возразила Марья Ивановна.-
Ведь у меня и в Луповицах есть часть имения после матушки. Там и флигелек у
меня свой и хозяйство кой-какое. Нет, отпустите ее в самом деле. Полноте
упрямиться, недобрый этакой!
- Тятенька, пожалуйста!- тихо промолвила Дуня, склонивши русую головку
на отцовское плечо.- Скучно мне ведь будет здесь - без тебя не буду знать,
куда и деваться. Пожалуйста, отпусти!
А Дарья Сергевна так и сверкает глазами. Была бы ее воля, наотрез
отказала бы.
- Отпустите, Марко Данилыч,- продолжала Марья Ивановна.- Каково в
самом деле целый месяц ей одной быть. Конечно, при ней Дарья Сергевна
останется; да ведь у нее и без того сколько забот по хозяйству. Дунюшке
одной придется скучать.
- Одна не останется, об этом не извольте беспокоиться,- обидчиво
промолвила Дарья Сергевна, злобно взглянувши на Марью Ивановну.
- Как же решите вы, Марко Данилыч? - спросила Марья Ивановна, не
обращая вниманья на слова Дарьи Сергевны.
- Право, не знаю, что вам и сказать,- молвил в раздумье Марко
Данилыч.- Дело-то, видите, новое, непривычное. Еще никогда она у меня в
чужих людях не бывала.
- Так вы не доверяете мне, Марко Данилыч? Ай, ай, ай, как стыдно!
Между друзьями так не делается,- с укоризной покачивая головой, говорила
Марья Ивановна.- Согласились, да и слово назад. Не ожидала я этого.
- Тятенька, да отпусти же, ради господа, сделай такую для меня
милость,- нежно обвивая руками отца, молила Дуня.
- Как тут устоишь, как не согласишься? - сказал, наконец, Марко
Данилыч, гладя Дуню по головке.- Ну так и быть - поезжай.
Вспрыгнула от радости Дуня, схватила отцовскую руку и покрыла ее
горячими поцелуями.
- Ну, полно, полно, Дунюшка, полно, голубушка, будет,- говорил Марко
Данилыч.- А вы, милостивая наша барышня, поберегите уж ее у меня. Я на вас
полагаюсь. Сделайте милость.
- Не беспокойтесь, Марко Данилыч,- сказала в ответ Марья Ивановна.-
Дурного она у меня ничего не увидит, шагу прочь от нее не ступлю, с глаз не
спущу.
- Дико будет ей, непривычно,- глубоко вздохнувши, промолвил Марко
Данилыч.- Господский дом - совсем иное дело, чем наше житье. Из головы у
меня этого не выйдет. Съедутся, например, к вашим братцам гости, а она на
таких людях не бывала. Тяжело будет и совестно, станет мешаться, в ответах
путаться. Какое уж тут веселье?
- Не знаете вы, Марко Данилыч, как мои братья живут,- возразила Марья
Ивановна.- Какие у них гости, какие собранья? Просто-напросто монастырь.
Старший брат, Николай Александрыч, почти совсем уж старик, чуть бродит.
Андрей Александрыч, опричь хозяйства, знать ничего не хочет, жена у него
домоседка, и целый год, может быть, раза два либо три к самым близким
соседям выедет. А у них в доме чужих почти никогда не бывает, особливо
летом, во время полевых работ. Живут тихо, уединенно. Говорю вам,
монастырь, как есть монастырь.
На другой день начались Дунины сборы. Не осушая глаз, больше всех
хлопотала угрюмая Дарья Сергевна, а ночью по целым часам стояла перед
иконами и клала поклоны за поклонами, горячо молясь, сохранил бы господь
рабу свою, девицу Евдокию, ото всяких козней и наветов вражиих.