Главная » Книги

Алданов Марк Александрович - Ключ, Страница 10

Алданов Марк Александрович - Ключ


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19

fy">  - По моему, прекрасная мысль,- заявила Глафира Генриховна.
  - Мало сказать, прекрасная! - воскликнули Муся.- Господа, нашъ спектакль станетъ событiемъ!
  Въ эту минуту въ будуаръ вошла Тамара Матвeевна. Гости поднялись съ мeстъ. Вслeдъ за тeмъ горничная подала чай, и совeщанiе было скомкано. За чаемъ участники спектакля "въ принципe" согласились поставить "Бeлый ужинъ", актъ изъ "Анатэмы" и, быть можетъ, что-либо еще, такъ, чтобы для всeхъ нашлись роли. Было постановлено собраться снова на слeдующiй день, возстановивъ пьесы въ памяти, и приступить къ распредeленiю ролей.
  Письменный сошелъ вполнe благополучно. Послe пятаго урока Витя выбeжалъ на переднiй дворъ и присоединился къ кучкe товарищей, {220} собравшейся, по обыкновенiю, въ воротахъ: это съ давнихъ поръ называлось "поглазeть на Горемыкина",- противъ воротъ Тенишевскаго училища находился домъ предсeдателя совeта министровъ. Когда прозвонилъ звонокъ, означавшiй конецъ малой перемeны, Витя незамeтно скользнулъ на Моховую и былъ таковъ.
  Въ библiотекe нашелся "Бeлый ужинъ", но за истекшiй мeсяцъ абонемента съ Вити взяли шестьдесятъ копеекъ. Этотъ непредвидeнный расходъ уменьшилъ его капиталъ до трехъ рублей. Витя, однако, разсчитывалъ, что на обeдъ у Альбера во всякомъ случаe должно хватить денегъ. Цeны были ему въ общемъ извeстны,- ему давно хотeлось пообeдать въ хорошемъ ресторанe. У Альбера было не очень дорого, но, по словамъ знатоковъ, кормили вполнe прилично. Витя счелъ возможнымъ отдeлить отъ своего капитала двугривенный и взялъ извозчика,- въ ресторанъ лучше было подъeхать на извозчикe.
  На углу Невскаго и Морской извозчикъ поспeшно задержалъ лошадь: впереди на Морскую съeзжала карета, запряженная великолeпными лошадьми, съ лакеемъ въ красной ливреe на козлахъ. Витя, перегнувшись изъ саней, вглядывался въ окно кареты. Хоть онъ былъ настроенъ довольно революцiонно и зналъ, что эти люди такъ жили "на народныя деньги", дворъ внушалъ Витe жадное любопытство. Но онъ ничего не увидeлъ, - день кончался, на улицe давно горeли фонари.
  Въ залe ресторана было жарко и душно. Витя, скрывая волненiе, съ видомъ привычнаго человeка, прошелъ въ самый край залы, усeлся за столикъ, нервно развернулъ накрахмаленную салфетку и взялъ карту. Къ его ужасу оказалось, что напечатанныя на картe цeны (тe самыя, которыя ему называли) зачеркнуты и, вмeсто нихъ, всюду {221} проставлены другiя, болeе высокiя. Витя спeшно занялся вычисленiемъ,- лакей, къ счастью, долго къ нему не подходилъ. Дешевле другихъ блюдъ стоили супы. Ихъ было два - борщокъ и консомэ. Оба названiя нравились Витe. Онъ остановился на консомэ, такъ какъ борщокъ былъ, очевидно, разновидностью борща, который часто подавали и дома. На второе Витя выбралъ телячью котлету,- это было привычное, но вкусное блюдо; а главное, стоило оно не очень дорого и вмeстe съ тeмъ не было самымъ дешевымъ, такъ что лакей ничего не могъ подумать. Очень его соблазняла Гурьевская каша, но противъ нея значилось: 1 р. 20. Сосчитавъ мысленно все, Витя рeшился на Гурьевскую кашу: денегъ хватало и по повышеннымъ цeнамъ, включая копеекъ сорокъ на чай; долженъ былъ даже образоваться еще небольшой остатокъ. Витя успокоился, положилъ карту на столъ и нерeшительно постучалъ ножомъ о стаканъ. Позвать "человeкъ!" онъ не рeшился.
  Лакей подбeжалъ, съ салфеткой подъ мышкой, и почтительно принялъ заказъ. Въ спeшкe,- чтобъ не заставлять ждать лакея,- Витя, вмeсто телячьей котлеты, по ошибкe заказалъ бифштексъ съ картофелемъ. Но измeнить заказъ было явно неудобно. Впрочемъ, бифштексъ стоилъ столько же, сколько телячья котлета.
  - На третье Гурьевскую кашу... Слушаю-съ... Пить что изволите?
  Витя похолодeлъ: этого удара онъ никакъ не ожидалъ: о напиткахъ онъ не подумалъ.
  - Квасу н а ш е г о не прикажете ли? - съ значительной интонацiей въ голосe спросилъ, улыбаясь, лакей.
  - Нeтъ... Зельтерской воды,- сказалъ Витя. - Я пью только воду,- добавилъ онъ, чтобы какъ-нибудь себя спасти во мнeнiя лакея. {222}
  - Слушаю-съ.
  Сельтерская вода, навeрное, стоила очень дешево, этотъ расходъ можно было покрыть изъ запаса. Витя принялся разсматривать залъ. "Хорошенькихъ женщинъ что-то не видать"... Ему становилось скучно. Онъ вдругъ вспомнилъ о "Бeломъ ужинe" и, доставъ книгу изъ портфеля, принялся ее пробeгать. На террасe мраморной виллы, надъ заливомъ, слушала послeднiе аккорды серенады Коломбина, "вся въ бeломъ, похожая на большой букетъ новобрачной"... На Витю вдругъ нахлынула непонятная радость,- отъ этихъ образовъ, оттого, что онъ былъ взрослый и одинъ обeдалъ въ ресторанe, что передъ нимъ открывалась жизнь, что у него уже была своя Коломбина... "Я очень, очень рада",- вспомнилъ онъ, замирая. Веселый Пьеро, перескакивая черезъ перила, бросался къ Коломбинe "съ долгимъ раскатомъ смeха". Витя еще не зналъ, отчего Пьеро такъ весело, но онъ понималъ его и вмeстe съ нимъ испытывалъ радость. Дворецкiй позвалъ Коломбину къ "роскошно сервированному столу подъ пинiей",- Витe какъ разъ подавали супъ.
