Верн Жюль - Дети капитана Гранта

м дерево, выдолбим его и поплывем. Вот и все!

   - Молодец, сын капитана Гранта! - воскликнул Паганель.

   - Конечно, он прав, - сказал Джон Манглс. - Нам ничего другого не остается. И я считаю, что не стоит терять время на бесполезные споры.

   - Что скажете, Айртон? - обратился к боцману Гленарван.

   - Боюсь, милорд, что если не подоспеет помощь, то мы и через месяц все еще будем на Сноуи-Ривер.

   - А есть у вас другой, лучший план? - с некоторой досадой спросил Джон Манглс.

   - Есть: если "Дункан" покинет Мельбурн и приплывет к восточному побережью.

   - Ай, опять "Дункан"! А почему, скажите, если яхта придет в Туфоллд-Бей, нам легче будет добраться до этой бухты?

   Айртон подумал немного и сказал довольно уклончиво:

   - Не стану навязывать свое мнение. Я хочу только общего блага и готов идти вперед, как только милорд прикажет.

   Проговорив это, он скрестил руки на груди.

   - Это не ответ, Айртон, - сказал Гленарван. - Познакомьте нас с вашим планом, и мы обсудим его. Что вы предлагаете?

   - Я считаю, что в нашем тяжелом положении не следует рисковать и уходить с берегов Сноуи-Ривер, - начал спокойным и уверенным тоном Айртон. - Мы должны ждать помощи здесь, а получить ее мы сможем только от "Дункана". Остановимся на этом месте, где много дичи, и пусть один из нас доставит Тому Остину приказ идти в Туфоллд-Бей.

   Все были несколько удивлены этим неожиданным предложением, а Джон Манглс отнесся к нему явно неодобрительно.

   - Тем временем, - продолжал боцман, - или спадет вода в Сноуи-Ривер, и мы сможем перебраться вброд, или мы успеем соорудить лодку. Вот план, который я предлагаю вам, милорд.

   - Хорошо, Айртон, - ответил Гленарван, - ваше предложение заслуживает серьезного обсуждения. Главный его недостаток в том, что, поступив так, мы потеряем много времени, но зато это избавит нас от изнурительной траты сил, а быть может, и от настоящих опасностей... Что скажете, друзья мои?

   - А ваше мнение, дорогой Мак-Наббс? - обратилась к майору леди Элен. - С самого начала спора вы только слушаете, а сами не проронили ни единого слова.

   - Раз вы спрашиваете моего мнения, - ответил Мак-Наббс, - я совершенно откровенно вам его выскажу. Мне кажется, что Айртон сейчас говорил как человек умный и осторожный, и я поддерживаю его предложение.

   Никто не ожидал такого ответа, ибо до сих пор Мак-Наббс всегда оспаривал мнение Айртона в этом вопросе. Самого боцмана, видимо, это удивило - он бросил быстрый взгляд на майора. Паганель, леди Элен и матросы были склонны поддержать проект Айртона, слова же Мак-Наббса рассеяли их последние сомнения.

   Гленарван объявил, что план Айртона в общих чертах принят.

   - А теперь, Джон, - обратился Гленарван к молодому капитану, - скажите: вы тоже находите благоразумным остаться здесь, на берегу реки, в ожидании средств передвижения?

   - Да, - ответил Джон Манглс, - если только нашему гонцу удастся переправиться через Сноуи-Ривер, которую мы сами не можем перейти.

   Все посмотрели на боцмана. Тот улыбнулся с уверенным видом.

   - Гонец не будет переправляться через реку, - сказал он.

   - Не будет? - удивился Джон Манглс.

   - Он просто вернется на Лакнаускую дорогу и по ней отправится в Мельбурн.

   - Пройти двести пятьдесят миль пешком! - воскликнул молодой капитан.

   - Нет, верхом, - возразил Айртон. - Ведь у нас есть одна здоровая лошадь. На ней дня в четыре можно покрыть это расстояние. Прибавьте еще два дня на переход "Дункана" в Туфоллд-Бей, сутки, чтобы добраться до нашего лагеря. Значит, через неделю гонец с отрядом матросов будет здесь.

   Майор сопровождал одобрительными кивками слова Айртона, что очень удивляло Джона Манглса. Итак, предложение боцмана было принято единогласно, и оставалось только выполнить этот действительно хорошо задуманный план.

   - А теперь, друзья мои, - сказал Гленарван, - нам остается выбрать гонца. Он возьмет на себя поручение и трудное и рискованное, не хочу скрывать этого. Кто из преданности товарищам рискнет отправиться с письмом?

   Тотчас же вызвались Вильсон, Мюльреди, Джон Манглс, Паганель и даже Роберт. Особенно настаивал Джон Манглс. Но тут заговорил молчавший до этого времени Айртон:

   - С вашего разрешения, поеду я, милорд. Я знаю этот край. Не раз мне случалось скитаться по местам еще более диким и опасным. Я смогу выпутаться из беды там, где другой погибнет. Вот почему я в общих интересах прошу отправить в Мельбурн именно меня. Вы дадите мне письмо к помощнику капитана яхты, и я ручаюсь, что через шесть дней "Дункан" будет уже в бухте Туфоллд-Бей.

   - Хорошо сказано, Айртон! - ответил Гленарван. - Вы человек умный и смелый и добьетесь своего!

   Действительно, было очевидно, что Айртон сможет лучше, чем кто-либо, справиться с этой трудной задачей. Все это поняли, и никто не стал с ним спорить. Только Джон Манглс попытался возразить, что Айртон нужен для отыскивания следов "Британии" и Гарри Гранта. Но на это майор заметил, что экспедиция до возвращения боцмана никуда не тронется с берегов Сноуи-Ривер, и потому не может быть и речи о возобновлении без него этих важных поисков. Следовательно, отсутствие Айртона отнюдь не принесет никакого ущерба интересам капитана Гранта.

   - Ну что ж, отправляйтесь, Айртон, - сказал Гленарван. - Поторапливайтесь и возвращайтесь через Идеи в наш лагерь У Сноуи-Ривер.

   В глазах боцмана сверкнуло торжество. Он быстро отвернулся, но Джон Манглс успел уловить этот блеск. Молодой капитан чувствовал, как инстинктивно растет его недоверие к Айртону.

   Боцман занялся приготовлениями к отъезду. Ему помогали оба матроса: один седлал лошадь, другой готовил провизию.

   Гленарван же в это время писал письмо Тому Остину. В нем он приказывал помощнику капитана "Дункана" немедленно идти в Туфоллд-Бей. Об Айртоне он говорил как о человеке, на которого можно всецело положиться. По прибытии яхты на восточное побережье Тому Остину предписывалось дать в распоряжение Айртона отряд матросов с яхты. Гленарван как раз дописывал это распоряжение, когда Мак-Наббс, следивший глазами, спросил его каким-то особенным тоном, как он пишет имя "Айртон".

   - Да так, как оно произносится, - ответил Гленарван.

   - Вы ошибаетесь, - спокойным тоном проговорил майор. - Это имя произносится "Айртон", а пишется "Бен Джойс"!

  

  

   Бен Джойс! Это имя произвело впечатление удара молнии. Айртон резко выпрямился. В руках его блеснул револьвер. Грянул выстрел. Гленарван упал, сраженный пулей. Снаружи раздалась ружейная стрельба.

   Джон Манглс и матросы, в первую минуту оцепеневшие от неожиданности, хотели кинуться на Бена Джойса, но дерзкий каторжник уже исчез и присоединился к своей шайке, рассеянной по опушке леса.

   Палатка была плохим прикрытием от пуль. Надо было отступать. Легко раненный Гленарван поднялся на ноги.

   - К повозке! К повозке! - крикнул Джон Манглс, увлекая за собой леди Элен и Мери Грант.

   Вскоре женщины были в безопасности за толстыми дощатыми стенками повозки.

   Джон Манглс, майор, Паганель и матросы схватили свои карабины и приготовились отражать нападение каторжников. Гленарван и Роберт присоединились к женщинам, а Олбинет поспешил занять место среди защитников.

   Все эти события совершились с быстротой молнии. Джон Манглс внимательно наблюдал за опушкой леса. Как только Бен Джойс добрался до своей шайки, выстрелы сразу прекратились. После беспорядочной стрельбы наступила тишина. Только кое-где среди камедных деревьев еще поднимались дымки от выстрелов. Высокие кусты гастролобиума не шевелились. Не было никаких признаков нападения.

   Майор и Джон Манглс разведали все до самого леса. Никого уже не было. Виднелись многочисленные следы, да кое-где дымились не погасшие еще запалы. Майор из осторожности затоптал их, потому что одной искры было достаточно, чтобы вызвать в высохшем лесу страшный пожар.

   - Каторжники скрылись, - сказал Джон Манглс.

   - Да, - отозвался майор, - и это, признаться, тревожит меня. Я предпочел бы встретиться с ними лицом к лицу. Не так страшен тигр на равнине, как змея среди высоких трав. Обследуем-ка весь кустарник вокруг повозки.

   Майор и Джон Манглс осмотрели все вокруг. От опушки леса до Сноуи-Ривер им не попался ни один каторжник. Шайка Бена Джойса как будто улетела, подобно стае хищных птиц. Это исчезновение было слишком странно, чтобы путешественники могли почувствовать себя в безопасности. Поэтому решили держаться настороже. Повозка, эта настоящая увязшая в глине крепость, сделалась центром лагеря. Двое часовых сменялись каждый час.

   Первой заботой леди Элен и Мери Грант было перевязать рану Гленарвана. В ту минуту, когда муж упал, сраженный пулей Бена Джойса, леди Элен в ужасе бросилась к нему. Потом, овладев собой, храбрая женщина помогла раненому добраться до повозки. Когда плечо Гленарвана обнажили, майор, исследовав рану, убедился, что пуля не задела ни костей, ни мускулов. Рана сильно кровоточила, но Гленарван свободно двигал пальцами и предплечьем - это успокоило его жену и друзей. Тотчас была сделана перевязка, после чего Гленарван потребовал, чтобы им более не занимались. Настало время прояснить все, что случилось. Все путешественники, за исключением Мюльреди и Вильсона, стороживших снаружи, кое-как разместились в повозке. Майора попросили дать объяснения.

   Прежде чем начать свой рассказ, Мак-Наббс сообщил леди Элен о том, что ей было неизвестно, то есть о бегстве шайки каторжников из Пертской тюрьмы, об их появлении в провинции Виктория и о том, что крушение поезда на Кемденском мосту было делом их рук. Он вручил ей также номер "Австралийской и Новозеландской газеты", купленный им в Симоре, и прибавил, что полиция назначила сто фунтов стерлингов за голову Бена Джойса - опасного разбойника, приобретшего благодаря совершенным им в течение полутора лет преступлениям печальную известность.

   Но каким же образом удалось Мак-Наббсу узнать в боцмане Айртоне Бена Джойса? Это была тайна, которую всем хотелось узнать, и майор рассказал следующее.

   С первого же дня Мак-Наббс почувствовал инстинктивное недоверие к Айртону. Два-три незначительных факта, взгляд, которым боцман обменялся с кузнецом у реки Уиммеры; его стремление по возможности объезжать города и поселения; та настойчивость, с которой он добивался вызова "Дункана" на восточное побережье; странная гибель бывших на его попечении животных, наконец, какая-то неискренность в поведении боцмана - все это пробудило в майоре подозрения. Однако до событий прошлой ночи Мак-Наббс все же не мог определенно сказать, в чем именно он подозревает Айртона.

   В ту ночь, прокравшись среди высоких кустов, он добрался в полумиле от лагеря до подозрительных теней, привлекших издали его внимание. Фосфоресцирующие грибы бросали слабый свет среди мрака. Три человека рассматривали на земле свежие следы. Среди этих людей Мак-Наббс узнал кузнеца из Блэк - Пойнта. "Это они", - сказал один. "Да, - отозвался другой, - вот и трилистники на подкове". - "След идет от самой Уиммеры". - "Все лошади подохли". - "Яд под рукой". - "Хватит на целый кавалерийский полк". - "Да, полезное растение этот гастролобиум!"

   - Тут они замолчали, - продолжал Мак-Наббс, - и пошли прочь. Но того, что я услышал, было слишком мало, и я пошел за ними. Вскоре они снова заговорили. "Ну и ловкач же этот Бен Джойс! - сказал кузнец. - Каков боцман, и как хитро придумано кораблекрушение! Если его план удастся, мы богачи! Этот Айртон - черт, а не человек". - "Нет, зови его Беном Джойсом, он заслужил это имя!" Затем негодяи ушли из леса. Теперь я знал все и вернулся в лагерь, убежденный в том, что Австралия влияет благотворно далеко не на всех каторжников, не во гнев будь сказано Паганелю.

   Майор умолк. Его товарищи сидели молча в раздумье.

   - Итак, Айртон завлек нас сюда, чтобы ограбить и убить? - проговорил бледный от гнева Гленарван.

   - Да! - ответил майор.

   - И от самой Уиммеры его шайка идет по нашим следам, ожидая удобного случая?

   - Да.

   - Так, значит, этот негодяй вовсе не матрос с "Британии"? Значит, он украл у какого-то Айртона его имя и договор о найме на судно?

   Все посмотрели на Мак-Наббса: ведь ему тоже должны были прийти в голову все эти мысли.

   - Вот что можно точно сказать обо всей этой истории, - ответил майор своим неизменно спокойным голосом. - Мне кажется, что имя этого человека в самом деле Айртон. Бен Джойс - это его кличка. Несомненно, что он знает Гарри Гранта и был боцманом на "Британии". То и другое доказывают подробности, о которых он упоминал, это подтверждает и разговор каторжников, о котором я вам рассказал. Не будем же блуждать среди бесполезных гипотез, а признаем бесспорным, что Айртон и Бен Джойс - одно и то же лицо, то есть бывший матрос "Британии", ставший главарем шайки беглых каторжников.

   Слова Мак-Наббса не вызвали никаких возражений.

   - А теперь, - сказал Гленарван, - не объясните ли вы мне, Мак-Наббс, каким образом и почему боцман Гарри Гранта попал в Австралию?

   - Каким образом? Не знаю, - ответил майор. - И полиция заявляет, что она не более моего осведомлена об этом. Почему? Это мне тоже неизвестно. Здесь тайна, которую раскроет только будущее.

   - Полиция даже не подозревает, что Айртон и Бен Джойс одно и то же лицо, - заметил Джон Манглс.

   - Вы правы, Джон, - ответил майор. - И эти сведения могли бы помочь ее розыскам.

   - Очевидно, этот негодяй проник на ферму Падди О'Мура с преступной целью, - сказала леди Элен.

   - Несомненно, - отозвался Мак-Наббс. - Он, видимо, подготовлял на ферме ирландца какое-то преступление, а тут подвернулось нечто более заманчивое. Случай свел его с нами. Он услышал рассказ Гленарвана, историю кораблекрушения и, будучи человеком дерзким, тут же решил извлечь из этого Дела пользу. Решено было организовать экспедицию. У Уиммеры он вошел в сношения с одним из своих людей, кузнецом из Блэк - Пойнта, и сделал приметными наши следы. Его банда шла за нами. С помощью ядовитого растения Бен Джойс мало-помалу уничтожил наших быков и лошадей. Наконец, когда приспело время, он завел нас в болота у Сноуи-Ривер и предал в руки беглых каторжников, которыми он заправляет.

   Все стало ясно. Майор раскрыл все прошлое Бена Джойса, и этот негодяй предстал таким, каким он был на самом деле: дерзким и опасным преступником. Намерения его были теперь вполне ясны, и они требовали от Гленарвана величайшей бдительности. К счастью, разоблаченный разбойник был все же менее страшен, чем предатель.

   Но из этих окончательно проясненных обстоятельств вытекало одно важное следствие, о котором пока никто, кроме Мери Грант, не подумал. В то время как другие обсуждали прошлое, она думала о будущем.

   Джону Манглсу первому бросились в глаза ее бледное лицо, ее отчаяние. Он сразу понял, что должна была она переживать.

   - Мисс Мери! Мисс Мери! Вы плачете? - воскликнул он.

   - Ты плачешь, мое дитя? - обратилась к ней леди Элен.

   - Отец, отец!.. - прошептала девушка.

   Она не в силах была продолжать. Но всех вдруг осенила одна и та же мысль - всем стало ясно горе Мери, почему она заплакала, почему вспомнила об отце.

   Раскрытие предательства Айртона убивало всякую надежду найти Гарри Гранта. Каторжник, для того чтобы завлечь Гленарвана в глубь материка, придумал крушение у австралийского побережья. Об этом определенно было упомянуто в разговоре бандитов, подслушанном Мак-Наббсом. Никогда "Британия" не разбивалась о подводные камни Туфоллд-Бей! Никогда Гарри Грант не ступал ногой на Австралийский материк! Вот уже второй раз ошибочное истолкование документа толкнуло искавших "Британию" по ложному пути.

   Подавленные горем детей капитана Гранта, их спутники хранили молчание. Да и что можно было сказать им в утешение! Роберт плакал, прижавшись к сестре. Паганель с раздражением бормотал:

   - А, злосчастный документ! Чуть не дюжина честных людей ломает головы по твоей милости!

   И, негодуя сам на самого себя, почтенный географ колотил себя кулаком по лбу, рискуя проломить череп.

   Тем временем Гленарван пошел к Мюльреди и Вильсону, стоявшим на страже. По всей долине между опушкой леса и рекой царила полная тишина. На небе неподвижно теснились густые тучи. В дремотно застывшем воздухе далеко разнесся бы малейший звук, между тем ничего не было слышно. По - видимому, Бен Джойс и его шайка удалились на порядочное расстояние, иначе не веселились бы так на нижних ветках деревьев стаи птиц, не объедали бы так мирно молодые побеги несколько кенгуру, не высовывала бы доверчиво из кустов свои головы пара страусов, - все говорило о том, что нигде в мирной глуши нет людей.

   - Вы ничего не видели и не слышали за последний час? - спросил Гленарван матросов.

   - Ничего, милорд, - ответил Вильсон. - Каторжники, должно быть, за несколько миль отсюда.

   - Как видно, их было слишком мало, чтобы напасть на нас, - добавил Мюльреди. - Наверное, этот Бен Джойс отправился вербовать себе помощников среди других таких же беглых каторжников, бродящих у подножия Альп.

   - Видимо, так, Мюльреди, - согласился Гленарван. - Эти негодяи - трусы. Они знают, что мы вооружены - и вооружены хорошо. Быть может, они ждут ночи, чтобы напасть на нас. Когда станет темнеть, нужно будет усилить бдительность. Ах, если бы мы могли покинуть эту болотистую равнину и продолжать путь к побережью! Но разлившиеся воды реки преграждают нам дорогу. За плот, который переправил бы нас на тот берег, я бы отдал столько золота, сколько он весит.

   - А почему же вы не прикажете нам построить такой плот, милорд? - спросил Вильсон. - Ведь деревьев здесь сколько угодно.

   - Верно, Вильсон, - ответил Гленарван, - но эта Сноуи - Ривер не река, а непреодолимый поток.

   Тут к Гленарвану подошли Джон Манглс, майор и Паганель. Они как раз только что обследовали Сноуи-Ривер. После последних дождей ее воды поднялись еще на один фут. Они неслись со стремительностью, напоминавшей пороги американских рек. Конечно, немыслимо было пуститься по этой ревущей, клокочущей пучине, изрытой водоворотами. Джон Манглс заявил, что переправа неосуществима.

   - Все же нельзя сидеть здесь сложа руки, - прибавил он. - То, что мы хотели сделать еще до предательства Айртона, теперь, по-моему, еще более необходимо.

   - Что вы хотите сказать, Джон? - спросил Гленарван.

   - Я хочу сказать, что нам срочно необходима помощь, и, раз нельзя идти в Туфоллд-Бей, надо идти в Мельбурн. У нас осталась одна лошадь. Дайте мне ее, милорд, и я отправлюсь в Мельбурн.

   - Но это рискованная попытка, Джон, - сказал Гленарван. - Не говоря уж обо всех опасностях этого путешествия в двести миль, по незнакомому краю, учтите и то, что все дороги и тропы, вероятно, отрезаны сообщниками Бена Джойса.

   - Знаю, милорд, но знаю и то, что дальше так продолжаться не может. Айртону, по его словам, требовалась неделя, чтобы доставить сюда матросов с "Дункана"; я же берусь вернуться с ними на берега Сноуи-Ривер через шесть дней. Так как же, милорд? Каковы будут ваши приказания?

