Беньян Джон - Путешествие пилигрима в Небесную страну

веревок. Когда он подошел, то спросил их, кто они и зачем они тут сидят. Они отвечали, что они бедные пилигримы, отправлявшиеся в Сион, и что чернокожий человек в белой одежде завел их сюда обманом и опутал сетью. Тогда ответил держащий пук веревок: "Это Льстивый, ложный апостол, который принял вид ангела света". Он разорвал сеть и выпустил их. Потом прибавил: "Идите за Мной, чтоб Я мог указать вам истинный путь". И Он повел их назад на то место, где путь делится на двое. "Где вы провели прошлую ночь?" - спросил Он их. "С пастухами на Отрадных горах", - отвечали они. "Разве не получили от них указателя пути?" - "Да", отвечали они.

   - Почему же вы пошли по ложному пути и послушались Льстивого?- спросил он.

   - Мы забыли заглянуть в него. 

   - Не дали ли вам пастухи совет, как хранить себя от Льстивого? 

   - Да, но увы, мы не знали, что это был он.

   Тогда Он их несколько раз ударил бичом, чтобы научить их быть мудрее вперед, и прибавил: "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся" (Отк. 3, 19). После того Он приказал им идти далее и не забывать всех указаний пастухов. Они благодарили Его за оказанную помощь и пошли вперед по истинному пути, воспевая: "Приди сюда, о ты, ходящий по пути, и взгляни, что ожидает пилигрима, избравшего ложный путь: они пойманы в сеть, потому что пренебрегли добрым советом. Теперь они освобождены, но видишь, какое претерпели они страдание; да будет это тебе уроком".

   После некоторого времени они увидали человека, идущего тихо и одиноко по большой дороге навстречу к ним. Христианин сказал товарищу: "Вот кто-то, который идет спиной к Сиону навстречу к нам".

   Упов.: "Я его вижу, но будем теперь осторожнее, пожалуй, и в нем найдем Льстивого".

   Но незнакомец подходил все ближе и, наконец, стал к ним лицом к лицу и спросил, куда они идут. Имя ему было Атеист.

   Хр.: "Мы направляемся на гору Сион". Атеист расхохотался.

   Ат.: "Я смеюсь, потому что вижу в вас таких невежд. Вы предприняли трудный путь, и для того только, чтобы ничего не получить и довольствоваться усталостью".

   Хр.: "Что вы? Вы полагаете, что нас не примут?"

   А т.. "Принять! Да такого места, о котором вы мечтаете, нет во всей вселенной".

   Хр.: "Такое есть место в будущем свете".

   Ат.: "Когда я жил дома, на своей родине, я также слышал, что некоторые толковали, как вы теперь, и, наслушавшись, хотел лично убедиться и увидеть в чем дело, и вот двадцать лет, как ищу такого города, и не нахожу, потому что никакого Сиона не существует".

   Хр.: "Мы оба слышали и оба веруем, что город Сион в самом деле существует".

   Ат.: "Если б я не поверил, то не ушел бы далеко от дома, чтобы отыскать этот город. Но не найдя ничего (а мне бы следовало его найти, так как я был гораздо далее вас), я возвращаюсь назад, и буду стараться утешать себя теми наслаждениями, которые я тогда покинул в надежде приобресть то, чего нельзя нигде найти".

   Христианин обратился к Уповающему с вопросом: "Ужели правда, что этот человек говорит?"

   Упов.: "Берегись, он один из льстивых. Вспомни, как мы уже поплатились за то, что одного послушались. Как! Чтоб не было города Сиона? Да разве мы не видели с вершин Отрадных Гор врата Небесного Града? Притом, разве не суждено нам здесь жить верой? Идем, брат, не то Тот, который наказывал нас бичом, снова настигнет нас. Тебе бы следовало дать мне тот совет, который я теперь намерен шепнуть в твое ухо: "Перестань, сын мой, внимать наущениям, отдаляющим от слов истины". А я говорю, брат, перестань его слушать и будем веровать ко спасению наших душ".

   Хр.: "Милый брат, я не садал этот вопрос оттого, что сомневался в истине твоей веры, но для испытания твоего хотел заставить тебя высказаться. Что же касается этого человека, я знаю, что он ослеплен богом мира. Итак, пойдем от него прочь с убеждением, что мы веруем в истину и нет лжи в этой истине".

   Упов.: "Я уже теперь радуюсь надежде узреть славу Божию".

   Они прибавили шагу и ушли от Атеиста, который снова расхохотался, взглянув на них, и ушел в противоположную сторону.

   Я увидел, что пилигримы вошли в страну, где воздух как-то особенно клонил людей к сонливости. И Уповающий стал чувствовать тяжесть в мыслях и непреодолимую наклонность ко сну. Он сказал товарищу, что ему не в мочь как хочется спать, и что у него слипаются глаза: "Давай ляжем здесь и немного уснем".

   Хр.: "Ни за что на свете, если мы здесь уснем, то никогда более не проснемся".

   Упов.: "Почему же брат? Сон освежает утомленного человека, и мы наберемся новых сил, если отдохнем".

   Хр.: "Разве ты забыл, что один из пастухов предостерегал нас не засыпать в Обворожительной стране. Стало быть спать здесь нам не следует; не будем действовать по примеру других, но будем бдительны и трезвы". (1Фес. 5:6).