  ...Довольно, посмотри, какъ столъ накрытъ красиво,
  Какъ измeняются всe вещи прихотливо!
  Лагуной кажется хрустальное плато,
  Въ сiяньи серебра цвeтами обвито;
  Арбузъ, нарeзанный на пурпурныя доли,
  Напоминаетъ мнe по формe о гондолe;
  Кiанти старое себe вокругъ брюшка
  Надeло юбочку изъ прутьевъ тростника..
  Консомэ оказалось самымъ обыкновеннымъ, жидкимъ бульономъ,- по совeсти Маруся готовила супъ вкуснeе. Миска съ надбитымъ ушкомъ не казалась лагуной и рeшительно ничто на столe никакъ не напоминало о гондолe. Но Пьеро съ Коломбиной тоже начинали бeлый ужинъ съ {223} консомэ, это усилило аппетитъ Вити. Онъ eлъ супъ и, скосивъ глаза, читалъ книгу. Пьеро "вонзалъ толедскiй ножъ въ хрустящiй бокъ паштета",- Витя съ наслажденiемъ eлъ тощiй бифштексъ. Дворецкiй разливалъ мадеру, шато-икемъ, марго, мускатъ,- Витя бодро пилъ зельтерскую воду. Онъ былъ счастливъ...
  Лакей принесъ Гурьевскую кашу. Витя осторожно придвинулъ къ себe обжигавшее пальцы блюдо - и вдругъ у противоположной стeны, со смeшаннымъ чувствомъ гордости и безпокойства, увидeлъ знакомаго. Это былъ докторъ Браунъ. Лицо его поразило Витю своей блeдностью и мрачнымъ выраженiемъ. "Да это онъ коньякъ такъ хлещетъ... Здорово!"... Браунъ что-то подливалъ въ бокалъ изъ кофейника,- Витя зналъ, что въ кофейникахъ подаются запрещенные крeпкiе напитки. "Поклониться, что ли? Нeтъ, лучше не надо... Онъ, впрочемъ, почти не знакомъ съ нашими... Да это и не важно, разумeется... Какой онъ, однако, страшный!"- тревожно думалъ Витя.

    XXXII.

  - ...А вы знаете, Александръ Михайловичъ, сказалъ, улыбаясь, Федосьевъ, когда лакей унесъ блюдо,- вeдь я за вами въ свое время чуть-чуть не установилъ наблюденiя.
  - Вотъ какъ? Когда же это?
  - За годъ или за два до войны. Вы тогда читали въ Парижe публичныя лекцiи на философскiя темы, и лекцiи эти. я слышалъ, имeли большой успeхъ?
  - Я дeйствительно былъ въ модe въ теченiе нeкотораго времени. Потомъ, кажется, надоeлъ, - и пересталъ читать. Къ тому же я тогда началъ {224} печатать въ журналe свою книгу "Ключъ",- многое изъ лекцiй въ нее вошло. Но почему мои лекцiи вызвали такое ваше заботливое вниманiе?
  - Видите ли, у васъ репутацiя очень лeваго человeка. Лекцiи же ваши усердно посeщались людьми, которыми мое вeдомство интересуется. И - не у меня, но въ Парижe - возникла мысль, что, быть можетъ, это не совсeмъ случайно... Я потому такъ откровенно говорю, что мысль о к а з а л а с ь нелeпой... Я вдобавокъ интересовался вами, какъ университетскимъ товарищемъ. Изъ вашего "Ключа" мнe довелось прочесть лишь одинъ отрывокъ, и я могъ убeдиться въ томъ, что революцiонность ваша сомнительная и что ультра-лeвымъ васъ можно назвать развe только для смeха... Вы не сердитесь?
  - Нисколько. Мнe, впрочемъ, не совсeмъ ясно, что такое значитъ "ультра-лeвый"? Въ области практической я предъявляю къ государству довольно скромныя требованiя,- приблизительно тe, которыя осуществлены въ Англiи и съ которыми вы такъ усердно боретесь. Но этого я въ "Ключe" почти не касался. Моя книга, какъ вы изволили сказать, философская, во всякомъ случаe теоретическая. Я подвергаю критикe разныя наши учрежденiя и догматы. Отношенiе мое къ нимъ какой-то остроумецъ назвалъ аттилическимъ: я, молъ, какъ Аттила, все предаю мечу и огню. Но это очень преувеличено. Притомъ, повторяю, у меня чистая теорiя.
  - Вотъ, вотъ... Я одинъ вашъ аттилическiй отрывокъ читалъ съ истиннымъ наслажденьемъ и охотно признаю, что у него два равно отточенныхъ острiя, направленныхъ въ противоположныя стороны. Лeвымъ ваша книга, должно быть, еще непрiятнeе, чeмъ правымъ, и это меня, конечно, утeшаетъ. Но... Простите тривiальное замeчанiе: {225} я вообще боюсь, не столько бисера (бисеръ вещь вполнe безобидная), сколько его отражены въ мозгу свиней. Въ современномъ мiрe и безъ того очень развиты аттилическiе инстинкты. Вотъ и у насъ, я думаю, когда купцы бьютъ въ ресторанахъ зеркала, это происходитъ отъ излишняго аттилизма.
  - Очень можетъ быть,- отвeтилъ, смeясь, Браунъ,- вeроятно, купецъ пьянымъ инстинктомъ чувствуетъ, что и ресторанъ дрянной, и зеркала дрянныя.
