Главная » Книги

Стокер Брэм - Вампир (Граф Дракула), Страница 2

Стокер Брэм - Вампир (Граф Дракула)


1 2 3 4 5 6 7 8 9

ила мне на шею освященный крест!
   Надо постараться узнать побольше о графе. Может быть, сегодня вечером он заговорит о себе, и я направлю наш разговор в это русло. Придется действовать с большой осторожностью, чтобы не возбудить его подозрений.
    
   Полночь. Я долго беседовал с графом, расспрашивая его про Трансильванию. Он рассказывал о некоторых исторических личностях, о разных битвах так увлекательно, будто сам жил в то время.
   Дракула гордится своими предками. Я жалею, что не могу передать все подробности нашей беседы, но красноречие графа очаровало меня. Он возбужденно расхаживал взад и вперед по комнате, дергая свои длинные белые усы и хватая все, что попадалось под руку. Постараюсь пересказать хотя бы часть его рассказа.
   - ...Когда мы смыли позор нации, кто, если не воевода нашего рода, перешел Дунай и начал войну на земле неприятеля?! - патетически воскликнул он. - Кто, если не Дракула, воодушевил своих сыновей, переходивших потом неоднократно реку, разделявшую наши земли? Кто, если не Дракула, в минуту, когда все бежали, вернулся один на поле брани, чувствуя, что от него одного зависит победа? Говорят, что он был жесток и думал лишь о собственной славе. Но скажите, куда годны мужики без вожака? Как может окончиться война, если нет ума и сердца, воодушевляющих ее? Когда после битвы Могакса мы сбросили венгерское иго, то мы, Дракулы, были впереди! Наш дух не мог терпеть неволи! Ах, мой милый молодой друг, род Дракулы может похвастаться такими деяниями, что рядом с ними дом Габсбургов ничтожен и мелок, как осенние грибы! К несчастью, времена эти миновали. Кровь оказывается драгоценным кладом в эту эпоху постыдного мира, и слава великих родов утратилась...
    
   13 мая. Начну с фактов, с голых фактов, проверенных цифрами и книгами, в которых я сомневаться не могу. Вчера вечером граф начал с того, что задал мне массу вопросов, касающихся исключительно законов. Так как мне нечего было делать целый день, я занимался их просматриванием. Граф ставил мне вопросы последовательно. Постараюсь передать их в том же порядке.
   Дракула спросил меня, может ли человек в Англии иметь двух поверенных. Я ответил, что всякий волен иметь их хоть дюжину, но это невыгодно, так как двое поверенных могут лишь помешать друг другу и повредить делу. Граф, кажется, прекрасно понял меня и поставил второй вопрос: есть ли какое-нибудь препятствие тому, чтобы один человек занимался, скажем, его денежными делами, а другой - выгрузкой товара? Я просил его объяснить более ясно.
   - Я приведу пример, - сказал Дракула. - Наш друг, мистер Гаукинс, сидя в тени прекрасного собора в Эксетере и находясь в отдалении от Лондона, покупает для меня дом в Лондоне через посредство. Прекрасно! Теперь позвольте мне объяснить, отчего я выбрал столь отдаленного агента для совершения покупки: я не желал, чтобы местные интересы повлияли бы на меня, как это, несомненно, было бы, если бы я поручил это дело местному человеку. Желая, чтобы исключительно мои интересы были соблюдены, я выбрал мистера Гаукинса. Но предположим, что я, крайне деятельный человек, захочу отправить товар в Нью-Кастл, Гарвич или Дувр. Разве не было бы удобнее поручить это дело кому-нибудь, живущему в одном из этих городов?
   Я ответил, что, конечно, это вполне возможно, но у нас, нотариусов, такая масса связей, что мы можем использовать местных агентов, не утруждая наших клиентов лишними хлопотами.
   - Но, - возразил Дракула, - разве я не волен управлять сам этими делами?
   - Безусловно, вы могли бы сами этим заняться, - согласился я, - это часто практикуется, если клиент желает, чтобы его дела были известны только одному лицу.
   - Прекрасно, - сказал граф и продолжал: - На каких условиях делаются поручения в Англии? Какие могут возникнуть препятствия при этом?
   Я постарался все объяснить, подумав про себя, что из него вышел бы великолепный нотариус. Для человека, не занимавшегося подобными делами, знания и проницательность графа были поразительны.
   Ознакомившись со всеми сторонами дела, он порывисто встал и спросил:
   - Писали ли вы отсюда мистеру Гаукинсу или кому-нибудь другому?
   С чувством некоторой горечи я покачал головой, так как до сих пор мне не представлялось возможности отправить свои письма.
   - Так напишите теперь, мой дорогой друг, - сказал он, тяжело опираясь рукой на мое плечо, - напишите нашему другу и еще кому хотите и сообщите, если вам угодно, что вы останетесь у меня еще на месяц, считая с сегодняшнего дня.
   - Вы желаете, чтобы я оставался так долго? - спросил я с замиранием сердца.
   - Я очень этого желаю и отказа не допущу. Когда ваш хозяин, друг или как вы там называете его, прислал ко мне вас, своего помощника, то мы оба подразумевали, что только мои нужды будут приняты в соображение! Насчет условий я не торговался, не правда ли?
   Я не мог ничего возразить и молча кивнул в знак согласия. В глазах графа, когда он все это говорил, было столько непонятной злобы, что мурашки поползли у меня по спине.
   Дракула, заметив беспокойное выражение моего лица, начал говорить мягко, видимо, желая сгладить неприятное впечатление.
   - Прошу вас, мой молодой друг, не говорить в ваших письмах ни о чем, кроме как о делах. Очевидно, вашим друзьям будет приятно узнать, что вы здоровы и что скоро надеетесь вернуться к ним.
   С этими словами он протянул мне три листа и три конверта из тончайшей бумаги. Я посмотрел на них, потом на него. Внутренний голос подсказал мне, что не надо писать ничего лишнего. Скорее всего, граф вскроет все письма и поинтересуется их содержанием. Поэтому я решил написать лишь официальные записки, теша себя надеждой, что мне удастся тайно послать подробное описание всего мистеру Гаукинсу и Минне. Ей я пишу всегда условным шифром, так что если даже мое письмо попадет графу в руки, он ничего не поймет.
   Написав две короткие записки, я занялся чтением. Дракула сидел за другим столом и писал какие-то письма, часто наводя справки в книгах, лежащих рядом.
   Окончив свое дело, он взял мои два письма, положил их рядом со своими, убрал письменные принадлежности и вышел из комнаты. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я протянул руку, чтобы ознакомиться с адресами его писем. Я не стыжусь этого поступка. При данных обстоятельствах мне необходимо было принять меры предосторожности.
   Первое письмо было адресовано Самуилу Биллингтону в Витби, второе - Леутнеру в Варну, третье - Картеру и КR в Лондон и четвертое - Китстоку и Бильрейду, банкирам, в Бухарест. Второе и четвертое письма не были запечатаны. Я уже собирался вынуть их из конвертов, когда увидел, что ручка двери слегка поворачивается. Я только успел положить письма на стол и опуститься в кресло, как в комнату вошел Дракула, держа еще одно письмо в руке. Аккуратно запечатав все конверты, он обратился ко мне:
   - Надеюсь, вы простите меня за то, что я обрекаю вас на одиночество. Я буду крайне занят сегодня весь вечер.
   У самой двери он обернулся и сказал:
   - Позвольте мне дать вам совет, мой милый юный друг, даже не совет, а предостережение на случай, если вы пожелаете покинуть эти комнаты. Знайте, что ни в одной из остальных вы не найдете покоя! Замок стар и полон воспоминаний. Страшные сновидения посещают тех, кого ночь застает вне этих комнат. Остерегайтесь! Если вас будет клонить ко сну, спешите к себе, и ваш покой не будет нарушен! Но если вы меня не послушаете, то...
   Дракула сделал жест, как бы снимая с себя всякую ответственность за последствия. Я понял его, но подумал, что никакой сон не может быть страшнее и неестественнее того положения, в котором нахожусь.
    