   Упов.: "Я сознаю, что был неправ, и если б я в эту минуту был один, то, конечно, уснул бы на свою погибель. Верно сказал мудрец: "Два лучше одного". До сих пор твое общество было для меня милостью Божией, и ты получишь хорошую награду за свои труды".

   Хр.: "Чтобы развлечь себя от наклонности ко сну, пока мы в этой стране, заведем-ка лучше занимательную беседу".

   Упов.: "С радостью, брат".

   Хр.: "С чего же мы начнём, однако?"

   Упов.: "С чего сам Господь начал с нами. Но начни ты первый, пожалуйста".

   Хр.: "Сперва я спою песнь: "Когда Христиане начинают быть сонливыми, пускай приходят сюда и послушают как беседуют два пилигрима. Да научатся они от них как бороться со сном и бодрствовать со Христом. Святое товарищество хранит их от сна погибели и побеждает адские силы".

   А теперь, задам тебе вопрос. Расскажи мне подробно, что внушило тебе желание предпринять пилигримство".

   Упов.: "Ты хочешь знать, что именно побудило меня заботиться о спасении моей души? Скажу тебе, что я долго жил среди наслаждений и сует, которые были в продаже на ярмарке Суеты. Все это, как вижу теперь ясно, конечно, довело бы меня до погибели".

   Хр.: "Но что же это было?"

   Упов.: "Всякого рода сокровища и богатства мира. Кроме того, я с упоением предавался всякому распутству, пиршествам, попойкам, неприличным разговорам, божьбам, лжи, забывая и не желая даже соблюдать день Господень, и мало ли чего другого, что могло убить навеки душу мою. Наконец, слушая и обсуждая Божественные истины, которые тогда слышал от тебя и от покойного Верного, поплатившегося жизнью за свидетельство истины среди ярмарки Суеты, я постиг, что конец всего этого смерть и что за подобные дела гнев Божий поражает непокорных детей Его".

   Хр.: "И ты тотчас отдался во власть этого нового убеждения?"

   Упов.: "О, нет. Мне очень не хотелось в это время понимать весь вред греха, ни проклятия, которое последствие его; напротив того, я старался при первом пробуждении души силою Слова Божия закрыть глаза от света, озаряющего дела моей жизни, и не видать всю гнусность их".

   Хр.: "Но какая же была причина тому, что ты так относился неохотно к первым действиям на тебя Духа Господня?"

   Упов.: "Причин было много. Первая: я не видал, что это новое во мне чувство было действием Божиим на мою душу, и что Господь всегда так начинает обращение грешника - пробуждением совести и убеждением в греховности. Вторая: грех был мной так еще любим, что мне горько было расставаться с ним. Третья: я не мог себе представить, как я покину друзей, коих общество и образ жизни мне так приятны. Четвертая: часы, в которые являлось пробуждение совести, были так беспокойны, утомительны и тяжелы, что я избегал их, отгонял их буйной жизнью, и старался даже не вспоминать о них".

   Хр.: "И тебе иногда удавалось избавиться от душевного беспокойства?"

   Упов.: "Да, это правда, но только на время. Зато, когда оно возвращалось в сердце, мне было гораздо тяжелее прежнего".

   Хр.: "Что тебе снова напомнило твое состояние греховности?"

   Упов.: "Многое. Первое: если встречал на улице хорошего человека. Второе: если слышал кого-нибудь читающего Слово Божие. Третье: если чувствовал себя больным телесно. Четвертое: если слышал, что такой-то из моих соседей нездоров. Пятое: если раздавался колокол, призывающий на похороны. Шестое: если вспоминал, что сам умру вскоре. Седьмое: если узнавал о чьей-нибудь скоропостижной смерти. Восьмое: но особенно, когда думал, что придется мне предстать на суд Божий".

   Хр.: "Но мог ли ты каждый раз, как представлялся тебе такой случай, отгонять от себя сознание твоей греховности?"

   Упов.: "О, нет. Это чувство так охватывало все мое существо, что лишь только я задумывал вернуться к какому-нибудь греху, а наклонность к тому была все-таки сильна во мне, как мне делалось еще тяжелее на душе".

   Хр.: "На что же ты решился?"

   Упов.: "Я решил исправить образ жизни или идти на верное проклятие".

   Хр.: "И ты пытался исправить себя?"

   Упов.: "Я стал избегать не только грех, но и общество порочных людей, и предался исполнению всяких религиозных обрядностей. Стал молиться, поститься, читать духовные книги, плакать над своими грехами, говорил всегда правду и прочее. Все это я стал исполнять и многое другое - трудно все передать".

   Хр.: "И ты себя тогда чувствовал спокойным?"

   Упов.: "На некоторое время только. Но скоро все смущающие меня мысли снова овладевали мной".

   Хр.: "Почему же, ведь ты исправился?"

   Упов.: "Опять многое было тому причиной. Главное, меня смущали эти изречения: "Вся наша праведность ничто иное, как грязные рубища". "Никакой человек не будет оправдан делами закона". "Когда вы исполните все, скажите: "Мы только бесполезные люди", и еще много других слов из Библии. Поэтому я стал рассуждать сам с собой так: если это точно, то ведь это просто было бы безумие стараться достигнуть царствия Небесного делами закона. Если человек должен сто рублей лавочнику, а потом платит ему деньгами за все, что он у него берет, не выплачивая, однако, прежнего долга, то если лавочник зачеркнет в своей книге старый долг этого человека, то всегда имеет право предать его суду и посадить в тюрьму, как несостоятельного должника".

   Хр.: "Так, но каким же образом ты это применил к себе?"

