Яковлев Александр Степанович - Руал Амундсен

ромкие крики "ура". Удивлённый, он оглянулся. Высоко в воздухе над нартами Хансена развевался норвежский флаг. Его подняли в знак того, что норвежцы достигли пункта, дальше которого не ступала ещё нога человека.

   "Не могу передать чувств, охвативших меня, когда я стоял, разбираясь в происшедшем, - пишет Амундсен в своём дневнике. - Все нарты остановились, а на передних развевался норвежский флаг. Он развернулся, реял и бился так, что шёлк щёлкал. Он был необычайно красив в чистом ясном воздухе, среди ослепительно белых окрестностей. 88R 23' были пройдены, мы прошли на юг дальше, чем кто-либо из людей! Ещё ни одно мгновение за всё наше путешествие не волновало меня так, как это. Слёзы катились одна за другой, усилиями всей своей воли я не мог остановить их! Это наш флаг покорил и меня и мою волю!.. Мы обменялись взаимными поздравлениями и рукопожатиями, - дружно мы прошли так далеко, пройдём и ещё дальше, вперёд до самой цели".

   В эту минуту Амундсен вспомнил о Шеклтоне: два года назад Шеклтон достиг этих же градусов южной широты. А он, Амундсен, прошёл дальше!

   В четырёх километрах от этого пункта они устроили лагерь и здесь же на месте лагеря оставили последний склад с продовольствием.

   Погода в этот день улучшилась. Снег перестал идти. Ветер стих. Над миром опять стояла оглушающая тишина. Все пристально оглядели друг друга. За время перехода по горам и ущельям сквозь ледяную пургу путешественники обморозились: лица представляли сплошную изъязвленную лепёшку, покрытую кровью и гноем. "Вид у нас был как у последних разбойников и бродяг с большой дороги... - писал Амундсен в своём дневнике. - Раны очень беспокоили нас в последнюю часть нашего путешествия. Малейшее дуновение ветра вызывало такое ощущение, будто кто-то пилил нам лица тупым ножом".

   Но все держались бодро. Победа была рядом. Скорей, скорей к цели! К полюсу!

   Плато постепенно опускалось, двигаться было очень легко, и путешественники делали теперь по сорок километров в сутки. Они волновались: не опередил ли их капитан Скотт? Это беспокойство иногда поддерживалось ещё и тем, что собаки вдруг ни с того ни с сего начинали лаять и рваться вперёд.

   - Отчего они лают? Уж не чуют ли кого они там... на полюсе?

   В полдень 14 декабря определили по солнцу местонахождение: экспедиция достигла 89R 45'. До полюса оставалось всего двадцать восемь километров.

   "В этот вечер у нас в палатке было такое настроение, как накануне праздника. Заметно было, что у дверей стоит нечто великое... Ночью я просыпался несколько раз с тем же чувством, какое бывало у меня в детстве накануне сочельника".

   Так писал Амундсен в своей книге, рассказывавшей о дороге к Южному полюсу.

   Никому как следует не спалось. Торопливее, чем всегда, путешественники позавтракали и пошли в обычном порядке. Погода была великолепная, праздничная. Амундсен на лыжах шёл впереди, а другие внимательно следили за одометрами (приборами, отмечающими пройденный путь; они имеют колесо, прикреплённое к задку нарт, и счётчик). Так как с десяти часов небо заволокло облаками, путь определялся только по одометрам. В три часа Амундсен крикнул:

   - Стоп!

   Все замерли.

   Они стояли на Южном полюсе!

   Желанная цель была достигнута!

   Взволнованные путешественники окружили Амундсена. Они жали руки и ему и друг другу. Скупые, но горячие слова поздравлений были первыми словами, произнесенными в этой дотоле загадочной точке мира - на Южном полюсе.

   Необычайное чувство охватило Амундсена. С детства он стремился в полярные страны, в юности мечтал побывать на Северном полюсе, а теперь стоял... на полюсе Южном.

   "Можно ли представить себе что-либо более противоположное?" - спрашивал он сам себя в своих записках.

   Амундсен полагал, что честь достижения полюса принадлежит не ему одному, но и всем его отважным спутникам. Поэтому он попросил, чтобы все его товарищи взялись за древко. Пять рук дружно подняли флаг и водрузили его на самой южной точке Земли. Это была торжественная минута, самая торжественная за всё время их путешествия.

   После этого поставили палатку и устроили праздничный обед: каждый получил по куску жареной тюленины, и впервые за время похода они выкурили по трубочке.

   Вистинг вырезал на некоторых вещах слова "Южный полюс", и эти же слова Амундсен вырезал на своей трубке, бывшей с ним во всех походах. В палатке царило необычайное оживление.

   В полночь, когда ярко светило южное полуночное солнце, Амундсен и Хансен произвели тщательные астрономические вычисления, чтобы определить точку полюса. Оказалось, что одометры подвели и что до полюса ещё осталось десять километров. На следующий день экспедиция перекочевала туда, и точно на полюсе установила небольшую палатку. Над ней были укреплены норвежский флаг и вымпел "Фрама".

   Амундсен решил обследовать всю местность вокруг полюса в радиусе двадцати километров.

   Она была ровной как стол.

   Хассель, Бьолан и Вистинг пошли в три разные стороны и установили флаги в двадцати километрах от палатки.