   Позже. Подтверждаю последние свои слова. Сомнений больше нет! Я повесил распятие над изголовьем кровати. Мне кажется, оно предохранит меня от скверных снов.
   Когда граф ушел, я вернулся к себе. Но спать не хотелось, и я вышел в коридор к окну, чтобы полюбоваться видом. Признаюсь, что эти ночные бодрствования вредно действуют на меня. Я пугаюсь собственной тени и начинаю верить самым небывалым вещам. Бог свидетель, у меня есть основания бояться всего в этом проклятом замке!
   Я любовался великолепной картиной природы, залитой мягким лунным светом, испытывая при этом, как ни странно, чувство свободы, хотя прекрасно сознавал, что воспользоваться ею не могу. Очарование чудной ночи, пропитанной странным и несказанно чарующим ароматом, несколько утешило меня. Я облокотился на подоконник и посмотрел вниз. Слева от меня, в том направлении, где, по моим предположениям, находились комнаты графа, что-то зашевелилось. Окно, у которого я стоял, было высокое, рамы в нем не было, должно быть, уже давно. Спрятавшись за простенок, я стал всматриваться в темноту.
   Не прошло и пяти минут, как в окне нижнего этажа показалась голова графа. Я заинтересованно наблюдал. Дракула вылез из окна и распластался на стене, как ящерица. Я почувствовал омерзение. Граф полз по стене лицом вниз над ужасным обрывом. Его плащ напоминал два огромных крыла. Я не верил собственным глазам, думая, что это оптический обман, игра больного воображения. Но видение не исчезало. Я ясно видел, как граф цеплялся руками и ногами за выступы каменной стены. Он быстро спускался, подобно огромной безобразной ящерице.
   Что это за человек? Вернее, что это за отвратительное существо, принявшее человеческий облик? Ужас овладел мной. Я хочу вырваться отсюда, но чувствую, что спасенья нет...
    
   15 мая. Я еще раз видел графа, спускавшегося по стене, как ящерица. Он двигался довольно быстро и вскоре пропал из виду.
   Убедившись, что граф покинул замок, я решил воспользоваться его отсутствием, чтобы осмотреть свою тюрьму, так как до сих пор это мне не удавалось. Я взял лампу и снова попытался открыть двери в коридоре, но они, как и прежде, были заперты. Несмотря на все усилия, я не смог взломать ни одной из них.
   Спустившись по каменной лестнице, я очутился у входной двери. Мне удалось отодвинуть железную задвижку и снять тяжелые цепи. Но дверь была закрыта на замок, и ключ, конечно, отсутствовал. Он, очевидно, находится у графа в комнате. Постараюсь проследить, когда дверь в нее будет открыта, и завладеть ключом.
   Обойдя все коридоры, я испробовал каждую дверь. Две маленькие комнаты, рядом с прихожей, оказались открытыми. В них ничего не было, кроме старой пыльной мебели, изъеденной мышами. Но вот я наткнулся на дверь, показавшуюся мне менее крепко запертой, и налег на нее изо всех сил. Наконец болты, державшие замок, поддались, и дверь распахнулась. Я находился в западной части замка, но из окна виден был все тот же страшный обрыв. Внизу расстилалась узкая долина, а далеко за ней возвышались горные хребты, поросшие деревьями и кустарниками.
   Очевидно, эта часть замка была раньше обитаема. В комнате, где я находился, было много красивой мебели. Сквозь граненые стекла окон проникал лунный свет, такой яркий, что можно было различить даже цвет обивки, просвечивающей через толстый слой пыли. Моя лампа казалась тусклой по сравнению с лунным сиянием, но я был рад, что взял ее. Тишина и чувство одиночества действовали мне на нервы, сердце то замирало, то сильно билось. И все-таки мне было лучше здесь, чем в комнатах наверху, ставших ненавистными из-за присутствия графа.
   Я сделал усилие над собой, чтобы успокоиться, и мне это удалось... И вот я сижу за небольшим дубовым столом, за которым, возможно, в былые времена юная красавица, краснея и вздыхая, писала любовное послание. Я же записываю в свой дневник все, что случилось с тех пор, как я закрыл его.
    
