставят его тело... А, вот они подходят, прячась за древесные стволы. Они идут за трупом.

   - Вижу, сеньор.

   - Должно быть, этот дикарь был очень важным лицом. Индейцы, вышедшие из ближайшего карбета, приближались, прячась за стволы и стараясь подойти к убитому вождю.

   Альваро мог бы легко перебить их всех, так как с крыши он прекрасно видел их и мог целиться. Но он не тронул никого и предоставил им делать свое дело, не желая раздражать их еще больше после только что прошедшей яростной атаки, которая едва не кончилась печально для обоих европейцев.

   Дикари беспрепятственно подняли труп павшего вождя и перенесли его в один из ближайших карбетов.

   - Да, - сказал Альваро мальчику, с любопытством наблюдавшему за всем. - Должно быть, я убил одного из самых знаменитых воинов.

   - Меня поражает, что они не стараются отомстить за него, - заметил Гарсиа.

   - Откладывают мщение до более удобного момента. Милый мой, мы должны защищаться до последнего, так как если попадемся живые в руки этим дикарям, то, кто знает, каким страшным мучениям они нас подвергнут, прежде чем изжарить на решетке из ветвей!

   - Сеньор Альваро, я начинаю приходить в отчаяние! - воскликнул Гарсиа.

   - А я еще нет. Пока у нас есть заряды, есть порох и съестные припасы, мы не должны терять бодрости.

   - Неужели вы все еще надеетесь на приход тупинамба?

   - Да, Гарсиа, я еще не потерял надежды.

   - Если бы они пришли сегодня!

   - Оставим дикарей, Гарсиа, и перекусим теперь, пока они нас не трогают.

   Тупи удалились, унеся с собой трупы вождя и других убитых во время этой короткой, но страшно кровопролитной битвы. По-видимому, они больше не интересовались своей баррикадой. Остались только несколько воинов, прятавшихся за углами карбетов и наблюдавших за осажденными с целью предупредить их побег.

   Жалобные крики и плач женщин, мужчин и детей доносились из хижин, находившихся в конце деревни и прилегавших к ограде. Должно быть, племя оплакивало смерть вождя.

   Альваро, сильно потрясенный и взволнованный последними событиями, едва мог проглотить несколько кусков и тотчас же вернулся к своему посту на крыше карбета.

   Он инстинктивно чувствовал, что им угрожает какая-то страшная опасность, так как был уверен, что дикари не оставят неотомщенной смерть одного из своих величайших воинов и его товарищей.

   Гарсиа находился уже целиком во власти панического страха и с ужасом смотрел на гигантские горшки, баррикадировавшие дверь, думая, что рано или поздно он будет сварен в одном из них.

   Однако день прошел совершенно спокойно. Индейцы, впрочем, не переставали жалобно кричать и трубить в свои боевые свистки, сделанные из человеческих костей.

   С закатом солнца и наступлением темноты все эти крики и звуки внезапно прекратились.

   Альваро, охваченный тревогой, взглянул на Гарсиа и заметил, что он дрожит.

   - Ты боишься, мой бедный Гарсиа? - спросил он.

   - Мне кажется, что смерть уже касается меня, - отвечал Гарсиа - Доживем ли до завтрашнего дня?

   У Альваро не хватило мужества ответить что-либо бедному мальчику.

   Взобравшись на самую высокую часть крыши, он с тоской смотрел на запад, словно спрашивая горизонт, еще окрашенный розоватыми лучами заката.

   - Никого! - проговорил он с тоской. - Вдруг они придут слишком поздно!

   Он сел на крышу, держа ружье на коленях.

   Мрак быстро сгущался и отблески вечерней зари исчезли на небе. Все погружалось в темноту. В деревне, однако, царили полнейшая тишина и безмолвие, как будто все индейцы покинули свои хижины и удалились куда-то.

   - Что они делают? Что готовят? - с тоской спрашивал себя Альваро. - Эта тишина пугает меня!

   Вдруг какая-то блестящая точка промелькнула над площадью и упала на крышу.

   Альваро вскочил на ноги и крикнул с ужасом:

   - Мы погибли!

   Он понял адский план дикарей!

   Отчаявшись взять их живьем, дикари решили сжечь их внутри карбета, как хищных зверей, забравшихся туда.

   Очевидно, они отказывались от лакомого блюда, о котором так долго мечтали, и приносили свое обжорство в жертву жажде мести за смерть вождя!