   - Прежде чем Гленарван ответит, - сказал Паганель, - позвольте мне сделать замечание. Ехать в Мельбурн надо, но я против того, чтобы этим опасностям подвергался Джон Манглс. Он капитан "Дункана" и поэтому не должен рисковать своей жизнью. Вместо него поеду я.

   - Хорошо сказано! - похвалил майор. - Но почему именно вы, Паганель?

   - А мы разве не можем? - в один голос воскликнули Мюльреди и Вильсон.

   - Думаете, я испугаюсь проехать какие-нибудь двести миль верхом? - сказал Мак-Наббс.

   - Друзья мои, - заговорил Гленарван, - раз один из нас должен поехать в Мельбурн, то давайте бросим жребий... Паганель, пишите наши имена.

   - Во всяком случае, не ваше, милорд, - заявил Джон Манглс.

   - Почему? - спросил Гленарван.

   - Как вы можете покинуть леди Элен, да и рана ваша не зажила еще.

   - Гленарван, вам нельзя покидать экспедицию! - воскликнул Паганель.

   - Конечно, - подтвердил Мак-Наббс. - Ваше место здесь, Эдуард, вы не должны уезжать.

   - Предстоят опасности, - возразил Гленарван, - и я никому не уступлю мою долю риска. Пишите, Паганель. Пусть мое имя будет смешано с именами моих товарищей, и дай бог, чтобы оно вышло первым.

   Пришлось подчиниться воле Гленарвана. Его имя присоединили к другим. Стали тянуть жребий, и он пал на Мюльреди. У отважного матроса вырвалось радостное "ура".

   - Милорд, я готов пуститься в путь, - сказал он. Гленарван пожал руку Мюльреди. Он направился к повозке, а майор и Джон Манглс остались на страже.

   Леди Элен немедленно узнала о решении послать гонца в Мельбурн, и о том, на кого пал жребий. У нее нашлись для честного матроса слова, тронувшие его до глубины сердца. Все знали Мюльреди как человека храброго, толкового, неутомимого, и жребий поистине сделал наилучший выбор.

   Отъезд Мюльреди был назначен на восемь часов вечера, тотчас же после коротких сумерек. Вильсон взялся снарядить лошадь.

   Ему пришло в голову заменить на ее левой ноге изобличительную подкову с трилистниками другой, снятой с одной из павших ночью лошадей. Теперь, думалось ему, каторжники не смогут ни распознать следы Мюльреди, ни гнаться за ним, ведь у них нет лошадей.

   Пока Вильсон седлал лошадь, Гленарван занялся письмом Тому Остину, но он не мог писать из-за раненой руки и попросил это сделать Паганеля. Ученый, поглощенный какой-то неотступной мыслью, казалось, не замечал ничего вокруг. Надо сказать, что среди всех тревожных событий Паганель думал только об одном: о неверно истолкованном документе. Он всячески переставлял слова, стремясь извлечь из них новый смысл, и с головой ушел в эту работу.

   Конечно, он не расслышал просьбы, и Гленарван должен был ее повторить.

   - А, прекрасно! Я готов! - отозвался Паганель.

   С этими словами он машинально взял свою записную книжку, вырвал из нее листок, взял карандаш и приготовился писать. Гленарван начал диктовать следующее:

   - Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести "Дункан".

   Паганель дописывал это последнее слово, но тут его глаза случайно остановились на валявшемся на земле номере "Австралийской и Новозеландской газеты". Газета была сложена, и из ее названия, по-английски, "Australian and New-Zealand Gazette" виднелись только последние пять букв слова New - Zealand. Карандаш Паганеля вдруг остановился: географ, по - видимому, совершенно забыл и о Гленарване, и о его письме, и о том, что ему диктовали.

   - Паганель! - окликнул его Гленарван.

   - Ах! - воскликнул географ.

   - Что с вами? - спросил майор.

   - Ничего, ничего, - пробормотал Паганель. Потом он зашептал про себя: - Aland! Aland! Aland!

   Он вскочил и схватил газету. Он тряс ее, стараясь удержать слова, рвавшиеся из уст.

   Леди Элен, Мери, Роберт, Гленарван с удивлением смотрели на географа, не понимая причины его волнения.

   Паганель словно внезапно сошел с ума. Но его нервное возбуждение длилось недолго. Ученый мало-помалу успокоился. Радость, светившаяся в его глазах, угасла. Он сел на прежнее место и сказал спокойно:

   - Я к вашим услугам, милорд.

   Гленарван снова принялся диктовать письмо. В окончательном виде оно гласило: "Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести "Дункан", придерживаясь тридцать седьмой параллели, к восточному побережью Австралии".

   - Австралии? - переспросил Паганель. - Ах, да, Австралии!..

   Закончив письмо, географ дал его Гленарвану. Тот кое-как подписал - ему мешала его рана. Затем письмо было запечатано, и Паганель еще дрожащей от волнения рукой написал на конверте:

   "Тому Остину, помощнику капитана яхты "Дункан", Мельбурн".

   Вслед за этим он вышел из повозки, жестикулируя и повторяя непонятные слова:

   - Aland! Aland! Zealand!

  

  

   Остаток дня прошел без происшествий. Все приготовления к отъезду Мюльреди были закончены. Честный матрос был счастлив, что может доказать Гленарвану свою преданность.

   К Паганелю вернулось хладнокровие, и он стал таким, как обычно. Можно было догадаться, что он о чем-то непрерывно думает, но решил скрывать это. Без сомнения, у него были на то серьезные причины, ибо майор слышал, как он повторял, словно борясь с собой:

   - Нет, нет! Они мне не поверят! Да и зачем? Слишком поздно!

   Приняв такое решение, Паганель стал показывать Мюльреди на карте путь, которого ему следовало держаться, чтобы достигнуть Мельбурна. Все тропы на равнине вели к дороге на Лакнау. Она шла прямо на юг до самого побережья, где круто поворачивала к Мельбурну. Географ советовал Мюльреди все время держаться этого пути и не пытаться ехать напрямик по малоизвестной местности. Все очень просто. Заблудиться Мюльреди не мог.

   Опасны были только первые несколько миль от лагеря, где, должно быть, засела шайка Бена Джойса. Главное - миновать их, а там уже каторжники не смогут догнать Мюльреди, и его важное поручение будет выполнено.

   В шесть часов пообедали. Шел проливной дождь, защитить от которого палатка не могла. Поэтому все забрались в повозку. Вот это было надежное убежище. Затвердевшая глина сковала повозку, и она прочно держалась, как форт на своем фундаменте. Арсенал этой крепости, состоявший из семи карабинов и семи револьверов, мог выдержать довольно долгую осаду, благо не было недостатка ни в пулях, ни в провианте. А через шесть дней "Дункан", возможно, уже бросит якорь в Туфоллд-Бей. Еще сутки - и его команда появится на противоположном берегу Сноуи-Ривер, и даже если переправа будет еще невозможна, то шайка каторжников, во всяком случае, принуждена будет отступить перед превосходящими силами. Но для этого прежде всего нужно было, чтобы Мюльреди успешно выполнил опасное поручение.

   В восемь часов вечера совершенно стемнело. Настало время ехать. Привели оседланную лошадь. Ее копыта, из осторожности обернутые тряпками, беззвучно ступали по земле. Лошадь казалась усталой, а ведь от твердости ее поступи и крепости ног зависело общее спасение. Майор посоветовал Мюльреди щадить лошадь, как только он будет вне досягаемости каторжников. Лучше задержаться на полдня, но зато наверняка добраться до цели.

   Джон Манглс передал матросу револьвер, который сам только что тщательно зарядил. Недурное оружие в руках отважного человека, ибо шесть выстрелов один за другим за несколько секунд могут расчистить дорогу, прегражденную бандитами. Мюльреди вскочил в седло.

   - Вот письмо, которое ты передашь Тому Остину, - сказал Гленарван. - Пусть не теряет ни часа! Пусть плывет в Туфоллд - Бей, и если нас там не окажется, если мы не сможем переправиться через Сноуи-Ривер, то пусть немедленно спешит сюда. А теперь - в путь, мой честный матрос, да хранит тебя бог!

   Гленарван, Элен и Мери Грант - все пожали руку Мюльреди. Такой отъезд темной дождливой ночью в полный опасностей путь через огромные неизведанные дебри смутил бы человека, менее крепкого духом, чем отважный матрос.

   - Прощайте, милорд, - произнес он спокойно и быстро исчез на тропе, шедшей вдоль опушки леса.

   К этому времени порывы ветра усилились. Сухие ветви эвкалиптов с глухим стуком ударялись друг о друга. Порой было слышно, как они, отломившись, падали на размокшую землю. Не одно гигантское дерево, высохшее, но все еще стоявшее, повалилось в эту бурную ночь. Среди треска деревьев и рева Сноуи-Ривер раздавались завывания ветра. Густые тучи, гонимые к востоку, неслись так низко над землей, что казались клубами пара. Беспросветный мрак делал еще страшнее эту и без того страшную ночь.

   После отъезда Мюльреди путешественники укрылись в повозке. Леди Элен, Мери Грант, Гленарван и Паганель разместились в переднем отделении. Оно из предосторожности было наглухо закрыто. В заднем отделении устроились Олбинет, Вильсон и Роберт. Майор и Джон Манглс несли дозор снаружи. Это было необходимо, так как каторжники могли воспользоваться возможностью легкого нападения.

   Оба эти верных стража стояли на своем посту, стоически перенося хлеставший им в лицо дождь и порывы ветра. Они силились проникнуть взором в таившую опасность темноту, ибо из-за воя бури, треска сучьев, шума валившихся деревьев, рева бушевавших вод расслышать что-либо было невозможно.

   Однако в оглушительном шуме порой на короткое время наступало затишье. Ветер приостанавливался, словно для того, чтобы перевести дух. Одна лишь Сноуи-Ривер бурлила среди неподвижных камышей и черной завесы камедных деревьев.

   В такие минуты тишина казалась особенно глубокой. Тогда майор и Джон Манглс внимательно прислушивались.

   В один из моментов затишья до них донесся пронзительный свист. Джон Манглс поспешно подошел к майору.

   - Слыхали? - спросил он его.

   - Да, - ответил Мак-Наббс. - Но кто это: человек или животное?