  - Повeрьте, ничего подобнаго. Онъ потому ихъ и бьетъ, что они дорогiя и хорошiя: денегъ куры не клюютъ, разбилъ, вставь, с... с..., новыя!.. Но если слушатели вашихъ лекцiй начнутъ бить разныя зеркала, то, боюсь, новыя будетъ вставить трудно. Поэтому, можетъ быть, мы не такъ неправы, относясь подозрительно къ людямъ съ аттилическимъ инстинктомъ,- разумeется, если они не чистые теоретики... Но вы кушайте...
  Федосьевъ, тоже смeясь, пододвинулъ Брауну блюдо. Разговоръ шелъ въ столовой Федосьева. Онъ жилъ въ частной холостой квартирe, обставленной небогато, чуть только прилично, и безъ всякихъ претензiй. Видно, и квартира, и ея обстановка мало интересовали хозяина. Коверъ, буфетъ, кожаные стулья были куплены въ первомъ магазинe по сосeдству съ домомъ. На покрытомъ дешевенькой салфеткой столикe стоялъ большой граммофонъ. На стeнe были развeшены фотографiи въ золоченыхъ рамкахъ. "Не хватаетъ канарейки",- подумалъ, войдя въ столовую, Браунъ.- "Вотъ и суди по обстановкe..." Впрочемъ, когда онъ присмотрeлся къ квартирe, кое-что въ ней показалось ему характернымъ для Федосьева. Лампы давали много меньше свeта, чeмъ было бы нужно, и уюта, несмотря на мeщанскую {226} обстановку, не было. Обeдъ былъ хорошъ, безъ лишнихъ, предназначенныхъ для гостей, блюдъ. Подавалъ лакей въ сeрой тужуркe, безъ перчатокъ, съ бeгающими, воспаленными глазами. - "Вeрно охранникъ"...
  - Такъ вы читали "Ключъ"? - спросилъ Браунъ, кладя себe на тарелку кусокъ индeйки.- Какъ это у васъ хватаетъ на все времени?
  - На все не на все, а на чтенiе хватаетъ... Для меня, Александръ Михайловичъ, какъ, впрочемъ, извините меня, и для васъ, начинается тяжкая подготовительная школа по изученiю ремесла старости... Салата совeтую взять... Или вы, по французски, eдите салатъ отдeльно?.. Скорeе подавай, - приказалъ онъ лакею,- баринъ спeшитъ. Какъ могу, скрашиваю жизнь: книги вообще очень помогаютъ, но въ послeднее время все меньше. А вамъ? Вeдь вы, Александръ Михайловичъ, насколько я могу судить, человeкъ нервный, и раздражительный?
  - Есть грeхъ.
  - И не безъ легкихъ "тиковъ"?
  - Не безъ легкихъ тиковъ. Не выношу ученыхъ дамъ, дeтей въ очкахъ, толстыхъ мопсовъ...
  - Что еще?
  - Я не шучу. Какъ насчетъ "тика смерти"? Вeдь люди дeлятся на завороженныхъ и "не-боящихся"...
  - Невeрное дeленiе. Я скорeе изъ не-боящихся, а все-таки "завороженъ"... Если не самой смертью, то ея приближенiемъ. По крайней мeрe къ каждому новому человeку,- къ умному, разумeется,- я подхожу съ нeмымъ вопросомъ: что даетъ ему силу и охоту жить? Но этого не надо принимать трагически. Человeкъ удeляетъ философскимъ мыслямъ часъ-два въ сутки. Остальное время у него, слава Богу, свободно... Бываетъ, {227} весной повeетъ свeжимъ теплымъ вeтеркомъ, идя увидишь хорошенькую дeвушку, только начинающую жить, и, старый дуракъ, серьезно вeришь въ завтрашнiй день: вeчный обманъ тутъ какъ тутъ.
  - Тутъ какъ тутъ? - переспросилъ Федосьевъ.- И, правда, слава Богу... Непремeнно прочту вашу книгу. Жаль, что мнe изъ нея попалось лишь нeсколько главъ, безъ начала и конца. Многаго я поэтому не могъ понять, даже въ терминологiи... Что такое, напримeръ, мiры A и B?
  - Ахъ, это никакого интереса не представляетъ, такъ, маленькое отступленiе въ сторону,- отвeтилъ Браунъ.- Я говорилъ о двухъ мiрахъ, существующихъ въ душe большинства людей. Изъ ученаго педантизма и для удобства изложенiя я обозначилъ ихъ буквами. Мiръ A есть мiръ видимый, наигранный; мiръ B болeе скрытый и, хотя бы поэтому, болeе подлинный.
  - Да вeдь, кажется, обо всемъ такомъ говорится въ учебникахъ психологiи? - спросилъ Федосьевъ.- Мнe знакомый психiатръ объяснялъ, что теперь въ большой модe ученiе о подсознательномъ, что ли?
  - Нeтъ, нeтъ, совсeмъ не то,- отвeтилъ Браунъ.- Вашъ психiатръ, вeрно, имeлъ въ виду вeнско-цюрихскую школу: Брейера, Фрейда, Юнга. Это ученiе теперь дeйствительно въ большой модe, но меня оно не интересуетъ и многое въ немъ - гипертрофiя сексуальной природы, эдиповъ комплексъ, цензура сновъ - кажется мнe весьма сомнительнымъ... Нeтъ, благодарю васъ, больше не угощайте, я сытъ... Я совершенно не занимаюсь областью безсознательнаго и подсознательнаго. Точно также не занимаютъ меня и учебники психологiи,- Ich und Es, the pure Ego, les personnalite's alternantes и т. д. Я не жду объясненiя человeческихъ дeйствiй отъ профессоровъ психологiи. {228} Нeкоторыхъ изъ нихъ - весьма извeстныхъ - я знаю лично. Это безпомощные младенцы, ровно ничего не понимающiе въ людяхъ... Впрочемъ, можетъ быть, мои мысли и не новы, гарантiи новизны я не даю.
  - Такъ что же все-таки за мiры, если не секретъ?- спросилъ, безъ большого, впрочемъ, интереса, Федосьевъ.