   - Гарсиа! - крикнул Альваро. - Не прекращай стрельбы и готовься следовать за мной, как только я дам тебе сигнал.

   - Сеньор! - пролепетал Гарсиа, заикаясь от страха. - Ведь они нас изжарят живьем здесь!

   - Да, они хотят огнем мстить Человеку Огня! - сказал Альваро с мрачной иронией. - Ну, что ж, мы дадим им сражение и будем бороться, пока у нас останется хоть одна пуля и одно зернышко пороха.

   Стрелы, к концу которых был привязан пропитанный смолой и зажженный хлопок, падали со всех сторон на крышу и вонзались в стены карбета.

   Слой листьев, покрывавших крышу, уже начал дымиться во многих местах, но все же листья загорались медленно, так как были еще сырые после дождя.

   Альваро и Гарсиа стреляли во все стороны, как безумцы, и каждый выстрел сопровождался яростными криками дикарей.

   Само собой разумеется, что такая стрельба приносила мало пользы, так как индейцы скрывались в глубокой тьме. Осажденные видели только горящие стрелы, которые летели к ним со всех сторон, но не могли разглядеть тех, кто бросал их.

   Должно быть, они хорошо прятались за большие стволы деревьев.

   Дым уже окутывал обоих европейцев, и кое-где на крыше появились язычки пламени, бросавшие зловещий свет внутрь хижины.

   Человек Огня, окруженный огнем, невзирая на мольбы Гарсиа, продолжал стрелять, не обращая внимания, что вокруг него сыпались зажигательные стрелы.

   - Получите! - кричал он в состоянии сильнейшего возбуждения каждый раз, когда разряжал ружье. - Вот вам ответ Карамуры! Придите и возьмите его, если смеете! - Он то исчезал в облаках дыма, который ветер гнал к западу, то появлялся снова при свете пламени, точно бог войны, яростно вызывая на бой сотни своих невидимых врагов.

   Но огонь быстро распространялся. Листья загорелись со всех сторон, начали валиться балки. Крыша грозила упасть и увлечь за собой осажденных.

   - Отступай, Гарсиа! - крикнул Альваро, понявший наконец опасность.

   Окруженный дымом, он быстро спустился вниз. Но и там было не лучше. Стены уже начали гореть, и внутри хижины была нестерпимая жара, как в огромной печи.

   Альваро бросил взгляд безнадежного отчаяния. Выхода не было!

   - Кончено! - прохрипел он. - Пусть так! Но мы умрем с оружием в руках.

   Он сдвинул несколько горшков и бросился на площадь крича своему товарищу:

   - Зарядим до конца! Покажем этим людоедам, как умеют умирать белые люди!

  

   Диас и Курурупебо, более удачливые, нежели Альваро, воспользовались смятением и паническим ужасом дикарей, последовавшим после первого выстрела, и бежали без оглядки в один из боковых узких и извилистых переулков между карбетами, которые выходили к ограде. Они были уверены, что Альваро следует за ними по пятам, но когда подбежали к двери, которую Япи оставил открытой, то, к ужасу своему, увидели, что они одни!

   - Несчастный заблудился! - воскликнул Диас с отчаянием. - Вместо того, чтобы бежать к забору, он, наверное, побежал в противоположную сторону, к центру деревни. Вернемся, Курурупебо, и постараемся спасти его.

   Он уже повернул назад, но индеец крепко схватил его за руку и потащил за собой.

   - Разве белому пиайе надоела жизнь? - сказал он. - Вон тупи возвращаются! Беги, если ты хочешь спастись! Тупинамба отомстит за смерть белых людей.

   Оправившись от испуга и неожиданности, тупи бросились догонять беглецов.

   Дикари заметили двух человек, бежавших к ограде, и сейчас же сообразили, что это должны быть враги. Тогда они пустились вдогонку, яростно размахивая дубинами.

   Было бы безумием вступить с ними в бой, так как их было больше сотни. Для Диаса и Курурупебо это означало бы идти на верную гибель, тем более, что они оба были плохо вооружены.

   Если бы у них были ружья, то, может быть, они бы попытались остановить дикарей и обратить их в бегство. Но на одну граватану надежда была плохая.

   Диас понял, что партия была безнадежно проиграна и что теперь больше не время заниматься злополучным Альваро.

