Ильф Илья, Петров Евгений - Двенадцать стульев

сех потрясений ночи и утра, засмеялся крысиным смешком. Непосредственно вслед за этим раздался третий удар, земля разверзлась и поглотила пощаженный первым толчком землетрясения и развороченный людьми гамбсовский стул, цветочки которого улыбались взошедшему в облачной пыли солнцу.

   Ипполит Матвеевич стал на четвереньки и, оборотив помятое лицо к мутно-багровому солнечному диску, завыл. Слушая его, великий комбинатор свалился в обморок. Когда он очнулся, то увидел рядом с собой заросший лиловой щетиной подбородок Воробьянинова. Ипполит Матвеевич тоже был без сознания.

   - В конце концов, - сказал Остап голосом выздоравливающего тифозного, - теперь у нас осталось сто шансов из ста. Последний стул (при слове "стул" Ипполит Матвеевич очнулся) исчез в товарном дворе Октябрьского вокзала, но отнюдь не провалился сквозь землю. В чем дело? Заседание продолжается!

   Где-то с грохотом падали кирпичи. Протяжно кричала пароходная сирена. Простоволосая женщина в нижней юбке бежала посреди улицы.

   Вдождливый день конца октября Ипполит Матвеевич без пиджака, в лунном жилете, осыпанном мелкой серебряной звездой, хлопотал в комнате Иванопуло. Ипполит Матвеевич работал на подоконнике, потому что стола в комнате до сих пор не было. Великий комбинатор получил большой заказ по художественной части - на изготовление адресных табличек для жилтовариществ. Исполнение табличек по трафарету Остап возложил на Воробьянинова, а сам целый почти месяц, со времени приезда в Москву, кружил в районе Октябрьского вокзала, с непостижимой страстью выискивая следы последнего, безусловно таящего в себе бриллианты мадам Петуховой, стула.

   Наморщив лоб, Ипполит Матвеевич трафаретил железные досочки. За полгода бриллиантовой скачки он растерял все свои привычки. Просыпаясь по утрам, не пел он уже своих бонжуров и гутморгенов, далеко в прошлом остался морозный с жилкой стакан, из которого пивал он молоко, будучи делопроизводителем загса уездного города N. И баронские сапоги с квадратными носами и низкими подборами, брошенные во время погони за театром Колумба, гнили где-то на Тифлисской свалке. По ночам Ипполиту Матвеевичу виделись горные хребты, украшенные дикими транспарантами, летал перед его глазами Изнуренков, подрагивая коричневыми ляжками, переворачивались лодки, тонули люди, падал с неба кирпич и разверзшаяся земля пускала в глаза серный дым.

   Остап, пребывавший ежедневно с Ипполитом Матвеевичем, не замечал в нем никакой перемены. Между тем Ипполит Матвеевич переменился необыкновенно. Если бы он пришел сейчас в свой родной загс, его, пожалуй, приняли бы за просителя и на приветствие ответили бы довольно небрежно. И походка у Ипполита Матвеевича была уже не та, и выражение глаз сделалось дикое, и ус торчал уже не параллельно земной поверхности, а почти перпендикулярно, как у пожилого кота.

   Изменился Ипполит Матвеевич и внутренне. В характере появились не свойственные ему раньше черты решительности и жестокости. Три эпизода постепенно воспитали в нем эти новые чувства. Чудесное спасение от тяжких кулаков васюкинских любителей. Первый дебют по части нищенства у пятигорского "Цветника". И, наконец, землетрясение, после которого Ипполит Матвеевич несколько повредился и затаил к своему компаньону тайную ненависть.

   В последнее время Ипполит Матвеевич был одержим сильнейшими подозрениями. Он боялся, что Остап вскроет стул сам и, забрав сокровище, уедет, бросив его на произвол судьбы. Высказывать свои подозрения он не смел, зная тяжелую руку Остапа и непреклонный его характер. Ежедневно, сидя у окна за трафаретом и подчищая старой зазубренной бритвой высохшие буквы, Ипполит Матвеевич томился. Каждый день он опасался, что Остап больше не придет и он, бывший предводитель дворянства, умрет голодной смертью под мокрым московским забором.

   Но Остап приходил каждый вечер, хотя радостных вестей не приносил. Энергия и веселость его были неисчерпаемы. Надежда ни на одну минуту не покидала его.

   В коридоре раздался топот ног, кто-то грохнулся о несгораемый шкаф, и фанерная дверь распахнулась с легкостью страницы, перевернутой ветром. На пороге стоял великий комбинатор. Он был весь залит водой, щеки его горели, как яблочки. Он тяжело дышал.

   - Ипполит Матвеевич! - закричал он. - Слушайте, Ипполит Матвеевич!

   Воробьянинов удивился. Никогда еще технический директор не называл его по имени и отчеству. И вдруг он понял.

   - Есть? - выдохнул он.

   - В том-то и дело, что есть. Ах, Киса, черт вас раздери!

   - Не кричите, все слышно.

   - Верно, верно, могут услышать, - зашептал Остап быстро, - есть, Киса, есть, и, если хотите, я могу продемонстрировать его сейчас же... Он в клубе железнодорожников. Новом клубе... Вчера было открытие... Как я нашел? Чепуха? Необыкновенно трудная вещь! Гениальная комбинация! Блестящая комбинация, блестяще проведенная до конца! Античное приключение!.. Одним словом, высокий класс!..