  - Точными опредeленiями не буду васъ утруждать, лучше кратко поясню примeромъ изъ той области, которая васъ интересуетъ. Я зналъ вождя революцiонной партiи - иностранной, иностранной,- добавилъ онъ съ улыбкой.- Въ мiрe A это "идеалистъ чистeйшей воды", фанатикъ своей идеи, покровитель всeхъ угнетенныхъ, страстный борецъ за права и достоинство человeка. Такимъ онъ представляется людямъ. Такимъ онъ обычно видитъ себя и самъ. Но съ нeкоторымъ усилiемъ онъ, вeроятно, можетъ себя перенести въ мiръ B, внутренне болeе подлинный. Въ мiрe B это настоящiй крeпостникъ, деспотъ, интриганъ и полумерзавецъ...
  - Почему же полу? - спросилъ Федосьевъ. Утeшьте меня, можетъ быть, совсeмъ мерзавецъ, а? Такъ и психологически эффектнeе.
  - Настоящихъ мерзавцевъ на свeтe такъ мало... Не выношу тeхъ плохихъ писателей, которые въ своихъ книгахъ все выводятъ подлецовъ и негодяевъ,- что за насилiе надъ жизнью! Ты возьми средняго порядочнаго человeка и, ничего не скрывая, покажи толкомъ, что дeлается у него въ душe... Этотъ не среднiй и не порядочный, однако, не могу васъ утeшить: только полумерзавецъ. Что у него въ мiрe B? На первомъ планe тщеславiе, властолюбiе, ненависть. Есть ли хоть немного любви къ человeчеству, "идеализма чистeйшей воды"? Есть, конечно, но немного, очень {229} немного. Былъ ли онъ когда-либо другимъ? Не думаю: онъ какъ та старуха у Петронiя, которая не помнила себя дeвственницей. Тяготится ли онъ жизнью въ мiрe мелкой злобы и интриги? Конечно, нeтъ,- какъ рыба не страдаетъ морской болeзнью. Но видитъ ли онъ свой мiръ B? Могъ бы отлично видeть, ничего безсознательнаго тутъ, повторяю, нeтъ. Скорeе, однако, не видитъ или видитъ весьма рeдко: мысль у него лeнивая. Въ мiрe A она, впрочемъ, бойкая: человeкъ онъ довольно невeжественный, но въ его невeжествe есть пробeлы: онъ жуетъ свою полемическую жвачку, произносить страстныя рeчи и обдeлываетъ свои дeлишки такъ хорошо, что просто любо смотрeть. А вотъ подумать о своемъ подлинномъ, несимулированномъ мiрe ему трудно, да и некогда... Впрочемъ, не берусь утверждать, какой мiръ подлинный, какой призрачный. Симуляцiя, длящаяся годами, почти замeняетъ дeйствительность, уже почти отъ нея не отличается. Опытный зритель понимаетъ смыслъ пьесы, угадываетъ ея развязку, режиссеръ видитъ артистовъ безъ грима; но для актера привычка дeлаетъ главной реальностью сцену. А если-бъ актеръ игралъ каждый день одну и ту же роль, то для него жизнь перестала бы совсeмъ быть реальной. Таковъ и этотъ человeкъ. Онъ потерялъ ключъ изъ одного мiра въ другой.
  - Развe обязательно имeть ключъ?
  - Не знаю,- сказалъ Браунъ.- Можетъ быть, лучше и не имeть... Или забросить его куда-нибудь подальше. А то еще спятишь, и посадятъ тебя туда, куда сажаютъ людей, "нeсколько болeе сумасшедшихъ, чeмъ другiе"... Мой революцiонеръ, конечно, крайнiй случай, но примeровъ можно привести много въ самомъ различномъ родe. У меня вошло было въ привычку: угадывать мiръ B по мiру A. Сначала это забавляло. {230}
  - Да, это должно быть иногда забавно,- небрежно сказалъ Федосьевъ.- Почтенный человeкъ говоритъ о высокихъ предметахъ, о чистой Тургеневской дeвушкe,- это, оказывается, мiръ A. А въ мiрe B у него старческiя слюнки текутъ отъ разныхъ Тургеневскихъ и не-Тургеневскихъ дeвочекъ. Очень забавно... Вы сыра не eдите? Тогда фруктовъ?.. И что же, у всeхъ людей, по вашему, есть мiръ B?
  - Благодарю... У большинства, должно быть. Есть люди безъ мiра B, какъ есть люди безъ мiра A: какой-нибудь Федоръ Карамазовъ, что ли... Не надо, впрочемъ, думать, будто мiръ В всегда хуже мiра A: бываетъ и обратное. Бываетъ и такъ, что они очень близки другъ къ другу. Я бы сказалъ только, что мiръ B постояннeе и устойчивeе мiра A. По взаимоотношенiю этихъ двухъ мiровъ и нужно, по моему, изучать и классифицировать людей. Все иррацiональное въ человeкe изъ мiра B, даже самое будничное и пошлое,- въ иррацiональномъ вeдь есть и такое: скупость, напримeръ. Кто изъ насъ не зналъ истинно-добрeйшей души людей, которые, чтобъ не разстаться съ ненужными имъ деньгами, дадутъ умереть отъ голода ближнему,- ближнему не въ библейскомъ, а въ болeе тeсномъ смыслe слова. Душа у нихъ рвется на части, но денегъ они не дадутъ. Это мiръ В.
  Федосьевъ смотрeлъ на него задумчиво. "А какъ же ты могъ Фишера отравить, въ мiрe А или въ мiрe В?.."
  - Ну, и что же?
  - Только и всего.
  - Такъ это чистая психологiя? - разочарованно протянулъ Федосьевъ.- Какая же связь этой главы съ вашими аттилическими теорiями?
  - О, связь лишь косвенная и абстрактная,- сказалъ Браунъ и взглянулъ на часы.- Однако {231} мы засидeлись! Вы меня извините, но я васъ предупредилъ, что тотчасъ послe обeда долженъ буду уeхать.
  - Предупредить предупредили, правда, а все же еще посидите. Я такъ радъ случаю побесeдовать... Косвенная связь, вы говорите?