   На полюсе норвежцы пробыли тридцать шесть часов.

   Задача была выполнена.

   В палатке Амундсен оставил в кожаном мешочке донесение на имя норвежского короля о том, что сделано норвежцами, а также письмо на имя капитана Скотта. В нём Амундсен просил передать королю известие об открытии полюса на тот случай, если норвежцы погибнут на обратном пути. Все пятеро расписались на доске, оставленной в палатке. Палатку хорошо зашнуровали, чтобы в неё не проник снег.

   Кроме палатки, здесь были оставлены одни нарты.

   Чтобы накормить голодных собак, двух пришлось убить и на двух нартах с шестнадцатью собаками путешественники двинулись обратно.

   Идти теперь было всё-таки легче. Амундсену и его друзьям помогали ледяные столбы, указывавшие кратчайший путь. А сознание того, что труднейшая задача выполнена блестяще, придавало исследователям бодрость и укрепляло их дух.

   Но обратная дорога всё же была очень тяжёлой. Солнце по-новому освещало местность, и ландшафт казался незнакомым. Ветер и метели совершенно стёрли следы перехода экспедиции. С большим трудом разыскали склад продовольствия, устроенный в горах. "Если бы этот склад не удалось найти, мы не только заблудились бы, но и подверглись бы всяким роковым случайностям", - писал Амундсен.

   Лишь после того, как путешественники добрались до склада, они могли вздохнуть с облегчением. Люди хорошо питались, обильно кормили собак, дорогу ясно отмечали гурии, флаги и, наконец, "заборы", стоявшие подле складов.

   Сейчас путешественники делали тридцать шесть километров в сутки, тогда как по пути к полюсу они в среднем проходили только по двадцать пять километров.

   26 января 1912 года, в четыре часа утра, экспедиция достигла Фрамхейма.

   Все ещё спали, когда в дом вошёл Амундсен и с ним его спутники. Зимовщики, разбуженные внезапно, не понимали вначале, что случилось. Они даже не узнали вошедших. Ведь прошло девяносто девять дней, как Амундсен и его товарищи покинули Фрамхейм. И теперь вот они здесь - неузнаваемые, прокопчённые, грязные, весёлые и шумные.

   - Где "Фрам"? - прежде всего спросил Амундсен.

   "Фрам" был уже здесь. Он пришёл три недели тому назад, проделав всю порученную ему работу. И во Фрамхейме и на "Фраме" всё было в порядке.

   Никто не решался спросить Амундсена о главном. Казалось, все деликатно обходили самый важный вопрос. Наконец кто-то спросил:

   - А как полюс? Были там?

   - Конечно, были. Иначе вы нас не увидели бы.

   Ответ вызвал неописуемый восторг. Это были самые праздничные минуты во Фрамхейме. Кто-то насмешливо спросил:

   - Значит, капитан Скотт вас не обогнал?

   Ни Амундсен, никто другой ему не ответил. Да, капитан Скотт не обогнал. И никому из норвежцев не было дела до него. В борьбе за первенство они победили. И побеждённый будто сразу был забыт. Таков жестокий закон борьбы в том мире, где жили и Амундсен, и Скотт, и все их спутники.

   Через четыре дня "Фрам" вышел из Китовой бухты на север, к Тасмании.

  

  

  

   Норвегия встретила Амундсена как национального героя. Навстречу пароходу, на котором ехал Амундсен, вышли тысячи парусных и паровых судов и лодок. Берега фиорда, мост через канал, стены старой крепости, набережная были покрыты тысячными толпами. Гремели сотни оркестров.

   Пароход медленно шёл к пристани. Амундсен стоял на баке. Десятки тысяч глаз встречали его... Вот точно так же много лет назад Норвегия встречала Нансена после его похода через Гренландию. И юноша Руал в маленькой лодке со своими товарищами спешил тогда навстречу герою.

   А сегодня Норвегия встречает его, Амундсена.

   Пароход подошёл к пристани. По мосткам, украшенным красивой материей, Амундсен спустился на берег. Все кричали "ура", пели национальный гимн. Гремела музыка.

   Прямо с корабля Амундсена провели в ратушу, где в его честь был устроен торжественный обед. Собрались учёные со всей Норвегии, писатели, члены правительства. Все восторженно говорили о замечательной победе и прославляли великого путешественника.

   Но успех не вскружил Амундсену голову. Уже на следующий день после торжественной встречи он был на "Фраме" и наблюдал за разгрузкой судна.

   Всюду его встречали и провожали толпы народа. Каждый встречный с уважением снимал перед ним шляпу. Фотографии Амундсена, его портреты были в каждом доме. Газеты трубили ему славу. И не только маленькая Норвегия, а вся Европа, весь мир узнал о человеке, открывшем Южный полюс, разгадавшем вековую тайну. Сотни лет многие верили в то, что на полюсе стоит гора высотой до неба, а другие полагали, что там не гора, а пропасть до самого центра Земли. Амундсен первый мог с уверенностью заявить, что нет там ни горы, ни пропасти.

   На полюсе теперь стоит его палатка.

   И, может быть, капитану Скотту тоже удалось её увидеть.

   Долгое время об экспедиции Скотта не было никаких известий.

   Знали только, что он отправился к полюсу на десять дней позже Амундсена.

   Проходил месяц за месяцем. Судьба экспедиции Скотта оставалась неизвестной. Общественность Англии волновалась. В газетах появились статьи, в которых писали о необходимости снарядить спасательную экспедицию. Такая экспедиция была направлена на полюс лишь восемь месяцев спустя.

   И примерно через год после триумфального возвращения Амундсена пришла печальная весть.

   Спасательная экспедиция, дойдя до 79R 50' по дороге к Южному полюсу, нашла полузанесённую снегом палатку и умерших от истощения и холода капитана Скотта с двумя его спутниками.

   На груди капитана лежал дневник, в котором шаг за шагом отмечался весь тяжёлый путь экспедиции от зимовки до полюса и обратно от полюса до того места, где смелых исследователей застигла смерть.

   Дневник капитана Скотта - это повесть о большой человеческой трагедии.

   План экспедиции был составлен капитаном Скоттом прекрасно. Он подобрал замечательных спутников, так же как и Амундсен, устроил на пути к полюсу несколько складов, рассчитывая пользоваться ими при возвращении, продумал все детали путешествия, - ошибся только в том, что недостаточно высоко оценил возможности передвижения на собаках и слишком много надежд возложил на пони и на моторные сани. Моторные сани, как и предсказывал Амундсен, сломались вскоре после выхода с зимовки. А пони быстро погибли в пути. Люди принуждены были везти сани с продовольствием и снаряжением на себе.

   Это был чудовищно трудный путь. И всё же на полюс пришло пять человек.

   Здесь их ждало большое разочарование.

   Ещё издали увидели они палатку Амундсена, над которой развевались флаг Норвегии и вымпел "Фрама".

   И хотя капитан Скотт не раз говорил о том, что они идут к полюсу не ради того, чтобы побывать на нём первыми из людей, чувство глубокой горечи и неудовлетворённости не покидало их ни на минуту, пока они были на полюсе.

   Обратный поход был ещё тяжелей. Силы быстро убывали. Продовольствия едва хватало от склада до склада, так как двигались они очень медленно. Первые пятьсот километров были пройдены ими благополучно.

   А дальше начались беды. Во время сильной пурги один из участников похода отморозил руки, другой - ноги. Скотт при падении ушибся и разбил плечо. Через несколько дней погиб самый крепкий участник похода - унтер-офицер Эванс. Четверо путешественников с огромным трудом продолжали путь. Ещё через несколько дней выбился из сил капитан Отс. Он понимал, что положение его безнадёжно, и на одной из стоянок он в пургу и в мороз вышел из палатки, сказав на прощанье:

   - Пойду прогуляюсь. Может быть, вернусь не скоро...

   И ушёл навсегда.

   День за днём капитан Скотт записывает всё, что с ними происходит. Вот они, напрягая последние силы, идут к очередному складу, где есть и продовольствие и топливо. Остаётся пройти только шестнадцать километров. Но поднимается снежная буря. Идти дальше невозможно. Они вынуждены поставить палатку и ждать, пока затихнет пурга. Проходит много часов ожидания. Пурга продолжается. Продовольствие на исходе.

   Несколько дней они борются с голодом, с холодом и под вой ветра засыпают вечным сном.

   До последней минуты капитан Скотт продолжал писать, держа карандаш обмороженными пальцами.

   "Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии ещё писать". Это последняя его запись в дневнике перед последними словами: "Ради бога, не оставьте наших близких..."

   Чувствуя приближение смерти, Скотт написал на конверте с прощальным письмом: "Моей жене", а потом уже слабеющей рукой поправил: "Моей вдове"...

   Гибель Скотта была встречена в Англии очень болезненно. Некоторые английские газеты во всём обвинили Амундсена: вот кто виноват! Он будто бы скрыл свои планы не только от капитана Скотта, но даже от своих соотечественников. Он никому не сказал, что отправляется к Южному полюсу. Он схитрил, опередив Скотта.

   Эти обвинения были несправедливы. Амундсен уже с острова Мадейры послал извещение о своём намерении идти именно к Южному полюсу. Это дошло до капитана Скотта своевременно. Кроме того, экспедиционный корабль Скотта "Терра Нова" посетил стоянку Амундсена в Китовой бухте. Да и сам Скотт в своём дневнике не раз писал о том, что ему известны намерения Амундсена. Ни разу он не обвинил его ни в хитрости, ни в сокрытии своих целей. В одном из писем в Англию капитан Скотт писал: "Если Амундсену суждено добраться до полюса, то он должен дойти туда раньше нас... Поэтому я давно решил поступить так, как будто его нет на свете. Бег с ним вперегонки расстроил бы весь мой план; к тому же не за тем как будто мы сюда пришли".

   Да, конечно, в дневнике Скотта есть записи о том, какое гнетущее чувство родилось у него и его товарищей, когда они, измученные трудным переходом, увидели норвежскую палатку на полюсе. Достижение столь желанной цели не только не вдохнуло в них энергии, а, наоборот, подействовало угнетающе. Совершив величайший подвиг, сами англичане не высоко оценили его и совсем упали духом, утратили бодрость. "А бодрость потерять - всё потерять", - обычно говорил Амундсен.

   Конечно, он нисколько не был виноват в гибели экспедиции Скотта. И никто, кроме англичан, не пытался обвинить его в этом. За время его триумфального шествия по Европе и Америке в одной только Англии нашлись люди, которые отнеслись к нему враждебно.

   На обеде, данном в честь Амундсена Королевским географическим обществом в Лондоне, президент общества лорд Керзон насмешливо говорил о том значении, которое придал Амундсен собакам при передвижении по полярным льдам, и закончил свою речь так:

   - Позволяю себе поэтому предложить троекратное "ура" в честь собак.

   Это было дерзостью. Амундсен внешне сохранил полное самообладание, но тотчас же после обеда покинул Англию.

   Путешествуя с докладами по Америке и Европе, он собирал средства для нового похода. Ему хотелось осуществить старый свой замысел: пройти на "Фраме" через Северный полюс, вмёрзнув во льды где-нибудь в районе Берингова пролива. Правда, спешить к Северному полюсу теперь уже нечего: там побывал Пири. Но добытые им научные данные были невелики. Амундсен же рассчитывал провести обширные наблюдения.

   Средства, полученные им за доклады и за книгу о путешествии к полюсу, были значительны, однако для полного снаряжения экспедиции их, конечно, не хватало. Снова пришлось прибегнуть к помощи частных лиц, просить о займе; норвежское правительство ассигновало в распоряжение Амундсена двести тысяч крон.

   Началась длительная и трудная подготовка к экспедиции. Амундсен предполагал, что путешествие будет продолжаться около семи лет.

   Во время поездки по Германии в 1913 году Амундсен впервые увидел самолёт. Воздушная машина легко поднялась в воздух, сделала несколько кругов над аэродромом. Это зрелище произвело на Амундсена впечатление чрезвычайное.

   "В памяти моей ещё свежи были воспоминания о долгих санных поездках в Антарктике... За какой-нибудь час аэроплан покрыл расстояние, которое при путешествии в полярных областях заняло бы много дней и стоило бы тяжёлой работы". Так описывал он свои впечатления этого дня.

   И у него появилась мысль об использовании аэроплана при путешествии в Арктику. Он тотчас же решил сделаться лётчиком. С обычной своей энергией и усердием принялся Амундсен за изучение лётного дела. Сначала он летал как пассажир, затем учился управлять машиной у норвежского лётчика Сем-Якобсена. Летом 1914 года он сдал экзамен на гражданского лётчика. На экзаменационном полёте, когда Амундсен летел в качестве пассажира, аэроплан упал с высоты двадцати метров и разбился вдребезги. Лётчик и пассажир, к счастью, отделались только испугом. Амундсен, выбравшись из-под обломков разбитой машины, потребовал продолжения экзамена. На аэродроме находилась вторая машина, и на ней Амундсен полетел уже не как пассажир, а как пилот. Сделав несколько кругов над аэродромом, он красиво приземлился с высоты ста пятидесяти метров. Экзамен был выдержан. После ряда самостоятельных полётов Амундсен получил аттестат гражданского лётчика. Это был аттестат N1 - первый аттестат, выданный в Норвегии.

   Один из членов будущей экспедиции, лейтенант Доксруд, по настоянию Амундсена срочно начал обучаться лётному делу. Дело пошло успешно. Оба они уже представляли себе, как во время арктического путешествия поднимутся над льдами и будут вести широкую разведку.

   В тот день, когда Доксруд сдал экзамен, Амундсен купил самолёт и отправил его на "Фрам".

   Ему казалось, всё теперь налаживается прекрасно, - через несколько месяцев экспедиция отправится в путь. И вдруг в самый разгар подготовки вспыхнула первая мировая война. Она быстро охватила всю Европу, а затем и весь мир. Никто уже не интересовался ничем, кроме войны. Даже маленькая нейтральная Норвегия держалась наготове и собирала средства на оборону.

   Амундсен отказался взять двести тысяч крон, отпущенных ему на экспедицию, и передал правительству свой самолёт. Ни о какой экспедиции, разумеется, не могло быть и речи. Приходилось сидеть и ждать.

   Ждать! Бессмысленно тратить время! Остановиться на полном ходу...

   С горечью и негодованием смотрел Амундсен на страшную человеческую бойню.

   В первые месяцы войны всё в Норвегии будто замерло: торговля сократилась, суда стояли в портах на приколе, промыслы замерли. Но вот потребовалось перевозить грузы через океан из Америки в Англию и во Францию... Норвежские пароходные компании и отдельные лица стали получать большие заказы на перевозку грузов. Потребовалась даже постройка новых судов. Воюющие страны начали закупать в Норвегии сельскохозяйственные продукты, рыбу, скот. Огромные деньги потекли в карманы норвежских предпринимателей.

   И Амундсен решил тоже принять участие в финансовых предприятиях, чтобы добыть возможно больше денег для будущей экспедиции. Все свои сбережения он вложил в акции одной пароходной компании и в полтора года нажил миллион крон. Для его экспедиции этого было более чем достаточно. Уже в 1916 году он прекратил свои финансовые операции и снова принялся энергично готовиться к полярному походу.

   Главным расходом был ремонт "Фрама".

   За два года неподвижной стоянки на приколе "Фрам" сильно обветшал. На его ремонт потребовались бы большие деньги. Пожалуй, выгоднее было построить новый корабль. И в том же 1916 году Амундсен договорился с судостроителем Иенсеном о постройке нового судна по такому же типу, как "Фрам", но с некоторыми улучшениями. Днище нового корабля так же, как и у "Фрама", должно быть округлым, чтобы полярные льды не могли его раздавить, а выталкивали вверх. Через год судно было готово, спущено на воду и получило название "Мод", по имени норвежской королевы.

   Пока шла постройка судна, Амундсен готовил снаряжение и припасы. Консервы и другие пищевые продукты он закупал в Америке. Европа в это время уже голодала, и закупать продовольствие в Норвегии было невозможно.

   В Америке же и в Англии были приобретены первоклассные научные приборы.

   Война становилась всё ожесточеннее. Немецкие подводные лодки топили суда не только воюющих с нею стран, но и стран нейтральных. В октябре 1917 года немецкая подводная лодка без всякого предупреждения потопила в Северном море норвежское торговое судно. Когда же экипаж погибающего корабля пытался спастись на шлюпках, немцы расстреливали шлюпки. Возмущение Амундсена было безграничным.

   В тот день, когда Норвегия узнала об этой зверской расправе, Амундсен решил вернуть германскому послу в Норвегии все ордена и медали, когда-либо полученные им от германского правительства и германских обществ.

   Амундсен запаковал немецкие награды - медали и ордена - в большой конверт, написал официальное заявление об отказе от них и отправился в германское посольство. Его сразу же провели к послу, князю Виду. С послом Амундсен встречался не раз. Посол поспешил навстречу и, улыбаясь, протянул ему руку. Амундсен сделал вид, что не замечает протянутой руки. Произошло мгновенное замешательство.

   - Я пришёл к вам по чрезвычайному делу, - начал Амундсен.

   Он вынул из кармана пакет, затем развернул лист бумаги, на котором была написана тщательно составленная им речь на немецком языке, и громко прочёл её послу.

   В этой речи он выражал свое глубокое негодование. Он говорил, что принёс с собой знаки отличия, полученные в Германии, чтобы вернуть их обратно, потому что на тех, кто их ему дал, он не может смотреть без отвращения и презрения.

   Поступок Амундсена вскоре стал достоянием английской и американской печати. Американцы пригласили Амундсена приехать во Францию, где в это время они бились с немцами. В первый раз Амундсен своими глазами увидел войну. Немцы не могли простить Амундсену его поступка. Ходили упорные слухи, что немецкие подводные лодки ни за что не пропустят яхту "Мод" из Норвегии в Ледовитый океан.

   А "Мод" уже была готова к походу.

   Накануне её выхода в море норвежский посол в Германии посоветовал Амундсену испросить у германских военных властей разрешение на свободное плавание: иначе "подводные лодки Германии потопят яхту". Амундсен гордо отверг это предложение. Он только обратился с просьбой к английскому адмиралу Симсу, чтобы тот сообщил ему, когда немецкие подводные лодки уходят из Северного моря на свои базы за горючим.

   24 июня 1918 года "Мод" покинула Христианию и пошла вдоль берегов Норвегии к северу. Через несколько дней она прибыла в Варде - самую северную норвежскую гавань. Отсюда "Мод" направилась в Ледовитый океан.

   Этот участок пути был самым опасным. Немецкие подводные лодки шныряли здесь повсюду. Амундсен приказал приготовиться на случай нападения: спасательные лодки могли быть спущены в любую минуту, в лодках лежал двухнедельный запас продовольствия и тёплая одежда.

   Всё обошлось благополучно: "Мод" прошла через опасную зону и вскоре достигла Югорского Шара.

   Как всегда перед очередной своей экспедицией, Амундсен старательно собирал все материалы, добытые предыдущими путешественниками о данной местности. Теперь он вступал в область, где уже несколько столетий плавали на своих судах русские люди. Русские стали осваивать Арктику очень давно - начиная с XV века. Уже в XVII веке они знали почти всё побережье от Мурманска до Берингова пролива. В 1648 году русский мореход Федот Алексеевич Попов и якутский казак Семен Дежнёв первыми прошли на судне из Ледовитого океана в Тихий, доказав тем самым, что Азия отделена от Америки проливом.

   В 1725 году, при Петре I, была снаряжена большая северная экспедиция Беринга для обследования берегов Восточной Сибири. Беринг провел две экспедиции, он и его спутники собрали огромный научный материал. Русские мореходы братья Лаптевы, Чириков, Прончищев, Малыгин, Челюскин обследовали северные берега Азии и Карского моря до Берингова пролива. По мысли гениального русского учёного Ломоносова была снаряжена экспедиция для нахождения кратчайшего морского пути из Белого моря в Тихий океан. Экспедиция кончилась неудачей - парусные суда не смогли преодолеть труднейших льдов. И впервые северо-восточный путь был пройден лишь в 1878-1879 годах экспедицией шведа Норденшельда.

   В 1912 году из Баренцева моря отправились две экспедиции: Русанова на "Геркулесе" и Брусилова на "Святой Анне". Их целью было найти удобный путь в Тихий океан.

   Обе экспедиции пропали без вести. Лишь со "Святой Анны" вернулись в 1914 году двое - штурман Альбанов и матрос Кондрат. Они покинули судно на 83R северной широты и с большими трудностями добрались до Земли Франца Иосифа. Отсюда их доставила в Архангельск шхуна экспедиции Георгия Седова "Святой Фока".

   Экспедиция лейтенанта Георгия Седова на "Святом Фоке" зимовала на Земле Франца Иосифа. Седов пытался достичь Северного полюса пешком, в сопровождении двух матросов, но умер в пути. Его дневник матросы принесли на шхуну.

   В 1914-1915 годах два русских судна - "Таймыр" и "Вайгач" - под командой капитана Вилькицкого прошли из Тихого океана в Белое море.

   Русские проявили любознательность, храбрость, выносливость, изучая земли и моря своей родины. Это были бесстрашные путешественники и исследователи. Многие из них знали языки народов, обитавших на северных окраинах России, хорошо были знакомы с их бытом. Амундсен понимал, что для успеха дела ему понадобится опытный, знающий Север помощник. Среди русских моряков таких людей было немало.

   С одним из них - Геннадием Олонкиным - Амундсен встретился в Югорском Шаре. Олонкин был радистом. Помимо родного русского языка и английского, он знал языки северных народов. Амундсен пригласил Олонкина принять участие в экспедиции. Через Олонкина он всё время получал потом сообщения русских радиостанций.

   Из Югорского Шара "Мод" пошла дальше в Карское море.

   Начинался трудный и далёкий путь по северо-восточному проходу вдоль северных берегов Азии.

  

  

  

   Только трём экспедициям удалось до этого времени пройти северо-восточным проходом: первой экспедиции Норденшельда на "Веге" и "Лене"; второй - Нансена на "Фраме", и третьей - Вилькицкого и Толля на "Заре", "Таймыре" и "Вайгаче". Яхта "Мод" была седьмым кораблём, которому предстояло совершить этот путь.

   Небольшая, отлично построенная и великолепно снаряжённая, она, казалось, должна была пройти путь без больших затруднений.

   Но... бывают годы сильных морозов, очень низкой среднегодовой температуры, и тогда плавание во льдах становится очень трудным. Полярники говорят: "тяжёлые льды". Амундсен встретился именно с такими тяжёлыми льдами.

   Понадобился целый месяц, чтобы пройти Карское море.

   1 сентября "Мод" подошла к острову Диксон. Тут были приняты на борт дополнительные запасы горючего, и яхта двинулась дальше. 9 сентября, она миновала мыс Челюскин - самую северную точку Азии, а четыре дня спустя у восточного берега Таймырского полуострова попала в непроходимые льды и остановилась. Местность малоподходящая для зимовки: плоский берег и рядом два небольших островка, едва возвышавшихся над уровнем океана. Никакой защиты ни от суровых ветров, ни от льдов. Однако выбора не было. Пришлось остановиться здесь, около этих небольших островков, в надежде, что они спасут яхту от напора льда.

   Яхту поставили в ста пятидесяти метрах от берега, где участники экспедиции и решили построить два домика: один для собак и другой для обсерватории.

   30 сентября оба домика были закончены, а когда наступили сильные холода и метели нанесли горы снега, экипаж принялся строить вокруг яхты снеговую и ледяную стены, чтобы защитить её от суровых ветров. Стена была возведена вровень с палубой, в одном месте сделали пологий спуск с яхты на лёд и вместо перил протянули канат.

   Казалось, всё обещало благополучную зимовку.

   Как всегда на зимовках, Амундсен в определённый час выходил на прогулку, считая, что такая прогулка необходима для поддержания здоровья.

   В одно октябрьское утро он вышел на палубу, где его встретила любимая собака. Амундсен взял её на руки. В это время на него налетела другая собака, Якоб, и, ласкаясь, с такой силой толкнула его лапами в бок, что Амундсен полетел вниз головой с высоты более трёх метров прямо на лёд и почти потерял сознание от дикой боли. Вистинг бросился к Амундсену, поднял его, помог подняться на судно. Когда-то Вистинг обучался уходу за больными. Осмотрев Амундсена, он нашёл у него перелом плеча. Боль была настолько острой, что Амундсен не выносил никакого прикосновения к плечу, однако Вистингу всё же удалось прибинтовать руку к туловищу больного, и он заставил его пролежать восемь дней в постели.

   Но люди сильной воли умеют побеждать боль. Это правило Амундсен внушал себе с детства. Через две недели он уже бродил с перевязанной рукой по палубе, а ещё через неделю стал спускаться на лёд и совершать обычную ежедневную прогулку.

   8 ноября он вышел на палубу рано утром, когда было ещё темно. Ласково повизгивая, подбежал к нему Якоб. Вместе с ним Амундсен спустился на лёд и остановился у носа яхты. Якоб весело побежал вперёд и скрылся в полумраке. Вдруг Амундсен услышал какой-то свист. Это дышала мчавшаяся со всех ног собака. Вслед за ней из темноты вынырнула громадная белая медведица с медвежонком. Увидев человека, она остановилась и от удивления присела на лёд, как раз возле спуска. Несколько мгновений Амундсен и медведица смотрели друг на друга. Никакого оружия при нём не было, да к тому же одна рука висела на перевязи. Он бросился бежать на палубу. Медведица одним скачком догнала его и тяжёлым ударом лапы сбила с ног. В это мгновение на медведицу налетел Якоб. Медведица повернулась к нему, погналась за ним... Амундсен вскочил на ноги и вбежал в каюту.

   "На этот раз гибель моя была совсем близка - ближе, чем когда-либо в моей жизни", - записал отважный путешественник в своих воспоминаниях об этом событии.

   Медведица когтями оцарапала ему спину. Раны на спине были несерьёзные, но в плече снова появилась резкая боль и рука висела как плеть. Он не мог держать карандаш.

   По нескольку раз в день он садился на стул и, плотно прижавшись к спинке, левой рукой поднимал правую, больную руку вверх, сколько мог. Боль была невыносимая. Однако Амундсен упорно повторял упражнение раз за разом. Месяца через два он уже мог поднять правую руку до лица, а ещё через некоторое время рука, по его собственным словам, "пришла в порядок". Только что же это был за "порядок"? Да, рука вполне действовала. Однако когда два года спустя в Сиэтле врачи сделали рентгеновский снимок плеча, они были чрезвычайно изумлены: плечо срослось совсем неправильно - рука не должна бы действовать. Тем не менее она действовала, двигалась, как вполне здоровая. Силой воли Амундсен заставил её действовать.

   Ещё более поразительное самолечение Амундсен провёл при другом несчастном случае.

   В ту же зиму Амундсен делал как-то наблюдения в обсерватории. Горящая лампа начала выделять ядовитые газы. Увлечённый работой, Амундсен вначале ничего не замечал. Вдруг у него закружилась голова, сердце начало давать перебои. Почти теряя сознание, он успел всё же выбраться из домика на свежий воздух. Ядовитые газы отравили его. Ужасное сердцебиение мучило его много дней. Он не мог даже подняться по трапу на палубу - такие острые боли ощущались в сердце.

   И вот Амундсен начинает лечить своё сердце. "Если человек захочет переделать себя, он этого добьётся", - это было для него законом. Он верил, что изумительные целительные силы заложены в самом человеке. Разве можно было ему забыть о том, каким слабым и хилым был он в детстве и юности? Значит, и сейчас можно было побороть болезнь.

   Сначала Амундсен медленно ходил по каюте, приучая сердце к правильной работе. Через несколько недель он начал выходить на палубу. Потом на лёд... В конце концов боли в сердце прекратились, оно окрепло и работало нормально.

   В 1922 году, будучи в Лондоне, Амундсен зашёл к специалисту по сердечным болезням. Тот сказал ему:

   - Ваше сердце в таком состоянии, что вам надо прекратить всякую физическую работу, если вы хотите протянуть ещё несколько лет.

   А через девять месяцев после этого совета Амундсен совершил переход на лыжах с мыса Барроу до города Ном, делая по сто километров в день!

   Расстояние между этими пунктами равнялось тысяче шестистам километрам!

   Рассказывая об этих случаях из своей жизни, Амундсен вовсе не хотел посрамить медицину. Нет! Он относился к ней с уважением. Он только хотел показать, чего может достигнуть человек, если им руководит чувство долга.

   Три несчастных случая - падение на лёд, стычка с медведицей и отравление газом - сильно угнетали Амундсена на первой зимовке.

   А тут ещё суровая зима и не менее суровая весна. Льды не вскрывались дольше, чем обычно. Наконец пришло долгожданное лето. "Мод" была готова к дальнейшему плаванию. А льды всё так же крепко держали её в оковах. Вдали, за островами, океан уже вскрылся. Только тысяча метров отделяла яхту от вольной воды. И Амундсен невольно вспомнил своё сидение на "Бельгике" во льдах Антарктики и тот способ, с помощью которого "Бельгику" вырвали из оков.

   Если там удалось вырваться, то удастся и здесь.

   И экипаж "Мод" принялся за работу! Сам Амундсен и его спутники просверлили во льду по прямой линии от яхты до открытой воды пятьдесят скважин, заложили в них динамит и одновременно взорвали. Увы! Эффекта не получилось! Во льду не было заметно никаких трещин. Ледовая преграда оставалась такой же крепкой, как и до взрывов. Тем не менее Амундсен был убеждён, что взрывы дадут свои результаты. По навигационным таблицам он установил, что уровень самой высокой воды должен наблюдаться в ночь на 12 сентября. Он надеялся, что вода в эту ночь поднимет лёд, незаметные трещины вскроются, и "Мод" вырвется из оков.

   Наконец наступила эта желанная ночь. Машины "Мод" были подготовлены к работе ещё с вечера. Весь экипаж собрался на палубе. Удастся ли им вырваться? Вскроется ли ледяное поле? Вот вопросы, которые волновали всех. А ночь была изумительная. Амундсен никогда не видел такой красивой полярной ночи. Всё сверкало в лунном свете. Белые медведи бродили по ледяным полям. И, споря с лунным светом, переливалось яркое северное сияние.

   Вдруг в полной тишине послышалось потрескивание льда. Лёд трещал как раз там, где взрывами была проложена дорожка. Вскоре появилась первая трещина, за ней вторая, третья. Лёд начал ломаться на куски. Не теряя времени Амундсен, искусно лавируя между плавающими льдинами, вывел "Мод" в открытый океан.

   Взяв курс на восток, "Мод" прошла пролив между Новосибирскими островами и материком. Восточнее островов яхта снова наткнулась на сплошной лёд, который потащил её к югу. У западного берега острова Айон льды прекратили движение, и яхта осталась здесь на вторую зимовку.

   Это было 23 сентября 1919 года.

   На этот раз плавание "Мод" продолжалось всего одиннадцать дней!.. И опять остановка на многие месяцы.

   Нужно было огромное терпение, чтобы выдержать столь суровые удары природы.

   Когда выяснилось, что "Мод" остановилась на вторую зимовку, матросы Тесем и Кнутсен решили покинуть судно, на лыжах пройти по льдам до острова Диксон и оттуда дальше к берегам Сибири. От стоянки "Мод" до Диксона было около девятисот километров.

   Матросы взялись доставить в Норвегию научные материалы, уже добытые экспедицией. Хорошо снабжённые продовольствием и одеждой, они отправились в тяжёлый путь[1].

  

   [1] Лишь три года спустя русские охотники нашли в сибирской тундре трупы обоих матросов, погибших от голода и морозов.

  

   Всю вторую зимовку Амундсен провёл на борту яхты. Научные сотрудники во главе с доктором Свердрупом занимались обследованием ближних берегов Сибири, собирали этнографический материал среди чукчей. Чукчи пришли на остров, как только установилась зима. Экипаж "Мод" вступил с ними в самые тесные дружеские отношения.

   Зима прошла тихо. Амундсен продолжал самолечение, - его сердце ещё пошаливало.

   На этот раз лёд вскрылся уже в первых числах июля 1920 года, и яхта тут же двинулась на восток. Две недели спустя она обогнула мыс Дежнёва и вышла в Берингов пролив.

   Когда-то Амундсен пришел сюда с востока на "Йоа". И вот теперь он пришёл с запада на "Мод".

   Так он первый совершил кругосветное путешествие в северных полярных водах...

   Через Берингов пролив путешественники направились к городу Ном. Нужно было пополнить запасы продовольствия и топлива. Кроме того, Амундсен хотел показаться врачу: рука и сердце продолжали его беспокоить.

   В начале августа "Мод" прибыла в Ном. Четыре человека из экипажа захотели вернуться в Норвегию. На яхте остался совсем маленький экипаж: сам Амундсен, доктор Свердруп, Вистинг и Олонкин.

   И всё-таки, когда запасы были пополнены, Амундсен решил продолжать намеченную программу - вмёрзнуть в лёд восточнее Берингова пролива и дрейфовать через полярный бассейн.

   Осенью 1920 года "Мод" вышла в море.

   Через несколько дней встретились тяжёлые льды. Яхту прижало к берегу возле мыса Сердце-Камень, льды сломали винт, и "Мод" остановилась на третью зимовку.

   Всю зиму возле яхты жили чукчи, и у Амундсена завязалась с ними настоящая дружба. А когда весной вскрылся путь и яхта направилась в Сиэтль чиниться, пятеро чукчей охотно поступили на яхту матросами.

   В конце августа "Мод" прибыла в Сиэтль и здесь стала на ремонт.

  

  

  

   Ремонт яхты не мог быть окончен раньше чем через год. Передав яхту опытным мастерам, Амундсен уехал на родину, чтобы добыть денег на продолжение экспедиции. Сейчас, когда он стал знаменит, это уже не представляло больших трудностей. Двести тысяч крон ассигновало ему правительство, сто тридцать тысяч крон пожертвовали общества и частные лица. Это была достаточная сумма, чтобы снабдить экспедицию всем необходимым.

   Перед самым отъездом он узнал, что один из самолётов новой конструкции поставил мировой рекорд продолжительности полёта, продержавшись в воздухе двадцать семь часов. Это сообщение навело Амундсена на такую мысль: "А нельзя ли с помощью такого аэроплана перелететь от материка до материка через весь Ледовитый океан?"

   И Амундсен решил купить этот самолёт, доставить его на мыс Барроу и отсюда полететь через полюс на Шпицберген.

   Он приобрел самолёт и повёз его в Сиэтль, где "Мод" готовилась к отплытию. Амундсен хотел уже погрузить машину на яхту, чтобы она доставила самолёт на мыс Барроу. Но нашлось другое судно, капитан которого согласился доставить Амундсена и лётчика Омдаля с самолётом на мыс Барроу. А "Мод" пошла прямо на север, вмёрзла в лёд и в течение трёх лет дрейфовала в Северном Ледовитом океане. Всего на яхте было восемь человек под командой Вистинга. Научную работу вели доктор Свердруп и молодой шведский учёный Мальмгрен.

   Подготовка к полёту велась в бухте Уэнрайт, недалеко от мыса Барроу, куда приехал Амундсен. Лётчик Омдаль торопился закончить работу до зимы, но приготовления оказались очень сложными. Они ещё не были закончены, как ударили морозы, и полёты пришлось отложить до весны. Вот тогда-то, 19 ноября 1922 года, Амундсен и совершил переход из Уэнрайта в Ном, пройдя тысячу шестьсот километров на лыжах. Он вернулся на мыс Барроу только в мае 1923 года. Омдаль ожидал его, уже готовый к полёту.

   Через несколько дней был устроен пробный полёт. Полёт прошёл удачно, но при посадке одна лыжа самолёта сломалась и было повреждено шасси. Омдаль поехал в Сиэтль за новыми деталями для машины. Амундсен остался в Уэнрайте. И здесь он получил телеграмму из Сиэтля от некоего Хаммера: "Приезжайте. У меня есть для вас три самолёта". Амундсен немедленно отправился. Хаммер, оказавшийся корабельным маклером в Сиэтле, рассказал Амундсену, что он только что приехал из Германии, где беседовал с представителями фирмы Дорнье-Валь, и фирма соглашалась предоставить в распоряжение Амундсена три самолёта на