   Упов.: "Вот я и стал обдумывать. Я зашел далеко во грехе, много провинился перед Богом, и мое теперешнее исправление есть только простая обязанность моя, но ни мало не может искупить мое прошедшее, поэтому я все-таки пропаду безвозвратно, ибо чем и как вычеркнуть из книги Божией внесенные в нее бесчисленные мои прежние прегрешения?"

   Хр.: "Прекрасное объяснение, но продолжай, пожалуйста".

   Упов.: "Еще одно смущало меня. С самой поры моего исправления, когда я со вниманием анализировал лучшие мои поступки, я видел в них греховную сторону нового рода, которая примешивалась ко всему хорошему, что я задумывал; так и должен был сознаться, что, несмотря на хорошее мое мнение о себе и об исполненных мною обязанностях, я в один день достаточно грешил, не взирая на мое исправление, чтобы быть достойным геенны".

   Хр.: "Что ты тогда придумал?"

   Упов.: "Ничего не мог придумать, пока не открыл свою душу покойному Верному. И он мне объяснил, что, пока не получу праведности никогда не согрешившего человека, ни моя личная, ни всего мира праведность спасти меня не могут".

   Хр.: "А ты ему поверил на слово?"

   Упов.: "Если 6 он мне это сказал в то время, когда я был так доволен своим исправлением, я счел бы это за безумие. Но, убедясь в моем бессилии и в большой примеси греха в моем исправлении, и главное, вспоминая греховный мой образ жизни до этого, я согласился с его мнением".

   Хр.: "Но не подумал ли ты, когда услышал от него эти слова, что нельзя найти такого человека, о котором можно бы по всей истине сказать, что он никогда не согрешил?"

   Упов.: "Признаюсь, сначала эта мысль и слова показались мне странными и неясными, но после некоторых бесед с ним я пришел к полному и искреннему убеждению на счет этого".

   Хр.: "И ты спросил его, кто же этот человек и как ты можешь быть им оправдан?"

   Упов.: "О да, и он мне сказал, что это Господь наш Иисус Христос, Который сидит одесную Бога (Евр. 10:12). Итак, прибавил он, ты должен быть оправдан Им, уповая на то, что Он совершил во время Своего воплощения на земле, и на все Его страдания, когда был пригвожден ко кресту. Я еще спросил его, как может праведность этого Человека иметь действием - оправдание другого перед Богом? И он мне ответил, что этот Человек в то же время и Всемогущий Бог, и Он все совершил, умер смертью не за себя, но за меня, которому все Им совершенное и вся его праведность будут приписаны, если я уверую в Него".

   Хр.: "Как же ты поступил после этого?"

   Упов.: "Я отговаривался от такого рода уверования тем, что казалось мне будто Он этого желать не может, т. е. принять меня, такого грешника и даровать мне оправдание во всем сделанном мною порочном, ибо я этого совершенно не достоин".

   Хр.: "Что же на это ответил Верный?"

   Упов.: "Он стал меня уговаривать идти к Нему и убедиться на деле. Я ответил, что это было бы с моей стороны высокоумие. Он сказал: нет, потому что ты из званных (Мат. и:28). Тут он мне вручил книгу, писанную по внушению Самого Иисуса Христа, и в ней указал мне на места, в которых ясно сказано, что Он призывает всякого, стало быть и меня. Верный к этому еще прибавил, что всякая строка и каждое слово этой книги тверже, чем шар земной и вселенная (Мат. 24:36). Тогда я спросил его, как же мне идти к Нему. И он дал мне совет, что я должен на коленях умолять от всей глубины души и всего сердца Отца Небесного открыть мне Сына Своего. Но я сознался, что не умею об этом молить Его. Он на это ответил мне: "Иди, и ты узришь Его на престоле милосердия, где Он вечно восседает, дабы даровать прощение и оставление грехов всем приходящим к Нему". Но далее я спросил: что я Ему скажу, когда приду. И он научил меня умолять Его так: "Господи, милостив будь ко мне грешному и научи меня познать и веровать в Иисуса Христа, Сына Твоего. Ибо я вижу, что если праведность Его не была бы воплощена на земле, или я бы не умел веровать в эту Его праведность, то я был бы потерян безвозвратно и отвергнут Тобой навсегда. Господи, я узнал, что Ты милосердный Бог и определил Сына Твоего быть Спасителем мира. Он хочет спасти всякого грешника, ибо таковым признаю себя от искреннего сердца. Господи, услышь молитву мою и покажи на мне милость Твою в спасении души моей ради Искупителя моего".

   Хр.: "И ты все-таки исполнил, как он тебе советовал?"

   Упов.: "Не однажды только, но много, много раз".

   Хр.: "И Бог Отец открыл тебе Сына Своего?"

   Упов.: "Нет, ни в первый раз, ни во второй, ни в третий, ни в четвертый, ни даже в шестой раз".

   Хр.: "Что же ты тогда делал?"

   Упов.: "Что? Да я сам не знал, что делать".

   Хр.: "Не приходило ли тебе на мысль перестать молиться?"

   Упов.: "О, несколько раз решался более не просить".

   Хр.: "Что же тебя удерживало?"

   Упов.: "Я чувствовал уверенность, что все мною слышанное истинно, т. е. что без праведности Христа весь мир спасти меня не может, и потому, думал я, если я перестану о том просить, то погибну, а умирать покойно могу только у подножия престола милосердия. А в душе моей слышались слова: "Если бы и замедлило, жди его, непременно сбудется, не отменится" (Еф. 1:17-19). И я продолжал умолять Бога, и Он наконец открыл мне Сына".