   Курурупебо уже проскочил в дверь и бежал с быстротой лани через поляну, прямо в лес, темная стена которого возвышалась шагах в пятидесяти перед ним.

   Диас, сделав над собой отчаянное усилие, догнал его у опушки леса, между тем как тупи, гнавшиеся за ним с яростными криками, рассеялись по всей поляне.

   - К реке! - скомандовал Диас. - Необходимо найти лодку, если только они ее не похитили у нас!

   - Да, к реке! - отвечал Курурупебо. - Наше спасение находится там, в затопленной саванне.

   Они вбежали в лес. Курурупебо мгновенно сориентировался и тотчас же вновь побежал, сопровождаемый Диасом, который выучился бегать очень быстро, живя среди дикарей.

   Тупи преследовали их с ожесточением, но так как им приходилось разыскивать следы, то они часто останавливались, и, конечно, беглецы пользовались этим, чтобы увеличить расстояние между своими преследователями и собой.

   Курурупебо избрал прямой путь в чаще, которую образовали почти исключительно высочайшие восковые пальмы. Эти деревья растут не слишком близко друг к другу и благодаря своей вышине тянут за собой вверх лианы и все другие растения-паразиты, загромождающие бразильские леса. Индеец останавливался лишь на мгновение, чтобы передохнуть, и затем возобновлял бег, подгоняемый громкими криками тупи, доносившимися издалека.

   К трем часам, уже совсем выбившиеся из сил, они подошли к берегу реки. Курурупебо оглядел берег и увидел к востоку мысок, на котором виднелась деревня, замеченная им во время путешествия вместе с Альваро; он тотчас же повернул к западу и, пробежав семьсот или восемьсот шагов, остановился у дерева, корни которого купались в реке.

   - Лодка! Великий пиайе поможет мне! - крикнул он. Действительно, лиана, удерживающая лодку у берега, не была замечена жителями деревни.

   Курурупебо и Диас совместными усилиями вытащили на поверхность воды лодку, отодвинув громадные листья Виктории Регии, которые покрывали ее, и начали вычерпывать из нее воду горшками, оставленными в ней.

   - Теперь в саванну! - сказал Курурупебо, берясь за весла. Течение в этом месте было очень быстрое, что помогало им, и через

   три часа они уже были в саванне, куда доплыли без всяких приключений.

   Голосов тупи больше не было слышно. Вероятно, преследователи остались в лесу разыскивать беглецов, предполагая, что они там скрываются.

   - Где мы можем найти тупинамба? - спросил Диас, когда они выплыли из устья реки.

   - Пойдем в большую деревню Тулипа, - отвечал Курурупебо. - Я уверен, что там мы найдем людей моего племени. Одни шайки аймаров уже удалились, а другие были разбиты.

   - А как скоро мы можем дойти туда?

   - Мы будем там до заката солнца.

   - Значит, понадобится по крайней мере два дня, чтобы вернуться в деревню тупи. Выдержит ли Альваро столько времени, если ему удалось забаррикадироваться в какой-нибудь хижине?

   - Даже если они и взяли его в плен, то все же он не сразу будет съеден. Ты ведь знаешь, что пленников приберегают для торжественных случаев, - наставительно заметил Курурупебо.

   - Пойдут ли за нами твои соотечественники?

   - Человек Огня имеет слишком большое значение, и они не захотят оставить его в руках тупи. Подумай только, какую бы силу приобрело наше племя, если бы получило столь могущественного пиайе, имеющего в своих руках небесный огонь, который гремит и убивает на таком далеком расстоянии!

   - Это правда, - согласился Диас.

   - Все гордились бы тем, что среди них находится такой человек! Я даже уверен, что и его враги не осмелились бы съесть его.

   - Тем не менее, я все же не спокоен на счет его участи и хотел бы... Диас вдруг поднялся, не докончив своей фразы, и, положив весло, начал вглядываться в ближайший берег, прорезанный маленькой речонкой, устье которой было усеяно островками.

   - На что ты смотришь? - спросил Курурупебо.

   - Мне послышался какой-то свист там, в тростниках, - отвечал Диас.

   - Быть может, это тапир. Ведь их тут водится очень много по берегу саванны.

   - А мне думается, это свист стрелы.

   - Уж не спустились ли тупи по этой речонке, догадавшись, что мы отправимся в саванну? - проговорил индеец с некоторой тревогой. - Но у нас есть лодка, и мы не будем так глупы, чтобы тут высадиться!