  - Да, нeсколько искусственная... Я, быть можетъ, злоупотребилъ этой тяжелой и претенцiозной терминологiей. Но было соблазнительно перейти отъ человeка къ государству. У общественныхъ коллективовъ тоже есть свой не-симулированный мiръ. Я разсматриваю войну, революцiю, какъ прорывъ наружу чернаго мiра. Приблизительно разъ въ двадцать или въ тридцать лeтъ исторiя наглядно намъ доказываетъ, что такъ называемое культурное человeчество эти двадцать или тридцать лeтъ жило выдуманной жизнью. Такъ, въ театрe каждый часъ пьеса прерывается антрактомъ, въ залe зажигаютъ свeтъ,- все было выдумкой. Эту неизбeжность прорыва чернаго мiра я называю рокомъ,- самое загадочное и самое страшное изъ всeхъ человeческихъ понятiй. Ему посвящена значительная часть моей книги.
  - Люди часто, по моему, этимъ понятiемъ злоупотребляютъ, какъ и понятiемъ неизбeжности. Захлопнуть бы черный мiръ и запереть надежнымъ ключемъ, а?
  - Что-жъ, вы такой надежный ключъ и найдите.
  - Возможности у насъ теперь маленькiя, это правда. Однако въ бесeдe съ вами жаловаться на это не приходится,- сказалъ Федосьевъ,- все равно, какъ неделикатно жаловаться на свою бeдность въ разговорe съ человeкомъ, который вамъ долженъ деньги... Но что такое черный мiръ государства? Мiръ безъ альтруистическихъ чувствъ?
  - Нeтъ, гдe ужъ альтруизмъ! Я такъ далеко {232} и не иду. У меня славная программа-минимумъ. Какъ прекрасна, какъ счастлива была бы жизнь на землe, если-бъ люди въ своихъ дeйствiяхъ руководились только своими узкими эгоистическими интересами! Къ несчастью, злоба и безумiе занимаютъ въ жизни гораздо больше мeста, чeмъ личный интересъ. Они-то и прорываются наружу... Я и въ честолюбiе плохо вeрю. Нeтъ честолюбiя, есть только тщеславiе: самому честолюбивому человeку по существу довольно безразлично, что о немъ будутъ думать черезъ сто лeтъ, хоть онъ, можетъ быть, этого и не замeчаетъ... Смерть бьетъ и эту карту.
  - Мысли у васъ не очень веселенькiя,- сказалъ Федосьевъ.- Но это не бeда: вы съ такими мыслями сто лeтъ проживете, Александръ Михайловичъ. Да еще какъ проживете! Безъ грeха, безъ грeшковъ даже, и въ мiрe A, и въ мiрe B. По рецепту Марка Твэна: жить такъ, чтобы въ день вашей кончины былъ искренно разстроенъ даже содержатель похороннаго бюро... Разрeшите вамъ налить портвейна? Недурной, кажется, портвейнъ.
  - Очень хорошiй,- сказалъ Браунъ, отпивъ изъ рюмки.- И обeдомъ вы меня накормили прекраснымъ.
  - Когда же, по вашему,- спросилъ Федосьевъ,- произойдетъ у насъ этотъ взрывъ мiра B? Или, попросту говоря, революцiя?
  - По моему, удивительные всего то, что она еще не произошла, если принять во вниманiе всe дeла вашихъ политическихъ друзей...
  - Моихъ и вашихъ. Давайте раздeлимъ отвeтственность пополамъ. Вeрьте мнe, это очень для васъ выгодно.
  - Но такъ какъ фактъ налицо: до сихъ поръ никакого взрыва не было, то я твердо рeшилъ воздерживаться отъ предсказанiй въ отношенiи {233} нашего будущаго. Соцiологiю Россiи надо разъ навсегда предоставить гадалкамъ.
  - Спорить не буду, хотя насчетъ сроковъ у меня устанавливается все болeе твердое мнeнiе. Но я и самъ думаю, что у насъ все возможно... Помнится, я вамъ даже это говорилъ... Вeрно у насъ съ вами сходный мiръ B? Въ мiрe A мы, къ сожалeнiю, расходимся.
  - Да, немного. Но вы и въ мiрe A иногда высказываете мысли, которыя какъ будто не совсeмъ вяжутся съ вашимъ положенiемъ и оффицiальными взглядами... Признаюсь, мнe хотeлось бы знать, высказываете ли вы эти мысли также и близкимъ вамъ государственнымъ дeятелямъ?
  - Имъ высказываю рeдко,- отвeтилъ, смeясь, Федосьевъ.- Не хватаетъ "гражданскаго мужества"... Очень я люблю это выраженiе: о людяхъ, не имeющихъ мужества-просто, ихъ друзья обычно говорятъ, что у нихъ есть гражданское мужество... Нeтъ, государственнымъ дeятелямъ не высказываю,- старичковъ бы еще разбилъ ударъ.
  - Выскажите имъ все на прощанье, когда соберетесь въ отставку. Все-таки отведете душу: я думаю, вы ихъ любите не больше, чeмъ насъ... Но я, право, долженъ васъ покинуть, еще разъ прошу меня извинить,- сказалъ, вставая, Браунъ. - Въ свою очередь буду очень радъ, если вы ко мнe заглянете.
  - Съ особеннымъ удовольствiемъ. Что-жъ, больше не удерживаю, знаю, какъ вы спeшите. Большое спасибо, что зашли...
  Онъ проводилъ гостя въ переднюю. Лакей въ сeрой тужуркe подалъ шубу.
  - Вeдь вы въ Парижъ еще не скоро?
  - Нeтъ, до конца войны думаю побыть здeсь. {234}
  - До конца войны! - протянулъ Федосьевъ, удерживая въ своей рукe руку Брауна.- Соскучитесь... Вeдь у васъ тамъ друзья, ученики... Отъ Ксенiи Карловны кстати писемъ не имeете? - быстро, подчеркивая слова, спросилъ онъ и, не дожидаясь отвeта, продолжалъ.- Такъ я надeюсь скоро снова съ вами встрeтиться?
