Крыжановская Вера Ивановна - Царица Хатасу

Саргона. И тот с удивлением увидел лежавшего на подушках необыкновенно красивого молодого человека, сверкавшего драгоценностями. Лицо его было неподвижно, как у статуи. Жили, казалось, одни только черные сверкающие глаза, в которых мерцало мрачное высокомерие. Тяжелый и странный взгляд холодно скользнул по Саргону. Затем обе лодки разъехались, быстро удаляясь друг от друга.

   - Кто это был? - спросил Саргон, стараясь отогнать неприятное впечатление, оставшееся от красивого незнакомца.

   - Это князь Хоремсеб, господин, - ответил один из матросов. - Очень досадно, что мы его встретили. У него дурной глаз, и он приносит несчастье всем, кому встречается. Не смейся, господин. То, что я говорю, известно всем. Может быть, сам благородный Хоремсеб и не знает, что приносит гибель. Он ведет очень уединенную жизнь и выходит только по ночам. Но когда он приезжал последний раз в Фивы, там случались всякие несчастья.

   - Какого рода? - спросил царевич.

   - Всевозможные смерти. Особенно женщины подвержены его дурному глазу. Ими овладевает безумная любовь к нему, и они кончают жизнь самоубийством. Это и случилось с несколькими девушками из самых благородных семейств.

   И матрос назвал несколько жертв чародея.

   Без всякой видимой причины, внезапная тоска защемила сердце Саргона. Этот странный и обольстительный человек был в Фивах, и Нейта должна была его видеть. Избежала ли она рокового влияния, разрушившего столько невинных жизней? Такая молодая, предоставленная самой себе и связанная с нелюбимым мужем, она легко могла поддаться его чарам.

   Эта мысль, зародившись в возбужденном уме хетта, стала навязчивой. Он не мог отделить образ Нейты от образа чародея. Ненависть и ревность к Хоремсебу душили его, и он хотел бы иметь крылья, чтобы скорей приехать домой.

   Солнце уже село, когда лодка наконец подошла к долгожданной цели. Стоя на носу, Саргон жадно вглядывался в темноту. Он уже различал массивные контуры своего дворца, лестницу и гранитных колоссов, стороживших вход на террасу.

   Сердце хетта разрывалось. В нем боролись воспоминания о прошлом и опасения за будущее. Когда лодка причалила, Саргон выскочил на ступеньки, не дав времени пристать. Его волновало только одно: увидеть Нейту.

   Почти бегом прошел он пустую террасу, затем несколько темных молчаливых комнат и в удивлении остановился. Что означают эта пустота и молчание, в которое было погружено все здание? С болью в сердце он пошел дальше впотьмах, не в состоянии объяснить отсутствие слуг, обычно заполнявших дворец. Наконец он вышел во внутренний двор, освещенный факелами, и увидел нескольких рабов. Они собрались у фонтана и шумно разговаривали.

   Навстречу ему выбежала старая кормилица Бэки, испуская жалобные стоны. Одежда ее была разорвана, растрепанные волосы запачканы пеплом и грязью. Она бросилась к Саргону и, обхватив его колени, отчаянно запричитала:
- О, господин! В несчастный час ты возвращаешься домой. Та, кого ты ищешь, Нейта, радость твоего сердца, солнышко этого дворца, умерла!

   Царевич хрипло вскрикнул и схватился за голову. Удар был силен для его истощенного организма. Он пошатнулся и упал бы, если б слуги не поддержали его.

   Саргон лежал молча, с закрытыми глазами, по-видимому, без чувств. А между тем, несчастный молодой человек не потерял сознания. Лихорадочная концентрация на одной мысли делала его ум и тело неподвижными. "Нейта умерла!" - от этой мысли рушилось будущее, о котором он мечтал и которое поддерживало его до сих пор. Ужасная действительность подавляла его, причиняя душе почти физическую боль. Мало-помалу размышление внесло свет в этот хаос отчаяния. Отчего могло умереть это юное создание, полное жизни, сил и здоровья? Неожиданно рядом со светлым образом Нейты, какой рисовало ему воспоминание, перед ним возникла мрачная тень мемфисского чародея, этого губителя женщин.

   - О-о-о! Все подтверждает мои опасения. Нейта не умерла - ее похитили! И я знаю, где найти ее: сердце подсказывает мне это.

   В последующие дни Саргон увиделся с Сэмну и был принят царицей, которая отнеслась к нему с большой добротой. Речь шла о Нейте, но царевич услышал только то, что ему было уже известно.

   После этого Саргон несколько дней сидел, запершись в своем дворце. Затем у него появилось желание увидеть Роанту, поговорить с той, кто считался ближайшей подругой его жены.

   Когда он приехал, супруга Хнумготена была одна со своим братом. Она жалела Саргона и приняла его по-дружески. Но в душе Ромы при виде царевича поднялась целая буря противоречивых эмоций. Честный, чистый и великодушный до глубины души жрец почувствовал ревность, жалость и угрызения совести перед супругом Нейты. Ничего не подозревая, Саргон без всякой задней мысли пожал руку своему счастливому сопернику:
- Нейта не умерла, - сказал он. - Меня убеждает в этом голос сердца, который никогда не ошибается. Она была похищена, и я найду ее. Терпеливо и настойчиво я буду следить и искать, пока не нападу на след и не обличу бесчестного похитителя. Только скажи мне одну вещь, Роанта. В Фивы приезжал человек, роковой взгляд которого насмерть поражал сердца женщин. Этого мемфисского чародея Нейта хорошо знала?