   - Однако ведь ты же сам говорил, что у них есть лодки?

   - К сожалению! - отвечал индеец.

   Он быстро оглядел саванну и, заметив недалеко группу лесистых островков, прибавил:

   - Не высадиться ли нам на землю, пока не взошло солнце? Я хотел бы убедиться сначала, не хотят ли тупи отправить за нами погоню в лодках, прежде чем рискнуть переправиться через саванну.

   - Совершенно согласен с тобой, - сказал Диас. - Мы будем в большей безопасности среди растений, нежели на этой лодке, которая уже замечена врагами.

   - Ну, так скорее за весла! - крикнул индеец.

   Налегая на весла, они помчались с быстротой стрелы к одному из островков, поросших густой растительностью.

   Так как берег был окаймлен густой чащей растений, то они спрятали свою лодку под искривленными ветвями одного из деревьев, а сами, перепрыгивая с одного ствола на другой, добрались до твердой земли.

   - Подожди! - сказал Курурупебо, обнимая руками прямой и тонкий ствол высочайшей пальмы. - Я влезу и посмотрю сверху, последовали ли за нами тупи в саванну.

   Он удивительно быстро и ловко вскарабкался по стволу до самой кроны, но едва достиг верхушки, как тотчас же поспешно сполз вниз.

   - Они высаживаются сюда? - спросил Диас.

   - Нет, - отвечал индеец.

   - Так отчего же ты слез?

   - Я видел огонь на берегу

   - Около устья речонки?

   - Да... и я видел человеческие тени, направляющиеся к саванне.

   - Ты как думаешь, кто это? - спросил Диас после минутного молчания.

   - Конечно, недруги.

   - Значит, это тупи.

   - Или другие, одинаково опасные для нас. Канела удалились в глубь страны, а ведь они не лучше тупи.

   - Эти люди заставляют нас терять время, столь драгоценное для нас теперь! Не отправиться ли нам в путь?

   - Не советую. Ночь еще темна, и мы можем повстречать на нашей дороге какую-нибудь лодку. Пройдем через островок и посмотрим, не видно ли на противоположном берегу лодки. Я начинаю беспокоиться.

   - Пойдем, - согласился Диас.

   Они взяли граватаны и пошли через чащу всевозможных растений, покрывавших островок, с осторожностью приподнимая лианы, так как знали, что береговые острова саванны зачастую служат убежищем разным опасным животным.

   Через четверть часа они уже были на противоположном берегу острова, но как ни всматривались, ничего подозрительного заметить не могли.

   - Не вижу тут никакой лодки, - сказал Курурупебо. - Мы можем отправиться отсюда.

   - Вернемся же к лодке. Хорошо, если заря застанет нас вдали от этой речонки.

   Они уже собирались углубиться в чащу, когда вдруг Диас остановился и зарядил граватану.

   - Ты что-нибудь видел? - спросил Курурупебо.

   - Какая-то-тень тихо прокралась к этой группе деревьев.

   - Человек?

   - Мне кажется, скорее какой-нибудь зверь.

   - Большой?

   - Величиной с ягуара.

   - Это нехороший зверь, - проговорил Курурупебо, нахмурившись.

   В этот момент они услыхали позади себя какие-то резкие мяукающие звуки и чье-то тяжелое дыхание.

   - Нам грозит опасность со всех сторон, - сказал Диас, начавший не на шутку беспокоиться. - Этот остров, должно быть, кишит хищными зверями. Кто это мяукал? Ягуар?

   - Да, - отвечал Курурупебо.

   - Что за глупость была оставить лодку?! Что теперь мы будем делать? - воскликнул Диас.

   - Оставайся здесь и подстерегай того, кто проскользнул в эту пальмовую рощу, - сказал индеец. - Обо мне не заботься.

   - Куда же ты идешь?

   - Я хочу удостовериться, не угрожает ли нам опасность еще и с тыла.

   - Ты хочешь быть сожранным?

   - Стрела Курурупебо помазана вульрали, и я никогда не даю промаха. И потом, я дуну в граватану только тогда, когда буду уверен в расстоянии. Скоро вернусь.

   Он сделал знак Диасу, чтобы тот не спускал глаз с пальмовой рощи и не дал бы застигнуть себя врасплох неизвестному зверю, который мог оказаться ягуаром.

   Курурупебо скрылся в темноте, медленно и бесшумно прокрадываясь позади деревье