   Хр.: "Как же Он тебе открыл Сына Своего?"

   Упов.: "Я не видел его телесными очами своими, но очами уразумения, и вот как это было. Однажды я чувствовал себя как-то особенно грустным, как никогда таким в своей жизни не бывал, и эта грусть происходила оттого, что я с новой ясностью разбирал всю гнусность и глубину моего греховного состояния. Я ожидал в это время для своей души только ада и вечного проклятия."

   Вдруг мне показалось, что вижу (опять-таки не телесными очами, а душой) Иисуса Христа, Господа нашего, взирающего на меня с Неба и говорящего: "Веруй в Господа Иисуса Христа, и будешь спасен". Но я ответил Ему: "Но, Господи, ведь я великий, даже величайший грешник" (Деян. 16:30-31; 2 Кор. 12:2). Он на это сказал: "Достаточно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (Иоан. 6:35-37). Тогда я возразил: "Но, Господи, что значит веровать?" На это был ответ: "Приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда". Тут я познал, что веровать в Него и идти к Нему - одно, и что тот, кто к Нему приходит, т. е. кто от чистого сердца и с любовью стремится ко спасению Христом, истинно верует в Христа. Глаза мои наполнились слезами и я продолжал спрашивать Его: "Господи, ужели такой грешник, как я, может в самом деле надеяться быть принятым и спасенным Тобой?" И я услышал Его ответ: "Приходящего ко Мне не изгоню вон". Но я еще спросил Его: "Но, Господи, приходя ныне к Тебе, как следует мне Тебя признавать, дабы вера моя твердо была на Тебе основана?" Он ответил: "Христос Иисус пришел в мир спасти грешников. Он есть совершение закона к праведности всякого верующего (1 Тим. 1:15). Он умер за грехи людей и воскрес для их оправдания (Рим. ю, 1). Он возлюбил вас и омыл от греха кровию Своей (Отк. 1:5; 1 Тим. 2:5; Евр. 7:25). Он ходатай между Богом и человеками. Он жив вечно для ходатайства за них". Из всего этого я убедился, что всю праведность искать в Нем едином".

   В наказание за грехи мои была пролита кровь Его; что все, что Он совершил из повиновения к воли Отца и все, что Он вынес из ниспосланных Ему страданий, было исполнено не ради себя, но ради всякого, который принимает это в сердце, как свое спасение, и воздает Ему за то благодарение. И душа моя встрепенулась от радости, из глаз полились слезы, и вся сила любви в моей душе была обращена на имя Иисуса Христа, возлюбившего всех; и на Его народ, т. е. на верующих в Него".

   Хр.: "Слушая тебя, убеждаешься, что в самом деле твоей душе открылся Христос. Но расскажи мне подробно, какие были от этого последствия?"

   Упов.: "Оно имело на меня то действие, что я вполне убежден теперь, что весь мир, несмотря на свою внешнюю и мнимую праведность в образе жизни, находился под осуждением за грех. Я постиг окончательно, что Бог Отец при Своем правосудии может с правосудием оправдать приходящего к Нему грешника. Я был устыжен гнусностью своей прежней жизни и смущен своим доселе неведением и беззаботностью, ибо никогда до этой поры не понимал я все величие любви к нам Иисуса Христа. Это внушило мне стремление к жизни непорочной и к совершению добрых дел для большого прославления имени моего Господа. Право, мне казалось, что будь в моих жилах тысячи бочек крови, я бы с радостью всю пролил за свидетельство имени Его".

  

  

   В это время я заметил, что Уповающий оглянулся и увидел Неведующего, который все также шел один позади обоих товарищей. "Посмотри, - сказал он Христианину, - как этот юноша далеко отстал и вяло идет".

   Хр.: "Да, вижу. Он не нуждается в нашем обществе".

   Упов.: "Ему было бы не вредно все это время ходить с нами",

   Хр.: "Правда. Но я уверен, что он на это смотрит иначе".

   Упов.: "Вероятно. Все же подождем его немного".

   Тогда Христианин обратился к юноше и сказал ему: "Подойди, малый, почему ты так отстал далеко?"

   Невед.: "Мне приятно ходить одному и даже гораздо приятнее, чем быть в обществе, если оно мне не особенно по сердцу".

   Тогда Христианин тихо сказал Уповающему: "Не говорил ли я тебе, что он в нас не нуждается? Однако подойдем к нему и начнем с ним беседу для провождения времени в этой пустынной стране". И, обратясь к Неведующему, он дружески сказал: "Добро пожаловать, юноша, ну как ты себя чувствуешь? Какие отношения между Богом и твоей душой?"

   Невед.: "Надеюсь, хорошие. Я постоянно чувствую в себе множество прекрасных стремлений, которые наполняют мою душу и утешают меня во время ходьбы".

   Хр.: "Какие же это стремления? Пожалуйста, расскажи".

   Невед.: "Какие, вот... думаю всегда о Боге и о Его Царствии".

   Хр.: "Так думают иногда и дьяволы и осужденные в аду".

   Невед.: "Но я, думая о том, желаю так же обресть небесное".

   Хр.: "Так точно со многими, которые никогда не получат жизни вечной. "Душа ленивца желает и не получает ничего".

   Невед.: "Но я, думая о том, все для этого покинул".