   16 мая, утро. Да сохранит Бог мой разум! Вот до чего я дожил! Безопасность, уверенность в безопасности - все это воспоминания прошлого! Пока я принужден оставаться здесь, все мои помыслы сосредоточены на надежде не потерять рассудок. Может быть, я уже потерял его, может быть, я уже сошел с ума! Но если я еще в здравом уме, то разве не страшна мысль, преследующая меня, что в этом ненавистном замке, кроме графа, есть другие гадкие создания? Возможно ли, что Дракула для меня менее страшен, чем они?
   Великий Боже! Но я должен успокоиться, не то действительно сойду с ума. Я начинаю понимать некоторые вещи, до сих пор бывшие для меня загадкой.
   Чувствуя, что рискую потерять рассудок, я принимаюсь письменно излагать все пережитое для собственного успокоения.
   Таинственное предостережение графа сначала испугало меня, теперь оно кажется мне во сто крат страшнее. С каждым часом власть Дракулы усиливается надо мной, я боюсь его и не верю ему.
   Начав писать в своем дневнике, я вскоре почувствовал себя уставшим, мне захотелось спать. Совет графа пришел мне на ум, но мне доставляло удовольствие не послушаться его. Желание спать все больше овладевало мной. Я решил не возвращаться в верхние, ненавистные мне комнаты, а переночевать здесь, где в былые времена, должно быть, молодые красавицы грустно что-нибудь напевали в ожидании мужей, ушедших на войну. Придвинув большую кушетку к окну, чтобы как можно дольше любоваться чудным видом, я спрятал дневник в карман и расположился поудобнее.
   Видимо, я заснул, хотя далеко в этом не уверен. Все, что произошло потом, было так живо, что мне трудно предположить, что я действительно спал.
   Я был не один... Комната была та же и не изменилась с тех пор, как я вошел. Я ясно различал на полу, освещенном луной, свои следы на толстом слое пыли. Напротив меня в лунном сиянии стояли три молодые женщины. Я подумал сначала, что вижу сон, так как несмотря на то, что луна освещала женщин, их фигуры не отбрасывали тени. Они подошли ко мне ближе, внимательно оглядели меня и о чем-то зашептались. Две первые были брюнетки, с острыми носами, как у графа, и большими беспокойными глазами. Третья была блондинка с роскошными золотистыми волосами и голубыми, как сапфиры, глазами. Ее лицо показалось мне знакомым, как будто я видел его раньше и боялся его когда-то, но не мог только вспомнить, когда...
   В женщинах было что-то отталкивающее и вместе с тем чарующее. Я почувствовал страстное, жгучее желание поцеловать их в красные губы. Не следовало бы мне записывать этого, эти строки могут попасть Минне, и ей будет неприятно, но что же делать, коли это правда?
   Красавицы опять стали шептаться, потом засмеялись. Блондинка кокетливо качала головой, а две другие увещевали ее.
   Одна сказала:
   - Пойди, пойди первой, за тобой право начинать, мы подождем!
   Другая прибавила:
   - Он молод и силен, его хватит для нас всех!
   Я продолжал лежать, сгорая от нетерпеливого ожидания. Блондинка придвинулась ко мне и так низко наклонилась, что я почувствовал ее дыхание на своей щеке. Оно мне показалось душистым, как мед, но к нему примешивался сладковатый гнилостный запах.
   Я боялся открыть глаза и наблюдал за женщиной сквозь полуопущенные веки. Она встала рядом со мной на колени. Лицо ее выражало сладострастие, которое меня и притягивало, и отталкивало. Женщина облизывала губы, как животное, чуя добычу. В лунном свете я увидел влажные полураскрытые губы и белые зубы.
   Она наклонялась все ниже и ниже, вот ее губы уже совсем близко от моих... Женщина что-то прошептала, дыхание стало прерывистым... Я ощутил легкое прикосновение, дрожащие мягкие губы прижались к коже на шее и вот уже острые зубы впиваются мне в горло... С замирающим сердцем я ждал, что будет дальше. Но в эту минуту в комнату вошел граф. Вне себя от бешенства он схватил блондинку и отшвырнул ее от меня. Голубые глаза женщины загорелись яростью, лицо злобно перекосилось. Ее подруги недовольно зашептались, но Дракула движением руки заставил их молчать. Это был жест, которым в ту памятную ночь он укротил волков...
   Глухим голосом граф проскрежетал сквозь стиснутые зубы:
   - Как вы смеете его трогать? Как вы смеете даже взглянуть на него, раз я это запретил? Назад, говорю вам! Этот человек принадлежит мне!
   С улыбкой развратного кокетства блондинка повернулась к графу.
   - Ты сам никогда не любил! Ты не умеешь любить, - сказала она.
   Другие две женщины придвинулись к ней и засмеялись. От их ужасающего смеха я чуть не лишился чувств. Казалось, это смех демонов.
   Посмотрев в мою сторону, граф обернулся к ним и шепотом произнес:
   - Нет, я тоже умею любить, вы знаете это. Обещаю, что когда покончу с ним, предоставлю его вам! Можете его тогда целовать, сколько угодно! А теперь вон, вон отсюда!
   - А сегодня мы ничего не получим? - спросила одна из женщин, с улыбкой указывая на мешок, который Дракула бросил на пол у двери.
   Он ответил ей утвердительным кивком. Одна из красавиц быстро приблизилась и открыла мешок. Я услышал слабый плач ребенка. От ужаса волосы зашевелились у меня на голове.
   Так же внезапно, как и появились, женщины исчезли, унеся с собой страшный мешок. Казалось, лунный свет поглотил их, и я увидел их смутные фигуры по ту сторону окна.
   Ужас всего происшедшего вновь охватил меня, и я потерял сознание.
  