   Услышав это, Рома вздрогнул, как от удара молнии, и прижал руку ко лбу, внезапно покрывшемуся потом. Он вспомнил слова Нейты во время их последнего свидания: "Спаси меня от меня самой, Рома! Твоя чистая любовь прогонит другую. Та любовь - это пламя, которое не греет, но жжет, уничтожает и убивает!" Она имела в виду не Саргона. Неужели он ослеп, если подумал только о хетте?

   Роанта тоже смертельно побледнела и, с трудом преодолев себя, сказала, покачав головой:
- Берегись, Саргон, нападать на Хоремсеба на основании таких неопределенных предположений!.. Не забывай, что это могущественный человек - член царского рода, и опасно вторично рисковать жизнью и свободой.

   - Я знаю, насколько ненадежны состояние и положение побежденного и военнопленного! Два года унижений и мук сделали мне жизнь ненавистной, - с горечью ответил Саргон. - Однако, я последую совету, Роанта, и буду осторожен, так как не хочу умереть не отомщенным.

  

  

  

   Мы уже упоминали, что движимый тайным подозрением Кениамун установил слежку за Хартатефом, надеясь таким образом найти Нейту, своего великодушного друга. Но прошло почти два месяца со дня исчезновения девушки, а Кениамун все еще ничего не выследил. Он уже начинал падать духом, когда однажды утром узнал, что Хартатеф отправился один в путешествие, цель которого никому не была известна.

   Новость была исключительная. Кениамун предположил, что похититель отправляется навестить свою пленницу. Итак, все дело было в том, чтобы накрыть его на месте преступления. Вспомнив, что Ганофера однажды уже оказала ему услугу, выдав тайну Хартатефа, он отправился к ней. За приличный подарок мегера без зазрения совести рассказала, что ее друг уехал в Мемфис, чтобы помочь какой-то родственнице устроить одно неприятное семейное дело. Было очевидно, что Ганофера ничего не подозревала, а Кениамун, конечно, остерегся объяснять ей что-нибудь.

   - А, негодяй! Ты увез так далеко свою жертву в надежде, что там никто не станет ее искать. Но подожди! Если ты осмелился это сделать, тебе не миновать рудников.

   Не теряя времени, Кениамун отправился к Хнумготену и попросил у него отпуск по семейным делам. Получив желаемое, он немедленно отбыл в Мемфис. Приехав туда, он замаскировался и устроился так, чтобы иметь возможность следить за жилищем Хартатефа. Скоро он убедился, что тот выходил по ночам и исчезал на несколько часов. Все это Хартатеф проделывал с такой ловкостью и быстротой, что Кениамун три раза терял его след.

   Наконец, однажды ночью воину удалось его выследить. Он увидел, как Хартатеф в темноте переулочка надел на голову огромный парик, закутался до самого носа в темный плащ и направился к Нилу, где вскочил в маленькую лодку. Боясь опять потерять его, Кениамун перерезал швартовы какой-то рыбацкой лодки и, сильно гребя, догнал Хартатефа. Дальше он плыл за ним, держась на расстоянии, чтобы остаться незамеченным.

   Так они миновали город и поплыли вдоль громадной стены, окружавшей дворец Хоремсеба. Недалеко от лестницы сфинксов Хартатеф причалил к берегу. Спрятав лодку в тростнике, он исчез в кустах у подножья стены. Шагов на сто дальше Кениамун тоже вышел на берег. Он без шума подполз как можно ближе к тому месту, где должен был скрываться Хартатеф. Кениамун долго просидел в своей засаде, как вдруг из сарая выехала чудесная лодка. Хоремсеб сел в нее и отправился на свою ночную прогулку.

   Как только лодка отъехала, воин увидел, что Хартатеф вышел из укрытия и стал пробираться к лестнице, на ступеньках которой смутно виднелся силуэт сидящего раба. Что произошло затем, Кениамун не разобрал. Он услышал неясный шепот Хартатефа, внезапно прерванный диким хриплым ворчанием. После этого раздался шорох короткой борьбы. Минуту спустя, молодой египтянин перепрыгнул через сфинкса и, прячась в тени, побежал к своей лодке, наравне с которой прятался Кениамун, надеясь получше разглядеть, что происходит.

   - Шакал, - пробормотал Хартатеф, отвязывая лодку. - Несмотря ни на что, я узнаю, прячешь ли ты Нейту за этими так хорошо охраняемыми стенами. Недаром же ты любишь ночь и таинственность! Грязная тварь, проклятый колдун!

   С угрожающим видом он потряс кулаком в сторону дворца и прыгнул в лодку.

   Кениамун тоже поспешил убраться, так как на лестнице появилось несколько человек с факелами. Они, видимо, собирались сделать обход вокруг стены. Он быстро переплыл на противоположный берег и, уже не спеша, вернулся домой.

   Кениамун был поражен. Подслушанные слова уничтожили все его предположения. Хартатеф не похищал Нейту, он сам искал ее у Хоремсеба. Это было столь же непонятно, сколь и неожиданно. Кениамун достаточно хорошо знал хитрого и практичного Хартатефа, чтобы быть уверенным, что он не станет гоняться за тенью и без основательных подозрений не отважится проникнуть в неприступный загадочный дворец.

   Кениамун провел бессонную ночь. Когда же первые лучи восходящего солнца проникли в его комнату, хитрый и изобретательный ум нашел решение, вернувшее ему покой. Он убедился, что если Нейта и жива, добраться до нее невозможно. Высокое положение Хоремсеба делало его неуязвимым. Конечно, подобное соображение не остановит ревнивого и сурового Хартатефа. Ничто не в состоянии отвратить его от настойчивых поисков любимой женщины, и если он найдет ее, скандал выйдет огромный. Но пока это случится, без сомнения, пройдут долгие месяцы, а стесненный долгами Кениамун не мог ждать, если не хотел, чтобы кредиторы сожрали его.