   Хр.: "В этом сомневаюсь: все покинуть - дело трудное, труднее, чем многие воображают. Но чем мог ты увериться, что все покинул для Бога и Неба?"

   Невед.: "Сердце мое это говорит и свидетельствует" (Прит. 28:26).

   Хр.: "Мудрец сказал, что кто верит своему сердцу, тот безумный".

   Невед.: "Это сказано о дурном сердце... мое же - доброе".

   Хр.: "Но чем же ты это докажешь?"

   Невед.: "Оно поддерживает мои надежды на небесное блаженство".

   Хр.: "Это может быть и следствием его обманчивости. Сердце человеческое может утешаться надеждами на достижение того, на что человек совершенно не имеет ни малейшего права рассчитывать".

   Невед.: "Но со мной не так. Сердце мое и образ жизни в совершенном единомыслии и согласии, и потому мои надежды основательны".

   Хр.: "Почему ты знаешь, что твое сердце и образ жизни в полном единомыслии?"

   Невед.: "Мне сердце это говорит".

   Хр.: "Есть поговорка народная: Спроси соседа, вор ли я! Твое сердце тебе это говорит. Если не Бог Сам о том свидетельствует, всякое иное свидетельство не имеет значения".

   Невед.: "Но если во мне мысли хорошие, то и сердце хорошо, а жизнь по заповедям Божиим не есть ли жизнь благочестивая?"

   Хр.: "То, что ты сейчас изложил, вполне справедливо. Но воображать себя в этом благочестивом состоянии или действительно быть в нем - огромная разница".

   Невед.: "Позвольте узнать, однако, что вы называете хорошими мыслями и жизнь по заповедям Божиим?"

   Хр.: "Есть хорошие мысли во всяком роде: иные в отношении к нам самим, другие к Богу, ко Христу и другим предметам".

   Невед.: "Что же по-вашему хорошие мысли в отношении к нам?"

   Хр.: "Если мы судим о себе, как судит нас Слово. Для большей ясности скажу, что Слово Божие говорит о людях, что они по природе своей грешны. "Нет праведного ни одного..., нет делающего добро, нет ни одного" (Рим. 3:10-12). Еще сказано: "Воображение сердца - зло с самой юности". Далее: "Всякая мысль сердца человеческого одно зло, и оно непрестанно". Итак, если мы судим о себе таким образом, понимая, что это верно, то наши мысли хорошие, потому что они соответствуют Слову Божьему".

   Невед.: "Никогда не поверю, что мое сердце такое злое".

   Хр.: "И потому ты не имеешь ни одной хорошей мысли в отношении себя. Но дай мне кончить. Точно также как Слово судит о нашем сердце, так оно судит и о нашем образе жизни. И если наши сердечные мысли и наши действия соответствуют сказанному в Слове Божьем, тогда все в нас правильно, потому что согласно с Словом".

   Невед.: "Изложите яснее".

   Хр.: "Если Слово Божие говорит, что пути человека - пути кривые, превратные, этим, конечно, оно объявляет, что они, т. е. люди, покинули хороший путь, и не ведают его (Пс. 124:5; Прит. 2:15). Если же и человек судит о своих путях также, т. е. если он искренно и смиренно осуждает свои пути, то мысли его на счет его образа жизни хороши и правильны, потому что согласуются с суждениями Слова Божия о путях человека".

   Невед.: "А что вы понимаете под хорошими мыслями в отношении к Богу?"

   Хр.: "Также как я объяснял хорошие мысли в отношении к себе. Когда наши понятия о Боге согласуются с тем, что о Нем сказано в Слове, т. е. когда мы познаем Его существо по указаниям Его Слова, мы имеем хорошие и верные понятия. И мы тогда убеждаемся, что Он знает нас лучше, чем мы себя знаем, и видит в нас даже такие грехи и тогда, когда мы сами в себе ничего дурного не замечаем, и знает все наши сокровенные мечты, так как наше сердце со всеми своими закоулками всегда откровенно перед ним, Тогда только мы можем убедиться, что наша мнимая праведность ничто иное, как гниль, и потому Он не может дозволить нам ложное и неосновательное упование, даже и на самые лучшие дела наши".

   Невед.: "Разве вы меня считаете таким глупцом, чтоб думать, что Бог не видит глубже меня? Или что я могу придти к Нему, совершая добрые дела?"

   Хр.: "Так что же и как же ты думаешь?"

   Невед.: "Короче сказать, я думаю, что мне надо веровать во Христа для моего оправдания".

   Хр.: "Ты думаешь, что надо тебе веровать во Христа, не сознавая, однако, всей необходимости быть сокрытым в нем? Ты еще не познал ни природной, ни действительной своей немощи, и ты о себе и о своих делах высокого мнения, что ясно доказывает, что ты один из тех, которые еще никогда не чувствовали потребности в Христовой личной праведности для оправдания своего перед Богом. Как же ты говоришь, что веруешь во Христа?"

   Невед.: "Я верую достаточно для всего этого".

   Хр.: "Но как ты же веруешь?"

   Невед.: "Я верую, что Христос умер за грешников, и что я буду освобожден Богом от проклятия, потому что Он милостиво примет мою покорность Его закону. Или так: Христос своими заслугами сделает мои религиозные действия и труды достойными быть принятыми Отцем, и, таким образом, я буду оправдан".

   Хр.: "Позволь мне ответить на твое исповедание веры. Первое: ты веруешь мечтательной верой - таковая вера нигде не описана в Слове. Второе: ты веруешь ложной верой, потому что это отнимает от личной праведности Христа славу твоего оправдания ею, а приписывает его твоей мнимой праведности. Третье: таковая твоя вера представляет Христа не оправдателем твоим, но твоих дел, и ради них только отчасти твоим, что ложно. Четвертое: поэтому эта вера обманчива, а именно такая, которая оставит тебя под гневом в день суда Всемогущего Бога. Ибо истинная, оправдывающая вера заставляет душу (которая поняла, что она погибла перед законом) искать убежища в Христовой праведности, которую истинная вера признает безусловно. Под этим покровом душа скрыта и в безопасности, и представлена непорочной пред лицем Бога, Который принимает ее и избавляет от осуждения".

   Невед.: "Что? Вы хотите, чтобы мы уверовали, будто бы Христос один все совершил без нашего содействия? Такое убеждение распустило бы бразды наших страстей, а дозволило бы нам жить согласно нашим желаниям. Что за нужда заботиться о том, какой образ жизни следует вести, если мы уже спасены и оправданы Христовой праведностью, лишь только мы в нее уверуем".

   Хр.: "Твое имя Неведующий, и таков ты и есть, потому что ответ твой это доказывает. Не ведаешь ты, что есть оправдывающая праведность, и не ведаешь ты также, как ею спасти свою душу от тяжкого гнева Божия. Увы! Ты невежда действий этой спасительной веры в праведность Христа, действие истинное, которое состоит в покорении и отдании сердца Богу, в любви к Христу, к Его Слову, к Его путям, к Его народу, а не к тому, что ты, как несведующий человек, воображаешь".

   Упов.: "Спроси его, открылся ли ему Христос с Неба".

   Невед.: "Что! Вы из тех, которые признаете откровения! Вижу теперь, что суждения ваши и людей вашего сорта ничто иное, как плод расстроенного воображения".

   Упов.: "Помилуй, что ты! Христос по существу своему в таком единении с Богом, что никак не может быть спасительно познан людьми, если Бог Отец Сам не откроет Его душе человека".

   Невед.: "Эта вера ваша, а у меня своя. Но моя, я не сомневаюсь, ни мало не хуже вашей, хотя во мне нет столько причуд, сколько у вас".

   Хр.: "Позволь мне еще прибавить несколько слов. Не следует тебе так поверхностно рассуждать об этом вопросе. Я могу, по крайней мере, утвердительно сказать, как и мой товарищ, что никакой человек не может познать Христа, если ему того не откроет Сам Бог Отец (Мат. 16:17). И даже веру, посредством которой душа прилепляется ко Христу, т. е. истинную веру, не может он иметь иначе, как получив ее в дар, по великой милости и по всемогуществу Его (1 Кор. 2:12). О действии на душу такой веры, я вижу, бедный юноша, что ты вовсе не ведаешь. Проснись же скорей и взгляни на твое нищенство, беги к Господу Иисусу и посредством Его праведности, которая есть праведность Божия (ибо Он сам Бог), ты будешь избавлен от вечного осуждения".

   Невед.: "Вы ходите так скоро, что я за вами не поспею. Поэтому идите вперед. Я предпочитаю ходить от вас поодаль".

   Тогда Христианин обратился к Уповающему:

   Хр.: "Так пойдем вперед, добрый товарищ, я вижу, что нам с тобой приходится снова идти одним".

   И я заметил, что они прибавили шагу, а Неведующий отстал, и тащился один.

   Хр.: "Меня огорчает этот бедный юноша. В конце пути жутко ему придется".

   Упов. "Увы! В нашем городе множество людей в таком роде, целыми семействами...что я говорю, целыми улицами, и меж ними многие называют себя пилигримами. И ежели так много таких между нашими, сколько, думаешь ты, таковых на его родине?"

   Хр.: "Верно гласит Слово: "Он ослепил очи их, дабы они не узрели" и прочее. Но теперь, между нами, как ты понимаешь этих людей? Ужели ни в какое время они не чувствуют и не сознают своей греховности? И неужто они никогда не догадываются, что они в опасности?"

   Упов.: "На эти вопросы отвечай сам, ты ведь старше меня".

   Хр.: "Мне кажется, что изредка с ними это случается. Но в своем полном неведении они не понимают, что такие убеждения внушены им Господом ко спасению, и потому они всеми силами стараются заглушить в себе всякое сознание греха и опасности, и продолжают с надменностью ласкать себя надеждой, что сердце привело их на испытанный путь и хранит их на нем".

   Упов.: "Я разделяю твое мнение и нахожу, что страх часто полезен человеку, потому что принуждает его с самого начала обсуждать путь свой".

   Хр.: "Полезен, если это именно страх Божий, а не другой, ибо сказано в Слове: "Страх Господень начало мудрости" (Иов. 28:28).

   Упов.: "Как ты объясняешь этот страх?"

   Хр.: "Истинный, полезный страх узнается по трем признакам. Во-первых, по возбудившей его причине, которая должна быть: спасительное сознание греха. Во-вторых, через непреодолимое побуждение увериться, что Христос может и хочет спасти нас Своей праведностью и искупить Своей смертью от осуждения за грех. В-третьих, этот страх должен в нас порождать и поддерживать искреннее Богопочитание и внимание к Его Слову, к Его путям. Он смягчает наше сердце и внушает боязнь отшатнуться от истинного пути, оскорблять Господа, и мы тогда тщательнее остерегаемся потерять дарованный мир, огорчать Духа и давать право лукавому быть нашим обвинителем перед Богом".