Глава IV

ДНЕВНИК АНДРЕЯ ГАРКЕРА

   17 мая. Я очнулся у себя в комнате на кровати. Если все, что произошло, сон, то, должно быть, это граф перенес меня сюда. Несмотря на все усилия, я не мог уверить себя в действительности ужасного кошмара. Некоторые признаки указывали на то, что не я сам ложился в постель. Одежда была сложена не так, как я обычно складываю ее, часы не были заведены, тогда как я никогда не забываю заводить их перед сном. Во всяком случае, если это граф принес меня сюда и раздел, то он, вероятно, очень спешил, так как мой дневник в целости и сохранности. Я убежден, что если бы он нашел его, то обязательно уничтожил бы.
   Комната, в которой я лежу и в которой мне бывало так безумно страшно, теперь становится для меня святыней, не оскверненной присутствием этих ужасных женщин, которые дожидались меня и дожидаются еще теперь, чтобы высосать мою кровь...
    
   18 мая. Я сошел вниз, чтобы осмотреть ту страшную комнату при дневном свете. Но дверь, ведущая в коридор, оказалась закрытой. Убеждаюсь все более и более, что это не было сном.
    
   19 мая. Я пойман, как птица в сети! Вчера вечером граф сладчайшим голосом попросил меня написать три письма: одно - в котором я говорю, что моя работа почти закончена, второе - что я уезжаю в день отправления письма, и третье - что я выехал из замка и приехал в Бистрицу. Я хотел воспротивиться, но пришел к заключению, что было бы сумасшествием поссориться с графом. Пока я нахожусь в его власти, отказаться - значит возбудить его подозрения. Он знает, что я о многом догадываюсь, и поэтому я должен умереть. Единственная надежда - продлить, насколько возможно, теперешнее положение. Вдруг что-нибудь произойдет и мне удастся бежать?
   Дракула объяснил мне, что почта работает плохо и что, написав несколько писем сразу, я успокою своих друзей. Он прибавил, что в случае, если я продолжу свое пребывание в замке, он задержит письма в Бистрице. Граф так настаивал на этом, что я не посмел отказать ему, боясь вызвать раздражение. Я сделал вид, что согласен, и спросил, какие числа поставить на письмах. Подумав минутку, Дракула сказал:
   - Пометьте первое двенадцатым июня, второе - девятнадцатым и третье - двадцать девятым.
   Я знаю теперь срок своей жизни! Да помоги мне Бог!
    
   28 мая. У меня появилась искра надежды, если не на свободу, то, по крайней мере, на возможность сообщить о себе своим друзьям. Цыганский табор пришел в замок и поселился во дворе. Надо сказать, в Трансильвании и Венгрии цыган очень много. Они бесстрашны и религиозны (если не считать суеверий, которых у них масса) и говорят на каком-то своеобразном языке.
   Я напишу домой несколько писем и передам их цыганам для отправки по почте. Я уже говорил с ними через окно, пытаясь завязать знакомство. Они сняли шапки и поклонились мне, делая какие-то жесты, значения которых я не понял...
   Я написал два письма - одно Минне, другое мистеру Гаукинсу, прося его связаться с ней. Я объяснил Минне свое положение, не рассказывая, конечно, обо всех ужасах. Она бы не выдержала столь страшных известий и, пожалуй, заболела бы. Даже если мои письма попадут в руки графу, он не поймет, раскрыл ли я его отвратительные тайны или нет. Письма я бросил через решетку окна, прибавив золотую монетку, и постарался знаками объяснить цыганам, чего от них хочу. Человек, поднявший письма, поклонился, приложил их к сердцу и вложил в свою шапку.
   Больше я ничего сделать не мог. Тихонько вернувшись в библиотеку, я занялся чтением. Вскоре пришел Дракула.
   Он сел рядом со мной, вскрыл два письма, которые принес с собой, и вкрадчивым голосом сказал:
   - Цыгане передали мне эти письма. Как они у них оказались? Смотрите, - он развернул первое, - одно от вас моему другу мистеру Гаукинсу, второе... - тут граф заметил незнакомые ему буквы шифра и побледнел от бешенства. - Второе - мерзкое сочинение, оскорбляющее законы дружбы и гостеприимства! Оно не подписано. Значит, оно нас касаться не может!
   Поднеся письмо и конверт к пламени лампы, граф дождался, пока они сгорят.
   - Письмо Гаукинсу я, конечно, отправлю, - продолжал он. - Оно написано вами, а ваши письма представляют для меня святыню. Прошу прощения, мой друг, что невольно сломал печать. Будьте любезны, запечатайте его снова.
   Я молча написал адрес на свежем конверте. Граф кивнул и вышел из комнаты. Я слышал, как ключ повернулся в замке. Меня заперли...
   Когда часа два спустя Дракула вернулся, я дремал на диване. Он был крайне вежлив со мной, даже радушен, и, заметив, что я спал, спросил:
   - Вы устали, мой друг? Ложитесь в постель, вы плохо выглядите. Сегодня вечером я не буду иметь удовольствия беседовать с вами, так как очень занят, но вы заснете скоро, я убежден.
   Я пошел к себе и действительно скоро заснул крепко, без снов.
    