   Не ожидая, пока Ипполит Матвеевич напялит пиджак, Остап выбежал в коридор. Воробьянинов присоединился к нему на лестнице. Оба, взволнованно забрасывая друг друга вопросами, мчались по мокрым улицам на Каланчевскую площадь. Они не сообразили даже, что можно сесть в трамвай.

   - Вы одеты, как сапожник! - радостно болтал Остап. - Кто так ходит, Киса? Вам необходимы крахмальное белье, шелковые носочки и, конечно, цилиндр. В вашем лице есть что-то благородное!.. Скажите, вы в самом деле были предводителем дворянства?..

   Остап стал суетлив. Раньше за ним этого не водилось. На радостях, что сокровище, может быть, еще сегодня ночью перейдет в их руки, Остап позволял себе глупые и веселые выходки, толкал Ипполита Матвеевича, подскакивал к девушкам из Ермаковки и сулил им золотые горы.

   Показав предводителю стул, который стоял в комнате шахматного кружка и имел самый обычный "гамбсовский вид", хотя и таил в себе несметные ценности, - Остап потащил Воробьянинова в коридор. Здесь не было ни души. Остап подошел к еще не замазанному на зиму окну и выдернул из гнезд задвижки обеих рам.

   - Через это окошечко, - сказал он, - мы легко и нежно попадем в клуб в любой час сегодняшней ночи. Запомните, Киса, третье окно от парадного подъезда.

   Друзья долго еще бродили по клубу под видом представителей УОНО и не могли надивиться прекрасным залам и комнатам. Клуб был не велик, но построен ладно. Концессионеры несколько раз заходили в шахматную комнату и с видимым интересом следили за развитием нескольких шахматных партий.

   - Если бы я играл в Васюках, - сказал Остап, - сидя на таком стуле, я бы не проиграл ни одной партии. Энтузиазм не позволил бы. Однако пойдем, старичок, у меня двадцать пять рублей подкожных. Мы должны выпить пива и отдохнуть перед ночным визитом. Вас не шокирует пиво, предводитель? Не беда! Завтра вы будете лакать шампанское в неограниченном количестве.

   Идя из пивной на Сивцев Вражек, Бендер страшно веселился и задирал прохожих. Он обнимал слегка захмелевшего Ипполита Матвеевича за плечи и говорил ему с нежностью:

   - Вы чрезвычайно симпатичный старичок, Киса, но больше десяти процентов я вам не дам. Ей-богу, не дам. Ну зачем вам, зачем вам столько денег?..

   - Как зачем? Как зачем? - кипятился Ипполит Матвеевич.

   Остап чистосердечно смеялся и приникал щекой к мокрому рукаву своего друга по концессии.

   - Ну что вы купите, Киса? Ну что? Ведь у вас нет никакой фантазии. Ей-богу, пятнадцати тысяч вам за глаза хватит... Вы же скоро умрете, вы же старенький. Вам же деньги вообще не нужны... Знаете, Киса, я, кажется, ничего вам не дам. Это баловство. А возьму я вас, Кисуля, к себе в секретари. А? Сорок рублей в месяц. Харчи мои. Четыре выходных дня... А? Спецодежда там, чаевые, соцстрах... А? Доходит до вас это предложение?..

   Ипполит Матвеевич вырвал руку и быстро ушел вперед. Шутки эти доводили его до исступления.

   Остап нагнал Воробьянинова у входа в розовый особнячок.

   - Вы в самом деле на меня обиделись? - спросил Остап. - Я ведь пошутил. Свои три процента вы получите. Ей-богу, вам трех процентов достаточно, Киса.

   Ипполит Матвеевич угрюмо вошел в комнату.

   - А, Киса, - резвился Остап, - соглашайтесь на три процента. Ей-богу, соглашайтесь. Другой бы согласился. Комнаты вам покупать не надо, благо Иванопуло уехал в Тверь на целый год. А то все-таки ко мне поступайте, в камердинеры... Теплое местечко. Обеспеченная старость! Чаевые! А?..

   Увидев, что Ипполита Матвеевича ничем не растормошишь, Остап сладко зевнул, вытянулся к самому потолку, наполнив воздухом широкую грудную клетку, и сказал:

   - Ну, друже, готовьте карманы. В клуб мы пойдем перед рассветом. Это наилучшее время. Сторожа спят и видят сладкие сны, за что их часто увольняют без выходного пособия. А пока, дорогуша, советую вам отдохнуть.

   Остап улегся на трех стульях, собранных в разных частях Москвы, и, засыпая, проговорил:

   - А то камердинером!.. Приличное жалованье... Харчи... Чаевые... Ну, ну, пошутил... Заседание продолжается! Лед тронулся, господа присяжные заседатели!

   Это были последние слова великого комбинатора. Он заснул беспечным сном, глубоким, освежающим и не отягощенным сновидениями.

   Ипполит Матвеевич вышел на улицу. Он был полон отчаяния и злобы. Луна прыгала по облачным кочкам. Мокрые решетки особняков жирно блестели. Газовые фонари, окруженные веночками водяной пыли, тревожно светились. Из пивной "Орел" вытолкнули пьяного. Пьяный заорал. Ипполит Матвеевич поморщился и твердо пошел назад. У него было одно желание - поскорее все кончить.

