Верн Жюль - Дети капитана Гранта

ми, что Кук дает ей название Ботанической бухты. Она и поныне называется Ботани-Бей. Сношения мореплавателя с местным населением малоинтересны. Из Ботанической бухты Кук плывет к северу, и под шестнадцатым градусом широты, против мыса Трибьюлейшн, его судно садится на коралловый риф в восьми лье от берега. Судну грозит опасность пойти ко дну. Но Кук приказывает сбросить в море пушки и съестные припасы, и в следующую же ночь облегченное таким образом судно снимается с рифа приливом. Надо заметить, что корабль не затонул при этом только потому, что кусок коралла, застряв в пробоине, очень уменьшил течь. Куку удается довести свое судно до маленькой бухты, в которую впадает река, названная им Индевор. Здесь в течение трех месяцев, пока длится починка судна, англичане пытаются завязать сношения с туземцами, но это им не удается. По окончании починки корабль продолжает свой путь к северу. Кук хочет узнать, существует ли пролив между Новой Гвинеей и Новой Голландией. После многих опасностей мореплаватель видит на юго-западе широкий морской простор. Значит, пролив существует! Кук проходит через него и высаживается на маленьком острове. Вступив от имени Англии во владение открытой им землей, он дает ей чисто британское название: Новый Южный Уэльс.

  

   [*] - Флибустьеры - морские разбойники в XVII веке. Сыграли видную роль в борьбе Англии и Франции с Испанией за колонии. Грабили преимущественно Испанию и ее колонии.

   [**] - Прохождение Венеры через солнечный диск наблюдалось в 1769 году Это редкое явление представляло большой интерес для астрономов, помогая точно рассчитать расстояние от Земли до Солнца. (Примеч. автора.)

  

   Три года спустя отважный моряк командует уже двумя судами: "Адвенчер" и "Резольюшн". Капитан Фюрно на корабле "Адвенчер" обследует берега Земли Ван-Димена и возвращается, думая, что она является частью Новой Голландии. Только в 1777 году, во время своего третьего путешествия, Кук сам посещает Землю Ван-Димена. Два его судна, "Резольюшн" и "Дискавери", бросают якорь в бухте Адвенчер. Отсюда Кук отправляется на Сандвичевы острова, которым суждено было через несколько лет стать его могилой.

   - Это был великий человек, - сказал Гленарван.

   - Лучший из мореплавателей! После смерти Кука его спутник Бенкс подал английскому правительству мысль устроить у Ботани-Бей исправительную колонию. Вслед за Куком к новому материку устремились мореплаватели всех стран. В последнем полученном от Лаперуза письме, написанном им в Ботани - Бей седьмого февраля 1787 года, плывущий навстречу гибели мореплаватель говорит о своем намерении обследовать залив Карпентария, а также все побережье Новой Голландии до Земли Ван-Димена. Лаперуз уходит в море и не возвращается. В 1788 году капитан Филипп в Порт-Джексоне основывает первую английскую колонию. В 1791 году Ванкувер совершает большое морское путешествие вдоль южного побережья материка. В 1792 году д'Антркасто, посланный на поиски Лаперуза, плывет вокруг всей Новой Голландии, причем на западе и юге от нее открывает по пути ряд островов. В 1795 и 1797 годах двое отважных молодых людей, Флиндерс и Басс, путешествуя в лодке длиной в восемь футов, продолжают обследование южного побережья. В 1797 году Басс уже один проплывает между Землей Ван-Димена и Новой Голландией по проливу, носящему теперь его имя. В этом же году Фламинг, тот самый, который открыл остров Амстердам, обследует на западном побережье Новой Голландии реку Суон-Ривер[*], где обитают прекрасные черные лебеди. В 1801 году Флиндерс снова предпринимает исследования. Его судно заходит в бухту Энкаунтер (под 35R 40' широты и 138R 58' долготы) и встречается с "Географом" и "Натуралистом" - двумя французскими судами, которыми командуют Воден и Амлен.

  

   [*] - Суон-Ривер - Лебяжья река.

  

   - Капитан Воден? - переспросил майор.

   - Да. А что? - удивился географ.

   - Да нет, ничего! Продолжайте, дорогой Паганель.

   - Продолжим. К именам упомянутых мною мореплавателей прибавлю имя капитана Кинга. Данные, добытые им во время его путешествий, с 1817 по 1822 год, дополнили результаты предыдущих обследований субтропического побережья Новой Голландии.

   - Господин Паганель, я записал уже двадцать четыре имени, - предупредил Роберт.

   - Хорошо! - отозвался географ. - Половина карабина майора уже моя. Ну, а теперь, когда я покончил с мореплавателями, перейдем к путешественникам по суше.

   - Прекрасно, господин Паганель! - воскликнула леди Элен. - Нельзя не признаться, что память у вас удивительная.

   - Что очень странно, - прибавил Гленарван, - у человека такого...

   - ... такого рассеянного, вы хотите сказать? - не дал ему договорить Паганель. - Но у меня память только на числа и имена, ни на что больше.

   - Двадцать четыре имени, - повторил Роберт.

   - Ну, значит, двадцать пятый - лейтенант Даус. Он пустился в путешествие в 1789 году, год спустя после основания колонии в Порт-Джексоне. К этому времени берега нового материка были уже обследованы, но что таил он в себе, никому еще не было известно. Длинная цепь гор вдоль восточного побережья, казалось, преграждала всякий доступ внутрь страны. Лейтенант Даус после девятидневного пути принужден был вернуться в Порт-Джексон. В том же самом году капитан Тенч тоже пробовал перевалить через эту высокую горную цепь и так же безуспешно. Две эти неудачи на три года отбили у других путешественников охоту браться за такое трудное дело. В 1792 году полковник Паттерсон, отважный исследователь Африки, снова попытался проникнуть внутрь материка, но и он потерпел неудачу. В следующем году Хокинсу, простому боцману английского флота, удалось пробраться на двадцать миль дальше своих предшественников. В течение следующих восемнадцати лет только двое - мореплаватель Басс и инженер Барейе - пробовали пробраться внутрь материка, но так же безуспешно, как и их предшественники. Наконец, в 1813 году, был найден проход в горах, к западу от Сиднея. В 1815 году губернатор Маккуори отважился перебраться через этот проход, и по ту сторону Голубых гор им был заложен город Батерст. После этого ряд путешественников обогащает географическую науку новыми данными и способствует росту колоний. Начало этому изучению кладет в 1819 году Тросби; затем Оксли углубляется на триста миль внутрь страны. За ними следуют Ховелл и Юм. Эти двое путешественников отправились как раз из Туфоллд-Бей, через который проходит тридцать седьмая параллель. В 1829 и 1830 годах капитан Стерт обследует течения рек Дарлинга и Муррея...

   - Тридцать шесть, - сказал Роберт.

   - Прекрасно! Я двигаюсь вперед, - ответил Паганель. - Упомяну для полноты об Эйре и Лейххардте, обследовавших часть страны в 1840 и 1841 годах; о путешествиях Стерта в 1845 году, братьев Грегори и Хелпмана в 1846 году по западной части материка, Кеннеди в 1847 году по реке Виктория и в 1848 году по северной части Австралии, Грегори в 1852 году, Остина в 1854 году. С 1855 по 1858 год братья Грегори занимались изучением Австралийского материка, на этот раз его северо-западной части. Бебидж прошел от озера Торренс до озера Эйр. Упомяну, наконец, о путешественнике, знаменитом в летописях Австралии, Стюарте, три раза отважно пересекшем материк. Первая экспедиция Стюарта в глубь страны относится к 1860 году. Когда-нибудь, если пожелаете, я расскажу вам, каким образом Австралия была четырежды пересечена с юга на север. Теперь же я ограничусь тем, что закончу этот длинный перечень. Обращаясь ко времени от 1860 года до 1862 года, я должен прибавить к этим именам имена братьев Демпстер, Кларксона и Харпера, Бёрка и Уилса, Нейльсона, Уокера, Ландсборо, Мак-Кинли, Хоуита...

   - Пятьдесят шесть! - крикнул Роберт.

   - Ладно! Майор, я выполнил свое обязательство с лихвой, - сказал Паганель, - а ведь я еще не назвал ни Дюперре, ни Бугенвиля, ни Фицроя, ни Стокса...

   - Довольно! - проговорил Мак-Наббс, подавленный столькими именами.

   - ... ни Перу, ни Куа, - продолжал Паганель, не в силах остановиться, как экспресс на полном ходу, - ни Беннета, ни Кеннинга, ни Тьерри...

   - Пощадите!

   - ... ни Дикона, ни Стшелецкого, ни Рея, ни Уилкса, ни Митчела...

   - Остановитесь, Паганель! - вмешался хохотавший от души Гленарван.

   - Не добивайте злополучного Мак-Наббса! Будьте великодушны! Он признает себя побежденным.

   - А его карабин? - с торжествующим видом спросил географ.

   - Он ваш, Паганель, - ответил майор. - Признаться, мне очень жаль его, но у вас такая память, что с ней можно выиграть целый артиллерийский музей.

   - Наверное, никто не знает больше об Австралии, - заметила леди Элен. - Не забыть ни одного имени, ни одного самого незначительного факта...

   - Ну, положим, относительно незначительных фактов... - сказал майор, покачав головой.

   - Что такое? Что вы хотите этим сказать, Мак-Наббс? - закричал Паганель.

   - Я хочу сказать, что вам, быть может, неизвестны некоторые подробности, касающиеся открытия Австралии.

   - Это невозможно, - с гордым видом заявил Паганель.

   - А если я укажу вам такое происшествие, которое вам неизвестно, вернете ли вы мне мой карабин?

   - Немедленно!

   - Так, значит, по рукам?

   - По рукам!

   - Прекрасно! Знаете ли вы, Паганель, почему Австралия не принадлежит Франции?

   - Но, мне кажется...

   - Или, по крайней мере, известно ли вам, какое объяснение дают этому англичане?

   - Нет, майор, - с досадой ответил Паганель.