   31 мая. Проснувшись утром, я решил переложить несколько листов бумаги и конверты из своей папки в карман, чтобы иметь возможность писать во всякое время, но меня ожидал новый неприятный сюрприз. Бумага исчезла, вместе с ней путеводитель и рекомендательное письмо мистера Гаукинса! Одним словом, я лишился того, что могло бы пригодиться мне в случае бегства из замка. В отчаянии я начал выкладывать свои веши из чемодана и открыл шкаф, боясь, что еще что-нибудь пропало. Дорожной пары, в которой я приехал, не оказалось, пальто и пледа тоже не было! Это, должно быть, начало осуществления какого-то гнусного плана...
    
   17 июня. Сегодня утром я, сидя на постели и стараясь что-нибудь придумать, услышал щелканье кнутов и топот лошадей, приближающихся к замку. Я подошел к окну. Во двор въехали две большие телеги. Лошадей под уздцы вели крестьяне в огромных шляпах, грязных овчинных безрукавках и высоких сапогах. В руках у них были длинные палки.
   Я побежал к двери, намереваясь спуститься вниз и попробовать выйти. Но новое разочарование ожидало меня: дверь была заперта! Я бросился к окну и стал кричать в надежде привлечь внимание крестьян. Они вопросительно посмотрели на меня, но тут к ним подошел цыган и начал что-то объяснять, показывая пальцем на мое окно. Крестьяне громко рассмеялись. Больше они не смотрели в мою сторону, и мои мольбы и крики отчаяния были тщетны.
   В телегах лежали большие ящики с веревочными ручками. Они, очевидно, были пустые, судя по легкости, с которой крестьяне поднимали их. Сложив все ящики в углу двора, они получили деньги от цыган и степенно покинули замок.
    
   24 июня. Вчера вечером граф ушел от меня довольно рано и заперся в своих комнатах. Когда стемнело, я вышел на лестницу, решив проследить за графом, так как чувствую, что в замке что-то происходит. Цыгане поселились в одной из пристроек и заняты какой-то работой. Я это знаю, так как до меня изредка долетает глухой, отдаленный звук лопат и молотков. Готовится что-то ужасное! Я прождал не менее получаса, прежде чем в окне комнаты Дракулы что-то шевельнулось. Вот показалась его голова, руки, туловище... К моему ужасу, на нем был мой дорожный костюм, а через плечо висел отвратительный мешок, который женщины унесли в ту ужасную ночь. Никакого сомнения не могло быть насчет его намерений. Значит, Дракула пойдет по селам в моем одеянии, открыто отправит мои письма, стараясь, чтобы мой облик запечатлелся в памяти местных жителей, и все злостные деяния, совершенные им, будут приписаны мне! Эта мысль приводит меня в бешенство, но я бессилен что-либо сделать.
   Решив дождаться возвращения графа, я присел у окна. Луна уже взошла. Какие-то пылинки, искрясь в лунном свете, мелькали в воздухе, то собираясь в облако, то рассеиваясь. Я следил за ними довольно долго, и постепенно приятное ощущение спокойствия овладело мной. Я прислонился к подоконнику и начал засыпать, как вдруг где-то очень далеко протяжно и тоскливо завыла собака. Вой становился все громче, движение пылинок, танцующих в лунном свете, непередаваемым образом изменилось... Я пытался очнуться, душа старалась вырваться из-под какого-то ужасного гнета... Пылинки двигались быстрее и быстрее; лунные лучи, казалось, дрожали, скользя мимо меня и пропадая во мраке... Но вот они стали превращаться в какие-то фантастические тени... Я внезапно пришел в себя и с отчаянным криком бросился в свою комнату, узнав в таинственных тенях трех страшных женщин, которым был обещан...
   Час или два спустя в комнате графа раздался шорох, потом слабый приглушенный крик, и снова наступила тишина, таинственная, зловещая. С гулко бьющимся сердцем я подошел к двери, намереваясь открыть ее, но она оказалась запертой. Опустившись на стул, я горько, беспомощно заплакал.
   Внезапно во дворе раздался отчаянный душераздирающий вопль. Я кинулся к окну, поспешно открыл его и выглянул. Внизу, прижимаясь к воротам, стояла женщина с всклокоченными волосами и держала руку на сердце, как будто слишком быстро бежала. Увидев мое лицо в окне, она закричала:
   - Изверг, верни мне моего ребенка!
   Бросившись на колени и подняв руки, несчастная снова и снова умоляла отдать ее ребенка, рвала на себе волосы и рыдала.
   Где-то надо мной, должно быть с башни, раздался пронзительный свист. Будто в ответ на него со всех сторон завыли волки. Через несколько минут стая хищников вбежала во двор через ворота. Крика женщины я не расслышал, а вой и рычание волков продолжалось не долго. Спустя некоторое время они удалились, жадно облизываясь... Я не жалел несчастную, так как знал судьбу ее ребенка. Смерть была для нее избавлением.
   Но что мне делать? Как спастись от мрачного ужаса, который окружает меня?
    