   Он вошел в комнату, строго посмотрел на спящего Остапа, протер пенсне и взял с подоконника бритву. На ее зазубринках видны были высохшие чешуйки масляной краски. Он положил бритву в карман, еще раз прошел мимо Остапа, не глядя на него, но слыша его дыхание, и очутился в коридоре. Здесь было тихо и сонно. Как видно, все уже улеглись. В полной тьме коридора Ипполит Матвеевич вдруг улыбнулся наиязвительнейшим образом и почувствовал, что на его лбу задвигалась кожа. Чтобы проверить это новое ощущение, он снова улыбнулся. Он вспомнил вдруг, что в гимназии ученик Пыхтеев-Какуев умел шевелить ушами. Ипполит Матвеевич дошел до лестницы и внимательно прислушался. На лестнице никого не было. С улицы донеслось цоканье копыт извозчичьей лошади, нарочито громкое и отчетливое, как будто бы считали на счетах. Предводитель кошачьим шагом вернулся в комнату, вынул из висящего на стуле пиджака Остапа двадцать рублей и плоскогубцы, надел на себя грязную адмиральскую фуражку и снова прислушался. Остап спал тихо, не сопя. Его носоглотка и легкие работали идеально, исправно вдыхали и выдыхали воздух. Здоровенная рука свесилась к самому полу. Ипполит Матвеевич, ощущая секундные удары височного пульса, неторопливо подтянул правый рукав выше локтя, обмотал обнажившуюся руку вафельным полотенцем, отошел к двери, вынул из кармана бритву и, примерившись глазами к комнатным расстояниям, повернул выключатель. Свет погас, но комната оказалась слегка освещенной голубоватым аквариумным светом уличного фонаря.

   - Тем лучше, - прошептал Ипполит Матвеевич.

   Он приблизился к изголовью и, далеко отставив руку с бритвой, изо всей силы косо всадил все лезвие сразу в горло Остапа. Сейчас же выдернул бритву и отскочил к стене. Великий комбинатор издал звук, какой производит кухонная раковина, всасывающая остатки воды. Ипполиту Матвеевичу удалось не запачкаться в крови, которая полилась, как из лопнувшего пожарного шланга. Воробьянинов, вытирая пиджаком каменную стену, прокрался к голубой двери и на секунду снова посмотрел на Остапа. Тело его два раза выгнулось и завалилось к спинкам стульев. Уличный свет поплыл по большой черной луже, образовавшейся на полу.

   "Что это за лужа? - подумал Ипполит Матвеевич. - Да, да, кровь... Товарищ Бендер скончался".

   Воробьянинов размотал слегка измазанное полотенце, бросил его, потом осторожно положил бритву на пол и удалился, тихо прикрыв дверь.

   Великий комбинатор умер на пороге счастья, которое он себе вообразил.

   Очутившись на улице, Ипполит Матвеевич насупился и, бормоча: "Бриллианты все мои, а вовсе не шесть процентов", - пошел на Каланчевскую площадь.

   У третьего окна от парадного подъезда железнодорожного клуба Ипполит Матвеевич остановился. Зеркальные окна нового здания жемчужно серели в свете подступавшего утра. В сыром воздухе звучали глуховатые голоса маневровых паровозов. Ипполит Матвеевич ловко вскарабкался на карниз, толкнул раму и бесшумно прыгнул в коридор.

   Легко ориентируясь в серых предрассветных залах клуба, Ипполит Матвеевич проник в шахматный кабинет и, зацепив головой висевший на стенке портрет Эммануила Ласкера, подошел к стулу. Он не спешил. Спешить ему было некуда. За ним никто не гнался. Гроссмейстер О. Бендер спал вечным сном в розовом особняке на Сивцевом Вражке.

   Ипполит Матвеевич сел на пол, обхватил стул жилистыми своими ногами и с хладнокровием дантиста стал выдергивать из стула медные гвоздики, не пропуская ни одного. На шестьдесят втором гвозде работа его кончилась. Английский ситец и рогожа свободно лежали на обивке стула. Стоило только поднять их, чтобы увидеть футляры, футлярчики и ящички, наполненные драгоценными камнями.

   "Сейчас же на автомобиль, - подумал Ипполит Матвеевич, обучавшийся житейской мудрости в школе великого комбинатора, - на вокзал и на польскую границу. За какой-нибудь камешек меня переправят на ту сторону, а там..."

   И, желая поскорее увидеть, что будет "там", Ипполит Матвеевич сдернул со стула ситец и рогожку. Глазам его открылись пружины, прекрасные английские пружины, и набивка, замечательная набивка, довоенного качества, какой теперь нигде не найдешь. Но больше ничего в стуле не содержалось. Ипполит Матвеевич машинально разворошил пальцем обивку и целых полчаса просидел, не выпуская стула из цепких ног и тупо повторяя:

   - Почему же здесь ничего нет? Этого не может быть! Этого не может быть!

   Было уже почти светло, когда Воробьянинов, бросив все как было в шахматном кабинете, забыв там плоскогубцы и фуражку с золотым клеймом несуществующего яхт-клуба, никем не замеченный, тяжело и устало вылез через окно на улицу.