   - Ну, так знайте же: Австралия не принадлежит Франции просто потому, что капитан Боден, бывший, однако, далеко не робкого десятка, так испугался в 1802 году кваканья австралийских лягушек, что поспешил поднять якоря и сбежал оттуда навсегда.

   - Как, - воскликнул ученый, - это говорят в Англии? Да ведь это злая шутка!

   - Очень злая, согласен, - ответил майор, - но в Соединенном Королевстве она считается историческим фактом.

   - Это недостойно! - возмутился географ-патриот. - И об этом могут говорить серьезно?

   - Вынужден сознаться, что это так, дорогой Паганель, - ответил среди общего хохота Гленарван. - Как, вы не знали этой подробности?

   - Совершенно не знал. Но я протестую. Сами же англичане зовут нас лягушкоедами, а разве боятся того, что едят?

   - Тем не менее, так говорят, - со скромной улыбкой ответил майор.

   Вот так знаменитый карабин "Пэрди-Моор и Диксон" и остался во владении майора Мак-Наббса.

  

  

   Спустя два дня после этого пари Джон Манглс, определив, как обычно, в полдень координаты, сообщил, что "Дункан" находится под 113R 37' долготы. Пассажиры справились по карте и с радостью убедились, что от мыса Джаффа их отделяет расстояние меньше пяти градусов. Между этим мысом и мысом д'Антркасто австралийский берег описывает дугу, которая стягивается, как хордой, тридцать седьмой параллелью. Если бы "Дункан" поднялся к экватору, он бы на той же долготе нашел мыс Четем, который остался теперь в ста двадцати милях к северу. Яхта плыла в той части Индийского океана, которая омывает Австралийский материк. Можно было надеяться, что дня через четыре на горизонте покажется мыс Бернулли.

   До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у "Дункана" мощной машины, он был бы скован океанским штилем.

   Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, "ветром и шапки наполнить нельзя было".

   - Во всяком случае, нам не следует слишком жаловаться на наше положение - штиль все же лучше противного ветра, - заметил Гленарван.

   - Вы правы, милорд, - ответил Джон Манглс, - но подобное затишье обычно наступает перед переменой погоды, а мы плывем у границы муссонов[*], дующих с октября по апрель с северо-востока, и если они нас захватят, то это сильно задержит нас в пути.

  

   [*] - Муссоны - ветры, дующие с чрезвычайной силой в Индийском океане. Их направление различно в зависимости от времени года, причем летнее обычно противоположно зимнему. (Примеч. автора.)

  

   - Ничего не поделаешь, Джон. Придется смириться с этой помехой. В конце концов, ведь это будет только задержка.

   - Конечно, если только не разыграется буря.

   - Разве вы опасаетесь непогоды? - спросил Гленарван, взглянув на совершенно безоблачное небо.

   - Да, - ответил капитан, - но я говорю это только вам, милорд. Я не хочу тревожить леди Гленарван и мисс Грант.

   - Вы правы, Джон. Что же вас тревожит?

   - Верные признаки надвигающейся бури. Не доверяйте, милорд, виду неба. Он очень обманчив. Вот уже два дня, как непрерывно падает барометр. В настоящий момент он стоит на двадцати девяти дюймах[*]. Это такое предупреждение, которым не приходится пренебрегать. Особенно же я опасаюсь ярости южного океана - мне приходилось уже выдерживать борьбу с ним. Водяные пары, конденсирующиеся над громадными ледниками Южного полюса, вызывают движение воздуха страшной силы. Из столкновения экваториальных и полярных ветров рождаются циклоны, торнадо и другие бури, бороться с которыми для кораблей далеко не безопасно.

  

   [*] - То есть около 73 см. Нормальная высота ртутного столба - 76 см.

  

   - Джон, - ответил Гленарван, - "Дункан" - прочное судно, а капитан его - искусный моряк. И в бурю, приди она, мы сумеем устоять.

   Эти опасения Джону Манглсу подсказывал инстинкт моряка. Он был, как говорят англичане, искусным знатоком погоды weather-wise. Упорное падение барометра заставило молодого капитана принять на своем судне все меры предосторожности. Джон Манглс ждал сильнейшей бури: хотя небо еще и не предвещало этого, но точный барометр не мог его обманывать. Воздушные течения устремляются из мест с высоким давлением в места с низким. И чем ближе друг от друга эти места, тем скорее устанавливается единый уровень атмосферного давления, но зато тем больше и скорость ветра.

   Джон Манглс не покидал мостика всю ночь. Около одиннадцати часов южная сторона неба начала покрываться тучами. Джон вызвал наверх всю команду и приказал спустить малые паруса. Он оставил только фок, бизань, марсель и кливера. В полночь ветер стал крепчать: скорость его достигла тридцати шести футов в секунду. Скрип мачт, шум, производимый работой команды, сухой треск парусов, скрип внутренних переборок яхты - все это открыло пассажирам то, о чем они до сих пор не подозревали. Паганель, Гленарван, майор, Роберт появились на палубе: одни из любопытства, другие - готовые принять участие в работе. По небу, которое еще недавно было ясным и звездным, теперь неслись густые тучи, они выделялись на фоне неба, словно пятна на шкуре леопарда.