   25 июня, утро. Только человек, исстрадавшийся ночью, может понять, как дорог иногда бывает дневной свет. Когда солнце взошло, озарив мрачный двор, мне показалось, что это голубь из ковчега прислан мне в утешение. Страх исчез, как туманная пелена в солнечном сиянии. Я должен действовать, чтобы спастись.
   Итак, вчера ночью одно из моих писем было отправлено; одно из тех, благодаря которым даже следы моего существования будут стерты с лица земли. Но лучше об этом не думать!
   До сих пор все ужасы случались со мной ночью. Я ни разу не видел графа днем. Может быть, он спит, когда обыкновенные люди бодрствуют? Если бы мне только удалось проникнуть в его комнаты! Но двери туда всегда заперты.
   Один способ, однако, есть, если только у меня хватит смелости воспользоваться им. Там, где мог пролезть Дракула, почему бы и мне не попытаться? Отчего бы не попробовать тем же способом войти в его окно? Риск страшный, но разве мое положение не менее страшно? Рискну! Ведь другого выхода нет! Да поможет мне Бог! Прощай, Минна! Я иду на смерть. Прощайте, мой старый друг, второй мой отец, прощайте все!
    
   Позже. Я испробовал отчаянный способ, но с Божьей помощью вернулся невредимым в свою комнату. Не дав себе времени для колебаний, я подошел к окну на южной стороне замка и, не задумываясь, переступил через подоконник на узкий каменный выступ в виде карниза, выложенный по периметру замка. Камни были большие, неотесанные, от времени цемент между ними почти весь выкрошился. Сняв сапоги, я начал спускаться, избегая смотреть вниз.
   Осторожно, цепляясь руками за неровности каменной стены, я медленно продвигался в ту сторону, где находилось окно комнаты графа. Голова не кружилась, должно быть, я был слишком возбужден. Но время, за которое я достиг окна, показалось мне вечностью.
   Я открыл раму и, перекинув ноги через подоконник, скользнул в комнату. Сердце отчаянно билось. К счастью, графа в комнате не было.
   Я огляделся. Мебель была похожа на ту, которую я видел в южном крыле замка, и также покрыта толстым слоем пыли. Я стал искать ключ от входной двери, но тщетно. Зато в углу я обнаружил кучу золотых монет - английских, итальянских, австрийских, даже греческих и турецких, тоже покрытых пылью, как будто они лежали уже не одно столетие. Все они были старинные. Здесь же валялись какие-то серебряные цепи.
   В другом конце комнаты была тяжелая дверь. Она оказалась открытой и вела через коридор на винтовую лестницу. Я начал почти на ощупь спускаться по ней, так как здесь было очень темно, и только из маленьких отверстий, сделанных в стене, проникал слабый дневной свет.
   Внизу оказался темный коридор. Воздух в нем был таким зловонным, что перехватывало дыхание. Чем дальше я шел, тем гуще становился смрад. Наконец, открыв тяжелую дверь, я очутился в старой полуразвалившейся часовне, напоминавшей склеп. Крыша была проломлена, земляной пол перерыт, а часть земли ссыпана в те самые ящики, которые привезли крестьяне. Я надеялся найти здесь выход во двор, но его не оказалось. Осмотрев часовню и боясь пропустить что-нибудь важное, я спустился в нижние полутемные своды. Суеверный страх снова овладел мной. В двух первых сводах ничего интересного не было, если не считать нескольких старых рассохшихся гробов. Но в третьем своде в одном из ящиков (я насчитал их пятьдесят), наполненных землей, лежал граф. Глаза открыты и неподвижны, щеки бледны, а губы красные, как всегда. Однако ни дыхания, ни биения сердца, ни пульса, ничего!
   Я наклонился, пытаясь уловить малейший вздох, но напрасно. Дракула лежал тут, видимо, недолго, так как земля была еще свежей. Рядом с ящиком валялась крышка, в которой были проделаны маленькие отверстия для гвоздей.
   Подумав, что ключи от двери могут быть в костюме графа, я стал шарить у него в карманах, но, взглянув ему в лицо, отшатнулся. На нем была написана такая ненависть, что я повернулся и убежал без оглядки. В своей комнате я без сил бросился на кровать...
    