   - Человек, - ответил Джон Манглс.

   Оба стали слушать. Вдруг снова послышался тот же непонятный свист, а вслед за ним - звук, похожий на выстрел. Но в этот миг буря завыла с новой силой и почти заглушила его. Мак-Наббс и Джон Манглс перестали слышать друг друга. Они подошли к повозке с подветренной стороны.

   В тот же миг кожаные занавеси приподнялись, и из повозки вышел Гленарван. Он тоже слышал зловещий свист и выстрел, отдавшийся эхом под брезентовым навесом.

   - С какой стороны это послышалось? - спросил он.

   - Оттуда, - Джон Манглс указал рукой в сторону темной тропы, по которой поехал Мюльреди.

   - С какого расстояния?

   - Звуки донес ветер. Это было, наверное, милях в трех от нас, - ответил Джон Манглс.

   - Идем! - сказал Гленарван, вскидывая на плечо карабин.

   - Нельзя! - отозвался майор. - Это западня, подстроенная, чтобы увести нас подальше от повозки.

   - А что, если негодяи убили Мюльреди? - настаивал, схватив за руку Мак-Наббса, Гленарван.

   - Об этом мы узнаем завтра, - хладнокровно ответил майор, твердо решивший удержать Гленарвана от бесполезной неосторожности.

   - Вам нельзя покидать лагерь, милорд, - сказал Джон, - пойду я один.

   - И вы не пойдете! - твердо возразил Мак-Наббс. - Неужели вы хотите, чтобы нас перебили поодиночке, хотите ослабить наши силы, хотите, чтобы мы оказались в руках этих злодеев? Если Мюльреди стал их жертвой, зачем же прибавлять к этому несчастью еще новое? Мюльреди отправился потому, что на него пал жребий. Пади жребий на меня, отправился бы нe он, а я, и не просил бы и не ждал бы никакой помощи.

   Майор был совершенно прав, удерживая Гленарвана и Джона Манглса. Было бы безумием, притом совершенно бесполезным, идти на поиски матроса в такую темную ночь, в лес, где засели каторжники. В небольшом отряде Гленарвана слишком мало людей, чтобы рисковать еще чьей-нибудь жизнью.

   Однако Гленарван, видимо, не хотел согласиться с этими доводами. Рука его нервно сжимала карабин. Он ходил взад и вперед у повозки, прислушивался к малейшему шороху, вглядывался в зловещий мрак. Его терзала мысль, что один из близких ему людей где-то лежит, смертельно раненный, беспомощный, тщетно зовя тех, для кого он рисковал жизнью. Мак-Наббс далеко не был уверен, что ему удастся удержать Гленарвана и что, повинуясь чувству, он не бросится под выстрелы Бена Джойса.

   - Эдуард, - сказал он, - успокойтесь. Послушайте друга. Подумайте о леди Элен, о Мери Грант, обо всех, кто останется здесь. И куда вы пойдете? Где искать Мюльреди? Если на него напали, то не ближе, чем в двух милях отсюда. На какой дороге? По какой тропе идти?

   В эту минуту, как бы в ответ на слова майора, раздался отчаянный крик.

   - Слушайте! - сказал Гленарван.

   Крик послышался с той же стороны, откуда прозвучал выстрел, на расстоянии какой-нибудь четверти мили. Гленарван, оттолкнув Мак-Наббса, уже бежал по тропе, но тут шагах в трехстах от повозки кто-то позвал:

   - Помогите! Помогите!

   Голос был жалобный, полный боли. Джон Манглс и майор бросились туда, откуда он донесся. Через несколько минут они увидели, что вдоль опушки леса ползет и тяжело стонет человек. То был Мюльреди, раненый, умирающий, может быть, при последнем издыхании. Когда товарищи подняли его с земли, они почувствовали, что руки их в крови.

   Ливень все усиливался, ураган неистовствовал в вершинах мертвых деревьев. Борясь с яростными порывами ветра, Гленарван, Джон Манглс и майор понесли Мюльреди к повозке.

   Когда они вошли, все встали; Паганель, Олбинет, Роберт и Вильсон ушли из повозки, а леди Элен уступила бедному Мюльреди свое отделение. Майор снял с матроса промокшую от крови и дождя куртку и обнаружил у него в правом боку рану, нанесенную кинжалом. Мак-Наббс умелой рукой перевязал ее. Сказать, были ли задеты главные органы, он не мог. Из раны, то усиливаясь, то ослабевая, струилась алая кровь. Бледность и слабость раненого говорили о серьезности ранения. Обмыв рану свежей водой, майор наложил на нее плотный тампон из трута и нескольких слоев корпии, а затем туго забинтовал. Ему удалось остановить кровотечение. Мюльреди уложили на здоровый бок, приподняв голову и грудь, и леди Элен дала ему выпить несколько глотков воды.

   Через четверть часа раненый наконец зашевелился, глаза его приоткрылись, и он стал шептать какие-то бессвязные слова.

   Майор нагнулся к нему и расслышал, как он несколько раз пробормотал:

   - Милорд... письмо... Бен Джойс...

   Майор повторил вслух эти слова и вопросительно взглянул на своих товарищей. Что силился сказать Мюльреди? Видимо, Бен Джойс напал на матроса. Но только ли затем, чтобы помешать ему добраться до "Дункана"? Письмо... Гленарван осмотрел карманы Мюльреди. Письма, адресованного Тому Остину, там не оказалось!

   Ночь прошла в мучительном беспокойстве. Боялись, что раненый умрет. У него был сильнейший жар. Леди Элен и Мери Грант, сестры милосердия, не отходили от Мюльреди. Ни за одним больным не ухаживали так заботливо и с таким сочувствием.

   Рассвело. Дождь перестал, но тяжелые тучи еще ползли по небу. На земле валялись обломанные сучья. Размокшая глина стала жидкой, и хотя повозка уже не могла увязнуть глубже, но подойти к ней стало труднее.

   Джон Манглс, Паганель и Гленарван отправились на рассвете обследовать окрестности лагеря. Они пошли по тропе, где еще виднелись пятна крови. Никаких следов Бена Джойса и его шайки не было. Они дошли до того места, где произошло нападение. Там лежали два трупа - бандиты, которых застрелил Мюльреди. Один из них был кузнец из Блэк-Пойнта. Смерть страшно исказила его лицо. На этом Гленарван прекратил разведку - далеко отходить от лагеря было неблагоразумно.

   Озабоченный серьезностью положения, он пошел назад к повозке.

   - Нечего и думать об отправке нового гонца в Мельбурн, - сказал он.

   - Однако это необходимо, милорд, - отозвался Джон Манглс, - и я попытаюсь пробраться там, где это не удалось моему матросу.

   - Нет, Джон, у вас даже нет лошади для этого пути в двести миль.

   Действительно, лошадь Мюльреди, единственная оставшаяся у путешественников, не вернулась. Убили ее, или она заблудилась в чаще, или ее захватили каторжники?

   - Во всяком случае, - сказал Гленарван, - расставаться мы больше не будем. Подождем здесь неделю, две недели, пока спадет вода в Сноуи-Ривер. А тогда, делая небольшие переходы, мы доберемся до Туфоллд-Бей и оттуда более безопасным путем пошлем "Дункану" приказ идти к восточному побережью.

   - Это единственное, что нам остается сделать, - согласился Паганель.

   - Итак, друзья, - продолжал Гленарван, - будем держаться все вместе. Слишком велик риск пускаться в одиночку в дебри, где бродят разбойники.

   Гленарван был прав и в том, что отказался посылать кого - нибудь одного, и в том, что решил терпеливо выжидать на берегу Сноуи-Ривер спада воды. Ведь до Делегита, первого пограничного городка провинции Новый Южный Уэльс, было всего миль тридцать пять. Там они, конечно, найдут средства передвижения, чтобы добраться до Туфоллд-Бей, и смогут отправить оттуда в Мельбурн по телеграфу приказ "Дункану". Эти решения были разумны, но запоздалы. Если бы Гленарван не послал Мюльреди по дороге на Лакнау, скольких бед можно было бы избежать, не говоря уже о тяжелейшей ране матроса!

   Вернувшись в лагерь, Гленарван застал своих товарищей менее удрученными. Казалось, у них затеплилась надежда.

   - Ему лучше! Ему лучше! - крикнул Роберт, бросаясь к Гленарвану.

   - Мюльреди лучше?

   - Да, Эдуард, - ответила леди Элен. - У него был кризис. Наш матрос будет жить!

   - Где Мак-Наббс? - спросил Гленарван.

   - Он у него. Мюльреди захотел с ним поговорить. Не надо им мешать.

   Действительно, час назад раненый очнулся от забытья, жар уменьшился. Придя в себя, Мюльреди тотчас же попросил позвать Гленарвана, а если его нет, то майора. Мак-Наббс, видя, как раненый слаб, запретил было ему всякие разговоры. Но Мюльреди так упорно настаивал, что майору пришлось сдаться.

   Когда Гленарван вернулся, разговор длился уже несколько минут. Оставалось только ждать, что скажет майор. Вскоре кожаные занавески раздвинулись, и показался Мак-Наббс. Он прошел в раскинутую под камедным деревом палатку, где ждали его друзья. Лицо майора, обычно бесстрастное, теперь казалось сумрачным и озабоченным. Когда глаза его остановились на леди Элен, на Мери Грант, в них отразилась глубокая грусть.

   Гленарван стал расспрашивать майора. Вот что Мак-Наббс узнал от раненого.

   Покинув лагерь, Мюльреди поехал по тропе, указанной ему Паганелем. Он спешил, насколько это было возможно в темноте. Он проехал, как он думает, уже мили две, как вдруг несколько человек - кажется, пятеро - бросились наперерез лошади. Она встала на дыбы. Мюльреди выхватил револьвер и стал стрелять. Ему показалось, что двое из нападавших упали. При вспышке выстрелов он узнал Бена Джойса. Больше ничего

   Мюльреди не видел. Он не успел расстрелять всех зарядов. Сильный удар в правый бок сбросил его с седла. Однако он еще не потерял сознания. Убийцы сочли его мертвым. Он почувствовал, что его обыскивают. Затем он услышал, как один из разбойников сказал: "Нашел письмо!" - "Давай его сюда, - отозвался Бен Джойс. - Теперь "Дункан" наш!"

   Здесь у Гленарвана невольно