   - Ураган? - коротко спросил Гленарван Джона Манглса.

   - Еще нет, но скоро будет, - ответил капитан.

   Тут же он приказал взять марсель на нижние рифы. Матросы, с трудом борясь с ветром, уменьшили поверхность паруса и прикрепили свернутую часть его к спущенной рее. Джон Манглс хотел сохранить большую парусность, чтобы яхта была устойчивее и ее меньше качало.

   Приняв эти меры предосторожности, капитан отдал приказ Остину и боцману готовиться к встрече урагана. Найтовы[*] шлюпок были удвоены. Укрепили боковые тали[**] пушек. Натянули крепче ванты[***]. Задраили люки. Джон Манглс, словно офицер, стоящий над пробитой в укреплениях брешью, не покидал подветренной стороны яхты и, стоя на мостике, пытался разгадать, что сулит грозовое небо.

  

   [*] - Найтовы - веревки, снасти на корабле

   [**] - Тали - подвижные блоки.

   [***} - Ванты - снасти, удерживающие мачту.

  

   Барометр упал до двадцати шести дюймов: это исключительно низкое давление. Штормгласс[*] показывал бурю.

  

   [*] - Штормгласс - стеклянный сосуд, содержащий такой состав, который меняет свой цвет в зависимости от направления ветра и атмосферного давления. (Примеч. автора.)

  

   Был час ночи. Леди Элен и Мери Грант, которых жестоко качало в их каютах, отважились подняться на палубу. Ветер дул уже со скоростью 84 футов в секунду. Он бешено свистел в снастях. Металлические тросы, подобно струнам музыкального инструмента, гудели, словно какой-то гигантский смычок заставлял их вибрировать.

   Блоки ударялись друг о друга. Снасти с шумом двигались по своим шероховатым желобам. Паруса хлопали со звуком пушечного выстрела. Чудовищные волны уже шли на приступ яхты, а она, как бы смеясь над ними, взлетала, подобно морской птице, на их пенившиеся гребни.

   Завидев женщин, Джон быстро пошел им навстречу и попросил их вернуться к себе. Волны уже хлестали через борт и каждую минуту могли прокатиться по палубе. Грохот разбушевавшихся стихий был так оглушителен, что леди Элен еле слышала слова молодого капитана.

   - Опасности нет? - успела она задать ему вопрос в минуту относительного затишья.

   - Никакой, сударыня, - ответил Джон Манглс. - Но ни вам, ни мисс Мери нельзя оставаться на палубе.

   Леди Гленарван и Мери Грант не стали противиться этому приказу, больше похожему на просьбу, и вошли в кают-компанию в ту самую минуту, когда волны с такой яростью ударили в корму яхты, что задрожали стеклянные иллюминаторы. Ветер все усиливался. Мачты согнулись под тяжестью парусов, и яхта, казалось, приподнялась над волнами.

   - Фок на гитовы![*] - крикнул Джон Манглс. - Спускай марсель и кливера!

  

   [*] - Гитовы - снасти для спуска и поднятия парусов.

  

   Матросы кинулись выполнять приказание. Были отданы фалы[*], стянуты вниз гитовы, спущены кливера - с таким шумом, который заглушил даже грохот бури. Из трубы "Дункана" валили клубы черного дыма. Порой над водой показывались лопасти быстро вращающегося винта.

  

   [*] - Фалы - снасти для спуска и поднятия парусов.

  

   Гленарван, майор, Паганель и Роберт с восхищением и ужасом смотрели на борьбу "Дункана" с волнами. Вцепившись изо всех сил в ванты, не в состоянии обменяться ни единым словом, они глядели на буревестников: эти зловещие птицы стаями носились кругом, как бы тешась неистовством стихии.

   Вдруг пронзительный свист заглушил шум урагана. Пар со страшной силой вырвался из клапанов котла. Резко прозвучал сигнал тревоги. Яхту сильно накренило, и Вильсон, стоявший у штурвала, был сбит с ног внезапным ударом румпеля. "Дункан", потерявший управление, пошел поперек волны.

   - Что случилось? - крикнул Джон Манглс, бросаясь на палубу.

   - Судно ложится набок! - ответил Том Остин.

   - Руль сломался?

   - К машине, к машине! - послышался голос механика. Джон стремглав сбежал по трапу. Все машинное отделение было заполнено густым паром. Поршни в цилиндрах бездействовали. Шатуны перестали вращать гребной вал. Механик, видя полную неподвижность машины и боясь за целость котлов, выпустил пар через пароотводную трубу. - В чем дело? - спросил капитан.

   - Винт погнулся или задел за что-то, - ответил механик. - Он не действует.

   - Как, его невозможно высвободить?

   - Невозможно.

   О ремонте думать не приходилось, ясно было одно: винт не работал и пар, не находя себе применения, вырывался через предохранительные клапаны. Джон был вынужден снова прибегнуть к парусам и искать помощи у того самого ветра, который сейчас был его опаснейшим врагом.

   Капитан поднялся на палубу, в двух словах изложил Гленарвану положение дел и стал убеждать его отправиться вместе с остальными пассажирами в кают-компанию. Гленарван выразил желание остаться на палубе.

   - Нет, милорд, - решительным тоном заявил Джон Манглс, - я должен быть здесь один с моей командой. Идите в кают-компанию. Палубу может залить водой, и тогда волны беспощадно сметут вас.

   - Но мы можем быть полезны...

   - Уходите, уходите, милорд, так нужно! Бывают обстоятельства, при которых я становлюсь хозяином судна. Уходите, я требую этого!

   Очевидно, положение было критическим, если Джон Манглс позволил себе говорить таким повелительным тоном. Гленарван понял, что ему надлежит подать пример послушания, и покинул палубу, за ним последовали и его трое спутников. Они присоединились к женщинам, тревожно ожидавшим в кают-компании развязки этой борьбы со стихиями.

   - Джон - человек решительный, - сказал, входя в кают-компанию, Гленарван.

   - Да, - отозвался Паганель. - Наш капитан напомнил мне боцмана из пьесы "Буря" вашего великого Шекспира. Он кричит королю, плывущему на его корабле: "Убирайтесь! Этим ревущим валам нет дела до королей! Марш по каютам! Молчать! Не мешайте!" [Шекспир. "Буря", акт I, сцена I.]

   Между тем Джон Манглс, не теряя ни минуты, пытался вывести судно из того опасного положения, в котором оно очутилось из-за неисправности винта. Он решил лечь в дрейф, чтобы как можно меньше уклониться от курса. Важно было сохранить хоть некоторые паруса и повернуть их так, чтобы двигаться под углом к направлению ветра. Отдан был приказ поставить марсель, взяв его на рифы, а также установить блинд. "Дункан" был направлен под ветер.

   Яхта, обладавшая блестящими мореходными качествами, описала дугу, словно скаковая лошадь, почувствовавшая шпоры, и понеслась бортом к ветру. Выдержат ли остальные паруса? Правда, они были сделаны из лучшего полотна, но какая ткань сможет противостоять такому неистовому натиску!

   Избранный капитаном маневр давал яхте существенные преимущества: она подставляла волнам наиболее прочные части своего корпуса и держалась нужного направления. Однако ей грозила и немалая опасность, так как она могла попасть в один из огромных провалов, зиявших между валами, и уже не вырваться оттуда. Капитан не имел возможности выбирать и решил держаться такого положения, пока будут целы мачты и паруса. Матросы были у него на глазах, готовые каждую минуту броситься исполнять его распоряжения. Джон Манглс, привязав себя к вантам, наблюдал за разъяренным океаном.

   Так прошла ночь. Надеялись, что буря стихнет с рассветом. Напрасная надежда! Около восьми часов утра ветер еще усилился: скорость его достигла ста восьми футов в секунду. Это был ураган!

   Джон Манглс молчал, но втайне трепетал за свое судно и за тех, кто был на нем. "Дункан" страшно накренился. Был момент, когда команда решила, что судно не поднимется. Матросы с топорами в руках уже бросились рубить ванты фок-мачты, как вдруг паруса сорвались с мачт и умчались, словно гигантские альбатросы. "Дункан" выпрямился, но, не имея опоры и управления, стал раскачиваться с такой силой, что мачты каждую минуту грозили переломиться у самых оснований. Яхта не могла долго противостоять подобной качке: все ее части расшатывались; казалось, обшивка вот-вот не выдержит и волны хлынут внутрь судна.

   Джону Манглсу оставалось одно: поставить косой парус и идти по ветру. Но на это потребовалось несколько часов усилий: раз двадцать почти законченную работу приходилось начинать сызнова. Только к трем часам пополудни удалось наконец поставить парус. Под этим куском полотна подхваченный ветром "Дункан" помчался с невероятной быстротой. Буря несла его к северо-востоку.

   Нужно было во что бы то ни стало поддерживать наибольшую быстроту хода яхты, ибо только это могло ее спасти. Порой, опережая волны, "Дункан" разрезал их своим заостренным носом и, подобно огромному киту, зарывался в воду, облитый ею от носа до кормы. Иногда же скорость яхты совпадала со скоростью волн. Тут руль переставал действовать, яхту начинало кидать во все стороны, и она рисковала стать поперек волн. Наконец, бывало и так, что ураган гнал волны быстрее "Дункана". Тогда они перехлестывали через корму и с непреодолимой силой сметали все с палубы. Весь день 15 декабря и следующая ночь прошли в тревожных колебаниях между надеждой и отчаянием. Джон Манглс ни на минуту не покинул своего поста и не притрагивался к пище. Его мучили опасения, но он сохранял бесстрастное выражение лица. Он упорно силился проникнуть взором в туман, застилавший горизонт на севере.

   Действительно, молодой капитан имел основание бояться за судно. "Дункан", отброшенный ураганом со своего пути, несся к австралийскому берегу с неудержимой быстротой. Джон Манглс инстинктивно чувствовал, что их несет какое-то необыкновенно быстрое течение. Каждую минуту он ждал, что яхта налетит на подводные скалы и разобьется вдребезги. Капитан считал, что берег находится в каких-нибудь двенадцати милях под ветром, а встреча с ним означала крушение, гибель судна. В сто раз лучше необъятный океан. С ним еще можно бороться, хотя бы и уступая ему, но когда буря выбрасывает судно на берег, тогда конец.

   Джон Манглс пошел к Гленарвану и поговорил с ним наедине. Он не скрыл от него серьезности положения, рассказал об опасности с хладнокровием моряка, готового ко всему, и в заключение предупредил Гленарвана, что, быть может, он будет вынужден выбросить "Дункан" на берег.

   - Чтобы попытаться, если это будет возможно, спасти тех, кто находится на нем, - добавил он.

   - Поступайте, как найдете нужным, Джон, - ответил Гленарван.

   - А леди Гленарван? А мисс Грант?

   - Я предупрежу их только в последнюю минуту, когда исчезнет всякая надежда на то, что можно удержаться в море. Уведомьте меня.

   - Я уведомлю вас, милорд.

   Гленарван вернулся к жене и Мери Грант. Обе они, хотя и не знали, как велика опасность, все же чувствовали ее. Они проявляли большое мужество, не уступая в этом своим спутникам: Паганель увлекся весьма несвоевременными рассуждениями о направлении воздушных течений, проводя интересные сравнения между бурями, циклонами и ураганами. Роберт слушал его. Что касается майора, то он ждал конца с фатализмом мусульманина.

   Около одиннадцати часов ураган как будто начал стихать. Влажный туман рассеялся, и Джон смог разглядеть милях в шести под ветром какой-то плоский берег. "Дункан" несся прямо к нему полным ходом. Чудовищные валы взлетали на высоту более пятидесяти футов. Джон понял, что они разбиваются о какую-то твердую преграду, иначе они не смогли бы так высоко подниматься.

   - Здесь песчаные мели, - сказал он Остину.

   - Вы правы, - ответил его помощник.

   - Если бог не поможет нам найти проход между этими мелями, - продолжал Джон Манглс, - мы погибли.

   - Сейчас прилив высок, капитан. Быть может, нам и удастся пройти.

   - Но взгляните, Остин, на ярость этих валов. Какое судно в силах противостоять им?

   Тем временем "Дункан" под косым парусом продолжал нестись к берегу со страшной быстротой. Вскоре он был уже милях в двух от мели. Туман ежеминутно заволакивал берег, но все же Джону удалось разглядеть за пенившейся полосой бурунов более спокойную полосу моря. Там "Дункан" был бы в относительной безопасности. Но как добраться туда?

   Капитан вызвал пассажиров на палубу. Он не хотел, чтобы в час крушения они оказались запертыми в кают-компании. Гленарван и его спутники увидали бушующее море. Мери Грант побледнела.

   - Джон, - тихо сказал Гленарван молодому капитану, - я попытаюсь спасти жену или погибну вместе с нею. Позаботьтесь о мисс Грант.

   - Хорошо, милорд, - ответил Джон Манглс, поднося руку Гленарвана к своим влажным от слез глазам.

   "Дункан" находился всего в нескольких кабельтовых от края мели. Прилив, конечно, помог бы яхте пройти через эти опасные мели. Но громадные валы, то поднимавшие, то опускавшие судно, должны были неминуемо ударить его килем о дно. Возможно ли успокоить бушующий океан?

   Вдруг Джона Манглса осенила блестящая мысль.

   - Жир! - крикнул он. - Жир тащите, ребята, жир!

   Вся команда сразу поняла смысл этих слов. Капитан решил пустить в ход одно средство, которое иногда бывает спасительным.

   Можно умерить ярость волн, покрыв их слоем жидкого жира. Этот слой разливается на поверхности воды, и волны стихают. Такое средство оказывает свое действие немедленно, но на очень короткое время. Едва успеет судно пройти по такому искусственно успокоенному морю, как волны уже начинают бушевать с еще большей силой, и горе тому, кто отважился бы плыть вслед за проскользнувшим таким образом судном[*].

  

   [*] - Поэтому морской устав запрещает капитанам пускать в ход это средство, если за ним следуют другие суда. (Примеч. автора.)

  

   Команда, силы которой удесятерились сознанием опасности, быстро выкатила на палубу бочонки с тюленьим жиром. Матросы вскрыли их ударами топоров и держали над водой у правого и левого бортов.

   - Готовься! - крикнул Джон Манглс, выжидавший благоприятного момента.

   В двадцать секунд яхта достигла края отмели, где бурлили и ревели волны. Пора!

   - Выливай! - крикнул молодой капитан.

   Бочонки были опрокинуты, и из них полились потоки жира. Маслянистый слой мгновенно сгладил пенившуюся поверхность моря. "Дункан" понесся по затихшим водам и скоро очутился в спокойном заливе, по ту сторону грозных отмелей, а за его кормой уже снова с неописуемой яростью бушевал освободившийся от пут океан.

  

  

   Первой заботой Джона Манглса было стать на два якоря на глубине тридцати пяти футов. Дно оказалось хорошим - из твердого гравия - и прочно удерживало якоря. Значит, судно не унесет в море, и оно не сядет на мель. После стольких тревожных часов "Дункан" очутился в маленькой бухте, защищенной от океанских ветров высокой дугообразной косой.

   Гленарван пожал руку молодому капитану и сказал:

   - Спасибо, Джон!

   И Джон Манглс почувствовал себя щедро вознагражденным этими двумя словами.

   Гленарван сохранил в тайне пережитые им душевные муки: ни леди Элен, ни Мери, ни Роберт даже и не подозревали, насколько велика была опасность, от которой они только что избавились.

   Оставалось выяснить существенные вопросы: в какое место побережья занесен "Дункан" этой страшной бурей? На сколько отклонился он от тридцать седьмой параллели? На каком расстоянии на юго-западе находится, от него мыс Бернулли?

   Это первое, что должен был определить Джон Манглс, и он тотчас же занялся наблюдениями и вычислениями, результаты которых затем нанес на судовую карту.

   Оказалось, что "Дункан" не особенно уклонился от своего курса: всего на два градуса. Он находился под 136䓌' долготы и 35䓇' широты, у мыса Катастрофе на южном побережье Австралии, в трехстах милях от мыса Бернулли.

   Мыс Катастроф, носящий такое зловещее название, расположен против мыса Борда на острове Кенгуру. Между этими двумя мысами проходит пролив Инвестигейтор, который ведет к двум довольно глубоким заливам: северный из них - залив Спенсер, а южный - залив Сент-Винсент. На восточном берегу этого последнего залива находится порт Аделаида, столица провинции Южная Австралия. Аделаида основана в 1836 году, ее население - сорок тысяч человек. Это довольно богатый город, но жители его заняты только обработкой плодородной земли, приносящей им богатые урожаи винограда, апельсинов и других сельскохозяйственных продуктов. Крупных промышленных предприятий в городе нет. Поэтому там меньше инженеров, чем агрономов, и интерес к коммерции и технике невелик.

   Можно ли отремонтировать "Дункан" на месте? Это надо было выяснить. Джон Манглс, желая знать, каково повреждение винта, приказал водолазам спуститься за корму яхты, и те доложили, что одна из лопастей винта погнулась и задевала за ахтерштевень[*], поэтому-то винт и не мог вращаться. Повреждение это было очень серьезным, для его починки требовалось такое оборудование, которого, конечно, не найти в Аделаиде.

  

   [*] - Деревянная часть, которой оканчивается корма судна. (Примеч. автора.)

  

   По зрелом размышлении Гленарван и капитан Джон приняли такое решение: плыть на "Дункане" под парусами вдоль австралийского берега, разыскивая следы крушения "Британии", сделать остановку у мыса Бернулли, собрать там заключительные сведения, затем продолжать плавание до Мельбурна, где повреждения яхты легко исправят. А как только винт будет приведен в порядок, "Дункан" закончит свои поиски у восточных берегов.

   Этот план был одобрен. Джон Манглс решил сняться с якоря при благоприятном ветре. Ждать пришлось недолго. К вечеру ураган совершенно стих. Задул попутный юго-западный ветер. Стали готовиться к отплытию, поставили новые паруса. В четыре часа утра матросы взялись за лебедку. Высвободив якоря из грунта, они подняли их наверх, и "Дункан" под фоком, марселем, брамселем, кливерами, бизанью и крюйс-марселем пошел правым галсом вдоль австралийских берегов.

   Через два часа потеряли из виду мыс Катастрофе - яхта плыла мимо пролива Инвестигейтор. Вечером обогнули мыс Борда и прошли вдоль острова Кенгуру. Остров этот, самый большой из австралийских мелких островов, служит убежищем для беглых ссыльных. Вид его очарователен. Бесконечные ковры зеленой растительности спускаются к прибрежным слоистым скалам. По этим равнинам и лесам, как и в 1802 году - году открытия острова, скачут неисчислимые стаи кенгуру.

   На следующий день, в то время как "Дункан" лавировал вдоль побережья, на остров были посланы шлюпки с командой - осмотреть крутые берега Кенгуру. Яхта находилась под тридцать шестой параллелью, а Гленарван хотел, чтобы до тридцать восьмой параллели не осталось ни одного неисследованного клочка земли.

   18 декабря яхта, летя на всех парусах с быстротой настоящего клипера, прошла вплотную вдоль берега бухты Энкаунтер, куда попал в 1828 году путешественник Стерт, после того как открыл Муррей - самую большую из рек Южной Австралии. Но берега этой бухты совсем не походили на цветущие берега острова

   Кенгуру. Они были мрачные: однообразие нарушалось иногда каким-нибудь серым утесом или песчаным мысом, - словом, все как на бесплодном побережье полярных земель.

   Работа команды шлюпок во время плавания была тяжелая, но никто не роптал. Моряков почти всегда сопровождали на берег Гленарван, неразлучный с ним Паганель и юный Роберт. Им хотелось собственными глазами увидеть останки "Британии". Но самые тщательные их поиски ничего не обнаруживали. Австралийские берега остались так же немы, как и патагонские прерии. Все же не следовало терять надежду до тех пор, пока не будет достигнут тот пункт, который указан в документе.