   Но нет ли человека, который мог бы вывести его из затруднительного положения, да еще притом считал бы себя обязанным ему? Единственной кандидатурой был Саргон. Вступив во владение своим громадным состоянием, он заточил себя в собственном доме, оплакивая утрату. Чего бы не отдал он за новую надежду или путеводную нить, если в нем уже зародились сомнения!

   Окончательно решив навести Саргона на след Хартатефа и чародея, Кениамун успокоился, и к нему вернулся оптимизм. В тот же день он уехал в Фивы.

   Мрачный и обескураженный, так как поиски не привели решительно ни к чему, Саргон окончательно стал затворником. Суровый, полный ненависти к людям и бессмертным, он апатично убивал дни или утомлял ум тем, как найти похитителя Нейты. Саргон все-таки не верил в ее смерть.

   Визит Кениамуна не вызвал у него радости. С видом усталого человека он равнодушно слушал веселую болтовню гостя. Тот, по-видимому, не замечал холодного приема. Оборвав банальную тему разговора, он с участием сказал:
- Я вижу, что ты болен душой, Саргон! Смерть жены угнетает тебя. Действительно, это был бы ужасный удар, если б ее смерть была доказана. Но я не верю в это. Я пришел сообщить о моем открытии, которое, может быть, даст тебе направление поисков Нейты.

   Саргон, небрежно лежавший на ложе, вскочил со сверкающим взором.

   - А! Ты тоже не веришь в ее смерть! Но скорей же говори, что ты знаешь?

   И Кениамун рассказал о том, что узнал в Мемфисе. Саргон слушал его бледный, с крепко сжатыми губами. Когда воин умолк, он сказал глухим голосом:
- Я уверен, что ревность хорошо вдохновила Хартатефа. Мне тоже сердце твердит имя этого нечестивого человека. Его вид (я встретил его под Мемфисом) отнял у меня покой, а я еще не знал, что Нейта исчезла. Когда наши взгляды пересеклись, слепая ненависть наполнила мою душу. Но как добраться до этого презренного? Его положение неуязвимо. О, если бы у меня в руках было хоть самое маленькое доказательство!

   - Позволь мне заметить, Саргон, что прежде всего нужно вооружиться терпением. В подобных делах очень часто случай бывает лучшим руководителем. Но, понятно, что запираясь в своем дворце, ты не найдешь ничего. Сам того не подозревая, Хартатеф стал нашим хитрым и предприимчивым союзником. За ним необходимо наблюдать вблизи. Но ты бы сам должен всюду бывать, все видеть и слышать. Никогда нельзя предусмотреть, где и как можно напасть на серьезный след. Доказательство - мое приключение в Мемфисе. Поэтому тебе нужно часто бывать у Туа. У этой женщины есть родственники и друзья в Мемфисе, которые часто ее навещают. Вот и теперь приехал один из ее двоюродных братьев. Подобные знакомства необходимы.

   - Ты прав, я съезжу к Туа. Эта бездеятельность раздражает меня и ни к чему не приводит. Ты же, Кениамун, будь моим союзником. Я твердо уверен, что мы вдвоем достигнем успеха.

   Кениамун вздохнул.

   - Боюсь, что не в состоянии помочь тебе так, как хотелось бы и как требует моя дружба с Нейтой. Но мои дела так плохи, что даже не знаю, останусь ли я в Фивах.

   - У тебя денежные затруднения? Долги, конечно? - тут же догадался царевич. Получив утвердительный знак Кениамуна, он продолжил, взяв его за руку:
- Не думай о таких пустяках. Я счастлив, что могу избавить от мелочных забот друга, оказавшего мне такую неоценимую услугу. Завтра утром я пришлю тебе вавилонский талант. Этого будет достаточно?

   Еще немного поломавшись, Кениамун согласился и поблагодарил Саргона. Эта сумма была втрое больше той, какая ему была нужна. Через час они расстались большими друзьями. Кениамун обещал заехать за Саргоном, чтобы отвезти его к Туа.

   У вдовы было многолюдно. Когда приехали Саргон и его спутник, Неферта с молодыми людьми, ее постоянными обожателями, играла в саду в мяч. Туа, несколько старых друзей и ее мемфисский двоюродный брат сидели вокруг хорошо сервированного стола. К этому-то обществу и присоединились молодые люди. Туа приняла Саргона, выразив большую радость, усадила рядом с собой и всячески старалась вывести его из молчаливого настроения. Кениамун, веселый и прекрасный собеседник, как и всегда, скоро овладел разговором и сумел искусно навести его на Хоремсеба, спросив мемфисского гостя, не знает, ли он чего-нибудь новенького о прекрасном князе-чародее. Мрачный и угрюмый старый жрец с видимой неохотой ответил:
- Что можно знать о человеке, который ведет такую таинственную жизнь и выходит только по ночам? Можно лишь пожелать, чтобы жизнь, которую он так тщательно скрывает, была приятна бессмертным и не боялась бы глаз живых.

   Туа возмутилась таким подозрительным пожеланием своего родственника и назвала его старым ворчуном. Затем она стала восхищаться красотой и чарующей прелестью князя, который с первой же встречи произвел на нее неизгладимое впечатление. Увлеченная воспоминаниями, вдова в подробностях рассказала о своей ночной прогулке с Нефтисой и встрече с Хоремсебом, который бросил девушке пурпурную розу.

   Саргон и Кениамун навострили уши. Последний вспомнил, что он уже слышал это повествование. Только теперь оно приобрело совершенно другой смысл.

   - А что поделывает теперь особа, удостоенная такого лестного подарка? Хранит ли она его? - спросил он с притворной беззаботностью.

   - Право, я не подумала спросить об этом! Но, друзья мои, история этой красивой девушки с того времени стала настолько странной, что я не могу удержаться от желания рассказать ее вам.

   Видя, что любопытство собеседников обострилось, она с воодушевлением продолжала:
- Я должна сказать вам, что в то время Нефтиса была невестой Антефа, бывшего коменданта Буто. Она собиралась с теткой ехать к нему, чтобы отпраздновать там свадьбу, когда вдруг исчезла через несколько недель после моего отъезда.

   Решили, что она утонула в Ниле, возвращаясь ночью от подруги, так как она пропала из лодки, в которой ехала. Сопровождавший ее слепой раб рассказывал, что слышал будто бы шум весел, но мыслимо ли допустить, что она без сопротивления позволила похитить себя? Так или иначе, но ее нигде не могли найти. Ее бедная сестра Ноферура, ее жених - одним словом, все оплакивали ее смерть. Можете себе представить всеобщее удивление, когда она снова неожиданно появилась. Где она провела почти целый год, этого никто не знает, так как то, что она рассказывает, очевидная ложь.

   Я убеждена, что за этой великой тайной скрываются печальные вещи, потому что счастье не меняет так людей. Представьте себе, что это прекрасное создание, всегда веселое и смеющееся, свежее, как роза, теперь совершенно неузнаваемо. Она стала бледной, как воск, с пылающими странными глазами. Вообще перестала смеяться, едва говорит, избегает света и, по-видимому, живет одними грезами. Бывают минуты, когда я сама верю, что встреча с князем Хоремсебом приносит несчастье и что у этого красивого молодого человека - дурной глаз.

   Но возвратимся к Нефтисе. Появившись снова, она отправилась в Буто с намерением выйти замуж за Антефа. Ради приличия ее сопровождала молодая вдова, ее родственница, по имени Менхту. Но вообразите, когда они приехали, Антеф безумно влюбляется в Менхту, которая по красоте не стоит сандалии Нефтисы, и женится на ней. Прежняя невеста возвращает ему слово. Сделано ли это из чистого великодушия или, - Туа понизила голос и многозначительно улыбнулась, - она понравилась другому? Как бы то ни было, в настоящее время Нефтиса живет недалеко от Фив, в прекрасном доме, который ей подарил Тутмес. Царевич часто посещает ее. Узнав от Антефа, что она здесь, я как-то ездила навестить Нефтису, но она такая странная и такая необщительная, что даже не сделала ответный визит.

   Пока присутствующие смеялись и обсуждали этот рассказ, Саргон с Кениамуном обменялись многозначительными взглядами. Оба припомнили, что пурпурная роза была найдена с вуалью Нейты на другой день после исчезновения.

   Выйдя от Туа, Саргон предложил Кениамуну подвезти его на своей колеснице и, чтобы поговорить наедине, отослал возницу. По дороге они обсудили все услышанное. Прощаясь, царевич с воодушевлением сказал:
- Я должен повидаться с Нефтисой. Все указывает на то, что в ее загадочной истории замешан этот презренный колдун, сеющий на своем пути смерть и безумие. Может быть, и узнаем что-нибудь. Лучше всего будет познакомиться с Нефтисой через Антефа. Устрой это, Кениамун, если ты знаком с ним.

   - Еще бы! До своего отъезда в Буто он служил со мной в одном отряде и по возвращении опять зачислен к нам. Это, конечно, не очень-то приятно после той должности, которую он занимал. Будь спокоен, Саргон, я завтра же повидаюсь с ним.

   Кениамун, как и обещал, на следующий день отправился к бывшему коменданту Буто. Заручившись согласием Антефа познакомить его с Нефтисой, если только тому удастся победить отвращение девушки ко всяким новым знакомствам, Кениамун простился с другом.

   Несколько дней спустя он получил от Антефа записку с сообщением, что все устроено и назначен день визита. Нефтиса согласилась, скрепя сердце, побежденная просьбами подруги, умирающей от желания познакомиться с принцем хеттов.

  

  

  

   Саргон и Кениамун стали частыми гостями в доме Нефтисы. Осторожно, чтобы не испугать ее, они наблюдали за мрачной, молчаливой и равнодушной девушкой, терпевшей их присутствие, но никогда не поощрявшей их посещений. Иногда они встречались с Тутмесом, который тоже часто навещал Нефтису. Кениамун очень скоро убедился. что несмотря на кажущиеся интимные отношения, между ними не было и речи о любви. Тутмес не ревновал, а девушка не испытывала к нему никаких чувств. В этом не могло быть ни малейшего сомнения. Но тогда какие отношения могли быть между могущественным наследником трона и бедной дочерью купца? Неужели же из-за мимолетной связи царевич так щедро одарил ее? Это было вполне возможно. Впрочем, воину было безразлично, каким путем досталось Нефтисе солидное состояние. Только это обстоятельство подсказало Кениамуну новый вариант. Чтобы, наконец, прочно устроиться и обеспечить себе спокойное будущее, он надумал жениться на Нефтисе. Она нравилась ему, а ей выгодно было бы прикрыть туманное прошлое почетным браком. Вопреки всем его ожиданиям, Нефтиса осталась равнодушной и чуть ли не с иронической сдержанностью принимала настойчивые ухаживания Кениамуна. Его самолюбие было оскорблено, и он удвоил свое внимание. К поискам следов Нейты примешалось желание убедиться, не преграждает ли и ему путь мемфисский чародей. Два раза он замечал: когда неожиданно произносили имя Хоремсеба, тусклые глаза Нефтисы вспыхивали огнем, а при упоминании о рассеянной жизни, которую князь вел в Фивах, непередаваемый гнев и страдание перекашивали ее бледное и неподвижное лицо.

   На этой-то предполагаемой ревности Кениамун и основал план решительного приступа. Если каким-нибудь образом и можно было Нефтису заставить изменить себе и выдать часть ее тайны, то, конечно, под влиянием того могущественного чувства, которое ослепляет человека и разнуздывает все страсти.

   Подходящий случай не заставил себя долго ждать. Однажды после обеда они с Саргоном были в гостях у Нефтисы, и Кениамун решил, что настало время нанести удар. Изиса, чувствовавшая большую симпатию к ассирийцу и любившая беседовать с ним наедине, увела молодого человека под предлогом показать ему только что распустившийся редкий цветок. Кениамун знал, что они не так-то скоро вернутся, и решил воспользоваться удобной минутой.

   Разговор тянулся лениво, так как молчаливая Нефтиса не стремилась поддерживать его. После довольно продолжительного молчания Кениамун быстро наклонился к ней и сказал, пожимая ее руку:
- Нефтиса, отчего ты всегда такая бледная и мрачная? Почему ты так равнодушна к тем, чье сердце полно верной привязанности к тебе?

   Девушка вздрогнула. Ее большие зеленоватые глаза с нескрываемой иронией обратились на Кениамуна.

   - Надеюсь, это не ты, Кениамун, ветреная и любвеобильная бабочка, проникнут такими прекрасными чувствами верности. К тому же, это было бы и напрасно. Мое сердце умерло с тех пор, как я должна была отказаться от Антефа. Подобные жертвы самую горячую душу превращают в камень.

   - Твой ответ жесток, но я не считаю его окончательным, - добродушно ответил Кениамун. - Ты знаешь, если суметь ударить по камню, то из него брызнет огонь. Никогда не следует полагаться на свое сердце. Я знаю человека, который казался неуязвимым и из-за которого умирали женщины, не трогая его сердца. И что же! Любовь победила его, как всякого другого. Из своего небольшого приключения во время последней поездки в Мемфис я получил тому подтверждение.

   Как бы охваченный воспоминаниями, он умолк и выпил глоток вина. Его лицо излучало такую откровенную веселость, такое невинное лукавство, что они исключали всякое подозрение.

   При слове "Мемфис" темное облако застлало лицо его собеседницы. Нервным жестом она пододвинула к себе хрустальный бокал и, наполнив его вином, сказала изменившимся голосом:
- Это обещает быть очень интересным. Расскажи, Кениамун, кто этот человек и что ты видел?

   - А ты сохранишь мою тайну? Дело идет об очень важной особе, - ответил тот весело.

   Получив утвердительный знак, он продолжал:
- Ну, хорошо! Признаюсь тебе, что все, что рассказывали про Хоремсеба, разжигало во мне сильнейшее любопытство. Когда я был в Мемфисе, то несколько раз проходил вдоль стены, окружавшей его владения. Вид этих таинственных садов, этого дворца, затерявшегося в зелени, еще больше возбудил мое любопытство. Я решил во что бы то ни стало, проникнуть туда, и вот однажды - признаюсь, не без труда - я перелез через стену.

   - И ты вышел оттуда живым? - хриплым голосом перебила Нефтиса.

   Она была бледна, как смерть и вся трепетала.

   - Клянусь Ра и Озирисом! Ведь это не пещера разбойников, - ответил Кениамун, делая вид, что не замечает ее волнения. - К тому же, я не отважился отходить далеко и все казалось пустынным, но случай привел меня прямо к цели. В одной аллее, в конце которой сверкали воды какого-то озера или бассейна, я увидел мужчину и женщину, сидевших на скамейке. В нем я тут же узнал Хоремсеба, нашего неуязвимого героя. Ее же я не мог рассмотреть, так как она обвила руками шею князя и спрятала лицо у него на груди. Я заметил только, что она очень изящна и у нее черные густые волосы. Как бы для того, чтобы рассеять мои последние сомнения, раздался голос князя. В его словах звучала такая пылкая страсть, что...

   Он замолчал, испугавшись эффекта этой смелой лжи, С хриплым криком Нефтиса вскочила на ноги. Кубок выскользнул из ее рук и со звоном разбился о плиты. Зеленые глаза ее метали пламя. Побагровевшее лицо исказилось дикой страстью, грудь тяжело вздымалась. Она была олицетворением ревности, готовой все вокруг разрушить и всех поубивать.

   - А! Так он может любить! - сдавленно вскрикнула она и, упав на стул, закрыла лицо руками.

   Оправившись от первого испуга и удивления, Кениамун бросился к ней. Успех превзошел его ожидания. Надо было пользоваться случаем.

   - Дорогая Нефтиса, неужели я, сам того не зная, причинил тебе горе? Твое волнение заставляет меня подозревать, что ты была за этими заколдованными стенами, где тебе было нанесено серьезное оскорбление. В таком случае, скажи мне все. Поверь, что я твой друг и сумею отомстить за тебя даже самому Хоремсебу.

   Нефтиса подняла голову.

   - Оскорбил ли он меня?! - воскликнула она с судорожным смехом отчаяния. - Он мучил меня, уничтожил, вырвал мое сердце! Но я молчала, я все терпела, так как думала, что он не способен любить. Я думала, что волшебное питье, которое он употребляет, парализовало его сердце. Но теперь, когда я знаю, Хоремсеб, что твой ледяной взгляд может воспламеняться любовью, что твой насмешливый и холодный рот может страстно целовать женщину, я не стану щадить тебя, я донесу и уничтожу тебя! Я лишу тебя чар, которыми ты покоряешь сердца женщин, я заставлю тебя заплатить за все мои страдания!

   Она осеклась. Ненависть, отчаяние и дикая страсть душили ее.

   - Успокойся, Нефтиса, и рассчитывай на мою помощь, что бы ты ни решила предпринять. Пусть моя самоотверженность докажет тебе мою искреннюю любовь!

   - Я верю, Кениамун, и благодарю тебя. Со своей стороны я клянусь тебе, что в тот день, когда Хоремсеба, уничтоженного и опозоренного, поволокут в цепях по улицам Фив на суд, я стану твоей женой. Пусть Гатора и все бессмертные накажут меня и лишат мою душу бессмертия, если я нарушу эту клятву!

   Кениамун крепко пожал ее дрожащую руку.

   - Чтобы добиться этого, нам необходимо узнать, что он делает в тени таинственных сикомор в своем дворце, поглощающем женщин...

   - В том числе и Нейту, - перебила Нефтиса. - Что касается тайн колдуна, то часть их я уже знаю, - и она коротко рассказала ему все, что помнила.

   Кениамун был поражен. Ему бы никогда и в голову не пришло, что возможны такие невероятные преступления.

   - Послушай, - сказал он, - не мало ли нас двоих для того, чтобы освободить Нейту и обличить такого опасного и высокопоставленного преступника? Если мы погибнем, другие должны продолжить наше дело. С этой целью я предлагаю в союзники Саргона. Это смелый и надежный человек, который уже подозревает часть истины.

   - Хорошо! Со своей стороны, я посвящу в дело Изису. Она тоже девушка верная и энергичная. Кроме того, ей нужно отомстить за смерть трех любимых людей.

   - Итак, мы договорились, - ответил, вставая, Кениамун. - Теперь позволь мне привести наших союзников. Нам необходимо посоветоваться и обсудить план действий. И чем скорее, тем лучше!

   Через полчаса четверо заговорщиков собрались в комнате, тщательно оградив себя от нескромных ушей. Мрачная и решительная Нефтиса на этот раз со всеми подробностями рассказала, каким образом она попала во власть чародея. Она описала странную жизнь, которую вел Хоремсеб, ужасное увечье всех рабов, ночные оргии, действие отравленных роз и противоядие, таинственный павильон, где исчезал князь для работы с каким-то неизвестным мудрецом и, наконец, рассказала про молодого раба, предупредившего ее об ужасной смерти, уготованной всем невинным жертвам.

   От этих зловещих таинств слушателей бросило в холодный пот. Только теперь Изиса поняла, что случилось с ее сестрой, без сомнения, погибшей в ужасных страданиях. Сердце Саргона терзала боль при мысли, что Нейта находится в этом аду и ее чистая невинная душа, может быть, подвергается таким ужасам. Он первый нарушил продолжительное молчание, наполненное только глухими рыданиями Изисы и хриплым прерывистым дыханием мужчин.

   - Поскольку речь идет прежде всего об освобождении близкого мне человека, - веско сказал Саргон, вставая, - то я считаю своим правом и обязанностью первым проникнуть в это логово смерти, а так как за его стены допускаются только немые, то я сделаюсь глухонемым. Притвориться, конечно, нелегко, но возможно, и надеюсь, что мне это удастся. Я устрою так, что меня купят, как раба. Его управляющий, говорят, много их покупает. Ведь надо же возобновлять поголовье человеческого скота, пожираемое оргиями! Когда я попаду туда, стану наблюдать за Хоремсебом и узнаю, там ли моя жена.

   - Но если тебя узнают? - тихо спросила Изиса.

   - Кто может меня узнать? Князь меня никогда не видел, а Нейты я могу избегать. Я очень изменился. К тому же гордый взгляд Нейты никогда не снизойдет до презренного раба.

   - Но как мы будем держать связь с тобой, чтобы быть в курсе событий? - спросил Кениамун.

   - Для этого мы назначим какое-нибудь место. Необходимо будет найти щель в стене или пробить отверстие, куда я мог бы ежедневно класть маленький свиток папируса. Если его не будет, то это станет знаком, что я открыт, и тогда вы поднимете тревогу.

   - Я отправлюсь с тобой, Саргон! Мне нужно отомстить этому негодяю за три смерти, и я не хочу оставаться в стороне, - заявила Изиса.

   Заметив, что все недовольны ее инициативой, она попыталась их убедить:
- Не бойтесь! Когда опасность известна, то она наполовину уничтожена. Саргону будет значительно легче, если он будет не один в пасти льва. В случае чего, мы поддержим друг друга. Если один из нас погибнет, останется другой, чтобы известить вас об этом. Я достаточно красива, чтобы Хоремсеб сделал меня своей игрушкой. Только он не одержит надо мной никакой власти: я буду уничтожать его розы и выливать отравленное питье. Не старайтесь разубедить меня, мое решение непоколебимо.

   После продолжительного спора предложение Изисы было принято. Кениамун со своей стороны обещал взять отпуск на несколько месяцев, чтобы находиться рядом с ними в Мемфисе.

   - Командующий эфиопскими войсками - мой друг. В случае нужды я возьму у него солдат, чтобы оцепить дворец или форсировать вход в него, - добавил он.

   - Итак, нам остается только назначить день отъезда, - воодушевленно сказала Нефтиса. - Я же, друзья, могу предложить надежное убежище, где никто не станет нас искать. Я владею маленьким домиком в одном из бедных кварталов Мемфиса, поблизости от невольничьего рынка. Этот домик простой и бедный, но его можно приспособить для наших нужд. Он стоит среди запущенного сада, и раньше в нем жила одна моя родственница. Недавно она умерла, и теперь там остался только один старый раб, верный и преданный, как собака. Его никто не знает, так как он недавно в Мемфисе, а раньше заведовал моим виноградником. Он будет прислуживать нам и "продаст" Саргона. Я ручаюсь, что старик нас не раскроет.

   Заговорщики разошлись, но девушки, оставшись одни, еще долго беседовали.

   Прошло пятнадцать дней после того, как разъяренная ревностью Нефтиса выдала чародея и поклялась отомстить ему.

   После обеда царевич Тутмес, развалившись в кресле, играл в шашки с одним воином из свиты. Молодой наследник трона явно скучал и был в самом отвратительном состоянии духа. Три недели назад во время большой охоты у него на всем скаку сломалась ось колесницы и его выбросило на землю. В результате он вывихнул руку и разбил колено. Его состояние не представляло никакой опасности, но, тем не менее, он был вынужден сидеть в своей комнате и сохранять абсолютный покой, а также должен был соблюдать довольно строгий пост. По мере того, как боль уменьшалась, нетерпение разъедало подвижного и деятельного молодого человека. Утром этого дня скука и дурное расположение духа достигли своего апогея. Недовольный всем, он раздражался от пустяков. Чтобы видеть какое-нибудь новое лицо, он потребовал для игры дежурного воина, которым оказался Мэна.

   Впрочем, игра не долго утешала его. Тутмес оттолкнул доску:
- Я не хочу больше играть. Сходи, Мэна, и скажи, чтобы мне принесли вещи, которые я купил у чужеземного купца. Потом расскажи мне какую-нибудь пикантную историю. Ты должен их знать много, ведь, говорят, ты постоянный посетитель тех мест, где процветают скандальные приключения.

   - Постараюсь угодить тебе, царевич. Действительно, я знаю много историй. Не хвастаюсь, но могу сказать, что они из собственного опыта, - с фатоватым видом ответил Мэна, отвешивая низкий поклон.

   Затем он приказал принести покупки. Пока Тутмес рассматривал богатые материи, драгоценности и оружие, привезенное из земли Кевы (Финикии), Мэна рассказал ему целую серию анекдотов, один рискованнее другого. К царевичу вернулось хорошее настроение и он смеялся, как безумный. В благодарность он подарил Мэне из лежащей перед ним груды великолепный кинжал с чеканной ручкой. Вдруг он вспомнил, что в одно из последних свиданий Изиса намекнула, что хочет такие же финикийские украшения, как у Неферты, дочери Туа. Он решил, что самое время послать ей такой подарок. Выбрав похожие ожерелье и аграф, он прибавил еще вышитый платок с золотой бахромой и все это запер в изящную шкатулку слоновой кости. Чтобы не сердить Нефтису, он наполнил для нее подарками вторую шкатулку и сказал, запирая ее:
- Завтра же отошлю оба ящичка. Надеюсь, что Изиса и Нефтиса будут довольны.

   При этом имени Мэна, помогавший Тутмесу выбирать украшения, насторожил уши.

   - Не могу ли я быть твоим послом, царевич? Для меня это было бы большим счастьем, - льстиво сказал он. Тутмес хлопнул его по плечу.

   - Ты чуешь красивых женщин, как хорошая собака кость, - сказал он, смеясь. - Но чтобы вознаградить тебя за твои занимательные истории, я соглашаюсь. Возьми шкатулки и завтра утром отправляйся за Фивы (он указал место), там живет Нефтиса. Передай поклон от меня ей и также ее подруге, прекрасной Изисе, и вручи им мои подарки. Кроме того, скажи, что я их навещу, как только буду в состоянии выходить.

   Чтобы понять интерес этого проныры к Нефтисе, нам нужно вернуться назад на семь месяцев, к визиту Хоремсеба в Фивы. Мэна по своей низкой и корыстолюбивой натуре всегда старался тереться около всего, что богато и высокопоставлено. И тогда он употребил все возможные усилия, чтобы войти в доверие к чародею. Это отчасти ему удалось. Хоремсеб очень скоро понял, что этот податливый и раболепный тип мог быть ему полезен. Зная, что вкусы Мэны были не в ладу с карманом, князь не сомневался, что при помощи золота он может из него сделать послушное орудие, в котором нуждался.

   Чтобы убедиться в этом, князь сначала употреблял Мэну для мелких, неофициальных услуг, которые щедро оплачивал богатыми подарками. Определив, что совесть доблестного воина ничто не смущает, он за несколько дней до своего отъезда пригласил его на прогулку. Как только они очутились вдали от всех нескромных ушей, князь, без всяких предисловий, тихо сказал ему:
- Я заметил, что ты любишь игру и женщин. Это все прекрасные вещи, но они стоят очень дорого - дороже, чем ты можешь заплатить. Хочешь ли ты получать каждую луну кругленькую сумму за небольшую услугу?

   Желтые глаза Мэны зажглись жадностью.

   - Что нужно сделать, чтобы услужить тебе, Хоремсеб? Не сомневайся в моем добром желании.

   - Я потребую от тебя очень легкой вещи, - медленно произнес князь. - Ты будешь сообщать мне все, что происходит интересного при дворе и что будут говорить обо мне. Главное же, ты должен будешь следить, не появится ли в Фивах женщина по имени Нефтиса. Она очень красива. У нее рыжие волосы, кожа белая, а глаза зеленоватые. Если ты ее найдешь, известишь меня и получишь за это отдельное вознаграждение. Каждую луну к тебе будет являться мой человек за письмом и вручать сумму, о которой мы условились.

   Договор был заключен. Мэна, не видевший ничего позорного в роли шпиона, раз она приносит ему деньги, аккуратно сообщал Хоремсебу все придворные и городские новости. Только Нефтисы он не мог нигде найти. Услышав, что Тутмес произнес это имя, он тотчас же решил воспользоваться случаем и повидать эту женщину. Если случайно она окажется той, кого так жадно ищет князь, то он может потребовать обещанную сумму, а Мэна в ней очень нуждался, недостаток денег был его хронической болезнью.

   На следующее утро он отправился в указанное место. Сначала раб-привратник не хотел впускать его, утверждая, что госпожа больна и никого не принимает. Но Мэна объявил, что он послан наследником трона, и настаивал, чтобы его впустили. Имя Тутмеса произвело должный эффект, и ворота широко открылись перед колесницей Мэны. Через четверть часа он увидел хозяйку дома и ее подругу. В изысканных выражениях посланец извинился за свою настойчивость, передал поручение и подарки царевича и удалился очень довольный. Мэна больше не сомневался, что благоприятный случай привел его прямо к цели.

   Эта красивая женщина с бледным цветом лица и золотистыми волосами была именно та, кого искал Хоремсеб. Но какая вязь существовала между ними? Не предпочла ли она Тутмеса, и все дело заключалось только в ревности?

   Человек Хоремсеба должен был явиться только через восемь дней. Мэна навел еще несколько справок, потом приготовил донесение, в котором распространялся о трудах и издержках, которых стоило ему открытие Нефтисы. Затем oн извещал, что молодая женщина была любовницей Тутмеса, который после примирения с Хатасу щедро наградил ее. В конце письма он просил дальнейших инструкций по этому делу.

   Мэна и не подозревал, что вечером того же дня дом опустел. Нефтисы там уже не было. Остались только несколько рабов-сторожей, все остальные ушли в отдаленное имение, где должны были ожидать дальнейших распоряжений. С наступлением ночи Нефтиса и Изиса, тщательно закутанные в покрывала, прошли через сад, пешком добрались до Нила и еели в большую, с виду неказистую лодку. Двое мужчин, одетых простыми горожанами, ждали их там. Это были Саргон и Кениамун. Последний сказал Хнумготену, что он хочет навестить одну старую родственницу, после которой надеется получить наследство, и добрый начальник телохранителей дал ему отпуск на несколько месяцев.

   Они беспрепятственно достигли Мемфиса и расположились, в маленьком домике Нефтисы. Она сразу сообщила рабу-сторожу, что нужно делать, и объяснила, какую роль он должен был играть при продаже Саргона.

   Старый Хеопс был из числа тех служителей, которые слепо повинуются, не споря и не обсуждая приказаний своих господ, Он думал только об одном, как бы лучше исполнить то, что от него требуют. К тому же, ему было известно общественное положение обоих мужчин, продолжавших носить простонародную одежду и соблюдавших конспирацию даже в разговорах между собой.

   Саргон и Кениамун в первое время в Мемфисе занялись необходимыми приготовлениями. Каждую ночь они отправлялись к владениям Хоремсеба и пробили в стене два отверстия. Эти отверстия были необходимы для связи Саргона с его друзьями. Туда он сможет класть свитки папируса с информацией о своих открытиях и получать советы и новости извне. Чтобы легче потом сориентироваться, ассириец воспользовался темной ночью, и, при помощи лестницы, перелез через стену. Он сделал несколько заметок на внутренней стороне, чтобы потом легче было найти место, и спрятал в густой чаще под грудой листьев кинжал, короткую секиру и веревку с узлами.

   После этих приготовлений, им осталось только вычислить, когда управляющий князя придет на невольничий рынок. Это было нетрудно сделать, так как дом стоял у самого рынка. Тем не менее, прошло несколько недель, а желанный случай не представлялся. Нетерпеливый Саргон, отчаявшись, начинал уже терять мужество, как вдруг однажды утром прибежал запыхавшийся Хеопс и сообщил, что на рынке появился Хапзефа и делает большие закупки.

   Мрачный и решительный, Саргон приготовился в путь. В последний раз он пожал руку друзьям. Они заставили его поклясться, что он будет осторожен и скоро даст знать о себе. И Саргон отправился за Хеопсом.

   В тот же вечер Изиса должна была сделать свою первую попытку - прогулку по Нилу для встречи с чародеем.

   Хеопс прекрасно вошел в свою роль. Придя на рынок и таща за собой "раба", он предлагал его всем встречным, незаметно приближаясь к месту, где Хапзефа торговался за цену на нескольких молодых девушек. Многие покупатели останавливались и осматривали Саргона, но, узнав, что он глухонемой, или совсем отказывались от него, или давали такую низкую цену, что Хеопс отворачивался и с досадой плевал.

   - Что мы будем делать с этим глупым и бесполезным животным? - надрывался он.

   Затем, выпрямившись, он заорал во всю силу своих легких:
- Кому нужен очень ловкий слуга, опытный во всех домашних работах? У него один недостаток, он глухонемой.

   Громкий, пронзительный голос достиг ушей Хапзефа, который в эту минуту закончил свой торг. Подойдя к ним, oн внимательно осмотрел Саргона.

   - Ты продаешь немого, старик? - спросил он. - Как, он и глухой к тому же? В таком случае это будет тройная работа - объяснить ему его обязанности, - проворчал управляющий, пожимая плечами.

   - О! Достаточно одного знака, чтобы он понял. Карапуза - очень ловкий и работящий раб. Не найдется ему равного в искусстве плести гирлянды и убирать цветами вазы и корзины. Он может поддерживать курение в треножниках, подметать и убирать комнаты, прислуживать и светить гостям, носить тяжести и обмахивать от мух. Кроме того, он не может подслушивать у дверей и точить лясы насчет своих господ, - выпалил Хеопс с поразительной быстротой, сильно жестикулируя руками.

   - Замолчи! Не думаешь ли ты, старое животное, что я первый раз в своей жизни покупаю раба? Чего ты оглушаешь меня? - вспылил управляющий. - Впрочем, этот парень кажется сильным, и я куплю его. Только за разумную цену и если он действительно не очень туп.

   Чтобы привлечь внимание Саргона, стоявшего с видом какого-то безразличного болвана, Хапзеф