   29 июня. Сегодня двадцать девятое июня. Этим числом помечено мое последнее письмо. Я опять видел графа, вылезающего из окна в моей одежде. Я ужасно жалею, что у меня нет ни ружья, ни пистолета, чтобы убить его, хотя вряд ли оружие здесь может помочь.
   Я не стал дожидаться возвращения графа, так как слишком боялся появления страшных женщин. Вернувшись в библиотеку, я уткнулся в какую-то книгу и читал, пока не заснул.
   Меня разбудил Дракула. Угрюмо и пристально глядя на меня, он сказал:
   - Завтра, мой друг, мы должны расстаться. Вы возвращаетесь в вашу чудную Англию, а я - к своей работе, которая может окончиться так, что мы никогда больше не встретимся. Ваше последнее письмо отправлено. Завтра меня здесь не будет, но к вашему отъезду все приготовлено. Рано утром придут цыгане с крестьянами. Когда они закончат работу, моя карета отвезет вас к ущелью Борго, где вы дождетесь омнибуса и доедете на нем до Бистрицы. Я очень надеюсь, что мы еще встретимся в замке.
   Речь графа показалась мне подозрительной. Я решил испытать искренность его слов. Искренность! Употреблять это слово по отношению к нему - святотатство!
   - Отчего бы мне не уехать сегодня ночью? - спросил я.
   - Потому что, милостивый государь, мой кучер отсутствует.
   - Но я с удовольствием пойду пешком.
   Граф ехидно улыбнулся.
   - А ваш багаж? - осведомился он.
   - Я потом пришлю за ним.
   Дракула холодно сказал:
   - У вас, англичан, есть одна пословица, которая мне очень нравится: "Приветствуйте приехавшего гостя, торопите уезжающего". Пойдемте со мной, мой милый юный друг. Вы не останетесь в моем замке ни одной минуты против воли, хотя я грущу, что вы уезжаете так внезапно!
   Взяв лампу, он спустился по лестнице к входной двери и шепнул мне:
   - Прислушайтесь...
   Я услышал волчий вой. Казалось, он начался от одного движения его руки, как оркестр начинает играть, едва дирижер взмахнет палочкой.
   Дракула отодвинул толстые задвижки на двери, снял тяжелые цепи... К моему удивлению, она не была заперта. Я подозрительно осмотрелся, но ключа не было!
   Дверь приоткрылась, вой волков стал еще громче. Некоторые из них уже просовывали оскаленные морды в узкий проем. Я понял, что противиться графу невозможно. С такими союзниками, как у него, что я мог сделать?
   Дверь продолжала медленно открываться. Между мной и волками стоял Дракула и с улыбкой наблюдал за моей реакцией. Внезапно мне пришла в голову мысль, что он хочет отдать меня на съедение волкам.
   Я представил, что может произойти через минуту, и, похолодев от ужаса, закричал:
   - Закройте дверь, я подожду до утра!
   Слезы бессилия выступили у меня на глазах, я закрыл лицо руками, чтобы не показать своего волнения. Граф захлопнул тяжелую дверь. Задвижки и цепи глухо звякнули, возвращаясь на свои места. Мы молча поднялись по лестнице. Прощаясь, Дракула послал мне воздушный поцелуй. Глаза его искрились, на губах блуждала улыбка Иуды.
   Я уже лежал в постели, когда раздался чей-то шепот за дверью. Я тихонько встал, подошел к ней и услышал тихий голос графа:
   - Назад, назад, на свои места! Ваше время еще не пришло! Подождите, завтра ночью он будет в вашей власти!
   В ответ послышался торжествующий смех. В бешенстве я распахнул дверь: передо мной стояли те же ужасные женщины. Увидев меня, они еще громче рассмеялись и исчезли.
   Я захлопнул дверь и без сил опустился на пол. Неужели конец так близок? Завтра! Он сказал: завтра! Да помоги мне Бог и помилуй!
    
   30 июня, утро. Может быть, это последние слова, которые я записываю в дневник. Я проснулся на рассвете. Если смерть должна прийти сегодня, надо быть к ней готовым! Но время шло, и я понемногу успокаивался. Вот и петух пропел. Ночь кончилась! С легким сердцем я сбежал вниз и дрожащими руками снял цепи, отодвинул тяжелые задвижки... Но дверь не поддалась.
   Чувство отчаяния овладело мной. Я потянул дверь сильнее. Раз, другой... Она зашаталась, но не открылась.
   В приливе ярости я решил, что достану ключ во что бы то ни стало. Надо только опять спуститься в комнату графа. Не оставляя времени на раздумья, я побежал обратно, вылез в окно и по карнизу добрался до его комнаты. Как и в первый раз, она оказалась пустой. Ключа я опять не нашел и по винтовой лестнице спустился в мрачный коридор, ведущий в часовню. Я знал теперь, где могу найти изверга!
   Ящик стоял на прежнем месте, близко к стене, но крышка была положена на него, а рядом приготовлена горстка гвоздей. Я снял крышку и поставил ее к стене. Зрелище, представившееся моим глазам, было столь ужасно, что душа моя содрогнулась... Передо мной лежал граф, но я не сразу узнал его, до такой степени он помолодел. Седые волосы и усы теперь были темно-стального цвета, впалые щеки округлились, на коже играл румянец. На губах Дракулы еще висели капли алой крови, кровь была на подбородке и на шее. Граф лежал, как огромная пиявка, уснувшая после обильного кормления. Я дрожал от омерзения, прикасаясь к нему.
   Ключ необходимо найти! Если мне не удастся покинуть замок до наступления ночи, я погибну. Я ощупал все тело графа, но ключ как сквозь землю провалился. Выпрямившись, я посмотрел на графа. На его лице блуждала насмешливая улыбка. Она привела меня в ярость. Благодаря моим же хлопотам этот вампир поселится в Лондоне и будет безнаказанно утолять свою жажду крови!
   Эта мысль сводила меня с ума, мне страстно хотелось убить графа, избавив свет от столь вредного существа. Схватив лопату, оставленную кем-то из рабочих, и высоко подняв ее, я изо всех сил ударил по ненавистному лицу. Голова графа медленно повернулась. Его остекленевшие ужасные глаза уставились на меня. Я оцепенел от страха, лопата выскользнула у меня из рук. Падая, она задела крышку, которая, в свою очередь, упала на ящик и скрыла от меня отвратительное исчадие ада с окровавленным лицом и с сатанинской улыбкой на губах.
   Я не знал, что делать дальше. Воспаленный мозг отказывался работать. Вдруг вдалеке послышались цыганская песня, стук колес и лошадиный топот. Это, очевидно, пришли цыгане с крестьянами, про которых говорил мне Дракула.
   Бросив быстрый взгляд на ящик, в котором лежал граф, я вернулся в его комнату, намереваясь бежать, когда откроют входную дверь. С замирающим сердцем я прислушивался к каждому звуку. Наконец внизу, в западном крыле, щелкнул замок. Звук открываемой тяжелой двери... Значит, есть другой выход из замка, о котором я и не знал? Я повернулся и хотел спуститься обратно в склеп, но в эту минуту сильным сквозняком захлопнуло дверь, ведущую на винтовую лестницу.
   Когда пыль улеглась, я подбежал к двери, но все усилия открыть ее оказались тщетными. Капкан снова захлопнулся!
   Пока я пишу эти строки, звук шагов раздается внизу. Вот вынесли что-то тяжелое, должно быть, ящики с землей... Вот стучит молоток, это прибивают крышку к тому ящику... Вот шаги в прихожей... Дверь закрылась, цепи зазвенели, ключ повернулся в замке... Я слышу, как кто-то вынимает его. Дверь еще раз открывается... и закрывается... Во дворе заскрипели телеги... Лошадиный топот все отдаленнее...
   Я остался один в замке с этими ужасными женщинами! Нет, надо попробовать спуститься из окна. Возьму с собой немного золота - вдруг оно мне пригодится? Может, мне удастся спастись, и я покину эту проклятую страну!
   Во всяком случае, я полагаюсь на милосердие Божье. Обрыв крут, но я предпочитаю этот путь...
   Прощайте все, прощай, Минна, дорогая!
  