   Поиски в этих местах производились лишь как добавочная мера предосторожности, на всякий случай. Ночью "Дункан" дрейфовал, чтобы, по возможности, держаться на месте, а днем на берегу производились самые тщательные поиски.

   20 декабря путешественники поравнялись с мысом Бернулли. Им не удалось найти на своем пути ни одного обломка "Британии". Но эта неудача ничего не доказывала. В самом деле, ведь с момента катастрофы прошло целых два года, а за это время море могло и даже должно было сорвать с подводных камней, разбросать и уничтожить все обломки трехмачтового судна. Да и туземцы, которые чуют кораблекрушения, как коршуны труп, конечно, подобрали бы мельчайшие его обломки. А Гарри Грант и его оба спутника, попав в плен в ту минуту, когда волны выбросили их на берег, были, вне всякого сомнения, уведены в глубь материка.

   Но в таком случае теряла смысл одна из остроумных гипотез Жака Паганеля. Пока речь шла об Аргентине, ученый был вправе утверждать, что цифры документа относятся не к месту кораблекрушения, а к местонахождению пленных. Конечно, в пампасах большие реки с их многочисленными притоками легко могли вынести в море драгоценный документ. Здесь же, в этой части Австралии, реки, пересекающие тридцать седьмую параллель, немногочисленны. К тому же Рио-Колорадо и Рио-Негро текут к морю через пустынные земли, негодные для жилья и незаселенные. Главные же австралийские реки - Муррей, Маррамбиджи, Дарлинг - либо впадают одна в другую, либо несут свои воды в океан через такие устья, которые стали крупными гаванями, оживленными портами. Как мало шансов за то, чтобы хрупкая бутылка могла спуститься по течению рек, где непрестанно движутся суда, и попасть в Индийский океан!

   Неправдоподобность этого, конечно, не могла ускользнуть от людей проницательных. Гипотеза Паганеля, допустимая в условиях аргентинских провинций Патагонии, была бы нелогичной в Австралии. Паганель согласился с этими соображениями - их выдвинул майор Мак-Наббс. Стало очевидным, что координаты, указанные в документе, могли относиться только к месту крушения и что, следовательно, бутылка была брошена у западного побережья Австралии, где разбилась "Британия".

   Тем не менее, как основательно заметил Гленарван, это толкование документа не исключило гипотезы о том, что капитан Грант находится в плену. И сам он даже наводит на эту мысль следующей фразой своего документа: "где они попадут в плен к жестоким туземцам". Поэтому искать пленных именно на тридцать седьмой, а не на какой-нибудь другой параллели оснований больше не было.

   Так был разрешен этот долго обсуждавшийся вопрос. Из этого следовало, что, если только и у мыса Бернулли не найдется следов "Британии", Гленарвану ничего не останется, как вернуться в Европу. Правда, его поиски окажутся бесплодными, но все же он исполнил свой долг добросовестно и мужественно.

   Конечно же, это чрезвычайно огорчило пассажиров "Дункана", а Мери и Роберта привело в отчаяние. Когда дети капитана Гранта подплывали к берегу вместе с лордом и леди Гленарван, Джоном Манглсом, Мак-Наббсом и Паганелем, они думали, что теперь уже вопрос о спасении их отца решается бесповоротно. Бесповоротно, ибо во время предыдущего обсуждения Паганель справедливо сказал, что потерпевшие крушение давным-давно вернулись бы на родину в том случае, если бы их судно разбилось о подводные камни у восточного побережья.

   - Надейтесь и уповайте на бога! Не теряйте надежды! - повторяла леди Элен сидевшей подле нее Мери, в то время как шлюпка шла к берегу.

   - Да, мисс Мери, - сказал капитан Джон, - когда все человеческие средства исчерпаны, провидение внезапно указывает людям новые пути.

   - Да услышит вас бог, мистер Джон, - ответила Мери Грант.

   Берег был уже близко - до него оставалось не больше одного кабельтова. Он отлого спускался к воде у оконечности мыса, вдававшегося на две мили в море. Шлюпка причалила в маленькой природной бухте, между двумя коралловыми отмелями - из таких отмелей должно со временем вырасти целое заграждение из рифов вокруг южного берега Австралии. Да и теперь они уже были рифами, крайне опасными для кораблей, и вполне возможно, что именно о них и разбилась "Британия".

   Пассажиры яхты беспрепятственно высадились на совершенно пустынный берег. Вдоль него тянулся ряд слоистых утесов вышиной от шестидесяти до восьмидесяти футов. Нелегко было бы без лестниц и крюков перелезть через эту природную крепостную стену. К счастью, Джон Манглс обнаружил в ней полумилей южнее брешь, образовавшуюся при обвале части стены. Вероятно, море, особенно бурное во время равноденствия, бьет волнами в это рыхлое заграждение из туфа и подмывает его.

   Гленарван и его спутники углубились в этот проход и поднялись по довольно крутому склону на вершину утеса. Роберт, словно котенок, первым вскарабкался на нее. Паганель был в отчаянии, что двенадцатилетний мальчуган на своих детских ножках опередил его, длинноногого сорокалетнего мужчину. Но зато географ оставил далеко позади себя безмятежного майора, которому это было совершенно безразлично.