   - Этого не может быть! - повторил он, отойдя от клуба на квартал. - Этого не может быть!

   И он вернулся назад к клубу и стал разгуливать вдоль его больших окон, шевеля губами:

   - Этого не может быть! Этого не может быть! Этого не может быть!

   Изредка он вскрикивал, хватался за мокрую от утреннего тумана голову. Вспоминая все события ночи, он тряс седыми космами. Бриллиантовое возбуждение оказалось слишком сильным средством. Он одряхлел в пять минут.

   - Ходют тут, ходют всякие, - услышал Воробьянинов над своим ухом.

   Он увидел сторожа в брезентовой спецодежде и в холодных сапогах. Сторож был очень стар, румян и, как видно, добр.

   - Ходют и ходют, - общительно говорил старик, которому надоело ночное одиночество, - и вы тоже, товарищ, интересуетесь. И верно. Клуб у нас, можно сказать, необыкновенный.

   Ипполит Матвеевич страдальчески смотрел на румяного старика.

   - Да, - сказал старик, - необыкновенный этот клуб. Другого такого нигде нету.

   - А что же в нем такого необыкновенного? - спросил Ипполит Матвеевич, собираясь с мыслями.

   Старичок радостно посмотрел на Воробьянинова. Видно, рассказ о необыкновенном клубе нравился ему самому, и он любил его повторять.

   - Ну и вот, - начал старик, - я тут в сторожах хожу десятый год, а такого случая не было. Ты слушай, солдатик. Ну и вот, был здесь постоянно клуб, известно какой, первого участка службы тяги, я его и сторожил. Негодящий был клуб... Топили его, топили и - ничего не могли сделать. А товарищ Красильников ко мне подступает: "Куда, мол, дрова у тебя идут?" А я их разве что ем, эти дрова? Бился товарищ Красильников с клубом - там сырость, тут холод, духовому кружку помещения нету, и в театр играть одно мучение - господа артисты мерзли. Пять лет кредита просили на новый клуб, да не знаю, что там выходило. Дорпрофсож кредита не утверждал. Только весною купил товарищ Красильников стул для сцены, стул хороший, мягкий...

   Ипполит Матвеевич, налегая всем корпусом на сторожа, слушал. Он был в полуобмороке. А старик, заливаясь радостным смехом, рассказал, как он однажды взгромоздился на этот стул, чтобы вывинтить электрическую лампочку, да и покатился.

   - С этого стула я соскользнул, обшивка на нем порвалась. И смотрю, из-под обшивки стеклушки сыплются и бусы белые на ниточке.

   - Бусы, - проговорил Ипполит Матвеевич.

   - Бусы, - визгнул старик восхищенно, - и смотрю, солдатик, дальше, а там коробочки разные. Я эти коробочки даже и не трогал. А пошел прямо к товарищу Красильникову и доложил. Так и комиссии потом докладывал. Не трогал я этих коробочек и не трогал. И хорошо, солдатик, сделал, потому что там драгоценность найдена была, запрятанная буржуазией...

   - Где же драгоценности? - закричал предводитель.

   - Где, где, - передразнил старик, - тут, солдатик, соображение надо иметь. Вот они!

   - Где? Где?

   - Да вот они! - закричал румяный старик, радуясь произведенному эффекту. - Вот они! Очки протри! Клуб на них построили, солдатик! Видишь? Вот он, клуб! Паровое отопление, шахматы с часами, буфет, театр, в галошах не пускают!..

   Ипполит Матвеевич оледенел и, не двигаясь с места, водил глазами по карнизам.

   Так вот оно где, сокровище мадам Петуховой. Вот оно, все тут, все сто пятьдесят тысяч рублей ноль ноль копеек, как любил говорить убитый Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер.

   Бриллианты превратились в сплошные фасадные стекла и железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые люстры, золотые змеиные браслетки с изумрудами обернулись прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские ясли, планерную мастерскую, шахматный клуб и биллиардную.

   Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось. Его можно было потрогать руками, но его нельзя было унести. Оно перешло на службу другим людям.

   Ипполит Матвеевич потрогал руками гранитную облицовку. Холод камня передался в самое его сердце. И он закричал. Крик его, бешеный, страстный и дикий, - крик простреленной навылет волчицы, - вылетел на середину площади, метнулся под мост и, отталкиваемый отовсюду звуками просыпающегося большого города, стал глохнуть и в минуту зачах.

   Великолепное осеннее утро скатилось с мокрых крыш на улицы Москвы. Город двинулся в будничный свой поход.

  

  

  

  

   ... В уездном городе N... Словосочетания "уездный город N", "губернский город N" или просто "город N", весьма часто встречающиеся в русской прозе XIX века, - общее место, своего рода символ глухой провинции, захолустья. Однако в романе "Двенадцать стульев" привычный смысл их несколько изменился: захолустье стало советским, черты "нового быта" комически соседствовали здесь с прежними, постепенно вытесняемыми. На что и намекали авторы романа, используя определение "уездный", которому вскоре надлежало исчезнуть, поскольку с 1921 года советским правительством планировалось новое административно-территориальное деление, так называемое районирование - постепенное введение краев (округов), областей и районов вместо прежних российских губерний, уездов и волостей. Помимо чисто управленческих задач таким образом решалась и задача идеологическая: районирование должно было знаменовать полное обновление страны, разрыв последних связей с имперской историей - даже на уровне терминологии. Фактически к реформе приступили в 1923 году и завершили шесть лет спустя. В 1927 году, когда разворачивается действие романа, вне районирования оставалось менее четверти территории СССР, где хотя бы в названиях учреждений еще сохранялось специфическое сочетание "имперского" и "советского": исполнительный комитет губернского совета - губисполком, уездного - уисполком, уездная милиция - умилиция и т. п.

   ... вежеталем... Вежеталь (фр. v´еg´еtal - растительный) - туалетная вода с запахом трав, цветов.

   ... месткома коммунальников... Имеется в виду отделение профессионального союза, объединявшего рабочих и служащих коммунальных предприятий и организаций: водопроводных и канализационных станций, бань, боен и т.п.

   ... улицу "Им. тов. Губернского"... Шутка строится на обыгрывании считавшегося типичным для провинциальных городов названия главной улицы - "Губернаторская".

   ... ондулясион (фр. ondulation) - завивка волос.

   ... в очках он вылитый Милюков... П. Н. Милюков (1859-1943) - историк, публицист. До февральской революции 1917 года - один из лидеров либеральной оппозиции, идеолог конституционно-демократической партии, затем - министр иностранных дел Временного правительства. После падения Временного правительства - эмигрант. Длинные горизонтально закрученные усы Милюкова и его круглые очки - черты, многократно эксплуатировавшиеся карикатуристами.

   ... довоенные штучные брюки... Речь идет о специфике фасона и качестве. Узкие брюки с завязками у щиколоток (чтобы всегда оставались на ногах натянутыми) были модны в начале 1910-х годов, но ко второй половине 1920-х годов такой фасон выглядел давно устаревшим. Что же касается определения "штучные", то оно означало "сшитые по индивидуальному заказу", а не купленные, например, в магазине или лавке готового платья.

   ... короткие мягкие сапоги с узкими квадратными носами и низкими подборами... Подборами именовали каблуки, поскольку сапожник "подбирал" их по высоте, наклеивая несколько кусков толстой кожи друг на друга - слоями. Воробьянинов носит так называемые полусапожки - того фасона (узкий квадратный носок, короткие мягкие голенища, низкий каблук), что был модным в предреволюционные годы.

   ... лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой... То есть сшитый из белой орнаментированной ткани "пике" - плотной, глянцевой, с выпуклыми узорами. Белый пикейный или шелковый жилет - непременный элемент вечернего костюма предреволюционных лет, он был обязателен к фраку или смокингу. Соответственно, к 1920-м годам материал пожелтел от времени и приобрел характерный "лунный" оттенок.

   ... люстриновый пиджачок... Сшитый из люстрина (от фр. lustre - лоск, глянец, блеск), жесткой безворсовой ткани с отливом, для изготовления которой использовалась шерсть грубых сортов. Ко второй половине 1920-х годов люстрин давно вышел из моды и стал одним из самых дешевых видов сукна.

   ... чугунная лампа с ядром, дробью... Имеется в виду характерная деталь предреволюционного быта - керосиновая лампа с резервуаром, вставленным в металлическую вазу. Такие лампы подвешивались на цепях, перекинутых через потолочные крюки, и высота их регулировалась с помощью противовесов, полых металлических шаров, куда засыпалась дробь: если лампу требовалось опустить - часть дроби высыпали в специальную чашку.

   ... Голос у нее был такой силы и густоты, что ему позавидовал бы Ричард Львиное Сердце... Так в рукописи. Позже авторы добавили: "от крика которого, как известно, приседали кони". Ричард Львиное Сердце (1157-1199) - английский король с 1189 г., был наделен необычайной физической силой, считался образцовым рыцарем.

   ... желтым драгунским кантом... Вероятно, имеются в виду обязательные в российских драгунских полках желтые полосы по краям вальтрапа - суконного покрывала на крупе лошади, но, возможно, речь идет и о желтых шнурах вдоль швов на драгунских чикчирах - узких кавалерийских брюках цветного сукна.

   ... касторовую шляпу... То есть сшитую из кастора (фр. castor - бобр, бобровый мех) - плотной суконной ткани с густым, ровным, гладким и пушистым ворсом, для изготовления которой использовался бобровый или козий пух. При описании воробьяниновской одежды и обуви авторы намеренно акцентируют контрасты, указывающие на социальный статус героя в прошлом и настоящем: старые, хоть некогда дорогие и модные брюки, обувь добротная, изящная, но устаревшего фасона, щегольской жилет от вечернего костюма времен империи, вот только выцветший и абсолютно неуместный при заправленных в сапоги брюках, элегантная, однако изрядно поношенная шляпа - все свидетельствовало, что владелец прежде был богат, в советскую же эпоху стал мелким служащим - той категории, для которой чуть ли не униформой считались пиджаки из дешевого люстрина.

   ... Мацист... Речь идет о сходстве Воробьянинова и итальянского актера Б. Пагано, бывшего портового грузчика, сыгравшего роль отважного атлета Мачисте (Maciste) в фильме Д. Пастроне "Кабирия". Этот "фильм-колосс" о событиях эпохи пунических войн, вышедший на экраны в 1914 году, пользовался значительным успехом: в 1918-1926 годах была создана серия о приключениях Мачисте, которого в русском прокате именовали Мацистом.

   ... манипуляциями советского служащего... Определение "советский" здесь относится не к гражданству: в годы нэпа советскими называли служащих только тех учреждений, что входили в структуру исполкомов при советах - уездных, городских и т. п.

   ... запахом ализариновых чернил... Ализарин - органический краситель, получаемый при переработке каменного угля. Сильный едкий запах, похожий на уксусный, был свойствен самым дешевым сортам чернил.

   ... паспортах... Имеются в виду не собственно паспорта, а так называемые "удостоверения личности", которые выдавались тогда отделом управления местного исполкома. Бланки их содержали, в частности, графу "семейное положение", куда и вносил записи делопроизводитель. Несмотря на то, что паспортная система Российской империи была в качестве символа "буржуазного полицейского государства" изначально упразднена советским правительством, "удостоверения личности" по аналогии часто именовали паспортами. Кстати, получать такие удостоверения было вовсе не обязательно: до 1932 года в пределах страны разрешалось использовать практически любой официальный документ - профсоюзный билет, служебный пропуск, справку сельского совета и т. п. Лишь на время поездки за границу гражданину СССР вручали паспорт международного образца.

   ... Переписчик Сапежников... Вероятно, распространенную фамилию - Сапожников - авторы романа исказили не случайно: в ряде областных говоров глагол "пежить", "пежиться" означает и "рассказывать небылицы", и "совершать половой акт". Подобного рода обсценные шутки встречаются и в дальнейшем.

   ... полбутылки... диковинка... соточка... "гусь"... четвертуха... полшишки... двадцатка... мерзавчик... сороковка... Жаргонные названия, связанные с принятой в предреволюционную эпоху мерой жидкости: 1 ведро - 12,29 литра. "Четверть", "четвертуха", или "гусь", - бутыль емкостью в четверть ведра. Название дано в связи с тем, что формой этот сосуд с удлиненным горлом напоминал тушу гуся на прилавке. Одна "четверть" соответствовала четырем стандартным винным бутылкам - "диковинам", "диковинкам" или "шишкам". "Мерзавчик", "мерзавец", "шкалик" - бутыль емкостью в двухсотую долю ведра, наименьшая из выпускавшихся. Бытовало мнение, что из-за низкой цены такие бутыли всего больше способствуют распространению пьянства.

   ... Драманж!.. Вероятно, шуточно переиначенное "на французский манер" жаргонное слово "мандраж" ("мандраже") - дрожь, а в данном случае - похмельный озноб. Необходимость подобного рода переделки отчасти обусловлена тем, что "мандраж" по созвучию ассоциировался с жаргонизмом "манда" - влагалище.

   ... милиционер в форменной фуражке... Милиционеры носили фуражки с ярко-красным околышем, в связи с чем на воровском жаргоне их называли "снегирями".

   ... Против ихнего глазету... Имеется в виду обивка гроба глазетом (фр. glac? - глянцевитый, блестящий) - плотной тканью, основа которой, то есть продольная (вертикальная) нить - шелковая, а уток - поперечная (горизонтальная) нить - металлическая, серебряного цвета.

   ... ни одна фирма, даже в самой Твери, выстоять не могла... В предреволюционные годы Тверь считалась центром деревообделочной промышленности.

  

   ... платья "шантеклер"... Мода на такие платья - яркие, длинные, узкие в талии, обтягивавшие бедра и резко расширявшиеся от колена - распространилась после петербургской постановки в 1910 году аллегорической пьесы Э. Ростана "Шантеклер" (фр. сhanteclеr - букв. "певец зари"), действие которой происходит на птичьем дворе, а главный герой - петух, влюбленный поэт по имени Шантеклер. Экстравагантная пьеса, провалившаяся на родине автора, широко обсуждалась в русской периодике, и торговцы использовали этот фактор для рекламы: помимо платьев, были еще духи и шоколад с тем же названием.

   ... "Поэзия есть Бог в святых мечтах земли" - заключительные слова поэмы В. А. Жуковского "Камоэнс". Высечены в 1887 году на постаменте петербургского памятника поэту работы В. П. Крейтона.

   ... московского журнала "Огонек"... Печатавшийся с 1899 года в Петербурге иллюстрированный еженедельник "Огонек" был в 1918 году закрыт, с 1923 года издание возобновлено в Москве, и к 1927 году журнал стал едва ли не самым популярным в СССР.

   ... В страхкассе разве доктора... Речь идет о районной страховой кассе - первичном территориальном подразделении Главного управления социального страхования (Главсоцстраха), которое, в свою очередь, подчинялось Народному комиссариату труда. Бюджет ее складывался из взносов застрахованных, и в соответствии с тогдашним законодательством страхкасса объединяла все виды страхования, распределяла средства, финансировала медицинскую помощь всем работающим по найму, родственникам, состоящим на их иждивении, оплачивала лекарства, убытки по нетрудоспособности и пр. Однако медицинскую помощь застрахованным, как и всем прочим гражданам СССР, не платившим страховые взносы, должны были даром - "в порядке общей очереди" - оказывать сотрудники учреждений Народного комиссариата здравоохранения, услуги же частнопрактикующих врачей страхкассы не оплачивали. Считалось, что наркомздравовские врачи менее внимательны к пациентам, нежели частнопрактикующие, о чем и говорят герои романа.

   ... гарнитюр... Так в рукописи. Вероятно, авторы хотели подчеркнуть, что это слово, подобно имени зятя, Клавдия Ивановна выговаривает "на французский манер".

   ... английским ситцем... В рукописи указано сначала, что мебель была обита "сиреневым штофом" (нем. stoff - материя), то есть плотной узорчатой шерстяной или шелковой тканью.

   ... в Старгороде... Судя по рукописи, авторы намеревались назвать город, где ранее жили Ипполит Матвеевич и Клавдия Ивановна, Барановым или Барановском. Однако позже Ильф и Петров отказались от этих юмористических вариантов, напоминавших о знаменитых Глупове, Скотопригоньевске и т. д. Новое название, сохранившееся во всех публикациях, связано, вероятно, с местом действия романа Н. С. Лескова "Соборяне", но в то же время указывает и на хрестоматийный Миргород.

   ... Мебель была превосходная, гамбсовская... Речь идет о фирме, которую основал немецкий мастер-мебельщик Г. Гамбс (1765-1831), работавший в России с 1790-х годов. В 1810 году он получил право именоваться "придворным мебельщиком", а с 1828 года фирму возглавил его сын - П. Г. Гамбс, при котором с 1860-х годов изготовлялись гарнитуры, подобные тому, что описан в романе. Знаменитая "гамбсова мебель" - ореховая, округлых форм, на изогнутых ножках - обивалась кожей, штофом или ситцем.

   ... "танго-амапа"... Амапа - область на севере Бразилии. Речь идет о бразильском стиле танго, что стал популярен в США и Европе к началу 1910-х годов.

   ... брандмейстеру... Имеется в виду начальник подразделения пожарной охраны, непосредственно занимавшегося тушением пожара.

  

   "Достойно есть" - одна из самых распространенных богородичных молитв, входящая и в состав литургии: "Достойно есть, яко воистинну блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем".

   ... на Миусском рынке, в Москве... Имеется в виду рынок возле Миусской площади. Ликвидирован в 1940 году.

   ... тумбочки... Речь идет об одной из круглых деревянных или металлических тумб, вкопанных вдоль тротуаров, чаще всего - у домов, для того, чтобы помешать телегам и экипажам заезжать на тротуар.

   ... триумфальная арка елисаветинских времен... Имеются в виду годы царствования императрицы Елизаветы Петровны (1741-1761). Для современников Ильфа и Петрова намек был вполне прозрачным: летом 1927 года, несмотря на протесты многих известных ученых, Президиум ВЦИК принял решение о сносе знаменитых московских Красных ворот - каменной триумфальной арки, построенной в 1753-1757 годах по проекту Д. В. Ухтомского.

   ... без мотора... Согласно тогдашнему законодательству, ремесленники-кустари, использовавшие какие-либо моторы, станки и т. п., платили дополнительный налог.

   ... на Смоленском рынке... Смоленский рынок - часть Смоленской площади, ликвидирован в 1928 году.

   ... к обновленцам перейти собрался... по иллюзионам ходят, алименты платят... Обновленцами называли представителей либерально-реформаторского движения священнослужителей Русской Православной Церкви, формировавшегося в 1900-е годы. Значительное влияние обновленцы приобрели в 1922 году, когда поддержали советское правительство в конфликте с патриархом. Они декларировали тождественность христианства и социалистической идеологии, выступали за упрощение обряда и обмирщение быта священнослужителей. Именно обмирщение подразумевает попадья, говоря в связи с обновленцами об "иллюзионах", то есть кинозалах, где шли также эстрадно-цирковые дивертисменты: посещение "публичных увеселений" традиционно считалось для православного духовенства крайне предосудительным. Что же касается "алиментов", то речь идет о выдвинутом обновленцами требовании предоставить священнослужителям право на развод и второбрачие. Подобного рода лозунги весьма способствовали компрометации реформаторов, и к 1927 году епископы-традиционалисты, в свою очередь пошедшие на компромисс с правительством, практически ликвидировали обновленческое движение, изолировали его немногочисленных сторонников от церковного большинства.

   ... коричневый утиный картуз... Вероятно, имеется в виду тогдашний фасон кепок, козырек которых напоминал утиный клюв, или же картуз с высокой тульей и длинным козырьком, получивший название из-за сходства с каскетками, что носили состоятельные любители утиной охоты.

   ... "Летопись войны 1914 года"... То есть иллюстрированный еженедельник "Летопись войны", издававшийся в 1914-1917 годах.

   ... "Русский паломник"... - выпускавшийся в 1885-1917 годах популярный иллюстрированный еженедельник, где описывались путешествия к святым местам, церковные достопримечательности, публиковались нравоучительные рассказы и т. п.

   ... "Русский в Италии"... Имеется в виду русско-итальянский разговорник, один из серии "Русские за границей", издававшейся в предвоенные годы: "Русский в Италии. Самое простое и легкое руководство для скорого изучения итальянского языка, заключающее все самое необходимое в обыденной жизни и в путешествии, с указанием точного произношения".

   ... капор... (голл. kaper - шапка) - женская стеганая шапка, закрывающая также уши и шею.

  

   Возможно, источник названия главы - популярные в 1920-е годы стихи Н. С. Гумилева - см., например: "Что до природы мне, до древности, / Когда я полон жгучей ревности, / Ведь ты во всем ее убранстве / Увидел Музу Дальних Странствий" ("Отъезжающему").

   ... палаточник... угощавший пивом финагента... Финагентами, то есть финансовыми агентами, именовали служащих территориального подразделения налоговой инспекции, которые, подчиняясь финансовым инспекторам - фининспекторам, непосредственно контролировали уплату налогов частными предпринимателями, так называемыми нэпманами. Шутки по поводу коррумпированности служащих финансовой инспекции были, можно сказать, дежурными в фельетонистике 1920-х годов.

   ... Агент ОДТГПУ... Так в рукописи. Речь идет об оперативном сотруднике Отделения дорожно-транспортного отдела Общесоюзного государственного политического управления при Совете народных комиссаров СССР. Такие отделения были созданы на всех крупных железнодорожных узлах - для предотвращения диверсий, саботажа, возникновения антисоветских организаций и т. п. Звания "агентов" (III - I категорий) по знакам различия соответствовали званиям армейского младшего командного состава (от командира отделения до помощника командира взвода), присваивались они младшим оперативникам, которые подчинялись уполномоченным. Звания "агентов" присваивались также и младшим оперативникам уголовного розыска. На вокзалах сотрудники ОДТО ОГПУ были весьма заметны: они носили обмундирование армейского образца и фуражки с околышами малинового цвета, за что на воровском жаргоне именовались "малиновками".

   ... "Жила-была Россия, великая держава"... Возможно, аллюзия на поставленную МХАТом осенью 1926 года пьесу М. А. Булгакова "Дни Турбиных", точнее, эффектную реплику одного из персонажей этой пьесы: "Была у нас Россия - великая держава". Реплика булгаковского персонажа, надо полагать, в свою очередь, восходит к строфе стихотворения С. С. Бехтеева "Россия": "Была державная Россия: /Была великая страна, /С народом мощным, как стихия, /Непобедимым, как волна". Эти и другие монархические стихи, написанные в апреле 1917 года, Бехтеев послал царской семье, которая находилась под арестом в Тобольске. Позже, когда поэт-монархист служил в Добровольческой армии, они распространялись в списках, публиковались в периодике на территории "белого движения". В 1919 году, с приходом белых в Одессу, стихотворение "Россия" печаталось на листовках, что раздавали горожанам, и, вероятно, Ильф и Петров тогда с ним и ознакомились впервые. Монархическому контексту реплики булгаковского персонажа стихи соответствовали: о державном величии говорил будущий белогвардеец, собравшийся воевать с красными, и для тех, кто знал оригинал, намек был прозрачен. Однако "Дни Турбиных" - вполне советская пьеса, потому, как известно, будущему белогвардейцу отвечает бывший офицер русской армии, готовый служить красным и предрекающий, что белые потерпят поражение, уцелевшие эмигрируют, а Россия при большевиках вновь станет великой державой. Пародийно обыгрывая бехтеевские стихи и булгаковскую реплику, Ильф и Петров подчеркивали, что пророчество сбылось: белые побеждены, и к десятилетию советской власти престиж СССР достаточно высок. Не исключено также, что авторы "Двенадцати стульев", напоминая о пьесе, широко обсуждавшейся в периодике, передали знакомому драматургу своеобразный поклон. Такое предположение уместно, поскольку к теме мхатовской постановки Ильф и Петров неоднократно возвращаются.

   ... сдачу деньгами, а не благотворительными марками в пользу детей... В 1920-е годы принудительное распространение такого рода марок постоянно поручалось кассирам государственных и общественных организаций, а протесты покупателей против подобных поборов квалифицировались сотрудниками правоохранительных органов как форма "антисоветской агитации".

   ... бесплацкартный поезд... В тогдашних железнодорожных билетах значились только номера поезда и вагона, конкретное же место каждого пассажира указывалось в специальной квитанции - плацкарте (нем. Platzkarte - билет на место). Билеты в бесплацкартный вагон продавались по количеству пассажиров - без указания конкретного места. Таким образом, места занимались в зависимости от проворности и предприимчивости пассажиров, чем и объясняется "кровопролитный характер" посадки. В поздних вариантах слово "кровопролитный" заменено на "скандальный".

   ... Интересная штука - полоса отчуждения... Полосой отчуждения, или же полосой отвода, называется полоса земли, отведенная под железнодорожные сооружения, она считается "отчужденной" от прилегающей территории, поскольку находится в ведении железнодорожной, а не местной администрации.

   ... Ермаки Тимофеевичи... с никелированными бляхами на сердце... Ермак Тимофеевич (ум. 1585) - предводитель казачьих отрядов, завоевывавших Сибирь, герой народных песен. На лубочных картинках обычно изображался как длиннобородый, могучего телосложения воин в кольчуге с "зерцалом" - блестящими накладными пластинами. Обязательная же деталь униформы вокзальных носильщиков в описываемые годы - металлическая нагрудная пластина с личным номером каждого и названием станции.

   ... Умирает старый еврей... Один еврей... Вполне вероятно, соавторы не случайно акцентируют специфичность железнодорожных анекдотов. По свидетельству современников, активизация весной 1927 года полемики с троцкистами способствовала росту антис