   Упов.: "Ты очень хорошо все это объяснил, и я вполне уверен, что все так, как ты сказал. Но разве мы не скоро выйдем из пределов Обворожительного Края?"

   Хр.: "Тебя утомляет наша беседа?"

   Упов.: "О нет, но я желаю знать, где мы находимся теперь".

   Хр.: "Нам недалеко до пределов этой страны. Но вернемся к нашему разговору. Итак, несведущие в Писаниях не ведают, что убеждения, внушающие им страх - для их пользы, и потому заглушают их".

   Упов.: "Но как это они заглушают страх?"

   Хр.: "Они полагают, что страх этот внушен им лукавым; другие же из них приписывают это (а именно те, которые считают себя людьми образованными) какому-нибудь физическому расстройству здоровья, действующему на их воображение и мировоззрение, и при таком образе мыслей они борются против чувства страха, который неприятно действует на их ежедневные занятия, либо стараются заглушить его рассеянной жизнью в обществе людей суетных. Другие полагают, что малейшее чувство страха может уничтожить в них веру, не разбирая даже, имеют ли они ее в сердце и на чем она у них основана, на предположениях ли, на умствовании, светском мировоззрении или на Слове, и потому ожесточают свое сердце ко всякому признаку страха. Иные гордо уверяют, что бояться совершенно нечего, что они живут по внушению своего разума и потому с каждым днем они все самодовольнее и самоувереннее. Еще другие полагают, что страх порождает недоумение и нерешительность, даже в действиях, признанных всеми за хорошие и религиозные, и что он только смущает людей, стремящихся к совершению добрых дел, внушая некоторое сомнение в действительности их для спасения, и потому они постоянно заглушают в себе страх, который от Бога".

   Упов.: "Я кое-что из этого сам испытал: перед тем как я познал себя, таковы были и мои мысли".

   Хр.: "Мы теперь на время оставим в покое Неведующего и рассмотрим другой вопрос. Знал ли ты около десяти лет тому назад одного человека по имени Временитель, который жил в нашем околодке и был горазд в исполнении всяких религиозных наружных обрядностей?"

   Упов.: "Конечно, знал. Он жил в городе Без Благодати, верстах в десяти от Честности, возле дома некоего Отступника".

   Хр.: "Именно, они обитали под одной крышей. Одно время этот Временитель образумился, познал свою греховность и то, что его за это ожидает в жизни будущей".

   Упов.: "Я думаю, что в самом деле он одно время опомнился. Мой дом был от него в 15-ти верстах, однако он часто забегал ко мне весь в слезах. Мне его было искренно жаль, и я даже сильно рассчитывал на него, но вот именно можно сказать, что не все взывающие "Господи, Господи!" спасутся".

   Хр.: "Однажды он мне объявил, что решился отправиться в пилигримство, как мы теперь, но вдруг он познакомился с одним Самоспасающимся, и мы совершенно с ним раззнакомились".

   Упов.: "Давай рассмотрим причины этого внезапного отступничества в тех, которые подобно ему сначала как будто бы искренно одумываются и желают спастись от будущего гнева".

   Хр.: "Это нам может быть полезным, но начни сам".

   Упов.: "Пожалуй. По-моему, на это бывают четыре причины. Первая: хотя совесть таких людей проснулась, но сердце у них не изменилось. И потому, когда чувство виновности и страха погибели в них остывает, то и побуждение к религии утихает, и они вскоре возвращаются к старым привычкам. Для наглядного сравнения я приведу в пример собаку, которая, объевшись непривычной ей пищей, все из себя извергает, потому только, что это беспокоит ее желудок. Но когда тошнота миновала и желудок успокоился, то она возвращается к изблюенной пище и снова ее проглатывает, как сказано в книге "пес вернулся к своей блевотине". Так, говорю я, и эти люди. Они с горячностью мечтают отправиться по пути, ведущему к Небу, возбужденные к тому овладевшим ими страхом вечного осуждения. Но лишь только они высказали свой ужас, и он в них затих, то в то же время в них остывает рвение к небу и к своему спасению, и они возвращаются к прежнему образу жизни. Вторая причина, мне кажется, это их рабский страх к людскому мнению, который совершенно связывает их свободу действий. "Страх перед людьми ставит сеть". Они ревностно стремятся к Небу, пока они под страхом вечного осуждения, но вскоре начинают обдумывать, и приходят к заключению, что следует быть мудрым в жизни и не рисковать настоящими благами земными, вводя себя в неприятные отношения с людьми, ради чего-то неизвестного (Прит. 20,25). Третье: осмеяние и стыд, которыми клеймят истинно верующих, тоже служат для них камнем преткновения. Они горды и своевольны, а жить по вере Христовой по их мнению глупо, пошло и даже низко. И когда проходит в них страх к угрожающей геене, они возвращаются к ежедневной приятной жизни. Четвертое: чувствовать свою виновность и ужасаться угрожаемого ада для них невыносимо. Они не останавливают своего взора прежде всего на свое недостоинство и падение, что, быть может, подстрекнуло бы их в самом деле покинуть свои пути и броситься с раскаянием к стопам милосердного Бога. Но, избегая невыносимого для них чувства страха и унижения, они разными умствованиями заглушают это в себе и стараются окаменить сердце к подобным волнениям совести, избирая с этой целью пути, которые тому способствуют".

