Яковлев Александр Степанович - Руал Амундсен

из них не удалось пройти морским путём от океана до океана. Изучая отчёты, планы и карты этих экспедиций, Амундсен пришёл к выводу, что их неудачи коренятся в трёх ошибках: во-первых, они отправлялись в плавание на больших кораблях, которые или застревали во льдах, или садились на мель; во-вторых, экспедиции состояли из очень большого числа участников, для которых требовалась масса продовольствия и снаряжения, - в экспедиции Франклина, например, участвовало сто тридцать четыре человека, и они погибли все до одного. И, наконец, в-третьих, все экспедиции, соблазнённые открытой водой некоторых проливов, как, например, пролива Смита, забирались слишком далеко на север, блуждали меж бесчисленных островов и попадали в ледовые оковы.

   Амундсен решил избежать всех этих ошибок: во-первых, он возьмёт маленькое судно с небольшой осадкой, во-вторых, максимально ограничит состав участников экспедиции и, в-третьих, - самое главное! - будет искать проход не в высоких широтах, а значительно южнее.

   В снаряжении экспедиции очень помог Нансен: он детально ознакомился с планом Амундсена и дал ему много ценных практических советов, одобрил приобретённые им научные приборы и аппараты. Настойчивость и зрелость мыслей молодого Амундсена всё более покоряли Нансена.

   В поисках подходящего судна Амундсен объездил много портов и верфей. Его выбор пал на небольшую яхту "Йоа", приписанную к порту Тромсе. Яхта водоизмещением в сорок семь тонн была старая, постройки 1872 года. Лет двадцать она ходила на рыбные промыслы у берегов Норвегии и на тюленьи промыслы в полярных водах. Амундсен тщательно осмотрел её, испытал на ходу. Судёнышко было вполне подходящее, оно хорошо сохранилось и отличалось хорошими мореходными качествами.

   - Вот только старовата яхта, - осторожно предупредил продавец покупателя.

   - Ничего! Она того же возраста, как и я, - засмеялся Амундсен.

   Купив яхту, он решил испытать её в полярных льдах и перед поездкой снова побывал у Нансена.

   - Ну что? Сговорились с кем-нибудь из промышленников? Идёте в плавание? - спросил Нансен.

   - Нет, я решил не откладывать дела и купил себе яхту. Хочу пойти на ней в промысловое плавание в Ледовитый океан. Весну и лето мы будем бить тюленя, ловить рыбу, а доход от промысла пойдёт на подготовку экспедиции.

   - Это прекрасно! - воскликнул Нансен. - Вот именно так и надо действовать: решительно!

   Он посоветовал Амундсену заняться по пути океанографическими исследованиями, составил примерную программу работ и дал ему некоторые инструменты.

   - Если вы хорошо проделаете эту работу, вашей экспедицией заинтересуются научные общества и, может быть, в дальнейшем окажут вам материальную помощь.

   Весну 1901 года Амундсен плавал на "Йоа" между Гренландией и Шпицбергеном, охотился на тюленей и одновременно вёл работы по плану Нансена. Во время плавания он изучил достоинства и недостатки яхты и увидел, что она требует кое-каких улучшений. По возвращении из плавания он поставил яхту на верфь в Тромсе, где было сделано всё нужное. Он торопил строителей, иногда сам брался за инструменты и работал как простой плотник.

   В мае 1901 года яхту перевели из Тромсе в Тронхем. Здесь были произведены все металлические работы: отремонтирован мотор яхты мощностью в тринадцать лошадиных сил, заготовлены бидоны для горючего и однотипные металлические ящики для продовольствия. Каждый ящик был обшит деревом. Бидоны и ящики укладывались в трюм яхты так плотно, как кубики в коробку, Амундсен следил, чтобы не пропадало ни одного сантиметра площади.

   Между тем пора уже было закупать снаряжение и продовольствие. Своих денег у Амундсена хватило только на покупку инструментов и яхты, а где взять деньги на другие расходы?

   Надежды Нансена на то, что океанографические наблюдения дадут Амундсену возможность рассчитывать на материальную помощь научных организаций, не оправдались.

   "Мне ничего не оставалось, как пойти странствовать от одного лица к другому, кто так или иначе мог заинтересоваться моим предприятием и мог мне помочь", - писал Амундсен в своей книге "Плавание на "Йоа".

   Он занимал деньги всюду, где только удавалось. Три коммерсанта из города Хальдена дали ему взаймы тридцать тысяч крон. По тем временам это была огромная сумма. Немного денег получил Амундсен от своей старой тётки Улавы Кристенсен, уверенной в том, что её племянник Руал будет замечательным человеком.

   Амундсен купил пятилетний запас продовольствия, двадцать тысяч литров горючего, отличное снаряжение, одежду, обувь. Закупил он также различные товары для обменной торговли с эскимосами: с ними он рассчитывал встречаться на пути своих поисков вдоль будущей трассы Атлантика - Тихий океан.

   Всё было перевезено на "Йоа", упаковано и уложено в трюм. Но денег на полную расплату не хватило. Амундсен умел отказать себе во всём и считать каждый грош, но отказывать экспедиции он не мог. Деньги, полученные от коммерсантов города Хальдена и от тётки Улавы, разошлись быстро. Пришлось занимать у разных лиц мелкими суммами под краткосрочные векселя. Случалось, что ему грубо, иногда даже оскорбительно отказывали. Он стойко переносил и отказы и оскорбления... во имя своей великой цели.