  - Очень буду радъ,- отвeтилъ Браунъ, опуская деньги въ руку лакея.- Нeтъ, писемъ не имeю. Мнe вообще мало пишутъ... До свиданья, Сергeй Васильевичъ, благодарю васъ.
  - До скораго свиданья, Александръ Михайловичъ.
  Дверь захлопнулась. Федосьевъ вошелъ въ свой кабинетъ и сeлъ у письменнаго стола.
  "Нeтъ, очень крeпкiй человeкъ",- подумалъ онъ.- "Никакими штучками и эффектами его не проймешь. Ерунда эти слeдовательскiя штучки, когда имeешь дeло съ настоящимъ человeкомъ. Нисколько онъ не "блeднeетъ" и не "мeняется въ лицe"... А если и блeднeетъ, то какое же это доказательство! Видитъ, что подозрeваютъ, и потому блeднeетъ... Однако не вздоръ ли и вообще все это?" - спросилъ себя съ досадой Федосьевъ.
  Онъ всталъ и прошелся по комнатe, затeмъ подошелъ къ шкафу, вынулъ щипцы, небольшой деревянный ящикъ, и вернулся въ столовую.
  - Ступай къ себe,- сказалъ онъ входившему лакею.- Послe уберешь.
  Федосьевъ заперъ дверь, осторожно взялъ щипцами стаканъ, изъ котораго пилъ портвейнъ Браунъ, и поставилъ этотъ стаканъ въ ящикъ, утыканный изнутри колышками. Затeмъ перенесъ ящикъ въ кабинетъ, запечаталъ и надписалъ на крышкe букву B. "Вотъ мы и посмотримъ... Совсeмъ, однако, Шерлокъ Хольмсъ",- подумалъ {235} онъ. Эта мысль была непрiятна Федосьеву: то, что онъ дeлалъ, не очень соотвeтствовало его рангу, привычкамъ, достоинству. "Но какъ же быть? Другого доказательства быть не можетъ... И такiя ли еще дeлаются вещи и у насъ, и въ другихъ странахъ!" - утeшилъ себя онъ, перебирая въ памяти разныя чужiя дeла. Очевидно, воспоминанье о нихъ его успокоило. "Надо будетъ послать въ кабинетъ экспертизы",- подумалъ Федосьевъ, оправляя пальцемъ твердeющiй сургучъ на угловой щели ящика.

    XXXIII.

  Должность второго парламентскаго хроникера составляла мечту донъ-Педро. Получить эту должность было, однако, нелегко. Не всe газеты имeли въ Думe двухъ представителей и Альфредъ Исаевичъ зналъ, что положенiе въ "Зарe" Кашперова, перваго думскаго хроникера, довольно крeпко. Донъ-Педро, впрочемъ, подъ Кашперова не подкапывался: онъ не любилъ интригъ. Но ему казалось, что газета съ положенiемъ "Зари" должна, кромe отчетовъ о засeданiяхъ Думы, печатать еще информацiю о "кулуарахъ". Альфредъ Исаевичъ, природный журналистъ, спалъ и во снe видeлъ этотъ отдeлъ. Онъ придумывалъ для него все новыя названiя,- либо дeловыя: "Кулуары", "Въ кулуарахъ", либо болeе шутливыя: "Слухи и шопоты", "За кулисами". Изъ этихъ названiй онъ склонялся къ первому, серьезному: "Кулуары",- слово это очень ему нравилось. Альфредъ Исаевичъ предполагалъ даже, въ случаe удачи, избрать себe новый псевдонимъ: подпись "Донъ-Педро" для такого отдeла была недостаточно серьезной. Нeсколько влiятельныхъ людей обeщало {236} Альфреду Исаевичу поговорить о немъ съ главнымъ редакторомъ газеты. Но донъ-Педро плохо вeрилъ обeщанiямъ, въ выполненiи которыхъ люди не были заинтересованы. Вдобавокъ, редакторъ, Вася, былъ въ послeднее время суховатъ съ Альфредомъ Исаевичемъ. Донъ-Педро приписывалъ это сплетнямъ.
  - Конечно, насплетничали Васe,- объяснялъ донъ-Педро секретарю причины охлажденiя къ нему политическаго редактора.- Сто разъ я себe говорилъ: не болтать. А тутъ взялъ и разговорился въ одномъ домe о той передовой Васи. (У Альфреда Исаевича была привычка говорить о своихъ знакомствахъ и связяхъ нeсколько таинственно: "въ одномъ домe", "у однихъ друзей").
  - Вотъ и не болтайте,- наставительно сказалъ Федоръ Павловичъ.- А впрочемъ сплетенъ бояться не надо: кто способенъ донести, тотъ можетъ и просто о васъ выдумать, даже если вы ничего не говорили.
  "Ну, это теорiя",- подумалъ Альфредъ Исаевичъ (онъ называлъ теорiей все, что ему казалось чепухою).- "Посплетничать одно, а выдумать другое."
  - Вся моя надежда на васъ, Федоръ Павловичъ, - жалобно сказалъ онъ.
  Секретарь редакцiи былъ въ этомъ вопросe на сторонe донъ-Педро: онъ отлично зналъ, что отдeлъ, посвященный слухамъ и сплетнямъ изъ "кулуаровъ", много интереснeе публикe, чeмъ самые дeльные отчеты о думскихъ пренiяхъ. Зато отчаянное сопротивленiе предвидeлось со стороны Кашперова.
  - Что-жъ, я дeйствую съ открытымъ забраломъ,- справедливо говорилъ Альфредъ Исаевичъ.- Если онъ изъ этого сдeлаетъ кабинетскiй {237} вопросъ, это дeло его профессiональной совeсти.
  Въ редакцiи всe стояли за учрежденiе новаго отдeла: веселые, благодушные, насквозь проникнутые скептицизмомъ и корпоративнымъ духомъ люди, преобладавшiе въ редакцiи "Зари", какъ во всeхъ редакцiяхъ мiра, знали, что донъ-Педро хорошiй человeкъ, что, кромe жены, у него на содержанiи семья родственниковъ въ Черниговe и что лишнiе двeсти рублей въ мeсяцъ очень ему пригодились бы.
  Въ связи съ анкетой объ англо-русскихъ отношенiяхъ, донъ-Педро пустилъ пробный шаръ. Онъ заявилъ главному редактору, что для полученiя интервью отъ видныхъ депутатовъ ему необходимо постоянно бывать въ Думe, и потребовалъ билета въ ложу журналистовъ.
  - Вы сами понимаете, иначе они никакого интервью не дадутъ: они терпeть не могутъ, чтобы къ нимъ ходили на домъ,- сказалъ Альфредъ Исаевичъ, явно разсчитывая на довeрчивость Васи и не смeя поднять глаза на Федора Павловича, который только мрачно на него посмотрeлъ: оба они были убeждены, что изъ десяти извeстныхъ людей девять не только примутъ у себя на дому интервьюера, но съ удовольствiемъ пeшкомъ побeгутъ для интервью за городъ.
  Главный редакторъ согласился съ доводами Альфреда Исаевича, и для него былъ полученъ входной билетъ въ ложу журналистовъ. Это было половиной побeды: донъ-Педро, сiяя, принималъ поздравленiя.
  Открытiе думской сессiи было назначено на 19-ое ноября. Альфредъ Исаевичъ явился рано, въ прiятномъ и приподнятомъ настроенiи духа. {238} Онъ даже одeлся для этого случая нeсколько болeе парадно, чeмъ всегда. Подъ мышкой у него былъ солидный, крокодиловой кожи портфель съ иницiалами А. П., а въ карманe, вмeсто старой, потрепанной, новенькая записная книжка съ остро очиненнымъ карандашемъ въ боковомъ кружкe.
  Донъ-Педро бывалъ въ Таврическомъ Дворцe и раньше, зналъ многихъ депутатовъ, однако онъ не былъ своимъ человeкомъ въ Думe. Все очень ему нравилось. Прiятенъ былъ самый переходъ съ полутемной, сырой и грязной улицы въ ярко освeщенное, хорошо натопленное зданiе. Прiятны были и будки по сторонамъ палисадника, и монументальный швейцаръ у входа, и думская стража въ черныхъ мундирахъ съ тесаками, и замысловатый потолокъ аванзала, казавшiйся куполомъ, а на самомъ дeлe плоскiй. Теперь все это, и швейцаръ, и стража, и куполъ, составляло какъ бы собственность донъ-Педро. Сторожъ провeрялъ температуру у термометра. Альфредъ Исаевичъ тономъ завсегдатая спросилъ у сторожа, собрался ли уже н а р о д ъ. Тотъ же вопросъ онъ предложилъ проходившему по аванзалу приставу въ сюртукe съ серебряной цeпью и получилъ тотъ же отвeтъ, что еще нeтъ почти никого. И сторожъ, и приставъ отвeчали чрезвычайно почтительно. Альфредъ Исаевичъ съ гораздо большей силой, чeмъ въ гостиницe "Паласъ", испытывалъ наслажденiе отъ необыкновеннаго комфорта и почета. "Да, самая настоящая Европа",- думалъ онъ. Донъ-Педро имeлъ смутное представленiе объ Европe, но все, что онъ о ней зналъ, совпадало съ картиной Таврическаго Дворца.
  "Зарe" полагалось мeсто въ нижней ложe, предназначенной для газетной аристократiи. Какъ разъ въ ту минуту, когда донъ-Педро вошелъ въ ложу, въ залe засeданiй зажглись люстры и {239} освeтили пюпитры свeтло-желтаго дерева, трибуну, золотой орелъ, огромный портретъ императора, ходившихъ по залу людей съ серебряными цeпями. Ложа журналистовъ, какъ и зала, еще была почти пуста. Въ углу, въ первомъ ряду, сидeлъ Браунъ. "Вeрно по иностранному билету",- подумалъ удивленно донъ-Педро. Онъ поклонился довольно холодно. Альфредъ Исаевичъ выбралъ мeсто во второмъ ряду, прислонилъ къ спинкe стула портфель и вынулъ газету, чтобъ можно было безъ неловкости воздержаться отъ всякаго разговора съ мрачнымъ профессоромъ. "Непрiятная фигура",- подумалъ донъ-Педро, поглядывая изъ-за газеты на Брауна, который съ очень утомленнымъ видомъ неподвижно сидeлъ въ своемъ креслe, опустивъ руки на барьеръ. Читать Альфреду Исаевичу не хотeлось. Онъ посидeлъ немного, затeмъ поднялся, положилъ для вeрности на свой стулъ еще футляръ отъ очковъ, пожалeвъ, что клеенка на футлярe отклеилась, и вышелъ изъ ложи въ свое будущее царство, въ к у л у а р ы.
  Въ кулуарахъ уже были люди; донъ-Педро безпрестанно раскланивался со знакомыми. Нeкоторые депутаты, притомъ не только близкаго, но и враждебнаго лагеря, имeвшiе основанiе быть недовольными "Зарей", очень любезно здоровались съ нимъ, называя его по имени-отчеству. Они подтвердили Альфреду Исаевичу то, что онъ еще раньше слышалъ въ редакцiи: со стороны крайней лeвой ожидается обструкцiя противъ новаго правительства. Донъ-Педро качалъ головой съ нейтральнымъ, неопредeленнымъ видомъ. Въ душe онъ нисколько не сочувствовалъ обструкцiи. Какъ человeкъ пожилой и солидный, Альфредъ Исаевичъ уважалъ принципъ власти; а въ этомъ пышномъ великолeпномъ дворцe, гдe всe были такъ {240} любезны и учтивы, обструкцiя казалась ему ни съ чeмъ несообразнымъ, неподобающимъ дeломъ.
  Желая хорошо ознакомиться со своимъ дворцомъ, донъ-Педро заглянулъ въ залъ комиссiй, посмотрeлъ почтовое и врачебное отдeленiя, затeмъ зашелъ въ буфетъ, гдe, весело разговаривая, завтракали и пили чай депутаты. Въ пожиломъ человeкe, закусывавшемъ у стойки, донъ-Педро съ удовлетворенiемъ узналъ одного изъ второстепенныхъ министровъ, въ свое время давшаго ему интервью. Альфредъ Исаевичъ поклонился съ достоинствомъ: министръ былъ министръ, однако донъ-Педро чувствовалъ себя представителемъ "Зари": такъ молодой совeтникъ посольства, замeняя посла, съ особымъ достоинствомъ бесeдуетъ съ иностраннымъ премьеромъ, зная, что и на второстепенной должности представляетъ великую державу. Тeмъ не менeе отвeтный поклонъ министра былъ прiятенъ Альфреду Исаевичу. Онъ все яснeе чувствовалъ, что становится частью огромнаго, могущественнаго организма: благодаря кусочку картона съ пропечатанной фотографической карточкой, хранившемуся у него въ боковомъ карманe, и министръ какъ бы ему принадлежалъ. Водку въ думскомъ буфетe подавали безъ обычной маскировки. Донъ-Педро спросилъ рюмку зубровки, энергичнымъ движенiемъ опрокинулъ ее въ ротъ,- онъ всегда пилъ водку съ такимъ видомъ, точно бралъ штурмомъ крeпость,- закусилъ зубровку семгой, хоть не былъ голоденъ, и въ самомъ лучшемъ настроенiи, еще повеселeвъ отъ водки, вернулся въ Екатерининскiй залъ. Объ его комфортe здeсь очень заботились. "Только родильнаго отдeленiя не хватаетъ",- подумалъ онъ.- "И совершенная ерунда эта обструкцiя"...
  У стола съ журналами толпились депутаты. {241} Донъ-Педро посидeлъ въ удобномъ кожаномъ креслe, прислушиваясь къ разговорамъ. Говорили почти исключительно о предстоящей обструкцiи. Одни говорили о ней сочувственно, другiе возмущенно, но и у тeхъ, и у другихъ чувствовалось оживленiе и даже радость, точно всe съ удовольствiемъ ждали новаго зрeлища. Донъ-Педро вынулъ записную книжку, поставилъ на первой страницe число и набросалъ нeсколько строкъ, хотя отдeлъ "кулуары" еще не былъ ему порученъ. Отъ противоположнаго стола, гдe расписывались въ книгe члены Думы, своей быстрой энергичной походкой подошелъ князь Горенскiй. "Ужъ не взять ли у него интервью?" - подумалъ Альфредъ Исаевичъ. Однако онъ тотчасъ призналъ князя слишкомъ молодымъ для анкеты.
  - Вы какъ здeсь? - спросилъ Горенскiй, быстро и крeпко пожимая ему руку.- Вeдь отъ "Зари" у насъ Кашперовъ?
  - Кашперовъ самъ по себe, а я тоже самъ по себe,- отвeтилъ Альфредъ Исаевичъ.- Нашей газетe необходимо отображенiе внутренняго мiра Думы и я, вeроятно, возьму на себя этотъ отдeлъ. Что, князь, будетъ обструкцiя?.. Я не отрицаю, конечно, цeлесообразности этого метода борьбы при извeстной конъюнктурe, но вопросъ въ томъ, поскольку это отвeчаетъ задачамъ текущаго момента?
  - Да, наши лeвые твердо рeшили,- сказалъ князь.- По моему...
  Мимо нихъ неувeренной походкой, робко и нервно оглядываясь по сторонамъ, прошелъ тотъ министръ, который только что закусывалъ въ буфетe. Князь сухо съ нимъ раскланялся.
  - Вотъ она, звeздная палата,- насмeшливо сказалъ онъ.- Кстати, Столыпинъ послeднiй изъ нихъ умeлъ носить сюртукъ. {242}
  - Вeдь этотъ изъ простыхъ, отецъ его былъ простой мeщанинъ... Странно все-таки, что интересы помeстнаго класса представляютъ выходцы изъ мeщанъ, а интересы надцензовой демократiи кровный рюриковичъ князь Горенскiй,- сказалъ, улыбаясь, донъ-Педро.
  - А мнe совершенно все равно, изъ простыхъ онъ или не изъ простыхъ,- съ равнодушнымъ видомъ отвeтилъ князь (хотя ему было прiятно замeчанiе журналиста).- Важно то, что и онъ, и они всe никуда не годятся.
  "Нeтъ, я все-таки возьму у него интервью",- рeшилъ донъ-Педро. Онъ изложилъ князю свою просьбу. Лицо Горенскаго тотчасъ приняло серьезное, сосредоточенное выраженiе.
  - Важная проблема, которую какъ нельзя болeе своевременно ставитъ газета "Заря"...- началъ онъ. Но въ эту минуту въ залe зазвонилъ электрическiй звонокъ.
  - Я буду къ вашимъ услугамъ послe засeданiя,- сказалъ Горенскiй, пожимая руку Альфреду Исаевичу. По Екатерининскому залу, въ предшествiи человeка съ золотой цeпью, шелъ предсeдатель Государственной Думы, за нимъ еще нeсколько человeкъ въ сюртукахъ. Звонокъ продолжалъ звонить. Депутаты, оживленно разговаривая, устремились въ залу засeданiй. Донъ-Педро поспeшно вернулся въ ложу, теперь переполненную до отказа, отыскалъ глазами Кашперова, очень корректно съ нимъ раскланялся и, устроивъ себe пюпитръ изъ портфеля, положилъ на него книжку. Предсeдатель Думы уже сидeлъ на трибунe. Его голова приходилась въ уровень съ концомъ шпаги Императора. Нeсколько ниже приставъ, оглядывая быстро наполнявшiйся залъ, придерживалъ рукой прессъ-папье, положенное на кнопку электрическаго звонка,- видимо, {243} этотъ прiемъ доставлялъ ему удовольствiе. Когда залъ заполнился, приставъ снялъ съ кнопки прессъ-папье.

Категория: Книги | Добавил: Armush (27.11.2012)
Просмотров: 388 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа