Марриет Фредерик - Мичман Изи

поднять все паруса и попытаться уйти от соотечественника. Тот, с своей стороны, принимая их за караван испанских судов, приготовился к захвату призов и на всех парусах пустился в погоню. Около четырех часов пополудни, когда фрегат находился в восьми или девяти милях, наступил штиль.

   - Опускают шлюпки, - сказал мистер Оксбелли. - Далеконько им проплыть придется, и все попусту.

   - То-то разозлятся, - заметил Гаскойн.

   - Что же мы будем делать? - спросил Джек. - Имеем ли мы право отказать им, если они потребуют людей?

   - Я думал об этом, мистер Изи, и мне кажется, что нам следует предоставить людям действовать, как хотят, а самим соблюдать нейтралитет. Я, как лейтенант на службе Его Величества, разумеется, не могу действовать; также мистер Гаскойн. Вы не состоите на службе, однако я и вам советовал бы ту же тактику. Под пушками фрегата пришлось бы волей-неволей повиноваться, но в этих двух шлюпках не более двадцати пяти человек, и наши с ними легко справятся. Предоставим это им самим и будем сохранять нейтралитет.

   - Очень хороший совет, - сказал Мести. - Предоставьте это нам.

   С этими словами он ушел на нос толковать с матросами.

   Джек тоже нашел совет разумным и заметил, что матросы, посоветовавшись с Мести, вооружились, - очевидно, намереваясь оказать сопротивление.

   Шлюпка приблизилась к "Ребьере", и Джек велел выкинуть английский флаг. Это, впрочем, не остановило шлюпок, которые вскоре подошли к борту. Офицер с кортиком поднялся на палубу, за ним матросы.

   - Что это за судно? - крикнул офицер. Джек учтиво приподнял шляпу и отвечал, что это "Ребьера", капер, и что он может показать бумаги.

   - А остальные суда?

   - Призы "Ребьеры", взятые в Малагской гавани.

   - Так вы приватир? - заметил разочарованный офицер. - Где ваши бумаги?

   - Мистер Оксбелли, принесите их, пожалуйста.

   - Что это за пузан? - заметил офицер, взглянув на Оксбелли.

   - Лейтенант на службе Его Величества, более заслуженный, чем вы, молодой человек, - ответил Оксбелли, - и который, при других обстоятельствах, потребовал бы вас к ответу за ваше нахальное замечание.

   - В самом деле? - иронически сказал лейтенант, - видно, какой-нибудь выгнанный боцман.

   - Считайте за мной оплеуху! - заревел Оксбелли, потеряв терпение.

   - Сэр, - сказал Джек, с негодованием слушавший офицера, - мистер Оксбелли лейтенант на службе Его Величества, да если б и не был им, то вы не имеете права оскорблять его.

   - Вы, видно, все офицеры, - отвечал лейтенант.

   - Я, сэр, - сказал Гаскойн, - офицер на службе Его Величества и нахожусь на этом судне с разрешения капитана Саубриджа, командира "Латоны".

   - А я бывший офицер, сэр, - сказал Джек, - теперь же капитан и владелец этого судна. Но вот бумаги. Мы не намерены препятствовать вам исполнить вашу обязанность, - но я прошу двух молодых джентльменов, стоящих рядом с вами, и вашу команду быть свидетелями всего происходящего.

   - О, сделайте одолжение, сэр. Ваши бумаги, я вижу, в порядке. Потрудитесь собрать ваших людей, сэр.

   - Извольте, сэр, - отвечал Джек. - Мистер Оксбелли, соберите людей на корму для переклички.

   Люди собрались к грот-мачте, с Мести во главе. Офицер сделал перекличку и отметил десять человек, наилучших молодцов, приказав им переходить к нему в шлюпку.

   - Сэр, как вы сами можете заметить, у меня едва хватает рук для призов, и я, как командир корабля, протестую; но, конечно, если вы настаиваете, я не могу ничего поделать, - сказал Джек.

   - Я настаиваю, сэр; и во всяком случае не вернусь на фрегат с пустыми руками.

   - В таком случае, сэр, я не скажу ничего больше, - отвечал Джек, отходя к гакоборту, где стояли Гаскойн и Оксбелли.

   - Отведите, ребята, в шлюпки этих людей, - сказал офицер.

   Но матросы "Ребьеры" ушли все гуртом на нос и столпились там под предводительством Мести. Несколько человек из приехавших с офицером пошли за ними; но те предложили им убираться к черту. Ссора привлекла внимание офицера, который немедленно вызвал остальных людей из шлюпок:

   - Да это бунт! Ступайте все сюда, ребята.

   Мести выступил вперед, с саблей в одной руке, с пистолетом в другой, и сказал матросам с фрегата:

   - Вот что, братцы, - вы не сильнее нас, - оружие у вас не лучше - мы не под пушками фрегата и решили не идти. Хотите нас забрать, - попробуйте. Только лучше уходите подобру-поздорову, а то мы из вас окрошку сделаем.

   Люди замялись - они были готовы драться за свою родину, но вовсе не расположены воевать с земляками, поступавшими так же, как они сами поступили бы на их месте. Лейтенант был взбешен.

   - Черный бездельник! - крикнул он. - Я хотел тебя оставить, как ни на что не годного, но теперь и ты пойдешь с нами.

   - Остановитесь, - сказал Мести.

   Лейтенант не послушался благоразумного совета ашанти; он бросился вперед, намереваясь схватить Мести, который ударом сабли плашмя свалил его на палубу. Матросы и остальные офицеры фрегата кинулись вперед; но после непродолжительной схватки были сброшены обратно в шлюпки. Последним шлепнулся туда лейтенант, сброшенный сильною рукою Мести. Сознавая, что борьба невозможна, они отвалили от судна и направились к фрегату.

   - Ну, если фрегат настигнет нас, плохо, нам придется, - сказал Оксбелли Поднимается ветер с норд-веста. Вот удача! Мы на три мили ближе ветру, - притом же фрегату надо дождаться шлюпок, а ночь уже на носу.

   - Подайте же сигнал призам, чтобы шли за нами, - сказал Джек, - и махнем в Палермо.

   - Так и сделаем, - сказал Оксбелли. - Если я встречусь когда-нибудь с этим молодцом, то попрошу его повторить его слова.

  

   "Ребьера" направилась к берегу, когда же наступила темнота, обошла фрегат и пустилась в Палермо. На следующее утро, когда взошло солнце, никого не было в виду.

   Плавание было удачное, погода стояла прекрасная, в призы не отставали от бригантины. На шестнадцатый день "Ребьера" со своим караваном бросила якорь в гавани Палермо. Дон Филипп и дон Мартин, извещенные заблаговременно и узнавшие судно Джека по синему флагу с надписью "Ребьера", вывешенному на грот-мачте, явились на борт и приветствовали Джека еще прежде, чем якорь "Ребьеры" погрузился в голубые волны.

   Они сообщили, что здоровье Агнесы и стариков в удовлетворительном состоянии. Исчезновение отца Томазо возбудило большое недоумение, но поиски не привели ни к чему; и в конце концов решено было, что он убит бандитами; некоторые из них были арестованы и сознались, что однажды они захватили монаха с мешком денег; в какой именно день, они не могли вспомнить.

   Когда санитарный дозор освидетельствовал "Ребьеру", Джек поспешил на берег с доном Филиппом и его братом, и снова очутился в обществе Агнесы, которая, по мнению нашего героя, стала еще краше за время его отсутствия. Влюбленным молодым людям всегда так кажется, если отлучка была не слишком продолжительна. Призы были проданы и деньги разделены к общему удовольствию, так как выручена была гораздо большая сумма, чем ожидали.

   Мы должны пройти молчанием споры между доном Ребьера и его супругой, просьбы Джека о немедленной свадьбе, нежелание матери расставаться с дочерью, семейные совещания, приготовления к свадьбе и прочие подробности. Спустя месяц после своего приезда Джек женился и был счастлив по меньшей мере целые сутки.

   Дон Филипп и дон Мартин взяли отпуск, чтобы проводить в Англию сестру и ее мужа. Но уступая просьбам стариков, Джек остался в Палермо еще на месяц, а затем был плач, и прощания, и поцелуи; и наконец, "Ребьера", каюты которой были приготовлены для помещения молодых, отплыла в Мальту, так как Джек решил навестить губернатора.

   Через четыре дня они бросили якорь в Валеттской гавани, и Джек увидел своего старого друга, который очень обрадовался его посещению. Он послал свою яхту за мистрисс Изи, которая была помещена в лучших апартаментах губернаторского дворца.

   Пробыв на Мальте несколько дней, Джек отправился дальше, остановился на сутки в Гибралтаре, где были получены и разделены призовые деньги за испанскую канонерку; а затем направился в Англию, куда прибыл, без всяких приключений, через три недели. Так кончилось последнее плавание мичмана Изи. В гостинице на берегу Джек встретил д-ра Миддльтона. Не успел он представить ему свою жену, как слуга доложил, что какая-то леди желает видеть мистера Изи. Леди, впрочем, не дожидалась, пока ее пригласят войти, а сама явилась вслед за слугой. При виде ее внушительных размеров Джек решил, что это, наверное, мистрисс Оксбелли, - и не ошибся.

   - Скажите, пожалуйста, сэр, кто вам позволил утащить моего мужа? - воскликнула леди, багровая от гнева.

   - Избави меня Бог утащить вашего супруга, мистрисс Оксбелли, для этого он тяжеленек.

   - Да, сэр, это не многим лучше похищения детей, а есть закон против похищения детей. Я пришлю к вам моего адвоката, - будьте покойны.

   - Неужели вы считаете своего мужа дитятей, мистрисс Оксбелли? - спросил Джек, смеясь.

   - Ладно, сэр, увидите, будет вам ужо... Где он теперь?

   - Он на корабле, мистрисс Оксбелли, и будет в восторге, когда увидит вас.

   - Ну, я не совсем уверена в этом.

   - Ему очень хочется увидеть маленького Билли, - сказал Гаскойн.

   - Откуда вы знаете о Билли, молодой человек?

   - И еще более хочется попасть поскорее на берег, мистрисс Оксбелли. Ему надоело спать одному.

   - А, так он обо всем рассказал? Прекрасно, очень хорошо! - воскликнула леди в бешенстве.

   - Но, - сказал Изи, - мне очень приятно сообщить вам, что из своего жалованья и призовых денег он привез домой пятьсот фунтов.

   - Пятьсот фунтов! Это утешительно, голубчик мой! Но уверены ли вы в этом?

   - Это совершенно верно, - подтвердил Гаскойн.

   - Пятьсот фунтов! - Это утешительно - голубчик мой! Как я рада его увидеть! Ну, мистер Изи, с вашей стороны жестоко было увезти его от меня, но все к лучшему в этом мире. Какая красотка ваша жена, мистер Изи - но я не хочу быть навязчивой - прошу прощения. Где теперь ваше судно, мистер Изи?

   - Входит в гавань, - сказал Гаскойн. - Вас перевезут за два пенса, если поторгуетесь.

   - Пятьсот фунтов! - повторила мистрисс Оксбелли, гнев которой совершенно остыл, и удалилась, сделав реверанс.

   Мы приближаемся теперь к концу похождений нашего героя. В тот же день молодые отправились в Форест-Гилль, где все было приготовлено для их приема. Матросы "Ребьеры" разместились по военным кораблям, бригантина была продана, мистер Оксбелли вернулся в лоно семьи, в общество своей супруги и маленького Билли. Как они делили в дальнейшем супружескую кровать, мы не имеем сведений, Дон Филипп и дон Мартин, прожив два месяца в Англии, вернулись в Палермо. Агнеса приняла религию своего мужа, оказалась доброй и любящей женой и нежной матерью четверых детей: трех мальчиков и девочки.

   Джек примкнул к прогрессивной партии, и в качестве члена парламента содействовал расширению избирательных прав, отмене хлебных законов, и другим мерам, направленным в пользу трудящихся масс.

   Мести с достоинством исполняет обязанности "мажордома".

   Гаскойн дослужился до капитана первого ранга и сохранил тесную дружбу с нашим героем.

   Тут и конец истории мичмана Изи.