   Трудно было подобрать участников экспедиции. Почти целый год искал Амундсен шестерых товарищей, на которых мог вполне положиться. Своим помощником он избрал лейтенанта датского флота Готфрида Хансена, совершившего уже не одно плавание в северных водах. Хансен был навигатором, астрономом, геологом и фотографом.

   Первым штурманом был приглашён Антон Лунд, много лет плававший на зверобойных судах в должности шкипера и гарпунёра, первым машинистом и метеорологом - Педер Ристведт, вторым штурманом - Хельмер Хансен, вторым машинистом и магнитологом был Густав Юль Вик и, наконец, обязанности кока были поручены Адольфу Линдстрему, который, как потом оказалось, был мастер на все руки.

   Все они были люди опытные, смелые, не боявшиеся поставить на карту свою жизнь, когда дело шло о достойной цели. Самому старшему из них, Лунду, было тридцать девять лет, самому младшему, Густаву Юлю Вику, - двадцать пять. Они верили в успех экспедиции и принимали самое деятельное участие в её подготовке. За месяц до отплытия они переселились на яхту и жили тесной, дружной семьёй, каждый час готовые в путь.

   За несколько дней до отплытия "Йоа" из Христиании на яхту пришёл Нансен. Амундсен в это время был в городе. Нансен внимательно осмотрел яхту, снаряжение, поговорил с участниками экспедиции и убедился, что всё подготовлено великолепно. Прощаясь, он сказал штурману:

   - Передайте Амундсену: он может выходить в море.

   Амундсен пришёл в восторг, когда узнал об этом напутствии Нансена. Значит, можно не откладывать выхода ни на один день. Скоро в путь!

   Но тут стряслась беда.

   Кто-то пустил слух о том, что Амундсен затеял безумное дело. Как можно решиться искать северо-западный проход на такой маленькой старой яхте, если даже большие корабли там погибали? Это даже не безумие, а авантюра. Четыреста лет люди с большими средствами, опытнейшие полярники ищут этот путь и не могут его найти. Куда же лезть бедняку Амундсену?! Это явная авантюра! И удивительно, что нашлись глупцы, которые ему поверили. Нищий Амундсен надавал им краткосрочных векселей, по которым и не собирается платить. Ведь он уходит в море на своей скорлупе не на три-четыре месяца, а на годы. А кто же будет платить по векселям?

   Кредиторы Амундсена заволновались. Кое-кто из них потребовал вернуть им деньги. Амундсен пытался убедить недоверчивых кредиторов в успехе экспедиции. Ему не верили. Особенно нападал на него торговец консервами.

   - Если вы не вернёте мне деньги, я наложу арест на вашу яхту, - заявил он Амундсену.

   Амундсен был вне себя: экспедиция была накануне краха. Столько хлопот, столько волнений - и всё напрасно! Он пытался найти какой-нибудь выход. За эти немногие дни он похудел, не спал по ночам, но ничего не мог придумать. А торговец упрямо стоял на своём. Наконец он сказал решительно:

   - Если через сутки вы со мной не расплатитесь, я заявляю полиции, и вас арестуют как мошенника!

   Амундсен понял, что настала решительная минута. Торговец консервами по-своему был прав. Денег на расплату не было и не предвиделось. Амундсен тотчас созвал своих товарищей и сказал им прямо:

   - Положение серьёзное: либо мы сегодня же тайно уйдём из Христиании, либо завтра у нас отберут яхту. Согласны ли вы ехать немедленно?

   - Конечно, согласны! - ответили они не задумываясь.

   - Тогда в полночь мы выйдем в море. И об этом никому ни слова!

   Этот разговор произошёл вечером 16 июня 1903 года, за несколько часов до бегства.

   Наступила ночь, пошёл сильный дождь. Улицы и порт опустели. Провожать яхту пришло несколько человек - самые близкие родные и друзья. Проводы были короткими. Яхта тихо отчалила и пошла за буксиром по фиорду. Все семеро участников были настроены радостно и смеялись, представляя себе, как завтра утром торговец консервами явится в порт, чтобы наложить арест на яхту, а яхта будет уже далеко в море. Особенно радовался сам Амундсен. Впоследствии он писал:

   "Всё было заранее приготовлено к морскому переходу, и мы сейчас же приступили к своим постоянным обязанностям. Как чудесно: никакого беспокойства, никаких надоедливых кредиторов, никаких скучных людей с дурными предсказаниями или даже с подозрительными улыбками! Только мы на яхте - семеро веселых и счастливых людей. Со светлой надеждой и твёрдой верой мы шли навстречу нашему будущему. Мир, так долго казавшийся мне темным и мрачным, встал передо мной полный бодрости и интереса".

  

  

  

   В течение восьми недель яхта шла Атлантическим океаном до Баффинова залива. Зайдя в бухту Годхавн, на острове Диско, у западного берега Гренландии, Амундсен купил двадцать собак и направился к северу вдоль западного берега Гренландии, "Йоа" шла к поселению Делримпл, куда шотландские китоловные суда уже доставили Амундсену дополнительный запас продовольствия и горючего вместо истраченного во время перехода через Атлантический океан.

   Первые полярные льды "Йоа" встретила в Мельвильской бухте. Несколько дней яхта дрейфовала во льдах, подвергаясь большой опасности. Между прочим, именно в этих широтах когда-то погибло несколько экспедиций, искавших северо-западный проход. Льды были серьёзные, но "Йоа" с честью выдержала первое испытание, хотя была перегружена сверх всякой меры и глубоко сидела в воде. Ящики с продовольствием лежали не только в трюме, но и прямо на палубе. Амундсен, смеясь, сравнивал свою яхту с возом, нагруженным мебелью:

   - Переезжаем с квартиры на квартиру. Захватили с собой всё, что могли.

   Заботиться о внешнем виде яхты, конечно, не приходилось. Предстоял долгий и опасный путь. Он был рассчитан на пять лет, но никто не знал, сколько времени придётся действительно пробыть в полярных странах. Да, несомненно, у кредиторов с краткосрочными векселями Амундсена были все основания для волнений.

   К середине августа яхта вошла в Ланкастерский пролив и достигла острова Бичи. Дальше на север не заходило ещё ни одно судно. Остров Бичи представлял собой чёрную базальтовую скалу с огромными вековечными ледниками на вершине.

   Яхта вошла в большую бухту, пришвартовалась и стояла здесь целую неделю. Амундсен и его спутники произвели самые тщательные магнитные наблюдения и определили, в каком направлении находится магнитный полюс: он лежал дальше - к западу от них.

   Путь на запад шёл мимо множества мелких островов. Эти места были совсем не исследованы. Яхта должна была идти как бы ощупью.

   Чтобы не попасть на подводные скалы и мели, Амундсен приказал вести непрерывное наблюдение за глубиной моря. И тут подчас обнаруживалась такая странность: с одной стороны яхты лот уходил на большую глубину, а с другой - из воды высовывались изгрызенные волнами чёрные камни. Большую часть этого опасного пути Амундсен сам находился в наблюдательной бочке и оттуда руководил движением яхты.

   Однажды в проливе разыгрался шторм. Страшный северный ветер крепчал с каждой минутой и перешёл в ураган с дождём. Большая волна подхватила яхту и понесла её на скалы. Судно ударилось о камни. Собаки визжали и выли от страха.

   Нужно было немедля ставить паруса. Волны бросали яхту из стороны в сторону, заливали палубу, яхта скрипела под их ударами, ветер вырывал из рук снасти, но экипаж работал изо всех сил и в конце концов поставил паруса.

   Однако ветер и высокие крутые волны поднимали судно и снова бросали его на камни. Фальшкиль (брус под килем) разлетелся на мелкие щепки и всплыл. Ничего не оставалось делать, как только наблюдать за ходом событий и ждать, чем это кончится.

   Сжав зубы, Амундсен стоял на вантах и горько упрекал себя за то, что забыл основное правило полярников: "Арктика коварна. Не верь ей ни на мгновение". А он забыл или, может быть, не успел в самом начале бури послать вахтенного в наблюдательную бочку: вахтенный заранее заметил бы скалы и предупредил об опасности. Неужели судно разобьётся и экспедиция кончится так же бесславно, как и все другие?

   А мель, на которую несло яхту, становилась всё яснее; уже видно было, как разбивается об её край волна. Паруса натянулись, как кожа на барабане. Вся яхта дрожала. Гибель казалась неминуемой. Амундсен спустился на палубу и приказал:

   - Приготовить лодку! Грузите провиант, оружие и патроны.

   Тут Лунд, стоявший недалеко, крикнул:

   - А не рискнуть ли последним средством: не бросить ли в море весь палубный груз?

   Это было тайным желанием самого Амундсена, но он боялся его высказать вслух. В ящиках заключалось продовольствие, а продовольствие в тех местах - сама жизнь. Однако раздумывать было некогда. И груз полетел за борт. Ящики были тяжёлые - по двести килограммов весом; но откуда только взялись силы - ящики летели в воду, будто лёгкие тюки сена.

   Оставалось не более двадцати метров до самого мелкого места. Пена и брызги покрывали судно, мачта шаталась. Большая волна высоко подняла яхту и швырнула на голые камни. Удар следовал за ударом. Да, это был конец. Собаки дико завыли. Вдруг высокий вал снова поднял яхту, она соскользнула с камней и свободно закачалась на вольной воде.

   Амундсен быстро взобрался в бочку, - нельзя терять ни минуты, надо было найти путь среди многочисленных мелей, тесным кольцом окружавших яхту. У руля стоял спокойный, безмолвный лейтенант Хансен. Даже буря не вывела его из равновесия. Но сейчас он испуганно закричал:

   - Судно не слушается руля!

   Амундсен окаменел: значит, игра всё-таки проиграна? Прошла минута, судно снова ударилось о какой-то подводный камень, и... лейтенант Хансен радостно крикнул:

   - Руль снова в порядке!..

   Случилось нечто удивительное и мало правдоподобное: от первых толчков крючья руля выскочили из петель, а при последнем ударе они снова встали на своё место. Лейтенант Хансен твёрдой рукой переложил руль, и яхта отошла от мелей.

   Всех охватило такое ликование, какого ещё не бывало на яхте. Люди обнимали друг друга, смеялись, пели и приплясывали. Собаки снова зашныряли по яхте, подняли грызню. Шторм прекратился только на пятые сутки, и яхта уже по спокойной воде двинулась дальше на запад. Однако через несколько дней снова разыгралась буря. Пришлось бросить якоря и, чтобы противостоять ветру, пустить мотор. Опять всё кругом закипело; волны перекатывались через палубу, а брызги достигали верхушки мачты. Амундсену казалось, что шторм вот-вот швырнёт яхту на берег; он уже выбирал мысленно, куда удобнее выброситься. Но и на этот раз, хотя буря продолжалась четверо суток, всё обошлось благополучно - цепи и якоря выдержали. Яхта была спасена.

   Вскоре произошел ещё один случай, едва не погубивший экспедицию. Небольшое машинное отделение яхты, где стоял мотор, было переполнено бидонами с горючим. Однажды машинист сказал Амундсену, что один из бидонов немного течёт. Серьёзного пока ничего не было, но если течь не остановится, то маленькое помещение наполнится горючими газами и может вспыхнуть пожар.

   Амундсен спустился в машинное отделение, понюхал воздух, пропитанный запахом бензина, и приказал машинисту перекачать горючее из повреждённого бидона в другой. Вечером яхта стояла на якоре у небольшого острова. Амундсен сидел в каюте и писал дневник, что аккуратно делал каждый вечер. Вдруг на палубе раздался страшный крик: "Пожар!" Все бросились наверх. Столб пламени выбивался из машинного отделения. Амундсен и его товарищи бросились заливать пламя, прикрыли люк в машинное отделение, завалили его ящиком, чтобы прекратить воздуху доступ, и пожар был потушен.

   Так в борьбе с опасностями и случайностями, с бурями и туманом, осторожно пробираясь вперёд между мелями и скалами, проскальзывая между льдами, яхта двигалась всё дальше и дальше на запад.

   9 сентября "Йоа" подошла к Земле короля Вильямса. Один из проливов, ведущих дальше на запад, а именно пролив Симпсона, был совсем свободен от льда. И Амундсену и всем членам экспедиции показалось, что северо-западный проход открыт. Ведь самые трудные места уже пройдены. Если плыть дальше, то, может быть, яхта беспрепятственно выйдет к мысу Барроу. Однако целью экспедиции было не только открыть северо-западный проход. Не менее важную задачу представляло изучение магнитного полюса. А по последним магнитным наблюдениям экспедиции было установлено, что магнитный полюс находится не далее как в ста милях к северо-востоку. Приходилось остановиться на зимовку именно здесь, недалеко от магнитного полюса. К тому же подходила зима. Дни становились всё короче и короче, с севера дули ледяные ветры. И, посоветовавшись с товарищами, Амундсен решил стать на зимовку.

   В поисках места стоянки яхта вошла в бухту Патерсон и пошла вдоль берега. Лейтенант Хансен, нёсший вахту в наблюдательной бочке, вдруг закричал:

   - Вижу замечательную бухточку. Лучше не сыщешь! Чудесная бухта!

   Амундсен быстро взобрался к нему. Да, вдали виднелась маленькая гавань, закрытая от всех ветров. В неё вёл неширокий проход. Тотчас же спустили шлюпку, и Амундсен с двумя товарищами двинулись на разведку. Проход в гавань был глубок, но узок, и большие, опасные льдины сюда не могли проникнуть. Маленькая, похожая на чашу гавань действительно была очень удобна для стоянки. Никакие бури не были здесь страшны: с востока и запада поднимались высокие берега, а южный берег был пологий и удобный для того, чтобы поставить там домики для жилья и для научных приборов. На берегу виднелось много оленьих следов - это обещало хорошую охоту. О пресной воде можно было не беспокоиться - сюда стекало несколько быстрых ручьёв.

   На следующий день Лунд, Хансен и Ристведт отправились на берег знакомиться с окрестностями. Они видели целые стада оленей, большие стаи гусей и других птиц.

   Лучшей гавани не стоило искать.

   - Здесь мы и перезимуем, - решил Амундсен.

   И с ним все согласились.

   12 сентября яхта вошла в гавань, названную впоследствии бухтой Йоа.

   Всё складывалось так хорошо, что и Амундсен и его друзья были полны бодрости и самых светлых надежд.

  

  

  

   Яхта подошла к высокому берегу почти вплотную и остановилась, как у пристани. Её крепко пришвартовали тросами и в первую очередь переправили на берег собак. Они очень надоели всем за время перехода: постоянно дрались, выли, шныряли по палубе, по ящикам, лезли в каюты, в камбуз, загрязняли яхту. На берегу собак привязали длинными верёвками к кольям. Затем с яхты на берег была устроена "подвесная дорога": от мачты к большому камню протянули трос и по нему на блоке начали переправлять ящики с провиантом и снаряжением.

   Пятеро товарищей вытаскивали ящики из трюма, подвешивали их за крючья на блок и отправляли на берег. Амундсен и Ристведт принимали ящики, осторожно сбивали с них деревянную обшивку и тщательно укладывали в аккуратные штабеля. Деревянная обшивка должна была служить материалом для различных построек.

   Четыре дня с раннего утра до тёмного вечера шла разгрузка яхты. Путешественники спешили закончить работу до наступления сильных морозов. А зима уже надвигалась. Ежедневно шёл снег. Надо было успеть построить на берегу помещение для обсерватории и запастись свежей провизией на зиму.

   Амундсен разделил весь экипаж на две партии: на партию строителей и партию охотников. Два самых страстных охотника - Лунд и Хельмер Хансен - отправились в шлюпке на остров Эта, где паслись большие стада оленей. Остальные приня лись за постройку домиков.

   В первую очередь начали строить небольшой домик для магнитных наблюдений. Амундсен и Вик осмотрели тщательно все доски от ящиков, из которых строился домик, проверили, нет ли в досках железных гвоздей. Железные гвозди могли оказать влияние на саморегистрирующие приборы, и тогда наблюдения были бы записаны неправильно. При постройке домика с приборами для магнитных записей употреблялись только медные гвозди.

   Домик строили на склоне горы. Амундсен с помощью лейтенанта Хансена сделал фундамент из камней, а стенами служили ящики, наполненные песком. Крышу покрыли досками и брезентом. Изнутри и снаружи стены были обиты толем, а вокруг домика провели ров, чтобы вода не могла проникнуть внутрь. Всю эту трудную работу Амундсен выполнил сам с помощью Хансена: такое важное значение придавал он будущим магнитным наблюдениям.

   Другие товарищи строили жилой дом для Ристведта и Вика, которые должны были переселиться с яхты на берег. Затем совместными усилиями начали готовить яхту к зимовке: вставили двойные рамы в световые люки, поместили в каютах керосиновые печи, наладили вентиляцию.

   Всем приятно было после трудового дня вернуться в тёплые, светлые каюты и с книжкой в руках улечься в уютную постель.

   К довершению общего благополучия охотники вернулись с богатой добычей - они привезли двадцать оленей и много гусей. Мясо оленей разрезали на куски и развесили на вантах - было уже так холодно, что мясо не портилось.

   Для сохранения тепла яхту укрыли снаружи брезентом, а затем, когда пошёл снег, завалили снегом. К началу октября все приготовления к зимовке были закончены. Зима наступила скоро. Завыли метели, гавань покрылась толстым льдом, замёрз и пролив. Через пролив с севера на юг направлялись по льду стада оленей.

   Как-то утром Амундсен вышел на палубу и с удивлением увидел, что большое стадо оленей, голов в пятьдесят, подошло к самому магнитному домику. Он крикнул об этом охотникам, и те, полураздетые, бросились с яхты на лёд, на ходу заряжая ружья. Олени, никогда, вероятно, не видевшие человека, всё ещё бродили близ домика. Охотники стали подкрадываться к ним, прячась за льдины, за камни, за снежные бугры. Но олени спокойно и даже с видимым интересом следили за приближением людей. Стоя на борту яхты, Амундсен и его друзья не сводили глаз с этой необычайной картины.

   Грянуло три выстрела. Олени бросились врассыпную. Вслед за первым залпом раздалось ещё несколько выстрелов. Стадо скрылось за холмами. А шесть оленей остались лежать на снегу. Богатая добыча сама пришла к зимовщикам.

   Амундсен очень удивился тому, что именно в этих же местах погибла от голода и холода экспедиция Франклина. Недалеко от места стоянки яхты находилась так называемая Бухта голода. И теперь, обследовав всю местность, Амундсен видел, как много здесь можно добыть пищи: олени, птица, рыба - всего в изобилии. Франклинская экспедиция, должно быть, пришла сюда в то время, когда всё было занесено снегом, а путешественники, утомлённые переходом, изнурённые болезнями, безнадёжно глядели на мир. Между тем жизнь на этих, казалось бы, пустынных берегах не замирала ни осенью, ни зимой, ни, тем более, летом.

  

  

  

   Однажды Амундсен стоял на палубе с двумя товарищами. Вдруг один из них воскликнул: "Олень!" - и указал на чёрное пятнышко, которое виднелось на склоне горы. Но другой товарищ рассмеялся:

   - Олень этот на двух ногах.

   - Как на двух? - удивился Амундсен.

   - Это человек, а не олень.

   Амундсен поднял бинокль к глазам: в самом деле, по склону горы к бухте шёл человек, закутанный в звериные шкуры; потом из-за гребня горы показалось ещё четыре человека, вооружённых копьями и стрелами. Они быстро шли к стоянке.

   - Пожалуй, эти дикари могут нам причинить неприятности, - сказал Амундсен. - Намерения у них, видно, воинственные. А ну-ка, друзья, давайте вооружимся.

   Два товарища Амундсена быстро спустились в каюту и вышли оттуда с ружьями. И Амундсену принесли ружьё. Втроём они двинулись навстречу незнакомцам. Остальные четверо оставались на яхте и на берегу. Никто не знал, кто эти люди: друзья или враги.

   - Это эскимосы, - сказал один из участников экспедиции, глядя на приближающиеся фигуры. - Что они могут сделать со своими стрелами?

   Два маленьких отряда медленно сходились. На расстоянии тридцати шагов друг от друга они остановились. Эскимосы держали свои луки и стрелы наготове. Амундсену не хотелось нарушать мир. Он обернулся к своим товарищам и сказал:

   - Давайте-ка положим ружья. Пусть они увидят, что мы не хотим сражаться.

   И все трое бросили ружья в сторону. Амундсен крикнул: "Микимо!" - единственное эскимосское слово, которое он знал. Это было приветствие. Эскимосы тотчас бросили свои луки и стрелы в сторону, быстро подошли к незнакомым людям, протянули им руки, засмеялись и заговорили, хотя и не понимали друг друга.

   Норвежцы старались показать, что никаких злых намерений у них нет. И эскимосы это поняли. Амундсен повёл гостей к стоянке, пригласил на яхту, угостил их мясом и шоколадом. Дружба была заключена.

   Амундсен показал эскимосам топоры, ножи, пилы. В этих местах не только металл, но даже дерево встречается очень редко. Своё оружие эскимосы делали из костей морских животных: луки их были из рёбер кита. С удивлением и даже некоторым ужасом смотрели они, как Амундсен стальной пилой пилил дерево и топором рубил доски. Всё это было для них совершенно неизвестным.

   Когда все вышли на палубу, Амундсен взял ружьё и выстрелил. Эскимосы упали на палубу лицом вниз. Амундсен подошёл к ним, поднял каждого по очереди, успокоил, обласкал и подарил им ножи, иголки и другие мелочи.

   Эскимосы понемногу пришли в себя и знаками начали просить, чтобы могущественные гости разрешили прийти сюда всем племенем и поселиться около них. Амундсен посоветовался со своими спутниками и согласился. Обрадованные эскимосы удалились, а два дня спустя в полукилометре от стоянки выросло уже целое селение в пятьдесят эскимосских "иглу" - хижин, сделанных из снега и льда. Всего пришло человек двести мужчин, женщин и детей.

   Девятнадцать месяцев подряд Амундсен и его спутники прожили бок о бок с эскимосами. Перед взорами европейцев впервые раскрылась жизнь этих самых северных обитателей мира.

   Эскимосы! Человечество имело о них только смутные, отрывочные, иногда даже фантастические сведения. Что это за народ? Как он живёт? Каковы его духовные интересы?

   И вот теперь перед Амундсеном и его товарищами развёртывалась картина жизни этого таинственного народа. Амундсен подолгу гостил в снежных хижинах эскимосов, ездил с ними на охоту и на рыбную ловлю, бывал на их праздниках, пользовался их помощью при различных работах и так хорошо изучил язык эскимосов, что свободно с ними объяснялся.

   В те первые дни, когда эскимосы только что поселились вблизи зимовки, Амундсен немного опасался: а вдруг им взбредёт что-нибудь в голову? А вдруг они нападут на экспедицию и отнимут запасы продовольствия, тем более, что, как знал Амундсен, эскимосам нередко приходится голодать. Норвежцев только семеро, эскимосов же было более двухсот, а потом подошли ещё новые группы эскимосов, - образовался большой лагерь.

   Амундсен на всякий случай решил прибегнуть к хитрости: внушить дикарям уважение и страх к белому человеку. Как и многие люди, воспитанные в буржуазном обществе, Амундсен считал эскимосов не только людьми, стоящими на более низкой ступени культурного развития, но и людьми низшей расы. Поэтому и отношение к ним было покровительственное и пренебрежительное. Амундсен считал их людьми неполноценными, и вряд ли тогда ему пришло бы в голову представить себе, что эскимос, получив образование, мог стать капитаном, инженером, врачом, учёным.

   Вместе с лейтенантом Хансеном он построил вдали от яхты небольшую снежную хижину. Под этой снежной хижиной была заложена мина, и Хансен провёл от хижины к яхте электрические провода, старательно замаскировав их снегом.

   Когда всё было готово, Амундсен пригласил на судно эскимосов. Пришло почти двести человек. Амундсен, как только мог, объяснил им, что белые люди очень могущественны и что они могут сделать всё, что угодно.

   - Мы можем разрушить всё на далёком расстоянии. И вообще можем производить самые необыкновенные вещи. Эскимосы должны относиться к белым людям с уважением. Им нельзя причинять никакого вреда. Белые люди могут строго наказать эскимосов. Вот, например, видите снежную хижину? Смотрите, как она далеко от меня, но я скажу одно слово, и сейчас же она поднимется на воздух и разлетится на куски.

   Он повторил это хвастливое внушение несколько раз, пока не убедился, что все его поняли. И, с удовлетворением отметив на некоторых лицах недоверие, Амундсен поднял и опустил руку.

   Хансен тут же незаметно соединил провода, и снежная хижина с грохотом разлетелась в куски. Снежное облако вместе с огнём высоко поднялось вверх.

   Многие эскимосы в ужасе упали на палубу. Кое-кто побежал прочь с корабля, а некоторые не могли даже ползти - от страха у них отнялись руки и ноги.

   Однако все эти меры предосторожности были совершенно излишни. Наивные и доверчивые эскимосы относились к Амундсену не только с уважением, но и с суеверным страхом. Почти никто из них не видел белых людей, но кое-что о белых людях они слышали. Семьдесят пять лет назад их деды встречались с Джемсом Россом, который проходил в этих местах. Ножи, топоры, ружья, сани казались тогда эскимосам вещами сказочными. И о Джемсе Россе сохранились в памяти северного народа предания как о могущественном белом волшебнике. А сейчас они сами увидели белых людей, услышали страшные выстрелы из ружей, особенно сильное впечатление произвёл взрыв снежной хижины.

   И долгое время после этого они с трепетом встречались с Амундсеном.

   Длительное общение с эскимосами было настоящим кладом для антрополога и этнографа, а в планы экспедиции как раз и входили работы по антропологии и этнографии. Перед отъездом из Норвегии Амундсен накупил массу дешёвых товаров для меновой торговли: ножи, иголки, гвозди, топоры, женские украшения. Теперь всё это было пущено в оборот. В обмен на предметы домашнего и охотничьего быта эскимосы охотно отдавали Амундсену за нож или иголку самую разнообразную одежду: мужскую, женскую, детскую, любое оружие, рыболовные снасти, разную домашнюю утварь. Всякая мелочь, сделанная из металла или дерева, казалась им драгоценностью. Даже за пустые консервные банки они давали целые костюмы. В своих записках Амундсен рассказывает о том, как однажды ему удалось за пустую консервную банку получить два женских костюма, сделанных с большим вкусом из белых и чёрных оленьих шкур.

   В течение всей зимы Амундсен внимательно изучал способы эскимосской охоты, их снаряжение. Его интересовало многое: какая упаковка лучше всего переносит перевозку грузов по торосистому льду, какие ремни или верёвки меньше всего соблазняют голодных собак, какие лыжи наиболее пригодны для путешествия по ледяному насту, какая обувь лучше предохраняет ноги от ранений при ходьбе по неровному льду и снегу.

   Присматриваясь к эскимосам на охоте, Амундсен поражался той ловкости, с какой они разделывали убитых животных, выгибали или обрабатывали кости, чтобы смастерить луки, стрелы, швейные иглы, ножи.

   Среди зимы с ближних островов начали прибывать новые группы эскимосов. Они предлагали Амундсену песцовые и оленьи шкуры - за один охотничий нож из шведской стали они давали по двенадцати великолепных песцов, и Амундсен обменивал грошовые вещи на драгоценные меха. С точки зрения цивилизованного европейца обман при таких обстоятельствах был естественным.

   Наступила длинная трёхмесячная ночь. Чтобы несколько разнообразить свою жизнь, члены экспедиции время от времени устраивали праздники, в которых принимали участие и эскимосы. При свете луны или северного сияния они стреляли в цель, бегали взапуски на лыжах. Лучшему бегуну и стрелку давали в награду какой-нибудь металлический предмет. Эскимосы радовались подарку, а если приз получал норвежец, то он тут же обменивал грошовый приз на драгоценный мех.

   А научная работа не прекращалась ни на день.

   В обсерватории неустанно действовали самозаписывающие аппараты-регистраторы. Ежедневно в двенадцать часов магнитолог Вик менял в приборе ленту. Зимой, когда температура падала до минус 60 градусов, эта операция была очень тяжёлой: в пургу и в метель, в кромешной тьме приходилось лопатой прокладывать дорогу в обсерваторию сквозь высокие сугробы. Дважды в сутки Ристведт производил метеорологические наблюдения. Лейтенант Хансен аккуратно выполнял обязанности астронома, картографа, фотографа. Он собирал геологические коллекции, делал гидрологические наблюдения. Особого павильона для астрономических наблюдений у экспедиции не было, и лейтенант Хансен устраивался со своими инструментами прямо на воздухе, где-нибудь за стеной жилого домика. Разумеется, при температуре в 60 градусов мороза это было не работой, а подвигом.

   Лунд и Хансен занимались хозяйственными делами: добывали воду, что в зимнюю пору являлось немалой трудностью, готовили топливо, помогали коку и ухаживали за собаками.

   Линдстрем кормил всю команду и одновременно по заданию университета в Христиании собирал зоологические, а летом и ботанические коллекции.

   Амундсен, занимаясь научными наблюдениями, не отказывался ни от каких повседневных работ.

   С наступлением весны он предпринял ряд санных поездок в район магнитного полюса. Вместе с лейтенантом Хансеном Амундсен точно определил новое местоположение магнитного полюса и тщательно обследовал как новый, так и старый районы. Это было одним из самых крупных достижений экспедиции.

   Лето 1904 года было холодное. Лёд в бухте не вскрылся, и вырвать яхту из ледовых оков не удалось. Экспедиция вынуждена была остаться на вторую зимовку. Это не входило в расчёты Амундсена, но делать было нечего - приходилось жить надеждой на то, что следующее лето будет более тёплым.

   Вторую зиму путешественники провели даже лучше, чем первую. Им уже были хорошо известны условия зимовки, да и место было обжитое. И работали они так же дружно и бодро. И никто из них не болел.

   Амундсен, верный своим правилам, внимательно следил за тем, чтобы ни один участник экспедиции не оставался без работы. Праздность во время зимовок приносит неисчислимые беды: в долгую полярную ночь настроение у человека падает. Он легко поддаётся унынию, за унынием приходят апатия, безразличие, появляются болезни. Работа же спасает от мрачных дум. И каждый из членов экспедиции был загружен работой до предела.

   Весна 1905 года была значительно теплее предыдущей. Появилась полная надежда, что экспедиция сможет продолжать путь дальше на запад. 1 июня остановили саморегистрирующие инструменты, затем разобрали все постройки на берегу и весь строительный материал перевезли на яхту.

   Наконец всё было готово к дальнейшему походу. 13 августа яхта снялась с якоря и под прощальные крики эскимосов вышла из гавани.

  

  

  

   Пролив, в который вошла "Йоа", не был известен европейцам. Ни один корабль никогда ещё не заходил в эти воды. Яхта шла медленно, пробираясь сквозь густой туман, то и дело меняя паруса, так как ветер был капризный. Пролив походил на извилистый коридор - казалось, он вот-вот кончится и яхта попадёт в закрытую бухту.

   В продолжение двух недель "Йоа" шла по этому коридору. Высокие берега не пропускали ветра. Он едва шевелил вымпел на мачте. Судно двигалось лишь с помощью винта. Всё время приходилось бросать лот, измерять глубину. Это была очень утомительная работа. Иногда пролив разветвлялся, открывались пути в разные стороны, и тогда перед Амундсеном вставал вопрос: куда идти?

   Экспедиции, искавшие северо-западный проход, как раз и погибали в лабиринте этих бесконечных проливов между безыменными островами. Острова сбивали с толку всех путешественников. А лето здесь коротко: открытой водой можно плыть только месяца полтора.

   Амундсен опасался, как бы ему снова не пришлось застрять здесь в какой-нибудь безыменной бухте.

   И, осматривая чёрные безлюдные острова, он как бы видел тени отважных своих предшественников. Тени тревожили его и заставляли торопиться.

   Разветвления пролива стали попадаться всё чаще и чаще. Амундсен заметил, что течения в них разные: в одних сильнее, в других слабее. В самых южных проливах течение было самым сильным, "Йоа" шла именно по этим проливам, хотя порой они были очень узки. Так Амундсен и предполагал: проход на запад лежит между островами не на севере, а на юге. С каждым днём уменьшалась и глубина проливов. На пути попадались подводные камни. В одном месте яхта прошла почти чудом: под килем оставался лишь один дюйм воды. Амундсен так волновался, что не мог ни спать, ни есть. Его нервы были напряжены до крайности: он понимал, что если теперь, в ближайшие дни, не будет найден выход в Тихий океан, экспедиция попадёт в очень тяжёлое положение. Целые сутки он не спускался с мачты, стараясь миновать ловушки, расставленные природой.

   Мысль о том, что они могут погибнуть и не выполнить своей главной задачи, мучила его.

   "Я не мог прогнать от себя мысли о возвращении домой с невыполненной задачей. Часы, которые оставались мне на отдых и сон, проходили в эти дни главным образом в том, что я ломал себе голову над такими мыслями, и это отгоняло от меня сон. Я не мог есть; за каждой едой я чувствовал адский голод, но не в состоянии был проглотить пищу".

   Так пишет он в своей книге, посвящённой этому плаванию.

   26 августа, на заре, яхта вышла, наконец, в открытое море. Амундсен увидел огромное водное пространство. Это была радость. В восемь часов утра он закончил свою вахту и ушёл спать.

   Вдруг шум и сильная беготня по палубе разбудили его. Амундсен сразу понял, что случилось нечто очень важное. Внезапно в каюту вбежал лейтенант Хансен и крикнул:

   - Вижу корабль!

   И тотчас убежал обратно.

   Амундсен быстро вскочил с постели. Значит... значит, северо-западный проход найден! Ура! Мечта юношеских лет осуществилась.

   "В горле я почувствовал странное ощущение. Конечно, я был несколько возбуждён и переутомлён, и, несомненно, это слабость, но на моих глазах навернулись слёзы. "Вижу корабль!" Магические слова! И сразу же родина и всё милое моему сердцу приблизились ко мне и простерли руки. "Вижу корабль!" Я мгновенно оделся. На минуту я остановился перед портретом Нансена, висевшим на стене, и в это мгновение изображение словно ожило, будто Нансен смотрел на меня и кивал головой. Я кивнул ему в ответ, улыбаясь от счастья, и вышел на палубу".

   Да, впереди в открытом море виднелось судно. Это было парусное китобойное судно, пришедшее с запада.

   Все на яхте будто обезумели, поздравляли друг друга, обнимались, кричали, прыгали и плясали. И всех радостнее был Амундсен. Победа была в его руках! Он первый проплыл из Атлантического океана в Тихий северо-западным проходом. Цель достигнута!

   Когда прошла первая волна радости, Амундсен вдруг вспомнил, что в течение нескольких дней ничего не ел. На вантах у мачты висели свежие оленьи туши. В каком-то исступлении он подбежал к ним и, отрезая кусок за куском, проглатывал мясо, не прожёвывая, целиком, как изголодавшийся зверь. За время перехода по проливам он так измучился, что стал неузнаваем. Ему шёл только тридцать третий год, а на вид можно было дать семьдесят лет. Он был худ, истощён вконец, глубокие морщины прорезали его лоб и щёки.

   Три часа спустя "Йоа" подошла к китобойному судну. Называлось оно "Чарльз-Гансон" и пришло сюда из Сан-Франциско. "Йоа" подошла к нему вплотную, стала борт о борт.

   Пожилой седой капитан вышел навстречу.

   - Вы капитан Амундсен? - был его первый вопрос.

   Амундсен был очень удивлён, что капитан "Чарльз-Гансона" знает его имя.

   - Это первое встреченное вами судно? - спросил капитан.

   - Да, первое.

   - Я чрезвычайно счастлив, что первый могу поздравить вас со счастливым прохождением северо-западным путём.

   Сияющий от удовольствия капитан пригласил Амундсена и его товарищей к себе в каюту. Он-то лучше других понимал, какой огромный подвиг совершили его гости, и был по-настоящему счастлив, что первый встретил экспедицию.

   - Не нужно ли вам чего? Я рад помочь всем, что у меня есть.

   - Благодарю вас, мы ни в чём не нуждаемся. Нам хотелось бы только получить вести с родины.

   - К сожалению, я уж полтора года как ушёл из Сан-Франциско; у меня есть кое-какие газеты, только они очень уж старые.

   - Старые для вас - для нас они свежие.

   Капитан принёс пачку газет. Амундсен с жадностью начал их перелистывать, и первое, что бросилось ему в глаза, был заголовок: "Война между Норвегией и Швецией". Изумлённый, он поглядел на своих спутников, на капитана. "Что же там происходит сегодня? Почему всп