   Хр.: "Ты очень порядочно объяснил это. Основательная причина всему этому то, что не изменилось в них ни сердце, ни воля. И потому они как каторжный перед судьей. Он дрожит от ужаса и кажется искренно раскаивается. В сущности же в нем другого чувства нет, как страх казни; у него нет даже и ненависти к совершенному преступлению, и пусти этого человека на свободу, он тотчас покажет себя тем же злодеем, каким был, тогда как если бы душа в нем изменилась, он стал бы другим человеком".

   Упов.: "Я тебе указал на причины отступничества, а ты теперь укажи, каким образом это совершается".

   Хр.: "Охотно. Они удаляют от себя всякую мысль о Боге, смерти и будущем суде. Потом постепенно покидают одну за другой личные обязанности, как-то: домашнюю молитву, борьбу со страстями, бдительность над собой, скорбь о грехе и прочее. Они избегают общество ревнителей христианства и вообще искренних христиан, находя их скучными, причудливыми, отсталыми и часто безумцами. После они становятся равнодушными к молитве и обязанностям, как-то к слушанию, к чтению и всякому участию в христианских беседах и собраниях и прочее. Потом с жадностью подмечают слабые стороны чад Божиих и открыто, злобно насмехаются над ними, сами же принимают некоторые наружные виды христиан, чтобы с большим правом осуждать не всегда твердого в исполнении христианина. И это они совершают, как истые ученики сатаны. После они начинают соглашаться и сообщаться с безбожниками, отступниками и развратниками, и находят удовольствие в их обществе. Потом они втихомолку вдаются в нечестивые беседы и счастливы, если подметят нечто в этом роде в ком-либо из верующих, дабы исполнять это более открыто, ссылаясь на показанный им пример. Тогда они начинают жить, не скрываясь, в небольших (по мнению мира) грехах, и наконец, ожесточив мало помалу свое сердце, они себя показывают какими они есть. Итак, они снова ввержены в бездну греховную (если какое чудо благодати не остановит их вовремя) и погибают навеки, среди своего самообольщения".

  

  

   Тут я заметил, что пилигримы в это время вышли из пределов Очарованной страны и вступили в страну Сочетания, где воздух чистый, дорога ровная, и они некоторое время наслаждались всем окружавшим их зрелищем. Птички звучно распевали, и цветы самые благоуханные ежедневно вырастали из земли, а голос горлицы звонко раздавался. Здесь солнце светит днем и ночью. Эта страна далеко от долины Смертной Тени и от Великана Отчаяния, и оттуда нельзя никак разглядеть Замка Сомнения. За то ясно виден Небесный Град, цель всего путешествия. Тут встретили они и некоторых жителей этого Града, так как это была та страна, где начинались пределы Неба. И там нередко прохаживались светлые существа. Здесь также был заключен новый союз Жениха и Невесты, и как жених радуется невесте своей, так Бог радуется при виде Своих искупленных. Наши странники не нуждались здесь ни в хлебе, ни в вине, ибо они нашли в изобилии все то, чего с трудом искали во все время своего пилигримства. Они даже слышали голоса из самого Града, громко взывавшие к ним: "Скажите дщери Сиона: вот идет твое спасение; вот приносит Он с собой награду". И обитающие чудной страны восклицали к ним: "Святой народ, искупленный Господом".

   В этой дивной стране они встретили более радостей, чем во всех отдаленных местах, через которые проходили, и чем ближе приближались к Граду, тем ясней и полней видели его. Он был выстроен из жемчуга и дорогих каменьев, а улицы вымощены золотом, так что от блеска города и отражавшихся на нем солнечных лучей Христианин получил такое желание скорее вступить в него, что с ним сделалось дурно. Уповающий почувствовал то же самое. Они прилегли на время и, рыдая от изнеможения, восклицали: "Если увидишь моего Возлюбленного, скажи Ему, что я страдаю от любви!" (Песн. П. 5:8).

   Собравшись с силами, они продолжали путь, встречая на каждом шагу цветники, виноградники, сады с отворенными дверьми для свободного входа. Когда они подошли ближе, они заметили на дороге садовника, которого спросили: "Чьи эти чудные виноградники и сады?" - "Они Царевы, - ответил он, - и устроены здесь для Его удовольствия и для наслаждения пилигримов". И садовник ввел их в виноградник и предложил им вкусить отличных плодов. Он показал им также Царские аллеи и беседки, в которых Царь любил прохаживаться, и в одной из них они остановились переночевать и сладко уснули.

   Тут я заметил, что они во сне более говорили, чем во весь день и во все время путешествия. И я над этим призадумался, как вдруг слышу слова садовника: "Зачем ты над этим призадумался? Это качество винограда, которого они вкусили, - засыпать так сладко, что уста спящих начинают говорить!"

   Когда они проснулись, то пожелали идти далее. Но, как я уже сказал, отражение солнечных лучей на город (который был весь из литого золота) давало зданиям такой ослепительный блеск, что странники не могли на него смотреть с открытыми глазами, но должны были употреблять инструмент, нарочно для этого изготовленный. И я заметил, что когда они стали подходить к Небесному Граду, к ним вышли навстречу двое юношей в одеждах, блестящих как золото, лица же светились, как солнце.

   Эти двое юношей спросили пилигримов, откуда они и где ночевали, и какие трудности имели на своем пути, также какие радости и утешения. На все они дали верный и подробный ответ. Тогда один из юношей сказал им: "Вам предстоит вынести еще две трудности, после чего вы войдете в Небесный Град"