Глава V

ПИСЬМО МИННЫ МОРАЙ ЛУСИ ВЕСТЕНРА

   19 мая.
   Дорогая Луси, прости, что так долго не писала тебе, но я была завалена работой. Жизнь помощницы учительницы иногда утомительна. Я жажду быть опять с тобой и подышать свежим морским воздухом. Последнее время я много работала, так как мне хотелось догнать Андрея в его занятиях, и для этого я изучала стенографию.
   Когда мы обвенчаемся, я могу ему быть полезной. Я буду стенографировать его речи. Мы переписываемся с ним стенографическими знаками, и тем же способом он описывает свое путешествие в дневнике. Когда я приеду к тебе, то тоже начну вести дневник. Конечно, не каждый день, но только тогда, когда мне захочется. Не думаю, чтобы мой дневник оказался бы интересным для посторонних, хотя, может быть, я когда-нибудь и покажу его Андрею. Постараюсь взять пример с журналистов - буду интервьюировать людей и записывать наши беседы. Во всяком случае, попробую. Я расскажу тебе обо всех своих планах, когда приеду.
   Только что получила несколько строк от Андрея из Трансильвании. Он здоров и вернется через неделю. Горю нетерпением узнать все подробности его путешествия. Должно быть, страшно интересно побывать в другой стране. Хотелось бы мне знать, придется ли когда-нибудь нам, то есть Андрею и мне, посетить эту страну вместе? Но часы бьют десять, мне пора. Прощай!
   Любящая тебя Минна.
   P. S. Расскажи мне все новости, когда будешь писать. Ходят слухи насчет высокого красивого блондина с вьющимися волосами???

ПИСЬМО ЛУСИ ВЕСТЕНРА МИННЕ МОРАЙ

   27 мая.
   Дорогая Минна!
   Ты меня обвиняешь крайне несправедливо. Я писала тебе уже два раза. Кроме того, мне нечего рассказывать. В городе теперь очень весело, мы часто посещаем картинную галерею, катаемся верхом и в экипажах.
   Что касается красивого блондина, то это, верно, тот, который ездил с нами в театр. Уже успели разболтать! Действительно, Артур Голмвуд довольно часто приходит к нам. Маме он очень нравится, у них много общих тем для разговора.
   Мы недавно познакомились с Джоном Сивардом, который был бы подходящей партией для тебя, если бы ты не была невестой Андрея. Он красив, богат и принадлежит к старинному роду. К тому же он доктор и страшно умен. Вообрази! Ему всего двадцать девять лет, а он уже возглавляет клинику для душевнобольных. Доктор производит впечатление человека решительного и очень спокойного. Воображаю, какое влияние он имеет на своих больных! У него престранная привычка - смотреть прямо в глаза, как бы желая прочитать мысли. Он не стесняется даже со мной, однако льщу себя надеждой, что меня узнать трудно. Пробовала ли ты когда-нибудь изучать свое лицо? Уверяю тебя, что это очень интересно и совсем нелегко. Доктор сказал

Другие авторы
  • Михайловский Николай Константинович
  • Жемчужников Алексей Михайлович
  • Ренье Анри Де
  • Вердеревский Василий Евграфович
  • Мориер Джеймс Джастин
  • Муйжель Виктор Васильевич
  • Писарев Дмитрий Иванович
  • Веселовский Александр Николаевич
  • Соколов Н. С.
  • Екатерина Вторая
  • Другие произведения
  • Тимашева Екатерина Александровна - Фомичев С. А. Катерина Тимашева - поэтесса пушкинской плеяды
  • Гнедич Петр Петрович - Отец
  • Шекспир Вильям - Сонеты
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Сто русских литераторов. Издание книгопродавца А. Смирдина. Том первый...
  • Грин Александр - Странный вечер
  • Бухов Аркадий Сергеевич - Громоотвод
  • Кони Анатолий Федорович - Нравственные начала в уголовном процессе
  • Кольридж Самюэль Тейлор - Кристабель
  • Елпатьевский Сергей Яковлевич - Павел Павлович
  • Тургенев Александр Иванович - О Карамзине и молчании о нем литературы нашей
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (27.11.2012)
    Просмотров: 553 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа